Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Развитие теории анархизма в России в конце XIX-начале XX вв.
1. М.А. Бакунин и его концепция «воинствующего» анархизма 39-55
2. Теория анархизма П.А. Кропоткина 55-71
3. Соотнесение теории с практикой: идейное размежевание анархистов в начале XX века 71-84
Глава II. Анархистское движение на дону в годы первой русской революции
1. Возникновение и распространение анархизма на Дону. Численность и социальный состав анархистов 85-103
2. Организации и деятельность анархистов в первой русской революции и в постреволюционный период 103-128
Глава III. Деятельность анархистов на Дону в 1917-1921 гг.
1. Анархисты в революционных событиях 1917- начала 1918 гг. на Дону 129-149
2. Анархисты в условиях укрепления советской власти на Дону; их ликвидация 149-171
Заключение 172-178
Источники и библиография 179-201
Приложения 202-203
- М.А. Бакунин и его концепция «воинствующего» анархизма
- Соотнесение теории с практикой: идейное размежевание анархистов в начале XX века
- Организации и деятельность анархистов в первой русской революции и в постреволюционный период
- Анархисты в условиях укрепления советской власти на Дону; их ликвидация
М.А. Бакунин и его концепция «воинствующего» анархизма
Оформление идеологии анархизма в России, как и мировоззренческих систем других социалистических учений, произошло во второй половине XIX века. Становление анархистской доктрины было связано с именем Михаила Бакунина. По мнению исследователей, теоретическая основа бакунизма не была оригинальной: его теория возникла на той же социальной базе, что и другие социальные утопии: как и они, она была отражением нарастающего протеста угнетенных, безмерно эксплуатируемых масс, не ждущих более спасения от государств и стихийно стремящихся к более свободным формам организации жизни90. Таким образом, возникновение анархического сознания определялось реальными сторонами бытия, имело жизненные корни91.
Российская действительность с ее самодержавной традицией, огромным и всемогущим бюрократическим аппаратом рождала оппозицию широкого спектра, в том числе - в лице социальных низов, создавала прекрасные возможности для широкого распространения анархистской идеологии. Почерпнув идею безгосударственного общества у западных мыслителей, Прудона и Штирнера, Бакунин отбросил западный индивидуализм и создал теорию, соответствовавшую историческим особенностям развития России - анархо-коллективизм. Это учение учитывало не только аграрный характер экономики страны, общинный быт крестьянства и жесткость государственной власти, но и характер русского народа, его менталитет. Все это обеспечило жизнеспособность бакунинской теории, влияние которой на общественном развитии России сказывалось не только в конце XIX, но и всю первую четверть XX века. Все анархическое движение этого времени развивалось под лозунгом «Дух разрушающий есть дух созидающий». Нас идеи М. Бакунина интересуют в той мере, в какой их опосредованное влияние отразилось на дальнейшем развитии революционного движения в России, в том числе - в таком её регионе как Дон.
До 60-х гг. XIX века у Бакунина не было четко выраженных анархистских взглядов. Его революционная деятельность развивалась вне России и была нацелена, в основном, на поддержку народных выступлений в странах Запада. Однако постепенно Бакунин приходит к пониманию того, что «русскому человеку надо действовать по преимуществу в России и на Россию, а если хотите шире, так исключительно на славянский мир» .
С этого времени творчество великого бунтаря приобретает определенную направленность - в его речах и воззваниях России и анализу ее политического развития начинает уделяться значительное внимание. Бакунин мечтал подключить Россию к западному революционному движению.
Самая главная теоретическая работа, в которой Бакунин четко сформулировал принципы анархизма - «Государственность и анархия», как полагают исследователи, имела конкретного адресата - русского революционера, именно поэтому она получила широкое распространение в среде русской революционной интеллигенции в начале 70-х гг. XIX в.
Особой популярностью пользовалось «Прибавление А», предназначенное для русской молодежи .
Необходимость социальной революции, как для России, так и для стран Западной Европы для Бакунина не подлежала сомнению, так как «сущность религиозной, бюрократической и военной централизации везде одинакова». Разницу он видел только во внешнем облике власти: в России она «цинично груба», а в Европе «прикрыта конституционной, лживой личиной»94. Считая себя патриотом народа, а не государства95, Бакунин желал разрушения Российской империи, ее унижения и поражения, т.к. ее успехи, ее слава были и всегда будут прямо противоположны свободе русских и не русских, ее нынешних жертв и рабов96.
Для обоснования своей теории революции Бакунин широко использовал понятие «народный идеал», который был связан с национальной принадлежностью его носителей и который, с позиций современной науки, можно признать составляющим ментальности того или иного народа. Бакунин полагал, что всякий народ или даже народец имеет свой характер, свою особую манеру существовать, говорить, чувствовать, думать и действовать; и этот характер, эта манера, составляющие именно суть национальности, суть результаты всей исторической жизни и всех условий жизни народа97. Русский народ, по его представлению, социалист по инстинкту и революционер по природе .
В этом народ России отличается от народа Германии, у которого «древнее историческое ... безграничное послушание и богопочитание власти»99. Несколько близки к народному идеалу русских итальянцы, испанцы, французы, но в особенности, все славяне, которые «по всей природе и всему существу своему» не политическое, не государственное племя100. Но в отличие от России, где народный инстинкт подавляется сильной государственной властью, в странах Запада, таких как Франция, Италия, Испания, Бельгия, последний «развился широко на свободе и обратился в действительно революционное сознание городового и фабричного пролетариата» 101.
Делая сравнение не в пользу России, Бакунин, между тем, верил в живые силы русского народа, у которого выработались свои идеалы, чуждые западным, в его великое будущее: «...свободный от закоренелых и на Западе в закон обратившихся предрассудков..., он (русский народ -B.C.) внесет новые начала и создаст цивилизацию иную: новую веру, и новое право, и новую жизнь»102.
Как в большинстве революционных теорий, созданных на русской «почве», в анархизме Бакунина вера в Россию переходила в некий революционный мессианизм. Именно здесь революция должна была одержать победу: «В Москве будет разбито рабство соединенных теперь под русским скипетром и всех вообще славянских народов, а вместе с тем и всё европейское рабство и навеки погребено под своим собственным мусором и развалинами, в Москве из моря крови и пламени высоко и прекрасно взойдет созвездие революции и станет путеводною звездою для блага всего освобожденного человечества»103.
Народный идеал русских Бакунин противопоставлял историческому влиянию государства, которое, по его мнению, окончательно поработило народ, имевший до этого естественную свободу и общинное самоуправление104. На складывание российского самодержавия сильно повлияли, с одной стороны, традиции, оставленные Византийской империей, и, прежде всего, «ужасный азиатский деспотизм в политической, социальной и религиозной жизни», с другой - татарское иго, политические принципы которого были унаследована Москвой -рабство, низкое подобострастие, гнусная измена, жестокое насилие, отрицание всякого права и всякой справедливости и полное презрение к человечеству105.
Бакунин считал, что окончательное складывание традиций русской государственности произошло при Петре I, который «из татарских элементов... с помощью немецкой науки основал чудовищную бюрократию»106. Таким образом, сложилось русское государство, исключительно военное, в котором «всё подчинено единому интересу могущества всенасилующей власти»107. Народ же русский не только чужд всякого государственного интереса, но даже инстинктивно противен ему .
Соотнесение теории с практикой: идейное размежевание анархистов в начале XX века
Начало революции в 1905 г. в России заставило многих анархистов пересмотреть свои взгляды относительно тактических приемов борьбы с государством. Радикализация настроений народа повлекла за собой радикализацию анархистской идеологии. Процесс внутрипартийного "полевения" был характерен и для других партий в период революции, однако в рядах анархистов процесс идейного размежевания происходил наиболее интенсивно. Это можно объяснить децентрализованным характером движения, отсутствием авторитарного идейного давления, что позволяло иметь собственные взгляды, открыто выражать личное мнение и пропагандировать свою программу.
Идейная неоднородность анарходвижения мыслилась его теоретиками не недостатком, а значительным преимуществом по сравнению с другими партиями. По мнению "новых" теоретиков, разнообразие представлений о путях достижения будущего анархического строя "доказывает.. .правильность нашего пути к будущему, точные контуры которого будут мало-помалу очерчены, благодаря опыту, исканиям, науке, свободной группировке усилий, одним словом, благодаря всевозможным проявлениям свободной деятельности, а не через догмат, заменяющий приказы бывших церквей или королей"220.
Идейное размежевание началось с ревизии идейных основ самого анархо-коммунизма, являвшегося господствующим направлением в движении с конца XIX века. Даже последователи Кропоткина, группировавшиеся вокруг газеты "Хлеб и воля", заявили о том, что "в деле разрушения ... перчаток надевать не приходится .
Одобрение Кропоткиным применения террора в "исключительных случаях"222 позволило хлебовольцам логически завершить его мысль признанием за террором функции "неизбежного атрибута революции". Впервые кропоткинцы напрямую заявили о нем, как о тактике анархо-коммунизма, одобрив не только массовые, но и индивидуальные акты насилия. Последние могли применяться как пропаганда, как акты мщения и как необходимость "изъятия из обращения" опасных для революции представителей реакции223. Однако, даже эти заявления многим анархистам показались недостаточно радикальными, поэтому пересмотр тактики анархо-коммунизма был продолжен.
В апреле 1905 г. о своих особых взглядах на этот вопрос объявила группа «Безначалие». Это течение анархо-коммунизма признало необходимым употребление всех возможных средств для реализации Социальной революции. «Беспощадная кровавая народная расправа» включала в себя как восстание, террор, уличную борьбу, «в какой бы жестокой форме террор и уличная борьба ни выливались», гак и «кражи и всякие открытые нападения на лавки и дома, совершаемые угнетенными классами» .
К «безначальцам» примыкали и группы так называемых анархистов-общинников, призывавших «бить ее, эту змею - буржуазию, бить порождения ее, детище ее - государство, бить их, ехиден, бить беспощадно, до смерти» .
Характерно, что безначальцы, провозглашая необходимость «расправы», пользовались терминологией С. Нечаева, организатора печально известной «Народной расправы». Иными словами, группа фактически объявила себя последователем его тактических принципов.
Не трудно отыскать в документах безначальцев перефразировку нечаевского «Катехизиса революционера». Цель революции в том и другом случаях - полное разрушение существующего мира226. Нечаев утверждал, что революционеру должно быть всё и все равно ненавистны в этом мире . «Сейте больше ненависти всюду», - провозглашал теоретик и организатор безначальцев Бидбей (С. М. Романов) . Если Нечаев объявлял «истинным революционером» в России «лихой разбойничий мир»229, то безначальцы «братьями и товарищами» признавали «подлую чернь», то есть «безработных, босяков, бродяг и всяких «подонков и отщепенцев общества» . Таким образом, факт идейной преемственности между первой программой террористической деятельности в России и развитием радикальной анархической мысли в начале XX века свидетельствовал скорее о «бакунинских», нежели «кропоткинских», корнях новейшего анархизма.
К ультрарадикальному крылу анархо-коммунизма присоединилось и другое направление - "чернознаменцы". Недовольные "абстрактно-теоретическими" изысканиями Кропоткина собрались вокруг газеты "Черное знамя" в декабре 1905 г (позднее возле газеты "Бунтарь"). Основателем нового направления стал И.С. Гроссман. "Как непозволительно теория анархистов отстала от практики!" — возмущались чернознаменцы и рекомендовали "вытравить" абстрактные тенденции в анархизме231.
В противовес пропаганде «либерального анархизма» , связываемого с именем Кропоткина, чернознаменцы выдвинули тактику «безмотивного террора», который подразумевал организацию покушений на лиц, так или иначе принадлежащих к «классу эксплуататоров»: «Анархисты должны направить свои террористические удары на буржуазию не только за ту или иную частичную, конкретную вину ее перед пролетариатом; надо разить буржуа, как представителей и цвет буржуазного общества, пусть вечная угроза смерти, как страшное напоминание о «вечной вине» висит над буржуа каждый миг, каждый час его существования, пусть не будет среди них «невиновных»» .
На практике «безмотивная» борьба с буржуазией нашла воплощение в ряде террористических актов, наиболее известными из которых в России стали взрывы бомб 17 декабря 1905 г. близ кофейни Либмана в Одессе и в ресторане «Бристоль» в Варшаве.
В 1906 году в рядах «чернознаменцев» наметилось два направления: индивидуальные террористы-«безмотивники» и «коммунары». Первые готовились вести исключительно антибуржуазную борьбу путем индивидуальных покушений; вторые стремились дополнить ее частичным восстанием, во имя провозглашения в селах и городах Анархических Коммун. Организация коммун, по мнению «коммунаров», должна была служить пропаганде анархизма: «Пусть эти коммуны возникнут в одном районе, пусть даже погибнут, блеснув как яркий метеор, - сами попытки не пропадут бесследно. Глубоко запав в душу рабочего, они заставят его снова и снова подняться во имя торжества пролетарского идеала»234.
Несмотря на небольшие расхождения, оба направления "чернознаменцев" признавали только насильственно-революционную тактику, отрицательно относясь к легальным способам борьбы. Цитируя Бакунина, они упрекали западноевропейских анархистов в отсутствии "классовой тактики революционного анархизма" .
Крайний нигилизм безначальцев и чернознаменцев нашел многих последователей в России. Группы безначальцев появились в Москве, Петербурге, Харькове, Белостоке, Екатеринославе, Ростове-на-Дону и других городах. Так, одна из ростовских групп анархистов-коммунистов стремилась «уничтожить насилие человека над человеком» с помощью насилия, используя «священный кинжал», револьвер и бомбу236.
Организации и деятельность анархистов в первой русской революции и в постреволюционный период
Анархическое движение в Донской области в период революции развивалось достаточно интенсивно. За эти годы менялся характер деятельности анархистских групп, их тактика, а также их территориальное размещение в пределах области. Можно выделить несколько этапов в этом процессе. Рассмотрим подробно каждый из них.
Период 1906-1907 гг. условно можно обозначить как период становления анархического движения на Дону. Рост анархического движения стал прямо пропорционален развитию революции: чем меньше становился революционный натиск масс, тем более массовыми делались анархистские организации. Если еще в апреле 1906 г. фиксировалось, что «рабочая масса ... поддается влиянию преимущественно социал-демократических организаций» , то уже в декабре этого года Департамент полиции обращал особое внимание Начальников жандармских и охранных отделений на то, что " ...в рабочей среде замечается сильное увлечение анархизмом». Объяснялись причины: "Не доверяя более социалистическим комитетам, стесняющих будто-бы их деятельность, и настроенным, по их мнению, слишком мирно, рабочие переходят на сторону анархистов, боевое учение которых наиболее соответствует их настоящему возбужденному состоянию духа" . Таким образом, происходила своеобразная "анархизация" общественного сознания, которая, с одной стороны, способствовала распространению анархизма в области, с другой - не могла ни повлиять на тактику всех без исключения революционных партий.
Из письма товарищам организатора Ростовской группы анархистов-коммунистов, бывшего социалиста-революционера, арестованного 14 декабря 1906 г., В. Ветлугина можно почерпнуть сведения о настроениях в революционной среде: "Надоело переливать из пустого в порожнее..., только и слышишь одни фразы да софизмы, люди уподобились ученым попугаям, нет ничего живого, все что мы видим и слышим вокруг себя -это без души заведенная машина...Берегитесь товарищи! Не заглушайте себя, пока еще не поздно, пока вы еще не охвачены всецело этой неотразимой болезнью... Да здравствует террор и смерть палачам, лишь только свобода достанется нам!"334.
"Радикализация умов" привела к возрастанию авторитета партий, которые были способны предложить наиболее действенные способы для борьбы с самодержавием. В этих условиях партии социал-демократов и эсеров стали постоянным источником пополнения анархического движения. Из 9-ти известных нам групп анархистов в 1906 г. только 4 не имели в своем составе бывших членов этих партий. В общей сложности число выходцев из других партий в рядах анархистов составила 28,2% (21% - бывшие эсеры, 7% - бывшие члены РСДРП). Подобный процесс был достаточно типичен для российского анархического движения. Так, например, в Белостоке, крупнейшем анархистском центре, к анархистам в мае 1905 г. перешла почти вся эсеровская организация335. Интересные цифры приводит В.В .Кривенький: согласно справочнику политкаторжан, 204 человека из 275 перешли к анархистам в ходе развертывания в стране борьбы политических партий336. Возможно, пополнение "кадрового" состава анархистских групп обусловило дальнейший подъем и расширение движения.
Переход "в анархисты" особенно усилился к концу 1906 г., что в значительной степени объяснялось разочарованием масс в действиях других, "организованных" партий. Характерно, что лидером крупнейшей из групп анархистов-коммунистов Ростова (февраль 1906-нач. 1907 гг.) стал родной брат известного на Дону социал-демократа Виталия Собинина, геройски погибшего во время декабрьского восстания 1905 г. в Ростове - Семен Собинин . Многие члены Александро-Грушевской организации РСДРП сложили свои головы в качестве анархистов на эксах и каторге
Анархисты завоевали множество сторонников среди Сулинских рабочих. Здешние анархисты видели преимущество своей тактики в том, что социал-демократы "зачастую на общественных собраниях громко кричат о революции, но когда спросите у них оружие - вместо оружия они вам подадут бюллетень. Вместо отчета выгонят из организации."339. В условиях разгрома революции ответом на правительственный террор должен был стать террор революционный: "Бомба и револьвер, единичное убийство и партизанский набег должны были восполнить недостаток революционной действенности"340.
Выявление идеологии анархических групп Дона в период революции достаточно сложно, так как большинство этих организаций занималось, прежде всего, практической деятельностью, не уделяя внимания вопросам идеологии и пропаганды. Однако, переписка анархистов между собой, письма к предпринимателям, а также материалы по Сулинской группе говорят о том, что на Дону преобладающим было анархо-коммунистическое направление. Внутри него выделялись как анархо-коммунисты-кропоткинцы, так и сторонники «пропаганды действием» -чернознаменцы и безначальцы.
Выразителем кропоткинского направления на Дону являлась Сулинская группа анархистов, возглавляемая братьями Александром и Иваном Сорокиными. Она имела в своем распоряжении типографию и много внимания уделяла пропаганде «словом». В своей листовке (пер. пол. 1907 г.), написанной по случаю увольнения ряда рабочих с завода, анархисты предлагали рабочим объединение для борьбы с «разбойниками-капиталистами» и царями: «В единении вся наша сила -один за всех, все за одного, тогда только рабочий класс силен, когда все проникнуты чувством справедливости и единением, тогда только все рабочие будут представлять силу, против которой не выстоять никогда нашим злейшим врагам кровопийцам...»; и далее - «в единении наша сила и торжество коммунизма»341.
Показателем успеха деятельности группы является ее длительное существование - с февраля 1906 г. по начало 1909 г., а увеличение численности - ростом авторитета среди рабочих завода. Организация распространяла влияние и на молодежь сельских районов, организовывала там кружки и снабжала их литературой. Так, при обыске у одного их пропагандистов группы - Н.В. Савенко - в поселке Дмитров Таганрогского округа было обнаружено 102 брошюры342. Группа не только выпускала листовки, имела солидную библиотеку, но и собиралась начать выпуск ежемесячного журнала343.
Активная пропагандистская деятельность распространялась не только на рабочих завода и ближайшие хутора, но и на рудники РОПИТ г. Шахты; поддерживались революционные связи с Екатеринославом. Конечно, организацией осуществлялись и террористические акты (убийство урядника; ранение директора Сулинского з-да, уволившего ряд рабочих; покушение на ряд должностных лиц) и экспроприации344, однако «пропаганда действием» не играла решающую роль в деятельности группы. В конце 1908 г. группа была выдана полиции провокатором Алексеем Поповым. Всего было арестовано и предано суду, кроме административно высланных, 21 человек, из коих 15 человек осуждены Новочеркасской судебной палатой на сроки от 8 до 15 лет каторги345.
Ко второму направлению, стоявшему за доминирование террористических средств в нелегальной борьбе, стояло большинство анархических организаций Дона. Девизом этих групп была знаменитая фраза М. Бакунина - «Дух разрушающий есть дух созидающий». Образцом их идеологии может служить письмо к одному из ростовских капиталистов группы В.Ветлугина (август-декабрь 1906 г.). Группа объявляла своей целью борьбу за уничтожение экономического, политического и всякого рода насилия человека над человеком. Распространению анархизма в народе должны были служить такие средства, как священный кинжал, револьвер и бомба. Для этого анархистам требовались большие средства, которые экспроприировались непосредственно у капиталистов346. Уже с середины 1907 г. появились группы с характерными названиями, например, «Летучий отряд Кровавой руки», осуществивший убийство видного члена «Союза 17 октября»347.
Террор составлял основную сферу деятельности для большинства анархистских организаций. Это тактическое средство в борьбе с самодержавием использовалось всеми без исключения партиями социалистической ориентации, несмотря на формальные заверения их теоретиков. По верному замечанию О.В. Будницкого, «то, чего не сделали на бумаге партийные лидеры, нередко осуществляли на деле революционные практики «на местах»; более того, революционная «боевая» практика социал-демократов зачастую ничем не отличалась от ... даже анархистской»348.
Анархисты в условиях укрепления советской власти на Дону; их ликвидация
Сложившийся блок сохранился и после прихода Красной Армии и освобождения Юга ОВД, его основных промышленных центров - Ростова и Таганрога - от белых войск. Однако ситуация осложнилась тем, что вместе с армией Антонова-Овсеенко в Ростов прибыло множество отступавших под натиском немцев отрядов, значительную часть которых составляли анархисты. Здесь были анархисты из Киева, Екатеринослава, Харькова, Одессы и др. городов500. Таким образом, лагерь анархистов Ростова весной 1918 года был очень пестрым по составу и идеологическим настроениям. Вновь прибывшие, в основной своей массе, пользовались крайне сомнительной репутацией. Среди них были группы «александровских анархистов», «группа непримиримых», «одесские моряки» и т. д.501.
Приток множества анархистских отрядов, основную массу которых составляли люди, имевшие весьма туманные представления о теоретических основах анархизма, ослабил позиции идейных анархистов Ростова, объединившихся вокруг печатного органа «Анархист». Выразителями «нового» направления стали два печатных органа -«Черное знамя» и «Вольная коммуна»502. К сожалению, ни одного номера этих газет, могущих пролить свет на многие стороны деятельности как анархистов, так и других политических сил на Дону в 1918 году, не сохранилось.
Однако у нас имеется такой источник как «Воспоминания» Нестора Махно, который, как отмечалось ранее, давал высокую оценку газеты «Анархист». В свою очередь, его отзыв о вечерней ростовской газете «Черное знамя» был весьма нелицеприятеным. «Пресловутый анархический орган», «спекулянтская вечерняя газета», по мнению Махно, печатала неполные, в большинстве случаев неточные и ложные сведения, «многие между собой говорили..., что ее издают люди, которые имеют в кармане деньги и хотят иметь их еще больше». Известный анархист писал: «Для меня лично... было несомненным, что оно издается людьми предприимчивыми именно в области торговли и вещами и своей совестью; людьми, которые.. .крестьян и рабочих видели тогда, когда, в силу революции и роли в ней трудящихся, последних никак нельзя было обойти...» . Таким образом, воспоминания Махно дают нам довольно ясное представление о тех, кто пытался использовать знамя анархизма в каких-то корыстных целях.
Мемуары меньшевика А. Локермана подтверждают и дополняют отзыв Махно. Издателем газеты «Черное знамя» стал П. Безродный, человек с дурной репутацией, ранее пытавшийся работать в большевистских «Известиях» и вскоре выдворенный оттуда. После конфликта Безродный «становится» анархистом и начинает издавать свою газету. Вскоре в редакции газеты произошел раскол, Безродный поссорился с анархистами и основал еще одно издание — «Вольную Коммуну», которое полемизировало «по вопросам теории и тактики анархизма» с группой «непримиримых», оставшихся в «Черном знамени»504. Эти издания стали выразителями настроений прибывших с Украины отрядов анархистов, настроенных радикально и усугубивших политическую обстановку в городе.
Ситуация осложнялась также неспособностью властей навести порядок - в Ростове сложилось многовластие, так как различные силы (ВРК, военный комиссар Войцеховский, командование Красной армии (Антонов-Овсеенко и др.)) претендовали на руководство. Политическая картина дополнялась крайней озлобленностью населения, которое приветствовало кровавые расправы с любыми подозреваемыми в симпатиях к белым. В эту неразбериху свою лепту внесли и отряды, прикрывавшие именем анархизма свои темные дела и дискредитировавшие это идейное течение. Между тем, длительный контакт с крайне левым течением не мог ни сказаться и на практике большевиков.
Первые изменения в их действиях и тактике заметили их ближайшие оппоненты - меньшевики. Центральный орган РСДРП «Новый луч» писал 17 января 1918 года: «Странное дело: чем более растет партия большевиков, как партия масс, чем более выясняется, что другие партии октябрьского блока - левые эсеры, максималисты, синдикалисты и анархисты - не способны организовать кадры, сколько-нибудь сравнимые по численности с большевистскими кадрами,- тем более большевистская партия теряет свою собственную физиономию, тем сильнее в речах самых образованных лидеров большевизма звучат... «вечные истины» анархо-коммунизма»505.
Мнение меньшевиков не было наветом оппонентов, сами анархисты считали, что «весь дальнейший ход революции развертывался по пути анархического действия: агитация за явочное прекращение войны, против Учредилки, разгон последней и т. д. - все это отдельные проявления тех революционных и анархических методов борьбы, которые большевики-марксисты переняли от анархистов»506.
Необходимость совместной борьбы с Калединым вынуждало большевиков находиться в одном лагере с анархистами, которых они считали не более, чем временными попутчиками. Выражая определенное презрение анархистам, большевики не замечали, что сами незаметно перенимали от них их тактику. Это происходило во многом и из-за того, что после победы восстания ряды РСДРП (б) пополнили выходцы из обездоленных слоев общества, озлобленных на весь «старый мир», масса сочувствовавших большевикам или ждавших выгод от новой власти. Это явление не было характерным только для Донской области. Подобные процессы происходили по всей России, в т. ч. и в столицах - Москве и Петрограде. Но если в центре можно было поддерживать какой ни на есть порядок, то на местах царил полнейший произвол.
Политика советской власти на Дону во многом принимала худшие формы анархической практики: реквизиции, экспроприации, самосуды и т.д. Так, Локерман, активный член Донкома РСДРП, впоследствии писал, что «большевизм превратился в ширму, за которой начали творить черные и гнусные дела уголовные преступники, ... проходимцы и авантюристы всех степеней и рангов. Будучи широким народным движением, большевизм изумительно впитали в себя все подонки, отбросы и преступные элементы общества. Постепенно именно эти категории задавали тон и определяли направление и характер большевистского движения»507.
Выход из сложившейся ситуации большевики видели в применении силовых мер в борьбе с беспорядками. Это стало тем более необходимо в условиях оформления Советской власти на Дону: с 9 по 13 апреля прошел I съезд Советов Донской Республики. Для оправдания чрезвычайных мер требовалось создать образ врага. Анархисты идеально подходили для этой роли, т. к. для большевиков, желавших организовать государство диктатуры пролетариата, сторонники анархии стали потенциальными противниками, которых следовало призвать к революционному порядку. Это касалось, прежде всего, анархистов «второго потока», основу деятельности которых составляли экспроприации и грабежи. Нарастание напряженности в радикальном лагере привело к открытой конфронтации анархистов и большевиков на Дону в апреле 1918 года.
Во многом конфликт между ними был спровоцирован событиями в Москве, где в ночь с 11 на 12 апреля 1918 г. большевики провели насильственное разоружение анархистских групп. Резолюция ВЦИК от 15 апреля 1918 г. фактически одобрила необходимость принятия принципиальных мер к ликвидации анархических выступлений по всей России508. Разгром анархистов был проведен и в других городах страны: 18 апреля в Смоленске509, 23 апреля в Петрограде510, 24-25 апреля в Вологде511, 29 апреля в Нижнем Новгороде512, а позднее, 21 августа в Брянске513.
