Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Становление российских военно-морских сил на Дальнем Востоке и их деятельность в период Октябрьской революции, Гражданской войны и интервенции с. 19
1 Российские военно-морские силы в дальневосточном регионе в начале XX в с. 19
2 Дальневосточные военно-морские силы (1917-1922 гг.) с.52
Глава 2 Становление и развитие советских дальневосточных военно-морских сил (1922-1935 гг.) с.80
1 Советские Морские силы Дальнего Востока (1922-1926 гг.) с.80
2 Проблемы организации советских дальневосточных военно-морских сил (1926 - 1932 гг.) с. 127
3 Воссоздание советских Морских сил Дальнего Востока (1932 - 1935 гг.) с. 152
Заключение с. 170
Примечания с. 176
Примечания к введению с.176
Примечания к 1 -й главе с. 182
Примечания к 2-й главе с. 189
Список использованных источников и литературы с.200
Приложение с.216
- Российские военно-морские силы в дальневосточном регионе в начале XX в
- Дальневосточные военно-морские силы (1917-1922 гг.)
- Советские Морские силы Дальнего Востока (1922-1926 гг.)
- Воссоздание советских Морских сил Дальнего Востока (1932 - 1935 гг.)
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Формирование и деятельность дальневосточных военно-морских сил представляется довольно сложной и актуальной проблемой, если учесть геополитические задачи, возникающие перед современной Россией. Когда страна пытается определить собственное место в мире после крушения советской супердержавы, жизненно необходимо учитывать опыт строительства Вооруженных Сил в советское время. Более того, надо выработать стратегическую доктрину развития российской армии и флота на ближайшие десятилетия.
Сегодня Тихоокеанский флот Российской Федерации, как и весь Военно-Морской Флот, переживает эпоху упадка. Многие боевые корабли устарели и стали опасны для плавания, аварийность постоянно увеличивается, а число пригодных к эффективной эксплуатации судов сокращается. С другой стороны, российского бюджета хватает только для поддержания на плаву имеющихся кораблей да иногда на достройку некоторых советских кораблей, морально устаревающих еще на заводе в ходе длительных испытаний.
Именно грамотная военно-морская политика на Дальнем Востоке предстает насущной необходимостью из-за сложной российско-японской водной границы, территориальной проблемы Курильских островов и браконьерского разбоя, периодически осуществляемого восточным соседом в российских водах. Надо сказать, что возникшие в настоящее время внешнеполитические задачи неоднократно успешно разрешались СССР в первой половине ХХ в., поэтому сложившаяся ситуация вынуждает обратиться к опыту Советского Союза по строительству военно-морских сил и их использованию во внешнеполитических целях. Эффективное применение незначительных по корабельному составу Морских сил Дальнего Востока (МСДВ) в 1920 – 30-х гг. позволило в значительной мере закрепить морские границы советского государства и сдержать японскую агрессию в дальневосточном регионе.
Объект исследования – история дальневосточных военно-морских сил в 1917 – 1935 гг.
Предмет исследования – формирование и деятельность военно-морских сил на Дальнем Востоке.
Историография проблемы.
а) Отечественная историография. Тема диссертации в историографии изучена в недостаточной степени, но есть исследования, затрагивающие различные аспекты изучаемого исторического периода. В историографии изучаемой проблемы можно выделить три периода.
Первый период – историография 1920-х – 1945 гг.
Исследования данного периода крайне фрагментарны и неполны. Наверное, единственной публикацией, полностью посвященной проблеме, является научная статья первого командующего советскими Морскими силами Дальнего Востока И.К. Кожанова, полностью написанная на опыте развития военно-морских сил дальневосточного региона. Можно назвать еще несколько работ, затрагивающих тему диссертации: С. Тиличеев «Сибирская флотилия в 1918 г.», А. Гаврилов «Под красным вымпелом по четырем океанам», Б.В. Давыдов «В тисках льда», Н. Жигалин, П. Козлов «Красный вымпел», С. Цыпкин, А. Шургин, С. Булыгина «Октябрьская революция и Гражданская война на Дальнем Востоке».
Изначально официальная идеологически обоснованная позиция советского руководства, сводящаяся к констатации захватнической политики восточного соседа, содержится в редакционной статье «Морского Сборника», анализирующей очередную военную теоретическую программу нападения на СССР под названием «Господин Хирата «завоевывает СССР»», причем это единственная статья о советско-японской военно-морской политике в 1920-х – 1945 гг.
Если говорить об оценке японского военного потенциала, то она существует в статьях В.А. Белли «Организация военно-морского обучения в Японии», «Япония «осваивает» Маньчжурию» и «Японские морские базы».
Таким сравнительно небольшим количеством исследований и ограничивается отечественная историография советских военно-морских сил в 1920-х – 1945 гг.
Второй период – историография 1945 – 1991 гг.
Более обширны научные публикации на втором этапе.
Крупной монографией по истории военно-морских сил на Дальнем Востоке является переиздававшийся дважды коллективный труд «Краснознаменный Тихоокеанский флот». В книге помимо редких периодических изданий используются материалы Российского Государственного архива Военно-Морского Флота и Центрального Военно-Морского архива. Саму монографию можно отнести скорее к научно-популярной литературе.
На данном этапе появляется значительное количество различных работ. Среди них можно выделить монографии: П.М. Никифоров «Записки премьера ДРВ», Л.Г. Бескровный «Русская армия и флот XIXв.», «Армия и флот России в начале ХХв.», К.Ф. Щацилло «Русский империализм и развитие флота накануне первой мировой войны (1906 – 1914 гг.)».
По советскому флоту есть исследования А.В. Басова «Боевой путь Советского Военно-Морского Флота» и «Советский флот на защите социализма». Несмотря на то, что работы посвящены истории флота в целом, они содержат интересные факты, относящиеся к формированию и деятельности Морских сил Дальнего Востока.
Намного лучше обстоит ситуация на втором этапе историографии с отражением роли советских дальневосточных военно-морских сил во внешней политике. В обличительном тоне по отношению к Японии выдержаны монографии Е. Горбунова «Крах планов «Оцу»», А.А. Кошкина «Крах стратегии «Спелой хурмы». Военная политика Японии в отношении СССР, 1931 – 1945гг.».
Надо отметить, что упомянутые работы имеют только косвенное отношение к теме исследования.
Третий период – постсоветская историография.
На наш взгляд, в постсоветской историографии проблемы, касающиеся формирования и деятельности Морских сил Дальнего Востока в 1917 – 1935 гг., представлены наиболее значительным количеством публикаций.
Крупным исследователем военно-морских сил на Дальнем Востоке в изучаемый период является Д.В. Ливенцев. Среди его работ необходимо выделить монографию «Дальневосточные флагманы», которая посвящена деятельности командующих советскими военно-морскими и речными силами в дальневосточном регионе. В ней рассматривается история становления и развития Тихоокеанского флота и Амурской флотилии. Необходимо отметить статьи об И.К. Кожанове и М.В. Викторове. Другая монография Д.В. Ливенцева – «Советские военно-морские и речные силы в дальневосточной внешней политике (1917 – 1930 гг.)» – изучает также период становления советских военно-морских и речных сил на Дальнем Востоке. Отдельно отметим в работе взаимосвязь внешней политики в дальневосточном регионе и ее влияния на развитие МСДВ и Амурской флотилии.
Кроме того, нужно выделить еще несколько публикаций Ливенцева Д.В., имеющих непосредственное значение для диссертации: монографию «Морские и речные конфликты: Россия – Япония – Китай (1861 – 1945 гг.)» и статьи «Аяно-Нельканская операция Морских сил Дальнего Востока», «Воспоминания С. Тиличеева как источник о деятельности Сибирской флотилии в период Гражданской войны», «Г.К. Старк – последний адмирал русского флота», «Действия японских браконьеров на советском Дальнем Востоке в 20 – 30-е гг. ХХ в.», «И.К. Кожанов – флагман-дипломат», «М.В. Викторов – первый командующий Тихоокеанским флотом».
Собственно, наше диссертационное исследование является закономерным продолжением обозначенной в работах Ливенцева Д.В. проблемы строительства советских военно-морских сил на Дальнем Востоке.
В постсоветской историографии появились исследования с более уравновешенной оценкой советско-японских отношений: Л. Маркизов «Это было полвека назад», В. Сафронов «СССР, США и японская агрессия на Дальнем Востоке и Тихом океане 1931 – 1945 гг.». К этой группе литературы относится монография известного япониста К.Е. Черевко «Серп и молот против самурайского меча», которая осуществляет комплексное изучение военно-политической истории взаимоотношений СССР и Японии с середины 1920-х до середины 1940-х гг.
Среди работ об иностранных политиках надо отметить исследование западного историка Г. Бикса «Хирохито и создание современной Японии» и В.Н. Усова «Последний император Китая Пу И (1906 – 1967 гг.)».
Отдельно необходимо остановиться на книгах А.Б. Широкорада «Русско-японские войны» и А.В. Шишова «Россия и Япония. История военных конфликтов». Они в полной мере затрагивают целый комплекс вопросов, имеющих непосредственное отношение к диссертации.
Таким образом, формирование и деятельность военно-морских сил на Дальнем Востоке в 1917 – 1935 гг. были изучены недостаточно и не нашли подробного отражения в исследованиях отечественных историков.
б) Зарубежная историография. В иностранной научной литературе тема дальневосточных военно-морских сил в изучаемый период также отражена фрагментарно. Можно назвать только несколько работ, располагающих косвенной информацией: Э.П. Хойт «Japan’s War. The Great Pacific Conflict 1853 to 1952», Ц. Хасегава «The northern territories. Dispute and russo-japanese», Л.Г. Мура «Soviet Far Eastern Policy 1931 – 1945», К.В. Колегрова «Militarism in Japan», Т. Эннис «Eastern Asia».
Цель исследования – изучить на примере дальневосточных военно-морских сил в 1917 – 1935 гг. строительство советских вооруженных сил и их роль в государственной политике СССР.
Поставленная цель и историографический анализ определили исследовательские задачи:
– исследовать преемственность в развитии военно-морских сил Российской Империи и при советской власти;
– раскрыть предпосылки формирования советских военно-морских сил на Дальнем Востоке и процесс их возрождения после Гражданской войны;
– изучить деятельность Морских сил Дальнего Востока в 1922 – 1926 гг.;
– провести анализ причин расформирования советских военно-морских сил в 1926 г. и процесса их воссоздания в 1932 г.;
– оценить роль Морских сил Дальнего Востока во внешней политике советского государства в дальневосточном регионе.
Хронологические рамки диссертации нашли отражение в названии и представляют довольно обширный период с 1917 по 1935 гг., т.е. с возникновения Морских сил Дальнего Востока и до организации Тихоокеанского флота. Диссертация включает первые годы советской власти, интервенцию, Гражданскую войну, неоднозначные события 1920 – 1930-х. гг.
Региональные рамки исследования определяются зоной деятельности дальневосточных военно-морских сил, т.е. Дальним Востоком и Азиатско-Тихоокеанским регионом.
Источники. В силу небольшого числа исследований, затрагивающих непосредственно историю дальневосточных военно-морских сил, основную часть информации содержат архивные документы, прежде всего, находящиеся в Российском Государственном архиве Военно-Морского Флота (РГА ВМФ), который располагает материалами, касающимися и внешней политики. Документы РГА ВМФ стали основным источником в ходе работы над диссертационным исследованием.
Выбор документов РГА ВМФ вполне обоснован, т.к. большинство материалов по теме исследования с 1917 по 1940 гг. содержится в его фондах.
Первой группой документов, выделенных в ходе работы, стали фонды центральных организаций советского флота и руководящих структур военно-морских сил Дальнего Востока.
К ней относятся материалы фондов штаба Рабоче-Крестьянского Красного флота, управления народного комиссариата по морским делам, Морского генерального штаба и управления морских сил рабоче-крестьянской Красной Армии, народного комиссариата ВМФ.
В фондах РГА ВМФ широко представлены организации и управления военно-морских сил Дальнего Востока. Прежде всего, речь идет о фонде Центрального комитета Сибирской военной флотилии, отразившем краткий период существования до интервенции первых советских дальневосточных военно-морских сил. Затем можно выделить фонды штаба народно-революционного флота (НРФ) Дальневосточной республики (ДВР), которые располагают материалами по обороне морских границ и содействию армии Дальневосточной республики. Хронологически тему исследования продолжают находящиеся в фонде Морских сил Дальнего Востока документы об охране границ территориальных вод и промыслов дальневосточного региона, организации обороны Владивостока и реки Амур. Продолжение истории советского дальневосточного флота можно найти в фондах командования Тихоокеанского флота (ТОФа) и штаба Тихоокеанского флота.
Второй группой материалов, выделенных из фондов РГА ВМФ по исследуемой теме, стали документы подразделений Морских сил Дальнего Востока. Если говорить о подразделениях и частях, то необходимо выделить фонды бригады заграждения и траленья, отдельного дивизиона минных заградителей Тихоокеанского флота и бригады торпедных катеров Тихоокеанского флота. Материалы, находящиеся в фондах соединений кораблей, включают сведения по боевой подготовке, личному составу, решения партийных собраний и позволяют судить о создании и развитии дальневосточных военно-морских сил.
Определенную ценность как для изучения советской военно-морской истории, так и для исследования внешнеполитической ситуации в период возникновения советской власти представляет фонд дивизиона посыльных судов особого назначения, находившихся на ремонте в Америке.
Нельзя не отметить и фонды структурных организаций дальневосточных военно-морских сил. Например, фонд управления тыла Тихоокеанского флота позволяет судить о проблемах, связанных с вооружением дальневосточных военно-морских сил. Систему тылового обеспечения военно-морских сил можно также изучить по фондам главного военного порта Морских сил Дальнего Востока и главного военного порта ТОФ.
Третьей группой архивных материалов стали корабельные фонды Морских сил Дальнего Востока. Многие корабли служили десятилетиями и переходили с новыми организационными изменениями от одного военно-морского соединения к другому. В диссертации использованы фонды 6 кораблей военно-морских сил Дальнего Востока: «Аргунь», минный заградитель Тихоокеанского флота», «Ворошиловск», минный заградитель Тихоокеанского флота», ««Красный вымпел», учебное судно Тихоокеанского флота», ««Аян», минный заградитель Тихоокеанского флота», ««Томск», минный блокшив Тихоокеанского флота», ««Маньчжур», канонерская лодка Сибирской военной флотилии (белых)».
Корабельные фонды по большей части состоят из приказов командира, решений партийных собраний, сведений по личному составу и судовых журналов. Они содержат информацию о восстановлении кораблей и судов советских дальневосточных военно-морских сил, их тактико-технические данные и условия боевой подготовки.
Среди документов РГА ВМФ есть фонды руководящих органов белых военно-морских формирований кораблей на Дальнем Востоке. Важные материалы по истории интервенции содержат фонды Морского министерства Всероссийского правительства (белых), штаба командующего Сибирской военной флотилией (белых), Сибирского флотского экипажа.
Отдельно надо отметить уголовные дела о передаче оружия лицам, поддерживающим Красную Армию, и растратах, хищениях, дисциплинарных проступках морских офицеров, которые есть в фонде Временного военного суда Владивостокского порта (белых).
При подготовке диссертации также были задействованы личные фонды советских военно-морских теоретиков: контр-адмирала В.А. Белли и контр-адмирала Е.Е. Шведе. В фонде В.А. Белли по исследуемой теме находятся рукописи докладов «Стратегия слабейшего на море в условиях пересеченного театра» (1929г.), «Японская агрессия на Дальнем Востоке» (1934г.), «Дальневосточный флот» (1934г.). В делах фонда Е.Е. Шведе имеется корабельный состав и оценка военного потенциала японского императорского флота на протяжении 1930-х гг.
Завершая источниковедческий анализ использованных фондов РГА ВМФ, хотелось бы подчеркнуть доступность его архивных документов для историков.
Все названные архивные фонды помогли составить мнение об истории формирования и деятельности Морских сил Дальнего Востока и, главное, дать оценку их влиянию на внешнеполитическую ситуацию в дальневосточном регионе.
Подчеркивая доминирующее значение архивных документов в диссертации, отметим, что были использованы и опубликованные источники. Они представлены, прежде всего, мемуарной литературой, т.е. воспоминаниями о ВМФ СССР, советском дальневосточном флоте, внешней политике и белых формированиях кораблей.
К исследованию были привлечены и изданные за рубежом мемуары по внешнеполитической ситуации в дальневосточном регионе иностранных государственных деятелей. Прежде всего, речь идет о воспоминаниях М. Монтгомери «Imperialist Japan. Memories». Отметим, что книга М. Монтгомери непосредственно затрагивает причины агрессивной политики Японии на Дальнем Востоке.
Интервенция и Гражданская война на Дальнем Востоке в воспоминаниях советских моряков подробно рассматриваются в сборнике «Эхо партизанских сопок».
Нельзя не отметить книгу «Мы – тихоокеанцы». В ней моряки подробно повествуют в мемуарном жанре о том, как сначала формировали на берегу океана самый молодой флот страны, а затем приняли участие в Великой Отечественной и советско-японских войнах. Деятельность авторов сборника охватывала практически все службы и соединения советских дальневосточных военно-морских сил в исследуемый период.
Позиция советского правительства в начале 1920-х гг. по отношению к сохранению флота, доставшегося в наследство от Российской Империи, а также мысли о месте и роли военно-морских сил в защите границ Советского Союза нашли отражение в ряде трудов В.И. Ленина.
Огромное значение при восстановлении корабельного состава и тактико-технических данных судов имели справочные издания и энциклопедические словари флота. В первую очередь необходимо отметить справочники С.С. Бережного «Корабли и вспомогательные суда Советского Военно-Морского Флота (1917 – 1927 гг.)», «Корабли и суда ВМФ СССР (1928 – 1945 гг.)», «Линейные и броненосные корабли. Канонерские лодки». Справочник В.Д. Доценко «Морской биографический словарь» включает более 2 тысяч биографий отечественных флотоводцев и моряков. Естественно, в таком всеобъемлющем справочнике, задействованном при работе над диссертацией, были использованы биографические сведения о военных и гражданских деятелях Морских сил Дальнего Востока.
Как уже говорилось выше, одним из важных аспектов, связанных с исследованием, является внешняя политика стран тихоокеанского бассейна. При её исследовании большую источниковую роль играют документы и материалы по внешней политике. Для начала надо сказать о материалах, иллюстрирующих общее положение в мире за изучаемый период. Здесь можно выделить многотомные издания дипломатических документов «Внешняя политика СССР. Сборник документов. 1925 – 1934 гг.», «Внешняя политика СССР 1917 – 1944», «Советско-американские отношения. Годы непризнания. 1917 – 1926. Сборник документов», «Декреты Советской власти». Все названные сборники материалов позволяют восстановить внешнеполитическую ситуацию в 1917 – 1935 гг.
Все названные источники в значительной степени затрагивают отношения России и Советского Союза с Японией, но есть издание с подборкой дипломатических материалов, полностью им посвященное – «Рыболовная конвенция со всеми относящимися к ней материалами». Данная книга публикует материалы по разделу рыболовных участков между СССР и Японией, из которых видны немалые уступки советской стороны, сделанные по причине слабости советских дальневосточных военно-морских сил, а другие рассматривают дипломатическую переписку, предшествующую войнам и конфликтам между странами.
В иностранной литературе необходимо отметить сборник документов о взаимоотношениях Советского Союза и Японии: «The Entry of the Soviet Union into war against Japan», который был издан в 1992 г. в Лондоне, и «Sources of the japanese tradition».
Указанные источники и их объективный анализ позволили сделать репрезентативные выводы.
Методология исследования характеризуется следующим образом. В ходе анализа источников и литературы, а также в выводах, являющихся итогом исследования, автор стремится к научной объективности, непременным условием которой выступает фундаментальный методологический принцип историзма. Следуя принципу объективности, в своем исследовании мы стремились максимально избегать субъективных, политико-ангажированных оценок и выводов, реконструировать историю формирования и деятельности дальневосточных военно-морских сил, в рамках рассматриваемого периода на основе анализа количественно и качественно раскрыть объективные закономерности в становлении и развитии Морских сил Дальнего Востока. Придерживаясь принципа историзма, автор стремится избегать анахронизмов и модернизации при анализе этапов развития дальневосточных военно-морских сил. Необходимо выделить принцип системности, который тесно взаимосвязан с комплексным подходом к исследованию – опорой на совокупность источников для выяснений причин и хода событий. Анализ событий и явлений позволил в рамках конкретно-исторического подхода оценить историческую ситуацию, сложившуюся в регионе. Одновременно применялся проблемно-хронологический подход в построении диссертационного исследования.
При решении исследовательских задач был проведен критический анализ по отношению к историографии проблемы и источникам.
Соблюдение отмеченных принципов исторического познания и оперирование указанными методами позволило воссоздать предпосылки для формирования и деятельности дальневосточных военно-морских сил и оценить их роль в строительстве советских вооруженных сил.
Научная новизна исследования. На основе комплексного изучения источников и научной литературы в диссертации:
– впервые проанализирован вопрос о преемственности в развитии дальневосточных военно-морских сил в Российской Империи и советской власти;
– исследован процесс формирования советских военно-морских сил на Дальнем Востоке и их возрождение после Гражданской войны;
– изучены действия военно-морских сил белого движения;
– проанализирована деятельность Морских сил Дальнего Востока в 1922 – 1926 гг.;
– отображены причины расформирования советских военно-морских сил в 1926 г. и процесса их воссоздания в 1932 г.;
– дана оценка роли Морских сил Дальнего Востока во внешней политике советского государства в дальневосточном регионе;
– введены в научный оборот материалы 30 фондов Российского Государственного архива Военно-Морского Флота (РГА ВМФ).
Практическая значимость исследования состоит в восполнении пробелов в истории строительства советских вооруженных сил. Материалы диссертации могут быть использованы в лекционных курсах в рамках преподавания Отечественной истории и спецкурса по военной истории России.
Апробация результатов исследования. Основные положения изложены в ряде публикаций, в частности, в двух статьях в издании ВАК РФ «Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена», в материалах и докладах на международных, всероссийских и межвузовских научных конференциях, на заседаниях кафедры Отечественной истории нового и новейшего времени Воронежского государственного педагогического университета.
Структура работы определяется целями и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка источников и литературы, приложения с таблицами корабельных составов и фотографиями военно-морских начальников и судов. Первая глава диссертации разделена на два, а вторая на три параграфа.
Российские военно-морские силы в дальневосточном регионе в начале XX в
Перед тем, как обозначить роль советских военно-морских сил в дальневосточной внешней политике, совершим небольшой исторической экскурс, который позволит нам судить о ситуации, сложившейся на Дальнем Востоке к моменту их возникновения.
В 1639 г. правительство Японии, опасавшееся проникновения в страну европейцев и расширения христианства, закрыло подвластные ему территории для иностранцев и запретило торговлю с ними. Одновременно японцам под страхом смертной казни было запрещено покидать пределы страны. Европейские посольства, в том числе русские (А. Лаксман в 1792 — 1793 гг. и Н.П. Резанов в 1804 - 1805 гг.), безуспешно пытались добиться отмены этого решения. Лишь только в середине XIX в. США, применив угрозу, силой заставили Японию отказаться от политики изоляции. В 1854г. Япония открыла для иностранцев свои порты.
В тоже время русские активно осваивали дальневосточный регион. В 1697 - 1699 гг. В. Атласов с отрядов казаков совершил экспедицию на Камчатку; в отчете о проделанной работе русский исследователь упомянул о наличии южнее присоединенного к России полуострова неизвестных островов. Первыми из европейцев эти острова (Курилы) увидел голландец Де Фриз, который принял оконечность гряды за побережье Америки. В 1711 и 1713 гг. русские казаки совершили два похода на Северные Курилы и силой оружия принудили туземных жителей, айнов, платить дань. В 1739 г. экспедиция Мартина Шпанберга дошла до острова Хоккайдо, однако покорить айнов, населявших Южные Курилы, русским удалось только к 1779г. За сто лет до тех японцы победили айнов, населявших Хоккайдо (1669г.). В 1786 — 1788 гг. японская военная экспедиция очистила южные острова гряды, Итуруп и Кунашир, от пришельцев из России.
С Японией разграничения владений долгое время не были зафиксированы в межгосударственных договорах. Сделать это удалось только в период Крымской войны. Подписанный 7 февраля 1855 г. Симодский русско-японский договор о мире и дружбе узаконил следующую ситуацию: «Отныне границы между Россией и Японией будут проходить между островами Итурупом и Урупом. Весь остров Итуруп принадлежит Японии, а весь остров Уруп и прочие Курильские острова к северу составляют владения России. Что касается острова Карафуто (название острова Сахалин на японском языке — Авт.), то он остается неразделенным между Россией и Японией, как и было до сего времени»."
Таким образом, Россия признала права Японии на Итуруп и Кунашир, остров находящийся южнее Итурупа. Остров Сахалин по договору 1855 г. остался неразделенным. Его судьбу решил трактат, заключенный 7 мая 1875 г., по которому: «В замен уступки России прав на остров Сахалин, его величество император всероссийский, за себя и своих наследников, уступает его величеству императору японскому группу островов называемым Курильскими», т.е. взамен отказа Японии от принадлежащего ей Южного Сахалина, она получила всю Курильскую гряду.
После Крымской войны Александр II принимает решение об усилении обороны Дальнего Востока. С Балтики на Тихий океан посылается несколько отрядов крейсеров. Первой из Кронштадта 7 сентября 1857 г. под командованием капитана 1-го ранга Д.И. Кузнецова вышла эскадра в составе корветов «Воевода», «Новик», «Боярин» и клиперов «Пластун», «Джигит» и «Стрелок», через неделю - фрегат «Аскольд» под командованием капитана 1-го ранга И.С. Унковского. 24 июня 1858 г. к берегам Восточной Сибири под командованием капитана 1-го ранга А.А. Попова вышли корветы «Рында», «Гридень» и клипер «Опричник». В 1859 г. па Тихий океан прибыли фрегат «Светлана», корвет «Посадник», клиперы «Разбойник» и «Наездник».
В истории отечественного флота эти славные суда незаслуженно считают пасынками, забытыми славословиями в честь «Варяга» и «Аврора». Между тем, посланные на Тихий океан парусные (винтовые) суда были вполне современными для того времени кораблями. Так, фрегат «Светлана», построенный в Бордо в 1858 г., имел длину 70 м., ширину 14,6 м., водоизмещение 3187 т.; паровая машина мощностью 450 номинальных л.с. позволяла развивать скорость до 10 узлов. К 1862 г. на нижнем деке фрегата имелось 20 - 60-фуптовых пушек № 1, па палубе стояли 2 - 60-фунтовые пушки № 2 и 10 - 30-фунтовыс пушек № 2.D С таким вооружением «Светлана» могла дать бой любому линейному кораблю постройки до 1855 г.
Корветы «Боярин», «Новик», «І Іосадник» и «Воевода» были однотипными. Их построили в 1856 г. в Петербурге на Охтинской верфи. Длина каждого составляла 50 м., ширина 9,8 м., водоизмещение 885 т. Паровая машина мощностью 200 номинальных л.с, скорость хода 7,5 - 8,5 узлов. Вооружение: 10 - 36-фунтовых пушек № 3 и одна 36-фунтовая пушка № 1.
Клиперы «Пластун», «Джигит», «Опричник», «Стрелок», «Разбойник» и «Наездник» также были однотипными, их построили 1856 г. в Архангельске. Длина их составляла 46,3 м., ширина 8,4м., водоизмещение 615 т. Паровая машина мощностью в 150 номинальных л.с. давала скорость 8 — 9 узлов. Вооружение составляли одна 60-фунтовая пушка № 1 и две 24-фунтовые пушки-карронады.6
Все эти крейсерские суда могли двигаться как под парами, так и под парусами, причем большую часть они шли вторым способом. Так, у «Джигита» в 321-суточном плавании от Кронштадта до залива Де-Кастри из 190 ходовых дней лишь 15 суток и 9 часов пришлось на долю паровой машины, работавшей преимущественно в штиль и маловетрие. Запас угля на «Джигите» составлял 95 т., а расчетная дальность плавания под парами -около 700 миль при 10-узловом ходе. Большинство русских крейсеров имело подъемные винты. Поскольку винт при движении под парусами создавал дополнительное сопротивление, то с помощью специальных устройств его отделяли от вала и поднимали вверх выше ватерлинии.
Русские эскадры на Тихом океане одновременно выполняли две задачи: охраняли дальневосточные рубежи России и были существенным сдерживающим фактором для британских политиков, систематически угрожавших России войной. Заметим, что русский флот в одиночку не мог противостоять в бою британскому. Поэтому оставалось укреплять береговые крепости, постоянно держать в Атлантике, Средиземном море и на Тихом океане парусно-паровые фрегаты, корветы и клиперы. Эти корабли могли по много месяцев действовать в океане в не своих водах и захватывать британские торговые суда, а также нападать па слабозащищенные порты и города британских колоний. С учетом использования съестных припасов, пороха и угля с захваченных судов русские крейсеры могли годами действовать в океане. Вероятно, перед нами первая попытка царского правительства создать боевое соединения кораблей в дальневосточном регионе для решения геополитических задач, но, к сожалению, на смену фрегатам, клиперам и корветам во второй половине XIX в. быстро пришли броненосцы, при производстве которых сказалась экономическая отсталость России и русский флот на некоторое время потерял свое доминирующее положение на Дальнем Востоке.
Интересно, что в истории русско-японских отношений второй половины XIX в. есть событие, которое нещадно эксплуатируют некоторые японские историки для доказательства «давней агрессивности» России и ее захватнических целей» в отношении Японии. Речь идет о так называемом «цусимском инциденте».
Цусимский пролив и одноименные острова имеют важное стратегическое значение, сравнимое с Гибралтаром, Мальтой и Аденом. В XVIII - XIX вв. лорды британского Адмиралтейства считали, что все ключевые точки мирового океана должны принадлежать Британской империи. В 1855 г. английское судно «Сарацин» произвело гидрографическую съемку острова Цусимы. Японский историк Синтаро Накамура писал: «Английский консул в Хакодатэ в «Памятной записке» в Лондон сообщил: «Для нас срочной необходимостью является захват Цусимы и превращение ее в остров Перим (т.е. аналог английской военно-морской базы на юге Красного моря). Еще в 1859 г. капитан английского корабля Уорд... потребовал открытия портов Цусимы для английских судов. Тогда же произошло столкновение между англичанами и местными жителями, в результате которого были убиты и ранены несколько японских чиновников. Вскоре разнеся слух о том, что Англия и Франция имеют план захвата Цусимы»».
Дальневосточные военно-морские силы (1917-1922 гг.)
После победы Февральской революции на Дальнем Востоке, как и во всей стране, начали создаваться Советы рабочих и солдатских депутатов. Во Владивостокский Совет вошли матросы от Сибирской флотилии. 7 июня 1917 г. был избран Центральный комитет флотилии, работавший на правах военной комиссии городского Совета. Члены комитета вели организаторскую и агитационную работу среди матросов и солдат, укрепляли в рядах моряков дисциплину.
Открыто против Временного правительства выступила команда вспомогательного крейсера «Печенга», находившегося в Гонконге. Здесь группу революционных моряков возглавляли унтер-офицер Свиньин и машинист Н.Д. Крюков. Матросы выразили недоверие командиру и всем офицерам. Опасаясь, что конфликт приведет к нежелательному вооруженному столкновению, Центральный комитет Сибирской флотилии 3 мая 1917 г. направил в Гонконг делегацию из трех человек с заданием успокоить команду «Печенги» и возвратить корабль в бухту Золотой Рог. В тот же день на корабль прибыли представители различных политических партий. На состоявшемся митинге матросы поддержали большевистские лозунги и приняли резолюцию в духе ленинских апрельских тезисов. Тогда командующий Сибирской флотилией капитан 2-го ранга Гнида приказал немедленно убрать с крейсера «крайне левых». В течение педели с корабля было списано около 200 человек.41
Весть о победе Октябрьского восстания моряки-тихоокеанцы приняли с огромным энтузиазмом. Во Владивостоке, Хабаровске, Благовещенске, Николаевске-на-Амуре, Петропавловске-Камчатском - всюду на массовых собраниях рабочих, матросов и солдат выносились резолюции о переходе всей власти Советам. 9 ноября состоялось общее собрание рабочих Владивостокского военного порта и матросов Сибирского флотского экипажа. На нем моряки приветствовали Октябрьскую революцию и выразили готовность поддержать большевиков в Петрограде.
В ноябре 1917 г. посыльное судно «Шилка» отправилось в Сиэтл с целью разъяснения американским рабочим задач русской революции. Это был первый корабль, прибывший в Америку из Советской России, руководил миссией Н.Д. Крюков. Обратно «Шилка» вернулась с дружеским посланием В.И. Ленину от американских рабочих. " В советской историографии считалось правилом хорошего тона отмечать специальное назначение этой миссии, и как-то было не принято упоминать, что посыльное судно «Шилка» принадлежало к дивизиону кораблей Сибирской флотилии, находившемуся па ремонте в США, о чем свидетельствуют архивные документы. «Ленину с представителями большевистского правительства, и через них - рабочим России...» - так начиналось это письмо. «Пусть не заблуждается русский народ: таких вещей как свобода слова, свобода печати, свобода собраний не существует в Америке, - писали докеры, - и демократия, о которой болтают капиталисты, только ловушка». Далее американские рабочие обстоятельно рассказывали о терроре в США по отношению к прогрессивно настроенным трудящимся, о нападках буржуазной прессы на большевиков. Докеры писали, что «еще раз заверяют революционных социалистов в том, что даже массовый, до сих пор не думавший рабочий Соединенных Штатов высоко ценит большевиков в их благородной битве за освобождение от ярма капиталистов и землевладельцев».
Однако правящие элиты блока Аптанты не разделяли восторгов американских рабочих от советской власти и готовили интервенцию. Дальний Восток географически по своему природному положению оказался одним из самых привлекательных кусков российского пирога. По решению Парижской конференции руководящих кругов Антанты дальневосточный регион становился зоной ответственности США и Японии. Несмотря на это, поучаствовать в военной интервенции здесь не отказались и другие страны Антанты - Великобритания, Франция, Польша, Китай, хотя большинство из последних государств участвовали в интервенции на тихоокеанской окраине России чисто символически или, как говорится, за компанию.
Еще в начале ноября 1917 г. официальные представители США и Японии заключили между собой соглашение по проблеме бывшего царского, а теперь советского Дальнего Востока. В историю дипломатии этот договор вошел как «соглашение Лансинг-Исии». Вашингтон по-союзнически признавал за Токио его особые интересы в Китае и одновременно решил организационные вопросы военной интервенции на Дальнем Востоке.
Предвидя надвигающуюся интервенцию в декабре 1917 г., советское правительство вступило в переговоры с японскими представителями в Петрограде по поводу пересмотра всех договорных обязательств между Россией и Японией с целью заключения нового торгового и экономического соглашения. Однако японцы не хотели торговать с большевиками, т.к. планировали добраться до богатств Приморья и Сибири при помощи их оккупации.45
В последующие месяцы страны Антанты продолжили между собой дипломатические контакты, связанные с координацией совместных действий на советском Дальнем Востоке, и в конце апреля 1918 г. Роберт Лансинг докладывал президенту США Вудро Вильсону о переговорах с японским послом в Вашингтоне Кикудзиро Исии относительно совместной интервенции Соединенных Штатов и Японии в Сибири и на Дальнем Востоке: «Вчера вечером (в воскресенье) я имел беседу с виконтом Исии. В течение часа мы обсуждали различные вопросы, связанные с положением па Дальнем Востоке и особенно в Сибири... Допуская необходимость или желательность интервенции, я спросил его, каково будет отношение Японии к участию США или других союзников в экспедиции. Он ответил, что, насколько он осведомлен, такое участие, несомненно, будет приветствоваться... Япония, заявил он, может выставить около 400 тысяч солдат, из которых, в случае необходимости, 250 тысяч уже сейчас могут быть посланы в Сибирь. Он заявил также, что, по его мнению, непрактично было бы углубляться далее Иркутска, в связи с трудностями коммуникационного порядка». На самом же деле инициаторами вторжения в Россию стали Англия, Франция и США. Поводом для интервенции являлось стремление новых властей России (Совета народных комиссаров) прекратить войну со странами Центрального блока (Германией, Австро-Венгрией, Турцией, Болгарией), а задача интервентов заключалась в расчленении России на несколько марионеточных государств, которые фактически стали бы полуколониями го суд ар ств- и н тервенто в.
В этом плане Япония была ничем не лучше, но и не хуже Англии, Франции и Соединенных Штатов. Интервенция одних лишь европейских государств и США на русский Дальний Восток создавала реальную угрозу интересам .Японии, поэтому ее правительство приняло вполне разумное решение принять участие в нападении на Приморье. Русская пословица гласит: «Было бы болото, а черти найдутся». Историк А.Б. Широкорад перефразирует ее к сложившейся ситуации следующим образом: «Была бы нестабильность в государстве, а интервенты найдутся». Так было всегда: и в 1792 - 1793 гг. во Франции, и в Югославии в 90-е гг. ХХв.
Дипломаты блока Антанта договорились, что ударной силой будут не американские, а японские войска, которые после наведения порядка должны были быть выведены с российской территории. Япония по-восточному согласилась с таким предложением американской стороны. Однако ни для кого не было большим дипломатическим секретом то, что она имела свой заинтересованный взгляд на тихоокеанское побережье России.
Начиная с января 1917 г. на Владивостокском рейде один за другим появлялись американские крейсера «Бруклин» и «Сакраменто», японские крейсера «Асахи» и «Ивами» (бывший «Орел»), броненосец «Хизен» (бывший «Ретвизан»), английские корабли - крейсер «Суффолк», миноносцы и транспорты. Они доставляли белогвардейцам оружие и снаряжение.
В декабре 1917 г. как контрреволюционная организация была ликвидирована штаб Сибирской флотилии и для ее управления избирается коллегия в составе 3 человек, которая была ответственна перед Центральным комитетом флотилии. Таким образом, Центральный комитет стал полностью единственным органом власти на Сибирской флотилии. Его влияние настолько возросло, что перед ним отчитывались в своей работе все портовые службы и Владивостокская морская обсерватория.
Советские Морские силы Дальнего Востока (1922-1926 гг.)
Возможно, выход в «Великий океан» был открыт, но флот создавать на Дальнем Востоке было просто не из чего, т.к. Сибирская и Амурская флотилии практически прекратили свое существование. По сути дела, восстановление военного флота, его служб и учреждений надо было начинать с нуля. В те времена главным промышленным предприятием города был торговый порт. На погрузочно-разгрузочных работах и ремонте плавсредств трудились тысячи людей. К ним следует добавить команды судов Добровольного флота. Вместе портовые служащие и гражданские моряки составляли необходимый кадровый потенциал для создания дальневосточного флота.
Сразу же советские военно-морские силы должны были выполнить важную локальную операцию по установлению советской власти в дальневосточном регионе. Здесь командованию Народно-революционной армии немного повезло: пароходам Добровольческого флота «Ставрополь», «Сишану», «Индигирке» и «Томску» в период эвакуации белых войск с Камчатки удалось уйти во Владивосток. І Іскоторьгс из них были в короткие сроки переоборудованы для военных целей. 22 ноября 1922 г. командарм И.П. Уборевич подписал приказ: «Для окончательного освобождения от белых банд Охотско-Камчатского края я решил отправить экспедиционный отряд на вооруженном пароходе «Олег» из г. Владивостока в Петропавловск, занятый красными партизанами. Командующим войсками Охотско-Камчатского края с правами комдива назначаю товарища Вольского. Комвойск товарищу Вольскому с получением сего во Владивостоке сформировать свой штаб и экспедиционный отряд в составе 250 человек и подготовить пароход «Олег» к отплытию в Петропавловск».1 В ходе подготовки операции планы были пересмотрены, и десант 21 декабря 1922 г. высадил вспомогательный крейсер «Главком Уборевич» (бывший пароход «Томск»)." Речь шла о ликвидации белогвардейских отрядов Бочкарева на Камчатке и в Гижиге. Самое интересное, что белогвардейские соединения Бочкарева и Пепеляева были буквально в начале 1922 г. доставлены к месту назначения тоже на шести пароходах Добровольного флота, среди которых был и «Томск».
Заметим, что даже несложный переход в операции по высадке десанта из Владивостока до Петропавловска и обратно привел так называемый вспомогательный крейсер «Главком Уборевич» в аварийное состояние, после чего его передали назад в состав Добровольного флота.4 Потеря была достаточно серьезной, если учесть, что на 2 декабря 1922 г. список действующих советских судов ограничивался устаревшим миноносцем «Бравый», вспомогательным крейсером «Главком Уборевич» и вооруженным пароходом «Надежный». Только перечисленные суда были способны к плаванию, а остальные находились в аварийном состоянии. Впрочем, все вышеназванные корабли можно назвать условно пригодными для военной . службы.3 В подтверждение сказанного приведем отрывок из рапорта командира вспомогательного крейсера «Главком Уборевич», который предшествовал списанию корабля: «Представляя при сем рейсовое донесение, доношу, что из этого рейса определенно выяснилась полная непригодность бывшего парохода «Томск», как вспомогательного крейсера. Ведомости дефектов и по машинной части прилагаю. Относительно же морских качеств, должно добавить, что пароход, при малейшей зыби, теряет ход до минимума, а в шторм совершенно не слушает руля».6
В середине ноября 1922 г. высшее командование Морских Сил Советской Республики приступило к созданию Морских сил Дальнего Востока (МСДВ). В их состав вошли части и корабли Амурской флотилии и небольшой по численности Владивостокский отряд флота, которому пришлось защищать огромные территории дальневосточных морей. Возглавить МСДВ было поручено члену партии с 1917 г., активному участнику гражданской войны и одному из начальников Реввоенсовета Черноморского флота И.К. Кожанову, начальником штаба Морских сил Дальнего Востока стал В.В. Селитренников.
Прежде чем говорить о создании дальневосточного флота, необходимо вкратце осветить военно-морскую доктрину советской власти. Одно из последних писем В.И. Ленина генеральному секретарю ЦК РКП (б) И.В. Сталину, опубликованное в Полном собрании сочинений вождя, никогда не цитировалось в многочисленных трудах по истории советского флота, ибо не соответствовало официальной версии о горячей ленинской любви к нему. Что же такое написал вождь мирового пролетариата своему верному ученику и наследнику в ноябре 1922 г. по поводу флота, как раз в тот момент, когда нужно было восстанавливать военно-морские силы в дальневосточном регионе, раз его письмо постарались прочно забыть?: «Я думаю, что флот в теперешних размерах, хотя и является флотишкой... все для нас непомерная роскошь... Флот нам не нужен; а увеличение расходов на школы нужно до зарезу... держать флот сколько-нибудь значительного размера нам, по соображениям экономическим и политическим, не представляется возможным».8
Многие современные военно-морские приводят откровение В.И. Ленина как признак ненависти большевиков к флоту. Однако если избежать поверхностных оценок, можно прийти к взвешенным выводам. Итак, В.И. Ленин считал военный флот излишней роскошью для страны Советов. Более того, он требовал скорейшей продажи за границу уцелевших и недостроенных боевых кораблей. Так он дал согласие па финансирование достройки черноморского крейсера «Адмирал Нахимов» (будущего «Червона Украина») лишь потому, что - как его убедили военспецы - тогда этот корабль можно будет продать какой-нибудь Турции или Греции значительно дороже, чем по цене металлолома.
Все перечисленные действия, бесспорно, совершил В.И. Ленин, но в его оправдание можно привести экономическую ситуацию в разрушенной стране, пытавшейся выжить в капиталистическом окружении. В новейшей российской истории содержится масса примеров распродажи как недостроенных, так и вполне боеспособных кораблей за границу. Причем осуществлялись такие поступки с позволения легитимно избранных властей, чего же мы можем ожидать от большевиков, узурпировавших власть и довершивших развал общественных отношений, начавшейся еще в царской России. В.И. Ленин и РКП (б) просто пытались выжить в создавшейся ситуации, в которой флот объективно был «непомерная роскошь».
Впоследствии советская власть смогла создать как минимум второй флот в мире, что должно оправдать ее в глазах российских военно-морских историков. Просто развитие мощного флота не сочеталось с объективными требованиями и возможностями Советской России после войны и интервенции.
Таковы были объективные факты, влиявшие на мнение - советского правительства о флоте, но присутствовали еще и субъективные. Прежде всего, сомнения в полезности военно-морских для дела «мировой революции» значительно усилились в результате неудачных действий революционного флота на Балтике в 1918 — 1919 г. Так, рейд эсминцев «Спартак» и «Австроил» попали в плен к англичанам вместе с экипажами. Крейсер «Олег» без всякой пользы для дела революции погиб в 1919 г. от торпеды английского катера недалеко от главной базы Балтийского флот. Линкор «Андрей Первозванный» и старый крейсер «Память Азова» английские торпедные катера вообще потопили в гавани Кронштадта. Эсминцы «Гавриил», «Константин» и «Свобода» в октябре 1919г. столь же бесполезно пошли на дно в Копорском заливе, подорвавшись на английских минах. Оказалось, управлять флотом намного труднее, чем расстреливать морских офицеров в феврале 1917г.9
К субъективным факторам можно отнести точку зрения руководства Реввоенсовета и Наркомата обороны, в которых представители сухопутных родов войск имели абсолютное большинство. Они тоже считали, что без флота можно прекрасно обойтись. По их мнению, судьба мировой революции должна была решиться на суше, а не на море.
Следует отметить, что в 1918 - 1923 гг. в Морской Академии работала Военно-морская историческая комиссия по исследованию и использованию опыта войны 1914 - 1918 гг. на море. Результаты выводов комиссии оперативно внедрялись в учебный процесс. Военно-морская история и история военно-морского искусства занимали большое место в курсах всех оперативно-тактических кафедр Академии. Так, в программу кафедры «Стратегия» входило изучение теоретического наследия К. Клаузевица, Н. Михневича, А. Мэхэна, Ф. Коломба и др.10 В 1926 г. вышел труд М.А. Петрова «Морская тактика: Бой» (1926 г.), где впервые были разработаны теоретические основы позиционной операции, операций против береговых укрепленных пунктов, баз и портов, на морских коммуникациях, по содействию приморскому флангу сухопутных войск, а также заградительной операции." Такая направленность деятельности Морской Академии позволяет сделать вывод, что в то время доминировала теория малого флота, обороняющего прибрежную линию при поддержке береговых батарей.
Воссоздание советских Морских сил Дальнего Востока (1932 - 1935 гг.)
Учитывая агрессивный внешнеполитический курс Японии, СССР был вынужден приступить к повторному созданию Морских сил Дальнего Востока, которые стали прообразом будущего Тихоокеанского флота. Отметим, что советская судостроительная промышленность все еще не была готова к подобному развитию событий. Из-за экономической маломощности Советский Союз в конце 1920-х гг. был вынужден отказаться от МСДВ, но теперь под влиянием неблагоприятной внешнеполитической обстановки их пришлось возрождать.
30 марта 1932 г. закончилось формирование штаба МСДВ, начальником которого был назначен О.С. Солонников, через две недели создали политическое управление.
Командующим МСДВ назначили Михаила Владимировича Викторова, который был кадровым офицером русского флота (окончил Морской корпус в 1913 г.) и участником первой мировой войны. После октября 1917 г. он добровольно перешел на сторону советской власти, что было очень редким, случаем среди офицеров царского флота. В годы гражданской войны М.В. Викторов был штурманом крейсера «Олег», до прихода на Тихий океан командовал Балтийским и Черноморским флотами.145 Назначение такого опытного моряка на должность командующего МСДВ объясняется важностью дальневосточного морского театра.
Вес проблемы отечественного судостроения, которое строило «малый» флот, в полной мере сказались на развитии Морских сил Дальнего Востока. Перед М.В. Викторовым стояла сложная задача, т.к. отсутствие на Дальнем Востоке судостроительной промышленности не позволяло создать даже оборонительный флот.
По результатам первого пятилетнего плана в июле 1933 г. Совет Труда и Обороны принял постановление «О программе военно-морского строительства на 1933 - 1938 гг.». К работам по созданию флота были подключены ведущие ученые, конструкторы, инженеры А.Н. Крылов, Ю.А. Шиманский, А.И. Берг, В.Н. Перегудов, А.П. Шершов, Б. 1-І. Малипин. В результате совместных усилий в годы второй пятилетки были спроектированы и построены подводные лодки типов Щ, С, Л, П, К. Всего за пять лет флот получил 25 надводных кораблей, 137 подводных лодок и 176 торпедных катеров. Казалось бы, складывалась неплохая картина, если не обращать внимание на тот факт, что за годы второй пятилетки было построено только 25 надводных кораблей. Подводные и торпедные катера в то время не могли проводить широкомасштабные операции на океанских коммуникациях из-за своего технического несовершенства. В итоге накануне второй мировой войны советский флот получил 25 кораблей, теоретически способных на проведение длительных боевых операций.
Практически же у СССР не было флота, отвечающего требованиям безопасности страны. Даже такой адепт развития сухопутных сил как К.Е. Ворошилов вынужден был признать на XVII съезде ВКП (б) (январь - февраль 1934 г.), что флот развит недостаточно.147 Для пополнения флота нужно было развивать отечественное судостроение, т.к. верфи в Ленинграде и Николаеве; не справлялись с военными заказами. Единственное, что могла предложить дальневосточным военно-морским силам судостроительная промышленность -торпедные катера и подводные лодки. На том же съезде делегаты отметили возрастающую опасность войны на Дальнем Востоке: «Отказ Японии от подписания пакта о ненападении... лишний раз подчеркивает, что в области наших отношений не все обстоит благополучно... Одна часть военных людей Японии открыто проповедует в печати необходимость войны с СССР и захвата Приморья при явном одобрении другой части военных, а правительство Японии вместо того, чтобы призвать к порядку поджигателей войны, делает вид, что его это не касается».148
Настроения советского руководства по поводу отношений с Японией опять же озвучил К.Е. Ворошилов, который 10 февраля 1934 г., выступая на вечере танкистов в Центральном доме Красной Армии, заявил следующее: «Период мирной передышки заканчивается. Приближается начало новой империалистической войны... Я должен прямо сказать, что если бы японцы наступали на нас в прошлом году, мы и тогда имели довольно значительное количество танков на Дальнем Востоке, по использовать их так, как это мы сможем сделать теперь, сегодня, мы не смогли бы, потому что они у нас тогда еще были слабоваты. Теперь этот пробел мы восполнили». Выразив надежду, что в 1934 г. войны удастся избежать, он, тем не менее, предостерег от самоуспокоения: «Японцы, как вы знаете, ведут себя довольно нахраписто. Тут могут быть всякого рода неожиданности. Японцы нас могут шантажировать в любой момент». Прогноз относительно исхода грядущей войны у К.Е. Ворошилова, вероятно в пропагандистских целях, был оптимистичный: «...японцы не смогут и не должны с нами справиться. Здесь все будет зависеть от людей, от того, как мы будем использовать нашу технику, от того, насколько умело мы сумеем ее применить тактически, организационно и оперативно, насколько умело распорядимся нашими средствами борьбы».149 Вообще, как уже говорилось выше, отказ Японии от заключения пакта о ненападении был очень серьезным предзнаменованием возможной войны, поэтому проблема создания мощного советского дальневосточного флота становилась более чем насущной и актуальной.
В первом приказе флагмана М.В. Викторова от 21 апреля 1932 г. перечислялись соединения, части, корабли и учреждения Морских сил Дальнего Востока. Первая бригада траленья и заграждения МСДВ полностью состояла из судов гражданского флота и комиссариата рыбной промышленности.
Советский торговый флот передал из своего состава транспорты «Томск» и «Эривань», которые были переоборудованы в минные заградители. Народный комиссариат рыбной промышленности передал формирующемуся флоту траулеры «Ара», «Гагара», «Баклан», а торговый порт - буксиры «Босфор», «Геркулес», «Патрокл», «Диомид», «Скрыплев», «Славянка», которые впоследствии стали тральщиками.
В первую морскую бригаду заграждения и траленья в середине 1938 г., базировавшуюся в бухте Новик, входили следующие корабли: минные заградители «Серго Орджоникидзе», «Ворошиловск», «Эривань», «Теодор Нетте», «Томск», «Яна», «Аргунь»; тральщики «Ара», «Пластун», «Гагара», «Баклан», «№ 17». «№ 18», «№ 19», «Босфор», «Геркулес», «Патрокл», «Диомид». «Скрыплев», «Славянка». Так же входил целый ряд катеров-іральщиков: «Б-2», «Б-3», «К-62», «Ке-13», «Найт» «Разин», «№ 14», «Корюшко». Названия многих катеров-тральщиков удалось обнаружить с помощью архивных документов, т.к. они отсутствуют в крупнейшем справочнике С.С. Бережного. Катера-тральщики предназначались для действий на мелководье Амурского залива и были переданы в состав военно-морских сил трестом «Главамуррыбпром», что свидетельствовало об активной военизации гражданского флота. 30 Из корабельного состава первой бригады можно сделать вывод, что М.В. Викторов в организации военно-морских сил последовал рекомендациям видного теоретика флота Е.Е. Шведе, предсказавшего военизацию гражданского флота СССР как следствие недостатка боевых кораблей, тем более что гражданский флот на Дальнем Востоке развивался быстрыми темпами. Для доставки грузов в отдаленные регионы были определены конечные морские пункты: бухта Нагаєво на побережье Охотского моря и бухта Амбарчик на побережье Восточно-Сибирского моря. Не дожидаясь весны, из Владивостока в Нагаєво в тот же год были посланы с грузами и пассажирами пароход «Свирьстрой» (капитан П.П. Белорусов) и зафрактованпое судно «Даштинг». Под проводкой ледореза «Ф. Литке», которым командовал капитан Н.М. Николаев, пароходы в начале января 1932 г. прибыли в бухту Нагаєво, затем с величайшими трудностями удалось провести туда же пароход «Сахалин» с углем для ледореза. Попытка в феврале провести в Нагаєво еще два судна окончилась тем, что «Ф. Литке» остался в море без топлива и дрейфовал во льдах Охотского моря больше двух месяцев. В 1934 г. ледорез «Ф. Литке» совершил сквозное плавание Северным морским путем из Владивостока в Мурманск.
В навигацию 1932 г. суда доставили в Нагаєво 28 тракторов, 67 автомашин, большое число других грузов и свыше 10 тыс. рабочих, в основном заключенных, которым предстояло осваивать суровый золотоносный край.
В последующем морские суда ежеі одно завозили в Нагаєво по 20 и более тысяч человек, а также технику, снаряжение, продовольствие, топливо, взрывчатые вещества для горных работ. Доставка производилась круглый год. Освоение Колымского края, превращенного сталинским режимом в место ссылки уголовников и тысяч невинно репрессированных людей, вошло трагической страницей в историю государства.
Похожие диссертации на Формирование и деятельность военно-морских сил на Дальнем Востоке : 1917 - 1935 гг.
