Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Истоки феноменологии Густава Шпета . С. 12-70.
1. Ранний период творчества Г.Г.Шпета . С. 12-51.
2. Основания отхода Шпета от неокантианства . С. 51-70.
2.1. Анализ Шпетом основных понятий и принципов неокантианства.
2.2. Критика Шпетом учения о «ценностях» Г.Риккерта. С.60-70.
Глава 2. Методологические основания феноменологии Шпета .
1. Интерпретация Шпетом «Идей» Гуссерля. Поиск продуктивных способов исследования социальной реальности .
2. Логический метод Шпета . С. 113-160.
2.1. Проблема интерпретации и ее связь с онтологией. С.113-135.
2.2. Проблема логического выражения (значения) и. смыслообразования.
Заключение. С. 161-169.
Литература. С. 170-184.
- Ранний период творчества Г.Г.Шпета
- Основания отхода Шпета от неокантианства
- Интерпретация Шпетом «Идей» Гуссерля. Поиск продуктивных способов исследования социальной реальности
- Логический метод Шпета
Введение к работе
Актуальность исследования. Густав Шпет - один из наиболее
ярких и оригинальных представителей отечественной философии первой
трети XX века, труды и идеи которого вызывают неизменный интерес в
последние десятилетия. Учение Г.Шпета так своеобразно, что отнесение
его к какому-то определенному направлению представляет проблему. В
диссертации философия Г.Шпета рассматривается как
феноменологическая, причем феноменология понимается в узком смысле слова как феноменологический метод.
Творчество и учение Г.Шпета в целом исследовано недостаточно, особенно вопрос о становлении, истоках и основаниях его специфического, феноменологического метода. Прояснение данного вопроса имеет, как представляется, существенное теоретическое и практическое значение и, потому, актуально.
С историко-философской точки зрения важно, на наш взгляд, выяснить сущностные черты философии Г.Шпета и определить его место в истории русской философии, что обусловлено, в первую очередь, тем влиянием, какое оказали идеи и метод философа не только на философию, но и языкознание, семиотику, филологию, историю, психологию. Известно, что обоснование Г.Шпетом логической связи понимания с конкретным предметом нашло применение в отечественной психологии, в частности, в трудах А.Р.Лурии, Л.С.Выготского, С.Л.Рубинштейна, А.Н.Леонтьева, П.Я.Гальперина и др. для развития ими теорий предметной деятельности, речевого смысла, значения и контекста. Тем больший интерес представляет изучение начального этапа творчества Г.Шпета, когда особенности его методологии только формировались.
Кроме того, анализ идейных истоков и оснований феноменологии Г. Шпета раскрывает контекст, ситуацию в русской
философии начала XX века — круг тем, направлений, способов философствования, знание о которых расширяется и углубляется в настоящее время. На примере философии Г.Шпета можно конкретизировать, уточнить, как происходило взаимовлияние западной и русской философских традиций, как осуществлялось переосмысление западной философии, неокантианства и гуссерлианства прежде всего, на почве российского социокультурного контекста.
Актуальность исследования философского учения Г.Шпета объясняется востребованностью его идей для решения некоторых проблем в современной философии. Речь идет о разработке новых подходов в теории и методологии научного познания. Так, современные трактовки субъекта познания и истины опираются в значительной степени на синтез онтологического и гносеологического подходов, представленного в учениях Н.Бердяева, Н.Лосского, С.Франка, М.Мерло-Понти, А.Райнаха, Г.Шпета, писавшего о приоритетности онтологии перед гносеологией.
Идеи Шпета плодотворны и при обсуждении вопроса о классификации наук, предметной специфике естественных и гуманитарных наук и перспективах их взаимосвязи и взаимодополнения их методов. Особо значимо методологически содержание философии Г.Шпета, относящееся к социально-гуманитарному и, в частности, историческому познанию: это обоснование статуса причинного объяснения и понимания в истории, анализ категорий социальности и социального бытия, разработке методов интерпретации текста, логического анализа языка, постижения смысла, выяснения связи интуиции и логики.
Степень научной разработанности темы. Творчество Шпета исследуется у нас в стране сравнительно недавно. Для такого глубокого мыслителя, как Шпет, это невероятно мало, поэтому значение его
учения еще только определяется, но, тем не менее, в настоящее время можно говорить о становлении шпетоведения в отечественной и зарубежной истории философии. За время изучения и осмысления шпетовской проблематики было издано немало работ, в основном статей и выступлений докладов на всероссийских и международных шпетовских чтениях (сборники 1991, 1997, 1999 г.). Однако монографической литературы, полностью посвященной творчеству Г.Г.Шпета, пока еще немного. Исключение составляют исследования В.П.Зинченко и Т.Г.Щедриной, а также биографическая книга под редакцией Поливанова «Шпет в Сибири: ссылка и гибель». К фундаментальным работам относятся статьи Т.Д.Марцинковской, А.А.Митюшина, В.В.Калиниченко, В.Г.Кузнецова, О.А.Останиной, И.М.Чубарова, В.А.Куренного, В.А.Лекторского, опубликованная В.И.Молчановым и И.М.Чубаровым переписка Шпета и Гуссерля. Совсем недавно (2002 г.) вышла в свет «История как проблема логики» (в 2-х частях), которая дает новые возможности для исследования философской концепции Шпета, поскольку впервые открыла читателям ранее не публиковавшуюся первую часть этой работы.
Философии Шпета посвящено немало и зарубежных статей, представленных работами А.Хаардта, Ф.Роди, Э.Фрейбергер. Так, Ф.Роди выдвигает термин «герменевтическая логика» применительно к проблеме логического выражения Шпета.
Проблема идейных истоков феноменологии Шпета, несмотря на большое количество публикаций, посвященных анализу и критике философии Г. Шпета в целом и отдельно его методу, пока не изучена.
Отдельные исследователи, например, А.А.Митюшин, предлагают рассматривать Шпета не как феноменолога, а только как герменевта, главную часть в концепции которого занимает язык как универсальное средство для выражения действительности.
Некоторые исследователи, в частности, В.Г.Кузнецов, склоняются к мысли о том, что метод Шпета - феноменолого-герменевтический, а его герменевтика имеет феноменологическую окраску. Согласно В.Г.Кузнецову, Шпет во всех работах последовательно проводит антикантианскую установку о первичности предмета исследования по отношению к методу. По его мнению, точка зрения Шпета на смысл близка современной трактовке смысла в логике и семиотике: смысл - логическая характеристика предмета мысли.
О.А.Останина, считает методологию Шпета
феноменологической. В ее монографии существенную часть занимают статьи, посвященные анализу работ философа, в которых предметно рассматривается проблема истории в понимании Шпета и его феноменологический метод. По мнению О.А.Останиной, история понимается Шпетом как герменевтическая наука, смысл и значение которой постигаются путем интерпретации и уразумения знака, а специфичность предмета истории (социальность) формирует особый характер исторического объяснения, в основе которого лежит историческая причинность. Так, в философской концепции Шпета обосновывается принцип историзма.
И.М.Чубаров полагает, что Шпет, проводя редукцию, не заключает в скобки весь социально-культурный спектр отношений.
Переход Шпета от феноменологии к герменевтике особенно подробно репрезентируется в работе В.В.Калиниченко. Сходные с ним идеи высказывает и И.М.Чубаров.
В.В.Калиниченко полагает, что Шпет избирает иной путь,
герменевтический, в противоположность гуссерлевскому
«трансцендентально-феноменологической радикализации
имманентизма». Он считает, что «я» разумно отнести к социальным вещам. В.В.Калиниченко подчеркивает мысль о том, что Шпет выводит
гуссерлевский смысл предмета за пределы «трансцендентального «я», утверждая его статус в человеческой деятельности, поэтому для Шпета энтелехия составляет внутренний смысл самого предмета. В.В.Калиниченко полагает, что у Шпета речь идет не о смысле самой вещи, но об актах понимания, уразумения, герменевтических актах. В том, что Шпет элиминирует чистое сознание и «снимает обязательства проводить трансцендентально-феноменологическую редукцию своих социальных феноменов» Калиниченко усматривает один из главных пунктов в утверждении мысли о совершении философом герменевтического поворота. В то же время, по его словам, Шпет «встает в оппозицию» и к герменевтическому методу, так как для него оказывается неприемлемым тезис о герменевтическом круге, в котором понятия и смыслы фигурируют в качестве доопытных конструктов.
Так, В.А.Лекторский связал особенность шпетовского «я» с объективностью коммуникативных действий социума, поэтому «я» по его мнению, объективно в смысле принадлежности его сообществу, в тоже время, оно индивидуально (субъективно) как отдельная личность без учета типических свойств определенной группы индивидов.
Т.Д.Марцинковская написала несколько основательных работ о проблеме этнических переживаний в творчестве Шпета. Она обстоятельно обосновывает взгляд, согласно которому Шпет стремился утвердить универсальную методологию на базе философии «социального бытия», которая послужила бы основой для взаимодействия науки, искусства и природы.
Таким образом, некоторые черты феноменологического метода Шпета уже вскрыты и в целом проанализированы в научной литературе, в то же время, отдельные моменты учения философа можно конкретизировать, к тому же понятийный аппарат, используемый Шпетом, еще требует серьезных исследований. В диссертации делается
попытка экспликации некоторых понятий терминологии Шпета, их значения и смысла. Кроме того, и тематика идейных истоков и феноменологических предпосылок его философии еще только обозначена и представляет широкое поле для всевозможных исследований, поскольку связана с творчеством виднейших представителей западной философии - Гуссерлем, Риккертом, Виндельбандом, Зигвартом, Вундтом и многими другими.
Так как становление Шпета как философа происходило в полемике с неокантианцами и феноменологией Э.Гуссерля, в диссертации были использованы работы, в которых данные направления анализируются. Они образуют отдельную группу и необходимы в работе над темой. К ним относятся: труды Риккерта, Виндельбанда, Зигварта, Гуссерля, Хайдеггера, Ингардена, Хельда, Леферса; работы отечественных исследователей - Г.Челпанова, Н.Мотрошиловой, В. Молчанова и др.
Цель и задачи исследования. Целью исследования является
осуществление историко-философской реконструкции идейных истоков
и оснований феноменологии Г.Г.Шпета. Из цели вытекают следующие
задачи: реконструировать идейную эволюцию философа в начальный
период его творчества и выяснить значение интеллектуального опыта
Психологической семинарии Г.И.Челпанова для формирования
философских взглядов Шпета; исследовать логико-методологические
идеи Шпета, эксплицируя онтологическое основание его
феноменологической концепции; определить значимость влияния
неокантианства на философию Шпета и выяснить причины его
поворота от неокантианства к феноменологии; показать значение интерпретации Шпетом феноменологического метода Э.Гуссерля; исследовать эволюцию философии Шпета от критики кантовского детерминизма до разработки проблем интуитивного познания.
Научная новизна результатов работы определяется сформулированными целями и задачами и заключается в следующем:
- реконструирован начальный период творчества философа и выявлено
значение интеллектуального опыта Психологической семинарии
Г.И.Челпанова для формирования философских исканий Шпета;
выявлены и исследованы идейные истоки философии Шпета, а именно: философия вещи Х.Вольфа, онтологически понимаемая Юмом проблема причинности, онтологический подход к методологии познания в противовес гносеологическому подходу Канта, идея социальности, признание корреляции логического и действительного;
определена значимость влияния неокантианства на философию Шпета и выяснены причины его поворота от неокантианства к феноменологии;
показано, что основаниями феноменологического метода Шпета являются: интуитивно-логический статус понимания; принцип корреляции знака и вещи, позволяющий обосновать тождественность («то же») вещи и раскрывающий трактовку Шпетом смысла как отношения субъекта к ней; принцип историзма Шпета, предполагающий интерпретацию любого исторического свидетельства как социального знака и выявление объяснительной функции исторической причинности при решающей роли логики как способа выражения предмета в понятии; -выявлено своеобразие феноменологического метода Шпета в сравнении с феноменологией Гуссерля, проявляющееся, в целом, в разграничении Шпетом предмета сознания и смысла, понятия и вещи, значения и смысла;
- показана эволюция философии Шпета от критики кантовского
детерминизма до разработки проблем интуитивного познания,
обоснования взаимосвязи интуиции и логики.
Теоретико-методологическое основание диссертации
составляют общенаучные методы анализа и синтеза, а также феноменологический, герменевтический (переход от целого к части и от части к целому, расширение единства смысла самого текста, принцип инверсии), историко-философский (связь с текстами других мыслителей, вторичная интерпретация классических работ, объективация субъекта), биографический, логический (метод Шпета), сравнительно-исторические методы.
Феноменологический метод предполагает реконструкцию теоретических построений Шпета при изучении его первоначальных текстов и базовых произведений; диссертант обращает внимание на основные методологические аспекты, которые Шпет кладет в основу своей концепции. В диссертации использовалась методология, предложенная самим Шпетом. Метод Шпета, с точки зрения диссертанта, предполагает: выяснение особенностей постановки и рассмотрения проблем, интересующих Шпета в западной философии (сравнительно-исторический анализ); определение коррелятивности понятийных систем Э.Гуссерля и Г.Шпета; выявление источников, послуживших методологической основой логических построений философа, благодаря чему не только очерчивается круг решаемых Шпетом проблем, но и определяются смысловые горизонты, образующие понятийную структуру произведения (историко-сравнительный метод); выявление сути опорных, базовых философских понятий и их систем (теоретический метод); определение логической структуры текстов Шпета и границ его философии (логический метод).
Источники и теоретическая база исследования. В диссертации
использованы работы Г.Шпета, Г.Челпанова, Э.Гуссерля,
В.Виндельбанда, Г.Риккерта, М.Хайдеггера, Э.Кассирера, работы современных и зарубежных, и отечественных ученых, таких как
Р.Ингарден, К. Хельд, Д.Леферс, М.Морынь, В.П.Зинченко, Т.Д.Марцинковская, Л.А. Микешина, В.И.Молчанов, Н.В.Мотрошилова, А.А.Митюшин, В.Г.Кузнецов, О.А.Останина, И.Чубаров и др., основные идеи которых составили теоретическую базу исследования, а также труды по истории русской философии В.В.Зеньковского, Н.О.Лосского, А.Ф.Замалеева.
Теоретическое значение исследования. Результаты работы способствуют разъяснению теоретических положений и конкретизации философской концепции Г.Г.Шпета, а также углублению в онтологическую и феноменологическую проблематику русской и зарубежной философии, а также расширению и уточнению представлений об особенностях развития отечественной философии.
Практическое значение исследования. Материалы диссертации могут быть использованы в лекционных занятиях и спецкурсах по истории зарубежной и отечественной философии, теории познания, методологии исторического познания.
Апробация работы. Основные теоретические моменты обсуждались на практических семинарах кафедры философии ВятГТУ и заслушивались в виде докладов в университете и Кировском филиале Московского гуманитарно-экономического института, Саратовском педагогическом институте, кафедрой философии Балашовского филиала Саратовского педагогического института. Публиковались отдельные статьи в сборниках кировских вузов и в журнале «Человек и Вселенная» (г. Санкт-Петербург). Диссертация была обсуждена на кафедре философии ВятГГУ и рекомендована к защите.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав (по два параграфа в каждой), заключения и списка литературы, включающего 182 источника. Объем диссертации - 184 страницы.
Ранний период творчества Г.Г.Шпета
Философ Густав Шпет учился в Киевском университете (вначале на физико-математическом, а затем на историко-философском факультете), где огромным научным влиянием и любовью среди студентов пользовался профессор философии Киевского университета Георгий Иванович Челпанов. Шпет был учеником Челпанова, и этот факт известен, но, может быть, требует дополнительного комментария в связи с организованной профессором Психологической семинарии, в которой обсуждались актуальные для того времени проблемы философии. Уделялось внимание именно западной философии, прежде всего, трудам Канта и его интерпретаторам - неокантианцам. Работы самого Георгия Ивановича обосновывают необходимость в конце XIX века поворота к Канту: "Назад к Канту!" - вот лозунг этого периода. Философская мысль уже достаточно пресытилась иррациональностью и мистикой, сопровождавшей тогда модные философские течения. Но одно направление, как полагал Челпанов, в западной философии повернулось к наследию классической немецкой философии и, прежде всего, к Канту. Произведения Канта требовали и ожидали еще своего исследователя, и неокантианцы в полной мере могли гордиться собственными изысканиями в области Критики, ведь, можно сказать, им принадлежит основная заслуга в глубоком и всестороннем понимании кантовской философии.
Как итог занятий в Психологической семинарии Г.И.Челпанова Г.Г.Шпетом были изданы работы: "Память в экспериментальной психологии" (1905), "Проблема причинности у Юма и Канта" 4.1 (1905 г.) и "Проблема причинности у Юма и Канта. Ответил ли Кант на сомнения Юма?" 4.2 (1907 г.). Прежде чем мы остановимся на данном произведении, охарактеризуем важнейшие вопросы, очерченные Г.И.Челпановым и послужившие отправным пунктом всего философского творчества Г.Г.Шпета. Сама постановка проблемы: ответил ли Кант на сомнения Юма? - в философии была не нова и являлась для периода конца XIX - начала XX веков остро-полемичной. Об этом свидетельствуют работы самого Георгия Ивановича о Канте. Труды Челпанова проливают свет на отношения Шпета к неокантианству и в дальнейшем на его полемику с неокантианцами. Более того, без его научных воззрений довольно сложно разобраться в теоретических перипетиях и критике Шпетом самых различных философских направлений. Именно Челпанов в своих работах "Мозг и душа", "Дополнительный курс логики, читанный в Московском университете в 1908-1909 академических годах" (1909) и некоторых других работах разводит границы психологии и философии: метод психологии - самонаблюдение (внутренний опыт), направленное на предмет внутренних переживаний человека. В современной науке, по мнению Челпанова, ведущим вопросом остается связь физического и психического, и он рассматривает проблемы "параллелизма", психофизического монизма в их различии, где во главу угла поставлен вопрос о характере причинной связи.
Идейная обстановка того времени вокруг вопроса о происхождении знания сводилась к противоборству двух направлений: гносеологического и генетического - что предопределило противостояние философии и психологии. Сторонники гносеологического направления принимали учение Канта об априорных условиях нашего сознания, ограничивая задачу познания этими условиями, и не стремились к обвинению Канта в игнорировании им генезиса понятия. Другие же считали, что подобного рода игнорирование значительно сужает возможности философии. Представители этого направления, как полагал Челпанов, выходили за пределы чисто философской проблематики в психологию, которая как наука о субъекте как раз и должна была заниматься исследованием происхождения, историей нашего сознания наряду с социологической наукой. В результате на рубеже XX века явно обозначились задачи психологической науки в вопросе изучения генетической предрасположенности мышления и, следовательно, причин психических явлений. Но именно здесь и возникает осложнение того рода, когда причины психических явлений ищут в механических связях, ассоциациях, аппрегензиях и т.п. психологических реакциях организма. Между тем изучение происхождения мышления необязательно скрыто лишь за психическими реакциями. Сознание не работает по принципу механической машины, и существует понятие смысла как продукта чистого мышления, напрямую не связанного с проявлениями человеческой психики. Именно к такому пониманию приходит философ П.Д.Юркевич, трудами которого был заинтересован Шпет. Принимая во внимание последний довод, можно сказать, что и философия имеет полное основание заниматься генетическими проблемами как своими собственными, но только для этого ей нужна особая методология, отличная от старой метафизики и новой психологии. Она должна связать гносеологическое и генетическое направления в одно целое единой, общей методологией, которую начал разрабатывать Густав Шпет. Поначалу Шпету импонировало неокантианство своей работой в области понятия и суждения, как мы будем наблюдать это в "Проблеме причинности у Юма и Канта". Констатация Юмом реальной причинной связи, удостоверяемой, правда, не чистым рассудком, а ассоциативной привычкой, дает Шпету гарантию в том, что истинную причинность нужно искать в действительности. Вместе с тем невозможно игнорировать логический закон причинности, постулированный Кантом, доказавшим саму возможность его постулирования в виде необходимых и всеобщих связей, априори присущих нашему рассудку. Указав на дуализм Канта (он не связал логический закон причинности с действительностью), Шпет решает, что логический закон не доказуем кантовским способом: имеет место параллельный процесс мышления и чувственного восприятия. Однако неокантианцы увидели свою задачу именно в целях познания и хотели просто верить в действительную причинность.
Основания отхода Шпета от неокантианства
Находясь под влиянием кантианцев, Шпет принимает их интуитивистское учение, учение о понятии и суждении, феноменализм, что, впрочем, вобрала в себя феноменология Гуссерля. Таким образом, неокантианство было передовым учением, существенно повлиявшим на интерпретацию Канта, не утратившую своего значения и по сей день. Тем не менее, когда умирает Виндельбанд (1915 г.), Шпет пишет "Историю как проблему логики" в двух частях, в которой подвергает всесторонней критике современные ему теории познания и психологию, в то числе и неоантианство, и отмечает у них отсутствие единого методологического основания. Таким основанием сам он считает действительность, подчиненную логическому основанию нашего мышления — закону причинности как логическому пониманию реальных причинных связей в природе вещей и отношений.
Вопрос о логике в истории отнюдь не простой. Он связан именно с пониманием, которое, по Шпету, является категорией, то есть его нельзя определить только аналитически-логически, не принимая во внимание его априорную, интуитивно-описательную сторону, поэтому, к вопросу о понимании, думается, нужно подходить по возможности с априорно-категориальных позиций. Данное наше предположение подтверждается всем ходом шпетовской мысли. Шпет не только противостоял неокантинианской теории ценностей, но и развивал многие положения кантианцев, опиравшихся в свою очередь на "Логику" X. Зигварта.
Думается, нужно учитывать тот факт, что категории, по Шпету, являются логической функцией суждения (см.: 144, с. 146), поэтому и понимание выступает логической функцией суждения. Способность к пониманию a priopi заложена в нас. В то же время, как категория, понимание является логической функцией суждения, следовательно, ей присущи и признаки логической функции, заключающиеся в означивании. Интуитивно схватываемый смысл приближен к значению постольку, поскольку он зависит от значения. Смысл захватывается интуитивно, значение же выявляется в процессе понимания, точнее, наделение предмета значением происходит в актах понимания, герменевтических актах (т.н. герменевтическое описание). Развитие такого понимания логической проблемы мы находим уже в "Явлении и смысле", продолжение — в "Истории как проблеме логики" (ч. 2).
Понятие определяет содержание интуиции, так как оно "захватывает" в свои пределы "тождественности", которые устанавливаются в самой интуиции в качестве форм бытия. Однако понятие не "захватывает" всего содержания интуиции. В этом смысле оно сохраняет за собой "всю полноту интуитивного многообразия в виде "загадок", "вопросов" и "задач". Нормы и правила достижения этих целей составляют содержание логики. Научные понятия черпают свое содержание из интуитивной деятельности. Роль логики - в выработке системы идеальных понятий.
Шпет подчеркивает "корреляцию", существующую между интуитивно данным и его "отображением" в понятии. Категорией вещи фиксируется "тождественное", которое легло в основу определения интуитивной формы бытия, то есть интуитивная форма бытия (то, что охватывается готовым) содержит "то же" вещи, ее "устойчивое" состояние.
Деление предметов на абстрактные и конкретные очень существенно для Шпета. Абстрактный предмет представляет лишь отношение предмету конкретному. Логически определенная вещь никогда не входит в "научное изучение" без своей "интуитивной неопределенности" в виде вопросов и задач. Поскольку познание и есть ответ на эти задачи, очевидно, оно и сводится к установлению "отношений". Даже в самых последних своих работах Шпет писал, что смысл - не вещь, а отношение к вещи (предмет сознания - отношение называемой вещи и подразумеваемого предмета). Эта подчеркнутая корреляция логического предмета и полагаемой вещи и составляет ядро феноменологической концепции Густава Шпета.
Само различие абстрактного и конкретного говорит о том, что речь идет о методах и приемах изучения предмета. Предмет играл для Шпета особую роль. Его изучение проходило у Шпета феноменологическое испытание. В своей концепции, которая сформировалась в середине 20-х годов, Шпет выдвинул идею предмета как полагаемой вещи.
"Вещь и предмет" не тождественны: вещь реальна, предмет — идеален. Реализация вещи в предмет есть "раскрытие смысла", перевод в эмпирическое, действительное бытие. Этот сложный процесс проявляется через высказывание. Мы должны абстрактное (идеальное) слово понять, то есть соотнести с реальным, эмпирическим (и потому конкретным) бытием. Для слова, а значит для сообщающего, вещь реальна, так как она есть слово - абстракция, нечто общее, что он желает поведать, а предмет - то, чем слово должно стать для нас, обратиться в нашу реальность, то есть быть понятым нами, поэтому предмет "берется отвлеченно от словесного своего обличия", "от идеального достоинства".
Мыслимое в понятии "предметное содержание не есть все содержание предмета, а есть содержание целесообразно и планомерно подобранное в соответствии с намерением и замыслом сообщения и выражения", то есть своеобразный логический акт, который выявляет "собственный смысл и собственное значение всего научного и вообще словесно-логического творчества" (см.: 126, с. 406).
Интерпретация Шпетом «Идей» Гуссерля. Поиск продуктивных способов исследования социальной реальности
В 1912 - 1913 гг. Шпет проходил обучение у Гуссерля в Геттингене. В 1914 г. вышла его первая монографическая работа "Явление и смысл", посвященная проблемам феноменологии. Она написана под влиянием книги Гуссерля "Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии" (1913).
"Идеи к чистой феноменологии" (далее — Идеи 1) содержат существенную часть работы Гуссерля, начиная с 1901 года (28, с. 14).
Некоторые исследователи, в частности, И. М. Чубаров (Москва), обращают внимание у Шпета на следующее: 1) феноменология в ее классическом варианте не дает ответа на основной вопрос о статусе смысла как внутренней структуры самого предмета, ибо работает только с двумя несовместимыми видами интуиции (чувственной и идеальной); 2) исследовать нужно в направлении смыслообразующей деятельности сознания, через социально-исторические связи, через введение особого рода первичной интуиции (социальной, герменевтической), направленной на словесные выражения; 3) сознание должно открыться для человека как герменевтическое пространство, а не только как универсальное поле смыслообразования (см.: 86, с. 29).
Так, И. Н. Инишев (Томск) замечает, что Густав Шпет "с исчерпывающей очевидностью" показывает пассивность всех конструктивных моментов трансцендентального "я" (см.: 29, с. 23). В дальнейшем Шпет пытался разобраться с трансцендентальным "ego" в работе "Сознание и его собственник", а затем и вовсе прекратил подобного рода исследования (см.: 117, с. 33). Однако, актуальна сама постановка вопроса, и именно, в русле, вслед за Гуссерлем задаваемом Шпетом.
Остановимся также и на проблеме интуитивного познания. Вначале мы раскроем содержание "Явления и смысла" как можно ближе к тексту оригинала, затем рассмотрим наиболее острые, с нашей точки зрения, вопросы, отличающие понимание феноменологии Шпета от гуссерлевской.
Поскольку "Явление и смысл" была написана Шпетом под впечатлением от "Идей к чистой феноменологии и феноменологической философии I" (Ideen І), то он и анализирует их.
Во введении к Ideen I Гуссерль обосновал положение, что данная его работа не психологического и вообще не фактического (эмпирического), но "эйдетического" ("Wesenswissenschaft") характера. В первой книге, писал он, им исследуется не только всеобщее учение о феноменологической редукции, которую нам доставляет очищенное сознание и его сущностные корреляты ("Wesenskorrelate"). "Мы хотим также отыскать, - продолжает он, - утвердить положения о всеобщих структурах этого чистого сознания", выявить всеобщие методы и проблемы (см.: 174, с. 4-5).
Реальность причинной связи кладется Шпетом в основу его логико-исторической методологии. Критика негативной, идущей от Канта, философии, позволяет определить круг его философских интересов.
В работе "Явление и смысл", Шпет проникает в существо положительной философии — феноменологии, "где речь идет об отыскании смысла" (о "понимании", "интерпретации"). Негативная философия находит свое основание не в бытии, а в познавательных формах субъекта; однако, несмотря на то, что положительная философия вполне умещается в формуле Юркевича: "для того, чтобы знать, нет нужды иметь знание о самом знании" (155, с. 18), она не обратила должного внимания на бытие "самого познающего субъекта". Развитие положительной философии тем самым определилось - "через установление отношения" "вопроса о бытии познающего разума к другим видам" и его формам".
Бытию случайного противостоит бытие необходимого, того, что находится в идее, ее сущностного. Это есть "усмотрение нашего разума", данное в интуиции, путем непосредственного, "интуитивного видения". Все бытие Гуссерль характеризует вообще как "интенциональность", как-то, что дается непосредственному "интуитивному видению". Преимущество феноменологического метода Гуссерля в том, что он не отрицает действительность, подобно негативной философии, и не ограничивается одними только понятиями и абстракциями.
"Гуссерлевское решение вопроса о "сущности", эйдосе... приближает нас в известном смысле к Платону", ибо оно не может обойти основной вопрос философии: "бытие - индивидуально, всякое познание - общее" (вопрос о противостоянии индивидуального субъекта и его бытия и общего акта познания). "Гносеологическое решение этой антиномии" приводит к номинализму; Гуссерль же возвращает нас в реальное бытие; номинализм идет от Аристотеля, где предмет, его понятие тождественно ему самому; Платон нашел сущность не в предмете, а за его пределами (см.: 155, с.с. 24-25, 30; 179, S. 219).
Шпет устремляет свое понимание в сторону гуссерлевского мира "действительного" и "идеального", которые оба представлены в нашем сознании, что существенным образом связывает их между собой. Для получения чистого сознания мы совершаем "перемену "установки": нужно "снять", "выключить" основной тезис естественной установки", то есть то, что действительность мы принимаем такой, какая она есть. Применяя метод "выключения", мы получаем феноменологическую редукцию (епохч), которой и подвергнем данный тезис. Это всего лишь условие для вычисления чистого сознания. В результате воздействия феноменологической Ыохц нам остаются "сами наши переживания".
Нужно строго отличать, что относится к восприятию, а что к воспринимаемому, которое "ни в коем случае не есть само переживание. "Все воспринимаемое есть нечто существующее "здесь и теперь", оно лежит в поле восприятия или интуиции, как бы окруженное другими восприятиями или интуициями, которые также входят в сознание или переживание... То, что относится к восприятию, относится и ко всем другим переживаниям, воспоминаниям, фантазии и т.д., равно, как и к переживаниям чувствования или хотения". "Существенное свойство сознания" (переживания) "сохраняет свою существенную особенность, -быть сознанием чего-нибудь, быть направленным на что-нибудь и в этом смысле всякое переживание остается "интенциональным переживанием". То, что принадлежит восприятию (cogitatio), "может являться только объектом для интенционального переживания, но не становится от этого самим сознанием, актом. Оно может быть "интенциональным объектом" и от обычного объекта отличается направлением на него целого ряда актов сознания. То сознание, которое направлено на "интенциональный объект" принципиально отличается от сознания, которое находится в нас. "Таким образом, мы получаем различие переживаний или актов".
Логический метод Шпета
Под "логическим методом Шпета" мы будем понимать способ исследования социальной реальности, выраженной в понятии. В работе "Герменевтика и ее проблемы" Шпет пересматривает логическое основание философии.
Еще в средние века образовались два направления интерпретации - аллегорическое и историко-грамматическое толкование (Иоанн Златоуст) - ведущим становится второе. По глубокому убеждению Шпета, научная герменевтика начинается с Августина, относящего всякое учение либо к вещам, либо к знакам. По его мнению, изучение вещей идет через посредство знаков. Но и сами вещи могут выступать знаками, поэтому знак и есть вещь, вводящая вместе с собою в мышление проблему понимания. Августин призывает к единению смысла со знаком; в то же время, смысл может быть выражен различными знаками (фигуры, речи, тропы, образы), множественность которых нередко ошибочно принимается за множество значений. Так, Августин ставит проблему понимания как проблему перехода от знака к значению.
В работах ученых Флация и Меланхтона Шпет черпает ведущую идею своей философии: многозначность слова или выражения зависит исключительно от контекста, "само по себе", абсолютно слово не имеет смысла, для каждого контекста ("места") существует только один смысл, откуда и проистекает основная проблема герменевтики: отношение части к целому, интерпретации к контексту. Поскольку в каждом отдельном месте следует искать единственный простой и точный смысл, то никакая аллегория здесь не нужна.
Уже позднее, во "Внутренней форме слова" Шпет ведет полемику с Гумбольдтом о языковом многообразии. По Гумбольдту, многообразие поэтических форм определяется психологически ("образы"), а не конститутивно ("тропы", "алгоритмы"), и им же отмечается проблема соотношения языковых форм с "чистыми" мыслительными формами. Понятие внутренней формы решает вопрос "верховного единства в
особой синтетической деятельности рассудка": оно создает в языке конститутивное отношение между звуковою внешнею формою и собственно предметным значением, смысловым содержанием вещей (см.: 127, с.с. 89,92).
Герменевтика ставит перед философией два главных вопроса: 1) соотношение знака и значения и 2) процесс познания как акт перехода от знака к значению. Еще из утверждений Локка следует, что природа понимания, то есть перехода от знака к значению, социальная. "И действительно, - пишет Шпет, - сам Локк признает, что сообщение (communication) есть то, что составляет условия процветания самого общества. Вот новая тема, которая требует для своей разработки соответственных принципов, но которая до сих пор еще как следует даже и не понята" (129, с. 254).
В шотландской философии, в частности, у Рида Г.Шпет обнаруживает принципиальные основы для решения вопроса о процессе понимания. Рид подразделял действия души на одиночные и социальные, последним из которых в западной философии уделялось мало внимания. Такие факты, как сообщение, приказание, свидетельство, обещание, договор и т.п. не сводятся ни к простым актам суждения, ни к восприятию или умозаключению, ни слагаются только из них. Они предполагают ум и волю, но главное - общество как общение с другими "интеллигентными существами". Существование подобных актов предполагает "взаимное понимание: социальные, интеллектуальные действия появляются раньше, чем мы способны рассуждать, и, следовательно, предполагают убеждение в существовании других интеллигентных существ. Язык выражает одинаково как социальные, так и одиночные действия ума", но прямое его назначение - выражать первые. Выражение должно быть признано для социальных операций существенным, поскольку они могут существовать только выраженными в словах и знаках и, с другой стороны, будучи познанными. Это проницательное замечание позволило Риду вплотную подойти к вопросу о "самом социальном как предмете, на который направляются соответствующие переживания". И тут оказалось, что теория знака "со своей материальной стороны" и есть теория социального предмета. Поскольку социальные акты появляются до всякого индивидуального рассуждения, они не могут быть объяснены с точки зрения ассоциаций. Но мысли Рида не были оценены в его время.
Х.Вольф, как некогда Августин, приступает к формально-онтологическому рассмотрению знака как вещи. Однако знак здесь рассматривается преимущественно как "составляющее" причины или действия, и Вольф был далек от того, чтобы придать своей теории всеобщую логическую окраску. Учение о знаке вводится в онтологию Г.Фр. Мейером более четко, чем Вольфом. Основание герменевтики он находит во всеобщем значении. Еще Вольф заметил, что понимание мыслей автора "не есть воспроизведение его представлений, а есть познание самой истины" (129, с. 222). Заслугу Вольфа Шпет видит в постулировании трансцендентальносте разума: "рационализм, по существу, заключает в себе всякую философскую герменевтику" и осуществляет ее с помощью действительных актов понимания и интерпретации. Для Шпета герменевтика непременно должна быть связана с проблемой понимания, уразумения. Но откуда же он взял такое трепетное отношение именно к проблеме понимания, ведь, собственно, смыслопостижение возможно искать иным путем?
