Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Церковно-судебные органы в юрисдикционной системе Российской империи в 1864-1918гг.
1. Духовная и светская власти в Российской империи 32
2. Эволюция церковно-государственных отношений в Российской империи 44
Глава II. Становление и развитие органов церковно-судебного управления Оренбургской епархии .
1. Формирование органов церковно-судебного управления -... 65
2. Полномочия духовно - судебной системы 85
Глава III. Духовно - судебная практика в Оренбургской епархии .
1 Социальный состав участников рассматриваемых дел 113
2. Процессуальный порядок делопроизводства 138
Заключение 159
Список источников и литературы 165
Приложения 187
- Эволюция церковно-государственных отношений в Российской империи
- Формирование органов церковно-судебного управления
- Полномочия духовно - судебной системы
- Процессуальный порядок делопроизводства
Введение к работе
Период российской истории с 1864 по 1918гг. является одним из самых интересных в развитии империи по противоречивости правовых, политических, экономических и социальных процессов, происходивших в стране. Наиболее ярко двойственность и компромиссность проводимой государством внутренней политики выражалась в дисгармонии принимаемых нормативных актов и постоянно менявшихся общественных отношений, что, в свою очередь, влекло
за собой не прекращавшееся реформирование правовой и пенитециарной системы общества. Но если результатам трансформации и деятельности юрисдикционной структуры империи в целом в изучаемый период посвящено достаточно много исследований, то нормативная база и практика духовно- судебной части как составной компоненты судебных органов страны до настоящего времени остается белым пятном в отечественной историографии. Между тем, судебные органы Русской православной церкви представляли собой уникальное образование как по своей структуре, так и по кругу рассматриваемых вопросов. Являясь, фактически, частью имперской системы
правосудия, они, тем не менее, выполняли принципиально иные функции, нежели государственные органы.
Рассматривая правовое поле государства как целостное материальное и процессуальное нормативное пространство, необходимо сразу же оговорить, что доктринально все юрисдикционные структуры должны быть основаны на единых принципах, выполняя определенные государственные задачи. Судебные Уставы 1864 года, провозгласившие демократизм и унификацию процесса, внесли кардинальные изменения в действующую в стране судебную систему, но практически не затронули духовно-судебную часть с ее многовековыми традициями. Противоречивость, неоднозначность, а, иногда, и одиозность функционйрованйя органов церковного правосудия были настолько очевидными, что в сравнительно короткий промежуток времени - с 1864 по 1918 гг. - было предпринято несколько попыток трансформации нормативной базы духовного процесса1, которые не дали положительных результатов. Сложность и традиционализм нормативной регламентации и практики ее применения в духовном процессе, а также нарастающий процесс модернизации общества не позволили законодателю адекватно систематизировать церковно- нормативную базу и, соответственно, реализовать ее на практике.
Октябрьские события 1917 года повлекли за собой не только отделение церкви от государства - по декрету «О свободе совести, церковных и
религиозных обществах» , официально была запрещена деятельность всех юрисдикционных органов духовенства, в том числе и судов. Фактически целый блок традиционных социальных отношений остался без регулирования, что означало упразднение возможности альтернативного негосударственного воздействия на внутреннюю жизнь народа. В настоящее время изучение дореволюционных традиций государственной регламентации церковно- общественных отношений как никогда актуально вследствие сложности межрелигиозных отношений и необходимости проведения адекватной государственной политики в данном вопросе. По закону «О свободе совести и религиозных объединениях» от 19 сентября 1997 года в Российской Федерации провозглашается право каждого гражданина на свободу совести и вероисповедания, а также на равенство перед законом независимо от отношения к религии , причем в преамбуле специально оговаривается особая историческая и культурная роль православия. Нормативная база духовных объединений строится на основе светского законодательства путем принятия соответствующих Уставов организаций. 8 июня 1988 года Поместным Собором Русской православной церкви был принят ее Устав, в соответствии с которым происходит восстановление судебных функций Русской православной церкви. Особую актуальность при этом приобретает совпадение проводимой в наше время судебной реформы и наделение церковной организации определенными корпоративными судебными функциями. Следует согласиться с выводом, прозвучавшим на II Всероссийском съезде судей в 1993 году: «Опыт проведения судебной реформы 1864 года свидетельствует о том, что судебно- правовые преобразования могут стать действительно радикальными только при условии, что будут проводиться комплексно и системно под единым идейным и организационным руководством».
До настоящего времени исследователями не предпринималось комплексных попыток анализа и обобщения теории, структуры духовного судопроизводства и пенитенциарной практики Русской православной церкви. Изучение деятельности духовно-судебных учреждений Российской империи и учет опыта их работы позволит избежать многих затруднений в такой сложной сфере, как нормативное регулирование религиозных отношений и распределение юрисдикционных функций государства и церкви.
Объектом настоящего исследования являются взаимные отношения церкви и государства в аспекте духовного судопроизводства. Предметом исследования стала правоприменительная и пенитенциарная деятельность судебных органов Оренбургской епархии с 1864 по 1918гг. Необходимо отметить, что монастырская процессуальная практика выходит за рамки данной работы в связи с особыми субъектным составом и нормативной базой механизма правового регулирования.
Основную цель данного исследования автор видит в изучении и объяснении духовного судопроизводства Оренбургской епархии, в его сходстве и различии с общеимперской практикой. Для достижения поставленной цели, необходимо разрешение следующих задач: анализ эволюции церковно- государственных отношений в Российской империи в 1864-1918гг.; изучение структуры органов духовного судопроизводства; выявление компетенции духовно-судебных учреждений на основе исследования нормативных документов; изучение духовно - судебной практики в Оренбургской епархии в установленный период.
Территориальные рамки исследования ограничены Оренбургской епархией как самостоятельной церковно-административной единицей, в рамках которой осуществлялось инстанционное духовно-судебное правосудие. В изучаемый период территория епархии включала в себя пять уездов - Оренбургский, Верхнеуральский, Орский, Троицкий, Челябинский, а также Уральскую и Тургайскую области. Впоследствии, из ее состава в 1908г. были выведены земли Уральского казачьего войска. Активные миграционные процессы в исследуемый период обусловили значительное увеличение числа православного населения в пределах епархии: с 1863 по 1915гг. количество православного населения увеличилось с 582 825 до 1 680 029 человек, то есть на 288%. Численный рост паствы обусловил бурное церковное развитие: в изучаемый период на территории епархии в 3,4 раза увеличилось количество церквей (с 271 до 91 б)2, а общее количество приходов к 1915 году составил 798 единиц3.
Хронологические рамки исследования охватывают период с 1864 по 1918гг. Выбор автора объясняется правовыми и политическими преобразованиями в стране в это время, которые отражались на компетенции духовных судов. Правовой аспект проблемы заключается в том, что в этот период практически полностью поменялось как светское законодательство, так и нормативно-правовые акты духовного ведомства - были приняты Судебные
1 Л
Уставы 1864 года, Устав духовных консисторий 1883 года , Уголовное Уложение 1903 года . В связи с обновлением нормативной базы существенно изменились и полномочия духовно-судебных органов, что находит прямое отражение в судебной практике, а именно - в дифференциации применения норм духовного ведомства к клирикам и мирянам, в сужении круга лиц, подпадающих под компетенцию духовных судов. Политическим моментом выбора хронологических рамок исследования является изменение роли и значения церкви в жизни общества в изучаемый период: из государственного органа она в 1918 году была преобразована в практически самостоятельное общественное образование, построенное на началах соборности. В связи со сменой формы государственного правления в конце периода, повлекшей за собой отделение церкви от государства, произошли кардинальные преобразования духовно- судебной части - по декрету «О свободе совести, церковных и религиозных обществах» в 1918 году все конфессиональные образования, независимо от вероисповедания, лишались судебных функций.
Методологическую основу диссертации составили важнейшие принципы исторической науки - системность, научная объективность и историзм. Наряду с общенаучными методами исследования (диалектический, сравнительный, системно-структурный), в диссертации применялись и конкретно-исторические методы. Целостную картину духовно-судебной системы и пенитенциарной практики представляется возможным изучить, прежде всего при опоре на историко-генетический, историко-сравнительный и функциональный методы. Первый заключается в раскрытии истоков духовного правосудия и православной пенитенциарной практики; второй позволяет выявить общее и особенное в нормах светского и духовного процесса, третий обязывает выявлять наиболее типичные проявления деятельности духовно-судебных органов.
Для написания данной работы были использованы различные по своему характеру источники, которые можно подразделить на следующие группы: источники официального характера - к ним можно отнести государственные нормативные акты, регламентирующие деятельность церкви; епархиальные документы; официальные и неофициальные толковательные тексты нормативных актов; внутрицерковные нормативные документы, принимаемые духовным ведомством в пределах своей компетенции, отчеты по православному ведомству, документы Оренбургских преосвященных архиереев и Оренбургской духовной консистории, инструкции благочинных; источники неофициального характера - к ним относятся различные докладные письма церковно- и священнослужителей, мемуары представителей духовенства и государственных служащих, статьи в периодических печатных изданиях. Особой группой источников являются материалы центральных и местных архивов.
Основным нормативным актом, определившим соотношение церкви и государства в Синодальный период, является Духовный регламент Петра I, который был принят в 1721г. Структурно Регламент состоит из трех частей: в первой дается определение коллегиального управления и его преимущества по сравнению с властью патриарха; во второй оговаривается компетенция вновь созданной Духовной коллегии (позднее - Святейшего Синода) и церковных иерархов; в третьей - определяется состав нового коллегиального органа и устанавливаются обязанности его членов. Духовный регламент являлся основой государственного законодательства в области регулирования церковных вопросов.
Из официальных источников также следует выделить Полное собрание законов Российской империи (далее - ПСЗ). Всего было издано три редакции Собрания: I - содержит документы, датированные от 1649 до 12 декабря 1825 г.; П - с 13 декабря 1825 по 28 февраля 1881 года; а 1П - от 1 марта 1881 года вплоть до 1913 года. Для написания данной работы использовались второе и третье Собрания. Следует также отметить, что по сравнению с первым, второе и третье Собрания содержат значительно меньше актов, посвященных регулированию церковно-административных отношений, так как к тому времени уже был издан Свод законов Российской империи, являвшийся единым систематизированным кодифицированным нормативным документом.
Свод законов Российской империи как источник права характеризуется тем, что в нем представлены только те законы и указы, которые действовали на момент его официального издания. Почти в каждом томе Свода содержались нормативные акты, регулировавшие церковные вопросы: так в томе 9 - о духовном сословии, в 10 - нормы брачного права, в 14-м - акты духовного судопроизводства, в 15-м - наказания за преступления против веры и Церкви. В 16 томе представлены тексты Судебных Уставов 1864 года, которые практически полностью изменили существовавшую до этого времени систему судопроизводства империи. Непосредственной правовой основой для анализа действовавшего законодательства явились Судебные Уставы, устанавливавшие процессуальную нормативную базу: Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями; Устав о предупреждении и пресечении преступлений, Устав о ссыльных, регулировавший правовой режим отбытия наказания.
Официальными кодифицированными источниками, непосредственно регламентировавшими административно-судебную практику духовного ведомства православного исповедания, являлись Уставы Духовных Консисторий 1841 и 1883 гг. В них детально устанавливались функциональные обязанности духовных должностных лиц при осуществлении властных полномочий, оговаривалась подведомственность правонарушений церковным органам, определялась подсудность круга лиц, на которых распространялась юрисдикция церкви, устанавливались виды и размеры наказаний за проступки и правонарушения, а также описывалась процедура судопроизводства. Устав 1883г., дополняя Устав 1841г., привел в соответствие процессуальные положения изменившимся в ходе судебной реформы 1864 года нормативным актам государства. В новой редакции уточнялись подведомственность и подсудность дел, подлежавших рассмотрению в духовных судах. Уставы структурно были выдержаны в стиле, присущем всем кодифицированным актам - условно выделялась общая и особенная части. В общей части регулировались вопросы определения компетенции духовно-судебных органов, их подведомственность и подсудность, оговаривались виды и размеры церковных наказаний. Особенная часть устанавливала порядок судопроизводства, регламентировала ход рассмотрения дела на стадии следствия и непосредственно при вынесении решения. В целом, Уставы Духовных Консисторий, будучи созданными государством для внутрикорпоративного применения, во многом повторяли светские нормативные акты, что еще раз подчеркивает унификацию норм процессуального права империи.
Отдельную группу официальных источников составляют решения Государственного Совета, которые выходили за подписью императора и регулировали общественные отношения в сфере церковного имущества, борьбы с расколом, сектантством и т.д. После официальной публикации в правительственных органах печати, эти документы доводились до сведения органов высшего и епархиального управления в форме Указов Святейшего Синода. Официальным печатным органом Святейшего Синода, в котором в обязательном порядке печаталась вся административно-распорядительная информация по православному ведомству, с 1875 по 1887 гг. являлся «Церковный вестник», а с 1888 года он выходил под названием «Церковные ведомости». Особое место среди источников правового характера занимают решения Правительствующего Сената - их содержание носило правоприменительный характер, так как в них рассматривались вопросы официального толкования действовавших нормативных актов, в том числе и Уставов Духовных Консисторий.
В связи со все возрастающим количеством документов нормативного характера, появлялась насущная необходимость в их официальной систематизации, что и происходило посредством создания тематических сборников подборок нормативных актов и их толкований, регулирующих церковные отношения. К подобным изданиям относились «Сборник церковно- гражданских постановлений в России, относящихся до лиц православного духовенства» под редакцией Н.А.Александрова, «Сборник действующих и руководственных церковных и церковно-гражданских постановлений по ведомству церковного вероисповедания» под редакцией Т.В.Барсова - обе подборки документов составлены по тематическому принципу; а также «Алфавитный указатель действующих и руководственных канонических постановлений, указов, определений и распоряжений Святейшего Правительствующего Синода (1721-1901гг. включительно) и гражданских законов, относящихся к церковному ведомству Православного исповедания»под редакцией С.Калашникова, который был составлен по хронологическому принципу и отражал эволюцию церковно-государственного законодательства с начала синодального периода. Следует отметить, что в сборнике действующих нормативных актов Т.В.Барсова, в отличие от работы Н.А.Александрова, оговариваются все изменения в духовном судопроизводстве, связанные с принятием Судебных уставов 1864 года. Необходимо обратить внимание на то, что все вышеназванные издания с постатейными материалами были одобрены Святейшим Синодом и являлись официальными изданиями, то есть приводимое в них толкование норм права следовало принимать буквально, а не критически.
Дополняя данные инкорпоративные акты, существовали сборники официальных комментариев законодательных актов, имевших чисто практический характер - они составлялись для практиков и содержали рекомендации для наиболее оптимального применения норм в казуальных ситуациях. Среди подобных сборников по качеству, объему и анализу комментируемых текстов выделяется «Руководство для Консисторий, духовных следователей и духовенства» под редакцией М.Вруцевича, в котором, помимо официальных актов, автор приводит и наиболее типичные конкретные ситуации, советуя варианты их разрешения. «Руководство...» выдержало четыре издания (первое вышло в 1883г), постоянно пополняясь новыми нормативными актами и судебной практикой. Данная работа интересна также тем, что автор, для наглядности, предлагает образцы типовых документов, оговаривает алгоритмы возможных следственных действий исходя из конкретных случаев, а также приводит процессуальные казусы и конкретные прецедентные решения духовных органов.
К источникам, позволяющим произвести анализ судебно-правовой деятельности самого Святейшего Синода, в первую очередь следует отнести Всеподданнейшие отчеты Святейшего Синода, которые печатались с 1837 по 1914гг. ежегодно или каждые два года. Структурно они делились на две части: первая часть содержала текст отчета, а во второй обычно помещались статистические таблицы, которые иллюстрировали содержание отчета. Особый интерес для нашего исследования представляют отчеты Обер-Прокурора Святейшего Синода К.П.Победоносцева, в которых содержатся статистический и аналитический материалы по состоянию ведомства православного исповедания: количество священнослужителей, церквей, приходов, православной паствы, исследуются тенденции уклонения из православия в иные вероисповедания и в раскол и т.д.
Отдельную группу источников составляют акты Оренбургских преосвященных архиереев и Оренбургской духовной консистории. По своей юридической силе, относясь к внутрицерковным документам, они должны были соответствовать актам вышестоящих государственных органов. Наибольший интерес для исследования представляют документы епископата и консистории, в которых отражается судебный характер их деятельности - решения и приговоры по конкретным делам, а также инструкции и Положения, регламентирующие сам процесс рассмотрения и разрешения дел по существу. Анализируя форму и содержание местных актов, необходимо отметить высокий уровень юридической подготовки клира - источники представляют собой нормативные документы, составленные в соответствии со всеми правилами юридической техники того времени. Практически все подобные акты публиковались в официальном печатном органе - в «Оренбургских епархиальных ведомостях», которые являются одним из важнейших источников периодического характера. Ведомости выходили с 1873 до марта 1917гг. и состояли из двух частей: официальной и неофициальной. В официальной части содержались постановления Святейшего Синода и распоряжения епархиального начальства, извлечения из отчетов Обер- Прокурора, сведения о вакансиях, продвижениях по службе, награждениях, документы финансового и управленческого характера. Наибольший интерес для исследования представляет содержащаяся на страницах Ведомостей информация об административно-судебной практике епархии, сравнение ее с общеимперской традицией разрешения спорных и противоправных вопросов. Неофициальная часть представляет подборки материалов местных корреспондентов, посвященных истории епархии, светской и духовной сторонам ее жизни, общественной деятельности и т.д. На страницах «Оренбургских епархиальных ведомостей» представлена вся духовная жизнь епархии и губернии, с ее проблемами, реакцией на общеимперские события.
Неофициальным источником, который, несмотря на субъективность содержания, позволяет глубже понять внутреннее настроение духовенства в отношении церковного реформирования, является четырехтомное издание «Отзывы епархиальных архиереев по поводу предполагаемой церковной реформы», вышедшее в 1905-06 гг., на страницах которого высшее духовенство 69 епархий Российской империи высказывает свое видение преобразований, необходимых православной церкви. Очевиден неоднородный характер этих отзывов, который отражает сложную политическую ситуацию начала XX века. Спектр высказываний епископата разнообразен, объединяет их всех то, что изменения в духовном ведомстве они советуют проводить очень осторожно, не затрагивая по существу религиозных канонов. Резкую противоположность взвешенным рассуждениям архиереев представляют многочисленные публицистические высказывания общественности в прессе, которые также являются одним из видов аутентичного материала, используемого при работе над данной темой. В 1907-1912 гг. выходят несколько тематических подборок газетных и журнальных публикаций, отражавших разнополярность и неоднородность отношения общества к предполагаемой реформе, а также ее реальным результатам. Демократическая пресса призывала к незамедлительному введению соборных начал духовного суда и управления на основе принципа выборности судей. Представители либерального направления более осторожно высказывались за проведение продуманных и хорошо взвешенных реформ. Анализ содержания публицистики того времени показывает, что необходимость реформирования церковных институтов была актуальной и насущной проблемой, которая находила отклик практически во всех кругах общества.
Среди использованных архивных материалов в первую очередь следует выделить документы Канцелярии Святейшего Синода и Канцелярии Обер- Прокурора духовного ведомства (фонды 796, 797, 1574) Российского государственного исторического архива, по которым прослеживается динамика проектов реформирования православного ведомства, а также отношение высшего духовенства к предполагаемым изменениям в структуре церковных органов и их полномочиям. В этих фондах собраны документы, касающиеся проектов реформирования духовно-судебной системы 1873-1876гг., позволяющие в полной мере представить правотворческую деятельность государственных и церковных органов в сфере вероисповедных вопросов. При работе над заданной тематикой впервые в научный оборот был введен проект Церковного Судебника, составленный Предсоборным Совещанием при Святейшем Синоде в 1916 году. Являясь результатом правотворческой деятельности Совещания, Судебник отражает те тенденции реформирования, которые были характерны для той эпохи. Следует отметить высокий уровень юридической техники авторов Судебника - сочетая официальную и церковную традиции правотворчества, документ оптимально по форме и содержанию регулирует вопросы духовного суда и следствия. Значительный интерес представляют материалы Департамента духовных дел иностранных исповеданий, хранящиеся в РГИА (фонд 821), по которым прослеживается вероисповедная политика правительства империи в отношении иных конфессий, а именно - документы, касающиеся борьбы против распространения мусульманства, католицизма и иных вероисповеданий внутри страны. Документы о деятельности Русской Православной Церкви, раскрывающие внутрицерковную политику, содержатся в фондах №№1405,1151. В фондах 1363 и 1369 представлены материалы по практике правоприменения норм церковного законодательств духовными судами. Необходимо отметить новизну исследуемых материалов - до настоящего времени судебная практика духовного ведомства Российской империи 1864 - 1918гг. не представляла интерес для исследователей. Отдельные опубликованные документы, касающиеся истории церкви в исследуемый период не позволяют создать общей картины материального и процессуального пространства деятельности духовного ведомства.
Основной массив исследованных процессуальных материалов составили документы Оренбургской духовной консистории Государственного архива Оренбургской области, содержащие судебные дела, рассмотренные консисторией за период с середины XIX века по 1918 гг. (фонд №173). Изучение данных судебных документов позволило полнее представить специфику рассмотрения консисторией подведомственных ей правонарушений, а также определить социальный состав лиц, на которых распространялась деятельность духовных судов. Дела этого фонда содержат также неоценимый материал, раскрывающий судебно-административную практику епархии - приказы и постановления епископов и консистории, переписка со Святейшим Синодом, распоряжения Обер-Прокурора и документальные отчеты о проделанной работе и т.д. Впервые в научный оборот вводятся статистические материалы о количестве священно- и церковнослужителях, привлеченных к ответственности за совершенные правонарушения, отчеты о правонарушителях, отбывавших наказание в местных монастырях и т.д. Переписка духовенства содержит также этнографические зарисовки о быте местного населения, которые позволяют составить общую картину духовной истории Оренбургского края.
Административная практика органов церковного управления прослеживается по документам Канцелярии епископа Оренбургского и Уральского (фонд № 174 Государственного архива Оренбургской области), Челябинского архиерейского дома, Духовного правления (фонды И-69, И-33 Объединенного государственного архива Челябинской области) - в них содержится информация о делах, рассматриваемых непосредственно епископами в пределах их полномочий. В вышеназванных фондах хранятся также послужные списки священно- и церковнослужителей епархии, в том числе и архиереев. Следует отметить, что если архивные материалы Оренбургского архиерейского дома охватывают период с 1857 по 1918 гг., то документы Челябинского викарного епископа датируются с 23 сентября 1913 по 2 ноября 1914 годов. Объясняется это плохой сохранностью архивных фондов, а также тем, что сама викарная кафедра в Челябинске была создана только в 1908 году. Документы этих фондов раскрывают механизм применения епископами норм церковного права, а также позволяют уточнить объем их полномочий. Также в процессе исследования были использованы материалы, представленные в документах государственных судов, хранящихся в ГАОО - Оренбургской палаты уголовного и гражданского суда (фонд 55), Оренбургского окружного суда (фонд 57), Оренбургского уездного суда (фонд 58) - на примере рассмотрения конкретных уголовных дел по вероисповедным вопросам четко отражается специфика особенности применения процессуальных норм цивильного и церковного права при смешанной подсудности.
Историография проблемы весьма разнопланова и относится к различным научным областям. Работы, в которых тема судебно-пенитенциарной системы в аспекте церковно-государственных отношений затрагивается прямо или косвенно, составляют весьма большой список. По характеру материалов он распадается на две части: в первую вошли работы историков, во вторую - правоведов. Попытаемся проследить параллельное изучение проблемы теми и другими, отдельно рассматривая достижения дореволюционного, советского и постсоветского (современного) этапов развития науки.
Дореволюционные исследователи, не оспаривая первичный постулат о праве церкви на осуществление правосудия, рассматривали данный вопрос несколько в иной плоскости: каким образом должно строится соотношение светских и духовных органов власти, и, соответственно, государственного и церковного правового регулирования с точки зрения оптимализации проблем веры и нравственности. Представитель религиозной философии XIX века В.С.Соловьев, выступая с обоснованием идеальной религиозной сущности права и признавая автономную ценность права по отношению к Добру, тем не менее указывал на право как на принудительное требование определенного минимума нравственности, формулируя данное положение как «право есть принудительное требование реализации определенного минимального добра или порядка, не допускающего известных проявлений зла». В этом аспекте, признавая первичность этических начал, автор делает вывод, что не государство создает право в этой системе, а, напротив - само государство является воплощенным правом, так как только в государстве право находит условия для своего действительного осуществления. Представитель государственно-правовой мысли Б.Н.Чичерин, полемизируя с В.С.Соловьевым, в своих работах отмечал, что разница между правом и нравственностью является не количественной, а качественной. Рассматривая человека как единство и противоположность двух начал - чувственного и нравственного, Чичерин указывал на существование аналогичных законов - закон разума и
закон нравственный , которые взаимодействуют следующим образом: «Как существо разумно-нравственное, человек сознает, общий, безусловный закон, связывающий его со всеми разумными существами, и действует на основании этого закона; как существо чувственное, напротив, он не имеет иного побуждения, кроме личного удовольствия...». В соглашении этих элементов Чичерин и видит высшую задачу государства. При этом церковь только внешней своей стороной подчиняется государству, внутренней же остается вне его действия и простирается на недоступную государству область. Схожие взгляды на дуалистичность природы человека и на право как на оптимальное соотношение начал общественной нравственности и государственных установлений высказывал в начале XX века правовед А.А.Мушников, подчеркивая, что: «Нравственным законам подчинен только человек...», и, как следствие этого, он должен стремиться к высшему духовному совершенству, преодолевая житейские соблазны. Развивая тезис о соотношении христианства и правовой культуры, исследователь права Е.В.Спекторский отмечал: «...и юридическая честность, и юридическая безобидность, и юридическое воздаяние далеки от христианского совершенства. Но из этого вовсе не следует, что юридическая культура несовместима с христианством. Несовпадение существует лишь постольку, поскольку вообще не совпадает мир сей и учение не от мира сего». По мнению автора, цивилистическое право не является идеальным из-за того, что от него: «...отлетел дух христианского идеализма».
Основную цель, которую видит Спекторский на современном этапе развития государственного права - это органичное заимствование и включение в юриспруденцию отношений духа христианских норм. Сторонники позитивизма Л.И.Петражицкий и П.И.Новгородцев, в целом соглашаясь с теорией права как нравственного идеала, тем не менее, определяли иную форму сущности соотношения права, общества и государства. Так Л.И.Петражицкий, называя свою теорию права «психологической», вводит в научный оборот соотношение феноменологии права и нравственности. По его мнению, нравственность это сфера добровольно принятых обязанностей, вытекающих из чувства любви и благодарности. Все различие между правом и нравственностью он видит в одном - между чисто императивным характером нравственных импульсов и соответствующих им императивно-атрибутивным
характером права . В развитие тезиса о нравственности как об основе сущности права, один из крупнейших правоведов начала XX века П.И.Новгородцев, подчеркивал, что православие сохранило дух первоначального христианства и утверждал, что именно чувство всеобщей и всецелой взаимной ответственности позволят создать национальное государство, объединяющее общество на началах подлинно-правовых и нравственно-христианских, а государственное нормативно-правовое регулирование сможет удовлетворить общественные потребности
Большую часть историографического материала представляют работы, рассматривающие церковно-государственные отношения на различных исторических этапах развития общества. Среди всех монографий следует отметить исследование русского историка начала XX века И.К.Смолича.
Концептуально Игорь Корнильевич придерживался постулата первичности государства в церковно-государственных отношениях. Православная Церковь, по его мнению, была опорой государства во всех проявлениях его деятельности. В свою очередь, деятельность церкви приоритетно поддерживалась на всех уровнях государственными структурами: «Со стороны государства, то есть императорской власти, Русской Православной Церкви было законодательно предоставлено привилегированное по сравнению с другими христианскими исповеданиями, господствующее положение. Поддержание внешне главенствующей роли православной Церкви имело целью сохранить по политическим соображениям религиозные основы взаимоотношений между церковью и государством, существовавшие в Московском государстве в качестве византийского наследия». Исследуя соотношение церкви и государства на уровне функционально-регулятивного распределения внутриполитических обязанностей, и признавая главенствующую роль последнего, И.К.Смолич отмечал, что: «Хотя государство и проявляло свою власть в духовной области, а Святейший Синод как представитель Церкви ей подчинялся, но границы государственных
полномочий здесь, ..., не были ясно установлены de jure» . Даже то, что должно было оставаться незыблемым - приоритетная роль императорской власти в управлении делами государства и церкви - носило лишь «религиозно- этический характер». Несколько иную схему соотношения государства и церкви, и, следовательно, цивилистического и канонического права, излагает в своем двухтомном труде «Очерки по истории русской церкви» последний Обер-Прокурор империи А.В.Карташев. Резко критикуя зависимое положение духовенства в государстве, он писал: «Западнический, секулярный, антитеократический дух деспотического преобладания государства над церковью, характерный для этого, существенно европейского периода...». Церковь, по его мнению, из фактически самостоятельного политического института, была преобразована в государственный орган, причем, необходимо отметить, что предложенная государством узкая, негибкая форма ни в коей мере не соответствовала внутреннему, многогранному содержанию как самого вероучения, так и его регулятивной характеристике. Это несоответствие проявлялось практически во всех вариантах взаимоотношения церкви и государства, и в первую очередь - в административно-управленческом аспекте. А.В.Карташов упрекает государство в нарушении «симфонии» между государственными и церковными структурами, используя традиционную для русского канониста смысловую Конструкцию «симфонические отношения государства и церкви». Подобную точку зрения поддерживал в своих работах исследователь церковных отношений М.Лебедев, указывая на недопустимость формального переноса административных принципов управления на духовные отношения. Еще более резко против вмешательства государства в духовные каноны высказывался И.В.Преображенский, называя инициаторов реформирования «предателями веры и церкви». Исследователи церковно- государственных отношений Л.А.Тихомиров , К.Г.Рубанов, в целом соглашаясь с недопустимостью разрушения канонических установлений, тем не менее указывали на внутреннюю необходимость и насущность церковного реформирования.
Марксистская историография характеризуется отходом от дилеммы «симфония-дисгармония», появляется постулат о реакционной роли церкви в жизни государства. В работе Н.М.Никольского «История Русской Церкви», период с 1864 по 1918 гг. характеризуется как кризис государственной церкви.
С этих позиций Никольский оценивает состояние духовно-судебных органов: «Столь же дурной славой и всеобщей ненавистью пользовались среди приходского клира и органы епископального управления и суда, знаменитые Консистории, где без взятки нельзя было ступить ни шагу, где оправдывали за деньги, где торговали приходами как каким-нибудь ходким товаром, где на бракоразводных процессах чиновники строили себе дома». Реакционная роль церкви во время Октябрьской революции и в первые годы Советской власти отражается в работах историков Б.П.Кандидова, Н.Ростова, С.Худякова. Следуя общеисследовательской парадигме того времени, авторы не рассматривали церковь как самостоятельный общественный институт, имеющий свое корпоративное право и практику правоприменения, действия духовенства толковались как реализация «реакционных» государственных интересов. Отдельные аспекты проявления духовно-судебной системы православной церкви можно встретить в работах Е.Ф.Грекулова. В своих монографиях автор исследует церковную практику судопроизводства и наказания. Отражением пенитенциарной деятельности церкви в советской историографии стала дискуссия 30-40-х гг.ХХ в. о церковной инквизиции, итогом которой стало подтверждение государственно-репрессивной сущности духовного процесса.
Современные работы по истории православия в России отличает социологический и политологический анализ деятельности как всего клира в целом, так и отдельных его представителей. Исследователь истории православной церкви Д.В.Поспеловский, анализируя произошедшую в начале XX века активизацию церковной тематики, считает, что попытки реформирования церковно-общественной жизни и церковного законодательства в 1905-1907гг. вызваны сугубо субъективными факторами внутрицерковной жизни и переносом идеологической борьбы внутри клира вовне, в мир. Полемизируя с Д.В.Поспеловским, российский историк М.И.Одинцов предполагает первичность политической целесообразности реформирования духовного ведомства. Он считает трансформацию клирикальных органов неотъемлемой частью преобразований всего государственного аппарата, причем реформирование первоначально было инициировано имперскими структурами, а затем, за ненадобностью, свернуто. Процесс законотворчества в отношении внутрицерковных нормативных актов, по его мнению, также был направлен на усиление государственного влияния на церковь. Схожие точки зрения на государственно-правовые отношения также высказывают Е.Послеянин, П.Козловский. Отдельные аспекты духовно- судебного строительства в 60-х гг. XIX века можно встретить в работе исследователя истории церкви А.Неволина, который особо выделяет значение Обер-Прокурора Святейшего Синода графа Д.А.Толстого в создании проектов реформирования органов духовного правосудия.
Изучая труды, непосредственно посвященные истории Оренбургской епархии, следует отметить, что хронологически они подразделяются на два этапа: конец XIX - начало XX вв. и конец XX - начало XXI вв. Из дореволюционных исследований выделяется монография Н.М. Чернавского, посвященная истории епархии с момента ее образования и до начала XX века «Оренбургская епархия в прошлом ея и настоящем»1, которая выдержала два издания - в 1900 и 1902 годах. На основании документов Оренбургской консистории Н.М.Чернавский детально разбирает историю возникновения и развития церковных отношений, уделяя особое внимание епископату - во втором издании 1902 года он приводит биографии практически всех преосвященных до 1859 года, исследуя их роль как в светской жизни губернии, так и в духовном ведомстве. Больше монографических работ, посвященных собственно Оренбургской епархии нет. Отдельные страницы истории формирования и функционирования епархии представлены в статьях И.А.Сперанского, М.Худоносова, А.Добромыслова, А.Синайского,
А.Соколова , И.Кречетовича , А.Кривощекова , которые, в большей части были опубликованы на страницах «Оренбургских епархиальных ведомостей».
Современные исследования по церковной истории Оренбуржья конца XX - начала XXI веков посвящены, в основном, реставрации социально- политической жизнедеятельности духовенства нашего края. Необходимо выделить работы В.С.Боже, посвященные церковной истории дореволюционного Челябинского уезда. В своих исследованиях он впервые приводит биографии первых викарных епископов, на основании архивных документов определяет их полномочия, раскрывает политическую ситуацию 1917 года, когда на первом съезде духовенства и мирян было принято решение о создании независимой епархии в Челябинском уезде. Особо следует отметить работы А.И.Конюченко, который на основании статистических данных, освещает социально - экономическое положение и уровень образования духовенства Оренбуржья, а также религиозно-нравственную характеристику населения епархии.
Историко-юридические исследования по духовно-судебной тематике в большей части посвящены описанию развития духовных структур в связи с изменениями в законодательстве; исследование трансформации собственно духовного процесса или вообще не осуществлялось, или производилось по остаточному принципу, с привязкой к реформированию государственного аппарата. Наиболее ярко дореволюционная традиция исторического правоведения выражена в монографии М.Ф.Владимирского-Буданова «Обзор истории русского права», в которой автор, исследуя историю законодательства нашей страны, отмечал традиционные начала православия в системе права России. По его мнению, в силу поступательности исторического развития управленческих органов, произошла детальная дифференциация полномочий государственных и духовных структур в регулятивных механизмах правового регулирования. Собственно юридические исследования деятельности духовной административно-судебной части Русской Православной церкви также принадлежат, в основном, перу дореволюционных правоведов. Данные работы являются отражением результатов попыток реформирования духовно-судебной части и представляют собой комментарии известных юристов, политиков и богословов по данной тематике.
Первым подобным исследованием пореформенного периода стало двухтомное сочинение известного профессора - канониста А.Ф.Лаврова (впоследствии Алексия, архиепископа Виленского) «Предполагаемая реформа церковного суда», которое явилось результатом участия автора в работе в 1870-1873гг. в Комитете по преобразованию духовно-судебной части. Итогом деятельности Комитета стал Проект преобразования духовно-судебной части. Будучи разработчиком данного Проекта, АФ.Лавров досконально изучил фактическое и нормативное состояние деятельности духовных судов. Его выводы свидетельствуют о том, что изменения в церковно-процессуальной сфере необходимы для унификации имперской системы правосудия. Вместе с тем, автор указывает и на ряд существенных анахронизмов, от которых необходимо избавиться, а именно - формальный характер судопроизводства, неудобные судебные инстанции и т.п . Работа Лаврова стала своеобразным эталоном отношения к преобразованию духовно-судебной части, на который в дальнейшем ссылались исследователи, затрагивая данную проблему. Спустя свыше тридцати лет, в 1906 году, отвечая на вопросы Святейшего Синода по поводу предполагаемого церковного реформирования, преосвященные архиереи цитировали АФ.Лаврова, отстаивая непреложность канонов. Известный дореволюционный канонист-правовед И.С.Бердников, творчески переработав предложенный А.Ф. Лавровым проект реформирования духовных судов, предложил свое видение судоустройства церковного ведомства, в котором он подчеркивал необходимость изъятия судебных функций у консисторий, введения низшей судебной инстанции - Совета благочинных, а также перехода от формального процесса к гласному и равноправному. Подобные же взгляды на проблемы реформирования духовно-судебного ведомства высказывал канонист Я.Бартев, указывавший на недостатки существовавших форм делопроизводства, на применение старой теории формальных доказательств.
Теория и проблемы канонического права как отрасли, а также его соотношение со светским правом рассматриваются в дореволюционных учебных изданиях и монографических пособиях по церковной юриспруденции. В лекционных курсах знаменитых дореволюционных церковных правоведов И.С.Бердникова, Н.С.Суворова, М.И.Горчакова, М.Красноженаподчеркивается принципиальное отличие церковного права от других отраслей права Российской империи по источникам права, предмету, методу, источниковой базе, структурно-субъектному составу. Так, М.Красножен, в качестве источников церковного права, выделял Священное Писание, практику церкви, законодательство церкви, а лишь затем - законодательство
»у
государства . Примечательно, что все эти работы не содержат попытки критики светского законодательства как несовершенного с точки зрения церкви; вся система права империи рассматривается как единое целое, подчеркивается верховная роль монарха в управлении делами и церкви и государства. Так, И.С.Бердников в своей вступительной лекции к курсу церковного права, прочитанной в Казанском университете в 1885г., подчеркивал: «Церковь не только просто уважает государство ... она признает государство необходимой формой общежития, установленной не случайно, а по воле Творца мира...». В развитие данной идеи М.И.Горчаков, обосновывая сущностную целостность церковной и государственной правовой системы Российской империи в рассматриваемый период, указывает на идентичность принципов построения и функционирования органов управления клира и мира вследствие единонаправленности внутренней политики государства и унификационной основы строения государственного аппарата. Применительно к собственно духовному правосудию, протоиерей В.Г.Певцов указывал на двоякую роль духовного суда: а) как духовного, нравственного действия, происходящего от таинства покаяния; б) как внешнее проявление акта наказания виновных компетентными органами; подчеркивая тем самым дуалистичность природы
самого духовного процесса . Исследователь канонического права, преподаватель Московской духовной семинарии протоиерей В.Цыпин дает несколько иное толкование роли и значения церковного правосудия на рубеже Х1Х-ХХвв., а также на современном этапе - он определяет духовный суд как корпоративный орган, распространяющий свое действие только на духовенство и прихожан. Так как в современном обществе круг этих субъектов не так всеобъемлющ, как ранее, реализация норм церковного права менее эффективна, причем наказания носят не карательный характер - санкции направлены на исправление содеянного и осознание правонарушителем богопротивности своих действий.
Сторонники позитивистской концепции сущности права приоритетно исследуя эволюцию и взаимодействие государственно-правовых институтов Российской империи, доктринально утверждают историческую преемственность в развитии государства и права в единой исторической перспективе. Так, доктор юридических наук И.А.Исаев, отмечая дискретность эволюции юрисдикционной системы государства, указывает на традиционность вторжения административных начал в судебную деятельность, что опосредует поздний переход к формированию правовой системы. Аналогичную позицию по вопросу эволюции судебно-правовой системы занимает доктор юридических наук Ю.П.Титов . Подобной концепции также придерживаются исследователи государственно-правовых учреждений Н.Н.Ефремова и М.А.Чельцов-Бебутов, подчеркивающие государственно-правовой характер процессуально- пенитенциарной деятельности органов духовного ведомства.
Новый этап исследований по церковно-правовой тематике ознаменовала дискуссия на страницах журнала «Российская юстиция» в 90-х гг. XX века, гипотезой которой стало предположение правоведа А.Куприянова о единстве целей и задач светского правосудия и духовных устремлений верующих. По
(\ 7
мнению его оппонентов Е.Мысловского и В.Мельника , на настоящем этапе развития общества представляется нецелесообразным вводить в процесс духовно-правовые нормы вследствие функциональной атеистичности современного правосудия и несовместимости сущности государственных и церковных предписаний. Развитие данного тезиса находит подтверждение в
Я О
статьях С.Потаниной и М.Ю.Варьяса , в которых высказывается мнение о том, что церковное право в силу своих исторических особенностей является самостоятельной отраслью права, несовместимой с современной правовой системой.
В целом, в историографии преобладает политологическая и социологическая направленность исследований, в меньшей степени затрагиваются вопросы истории права и практики правоприменения. Практически отсутствуют работы, связанные с изучением характера деятельности судебных органов духовного ведомства, их эффективности и значимости для общества. Данную лакуну и предстоит заполнить автору настоящего исследования.
Научная новизна работы заключается в том, что работа является первым специальным исследованием структуры и функционирования органов духовного судопроизводства в 1864-1918гг. в Оренбургской епархии. Автор впервые комплексно рассматривает материальную и процессуальную базу духовно- судебной системы Российской империи, анализирует ее изменения, связанные с принятием Судебных уставов 1864г., Устава духовных консисторий 1883г., Уголовного уложения 1903г. и иных нормативных актов. В исследовании впервые предпринята попытка комплексного анализа реализации механизма правового регулирования норм светского и церковного законодательства на примере процессуальной практики духовных органов Оренбургской епархии.
Структурно диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и литературы, приложений. Данная структура работы позволяет наиболее оптимально достичь цели исследования.
Эволюция церковно-государственных отношений в Российской империи
Государственные думы Российской империи, рассматривая вопросы реформирования церкви, в первую очередь обращали внимание на законопроекты, в общем касающиеся свободы совести, не конкретизирующие детали. Так, во второй Думе было рассмотрено семь законопроектов, внесенных Министерством внутренних дел: об инославных и иноверных обществах; о решении свершения инославных и иноверных богослужений и богомолений и сооружения, устройства, возобновления и починки инославных и иноверных молитвенных зданий; об отношении государства к отдельным исповеданиям; об изменении законоположений, касающихся перехода из одного исповедания в другое; о римско-католических монастырях; о вызываемых провозглашением Высочайшим Манифестом 17 октября 1905 года свободы совести изменениях в области семейных прав; об отмене содержащихся в действующем законодательстве ограничений, политических и гражданских, находящихся в зависимости то принадлежности к инославным и иноверным исповеданиям, а в том числе и к старообрядчеству и к отделившимся от православия сектам, а равно законоположений, допускающих вмешательство гражданской власти в духовные отношения частных лиц . Но во второй Думе эти проекты так и не были рассмотрены. Их разработка началась только в третьей Думе . С целью координации действий думских священнослужителей собирались пастырские собрания во главе с епископом Евлогием . Были даже попытки создать собственную фракцию с представителями правых крестьян, но из-за разногласий в аграрном вопросе это не получилось. Депутаты от духовенства работали в трех комиссиях: по делам православной церкви под председательством В.Н.Львова; в по вероисповедным делам под председательством сначала епископа Евлогия, а затем - П.В.Коменского; и по вопросам старообрядчества под председательством В.А.Караулова . Исследователь деятельности Государственной Думы И. Никаноров упоминает еще о существовании четвертой комиссии - по синодальным сметам под руководством Е.П.Ковалевского . В целом они выступали за определенные изменения в церковном управлении, но без вмешательства в духовные дела со стороны Государственной Думы и правительства. Примечательно, что ни одно из предложений по духовным вопросам не было принято, все они блокировались при голосовании в Государственном Совете. Среди законопроектов не было ни одного, в котором бы поднимался вопрос об изменении церковного управления и судопроизводства. Немало этому способствовали и сами депутаты от православного духовенства, которые блокировали все попытки затронуть данную тему. А в декабре 1912 года на пост министра внутренних дел был назначен Н.А.Маклаков, по приказу которого все вероисповедные вопросы вообще были изъяты из Государственной Думы, депутаты были ограничены рассмотрением проблем православного прихода, церковно-приходских школ, духовных заведений и содержания духовенства , но даже по этому куцему кругу вопросов конкретных решений так и не было. Митрополит Евлогий так вспоминает деятельность Думы при рассмотрении вероисповедных вопросов: «Работа в Думе внутренно далека от церкви, даже ей враждебна» . Вследствие нежелания реформ и слабости власти, судебная структура духовного ведомства осталась без изменения, несмотря на все свои несоответствия действительности. Как и прежде, Духовные консистории и Святейший Синод разрешали вопросы по остаточному принципу под контролем государственных органов на уровне реализации практики правоприменения уже существующих положений, кардинальных законодательных преобразований не было.
Подводя итог традиции церковно-государственных отношений в России в исследуемый период, в первую очередь следует отметить, что существовавшая правовая нормативно-регулятивная основа, осталась неизменной. Механизм духовно-правового регулирования, основывавшийся как на нормах церковного права, так и на правовых актах государства, не соответствовал требованиям развивающегося общества. Костностъ традиционных институтов духовного регулирования подчеркивала несоответствие деятельности государственного механизма в церковных отношениях. Создав искусственную систему «государства в государстве», светская власть и de-jure и de- fakto не смогла адекватно руководить этим образованием. Первоначальное сохранение режима «status - quo» было оправданным только в начале секуляризационных процессов, далее требовалось вносить коррективы структурного и сущностного характера.
Неудача реформационных процессов, в первую очередь, связана с несоответствием общих принципов устройства государственного аппарата империи предлагаемым новациям. Предлагаемый принцип соборности начал церковного управления резко контрастировал с унификационными процессами единоначалия имперского механизма и не мог быть реализован при существующем политическом режиме.
Провал государственной политики в сфере регулирования духовных отношений наиболее ярко виден на примере попыток реформирования духовного ведомства. Предложения по модернизации судебной системы, вскрывая все недостатки существующего механизма, содержали исчерпывающую информацию по исправлению нормативно-регулятивной базы. В первую очередь проекты реформирования содержали требования ввести низшее звено административно-судебной системы, наподобие мировых судей в светских судах. Ое а&о эту роль уже играли благочинные, следовало закрепить это, положение Второе . . до значимости , требование заключалось в разделении единых органов духовного ведомства на административные и судебные с четким определением их функционала. И, наконец, третьей новацией, содержащейся практически во все проектах, было требование трансформации самого духовного процесса, отказ от его формального характера и переход к цивилизованным нормам правосудия в соответствии с процессуальными положениями светского законодательства.
Проекты так и остались проектами. Государственные и духовные органы не смогли найти оптимальный компромиссный вариант выхода из кризиса. Попытки реформирования духовно-судебной части посредством принятия новых законопроектов не увенчались успехом. Вплоть до 1918 года структура и функции духовного ведомства оставались неизменными.
Формирование органов церковно-судебного управления
Конфессиональная политика на территории Оренбуржья формировалась под воздействием ряда факторов, прямо или косвенно влияющих собственно на создание церковно-административной системы епархии. Первые следы появления христианства в нашем крае, по мнению историка Оренбургской епархии Н.М.Чернавского, зафиксированы во второй половине XVI века , хотя исследователь православия конца XIX века А.Добромыслов в своей статье «Время появления христиан среди киргизов Тургайской области» утверждает, что первые факты крещения автохтонного населения католическими священниками можно отнести к началу XI века . В пределах Челябинского уезда первые представители православия начали свою деятельность позднее - во второй половине XVII века, а в Оренбургском, Орском и Верхнеуральском уездах - во второй четверти XVIII века. Первоначально это были эпизодичные проявления миссионерской деятельности, позднее началось образование православных общин и монастырей. Для установления контроля над конфессиональными процессами края и упорядочения церковно- административного управления 4 марта 1800 года Святейшим Синодом создается епархия Оренбургская и Уфимская с центром в Уфе. Политика первого Оренбургского и Уфимского епископа Амвросия Келембета была направлена на массовое переселение христианского населения на эти территории, в связи с чем начинается формирование системы новых приходов, подчиненных епархиальным властям. В 1817 году в состав епархии вошла область Уральских казаков, что значительно расширило как ее территорию, так и количество православного населения. В 1859 году по инициативе епископа Антония (Радонежского) и губернатора А.А.Катенина произошло разделение единой Оренбургско-Уфимской епархии на две самостоятельные - Оренбургскую и Уфимскую. Н.М.Чернавский приводит данные, что Антоний (Шокотов) в 1858 году обращался в Святейший Синод с просьбой создать в Оренбурге викариатство: "Обширность Оренбургской епархии, хотя и при небольшом количестве церквей (300), далекое друг то друга расстояние уездных городов и приходов, значительное число раскольников, весьма большое количество иноверцев ... могут приводить к мысли Высшее Духовное начальство об утверждении викариатства в Оренбургской епархии" . По данным, которые приводит дореволюционный исследователь истории епархии И.Кречетович, этот проект не встретил одобрения синодального начальства и послужил причиной перевода Антония в Кишинев . Как указывает И.Кречетович, Обер-Прокурор Святейшего Синода А.П.Толстой пояснял причину отказа следующим образом: «...гораздо удобнее вместо учреждения викариатства разделить... управление на отдельные епархии» . Примечательно, что Антоний (Радонежский), сменивший на посту епископа Антония (Шокотова) также хлопотал в 1859 году об открытии только оренбургского викариатства . Итогом раздумий стал Указ Святейшего Синода от 3 апреля 1859г. о создании полноценной епархии с центром в Оренбурге, в состав которой вошли территории Оренбургского уезда, Уральского казачьего войска, церкви в Зауральской степи и Сырдарьинской линии, а также все миссии на территории края. Автор полагает, что исследователи так и не ответили на вопрос - чем же было вызвано разделение единой епархии на две самостоятельные - Оренбургскую и Уфимскую. На наш взгляд, помимо стремления к унификации системы церковного управления и минимизации территорий епархий, следует учитывать национальную и конфессиональную принадлежность населения - граница епархий фактически стала линией водораздела башкирского и русского населения, а также обозначила зоны приоритетных вероисповеданий, в том числе и зоны распространения старообрядчества и сектантства.
Как свидетельствуют данные таблицы, на территории епархии было значительное количество нехристианского населения: 45,86% от общей численности всех проживающих - мусульмане, 004% - язычники, 0,33% - католики, протестанты и т.д., 0,08% - евреи. Сильные позиции имели раскольники И сектанты - 4,2% от общей численности населения. Приток переселенцев и освоение новых земель повлекло за собой строительство новых церквей и приходов, что вызвало усложнение системы управления епархией. Челябинский историк А.И.Конюченко приводит данные, что с 1885 по 1915гг. количество приходов возросло на 259%, церквей - на 257%, численность православной паствы с 1880 по 1915гг. увеличилась на 214%, а духовенства - на 204% \ Вопрос оптимизации управления духовными структурами Оренбуржья был решен путем значительного преобразования территории епархии - 7 октября 1908 года по Указу царя Николая II из ведения Оренбургской консистории была изъята Уральская область и передана Самарской епархии с непосредственным подчинением викарию этой епархии и присвоением последнему наименования Уральского . При этом было изменено звание Оренбургского архиерея - отныне он именовался епископом Оренбургским и Тургайским.
Процесс формирования собственно органов церковного управления Оренбуржья во многом повторял имперские тенденции эволюции органов духовного ведомства остальных епархий, но были и особенности, присущие только церковному строительству нашего края. По структуре епархиальные органы были как единоначальные, так и коллегиальные. Низшей инстанцией церковного управления на местах до середины XVIII века были Духовные правления, которые разрешали практически все вопросы церковного ведомства. Ко времени учреждения Оренбургско-Уфимской епархии на территории края их было четыре - в Уфе, Бугульме, Оренбурге и Челябинске. Исходя из нормативных документов и архивных материалов, компетенция Духовных правлений в то время сводилась к рассмотрению отдельных видов проступков, подпадавших под ведение духовных судов. Как правило, это были дела о незначительных правонарушениях священнослужителей или о спорах между ними, разрешаемые непосредственным начальством , но могли разбираться и уголовные преступления, запрещаемые светским законодательством . По прямому разрешению архиерея Духовные правления могли осуществлять взыскания в отношении клириков за несоблюдение церковных правил или за совершение ими служебных нарушений. Так 12 августа 1850 года Оренбургская консистория своим указом уполномочила Челябинское правление штрафовать священников, не предоставивших свои проповеди для проверки .
Полномочия духовно - судебной системы
Исходя из двухуровневой вертикальной структуры власти, соотношение церковных и светских органов следует рассматривать в двух аспектах: их взаимодействие на имперском уровне и на уровне епархии.
На имперском уровне духовные суды, являясь разновидностью юрисдикционных органов государства, проводили в жизнь интересы государства в сфере духовной политики. Их цели, задачи и полномочия четко оговаривались в нормативных актах - Уставах духовных консисторий, Уложении о наказаниях, Уставах уголовного и гражданского судопроизводства и т.д. Особенностью их деятельности является корпоративный характер представления интересов духовного ведомства, что выражалось в особом субъектном составе как судей (представители духовного сословия), так и подсудимых (лица, нарушающие установления духовного ведомства и предписания религии). При осуществлении своих функций, духовные суды, так или иначе, затрагивали интересы других государственных органов, что порождало межведомственные казусы, которые разрешались или вышестоящими органами, или путем переговоров заинтересованных сторон и достижением Консенсуса. Примером может служить рассмотрение в 1897 году Оренбургской консисторией отношения Духовного правления при Протопресвиторе военного и морского духовенства в Синод от 24.09.1896 года по поводу двойной отчетности при составлении исповедных годичных отчетов - протопресвитер военного и морского ведомства просил консисторию сделать соответствующее распоряжение, чтобы местные клирики, совершая над этими лицами таинство исповеди, не вносили их в исповедальные ведомости, а ограничивались отметками в своих списках, что и было сделано .
На епархиальном уровне в первую очередь следует учитывать взаимоотношение церковных и губернских административных органов, так как территориальные границы епархии и губернии совпадали. Епархиальные органы, представляя духовное ведомство, напрямую взаимодействовали с губернской администрацией и местными органами самоуправления. Применительно к осуществлению церковью судебных функций, следует учитывать соотношение консистории и советов благочинных с местными судами и полицейскими органами.
Взаимодействие со светскими судами выражалось в уточнении подведомственности и подсудности дел, в предоставлении представителей духовного ведомства по мере необходимости в процессы и для осуществления следственных действий, в вынесении окончательного наказания при двойственной подсудности. Между судами различных ведомств осуществлялся обмен необходимой информацией - так в 1895 году по запросу судебного следователя Старобельского уезда Полтавской губернии консистория предоставила сведения о законности брака крестьянина Якова Кацавалова с Федосьей Кучининой . Вместе с тем Святейший Синод в своих Указах неоднократно предупреждал епархиальное начальство о необходимости оказывать всяческую помощь судебным следователям, обратившимся в консисторию за информацией для расследования правонарушений, относящихся к их компетенции . Еще одним аспектом помощи светскому правосудию являлось то, что лица духовного звания привлекались для осуществления правосудия в качестве присяжных заседателей. Так, выполняя предписание Министра Юстиции, Оренбургская духовная консистория в 1896 году предоставила списки священно- и церковнослужителей, которые могли быть выдвинуты в присяжные заседатели: В.А.Александровский (секретарь консистории), И.А.Добронравский (столоначальник консистории), Н.И. Крысов (регистратор консистории), Я.Д.Павлов (архивариус консистории), В.К.Юлусов (столоначальник консистории) .
Взаимодействие с полицией строилось на основе выполнения последней функций наведения правопорядка, пресечения правонарушений, а также осуществления помощи судебным органам в обеспечении явки подсудимых, доставления свидетелей, сборе необходимых сведений и т.д. Духовные следователи вправе были обращаться за помощью полиции при возникновении затруднений организационного и информационного характера.
В целом, анализируя структуру и компетенцию органов власти Оренбургской епархии, следует отметить сочетание принципов единоначального и коллегиального осуществления управления жизнедеятельности мира и клира на основе авторитарной соподчиненности нижестоящих органов вышестоящим. Собственно нормативная регламентация судебно-административной деятельности духовно-судебной части соответствовала двухуровневой системе управления: на имперском уровне действовали обязательные в епархиях общероссийские нормативные акты - Уставы духовных консисторий 1841 и 1883гг., Судебные уставы 1864г, а также постановления, распоряжения и указы Святейшего Синода; на уровне епархии принимались внутренние локальные акты епископа и консистории, обязательные для всех нижестоящих клириков.
Благодаря скрупулезной регламентации полномочий духовных органов и их должностных лиц, осуществлявшейся путем издания должностных инструкций и правил, вся духовно-судебная система епархии действовала строго в соответствии с установленными инстанционными институтами: в пределах своих полномочий спорные проступки и правонарушения разбирали благочинные, консистория и преосвященный архиерей, причем последний, будучи высшим административным лицом епархии, мог делегировать часть своих полномочий викарным епископам. Но система не была замкнутой - так как духовное ведомство являлось частью имперского аппарата управления, всегда существовали межведомственные отношения и связи с другими государственными органами, в том числе и с другими епархиями.
Применительно к функционалу епархиальных органов власти, следует отметить совпадение административных и судебных полномочий всех должностных лиц, начиная с благочинных и заканчивая епископом. Наслоение принципиально различных должностных обязанностей негативно сказывалось на осуществление собственно судебных функций, что выражалось в бюрократизме, волоките, затягивании следствия и суда, формализме рассмотрения дел. Для устранения подобных негативных тенденций и предотвращения самих конфликтных ситуаций, общество и духовенство создают на добровольной основе органы, направленные на разрешение внутренних проблем - примером могут служить Суды чести.
В исследуемый период, несмотря на поступательное увеличение количества органов управления епархией, происходит целенаправленное сокращение государством властных полномочий церкви, в том числе и в сфере духовного правосудия. Секуляризационные процессы в данной области были обусловлены общеимперскими тенденциями централизации властных функций, унификацией механизма правового регулирования общественных отношений.
Процессуальный порядок делопроизводства
Духовное судопроизводство возникало по жалобе или донесению заинтересованных лиц на неправомерное или неблагопристойное поведение членов причта на имя архиерея, а также по факту нарушения клириками или мирянами вероисповедных норм, закрепленных светским или духовным законодательством. Жалобы могли подавать как члены причта, так и миряне. Непосредственная обязанность увещевания провинившихся священно- и церковнослужителей возлагалась на благочинных, если же их пастырские беседы не имели результатов, то сообщали Преосвященному для принятия более кардинальных мер. Сообщения обычно оформлялись в виде рапортов, в которых указывались факты правонарушений или неблагопристойного поведения. Исходя из тяжести правонарушения, епископ мог применять различные меры воздействия - начиная от пастырского увещеванием виновного и до применения предусмотренных Уставом духовных консисторий наказания. Проводимая в епархии судебная политика во многом зависела от личностных качеств архиерея - властный Преосвященный осуществлял суд по правонарушениям быстро и эффективно, имея возможности воздействовать на нерадивых подчиненных или на правонарушителей посредством служебного статуса. Так вышеупомянутый епископ Оренбургский и Тургайский Мефодий своим Указом от 18.12.1915 потребовал от духовных следователей в месячный срок закончить тянувшиеся длительное время дела, грозя в случае неисполнения перевести в другой округ - распоряжение было исполнено в кратчайший срок . Он же для оперативного разрешения неотложных вопросов предложил создать в Оренбурге Особое Совещание, которое собиралось бы по понедельникам в 18ч. 30 мин. . Но с другой стороны, жесткость должна была быть разумной, бесконтрольность архиерея могла перерасти в открытый гнет епископа над паствой, что только отвратило бы верующих от церкви. В связи с этим следует согласиться с И.К.Смоличем, утверждавшим: «В неестественной, деформированной правовой ситуации синодального времени иерархии угрожала опасность, что ее неоспоримое каноническое право на управление церковью будет морально подорвано ею же самою» .
В связи со смешанной подсудностью различных слоев населения, возбуждение дела по духовным правонарушениям отличалось дифференцированностью. Различия в привлечении к ответственности клириков и мирян выражались как на стадии расследования, так и самого судебного процесса. Необходимо отметить, что правонарушения духовенства в большинстве случаев разбирали именно духовные суды, компетенция светских органов по отношению к ним была остаточной, и наоборот - практически все правонарушения представителей остальных сословий были подведомственны в первую очередь органам общей юрисдикции и лишь затем передавались в консисторию. Делопроизводство в отношении священно- и церковнослужителей возбуждалось по заявлению заинтересованных лиц или по инициативе властных органов (государственных или духовных). Исходя из основания претензий, дела подразделялись на гражданско-правовые, связанные с нарушением имущественных прав, и на уголовно-правовые, относящиеся к нарушениям норм уголовного законодательства. Обе категории дел могли подпадать под регулирование как светского, так и церковного законодательства.
Гражданско-правовые обязательственные споры рассматривались в соответствии со ст. 203 Устава духовных консисторий, согласно которой иски и жалобы о нарушении духовными лицами обязательств, а также и просьбы о побуждении их к уплате бесспорных долгов, принимались епархиальным начальством в том случае, если они не оспаривались ответчиками, то есть клириками. В связи с этим возникает вопрос - кто мог приносить жалобы на духовных лиц: только светские лица, или и светские и духовные вместе взятые? Обязательно ли эти исковые заявления подлежали ведению церковных органов, или они могли предъявляться в гражданские суды? Иначе говоря, мог ли ответчик - духовное лицо предъявлять отвод о неподсудности, если жалоба взыскании с него бесспорного долга или исполнение другого обязательства, подана в мировой или окружной суд, исходя из суммы иска? Вопрос этот разрешался в соответствии с пунктом «в» ст. 148 Устава духовных консисторий , в котором указывалось, что лица духовного звания за попытку неисполнения или ненадлежащее исполнение имущественных или денежных обязательств подлежали епархиальному суду. По всей видимости, это положение не противоречило ст. 1 Устава гражданского судопроизводства, в которой говорилось о том, что всякий спор о гражданском праве подлежит решению судебных установлений. В бесспорных обязательствах не бывает столкновения интересов, следовательно, эти дела могут и не подлежать разрешению в судебных органах. Таким образом, если бы духовное лицо, к которому в мировом или окружном суде был бы предъявлен иск о взыскании с него неоспариваемого долга или исполнение другого такого же обязательства, в свою очередь предъявило бы иск о неподсудности, то как мировые судьи, так и окружные суды обязаны были передать дело в церковные органы или предоставить право истцу обратиться к последнему. Так по делу о взыскании с протоиерея Семенова в пользу Оренбургской Городской Думы 84 рублей, в связи с отказом последнего сделать это в добровольном порядке, в процесс вынужден был вмещаться архиепископ Вениамин и приговорить протоиерея выплатить долг . Вместе с тем, если сумма долга достигала значительной суммы, то судопроизводство осуществлялось в светском суде. Примером может послужить дело, ставшее впоследствии прецедентом - казначей Одесской духовной консистории коллежский секретарь Левицкий, растратив крупную сумму денег, был привлечен к ответственности сразу Святейшим Синодом в первой инстанции, но затем Синод направил дело для разрешения в Одесский окружной суд .
Если же клирики не возражали против рассмотрения их дела светскими учреждениями, то судопроизводство происходило в общем порядке. В судах общей юрисдикции разбирались дела не только единоличных, но и коллективных духовных лиц - монастырей и церквей, с соблюдением особых правил и изъятий, предусмотренных для них. Исключения могли относиться и к области материального права (например, сделки по приобретению имущества и заключение договоров регулировались ст. 397 Закона о Состояниях ), и к области процессуального. Отдельные изъятия находились в специализированных законах, регулирующих конкретные виды общественных отношений.
