Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. ФОРМИРОВАНИЕ АБАЗО-АДЫГСКОГО ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНОГО ТИПА (IV ТЫС. ДО Н.Э. - ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА II ТЫС. Н.Э.)
1.1. Формирование и развитие праабазо-адыгской общности (IV _9 тыс. до н. э. - начало I тыс. н. э.)
1.2. Касого-зихо-абазгийское сообщество и его соотнесенность абазо-адыгами ( начало I тыс. до н.э. - первая половина II тыс. н.э.) ....
ГЛАВА II. СОЦИАЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ АБАЗО-АДЫГОВ И ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ ИХ МОРЕХОДНОЙ И ВСАДНИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИЙ (от VI в. до н.э. до 60-х гг. XIX в.)
2.1. Особенности социальной организации абазо-адыгов и их влияние на базовые черты историко-культурного типа
2.2. Исторические особенности мореходной и всаднической традиций абазо-адыгов ЗАКЛЮЧЕНИЕ 156
БИБЛИОГРАФИЯ 165
ПРИЛОЖЕНИЯ
- Формирование и развитие праабазо-адыгской общности (IV _9 тыс. до н. э. - начало I тыс. н. э.)
- Касого-зихо-абазгийское сообщество и его соотнесенность абазо-адыгами ( начало I тыс. до н.э. - первая половина II тыс. н.э.) ....
- Особенности социальной организации абазо-адыгов и их влияние на базовые черты историко-культурного типа
Введение к работе
Актуальность темы исследования определяется следующими обстоятельствами.
Развитие исторического знания в условиях современной России характеризуется складыванием благоприятных возможностей для рассмотрения всего спектра кавказоведческих проблем. Это позволяет по-новому подойти к исследованию истории той группы народов Кавказа, которые в своей совокупности образуют абазо-адыгское этнокультурное сообщество, и рассмотреть абазо-адыгов как особый историко-культурный тип, обладающий целым рядом общих системных черт: этнических, социокультурных, лингвистических, психологических. Такой подход дает возможность внести определенный вклад в изучение и более обширной проблемы — проблемы «человек в истории», поскольку в реальной истории человек всегда выступает как та или иная общность, как особый историко-культурный общественный тип человека. В этом ракурсе историческая наука предстает не только как наука о взаимосвязи событий и фактов исторического процесса, но и как наука об историческом развитии типов общественного индивида и его сообществ, как культурно-историческая антропология.
Абазо-адыгское этнокультурное сообщество со времен глубокой древ ности обладало набором определенных общих черт, образующих в своей совокупности ту необходимую степень общности, единства его составляющих, которая позволяет определить это сообщество как самостоятельный историко-культурный тип. Абазо-адыгские этносы и субэтносы имеют общие генетические корни и традиции, обладают самосознанием своего единства и — что весьма показательно — едины в диаспоре. Они составляют этнокультурный тип, который представляет собой важный феномен в этнической истории Кавказа, требующий углубленного изучения. При этом в абазо-адыгской общности видовые различия ее составляющих не только не умаляют ее об щетипических черт, но, напротив, более четко оттеняют типическое. Эта общность является историческим примером того, что системные этнокультурные черты, однажды сформировавшись, продолжают жить.
Избранная тема позволяет заложить определённые основы для совершенствования такого подхода к истории абазо-адыгского сообщества, который даёт возможность учесть как общее типическое, так и специфическое, видовое, не преувеличивая и не абсолютизируя ни одну из этих сторон. Рассмотрение абазо-адыгов как единого историко-культурного типа вовсе не отрицает специфику собственно кабардинской, черкесской, абазинской, адыгейской или абхазской истории, сложившуюся и развивавшуюся с определенного времени. Однако на первом плане оказывается не сегментированно-изолированный, а целостный подход к абазо-адыгской общности, учитывающий как процессы ее консолидации, так и процессы обособления.
Актуальность темы усиливается в связи с тем, что адыгские и абхазские территории с конца XX в. оказались в составе разных государств (России и Грузии), между которыми к тому же складываются далеко не простые отношения. Сложно развиваются» отношения и между Абхазией и Грузией, абхазское общество явно тяготеет к России и, прежде всего, конечно, к родственному северокавказскому абазо-кабардино-черкесско-адыгейскому пространству. Рассмотрение проблем, связанных с избранной темой и используемым при этом подходом не захватывает настоящего времени, однако по сути позволяет подчеркнуть, что «отрезание» этнокультурно родственных частей государственно-юридическими границахМи не может уничтожить их внутреннего социокультурного единства и в одночасье провести водораздел между «еще отечественной» и «уже зарубежной» историей.
Целостный подход к абазо-адыгскому историко-культурному типу дает возможность осуществить сквозное проблемно-историческое исследование процесса его формирования и развития от самых первоистоков и вплоть до нового и новейшего времени, соотнесенности более ранних и более поздних его этнокультурных составляющих, особенностей социальной и духовной ор-ганизации, повлиявших на его становление и зафиксировавшихся в определенных традициях, которые сохраняли преемственность на протяжении веков и даже тысячелетий.
Все вышеуказанные обстоятельства и определили высокую степень актуальности темы данного исследования.
Степень изученности проблемы и ее историография. Имеющуюся на сегодня литературу, в которой рассматриваются вопросы, связанные с исследуемой темой, можно объединить в три основные группы.
К первой труппе следует отнести исследования, в которых проблема формирования и развития абазо-адыгского историко-культурного типа поставлена и рассмотрена в достаточно обобщенном плане и в относительно широком хронологическом контексте.
Здесь следует прежде всего выделить работы, созданные корифеем кавказоведения Ш.Д. Инал-ипа. Вклад этого ученого в рассмотрение абазо-адыгской проблематики значителен, в его трудах указаны общие черты- в культурах абхазов И адыгов, выявлена-языковая общность. В его фундаментальном историко-этнографическом труде «Абхазы» тема, исторической, социальной и этнокультурной близости с адыгами рассматривается во вступительной части работы. Ш.Д. Инал-ипа отмечал, что абхазо-адыгская группа имела единый язык-основу и что общий словарный фонд абхазо-адыгских языков достаточно велик. Важным является его замечание об адыгском слое в древней топонимике Абхазии, «ибо то, что можно назвать адыгским словом, на самом деле может быть не собственно адыгским, а наследием общего субстрата»1. Тем самым была подчеркнута общность не только языков, но и самих этносов, имевших единую основу.
В последние годы своей жизни абхазский ученый все больше и больше обращался к теме базовых характеристик абхазо-адыгского типа. Его основа тельная статья 1991 г. «Об абхазо-адыгской общности»1 как бы подвела итоги многолетних исследований и наблюдений. В этой работе существование единой праабхазо-адыго-хаттской этнической семьи Инал-ипа относит, в связи с датировкой хаттской цивилизации, к IV—III тыс. до н.э. Инал-ипа проводит обширные параллели в области сопоставления элементов материальной культуры абхазо-адыгов, общность которых объясняется не только общностью этнической «генетики», но и многовековым обменом, однотипными условиями хозяйствования.
Ряд вопросов, связанных с преемственностью абазо-адыгского историко-культурного типа, глубоко рассмотрены в фундаментальных трудах, изданных под эгидой Академии наук СССР - «История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в.» и «История народов Северного Кавказа (конец XVIII в. — 1917 г.)». В этих обобщающих работах, посвященных истории всех автохтонных народов Северного Кавказа и их взаимодействию с другими историческими народами, значительное место уделено и вопросам формирования и развития этносов и субэтносов, входящих в состав абазо-адыгского сообщества. Многие приводимые здесь факты и оценки, связанные с консолидацией этого сообщества и вместе с тем с обособлением его отдельных составляющих, разграничением различных исторических эпох в его развитии, общностью элементов материальной и духовной культуры, влиянием внутренних и внешних социальных воздействий, преемственностью и различием в экономических и культурных формах, имеют методологическое значение.
Сюда же примыкают обобщающие коллективные работы регионального характера, также имеющие большую ценность2.
Хотя во,всех указанных работах связь составляющих абазо-адыгского сообщества и их единство прослежены, однако целостный взгляд на кавказскую, абазо-адыгскую проблематику достигается не всегда.
Значительный материал, связанный с развитием этнических и социально-классовых отношений у абазо-адыгов на протяжении длительного исторического времени, представлен в монографической работе Р.С. Джендубае-ва «Общественные отношения на Западном Кавказе: зарождение и развитие» (1993 г.), хронологические рамки которой простираются от древнейших времён до конца 30-х гг. XX в. Работа отличается академизмом, качественным научным аппаратом, чёткостью и взвешенностью выводов. С философских позиций автор относит абхазо-адыгскую общность к категории общего, адыгскую и абхазо-абазинскую общности - к категории особенного, а адыгейский, кабардинский, черкесский, а также абхазский и абазинский народы — к категории единичного . Однако автор не концентрируется непосредственно на проблематике формирования и развития абазо-адыгского историко-культурного типа, а ряд положений его работы, в частности, связанных с обоснованием и описанием существования в период с VIII-VII вв. до н.э. и до XIII в. н.э. на территории Западного Кавказа трёх рабовладельческих государств (Синдики, Зихии и Абазгии), представляются спорными.
Проблематика, относящаяся к различным аспектам истории абазо-адыгов, широко представлена в двух объёмных, хорошо иллюстрированных и красочно полиграфически выполненных, насыщенных разнообразным фактическим материалом из многочисленных отечественных и зарубежных источников, работах С.Х. Хотко (2001 г.): «История Черкесии (в средние века и новое время)» и «Очерки истории черкесов (от эпохи киммерийцев до Кавказской войны)». При их написании автором в числе других были использованы и материалы, подготовленные нами, за что он высказал благодарность в предисловии . Вместе с тем указанные работы С.Х. Хотко не лишены проти воречий и недостатков. Так, автор высказывается в пользу существования единого абхазо-адыгского историко-культурного типа , в то же время в действительности он рассматривает «черкесский историко-культурный тип» (именно так назван и раздел одной из книг) . Кроме того, многие из вопросов истории абазо-адыгов, нашедшие отражение в данных работах, ввиду своей сложности и неоднозначности требуют дополнительного осмысления.
Ко второй группе относятся работы, в которых рассмотрены вопросы формирования абазо-адыгской общности в менее широком методологическом и хронологическом плане, а также проанализированы различные этнокультурные и этнолингвистические соответствия более ранних и более поздних эпох с использованием данных археологии, топонимики и ономастики.
Так, значительный вклад в изучение праабазо-адыго-хаттской этнолингвистической среды внесли языковеды старостинско-дьяконовской школы. Представитель этой школы болгарский ученый В.В. Иванов уделил большое внимание проблеме соответствий абхазо-адыгских языков и хаттского языка3. С.Л. Николаев констатировал родство нахско-дагестанских и хуррито-урартских языков со всей праабазо-адыго-хаттской группой, тем самым показав, что северокавказская лингвистическая и этнокультурная общность была распространена в древности гораздо шире, чем в средние века5. Результаты исследований С.А. Старостина позволили обнаружить следы древней общности самих кавказских народов; так, по его мнению, существует не менее 700 словарных сближений между абхазо-адыгской и нахско-дагестанской языковыми группами6.
В этом же контексте представляют интерес работы, связанные с этническим и лингвистическим сопоставлением Западного Кавказа и Басконии.
Множественность баско-кавказских параллелей отмечалась в трудах Ж. Дю-мезиля, Н.Я. Марра, Р. Лафона, К. Боуды, А. Тромбетти и др. Весьма продуктивные наблюдения в области баско-западнокавказских лингвистических соответствий сделаны В.А. Чирикба1.
Вопросы формирования абазо-адыгской общности в контексте хатт-ской генеалогии рассмотрены Е.С. Шакрылом, который считал возможным утверждать, что праабазо-адыгский этнос сформировался на территории Анатолии и что примерно в конце IV — начале III тыс. до н.э. произошло передвижение кашков (праадыгов) и абешла (праабазов) на Западный Кавказ, о чем свидетельствуют древние абазо-адыгские топонимы на территории Грузии2. Абазо-адыгские следы в топонимике Грузии также отмечаются в исследованиях Н.Я. Марра, Г.Ф. Турчанинова, А. Чикобава, И.А. Джавахишвили, Г.А. Меликишвили, С.Н. Джанашиа, Я.А. Федорова и др.
Следует обратить особое внимание на некоторые выводы, содержащиеся в научном наследии академика Н.Я. Марра3. Если исходить из положений его неоднозначно оцениваемой научным миром теории «яфетической расы», то праабазо-адыгское сообщество, в том числе и хатты, представляли собой часть древнейшего кавказского цивилизационного пространства от Басконии до современного Кавказа, только во II тыс. до н.э. ставшего местом переселения племен индоевропейского круга. Отдельный том сочинений Н.Я. Марра посвящен языку и историческому прошлому абхазов. На наш взгляд, заслугой Н.Я. Марра также является то, что он в своих работах выступил против огульного причисления кавказских народов и их предков к индоевропейцам, а именно к ираноязычным народам4.
Одно из базовых исследований по проблеме абазо-адыгского типа применительно к скифо-сарматской эпохе принадлежит другому академику — Иванэ Джавахишвили1. Новизна его научных результатов базируется на том обстоятельстве, что при атрибуции скифо-сарматов важнейшее значение имеет эпиграфический источник (поскольку камень сохраняет оригинальное написание). Материалы же крымско-западнокавказской эпиграфики заставляют с большой степенью осторожности отнестись к версии об их иранском происхождении. Заслуга И:А. Джавахишвили состоит в том, что он счел возможным с уверенностью утверждать, что большая часть северопричерноморской этногеографической номенклатуры имеет не иранскую, а абазо-адыгскую природу.
Версия автохтонного (по терминологии И.А. Джавахишвили «адыгейско-чечено-лезгинского») происхождения? племен скифо-сарматского круга была развита еще одним грузинским академиком - Г.А. Меликишвили , который относил к числу сарматов, считая их адыгоязычными, зихов.(джиков), ахеев, апсилов, абазгов и гениохов . О сарматском происхождении зихов писал также известный английский кавказовед Дж. Кисслинг4.
В развернутом виде версию абазо-адыгской этнокультурной принадлежности древних степных культур юга России разработала H.JE Членова (Новосибирск)5. Являясь специалистом, в области археологии и занимаясь длительное время проблемой археологического облика киммерийской культуры, Членова провела весьма продуктивное сопоставление киммерийцев и хаттов. Этносы праабазо-адыгской языковой семьи, согласно исследованию Членовой, занимали в IV—III тыс. до н.э. земли по (Периметру Черного моря, исключая балканский сектор.
Важный вклад в исследование абазо-адыгской проблематики внес ЯЛ. Федоров, автор обобщающего исследования по исторической этногра фии Северного Кавказа. В частности, ему принадлежит вывод о том, что к наиболее «чистому» типу средиземноморско-балканской расы на Кавказе следует отнести адыгский тип, который входит в состав аборигенных групп Северо-Западного Кавказа — адыгейцев, черкесов, абазин, кабардинцев, аб-хазов и, частично, ингушей. К этому же типу Я.А. Федоров относит и ногайцев Адыге-Хабльского района КЧР. Интересны и другие его научные заключения. Так, этот автор особо подчеркивает то обстоятельство, что, по крайней мере, с эпохи ранней бронзы и до средневековья на Западном Кавказе не было смены этноса.
Нельзя не отметить заслуги таких ученых, как Е.П. Алексеева, М.И. Артамонов, В.Д. Блаватский, Н.Г. Волкова, Е.И. Крупнов, Ю.С. Крушкол и Др1.
Таким образом, работы как отечественных авторов, так и зарубежных внесли существенный вклад в изучение сложных и во многом спорных вопросов исторического прошлого абазо-адыгов, формирования их общности начиная с древнейшего периода человеческой истории, выяснения региона, занимаемого первыми протоабазо-адыгами, установления этнолингвистических соответствий в языках, позволяющих выявить взаимосвязи народов и их культур.
Вместе с тем следует заметить, что практически все работы, посвященные теме абазо-адыгской идентичности, основаны на анализе источников хаттской, киммерийской и скифо-сарматской эпох. В результате не удается обнаружить достаточно цельного материала, акцентирующего внимание на развитии единого абазо-адыгского историко-культурного типа в средние века и новое время. Не всегда подчеркивается тот факт, что этнические и субэтнические группы Западного Кавказа образовывали единый суперэтнос.
Третью группу составляют работы, в которых так или иначе затрагиваются проблемы социальной организации абазо-адыгов в различные исторические эпохи, раскрываются особенности их мореходной и всаднической традиций.
Вопросы социальной организации этносов и субэтносов, относящихся к абазо-адыгской общности, их этнокультурнык черты, сведения о традициях и обычаях рассматривались в работах как российских, так и зарубежных авторов. Что касается российских авторов, то уже в первой обобщающей работе о Кавказе, написанной СМ. Броневским, которая появилась в начале 20-х гг. XIX в.1, исследователь представил широкий материал о социальном положении кавказских народов. Интересные данные содержатся у А. Берже, Л.Я. Люлье и К.Ф. Сталь, которые в своих трудах проанализировали территориальное расселение и некоторые аспекты жизнедеятельности западных адыгов. Ряд исследователей - Г.В. Новицкий. И.В. Шаховский, И.Ф.4 Бларам-берг, Ф.Ф.Торнау и И.П. Дельпоццо, поскольку являлись офицерами российской армии в период Кавказской войны, неплохо изучили быт, язык, обычаи горцев, и опубликовали ряд работ3.
С середины XIX в. появляются работы горских авторов на русском языке (этнографа, писателя и историка Хан-Гирея, просветителя и ученого Шоры Ногмова, бжедугского князя Темтеча Хаджимукова и др.) , они представляют собой историко-этнографические исследования, использующие и широкий фольклорный материал. Важные материалы содержатся в работах историков конца XIX - начала XX вв. Е.Д. Фелицына, Ф.А. Щербины, А.Н. Дьячкова-Тарасова, В.Н. Кудашева1.
В ряду отечественных авторов следует особо отметить М.О. Косвена, уделившего значительное внимание изучению института аталычества2.
Среди авторов работ советского и постсоветского периодов нужно прежде всего назвать работы Б.Х. Бгажнокова, Р. Бетрозова, А.Х. Бижева, М.М. Блиева, В.К. Гарданова, В.В. Дегоева, К.Ф Дзамихова, А.Х. Касумова, Х.А. Касумова, Ю.Ю. Клычникова, Т.Х. Кумыкова, Л.И. Лаврова, Г.Н. Малаховой, Б.К. Мальбахова, Д.А. Напсо, В.П. Невской, М.В. Покровского, Н.Х. Тхамокова, С.А. Чекменева, А. Эльмесова и др.3.
Большой интерес к вопросам социальной организации абазо-адыгов проявили зарубежные специалисты, в частности, британские: Дж. Белл, Дж. Камерон. Ф. Уркварт, Э. Спенсер, У. Поппер, Д. Айалон, Р. Лайэлл и др. В их работах содержатся интересные выводы и наблюдения, связанные с особенностями обычаев и традиций абазо-адыгов (прежде всего черкесов), включая аталычество, проводятся параллели с организацией средневекового общества в Шотландии и Ирландии. Наиболее интересны и глубоки размыш ления Д. Камерона1, Э Спенсера2, П. Генца3.
Что касается непосредственно мореходной традиции абазо-адыгов, то в имеющейся литературе она рассматривалась, как правило, только в виде отдельных характеристик, которые встречаются в работах как российских авторов (как правило, в связи с событиями Кавказской войны) , так и зарубежных5, но при этом не носят исследовательского характера. В указанной уже ранее работе С.Х. Хотко «История Черкесии» мореходство и морское искусство абазо-адыгов рассматриваются подробно, но преимущественно в разрезе пиратства и морского разбоя, что проявляется и в названии соответствующего раздела книги («Черкесское пиратство»)6. Историческая связь мореходной традиции с боевыми рейдами на море существовала, и в этом плане фактический материал, используемый в данной работе, представляет значительный интерес. Однако неверно было бы отождествлять мореходную традицию абазо-адыгов только с пиратством.
С.Х. Хотко следует отдать должное и как учёному, который уже в XXI в. обратился к целому ряду вопросов, связанных с освещением всаднической традиции. Ранее отдельные её элементы были охарактеризованы различными российскими и зарубежными авторами, в основном, непосредственными наблюдателями (В. Щвецовым, В.А. Потто, Дж. Интериано, Дж. Камероном, И. Барбаро и др.). Однако, несмотря на имеющиеся в литературе интересные материалы, всадническая традиция абазо-адыгов, как и мореходная, ещё не в полной мере систематизирована в контексте преемственности абазо-адыгского историко-культурного типа. Их изучение и освещение требуют более целостного подхода.
Историографический обзор выявляет, что предыдущие достижения в исследовании целого ряда аспектов изучаемой нами проблемы существенны, однако многие из них, как правило, рассматривались концептуально и хронологически разрозненно, что зачастую не позволяло сделать взаимосвязанных выводов, имеющих интегрированный характер. Так, на наш взгляд, в имеющейся литературе в полной мере не охвачена та историческая нить, которая привела к формированию основ праабазо-адыгской общности и затем — к консолидации касого-зихо-абазгийского этнокультурного массива, непосредственного предшественника абазо-адыгских народов. Немало вопросов, связанных с процессом формирования праабазо-адыгской общности и консолидации касого-зихо-абазгийского сообщества, носят дискуссионный характер и до конца не выяснены. К таким вопросам можно отнести: существование этнического единства киммерийцев, хаттов, кашков, синдов и меотов; статус синдов в меотской среде; содержание взаимодействия праабазо-адыгов с эллинистической цивилизацией; изменения, происшедшие на этнокультурной карте Западного Кавказа в связи с процессами переселения народов и консолидацией касого-зихо-абазгийского этнокультурного массива; соотнесенность этого массива с абазо-адыгским этнокультурным миром более поздних эпох.
Несмотря на то, что социальная организация абазо-адыгов, присущие им формы социальных взаимодействий, традиции, включая мореходную и всадническую, получили определенное освещение в литературе, все эти аспекты целостно не осмысливались в контексте формирования и развития особого абазо-адыгского историко-культурного типа. Требует более обобщенной объективной исторической оценки господствовавший у абазо-адыгов тип социальной организации. Более систематизированного изучения и отображения заслуживают мореходная и всадническая традиции с учетом их важной роли в воспроизводстве черт абазо-адыгского историко-культурного типа. Таким образом, за рамками существующих исследований остался целый ряд важных проблем, требующих своего изучения и осмысления.
Стремясь добиться действительно всестороннего, по возможности максимально объективного анализа исторической действительности в её диалектической противоречивости, мы с этих позиций переосмысливаем и результаты наших предшественников, глубоко ценя их как фундамент, на который мы опираемся.
Исходя из актуальности проблемы, а также выводов историографического обзора, определены объект и предмет исследования, сформулированы его цель и задачи, территориальные и хронологические границы, обоснована научная новизна, построена структура работы.
Объектом исследования является абазо-адыгское сообщество как особая исторически развивавшаяся на протяжении нескольких тысячелетий совокупность этногенетических, хозяйственных, социальных и культурных отношений и вместе с тем как особая устойчивая совокупность (общность) исторически сменявших друг друга поколений людей, обладающих общими системными чертами (свойствами).
Предметом исследования выступает историческая динамика и преемственность формирования и развития этого сообщества как особого историко-культурного типа человеческого общества в период с IV тыс. до. н.э. до 60-х гг. XIX в. с учетом особенностей его этногенезиса и преемственности его хозяйственных, социальных и культурных форм, а также способности представителей этого сообщества (общности) являться носителями его типических и видовых свойств.
Следует подчеркнуть, что понятие «сообщество» (или «общность») и понятие «историко-культурный тип» в широком смысле, как мы считаем, яв ляются равнозначными, тождественными, так как та или иная общность как часть общества (как относительно обособленная совокупность людей и связывающих их общественных отношений) представляет собой и определённый конкретно-исторический тип общественного человека. Как правило, именно таким образом эти понятия и используются в настоящей работе. Вместе с тем понятие «историко-культурный тип» может трактоваться и в более узком смысле — как совокупность самих типических и видовых свойств (черт), сформировавшихся в качестве определённой целостности и социально наследуемых представителями- данного сообщества. В диссертации в ряде случаев понятие «историко-культурный тип» используется и в этом смысле.
Целью данного исследования является анализ процесса формирования и развития абазо-адыгского историко-культурного типа с IV тыс. до н.э. вплоть до 60-х гг. XIX в. и, в этой связи, особенностей социальной организации и преемственности мореходной и всаднической традиций абазо-адыгского этнокультурного сообщества.
В соответствии с целью исследования определены взаимосвязанные задачи, требующие своего решения:
- анализ процесса формирования праабазо-адыгской общности в период с IV тыс. до. н. э. до начала I тыс н. э. и прояснение в этом контексте картины этногенетических взаимодействий на территории Западного Кавказа и всей причерноморской «дуги» от Крыма до Малой Азии в ее динамике;
- выявление изменений, происшедших на этнокультурной карте Западного Кавказа в период от начала нашей эры вплоть ДО ХГУ-XV вв. и выступивших проявлением консолидации касого-зихо-абазгийского сообщества, а также исследование соотнесенности этого исторического сообщества с абазо-адыгами;
- изучение особенностей социальной организации абазо-адыгского этнокультурного сообщества, сохранявших преемственность в средние века и в новое время и определявших целостность историко-культурного типа абазо-адыгов; - рассмотрение мореходной и всаднической традиций как примеров преемственности форм жизненного уклада и культуры абазо-адыгов.
Хронологические рамки исследования охватывают длительный исторический период — с IV тыс. до. н.э. до 60-х гг. XIX в., что обусловлено необходимостью решения задач, связанных с рассмотрением преемственности формирования и развития историко-культурного типа абазо-адыгов начиная от первоистоков зарождения протоабазо-адыгской общности на Западном Кавказе и вплоть до окончательного присоединения территории Западного Кавказа к России в 1864 г.
Территориальные границы исследования охватывают Северо-Западный и Западный Кавказ, а также включают в себя регионы Северного Причерноморья, Транскавказии и Анатолии. Это обусловлено тем, что все этапы истории формирования абазо-адыгского сообщества вплоть до нового времени связаны с Крымом и Анатолией.
Теоретико-методологические основы и методы исследования. В качестве общей методологической основы исследования автор опирался на диалектический метод, конкретно-исторический и системный подходы. Также активно использовались такие методы, как сочетание исторического и логического анализа, сравнительно-сопоставительный метод, ретроспективный анализ, метод этнолингвистических соответствий.
В концептуальном плане при оценке сущностных начал формирования и развития абазо-адыгского историко-культурного типа, взаимного воздействия народов и культур, механизма взаимодействия реальных общественных отношений и духовных форм мы исходили из необходимости синтеза фор-мационного и цивилизационного подходов, которые, на наш взгляд, не отрицают друг друга абсолютно, а взаимодополняют, позволяя приблизиться к пониманию фундаментального единства и многообразия исторического процесса.
В качестве основной концептуальной идеи принята концепция единого абазо-адыгского историко-культурного типа, в рамках которого общетипическое взаИхМодополняется видовыми различиями и проявляется в них. Эта идея базируется на понимании того обстоятельства, что все абазо-адыгские этносы и субэтносы в своей совокупности образуют суперэтнос, обладающий системными характеристиками, позволяющими определить его как особый историко-культурный тип, относительно которого входящие в его состав этносы и субэтносы выступают как его отдельные виды.
Наиболее крупными этническими составляющими этого суперэтноса выступают: черкесы, кабардинцы, адыгейцы, абазины, абхазы, убыхи. Его системными характеристиками как особого историко-культурного типа, на наш взгляд, являются следующие: обладание общими чертами и стабильными особенностями культуры, включая высокую степень общности языка Иг психологического склада, обычаев и традиций; наличие схожих элементов материальной культуры и хозяйственных форм; обладание самосознанием своей этнокультурной общности. При этом важными признаками данного суперэтноса выступают имеющиеся у составляющих его этносов культурные, языковые различия и наличие собственного этнического самосознания, которые не разрушают общее суперэтническое, а образуют «различия внутри единства».
Однажды сложившись на основе единства территории и общих черт экономической жизни и социальной организации, этот историко-культурный тип сохранял свои системные свойства, присущее ему типическое начало даже после утраты единства территории, сохраняет их и в настоящее время.
Такой концептуальный подход позволяет приблизиться к более целостному рассмотрению совокупного исторического прошлого абазо-адыгских народов. Причем он не только не умаляет отдельную историю каждого из ныне существующих народов, но как бы «поднимает» ее значение для всей их общности, так как она при таком подходе рассматривается как вклад в общую историю суперэтноса. Таким образом, суть данного методологического подхода состоит в том, что при имеющейся у каждого из абазо-адыгских этносов специфике и даже более глубокой дифференциации, связанной с существованием субэтносов, всем им присущи общие этногенетические черты, позволяющие считать их единым суперэтносом, единым историко-культурным типом, имеющим внутренние видовые различия.
С использованием указанного методологического подхода связано и употребление в настоящей работе понятий «абазо-адыгский», «абазо-адыги». Понятие «абаза» выражает общее название абхазов и абазин, во всем зарубежном хмире принят именно этот вариант для обобщенного названия даных народов. Понятием «адыги», как это общепринято, охватываются все этнические и субэтнические группы черкесов, кабардинцев и адыгейцев.
Источниковую базу исследования составили отчеты и записки современников, относящиеся к той или иной рассматриваемой эпохе; результаты археологических находок и лингвистических исследований, содержащиеся в работах современных авторов; архивные материалы, относящиеся в основном к последнему хронологическому периоду, охватываемому данной работой (концу XVIII - 60-х гг. XIX вв.).
Наиболее важными источниками выступают письменные свидетельства о Кавказе, которые берут свое начало с середины I тыс. до н. э. и продол-жаются в последующие исторические эпохи: свидетельства греко-римских авторов эпохи античности; отчеты и описания авторов византийского и невизантийского происхождения эпохи раннего средневековья; европейские, османские и российские наблюдения и заметки периода позднего средневековья и нового времени, а также относящиеся к этому периоду российские архивные материалы.
Кратко охарактеризуем эти источники.
Первую группу источников формируют, в основном, свидетельства греко-римских авторов. Западный Кавказ оказался в поле внимания античных писателей в VI в. до н. э., когда выходцы из Милета основали несколько поселений в Синдике и в восточном Крыму. В античной литературной традиции известно около трехсот писателей, в той или иной степени описывающих его в своих произведениях и предоставляющих ценные сведения. Дошедшие до нас свидетельства, в том числе и эпиграфические, были систематизированы и опубликованы В.В. Латышевым в виде обширного свода «Известия древних писателей о Скифии и Кавказе»1, что имело огромное значение для развития исследований по проблемам древней истории Кавказа и Северного Причерноморья. Значительная работа по систематизации античных отчетов, посвященных Западному Кавказу, была проведена также М.В. Аталиковой, причем данное издание2 располагает исчерпывающими комментариями. Помимо этих двух сборников источников при работе над диссертацией были использованы отдельные издания Страбона, Плутарха, Диодора Сицилийского, Арриана и др.
Наиболее важными среди этого множества греко-римских источников представляются следующие.
Первое детальное описание побережья Западного Кавказа сделано Скилаком Кариандским в 338-335 гг. до н.э. в трактате «Описание моря, прилегающего к населенной Европе, Азии и Ливии»3. Этот перипл (описание) Скилака характеризуется отчетливым интересом к западно-кавказскому побережью. Именно у этого автора-впервые упоминаются керкеты, которых на основе фонетического созвучия очень часто называют непосредственными предками черкесов4. Довольно детально представлена информация о прааба-зо-адыгских племенах.
Одним из важнейших источников этой группы является «География» Страбона5, которая сохранила для нас важнейшие сведения о расселении и образе жизни кавказских этносов в период античности. В частности, Страбон дал сведения о морских рейдах ахеев, зихов, гениохов, и его сведения приобретают особую значимость в контексте преемственности форм культуры и этничности на Западном Кавказе.
Данные об этнической и социокультурной общности западно-кавказских племен в эпоху античности, которые нашли отражение в употреблении для их обозначения общего названия сарматов, содержатся в описаниях крупнейшего географа античности Клавдия Птолемея, именующего территорию Западного Кавказа и Восточного Приазовья «Азиатской Сармати-ей»1.
Детальное представление об этнической карте Западного Кавказа дает еще один важный источник — «Объезд Эвксинского Понта» Псевдо-Арриана (V в. н.э.). Этот автор указывает на существенные изменения» в этнотопони-мической номенклатуре региона2.
Еще одна группа важных источников — работы авторов византийского происхождения, сведения из которых позволяют реконструировать этносоциальный облик абазо-адыгов в период раннего средневековья. Это такие летописцы как Прокопий из Кесарии, Агафий, Константин Порфирогенет и др.
Следующая группа, источников — это раннесредневековые невизантийские отчеты о Западном Кавказе. Их количество невелико. В их ряду выделяется ал-Масуди (ум. 956 г.), в своем обширном страноведческом трактате «Промывальни золота и родники драгоценных камней» давший отдельные описания страны Кашек (Касогии) и ал-Лан (Алании) (глава XVII)3. Источник представляет интерес потому, что кашеков арабский энциклопедист помещает примерно в тех же границах, в которых поместил и описал Зихию его византийский современник и коллега Константин Порфирогенет.
Интересный источник — так называемый Кембриджский Аноним, известный также как «Еврейско-хазарская переписка», в котором на Западном Кавказе помещены сразу три крупных этнических названия . В послании хазарского царя Иосифа кордовскому визирю Хасдаю ибн Шапруту упомянуты зихи — «Зибус», касоги — «Каса», аланы — «Ас», причем под именем асов здесь фигурируют западно-аланские, по всей видимости, по преимуществу абазинские племена.
Большая группа источников — это западноевропейские отчеты и записки XIII — XVI вв., в которых содержатся важные сведения об абазо-адыгах. Большей информированностью отличаются итальянцы, имевшие на побережье Зихии и Абхазии более 40 факторий. Важнейший источник конца XV — начала XVI вв., дающий детальное представление о Черкесии — сочи-нение Дж. Интериано «Быт и страна зихов, именуемых черкесами» . Это первое монографическое описание Черкесии вышло в свет в Венеции в. 1502 г. Тот объем данных, который приводит Интериано, превосходит не только все, что писалось до него, но и все описания XVI в. Для нашей работы существенно, что, по свидетельству Интериано, на севере черкесы занимали земли вплоть до мыса Бусси и реки Фазиса, а также что самоназвание черкесов — «адига», что «зихами» их именуют итальянцы и греки, а «черкесами» — турки и татары. Им подробно описан образ жизни черкесских аристократов, их непрестанные набеги в Крым, всадническое умение, особо подчеркивается связь черкесов с мамлюкским Египтом. Также впервые дано описание института приемного родства. Все эти сведения важны для решения задач настоящей работы.
Следующая, и последняя, группа источников относится к периоду XVII в. - 60-х гг. XIX в., в ее состав входят европейские, османские и российские материалы.
В особую подгруппу здесь можно выделить материалы государственных архивных фондов России и другие архивные документы: материалы
Центрального государственного архива Военно-Морского Флота, а также документы адмирала М.П. Лазарева, командовавшего Черноморским флотом. Все эти документы позволяют более полно показать факты, связанные с мореходной и всаднической традициями абазо-адыгов.
Кроме архивов, необходимо специально отметить источники, авторы которых уделили большое внимание абазо-адыгскому сообществу и тем самым предоставили сведения, на основе которых сформировались все существующие концепции этнокультурной истории Западного Кавказа указанного периода, в том числе и то видение, которое предложено в рамках настоящей диссертации.
В первую очередь назовем Эвлия Челеби, османского писателями путешественника середины XVII вв., автора 10-томных путевых заметок «Книга путешествия»1. Абхазию и прибрежные районы Черкесии он посетил в 1640 — 1641 гг., а закубанскую Черкесию и Кабарду - в 1666 г. Челеби сам был наполовину абхаз, и, видимо, это стало одной из главных причин его внимания к Западному Кавказу. По меньшей мере, одна десятая часть его обширного страноведческого свода посвящена абазо-адыгам. Во 2-м и 3-м выпусках его сочинения содержится подробнейший отчет о быте, нравах, социальном и культурном облике адыгов и абхазо-абазин, причем каждый из более чем 50 субэтносов абхазо-черкесского мира описан им в отдельном параграфе. Челеби, во всей видимости, если не знал, то понимал абхазский язык: он составил краткие глоссарии языка адыгов, садзов, абхазов. В аспекте исследуемой нами темы работа Челеби являет важнейший источник: он многократно проводит параллели между черкесами и абхазами, подчеркивает их общее происхождение, солидарность, проявляемую ими в отношениях с Крымским ханством и османами. В целом сведения Челеби характеризуют Абхазию и Черкесию как единое этнокультурное пространство.
Большой интерес также представляют записки Джиовани Лукка (1625 г.), префекта доминиканской миссии в Каффе, который многократно бывал в Черкесии и Абхазии. При описании черкесов и абхазов он подчеркивает их языковую и культурную близость1.
Среди авторов первой половины XVIII в., чьи сведения обладают ценностью для настоящего исследования, большой эрудицией в вопросах абазо-черкесской истории и современного ему состояния отличается грузинский царевич Вахушти Багратиони, сын Вахтанга VI, автор работы по истории Грузии. На страницах своего труда Вахушти много внимания уделил Абха зии, Кабарде, абазинам, западным адыгам . Он воспринимал абхазов, джиков (абазин-садзов) и черкесов как группу родственных народов, совместно выступающих в различных эпизодах истории Грузии. Особое значение сведения Вахушти имеют для изучения абхазского пиратства.
Всплеск интереса к этносам и субэтносам абазо-адыгов отмечается в русских и европейских источниках последней трети XVIII в. в связи с обострением отношений между Россией и горцами Кавказа. Источники отражают некоторые особенности, вызванные этими обстоятельствами. Так, на Западном Кавказе основными военными противниками России выступили нату-хайцы, шапсуги, абадзехи и убыхи. Соответственно как русские, так и европейские наблюдатели уделили больше внимания именно этим субэтническим группам. Ввиду того, что равнинные адыги ИхМеновали их абадзечиль, а в ряде источников XVII в. и первой половины XVIII в. Абазия отмечалась в границах вплоть до Анапы, натухайцы, шапсуги и абадзехи стали считаться племенами абазинского происхождения. Так, Тэбу де Мариньи (1818 г.) писал: «Я думаю, что между Кубанью и Сухум-кале есть только абазы»; «нату-хаи, которые являются одним из абазинских племен — на юге примыкают к Большой Абазе, которая начинается за Пшадой»3. Хан-Гирей считал, что абадзехи образовались в результате смешения абхазов и адыгов . Тунманн относил к абазинским племенам натухайцев, шапсугов и абадзехов . Напротив, И. Бларамберг считал убыхов и садзов племенами адыгейского происхождения3. Такие расхождения в трактовках, встречающиеся в оригинальных источниках, требуют от исследователей внимательного и вдумчивого отношения к ним и их сопоставления.
Также, на наш взгляд, отмечающееся в источниках XVIII в. — первой половины XIX в. стремление авторов указывать, с одной стороны, на абхазо-адыгское происхождение целого ряда адыгских субэтносов и, с другой стороны, на адыгское происхождение убыхов и западноабхазских общин или отдельных родов свидетельствует о существовавшем в действительности и потому отражавшемся наблюдателями сложном и распространенном взаимопроникновении в рамках абазо-адыгского историко-культурного типа.
Научная новизна исследования определяется прежде всего самой постановкой проблемы, изначально предполагаемой ею методологией рассмотрения абазо-адыгского историко-культурного типа как целостного явления, имеющего внутреннюю расчлененность. В целом аспекты научной новизны, по мнению автора, заключаются в следующем:
1. В качестве самостоятельного исследования осуществлён комплексный анализ формирования и развития абазо-адыгского историко-культурного типа на протяжении длительного исторического периода — с IV тыс. до н.э. вплоть до 60-х гг. XIX в.
2. В отличие от имеющихся работ по тем или иным аспектам избранной темы решение задач исследования целенаправленно ориентировано на рассмотрение абазо-адыгского историко-культурного типа в его формировании и развитии как целостного этнокультурного образования, носящего суперэтнический характер.
3. На основе комплексного рассмотрения вопросов формирования и развития абазо-адыгского историко-культурного типа в период с ГУтыс. до н.э. по XIII-XV вв. дана авторская трактовка некоторых дискуссионных исторических проблем данного периода, связанных с прошлым абазо-адыгов.
4. Представлена характеристика и дана обобщённая историческая оценка особенностей социальной организации, которые оказали наиболее значимое влияние на базовые черты абазо-адыгского историко-культурного типа, а также исторических и содержательных аспектов мореходной и всаднической традиций, в которых ярко проявлялась преемственность стиля социального поведения и духовного мировосприятия абазо-адыгов.
Теоретическая значимость исследования, на наш взгляд, состоит в том, что в нем, на примере исторического опыта формирования и развития абазо-адыгского историко-культурного типа, присущих ему структур и механизмов социальной организации и этногенетической связи, раскрывается проблема «человек в истории» в одном из её важнейших ракурсов - как проблема типического в человеке, как проблема исторического развития одного из типов общественного человека.
Научно-практическая значимость исследования определяется тем, что его материалы и выводы могут быть использованы:
- исследователями в дальнейшей научной разработке проблем формирования и развития как абазо-адыгского историко-культурного типа в целом, так и отдельных его составляющих;
- при создании обобщающих работ по истории Кавказа и историческому прошлому народов современной России;
- в преподавании дисциплин, входящих в государственный образователь-ный стандарт подготовки специалистов регионоведения, специализирующихся по северокавказскому региону и в целом по региону Кавказа;
- при подготовке учебных пособий и чтении спецкурсов в высших учебных заведениях Юга России, раскрывающих содержание национально регионального компонента высшего профессионального образования;
- при подготовке материалов спецкурсов по истории Кавказа для студентов исторических вузов и факультетов;
- в лекционной работе среди населения, студентов и учащихся средних учебных заведений;
- в подготовке научно-популярных изданий.
Практические рекомендации, сформулированные в заключении работы, могут быть использованы органами власти и управления в их практической деятельности.
Структура исследования определяется его целью и задачами, а также хронологическими рамками и состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы и источников. Имеются также приложения в виде карт, отображающих особенности территориального расселения абазо-адыгов в различные исторические периоды.
Апробация работы. Основные положения данной работы докладывались на ГІІ Международном конгрессе «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру»1, на «Университетских чтениях» ПГЛУ2, опубликованы в ряде изданий3, всесторонне обсуждены на заседаниях кафедры отечественной и зарубежной истории Пятигорского государственного лингвистического университета.
Материалы исследования использовались автором в качестве дополнительной информации для студентов при изучении целого ряда тем в курсе истории России на переводческом факультете, факультете английского языка и психологии, на факультете государственной службы и управления ПГЛУ.
Предлагаемая работа не претендует на охват всего комплекса проблем, связанных с изучением формирования и развития абазо-адыгского историко-культурного типа начиная с IV тыс. до н. э. до 60-х гг. XIX в., на категорическую однозначность выводов и обобщений. Автор сосредоточил свое внимание в основном на тех аспектах, которые представлялись ему наиболее значимыми или же наиболее дискуссионными, и надеется, что данная тема станет предметом дальнейшей углубленной разработки и обсуждения.
Формирование и развитие праабазо-адыгской общности (IV _9 тыс. до н. э. - начало I тыс. н. э.)
История формирования абазо-адыгского этнокультурного типа уходит своими корнями в глубь веков и тысячелетий. Процесс складывания прото-абазо-адыгской общности начался еще тогда, когда на территории Кавказа обитал древнейший человек, и затем этот процесс осуществлялся в течение нескольких тысячелетий во взаимодействии и взаимовлиянии с различными народами и культурами. В ходе этого процесса постепенно укреплялась этнокультурная консолидация абазо-адыгов и выкристаллизовывался их особый историко-культурный тип.
Следует отметить, что используемые в данной главе структуризация и периодизация материала в большей мере связаны с данными о процессах этнокультурного развития, взаимодействия и смешения и не совпадают с другими существующими подходами. Например, авторы труда «История народов Северного Кавказа с древнейших времён до конца XVIII в.» выделяют такие крупные разделы-периоды как «Первобытнообщинный строй на Северном Кавказе» (с древнейших времён до примерно III в. н.э.) и «Становление феодальных отношений» (примерно с IV в. н.э. до XV в.)1. А Р.С. Джен-дубаев, который тоже методологически опирается на формационный подход, но считает, что у западнокавказских народов существовал и этап рабовладельческого строя, применяет следующее членение истории этих народов в рамках рассматриваемого в диссертации периода: древнейшая эпоха, которая совпадает с эпохой первобытнообщинной формации (до I тыс. до н.э.) -древняя эпоха, совпадающая с эпохой рабовладельческой формации (I тыс. до н.э. - XIII в. н.э.) - средневековье, совпадающее с. эпохой феодальной формации (XIII в. - начало второй половины XIX в.) .
Мы жестко не привязываем периодизацию истории абазо-адыгских народов ни к членениям, построенным на формационном подходе, ни к членениям, основанным на цивилизационном подходе, отдавая приоритет этно-культурным данным, хотя, несомненно, сопоставляем их с указанными подходами, без ориентации на которые понимание исторических процессов остаётся неполным.
Первая часть настоящей главы посвящена рассмотрению процесса формирования и дальнейшего развития праабазо-адыгской общности начиная с IV тыс. до н. э. и вплоть до первых веков I тыс. н. э. При этом особое внимание обращено на те аспекты, выяснение которых позволяет более четко отследить историческую нить, связывающую истоки древней этнокультуры с ее более поздними вариантами, порожденными интенсивным взаимодействием как с кочевой Степью, так и с торговыми центрами Европы, Малой Азии и Ближнего Востока.
Существенным, в том числе и в аспекте структуризации и периодизации, о котором сказано выше, является то, что с VI в. до н.э. началось активное взаимодействие праабазо-адыгской общности с эллинистической цивилизацией. С одной стороны, это вроде бы позволяет выделить в истории Западного Кавказа особый исторический период, связанный с античностью. С другой стороны, исходя из описаний самих античных авторов, за всю греко-римскую эпоху на Западном Кавказе коренным образом не изменились ни тип социальной организации, ни материальная и духовная культура. Поэтому период с VI в. до н.э. по V в. н.э. в качестве особого исторического периода мог бы быть выделен - как это сделал, например, С.Х. Хотко1 - на основе преимущественно внешних критериев: соседство античной цивилизации (Крым и Анатолия — развитые античные области); в течение всего этого периода население Западного Кавказа испытывало влияние со стороны типологически близких кочевнических этносов — скифов и сарматов; большую часть этого периода на стыке Крыма и Кавказа существовало созданное греками Боспорское царство.
Касогозихо-абазгийское сообщество и его соотнесенность абазо-адыгами ( начало I тыс. до н.э. - первая половина II тыс. н.э.) ....
В конце I тыс. до н.э. - первой половине I тыс н.э. формирование праа-базо-адыгского сообщества продолжалось в новых исторических условиях, связанных как с бурными процессами «великого переселения народов», которые не могли не затронуть все причерноморские и западнокавказские территории, так и с укреплением тенденции внутренней этнической консолидации самого этого сообщества. На месте его более древних этнокультурных форм образовалась и развивалась касого-зихо-абазгийская общность в форме трёх крупных племенных союзов.
Задачей настоящего параграфа является рассмотрение тех изменений, которые произошли на этнокультурной карте праабазо-адыгской общности в связи с перемещением народов, ассимиляционными процессами и стабилизацией основного этнического массива, а также выяснение соотнесенности ка-сого-зихо-абазгийского сообщества с более поздним абазо-адыгским этническим хмиром.
Процессы этнических перемещений и изменений осуществлялись здесь очень активно с самого начала нашей эры. Завершились же они к концу первой половины II тыс. н.э., примерно к XIV-XV вв., когда этническая карта Северо-Западного и Западного Кавказа приобрела более или менее стабильный характер и по существу мало отличалась от современной .
Прежде всего отметим, что если в I-IV вв. н.э. автохтонное население Северо-Западного Кавказа было несколько потеснено аланами, то с конца IV в. — начала V в. политическая и этническая карта Кавказа была существенно перекроена в связи с нашествием гуннов, а выселившиеся из Крыма готы-тетракситы захватили часть Черноморского побережья на Тамани и в прилегающих районах, вытеснив на восток керкетов. В V в. в непосредственной близости от западнокавказских народов сложился союз тюркоязычных племен (болгары, утигуры, кутригуры), части которого расселялись в Северном Причерноморье и Восточном Приазовье вплоть до Кубани.
Однако и в эпоху «великого переселения народов» праабазо-адыгское сообщество не утратило своих хозяйственных традиций и культурной самобытности. Напротив, внутри него происходят изменения, связанные с устойчивым развитием процессов дальнейшего этнического сплочения и смешения, результаты которых проявляются в период после VI в. н.э. Об этих процессах в праабазо-адыгском сообществе в начале и первой половине I тыс. н. э. многое говорят этнолингвистические трансформации. Начиная с VI в. до н.э. греки создали подробную этногеографическую номенклатуру Западного Кавказа, которая существовала довольно долго. В своих записках о территориях Черноморского побережья и Западного Кавказа античные историки и географы упоминают большое количество племен. Чаще других здесь фигурируют керкеты, ахеи, гениохи, асів. н.э. — зиги (зикхи, зихи), саниги, абазги и апсилы.
Особенности социальной организации абазо-адыгов и их влияние на базовые черты историко-культурного типа
Одними из наиболее интересных традиций абазо-адыгского сообщества на протяжении длительного времени являлись мореходство (тесно взаимосвязанное с морским военным искусством и в немалой степени также и с пиратством) и всадничество (тесно взаимосвязанное с военным отходничеством, а также с коневодством).
Как мы полагаем, значимость изучения мореходной и всаднической традиций абазо-адыгов определяется тем, что их рассмотрение позволяет со всей определенностью констатировать как автохтонность абазо-адыгской этнической общности, так и присущие ей такие социокультурные черты, как идентичность и преемственность.
Задачей данного параграфа является анализ исторических особенностей мореходной и всаднической традиций абазо-адыгов, включая условия воспроизводства этих традиций, а также определение результатов того влияния, которое данные традиции оказали на формирование абазо-адыгского историко-культурного типа.
Начнём с традиции мореходства. Исторически как адыги, так и абхазо-абазины были тесно связаны с морем, их предрасположенность к мореходству и морскому военному искусству сформировалась ещё с древнейших времён. Это подтверждается известными письменными сообщениями античной эпохи.
Так, довольно развёрнутые свидетельства содержатся в «Географии» Страбона, который описывает ахейцев, зигов и гениохов, живущих морским разбоем, при этом обращает внимание на их небольшие, узкие и легкие лодки вместимостью до 25 человек, редко - до 30 (у греков они назывались «кама-рами»). В сообщении Страбона содержатся важные факты: во-первых, о том, что для названных народов была характерна предрасположенность к мореходству и пиратству; во-вторых, что снаряжаемые ими флотилии «камар» обладали большой силой (согласно Страбону, они нападали «то на купеческие корабли, то даже на какую-нибудь страну или город; они господствовали на море»); в третьих, что лодки, используемые этими народами, очень удобны в обращении: «когда они возвращаются в родные места, то при отсутствии корабельных стоянок им приходится на своих плечах переносить «камары» в леса... когда же наступает время плавания, они снова несут свои лодки к берегу», «точно так же поступают они и в чужих странах, где им хорошо известны лесистые места»1.
Более полное описание водных средств передвижения, использовавшихся праабазо-адыгами, приводится современником Страбона Корнелием Тацитом: «Корабли эти у них называются камары, борта их расположены близко друг к другу, а ниже бортов корпус расширяется, варвары не пользуются при постройке ни медными, ни железными скрепами. Когда на море бурно и волны высоки, поверх бортов накладываются доски, образующие что-то вроде крыши, и защищенные таким образом барки легко маневрируют. Грести на них можно в любую сторону. Эти суда кончаются острым носом спереди и сзади, так что могут с полной безопасностью причаливать к берегу и одним, и другим концом...» . При этом у Тацита имеется сообщение, что когда возникла необходимость в восстановлении «варварами» своего флота, они «с удивительной быстротой понастроили себе кораблей».
О морском искусстве западнокавказских племён сообщали и другие авторы (например, Дионисий Периегет, Флавий Арриан), в основном в связи с пиратством; вместе с тем в сообщении аль-Масуди (середина X в.) говорится
О развитом торговом мореходстве кашаков (касогов), которые приплывали на своих судах в Трапезунд .
Все эти данные позволяют говорить о наличии на рубеже перехода к новой эре довольно высокого уровня социально-экономического развития в приморских обществах абазо-адыгов, а также о существовании у них верфей и владении ими большим объемом знаний в области морского искусства и военных сражений на море.
Археологические находки подтверждают сведения античных авторов. Так, в крупном поселении эпохи бронзы в устье реки Тоумыш была обнаружена керамическая модель морского судна с высокими бортами, клиновидной носовой частью и выступающим форштевнем в виде стилизованного изображения головы собаки или волка3, что достаточно характерно, так как абхазское божество собак Алышкинтыр уже в новое время считалось покровителем пиратов - одноименная гора являлась местом их поклонения4. Это указывает на давнюю предрасположенность абазо-адыгского этноса к мореходству.
