Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Особенности американского подхода к странам Арабского Востока периода "холодной войны" краткий исторический очерк) 24
Выводы 42
Глава II. США и исламский мир: проблемы взаимовосприятия и взаимо отношений 43
1. Ислам в общественной жизни арабских стран: последствия для американской политики 45
1.1. Ливийская Арабская Джамахирия 48
1.2. Судан 55
1.3. Египет 59
2. Источники и формы противоречивых взаимоотношений 67
3. Попытки углубленного анализа социальных и идейно-политических процессов в "зоне ислама" 77
Выводы 89
Глава III. США в роли "единственной сверхдержавы" на Ближнем Востоке ... 93
1. США и отражение иракской агрессии против Кувейта: причины, ход, оценки последствий 94
2. Арабский мир и война в Заливе: реальности региональной расстановки сил 110
Выводы 127
Глава IV. Основные направления стратегии и тактики США на Ближнем Востоке при администрации Б.Клинтона 131
1. Реконцептуализация принципов, целей и направлений американской политики в регионе: преемственность и нововведения 132
2. Проблемы укрепления "клиентных" и партнерских отношений в регионе 147
2.1. Американо-египетские отношения 148
2.2. Американо-кувейтские отношения 154
2.3. Американо-саудовские отношения 159
3. Методы силового давления - "двойное сдерживание" 166
4. Дальнейший подвижки в подходе к проблемам ислама 174
Выводы 181
Глава V. Американское "миротворчество" и переговорный процесс на Ближнем Востоке 185
1. Американское посредничество в палестино-израильском диалоге 186
2. США в иордано-израильском примирении 201
3. США в сирийско-израильских контактах 205
Выводы 213
Глава VI. США и военные аспекты современной ближневосточной политики .. 216
1. Некоторые особенности военно-политического планирования США в ближневосточном регионе 217
2. Поиск условий безопасности в зоне Залива 225
3. Региональная гонка вооружений 233
3.1. Оружие массового поражения 240
3.2. Ракетное оружие 243
Выводы 245
Глава VII. Фактор России в ближневосточной политике 248
Выводы 257
Заключение 259
Приложения ... 270
- Ислам в общественной жизни арабских стран: последствия для американской политики
- США и отражение иракской агрессии против Кувейта: причины, ход, оценки последствий
- Дальнейший подвижки в подходе к проблемам ислама
- США в сирийско-израильских контактах
Введение к работе
На пороге нового столетия и тысячелетия система международных отношений претерпевает глубочайшие структурные и качественные изменения, прежде всего вызванные завершением "холодной войны" и ломкой биполярной модели мира. Одновременно происходит масштабная переориентация векторов глобальных социально-политических, экономических, идейных процессов с оси "Восток-Запад" на направление "Север-Юг".
В этой связи весьма существенно то, что традиционные для времен "холодной войны" формационные источники межгосударственных противоречий уступают место иным, в современных условиях не менее острым, как то: национальным, этническим, конфессиональным.
Если раньше практически любой региональный конфликт, в силу, по сути, неизбежной вовлеченности в него великих держав, приобретал характер "исторической битвы" между капитализмом и социализмом, то сейчас в них на первый план выходит то, что служило лишь фоном силовых "игр" супердержав: столкновение и соперничество разных национализмов, этнические и религиозные противоречия.
В силу многочисленных причин геополитического, военно-стратегического, социально-экономического и иного характера Ближний Восток исторически являлся ареной наиболее острых мировых конфликтов и противоречий периода "холодной войны".
По многочисленным существующим определениям, ближневосточный регион представляет собою единую геополитическую систему, охватывающую обширные территории Северной Африки и Западной части Азии от Марокко до Афганистана. "Ядром" региона многие специалисты считают Аравийский полуостров с примыкающим Восточным Средиземноморьем, Красным морем и Персидским заливом. В регионе проживают различные по историко-культурным корням группы: арабская,
иранская, европейская, тюркская и курдская и некоторые другие. Вне сомнения
арабская группа наиболее многочисленна из названных и во многом определяет этносоциальное лицо Ближнего Востока.
Ближний Восток традиционно называют "колыбелью" основных мировых монотеистических религий. Ислам - самая молодая из них.
Основными носителями исламской духовной культуры и социальной традиции являются арабы, исключительно велико значение мусульманства и для других этносов региона, за исключением евреев жителей Израиля.
Исторически Ближний Восток известен высоким уровнем взаимодействия разных культур; весьма часто это взаимодействие оказывалось противоречивым и конфликтным, сопровождалось острыми и продолжительными столкновениями различных групп местного населения, а также между ними и внешними общественными системами - государствами и их объединениями.
В период современной истории под влиянием развернувшейся формационной борьбы Востока и Запада подобные столкновения и конфликты имели тенденцию к умножению и разрастанию. Со времени образования в районе исторической Палестины государства Израиль в 1948 г. арабский мир, переживавший период суверенизации, формирования национальных государств, был вовлечен в противоречия с, как казалось многим, "искусственным образованием" на Ближнем Востоке. Под воздействием прежде всего национальных и культурно-идеологических объединительных идей - арабского социализма, панарабизма, панисламизма - арабы оказались вовлечены в многолетнее противостояние с Израилем, который воспринимался еще и как "троянский конь" империализма и неоколониализма в регионе. Основой агрессивного и экспансионистского курса Израиля, в свою очередь, было тесное американо-израильское взаимодействие.
Многочисленные проблемы арабского мира были связаны не только с арабо-израильским конфликтом. Различия в природных, сырьевых, социальных и прочих
условиях, помноженные на подчас уходящие в глубину веков спорные проблемы и
ситуации, а также расходящиеся представления о путях и моделях развития, несхожая ориентация на духовные и практические ценности, участие в разных экономических, военно-политических объединениях порождали несоответствия и столкновения интересов внутри Арабского мира, приводили к конфликтам различного масштаба и интенсивности.
Вместе с тем именно различия в экономическом потенциале стран региона, связанные прежде всего с обладанием нефтяными ресурсами - основным современным энергосырьем для промышленности, сельского хозяйства и общественной деятельности в целом - определяли в решающей степени их судьбы.
Прежде всего с учетом наличия таких запасов и перспектив их эксплуатации бывшие колониальные державы решали вопросы постколониального или неоколониального деления Ближнего Востока на самостоятельные образования, когда стало очевидно, что их владычеству приходит конец.
Как отмечал Гасан Саламе, профессор Парижского университета, участник международного семинара - "Конференции исследовательских институтов Ближнего Востока", проведенного по инициативе "Института ООН по исследованиям в области разоружения в Каире в 1994 г., "северные границы Ирака определялись с расчетом на месторождения в Мосуле. Нынешние границы Алжира, видимо, проводились с учетом сахарских месторождений. Что еще более существенно, система государств Залива, создание которой было в основном зафиксировано на (созванной англичанами) в 1922 г. конференции, также в значительной степени определялась соображениями, связанными с нефтью. В результате именно нефть стала гарантией выживания государств-нефтепроизводителеи". Нефтяными запасами определялось, например, по мнению Г.Саламе, существование таких государств как Катар, или же "несуществование" суверенных государств, соответствующих крупным этно-племенным образованиям, таким как Кавассим. Курдская трагедия в той или иной
степени связана с запасами нефти в Киркуке; "такими же соображениями определяется существование Ливии как унитарного государства" (1).
Очевидно, что впоследствии западные державы стремились поддерживать стабильность существования и социально-политический "статус-кво" в нефтепроизводя-щих государствах Ближнего Востока, поскольку производимое в них стратегическое сырье было прежде всего необходимо для развития западной экономики.
В послевоенный период лидирующую роль в политике западных держав в ближневосточном регионе начинают играть Соединенные Штаты Америки. Обладая глобальными амбициями и интересами, США последовательно развивали свое присутствие на Ближнем Востоке, создавали системы "клиентных", партнерских, союзнических отношений, проводили обширные мероприятия экономического, политического, военного характера.
Естественно, что в зависимости от многих внешних и внутренних обстоятельств (изменение региональной ситуации, местные конфликты, смены администраций в Белом доме, эволюция внешнеполитического мышления, внутренних приоритетов и т.д. и т.п.) ближневосточная политика США была подвержена в период "холодной войны" достаточно серьезным колебаниям. Однако, как представляется, амплитуда этих колебаний неизменно ограничивалась некоторыми четко обозначенными "пределами", среди которых прежде всего можно назвать "крен" в пользу Израиля; постоянную заинтересованность в обеспечении притока нефти из стран нефтепроизводителей по доступным для западного потребителя ценам; достижение превосходства над Советским Союзом в региональном соперничестве с ним (в период "холодной войны") и т.д.
"Постоянство" политики США на Ближнем Востоке, характеризовалось и целой системой укоренившихся взглядов (стереотипов), едва ли не имманентно свойственных участникам процесса выработки и осуществления этой политики на индивидуальном и групповом уровнях.
К числу таких стереотипов следует прежде всего отнести преимущественно
благожелательное отношение к Израилю, израильтянам, израильскому обществу, культуре и в значительной степени негативное - настороженное, враждебное и в чем-то пренебрежительно-презрительное отношение к арабским обществам, их культуре и прежде всего к исламу, как ее доминирующему компоненту.
Отношения США с Арабским миром - это весьма сложный комплекс взаимо-переплетающихся, как сопоставимых, так и противоречивых интересов, а также разнообразных форм взаимодействия на идеологическом, политическом, экономическом, военном, дипломатическом и иных уровнях. Американо-арабские отношения претерпевали и претерпевают постоянные динамичные изменения, эволюцию, что оказывает воздействие на региональную (ближневосточную) и мировую ситуацию.
Коренный сдвиг в этих отношениях пришелся на конец 1980-х - начало 1990-х гг., когда, как отмечалось, менялась и глобальная ситуация и положение в ближневосточном регионе. В этот период США предпринимают попытку коренного пересмотра своих идейно-политических и военно-стратегических подходов к арабским странам. На основе тезиса о том, что Америка превратилась в "единственную сверхдержаву" в мире, Вашингтон разрабатывает масштабные и долгосрочные программы обеспечения своего постоянного военного присутствия в регионе и создания системы квазисоюзнических отношений с ключевыми местными режимами.
Развивая свое прямое участие и вмешательство в дела региона, США вместе с тем предпринимают попытки создать новую международно-правовую основу для своих действий. Определенным водоразделом в этом отношении стала война в Заливе.
С учетом масштабности, беспрецедентности и предполагаемой долгосрочное™ последствий изменения в сфере американо-арабских отношений конца 1980 -х -первой половины 1990-х годов заслуживают всестороннего исследования, которое и было предпринято в настоящей диссертационной работе.
Цель и задачи исследования обусловлены, таким образом, тем, что американо-арабские отношения являются важнейшим компонентом в многовекторных взаимосвязях разнообразных регионов земного шара, на Севере и Юге, Востоке и Западе. От характера этих отношений зависит глобальная и региональная стабильность в экономической, политической, военной сферах. Противоречивый опыт взаимодействия американской культуры и культуры ислама предоставляет также богатый материал для изучения тенденций межконфессионального и межэтнического общения в современном мире.
Важной чертой взаимодействия США с арабскими странами в нынешних условиях являются масштабные структурные и идейно-политические сдвиги, являющиеся в распаде старых и появлении новых коалиций и альянсов, в переориентации различных региональных режимов.
Этот процесс сопровождается повышением конфликтогенности в Ближневосточных регионах, видоизменении источников и форм напряженности и противоречий между отдельными государствами и их объединениями, в том числе в рамках весьма условного конгломерата стран, называемого "Арабским Миром".
Соединенные Штаты, неизменно стремящиеся к поиску преимуществ для себя под лозунгом "продвижения и защиты своих глобальных интересов", резко усилили вовлеченность в дела арабских стран, что повлекло за собою дальнейшие изменения в их внутренней и внешней политике.
Соответственно, основная цель данной работы - проанализировать изменения в идеологической, политической, военной, экономической сферах американо-арабских отношений на критически важном этапе складывания новых международных отношений после прекращения "холодной войны".
В ходе исследования были рассмотрены следующие аспекты:
- Основные характерные черты и особенности формирования ближневосточного курса американской внешней политики в период биполярной конфронтации по линии "Запад-Восток";
- Эволюционные тенденции во внутренней и внешней политике арабских исламских государств и их воздействие на отношения США с Арабским миром;
- Развитие востоковедных исследований в США, относящихся к исламской и арабской проблематике;
- Особенности политики США на Ближнем Востоке на переломном этапе выхода из состояния "холодной войны":
а) в период правления администрации Дж.Буша и, в частности, при организа
ции отражения иракской агрессии против Кувейта;
б) в период нахождения у власти демократического правительства во главе с
Б.Клинтоном, характеризовавшийся переосмыслением событий войны в Заливе и по
пытками корректирования отношений с арабскими странами в соответствии с новыми
региональными реалиями середины 1990-х гг.;
- Методы и средства современной ближневосточной политики США: сочетание "миротворчества" с силовым давлением; использование международно-правовых и коалиционных механизмов для легитимизации американских действий;
- Цели, принципы и формы распространения американского влияния в зоне Персидского залива, включая установление квазисоюзнических отношений с ключевыми местными режимами; обеспечение прямого американского военного присутствия; создание выгодных США условий обеспечения региональной безопасности;
- Характер и направленность региональной гонки вооружений и, в том числе, такого ее важного компонента, как экспорт американского оружия, военных технологий и "ноу-хау";
- Значение и перспективы восстановления активной роли России, в ближневосточной политике, с точки зрения американо-арабских отношений. Как одно из первых всесторонних исследований новых глобальных и региональных тенденций и закономерностей, выявившихся на этапе мировой политики после завершения "холодной войны", предлагаемая диссертация обладает очевидной научной новизной. Вместе с тем, существенная ценность работы заключается в осмыслении и систематизации изменений в подходах ведущей державы Запада к ключевому региону "третьего мира", а также в рассмотрении и оценке меняющейся внутренней и внешней политики большого числа важнейших арабских стран в ответ на трансформацию глобальной и ближневосточной ситуации.
Методологически диссертация строится на элементах параллельного и взаимодополняющего "макро-" и "микро-" анализа, под которыми подразумевается изучение как всей совокупности связей США с ближневосточным регионом по политическим, экономическим, военным и иным линиям, так и углубленный и более специфический анализ двусторонних отношений этой страны с отдельными арабскими государствами. Для рельефного освещения поставленных вопросов был выбран также конкретно-исторический метод, когда развивающиеся в проекции современности события, явления, процессы получали осмысление через обращение к фактам и данным прошлого, иногда достаточно отдаленного. Широко использовались также средства индукции и дедукции: например, на основе анализа частных событий и ограниченных по времени и месту явлений делались обобщающие выводы, и, наоборот, осмысление общих тенденций позволяло найти ключ к пониманию разрозненных фактов.
С учетом некоторых основных параметров (степень прямой американской вовлеченности в местные конфликты, близость партнерских отношений с разными режимами, декларированные цели политики и экономики, масштабы выдвигаемых задач и пр.), политику США в ближневосточном регионе конца 1980- - середины 1990-х гг. можно условно подразделить на:
- период "имперского самоутверждения" (конец 1980-х - 1991 гг.), связанный с
американскими попытками выйти на господствующие позиции на мировой арене в качестве "единственной сверхдержавы" в условиях, непосредственно предшествовавших распаду СССР и прекращению глобальной конфронтации между Западом и Востоком. Основным катализатором и главным событием на этом этапе явилась агрессии Ирака против Кувейта и ее отражение силами международной коалиции во главе с США;
- период "максимализации преимуществ" (1991-1992 гг.), открывшихся для
США после завершения операции "Буря в пустыне".
Этот период характеризовался значительным и резким ростом прямых и опосредованных военно-экономических, политических и иных "дивидентов" для США в зоне Залива и за его пределами;
- период "переосмысления курса" (1993 г.), обусловленный сменой администраций и появлением новых оценок последствий силовой акции в Заливе. Данный этап характеризовался определенной противоречивостью, означал, с одной стороны, переоценку результатов деятельности республиканцев, а с другой, - преемствование традиционным американским идейно-политическим подходам и методам практической политики в регионе;
- период "возрождения миротворчества", превратившийся в основное направление региональной политики Б.Клинтона в 1993-95 гг. Он был отмечен достижением договоренностей между "Организацией освобождения Палестины" и израильским правительством об ограниченной автономии палестинцев на оккупированных территориях, а также между Иорданией и Израилем и попытками выработки сирийско-израильского примирения при участии США. Вместе с тем события этих лет продемонстрировали с новой силой многочисленные сложности взаимоотношений США с арабскими странами, несовпадения их интересов.
Несмотря на то, что в диссертационной работе была сделана попытка в максимально большей степени, скрупулезно охватить многообразие фактов, возникавших за рассматриваемый период в сфере американо-арабских отношений, центральным аспектом исследования стало изучение этих отношений на менее "осязаемом" и поэтому более сложном для понимания и оценок идеологическом уровне.
Прежде всего речь идет о перцепциях, представлениях, подходах, характеризующих позиции США и ведущих арабских стран в области культуры, религии, традиций и образа жизни и мышления.
Крупный английский исследователь Востока, в прошлом сотрудник британского министерства иностранных дел, Патрик Баннерман однажды сказал: "То, как немусульмане представляют себе ислам, определяет то, как они относятся к мусульманам, что, в свою очередь, определяет то, что мусульмане думают о немусульманах и как они к ним относятся" (2).
Очевидно, что такого рода точка зрения вполне применима к американским позициям в отношении процессов, происходящих в сфере идеологии и культуры в арабском мире и прежде всего связанных с таким сложным явлением, как религия и социальная практика ислама.
В течение всего послевоенного периода американский подход к арабскому и исламскому миру был отмечен особенной подозрительностью и предубежденностью. В частности, под сомнение ставилась возможность соответствующих обществ развиваться по демократическому, секулярному пути, взаимодействовать с Западом в политико-экономической области и т.д. Исключения допускались лишь в тех случаях, когда прагматичный американский интерес (доступ к нефти, геостратегические, военные и иные выгоды) требовал установления тесных связей с определенными режимами. Тогда и только тогда США могла "закрывать глаза" на, якобы, органически свойственные арабам и мусульманам недостатки.
Естественно, что арабский исламский мир отвечал развитием сопоставимых негативных реакций. В результате, по замечанию крупнейшего американского исследователя арабских проблем Дж.Эспозито, "несмотря на общие теологические корни, отношения ислама и Запада нередко характеризовались взаимным недопониманием, стереотипными представлениями, презрением и конфликтностью. Прошлое соперничество и современные противоречия настолько акцентировали различия между ними, что почти полностью были преданы забвению общие теологическое корни и воззрения иудео-христианско-исламской традиции" (3).
В итоге, что касается американского политического и массового сознания, то в них утвердилось "аксиоматичное" представление о том, что "арабы - это кочевники или нефтяные шейхи, пустынные жители или содержатели гаремов, чрезмерно эмоциональные, воинственнонастроенные и мало рациональные люди. Ислам же стали все больше приравнивать к священной войне или тотальной ненависти, фанатизму, насилию, нетерпимости и угнетению женщин" (4).
События конца 1980-1990-ых годов еще более укрепили американское общественное мнение и политикоформирующие круги в однозначных и, как правило, негативных оценках событий и тенденций, имеющих место в зоне арабских и исламских стран.
Сначала болезненно воспринятая американцами иранская революция, а затем вызов, брошенный Западу Саддамом Хусейном, еще и еще раз подтверждали распространенный вывод о том, что "подъем политического ислама... представляют собою реальную угрозу" (5).
В период войны в Заливе несмотря на то, что проамерикански настроенные элитные группы, стоящие у власти в целом ряде арабских стран, включая некоторые ключевые - Египет, Саудовскую Аравию, поддержали коалиционные действия против Багдада, Вашингтон не мог не обратить внимания, что лидеры исламских движений в Алжире, Тунисе, Судане, Иордании открыто высказывали свою симпатию по отноше нию к действиям Саддама Хусейна и что за ними шли обширные массы местного населения (6).
Несмотря на утверждения о том, что наиболее крайние проявления исламского "возрожденчества", также как фундаментализм, будут неуклонно "затухать" и терять влияние в арабских и исламских обществах, в 1990-ые годы произошло оживление исламиских движений в связи с войной в Заливе, превратившееся впоследствие в уверенную тенденцию в регионах от Северной Африки до Юго-Восточной Азии.
В журнале "Африка Рипорт" за сентябрь-октябрь 1990 г. по этому поводу весьма уместно отмечалось: "Повсеместно в Северной Африке... лидеры с тревогой ожидают новых ударных волн в результате политизации ислама. Запрещенные фундаменталистские движения угрожают здесь взорвать существующий статус-кво. Такие же страхи возникают и во Франции, в Бельгии, Италии и Испании, где проживают миллионы (мусульман). Кроме того победы фундаменталистов отпугивают иностранных инвесторов, для которых ислам становится синонимом политического и экономического риска" (7).
Почти повсеместно в арабских странах основным аспектом внутриполитической ситуации становилось соперничество светского и религиозного начал в организации общественной жизни, что также не могло остаться незамеченным в США.
Действия правительственных кругов в отношении исламистов в арабских странах подчас носили жесткий, если не сказать жестокий характер. По-видимому, соответствующие правящие секулярные режимы все меньше желали проводить различия между умеренными и крайними (экстремистскими) исламскими группами, организуя преследования и тех и других.
Процесс "нагнетания страхов" по поводу "исламской угрозы" имел многочисленные негативные последствия для Запада и прежде всего для США. Концентрируя внимание лишь на реальных и вымышленных угрозах, идущих с Арабского Востока и из Ирана, американцы отказывались проводить различие между оттенками и моди фикациями исламской политики и идеологии. Как отмечал тот же Дж.Эспозито:
"Американским политикам, как и средствам информации, свойственная удивительная близорукость: мусульманский мир и исламские движения они рассматривают как монолитное целое, и только с точки зрения экстремизма и терроризма. Хотя это и понятно в свете событий в Иране и Ливане или же кризиса в Заливе 1990-91 гг., в остальном происходит искажение сложных реальностей мусульманского мира, ведущее к подрыву отношений между Западом и исламом" (8).
В этом западная позиция была аналогична тому, как подходили там же, на Западе, к оценкам "международного коммунизма" в период активного противостояния с ним в "холодной войне".
Видный исследователь идеологии и политики ислама Максим Родинсон отмечал в этой связи: "С точки зрения политической и идеологической перспективы, вполне можно сравнить отношения христиан к исламу с отношением западного капитализма к коммунизму. И там и здесь происходит столкновение двух систем, однако в рамках каждой из этих систем общая доминирующая идеология объединяет весьма различные, если не враждебные друг другу фракции" (9).
В этой связи можно обратить внимание на два обстоятельства.
Во-первых, сознательно принижая внутреннее разнообразие в политическом исламе, Соединенные Штаты создавали образ определенной "злой силы", с которой предполагалось вести активную борьбу (10).
Во-вторых, функционально "злая сила радикального ислама" начинала играть в обосновании активистского внешнеполитического курса США по сути ту же роль, что в свое время "международный коммунизм" - "империя зла", по определению президента Рональда Рейгана, которая, однако, прекратила свое существование с исчезновением СССР и соцсистемы, оставив значительный "вакуум" в политической теории и практике, методологии обоснования идейно-политических решений и в практической политике западных держав во главе с США.
Необходимо подчеркнуть, что трудности идеологического, культурного порядка в отношениях США с арабскими странами, неизменно усуглублялись растущей стратификацией в арабском мире, возникновением и распадом различных политических объединений между арабскими странами, расхождениями в их внешнеполитических позициях, воззрениях и практических подходах к международным проблемам.
Еще один важнейший аспект предлагаемой диссертационной работы - изучение направлений, методов и форм силовых действий США в ближневосточном регионе.
Проблема прямого военного вмешательства США во внутренние дела неугодных им стран под прикрытием "защиты американских национальных интересов", понимаемых по-имперски весьма расширительно, в течение всего послевоенного периода, являлась одной из серьезнейших, с точки зрения дестабилизации региональной ситуации.
Примечательно вместе с тем, что несмотря на откровенно декларированный активистский курс внешней политики, вплоть до конца 1970-х гг. США напрямую применяли свою военную силу на Ближнем Востоке лишь один раз - в 1958 г. в Иране. К началу 1980-х гг. ситуация существенно меняется. В 1980 г. имела место безуспешная попытка освободить американских заложников в Тегеране, затем была проведена бомбардировка сирийских позиций в Ливане (1983 г.), в 1986 г. объектом варварской бомбежки стала резиденция лидера ливийской революции М.Каддафи с целью его устранения; в 1988 г. американским ударам подверглись корабли ВМФ Ирана. В 1991 г. имело место наиболее масштабное после вьетнамской войны применение американских вооруженных сил - война с Ираком. В следующем 1992 г. массированная американская военная операция была проведена в Сомали, еще позже - в Эфиопии.
Необходимо вместе с тем подчеркнуть, что если в 1980-ые годы силовые действия предпринимались США, как правило, на основе односторонних решений (или же изредка, как это было в Ливане, под достаточно условным прикрытием многосторонности), то военные действия против Ирака, направленные на пресечение его аг рессии, были, по инициативе США, санкционированы Советом Безопасности ООН.
Последующие антииракские действия (военный прессинг, экономическое эмбарго и
блокада) также осуществлялись на такой основе.
Нельзя не обратить внимания, что одним из последствий такого рода интернационализации местной конфликтности, получившей санкцию международной организации, становилась определенная эрозия суверенитета отдельных государств. При этом легитимизация иностранного вмешательства, как правило, осуществлявшаяся под предлогом защиты гражданских прав, прав меньшинств, проведения гуманитарных миссий и т.д. могла вести и реально приводила к подрыву механизмов государственного управления и развалу местных обществ.
Многоплановость поставленных проблем - от взаимовосприятий, существующих между странами ислама и западными обществами, до эволюции конкретных конфликтных ситуаций предопределила широкое использование разнообразных источников при написании диссертации - от научной, специальной литературы до общедоступной периодической печати.
Использовались материалы на трех языках - английском, русском и арабском, что позволяло более полно анализировать события, явления и процессы с разных углов зрения.
По понятным причинам, основное число источников, учтенных при написании диссертации, принадлежит американским и другим западным авторам, освещающим различные стороны ближневосточной и арабской политики США.
Тематическое, методологическое разнообразие и своеобразие подходов, характеризующих этот библиографический "блок", являются впечатляющими. Вместе с тем, обращает на себя внимание, что основное число фундаментальных разработок и публикаций по выше указанному кругу проблем датировано концом 1980-х и самым началом 1990-х годов, когда в США прокатился "бум" на темы, связанные с арабо-израильским конфликтом и особенно, с революцией в Иране.
Именно в этот период появляются авторитетные публикации Дж.Эспозито (11),
Н.Кедди (12), Г.Фуллера (13), Дж.Пискатори (14), Р.Баннермана (15), М.Крамера (16),
М.Гилсмана (17), Ш.Хантер (18) и др.
Естественно, что в связи с войной в Заливе имел место новый "всплеск" книг, журнальных и газетных статьей в США, раскрывающих разные стороны острейшего международного конфликта.
Вместе с тем в начале-середине 1990-х гг. в США как бы сокращается "поток" серьезных и фундаментальных исследований по ближневосточной тематике, хотя общий объем фактологической информации, идущей по каналам электронной печати, сохраняется существенным.
Примечательно, что серьезные исследования как бы концентрируются в ряде специальных учреждений, таких как "Вашингтонский институт ближневосточной политики" (см., например, публикации Л.Милроу (20) и Х.Шихермана (21)). Очевидно, что интерес подобных исследовательских и "мозговых" центров объясняется задачами, стоящими перед ними. Так, тот же "Вашингтонский институт" принадлежит произра-ильскому лобби в США и, естественно, обеспечивает его потребности в информации и анализе.
Помимо этого, периодически в США проводились и проводятся крупные международные и национальные конференции, связанные с подготовкой специальных исследований (22). Соответствующие разработки имеют глубокий и всесторонний характер и являются важным подспорьем в научных исследованиях.
Не удивительно, что по мере развития военной политики США в ближневосточном регионе, особенно в зоне Залива, появилось значительное число в основном журналистских публикаций по этому кругу проблем. Наиболее авторитетные академические разработки включали книги Дж.Кемпа (23), Ш.Фельдмана (24), Л.Эспена (25), А.Кордесмена (26).
Большую ценность продолжали сохранять мемуарные работы и воспоминания
крупнейших политиков, участников ближневосточного переговорного процесса
Г.Брауна (27), Дж.Картера (28), У.Квандта (29), Г.Киссинджера (30).
В последние годы в Соединенных Штатах периодически появлялись публикации авторов арабского происхождения, чьи точки зрения, несомненно, разнообразят общее исследовательское "поле" по проблемам Ближнего Востока и арабо-американских отношений. Некоторые из этих работ написаны специалистами, проживающими в США, другие - работающими в научных центрах арабских стран. Обращают на себя внимание публикации следующих авторов на английском языке из этой категории: А.Акбара (31), М.Аюба (32), Х.Алгара (33), А.Дессуки (34).
Из числа использованных источников на арабском языке выделяются работы каирского "Института стратегических исследований", Кувейтского университета, публикации многочисленных ближневосточных периодических изданий (35).
В последнее десятилетие в России появился ряд научных исследований, посвященных идеологии, политике, экономике арабских стран, американо-арабским отношениям, международным конфликтам на Ближнем Востоке, а также проблемам ислама в современном мире. Монографии и статьи Л.В. Вальковой, Ю.В. Ганковского, Л.Я. Дадиани, И.Д. Звягельской, А.И. Ионовой, А.В. Кудрявцева, А.К. Кислова, З.И. Левина, Р.В. Маркарян, Г.В. Милославского, В.В. Наумкина, В.И. Носенко, Е.М. Примакова, Л.Р. Полонской, Е.Д. Пырлина, Н.А. Симония, С.Л. Стоклицкого (36), развивающиеся в русле преодоления схематических представлений о процессе развития восточных обществ, формах и направлениях взаимодействия арабских стран и между собою, также с другими государствами мира, включая США и Россию, активно использовались при написании диссертации и играли роль важной фактологической и методологической базы для этого исследования.
Не менее существенными были труды российских американистов Г.А. Арбатова, А.Г. Арбатова, В.В. Журкина, А.В. Кортунова, С.А. Караганова, А.А. Кокошина,
В.А. Кременюка, В.П. Лукина, Г.И. Мирского, В.Ф. Петровского, СМ. Рогова, Г.А.
Трофименко, А.Н. Яковлева и др., анализирующие развитие внутренней и внешней
политики США на различных этапах (37).
Структурно работа состоит из семи глав.
Глава I выполняет важную ориентирующую функцию, поскольку она содержит краткое изложение наиболее существенных сторон американской политики в отношении арабских стран периода "холодной войны". Рассматриваются некоторые политические, экономические, силовые и иные методы и инструментарии американского воздействия на страны Ближнего Востока, а также принципы, на которых строились отношения с режимами-"клиентами".
Глава II затрагивает широкий круг специальных проблем, связанных с американскими восприятиями и подходами к исламу - религии и политике. В параграфах 1 и 2 главы на примере Египта, Ливийской Арабской Джамахирии и Судана излагаются некоторые характерные особенности светского и религиозного уклада ближневосточных обществ, отмечается их взаимопереплетение, а также сложные отношения между различными общественными слоями и структурами в исламских странах.
Рассматриваются, в их эволюции, взгляды академических и политических кругов в США, участвующих в планировании и проведении политики в отношении исламского мира. При этом акцент делается на выявлении причин противоречий и столкновений между западной (американской) и восточной (исламской) культурными и духовными традициями.
Большое внимание в данном разделе диссертации (параграф 3) уделяется разбору различных "школ" востоковедной мысли в США, тенденциям в современной американской арабистике и исламоведении.
Глава III посвящена анализу идейно-политических и военно-стратегических аспектов деятельности США в отношении Арабского Востока на ключевом этапе трансформационных процессов современного мирового сообщества, характеризо вавшегося распадом соцсистемы и прекращением отношений "холодной войны" между Западом и Востоком.
В этот момент, как известно, в США появилось состояние, близкое к эйфории, когда многим в политикоформирующих кругах этой страны и в общественном мнении показалось, что наступает "золотой век" Америки, ведущий к ее "безраздельному" господству в мире и ключевых регионах, таких как Ближний Восток.
Развернутой иллюстрацией этих умонастроений и вытекающих из них практических политических действий стали действия США по пресечению иракской агрессии против Кувейта, которая отнюдь не ограничилась восстановлением суверенитета этой страны (параграф 1). По замыслу вашингтонских стратегов операция "Буря в пустыне" должна была стать прологом установления "Паке Американы" в глобальных масштабах.
О некоторых важнейших последствиях как американских действий в Заливе, так и далеко идущих стратегических расчетов США говорится в параграфе 2 Главы. При этом данные последствия, рассматриваются, кроме всего прочего, через призму положения, возникшего в Арабском мире в результате войны в Заливе; анализируются причины и результаты глубокой идейно-политической дифференциации, проявившейся в ходе и после завершения этого острейшего конфликта начала 1990-х гг.
Глава IV посвящена изучению различных сторон арабской и ближневосточной политики демократической администрации Б.Клинтона, начавшей свое правление в 1993 г. Параграф 1 главы содержит описание процесса поиска "лица" этой политики, начатого демократами еще в период избирательной борьбы. Анализируется то новое, что удалось принести с собою в Белый дом в этой связи президенту Б.Клинтону, а также элементы традиционного и привычного, позаимствованные из опыта других американских администраций.
В параграфе 2 данной главы рассматриваются изменения, характеризовавшие при Б.Клинтоне отношения США с тремя важными партнерскими режимами на
Ближнем Востоке, и прежде всего в зоне Залива, - Египтом, Кувейтом и Саудовской
Аравией.
Одновременно (параграф 3) рассматриваются принципы и методы деятельности демократического правительства в отношении двух стран, занесенных Вашингтоном в число своих основных "врагов" - Ирака и Ирана. В этой связи изучается стратегия так называемого "двойного сдерживания", направленная на оказание силового и политического давления на Багдад и Тегеран.
В определенном смысле, продолжая анализ, предпринятый в Главе II, в параграфе 4 данного раздела рассматриваются некоторые новые акценты в подходе администрации Б.Клинтона к проблемам современного ислама.
В Главе V предпринята попытка комплексного анализа различных мероприятий, получивших в США название "миротворческого ближневосточного процесса". В параграфах 1, 2, 3 главы, соответственно, изучаются попытки США направить урегулирование арабо-израильского конфликта, включая его важнейший компонент - решение палестинской проблемы - в русло, выгодное для американских интересов и не противоречащее, одновременно, интересам ближайшего регионального союзника США - Израиля. На примере переговоров и контактов между Сирией, "Организацией освобождения Палестины" и Иорданией, с одной стороны, и Израилем, с другой, при активном американском посредничестве, рассматриваются тактические приемы, используемые Вашингтоном в достижении своих стратегических целей на Ближнем Востоке.
Глава VI содержит углубленный анализ военных аспектов ближневосточной политики США на текущем этапе, включая особенности военно-политического планирования, предпринимаемого Вашингтоном в регионе (параграф 1), попытки создания условий и структур безопасности в стратегически важной зоне Залива (в их американском понимании) (параграф 2), а также меры и усилия по укреплению военно-политических позиций США в регионе за счет увеличения продаж американского
оружия, получения особых преимуществ и создания квазисоюзнических отношений с
ключевыми государствами, представленными здесь (параграф 3).
Как представляется, несмотря на коренное изменение "парадигмы" отношений по линии Восток-Запад, данное диссертационное исследование не могло обойти вниманием вопрос о роли и места России в современной ближневосточной политике. Этой важной теме посвящена Глава VII работы.
Диссертация завершается Заключением, содержащим основные выводы и некоторые прогнозы развития американо-арабских отношений в перспективе.
Ислам в общественной жизни арабских стран: последствия для американской политики
Активные контакты с миром ислама для США начались фактически лишь после второй мировой войны. При этом процесс познания исламского общества оказался для американцев весьма сложным и противоречивым в силу значительных расхождений в исторических, культурных, политических и иных традициях и нормах мировиде-ния и поведения.
Следует подчеркнуть, что американский подход к исламу, исламским государствам и движениям неизменно находился под воздействием многочисленных стереотипов. Как отмечал бывший помощник госсекретаря арабист Ф.Сттодард, "для большинства американцев - ислам, несмотря на его монотеизм, оставался чужеродной концепцией. Они стремились анализировать и объяснять его с точки зрения западных представлений, подчас представляя мусульман отсталым народом, однородным (обычно арабским) и неизменным, чье поведение следует странным традициям. Развитию подобных стереотипных представлений содействовало применение к исламу таких концепций как "модернизация" и "реформа", которые не очень хорошо сочетаются с исламской историей и традицией" (1).
Формированию подобных стереотипов в значительной степени содействовало конфронтационное мышление времен "холодной войны". Существенную роль сыграла здесь и вовлеченность США в арабо-израильский конфликт преимущественно на стороне Израиля, а также систематические усилия сторонников Израиля в США по акцентированию негативного психологического и политического отношения к арабам - в частности и мусульманам - в общем. Дополнительным следствием распространенности антиисламских и антиарабских стереотипов был традиционно низкий интерес к реальным проблемам ислама среди большинства американцев. Даже различиям между сунитским и шиитским исламом западный мир стал уделять серьезное внимание лишь в связи с ирано-иракским конфликтом и некоторыми аспектами межконфессиональной борьбы в Ливане. Между тем, эти различия, и порождаемые ими не только доктринальные, но и политические, военные противоречия и споры существовали столетиями. Их недоучет, также как нежелание или неспособность разобраться в существе многих местных межэтнических и межнациональных проблем оборачивались серьезными издержками в региональной политике США.
Вместе с тем, нельзя не отметить, что еще в довоенный период в Соединенных Штатах стало формироваться востоковедение, возникали различные школы востоковедных исследований. По мере расширения дипломатического, политического, военного, экономического присутствия Америки на Ближнем Востоке росло число людей, вступивших в прямой контакт с миром ислама, включая специалистов, анализирующих реальности этого мира профессионально.
В 70-ые, 80-ые, 90-ые годы происходит серия столкновений между Западом и исламом - от нефтяного кризиса 1973-го до войны в Персидском заливе. Резко возрастает общественный интерес к исламскому миру среди американцев, усложняется американская политика в зоне ислама, расширяются и углубляются исламские исследования.
В настоящей главе предпринята попытка проанализировать источники и формы противоречивых отношений между США и различными исламскими странами и движениями с учетом особенностей развития ислама как религии и общественной практики, получивших широкое распространение в арабских странах Ближнего Востока. Делается попытка показать динамику изменений американских подходов к исламу. 1. Ислам в общественной жизни арабских стран: последствия для американской политики
К середине XX века страны мусульманского мира добились политической независимости. Большинство правителей и господствующих элит в соответствующих новообразованиях избрали для себя секулярный путь устройства и организации общественной жизни в значительной степени под воздействием бывших метрополий - развитых капиталистических государств Запада (2).
В том же секулярном направлении оказывала свое воздействие и социалистическая (коммунистическая) модель, воспринятая определенным количеством новых обществ.
Существенную роль в изначальной секуляризации мусульманских стран сыграло и то, что в ходе антиколониальной борьбы их передовые слои - интеллигенция, военные и т.д. придерживались преимущественно националистических воззрений. Националисты же, хотя и они использовали религию в своих идеологических целях, в большинстве случаев с настороженностью относились к политизации религии, видя в клерикалах потенциальных соперников за власть в государстве.
По мере внутренней эволюции мусульманских стран в некоторых случаях происходило существенное усиление религиозного фактора в общественной жизни, в других национализм так и оставался ведущей государственной идеологией, основой политической системы. В большинстве же возникали те или иные симбиотические формы отношений религиозного (исламского) и светского (националистического, в некоторых случаях и паннационалистического, например, панарабского) начал в праве, политике, экономике, традициях общественной жизни стран зоны ислама.
Условно здесь можно говорить о трех основных моделях подобного симбиоза религии и секуляризма. Первая модель может быть названа "саудоаравийской", поскольку Саудовская Аравия является ее основным примером. Саудовская Аравия провозгласила себя исламским государством одной из первых. Дом Сауда строил изначально свою легитимность на приверженности исламу, неукоснительном соблюдении "канонических" исламских норм. Управление государством официально строится на основе корана и норм шариата. Династия Сауда, осуществляющая и высшее религиозное руководство, имеет теснейшие связи с мусульманским духовенством ("улама"), представители которого занимают привилегированные позиции в государственном аппарате, праве, системе просвещения. Внутри- и внешнеполитическая активность государства строится на основе ислама (3).
Вторая модель условно может называться "турецкой". В 1920-ые и 1930-ые годы под руководством основателя современного турецкого государства Кемаля Ата-тюрка (был президентом страны в 1923-30 гг.), Турция решительно встала на путь строительства полностью секулярного общества, в котором религия сохранилась сугубо в сфере частной жизни граждан. Важный акцент в этом процессе был сделан на "вестернизации".
Устанавливались тесные связи с западными странами, в итоге приведшие к вхождению Турции - единственного "восточного" государства -в НАТО. Была существенно изменена культурная жизнь общества: введен латинский алфавит, установлены ограничения на деятельность религиозных кругов, религиозное образование и т.
Третий, наиболее распространенный вариант - "смешанный", - как бы совмещает основные элементы двух первых - приверженность исламу и секуляризм в государственном устройстве. Речь идет о мусульманских государствах с общими исламскими религиозными, социальными, бытовыми традициями, которые избрали, однако, секулярную форму правления и организации общественной жизни. Имея, в основном, заимствованные из западного опыта системы современного конституционного устройства, права и просвещения, соответствующие страны допускают включение в основной закон и иные правовые нормы элементов исламского права, например, гла 47 сящие, что главой государства должен быть мусульманин. В многочисленных подобных случаях религиозные институты включаются в систему государства, прежде всего на уровне структур, ведающих правовыми вопросами, образованием, культовыми отправлениями.
США и отражение иракской агрессии против Кувейта: причины, ход, оценки последствий
"Победа" США в "холодной войне" имела многочисленные последствия. Одним из них стало появление концепции в американских политикоформирующих кругах, сводившейся по существу к тому, что отныне и впредь на обозримое будущее Америка будет являться "единственной сверхдержавой" в мире, а сам этот мир превратится в "однополярный", подчиненный американской воле и силе, - в своего рода "Паке Американу".
Поведение США периода конца 1980-х - начала-середины 1990-х гг. на Ближнем Востоке оказалась под сильным влиянием выше указанной концепции и ощущения "американского могущества".
"Лакмусовым тестом", испытывающим верность такого положения, стал острый конфликт, разразившийся в зоне Персидского Залива в 1990г., когда 2 августа того года Ирак, руководимый Саддамом Хусейном, совершил акт открытой агрессии против государства Кувейт, захватив его территорию.
В связи с ответом США на эту агрессию, выразившимся в формировании международной антииракской коалиции под американским руководством, чьи действия привели к нанесению режиму С.Хусейна поражения в военном отношении, близкое к эйфории чувство "всесилия" еще более укрепилось в американском политическом и общественном сознании.
Как утверждал американский специалист Чарльз Краутхэммер в журнале "Форин афферс": "Американское преимущество вытекает из того, что это единственная держава с военными, дипломатическими, политическими, экономическими возможностями, позволяющими ей играть решающую роль в любом конфликте в любой чкти земного шара, в котором она пожелает принять участие. В Персидском Заливе именно США, действуя в одностороннем порядке и с небывалой скоростью, помешали Ираку поставить под свой эффективный контроль весь Аравийский полуостров"
На гребне эйфории, сопровождавшей победоносную операцию "Буря в пустыне", у США возникли планы самим "поставить под свой эффективный контроль весь Аравийский полуостров" и даже весь ближневосточный регион (2).
Очень скоро, однако, стала вполне очевидна нереальность и иллюзорность подобных расчетов.
Данный раздел работы ставит целью определить особенности политики и поведения США в ближневосточном регионе в период, когда они посчитали себя вступившими в статус "единственной сверхдержавы мира".
Важное значение в этой связи уделяется анализу причин и хода, а также непосредственных последствий войны в Заливе, как и оценке долгосрочных результатов этого важнейшего события для самих США, их позиций в регионе для различных региональных государств и сил.
1. США и отражение иракской агрессии против Кувейта: причины, ход, оценки последствий
Второго августа 1990г., в тот день, когда Ирак вторгся в Кувейт, президент Джордж Буш, выступая в "Аспеновском институте" изложил основы американской "оборонительной стратегии". В этом выступлении президент США, как бы предвосхищая последующие события, заявил, что, по представлению американских полити-коформирующих кругов, основная угроза американской безопасности после завершения ситуации глобального соперничества "сверхдержав" исходит от региональных конфликтов и местной нестабильности. Вместе с тем, речь шла в этой новой "стратегии" еще и о стремлении установить "беспрекословное" американское господство в регионах "третьего мира", о решении региональных проблем исключительно на американских условиях.
Разразившийся сразу после выступления американского президента кризис в Заливе давал Америке основания опробовать эту "стратегию" в действии.
В течение короткого времени после начала конфронтации вокруг Кувейта в Вашингтоне была сформулирована официальная развернутая точка зрения на то, почему США "были обязаны наказать агрессора". К основным причинам были отнесены: "стремление Америки гарантировать безопасный приток нефти из стран Залива на Запад", чему, якобы, угрожал Ирак; "опасность появления у иракцев ядерного оружия;" необходимость защиты Израиля от иракских посягательств" и, наконец, нарушения прав человека и демократических форм правления в Ираке.
Объективный анализ этих "причин" указывает на тенденциозность и, в значительной степени, надуманность аргументации, выдвигавшейся США.
Прежде всего очевидно, что и в случае Ирака, и во многих предыдущих ситуациях, за тезисом "гарантирования притока нефти" с Ближнего Востока, из района Залива на Запад неизменно скрывалась целая "гамма" специальных интересов - от борьбы с конкурентами до установления политического влияния над местными режимами.
Действительно, захват Ираком Кувейта мог на определенный период создать трудности с поставками энергосырья именно из этого эмирата на Запад. Реальная угроза могла возникнуть лишь в случае оккупации Ираком Саудовской Аравии - а это, по многим оценкам, было для Багдада, фактически, невыполнимой военной целью. Трудно предположить, что Ирак мог даже в этом случае всерьез планировать удержание в своих руках основных энергоресурсов региона на длительную перспективу. Более того, ни одно из радикальных государств Ближнего Востока никогда серьезно не угрожало притоку нефти в западные страны. По иронии судьбы, лишь Саудовская Аравия когда-либо предпринимала конкретные шаги с целью использовать нефть в качестве политического оружия, что имело место в связи с нефтяным эмбарго 1973 г.
Что же касается следующего основного аргумента по поводу того, что Ирак, якобы, являлся основной проблемой в плане распространения оружия массового поражения (ОМП), то, во-первых, многое из того, что делал Ирак в этой области прямо или косвенно поощрялось самими США и другими странами Запада, которые обеспечивали режим Саддама Хусейна практически без ограничений во время его войны против Ирана (что впоследствии привело к скандалу "Иракгейт"), а, во-вторых, все программы создания ОМП носили весьма "прозрачный" характер и, по мнению многих западных специалистов, были весьма далеки от появления у этой страны реальных возможностей "уязвления" западных интересов.
Не менее сложно обстояло дело и с "защитой" Израиля от Ирака. Действительно, режим в Багдаде неизменно допускал многочисленные выпады против еврейского государства, однако, практически лишь во время войны в Заливе он попытался непосредственно вовлечь Израиль в военные действия, нанеся по его территории несколько ракетных ударов.
Вместе с тем, очевидно, что цель Саддама Хусейна заключалась прежде всего в том, чтобы в случае силовой реакции Израиля на эти провокации, "сыграть на карте" антиизраильских настроений в арабских странах, а не в том, якобы попытаться его уничтожить.
Дальнейший подвижки в подходе к проблемам ислама
Несмотря на некоторые позитивные для США сдвиги в отношениях с арабскими и мусульманскими странами, элементы напряженности в этих отношениях, связанные с различиями политических и экономических интересов, расхождениями в миро-видении, продолжали сохраняться, периодически давая "рецидивы" болезненного обострения.
"Неровностям" в подходе США к исламскому миру и его проблемам при администрации Б.Клинтона содействовали вспышки насилия на Ближнем Востоке и на самой американской территории, связываемые или ассоциируемые с деятельностью радикальных исламских организаций.
Очередной толчок к муссированию "исламской угрозы" в США и росту антиисламских настроений дал террористический акт во "Всемирном торговом центре" в Нью-Йорке в феврале 1993 г., унесший несколько жизней. В связи с этим терактом всплыло имя шейха У мара Абдель Рахмана, в свое время обвинявшегося в Египте в связи с организацией покушения на президента Анвара Садата, однако оправданного по этому обвинению и переехавшему на жительство в США.
Утверждалось, что и в Египте и в США шейх Рахман и его люди действовали "по указке" из Тегерана. В этой связи в американских средствах информации и на рынке печатной продукции появились многочисленные новые алармистские публикации, предупреждающие об опасности радикального ислама для Запада, о "несопоставимости исламской и арабской культуры с демократическим опытом" (74).
Существенную роль в формировании антиисламских настроений в США сыграл свою роль и широко разрекламированный доклад "Целевой группы по терроризму и необычным военным действиям", опубликованный еще осенью 1992 г. "Исследовательской службой" палаты представителей конгресса США, который значительно преувеличивал опасность исламского радикализма. В докладе радикальный ислам обвинялся во всевозможных "грехах", прослеживались связи исламских "боевиков" в США и Европе с Ираном и другими центрами мусульманского активизма на Востоке, говорилось о наличии "прекрасно организованной и пользующейся государственной поддержкой" всемирной системе исламского террора, нацеленного против западных, американских интересов (75).
Одним из факторов муссирования и распространения страхов по поводу "исламской угрозы" была антиливийская кампания, активно проводимая и при Дж.Буше и при Б.Клинтоне.
В марте 1995 г. официальными американскими властями и средствами массовой информации была предпринята очередная попытка оживить антиливийские настроения в Америке и в международных масштабах.
Под предлогом того, что Ливия отказалась выдать двух своих граждан, якобы причастных к взрыву авиалайнера над Великобританией в 1988 г., администрация Б.Клинтона попыталась организовать международный бойкот ливийской нефти. Несомненно, что эти шаги следует рассматривать на фоне приближавшейся в США избирательной кампании, когда президенту от демократической партии необходимо было "набирать очки" в глазах электората, доказывая что помимо всего прочего он еще и ведет активно внешнюю политику. Вашингтон пожелал вновь использовать жупел "ливийской угрозы", как это неоднократно бывало в прошлом, якобы доказать, что американская политическая элита по-прежнему занимает лидирующие позиции в мире в борьбе с международным терроризмом.
В апреле 1995 г. в связи с террористическим актом в Оклахома-сити в США была сделана еще одна попытка инспирировать антиисламские настроения, нейтрализованная лишь тем, что виновниками трагедии оказались американские правые, а отнюдь не исламисты.
Все эти и другие вспышки антиарабских и антиисламских настроений в США не могли не вызывать роста антиамериканизма на Арабском Востоке. Недоверие и подозрительность по отношению к намерениям Америки усугублялись сохраняющимся "креном" ближневосточной политики США в пользу Израиля, неоправданным затягиванием жестких санкций против Ирака, тенденциями к использованию превосходящей американской силы в любых международных конфликтных ситуациях и т.д.
Особое значение имела и оценка, даваемая в арабских странах позиции США по югославской ситуации и положению в Палестине. Как писал в газете "Лос Андже-лес тайме" в феврале 1993 г. Ким Мэрфи, в арабских странах, особенно вступивших с США в квазисоюзнические отношения в период войны в Заливе, "росла тревога по поводу двойного стандарта Вашингтона в подходе к мусульманам".
В то время, как Вашингтон бомбил Багдад, наказывая тех, кто "посягнул на братскую исламскую страну", американские политики и дипломаты "почти полностью игнорировали бедственное положение мусульман в Боснии и не менее отчаянные условия, в которых оказались палестинские исламисты, изгнанные Израилем из страны" (76).
Некоторые шаги Вашингтона вызывали у исламского общественного мнения особенно болезненные психологические ощущения, как например встреча, организованная в Белом доме между Б.Клинтоном и Салманом Рушди, британским автором иранского происхождения, осужденным в фундаменталистских кругах за "крамольные и святотатственные" произведения и даже заочно приговоренным к смерти за свои работы в Иране (77).
Осознавая многие негативные последствия своей политики и действий на политические позиции США в арабском и исламском мире и стремясь в какой-то степени смягчить антиамериканские настроения, развивавшиеся на Ближнем Востоке, уже в 1993 г. представители администрации Б.Клинтона предпринимают некоторые шаги с целью изменения "имиджа" Америки среди арабов. В частности, Вашингтоном делается попытка доказать, что впредь США не намереваются "заменить коммунизм исламизмом в качестве нового основного врага Америки после окончания холодной войны". Представители администрации поспешили изменить тональность антиисламской пропаганды и настроений в американском обществе. Как заявил, выступая в июле 1993 г. с показаниями в Палате представителей Конгресса США помощник госсекретаря по делам Ближнего Востока Эдвард Джереджан, "представители администрации относятся к исламу с глубоким уважением. ... Мы отвергаем точку зрения, будто бы новый акцент на традиционных ценностях во многих частях исламского мира обязательно ведет к конфликту с Западом. Мы не рассматриваем ислам как следующий "изм", который заменит международный коммунизм" (78).
США в сирийско-израильских контактах
Из всех непосредственно противостоящих Израилю арабских стран Сирия дольше других отказывалась от прямых контактов со своим ближневосточным противником, а также от какого-либо американского посредничества в их налаживании (29).
Если обратиться к истории, то станет очевидным, что единственная жизнеспособная договоренность между Сирией и Израилем была заключена двадцать лет назад, 31 мая 1974 г., когда было подписано соглашение о разъединении на Голанских высотах, как бы институализирующее хрупкое прекращение огня, которым завершилась война 1973 г. на израильско-сирийском фронте.
В отличие от того, что произошло между Египтом и Израилем вслед за аналогичным прекращением огня в том же году, Сирия и Израиль продолжали оставаться в фактическом состоянии острой враждебности. Сирия была лидером арабских государств, не принявших "Кэмп-Дэвид" и противодействовавших ему.
Очевидно, что помимо "втягивания" Сирии в прямые переговоры с Израилем, американцы были весьма заинтересованы в обеспечении коренной переориентации сирийской внешней политики на Запад. Участие Сирии в антииракской коалиции в период войны в Заливе усиливало надежды США на развитие такой перспективы.
Для постепенного "приручения" режима Хафеза Асада американская дипломатия использовала традиционный метод "кнута и пряника". С одной стороны, на Сирию оказывалось давление как на "укрывателя террористов", "сторонника силовых решений", с другой, - поощрялись любые тенденции изменения жесткой сирийской позиции по участию в процессе ближневосточного урегулирования, происходило заигрывание с сирийским руководством, вовлечение его в прямые, и весьма лестные для него, переговоры с высшими американскими должностными лицами.
Еще летом 1991 г., накануне Мадридской конференции, США по частным каналам заверили руководство Сирии в своей готовности стать "гарантом" прямых двусторонних сирийско-израильских переговоров, а также любых возможных договоренностей в "зоне противостояния" вплоть до направления туда американских "миротворческих" войск по примеру того, что в свое время имело место на Синайском полуострове (ЗО)4.
В июле 1991 г. Сирия высказала свое одобрение плана ближневосточной мирной конференции (31). В течение 1991 г. состоялись встречи между сирийским президентом Х.Асадом и тогдашним госсекретарем Дж.Бейкером, посвященные подготовке мирных переговоров по Ближнему Востоку, которые, видимо, были весьма лестны для сирийцев.
Переломным моментом в сирийском подходе стало согласие на прямые переговоры с Израилем в Мадриде. По всей очевидности, решающую роль в этой подвижке сыграло то, что к этому времени Дамаск лишился значительной части традиционной военно-политической и экономической помощи, которую ему оказывала Москва. СССР приближался к концу своего существования, быстро слабели его "клиентные" отношения со многими режимами в "третьем мире".
Хотя двусторонние сирийско-израильские контакты, начавшиеся в том же 1991 г., развивались, по всеобщему признанию, весьма вяло (в основном обсуждались различные формулы ухода Израиля с Голан), нельзя не отметить, что уже при Дж.Буше США удалось представить себя в качестве "третьей беспристрастной стороны" в этом процессе, что, по утверждениям авторов доклада Вашингтонского института "Об американской роли в заключении израильско-сирийского мирного соглаше 207 ния", "соответствовало пожеланиям обеих сторон (и Сирии и Израиля) и отражало их признание статуса Америки как (единственной остающейся) сверхдержавы" (157:2).
Администрация Б.Клинтона полностью поддержала обязательства по мирному сирийско-израильскому урегулированию, взятые на себя республиканским правительством Дж.Буша.
Более того, она существенно активизировала мероприятия, призванные обеспечить американо-сирийское сближение, тем более, что к лету 1993 г. по итогам анализа, проведенного правительственными службами, в Вашингтоне пришли к однозначному выводу, что "Сирия была готова вступить в более приятные и спокойные отношения с США, и что Израиль не выдвигал каких-либо возражений против подобной перспективы" (33).
В сентябре 1993 г. администрация Б.Клинтона организовала приезд в Вашингтон министра иностранных дел Сирии Фарука Чараа. Министр был принят самим американским президентом, который передал Х.Асаду заверения в поддержке любых усилий по ближневосточному урегулированию (34).
В это же время Б.Клинтон обратился к Хафезу Ассаду с просьбой содействовать договоренностям, достигнутым между ООП и Израилем путем оказания давления на тех палестинцев, которые выступали против них, но, одновременно, могли прислушаться "к голосу разума сирийского лидера" (35).
В июле 1993 г. состоялась встреча экспертов двух стран по проблемам предупреждения терроризма (36).
И в то же самое время, даже несмотря на начавшиеся переговоры и контакты высокого уровня, США отказывались снять дискриминационные ограничения со всех видов двусторонних отношений. Прямые торговые связи, например, по-прежнему ограничивались, ввиду того что Сирия оставалась в американском списке государств, подлежащих действию санкций за якобы имеющее место их участие в международной торговле наркотиками (37).
В целях оказания дополнительного давления на Сирию, в американских средствах массовой информации периодически появлялись публикации по поводу того, что режим в Дамаске "противопоставляет себя основным тенденциям урегулирования арабо-израильского конфликта", что Хафез Асад лично "ведет политику, которая нужна ему одному и не учитывает интересы своей страны" (38).
Кульминацией развития сирийско-американских отношений стали переговоры между Х.Асадом и Б.Клинтоном в январе 1994 г. По свидетельству корреспондента "Нью-Йорк Тайме" Элейн Сциолино, встреча проходила так, "как-будто не было долгих лет взаимного отчуждения двух сторон" (39). Сирийская печать писала об американо-сирийских переговорах как об историческом событии (40). [Необходимо отметить, что накануне переговоров США предприняли несколько "жестов доброй воли" по отношению к Дамаску. Так, они разрешили Кувейту продажу Сирии нескольких невоенных реактивных самолетов американского производства (41)].
Пользуясь успешным развитием двусторонних отношений, Вашингтон подталкивал Дамаск также к сближению с Тель Авивом. Вновь США предлагали для этого свои "беспристрастные услуги".
Выступая в Сенатской комиссии по международным делам 23 февраля 1994 г., госсекретарь США Уоррен Кристоффер заявил: "Если стороны посчитают, что это необходимо для урегулирования, Соединенные Штаты могут принять участие... в силах безопасности на Голанских высотах. Соглашение между Сирией и Израилем могло бы стать таким важным шагом на Ближнем Востоке, что международное сообщество оправданно могло бы направить небольшое количество войск для поддержания мира" (42).
Отметим, что вновь США прибегли к международно-правовому "прикрытию" намерения послать собственные войска в определенный район Ближнего Востока.
Необходимо отметить, что далеко не все в США с готовностью принимают претензии официального Вашингтона на роль "первой скрипки" в любых миротворческих операциях в мире, тем более что цели и формы некоторых из них носят весьма сомнительный характер с точки зрения международного права.
Американская общественность еще не забыла полностью провал американского "миротворчества" в Ливане в 1982 г., приведший к гибели 242 морских пехотинцев и всплеску антиамериканских настроений в самом Ливане и в арабских странах. Не менее плачевным был опыт американского вмешательства, под международным прикрытием, на Африканском Роге.
Сторонники активной роли США в мире, в том числе рекомендующие направление американских войск на Голанские высоты, утверждали, однако, что такого рода линия поведения полностью соответствовала американским национальным интересам в современном мире.
