Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Интеллектуальная собственность как экономическая категория стр. 11
1.1. Особая природа экономической категории «интеллектуальная собственность» стр. 11
1.2. Интеллектуальная собственность в качестве института экономических отношений стр.36
ГЛАВА 2. Интеллектуальная собственность в транзитарный период хозяйствования стр. 66
2.1 . Роль овеществления объектов ИС в воспроизводственном процессе ...стр.66
2.2. Моделирование использования объектов интеллектуальной собственности в процессе производства в трансформационной экономике стр. 94
Заключение стр.124
Список литературы стр.127
Приложения стр.143
- Особая природа экономической категории «интеллектуальная собственность»
- Интеллектуальная собственность в качестве института экономических отношений
- Роль овеществления объектов ИС в воспроизводственном процессе
- Моделирование использования объектов интеллектуальной собственности в процессе производства в трансформационной экономике
Введение к работе
Настоящая работа посвящена исследованию прагматических и структурно-семантических особенностей англоязычных текстов международных договоров.
Ейбор темы исследования обусловлен актуальностью комплексного изучения текста как единицы высшего уровня системы язык-речь и, в частности, актуальностью прагматического /здесь и далее в смысле коммуникативно-интенционального/ анализа текста. Стремительное развитие в последние два десятилетия лингвистики текста вызвало перемещение интереса многих исследователей с проблем изучения языковых единиц уровня предложения к проблемам, связанным с анализом единиц более высоких уровней, включая и законченный текст. Исследования в этой области как у нас в стране, так и за рубежом ведутся, в основном, на материале художественного текста /здесь лингвистика текста сближается с лингвостилистикой и литературоведением/ / см., например: Арнольд 1981; Борев 1981; Кристал, Дейви 1980; Кухаренко 1979; Пелевина 1980; Риффатер 1980; Сапорта 1980; Смит 1980; Ульман 1980; Харвег 1980; Хендрикс 1980; Хэллидей 1980; Энквист 1980; Didк 1972; Genot 1979; Greish 1977 и др./, на материале коротких устных речевых актов /диалог, телефонный разговор и т.п./ /см., например: Дейк 1978; Комина 1983; Корженский 1979; Федорова 1983; Dijk 1977;
Grice 1978; McCawley 1978; Sadock 1978 И Др./ ИЛИ На материале
сравнительно коротких письменных текстов /тексты рекламы, газет-
ных сообщений, научных рефератов, лозунгов, небольших публицистических произведений и т.д./ /см., например: Грилихес 1978а, 19786; Закономерности 1982; Золотова 1982; Орлова 1979, 1981 итриженко 1983; Суворова 1980; Шестакова 1981; Шестакова 1983; Юганов 1978, 1979, 1981, 1982, 1983;Haliiday 1978 и др./.
Между тем тексты произведений официально-документального стиля, к которым относятся тексты международных договоров и других юридических документов, не подвергались до сих пор комплексному лингвистическому анализу. В наши дни постоянное увеличение числа международных договоров, возрастание их роли в международно-правовом регулировании заставляет наряду со специально-юридическими методами использовать и лингвистические методы анализа их текстов. Однако известный юридической науке "грамматический" /или "языковой" "текстуальный"/ метод толкования правовых текстов, основы которого содержатся как в ставшей уже классической /см. Oppenheim 1937: 752-757 /, так и в современной /см. Курс международного права 1968: 2II-2I2; Чердащев 1979: 35-43; Began 196З / литературе по вопросам толкования юридических актов, нуждается в привлечении новейших данных лингвистики.
В настоящее время выполнен ряд исследований, посвященных изучению закономерностей языковой организации текстов международно-правовых или близких к ним документов, среди которых следует прежде всего назвать работы М.Н.Кожиной /1972/, В.й.Лященко /1978/, Е.Ю.Мегедь /1982/, А.Ф.Мараховой /1981/, С.Г.Носик /1975/, В.В.Калюжной /1977, 1982/ и Т.Ф.Бурлак /1979, 1980/.
Исследования Н.М.Кожиной и А.Ф.Мараховой посвящены выделению специфических лексико-фразеологических и грамматических приз-
наков, характерных, соответственно, для русских и украинских официально-деловых документов. В кандидатских диссертациях В.Й.Ля-щенко и Е.Ю.Мегедь рассматриваются лексические и грамматические особенности советских дипломатических документов на материале русского языка, причем оба исследования выполнены в русле лингвостилистики. Исследование G.Г.Носик посвящено становлению и развитию официально-делового стиля в древнеанглийский период, а В.В.Калюж-ной - изучению стилистических, грамматических и лексических особенностей англоязычных документов международных организаций /ООН, ЮНЕСЖ) и т.д./. Во всех перечисленных выше работах основной упор делается на выявление лексико-грамматических особенностей текстов дипломатических документов /терминология, клише и штампы, употребление глагольных времен, структура простого и сложного предложения и т.д./, являющихся параметральными признаками официально-делового стиля речи, что позволило их авторам получить ряд интересных данных в этой области.
Лингвостилистическую направленность имеют и статьи Т.Ф.Бурлак, в которых рассматривается частотность употребления названий английских /Великобритания/ дипломатических документов за период с II0I по 1968 гг и прагматические особенности этих документов. Однако предложенная автором классификация дипломатических документов в соответствии с прагматическими особенностями их текстов не является, на наш взгляд, убедительной, поскольку автор не устанавливает сколько-нибудь объективного критерия отнесения текста к тому или иному прагматическому типу, не уделяет внимания исследованию пропозиционального и коммуникативно-интенционального аспектов текста и, вследствие этого, делает необоснованные выводы о констатирующем характере текстов таких документов, как деклара-
дия и меморандум, об индивидуальной /а не коллективной/ природе соглашений, заключенных путем обмена нотами /см. Бурлак 1980: 17-18/ и т.д.
Таким образом, сам текст официально-деловых документов как лингвосемиотический объект во всей совокупности его коммуникатив-но-интенционалышх и структурно-семантических особенностей остается до сих пор еще недостаточно изученным.
В данной работе, выдвигая на передний план исследование прагматических особенностей текстов международных договоров, мы исходим из положения, что "описание языка, его структуры и системы должно быть нацелено на его коммуникативную функцию", поскольку "только в коммуникации реализуются все качества языка, начиная от его звучания и кончая сложным семантическим механизмом однозначного выявления смысла конкретных речевых актов" /Колшанский 1979а: 3/.
Термин "прагматика" стал употребляться в языкознании после того, как один из основателей семиотики Ч.Моррис предложил разделять лингвистику на синтактику /науку об отношениях знаков между собой/, семантику /науку о значении знаков/ и прагматику /науку об отношении знака к человеку, производящему этот знак/ /см. Morris 1946: 217-219 /. Однако мысль о том, что речевая деятельность не должна противопоставляться другим видам человеческой деятельности, что ее необходимо изучать в совокупности формы, значения и оказываемого на адресата воздействия, высказывалась давно. В частности, многое из того, что сейчас мыслится как относящееся к прагмажингвистике, фигурировало под названием "риторика" еще в греческой и римской науке /см. Булыгина 1981: 333/, а фразу Гегеля "Речи ... суть действия, происходящие между людьми"
выписал В.И.Ленин в "Философских тетрадях", сделав на полях приписку: "следовательно, эти речи не болтовня" /Ленин 1973: 283/.
Понимание прагмалингвистики советским языкознанием, исполь- \
зующим в качестве своей методологической основы философию диалек
тического материализма, принципиально отличается от понимания
этого аспекта лингвистических исследований теми буржуазными
исследователями, которые стоят на позициях прагматизма и неопози
тивизма, квалифицирующих язык как способ человеческого поведения,
который может быть сведен к простейшей схеме - "стимул-реакция".
Исходя из данного К.Марксом и Ф.Энгельсом определения языка как
"практического, действительного сознания", возникающего лишь
"из потребности, из настоятельной необходимости общения с другими
людьми " /марке, Энгельс 1955= 29/, советское языкознание рассмат
ривает лингвистическую прагматику как конкретный метод исследова
ния языка с позиций его использования в деятельности обществен
ного человека и человеческих коллективов, ни в коей мере не пре
тендующий на роль всеобъемлющей "новой философии" в отличие от
американского прагматизма /Ч.Пирс, У.Джемс, Дж.Дьюи, Дж.Г.мид/
и английской "лингвистической философии" /Л.Витгенштейн, Р.Кар- |
нал, Б.Рассел/ . \
х Критику В. й. Лениным прагматизма конца XIX - начала XX вв см. в: Ленин 1973: 475-525; Ленин 1976: ЗбЗ. Критику прагматизма и неопозитивизма в современной философии и лингвистике см. в: Клаус 1967; Корнфорт 1957, 1968; Панфилов 1977, 1982; Серебренников 1983; Степанов 1975; Современная буржуазная философия 1978; ЯЗЫК И идеология 1981; Schlieben-bange 1975-
Прагмалингвистика, соответственно, может быть определена | "как частная область языкознания, исследующая использование людьми естественного человеческого языка в качестве орудия социального действия и взаимодействия в условиях конкретных ситуаций общения на основе специальной системы правил, постулатов и стратегий" /Сусов 1983: 15/. Таким образом, комплексный анализ любого текста в диалектическом единстве его формы, содержания и коммуникативной функции предполагает рассмотрение его структуры и семантики, прежде всего, в прагмалингвистическом аспекте. Целью комплексного анализа текста является в конечном итоге создание правил эффективного построения и интерпретации текста, причем "синтаксис, семантика и прагматика участвуют в получении интерпретации на
различных уровнях: на уровне морфов, слова, словосочетания, пред-
ложения, речевого акта, речевого эпизода /стратегии, акции и s
т.п./, "речевой жизни" /Демьянков 1983: 24. Об"интерпретирующем
подходе" см. также: Демьянков 1981} 1982/. _
Б настоящее время в изучении лингвистической прагматики текста можно выделить два основных направления. Первое направление возникло на основе семиотической концепции Ч.Морриса, согласно которой языковые знаки по своей коммуникативной функции делятся на прескрипторы /предписывающие знаки/, аппрейзоры /оценочные знаки/, десигнаторы /информирующие знаки/, аскрипторы /указывающие знаки/, форматоры /знаки, "организующие поведение"/ и т.д. /см. Morris 194-6: 60-91 / В рамках этого направления выполнен ряд исследований, в основном коротких рекламных, транспарантных или научно-популярных текстов /см. Грилихес 1978а, 19786; Суворова 1980; Шестакова 1983/. Однако подход к прагматике с позиций двухместного отношения "знак-интерпретатор" приводит к узкому,
- 10 *
изолированному от синтаксиса и семантики ее пониманию /см. Сусов 1983: 5/, вследствие чего вне поля зрения исследователей остается семантический базис текста, служащий основой отношений предикации в тексте, а следовательно, и основой совершения коммуникативного акта.
В основе второго направления лежит широкое, интегративное понимание прагматики, предметом изучения которой оказывается анализ всей совокупности отношений, в котодае вступает знак /т.е. шестиместного отношения "знак - знакj - обозначаемый объект - мыслительное отражение обозначаемого объекта - отправитель знака - получатель знака"/. Таким образом, три дисциплины, которые в моррисовской семиотике считаются равноположенными и автономными, вступают в иерархические отношения, предполагающие примат прагматики, т.е. "говорится не о включении семантики в прагматику и синтактики в семантику, а об их последовательном подчинении, их взаимном имплицировании" /Сусов 1983: 6/. Такое понимание прагматики в той или иной степени характерно для многих логиков /см., например: Монтегю 1981а: 224, I98I6: 255; Morgan 1978: 266 / и лингвистов /см., например: Николаева 1982: 43; Степанов 1981: 326; Сгалл 1976: 17; Oiler 1977: 51; Sgall 1978: 44; stalnaker 1972: 383/. На основе такого понимания прагматики возникла и развивалась теория речевых актов /см. Хельбиг 1978; Allv/ood 1976; Austin 1962, 1979; Ballmer, Brennenstuhl 1981; Eraser 1974a, 1974b; Hancher 1979; Katz 1980; Kuroda 1980; Lanigan 1977; bevinson 1983: 226-283; Lyons 1977: 725-746; Maas, Wunderlich 1972; Ohmarm 1970; Searle 1969, 1976, 1979, 1980; Vendler 1970; V/underlich 1976j О теории речевых актов CM. также: Арутюнова 1976; Булыгина 1983/, был накоплен опыт в иссле-
- II -
довании прагматики предложения-высказывания /см. Иванова, Бур-лакова, Почепцов 1981: 267-281; Почепцов 1975; 19786; Цусов 19806 /, сделаны важные теоретические предпосылки для исследования прагматики текста /см. Арутюнова 1981; Дейк 1978; Демьянков 1981; 1982; 1983; Киселева 1978; Колшанский 1979а; Корженский 1979; Лев, Оахнюк 1983; Мороховская 1983; Почепцов 1980; Степанов 1981; Dijk 1977 и другие/.
Разработке прагматического аспекта текста также в значительной мере способствуют полученные данные о его семантической структуре, предикативных и тема-рематических отношениях в тексте, без чего невозможно определить адекватные критерии установления коммуникативной интенции текста /см. Колшанский 1983; Москаль-ская 1980; 1981; Попов, Трегубович 1981; Оусов 1978; 1979» 1980а; 1981; 1982; Чахоян 1979; 1983; Юганов 1978; 1979; 1981; 1982;
Agricola 1976; Danes 197V»
Настоящее исследование проводится с учетом накопленного в
перечисленных выше трудах советских и зарубежных ученых опыта изучения прагматической и структурно-семантической природы текста.
Гипотезой настоящего исследования является предположение о том, что прагматический фактор лежит в основе всего механизма построения договорного текста, определяет его структурно-семантические особенности на всех уровнях и создает предпосылки для эффективного функционирования договорного текста как нормативного юридического акта. Данная гипотеза опирается на идею об определенной изоморфности построения текста как высшей коммуникативной единицы и единиц системы язык-речь дотекстовых уровней - сверхфразового единства и предложения /см. Почепцов 1978а:12/,что
позволяет применить некоторые уже имеющиеся методы прагматического, семантического и синтаксического анализа к уровню текста.
Целью диссертационного исследования является изучение прагматических и структурно-семантических особенностей не подвергавшихся ранее лингвистическому анализу англоязычных текстов международных договоров, т.е. вскрытие языкового механизма, обусловливающего эффективность применения договорных текстов.
Основная цель исследования определяет его конкретные задачи:
1/ определение объективного критерия установления коммуникативной интенции договорного текста;
2/ построение классификации различных типов договорных текстов в зависимости от их прагматических особенностей;
3/ определение особенностей проявления таких грамматических категорий, как время и модальность в договорном тексте;
4/ построение иерархической иллокуционной структуры договорного текста;
5/ изучение семантических и лексико-грамматических средств, обеспечивающих когерентность договорного текста, его связь с лингвистическим и экстралингвйстическим контекстом;
6/ определение роли композиционной структуры договорного текста в обеспечении его прагматических и семантических характеристик.
Материалом для исследования послужили 3027 англоязычных текстов международных договоров из числа договоров, заключенных в период между 1944 и 1974 гг и зарегистрированных Секретариатом ООН в период с 1953 по 1974 гг /всего к настоящему времени Секретариатом ООН зарегистрировано около 15 000 договоров/. В настоя-
- ІЗ -
щей работе нами учитывались только договоры, имеющие регистрационный номер, из расчета около 130 текстов за год регистрации. В случаях, когда основное соглашение сопровождалось дополнительными документами /протоколами, нотами, письмами и т.п./, объединенными под одним регистрационным номером, учитывалось и анализировалось только основное соглашение, а дополнительные документы служили вспомогательным материалом для анализа. Тексты договоров, заключенных между неанглоязычными странами, анализировались по имеющемуся аутентичному английскому тексту, а в случае его отсутствия по официальному переводу на английский язык. В качестве основного источника договорных текстов использовались Сборники договоров,
Издаваемые ООН (United Nations Treaty Series) , КОТОРЫХ бЫЛО проанализировано 197 томов, что составляет около 21 000 страниц английского текста. В качестве дополнительного материала для анализа использовались тексты документов международного права, помещенные в других сборниках юридических документов, а также русские аутентичные тексты договоров /в случаях, когда рассматривались договоры, заключенные между 0CGP и другими странами/, тексты договоров на немецком, французском и испанском языках, подготовительные материалы к договорам, резолюции ООН и материалы отечественной и зарубежной печати.
Методологическую основу исследования составляет марксистско- і
ленинская философия, в частности диалектико-материалистическая
і теория познания, предполагающая познание содержания языкового
! явления на основании изучения сущностных характеристик элементов
его внутренней структуры, а также форм внешних связей и зависи- '
мостей этого явления. На этой основе раскрывается диалектическое '
единство формы и содержания текста международного договора, находящее свое отражение в прагматических и структурно-семанти- / ческих особенностях текста.
Поставленные в работе задачи определяют выбор применяемых методов исследования, таких как системный анализ, текстологический анализ, количественный анализ, структурно-семантическое описание, аналогия и позволяют составить следующую последовательность операций анализа структурно-семантігческих и коммуника-тивно-интенционалышх особенностей договорного текста:
I/ рассмотрение структурно-семантических характеристик договорного текста и выделение семантического базиса текста /тематического ядра текста/ - основы предикации в тексте;
2/ определение коммуникативно-интенционального /прагматического содержания договорного текста/;
3/ на основе знания коммуникативно-интенционального содержания договорного текста, рассмотрение особенностей функционирования в этом тексте таких грамматических категорий, как время и модальность, а также семантических и лексико-грамматических средств когезии.
Актуальность исследования обусловлена, прежде всего, важностью поставленных задач для ориентированной на коммуникацию лингвистической теории текста. Использование текстов дипломатических документов в качестве материала для настоящего исследования расширяет базу текста как объекта лингвистического анализа, что позволяет дополнить теорию прагматики и семантики текста.
Актуальность исследования возрастает также вследствие того, что в современной сложной международной обстановке большое значение для эффективного применения норм международного права
- Д5 -
имеет разработка научно обоснованных методов составления и толкования текстов международно-правовых актов с учетом новейших данных лингвистики. Решению этой задачи в значительной мере способствовало бы создание четкого и однозначного языка международно-правовых документов, способного быть эффективным инструментом в борьбе народов за мир, международную безопасность и взаимовыгодное сотрудничество.
Необходимость проведения настоящего исследования обусловливается также отсутствием работ по теме исследования применительно к английскому языку и возможностью применения полученных теоретических и практических выводов в практике преподавания соответствующих разделов науки о языке в высшей школе.
Научная новизна исследования заключается в комплексном подходе к изучению договорного текста, при котором структурно-семантические особенности текста рассматриваются в свете его коммуникативно-функциональных характеристик, что позволяет исследовать текст в диалектическом единстве его формы и содержания и сделать вывод о единстве его пропозициональной и коммуника-тивно-интенциональной отнесенности. Новизна исследования определяется также тем, что англоязычные тексты международных договоров впервые являются объектом комплексного лингвистического исследования.
Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что в работе получены новые данные о структурно-семантических и прагматических особенностях текста, обосновано положение об определяющей роли прагматического фактора в языковом механизме построения текста. Положения и выводы диссертации являются определенным
вкладом в разработку лингвистической прагматики, лингвистики текста и грамматической теории английского языка.
Практическая ценность исследования определяется возможностью применения полученных резульатов для разработки подхода к составлению и толкованию текстов международных договоров с учетом современных данных лингвистики, а также возможностью применения его основных положений и выводов в лекциях и на семинарских занятиях курсов "Общее языкознание" /разделы "Язык и общество", "функции языка"/, "Теоретическая грамматика английского языка", "Теория и практика перевода" и спецкурсов "Лингвистика текста", "Особенности языка дипломатических документов".
Положения, выносимые на защиту.
Объективным критерием установления прагматических характеристик текста является анализ предикативных отношений на уровне текста, в основе которого лежит рассмотрение отношений между темой текста / т t / и ремой текста / R t / - компонентами тематического ядра текста / шк t /. Выделение тематического ядра текста позволяет установить пропозицию текста, т.е. итоговое, результирующее высказывание, имеющее сигнификативный, коммуникативно-интенциональный характер, для установления прагматического типа которого в структуру тк . вводится прагматический компонент текста pragm t , служащий показателем доминирующей коммуникативной интенции текста.
В англоязычных текстах международных договоров тематическое ядро текста эксплицитно выражено в преамбуле, где в роли
т t выступает подлежащее преамбулы /коллективный адресант текста/, а R t образует перформативный глагол, сигнализирующий
совершение комиссивного речевого акта принятия взаимных обязательств /глагол agree в текстах группы соглашений/ или декларативного речевого акта /глаголы declare, proclaim в текстах группы деклараций/, а также вся остальная часть договорного текста, содержащая основную нормативную информацию. Таким образом, договорный текст может быть квалифицирован как прагматический тип текста-перформатива, прагматический компонент которого задает линию смысловой и коммуникативной перспективы в центральной /включенной по отношению к тематическому ядру/ части текста.
3. По характеру доминирующей коммуникативной интенции перформативные тексты документов международного права подразделяются на четыре группы: а/ комиссивные договорные тексты, представляющие собой коллективные речевые акты принятия сторонами взаимных обязательств /тексты с названиями: act (final), agreement, arrangement, charter, contract, convention, memorandum of understanding, pact, protocol, treaty и другие/; б/ КОМИС-сивные договорные тексты, представляющие собой кооперативные речевые акты принятия обязательств /тексты с названиями: exchange of notes (letters), letter agreement и другие/;
в/ декларативные тексты / с названием declaration / с участием двух или более государств и являющиеся коллективными речевыми актами; г/ декларативные тексты / с названием declaration/ с участием одного государства и являющиеся единичными речевыми актами, а также тексты других подобных им международно-правовых документов /вербальных нот, заявлений правительств и т.п./, не являющихся международными договорами.
йллокуционная структура ненормативного договорного текста имеет иерархический характер, что означает последовательное подчинение доминирующей коммуникативной интенции всех остальных прагматических типов речевых актов, реализующихся в центральной части текста, а именно: комиссивного и декларативного речевых актов, речевых актов установления/отмены правовой нормы, выражения отношения коллективного адресанта к каким-либо фактам, директивного, пермиссивного и конотативного речевых актов.
Договорные нормы, которые построены по модели предложений с перформативно употребленными глаголами, соответствующими доминирующей коммуникативной интенции текста /например, глаголами agree, assume (obligations, responsibility), bind (oneself), covenant, guarantee, pledge, undertake, warrant и Т.Д./, И производными от них существительными, фиксируют наиболее явно выраженные обязательства по сравнению с нормами, построенными
по модели предложений с глаголами деонтической модальности или конотативних предложений. Предложения с упомянутыми выше глаголами и существительными образуют в тексте договора коммуникативно-номинационные цепочки, степень плотности которых служит показателем прагматической целостности текста и свидетельствует о заинтересованности сторон в эксплицитном выражении акта принятия взаимных обязательств.
6. Коммуникативная интенция является основным текстообразу- !
ющим фактором, который играет решающую роль в формировании
структурно-семантических особенностей договорного текста, таких
как выбор композиции текста, характер тема-рематических отноше- /
ний, темпоральная перспектива и модальность текста. J
Договорный текст характеризуется максимальной степенью когерентности, что достигается функционированием в нем семантических и лексико-грамматических средств, обеспечивающих как внутритекстовые /эндофорические/ связи, так и внешние /экзофори-ческие/ связи текста с релевантными для него пресуппозициями и экстралингвистическим контекстом.
Прагматические и структурно-семантические элементы договорного текста образуют систему, в которой языковая форма стремится к максимально адекватному отражению его коммуникативно-интенционального содержания, что создает необходимые предпосылки для эффективного функционирования договорного текста как нормативного акта международного права.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав с выводами по каждой из них и заключения. В конце работы приводится список основной использованной литературы, список источников иллюстративного материала и список условных сокращений.
Особая природа экономической категории «интеллектуальная собственность»
В данном параграфе необходимо определить экономическую сущность как объектов интеллектуальной собственности и интеллектуального продукта, так и самих отношений интеллектуальной собственности. Нам представляется, что данная экономическая категория имеет особую природу. Для того, чтобы рассмотреть это, потребуется установить объект и субъект исследования, процесс взаимодействия объекта и субъекта и то, что получится в результате этого взаимодействия, т.е. результат. Проблема интеллектуальной собственности - проблема межотраслевая, охватывающая вопросы как экономической теории, так юриспруденции и технических дисциплин. Поэтому эта проблема не сводится исключительно к какой-либо одной из этих дисциплин и игнорировать какую-либо из вышеперечисленных дисциплин, анализируя вопросы интеллектуальной собственности в науке, по-видимому, нельзя. Уже в этом и заключается особая природа рассматриваемой экономической категории. Происхождение термина «интеллектуальная собственность» обычно связывается с французским законодательством конца XVIII века, что во многом является справедливым. Действительно, традиция проприетарного подхода к авторскому и патентному праву не только родилась во Франции, но и опиралась в своей основе на теорию естественного права, которая получила наиболее последовательное развитие именно в трудах французских философов-просветителей (Вольтер, Дидро, Гольбах, Гельвеции, Руссо). В соответствии с данной теорией право создателя любого творческого результата, будь то литературное произведение или изобретение, является его неотъемлемым, природным правом, возникает из самой природы творческой деятельности и существует независимо от признания этого права государственной властью. Возникающее 12 у творца право на достигнутый результат сродни праву собственности, которое проявляется у лица, трудом которого создана материальная вещь. Как и право собственности, право на результат творческой деятельности обеспечивает его обладателю исключительную возможность распоряжаться этим результатом по своему усмотрению, с устранением всех третьих лиц от вмешательства в исключительную сферу правообладателя. Указанные теоретические воззрения на природу авторского и патентного прав были последовательно воплощены в законах революционной Франции. Так, во вводной части французского Патентного закона от 7 января 1791 г. говорилось, что «всякая новая идея, провозглашение и осуществление которой может быть полезным для общества, принадлежит тому, кто ее создал, и было бы ограничением прав человека не рассматривать новое промышленное изобретение как собственность его творца»1. Логическим следствием такого подхода стало закрепление во французском законодательстве понятий литературной и промышленной собственности. Справедливости ради нужно, однако, отметить, что еще раньше идея об авторском праве как «самом священном виде собственности» была воплощена в законах некоторых штатов США. Так, в законе штата Массачусетс от 17 марта 1789 г. указывалось, что «нет собственности, принадлежащей человеку более, чем та, которая является результатом его умственного труда» . Аналогичные конструкции были закреплены также в законодательстве Саксонии, Пруссии, Дании, Норвегии и ряда других стран. Разумеется, приравнивание авторских и патентных прав к праву собственности было бы неверным связывать лишь с теорией естественного права. В своей глубинной основе подобный подход был продиктован потребностями развития капиталистических отношений. Если до изобретения печатного станка и появления мануфактур произведение и его материальный носитель (рукопись, скульптура, картина) были практически неотделимы друг от друга, а на внедрение в производство технических новшеств уходили десятилетия, то в последующем положение дел существенно изменилось. Теперь любая рукопись, а затем и другие материальные носители произведений могли быть быстро и относительно дешево размножены, а технические новинки, использование которых приносило владельцам мануфактур ощутимые преимущества перед конкурентами, внедрялись в производство значительно быстрее, чем прежде. Однако издание книг и внедрение изобретений всегда требовали максимальных затрат средств и усилий именно от тех, кто делал это первыми. Им приходилось так или иначе оплачивать труд создателей произведений и технических новинок, нести затраты по подготовке книг к изданию и доведению технических решений до работающего состояния и т.п. Безусловно, выходя первыми на рынок со своими товарами, они получали известные преимущества перед другими лицами. Но нередко эти преимущества сводились на нет и даже не обеспечивали владельцам типографий и мануфактур покрытие тех затрат, которые они несли на подготовительной стадии. Обычно это случалось тогда, когда изданные книги и внедренные в производство технические новинки уже в готовом для использования виде присваивались конкурентами, которые, естественно, не несли подобных затрат и, следовательно, могли предложить публике свой товар по более дешевым ценам. Постепенно такое положение стало серьезным тормозом технического прогресса и распространения культурных ценностей. Возникла объективная потребность в признании и защите со стороны закона интересов лиц, которые вкладывали средства и труд в сферу художественного и технического творчества и первыми доводили до сведения общества новые идеи и образы. Теория естественного права признает за творцом произведения или технического решения право собственности на достигнутый творческий результат. Бесспорно, что от такого признания выигрывают в немалой степени и сами авторы, которые получают возможность продавать пользователям результаты своего труда. Наиболее близкими, понятными и пригодными для этих целей и к тому же теоретически обоснованными являются понятия литературной (художественной) и промышленной собственности, которые позднее были объединены в конструкцию интеллектуальной собственности. Особого внимания, на наш взгляд, заслуживает теория интеллектуальных прав, в соответствии с которой права авторов, изобретателей, патентообладателей и т.д. должны быть признаны правами sui generis, т.е. правами особого рода, находящимися вне классического деления гражданских прав на вещные, обязательственные и личные. Так, один из создателей данной теории, бельгийский юрист Пикард, писал, что права на изобретение, промышленный образец и модель, товарный знак, фирменное наименование и т.д. составляют особую интеллектуальную собственность и право на нее существенно отличается от права собственности на вещь3. Характерной чертой российского законодательства об интеллектуальной собственности, которая постепенно преодолевается в последние годы, являлся традиционно низкий уровень охраны авторских и патентных прав. Российские законы в рассматриваемой области, как до 1917 года, так и позднее, никогда «не дотягивали» по уровню охраны до европейских стандартов и не отвечали требованиям основных международных конвенций. По этой и ряду других причин Россия длительное время не участвовала ни в одном из важнейших международных соглашений по охране интеллектуальной собственности. Эта изолированность от внешнего мира, особенно углубившаяся в период социалистического эксперимента, также не могла не сказаться на развитии российского законодательства об охране интеллектуальной собственности.
Интеллектуальная собственность в качестве института экономических отношений
Определив экономическую сущность и рассмотрев особую природу объектов интеллектуальной собственности и интеллектуального продукта, установив объект и субъект исследования, важно установить то, как эта экономическая категория реализуется.
Для рассмотрения экономической сущности интеллектуальной собственности сначала нам необходимо обратиться к анализу понятия «собственность» в экономической теории.
Экономическую сущность, содержание и формы собственности изучали и изучают на протяжении всей истории развития общества, свое понимание собственности обосновывали представители различных школ и направлений экономической науки.
Собственность является основой любой социально-экономической системы, любого экономического строя. Это многогранная, системная экономическая категория. В ней выражается всеобщая связь всех сторон социально-экономической системы, и прежде всего социального и экономического компонентов. Отношения собственности определяют социальную среду хозяйственной деятельности, которая в конечном счете находит свое отражение в результатах хозяйствования, в их распределении. Отношения собственности, определяя условия производства и труда, социальные льготы и гарантии, создают условия, побуждающие к результативному труду не только собственников, но и менеджеров и других наемных работников. Собственность определяет социальную структуру, деля общество на собственников и несобственников. Отношения собственности имеют общественный характер, поскольку их наличие возможно лишь в рамках определенного общества.
Материальной основой жизнедеятельности общества является производительный труд. И объекты собственности (ее материальная основа), и сами отношения собственности воспроизводятся прежде всего в процессе производительного труда, в процессе производства. Его обязательными составляющими являются вещественные (средства производства) и личные (рабочая сила) факторы. Глубинная основа собственности выражается в непосредственном отношении собственников условий производства к непосредственным производителям. Сущность собственности отражает способ соединения средств производства и рабочей силы.
Материальной основой собственности, как признают большинство экономистов, является отношение к условиям и результатам производства как к своим. В этом плане материальной основой собственности является технико-экономическое отношение человека (коллектива, общества) к вещи как своей, как полное господство и распоряжение вещами, высшая степень контроля над всеми вещами, в процессе которого присваивается или отчуждается вещь, и прежде всего средства производства как основное условие жизнедеятельности и удовлетворения потребностей людей.
«Ключевое в системе отношений собственности — соединение работника со средствами производства. Оно, в конечном счете определяет и сущность отношений собственности, кто и как в конечном итоге присваивает общественное богатство, а кто и как от него отчужден»16.
Но, очевидно, нельзя отождествлять собственность с материальной предпосылкой отношений между субъектами собственности, как это делают В.И. Кошкин и В.М. Шупыро, давая следующее определение собственности: «Собственность — это отношение между человеком, группой или сообществом людей (субъектом), с одной стороны, и любой субстанцией материального мира (объектом) — с другой, заключающееся в постоянном или полном отчуждении, отсоединении, присоединении объекта субъектом»17. Это определение дается ими вопреки тому, что они сами отмечают и вторую сторону собственности, имеющую социально-экономический характер, — отношения между людьми по поводу присвоения потребительных стоимостей. бая экономическая категория, характеризующая социально-экономические отношения, должна в концентрированной форме выражать именно их сущность. И этот компонент сущности собственности в ее определении необходимо поставить на первое место.
Конструктивной конкретизацией сущности собственности можно считать позицию экономистов, которые считают, что основное содержание экономической категории «собственность» (по существу ее экономическая сущность) заключено в отношении «присвоение — отчуждение»: «Как экономическое, так и правовое содержание собственности прежде всего раскрывается через отношения присвоения и отчуждения. В своей сложной совокупности они как раз и образуют (составляют) то, что мы называем отношениями собственности, т.е. отношениями по поводу присвоения кем-то (индивидуумом, коллективом, государством, обществом) чего-то (средств производства, материальных и духовных благ, деятельности) за счет их отчуждения от кого-то (других ндивидуумов, коллективов, общества и т.п.)» . Учитывая все изложенное выше, логично дать следующее определение: собственность — это исторически определенная форма присвоения потребительных стоимостей, выражающая социально-экономические отношения между людьми по поводу их присвоения одними субъектами (индивидуумами, коллективами, государством, обществом) и соответствующего отчуждения от других.
Экономические отношения главным образом характеризуют характер и способ соединения производителей с условиями производства. Глубинная экономическая сущность собственности заложена в самом процессе производства, обусловлена положением работника в производстве. Сущность и содержание собственности как юридической категории во многом обусловлены правами, которые характеризуют отношения производителей к труду, товарам, услугам, находящимся в их владении. Права собственности, выражая отношение субъектов собственности к объектам, определяются во многом функциями юридических правил, методов правового контроля и т.д., т.е. ункциями институциональной системы. Таким образом, являясь производными от корневых экономических отношений, юридические отношения собственности существенно отличаются от них. И в этом заложено единство и различие между экономической и юридической категорией «собственность».
Не отрицая неразрывную связь между экономическими и правовыми отношениями собственности, можно и нужно экономическую сущность собственности выражать, не пользуясь юридической терминологией. Это поможет избежать отождествления экономической категории «собственность» с соответствующей юридической категорией.
Согласно неоинституционалистской экономической теории право собственности — это «пучок прав», включающий следующие 10 элементов — право владения, пользования, управления, обладания доходом, суверена, на безопасность, на передачу благ в наследство, на бессрочность обладания благами, запрета на использование способа, наносящего вред внешней среде, на собственность в виде взыскания, обеспечивающего восстановление правомочий.
Роль овеществления объектов ИС в воспроизводственном процессе
Проводимое исследование требует более подробного рассмотрения процесса промышленного воспроизводства, для того, чтобы создать впоследствии модель воспроизводства с внедрением в нее фактора овеществленной интеллектуальной собственности. Процесс экономического воспроизводства представляет собой воссоздание израсходованных факторов производства посредством их последующего производства. В экономической теории различают воспроизводство капитала, простое воспроизводство и расширенное воспроизводство. В нашем случае, воспроизводство самих объектов интеллектуальной собственности невозможно, поскольку объекты интеллектуальной собственности отличаются от других объектов промышленной собственности новизной. Интеллектуальная собственность по своей сути не является воспроизводимым ресурсом, т.е. тем производственным ресурсом, который могут быть воспроизведены как, например, рабочая сила, оборудование. Однако, интеллектуальная собственность призвана активно участвовать во всем воспроизводственном цикле, стадии которого характеризуют состояния, которые проходит экономический продукт от его создания до потребления по мере изменения во времени. Экономический продукт последовательно проходит следующие стадии: Производство - Распределение - Обмен - Потребление В предыдущей главе исследования была рассмотрена первая стадия из предлагаемой цепи, стадия производства интеллектуального продукта, т.е. та стадия, на которой в результате взаимодействия объекта и субъекта образуется интеллектуальная собственность. Рассмотрим стадии распределения, обмена и потребления. Распределение - в экономике - разделение благ между субъектами с предоставлением каждому из них определенной части. Распределение, как фаза общественного воспроизводства, связывает производство и потребление. Обмен - фаза в экономике общественного воспроизводства, связывающая производство с распределением и потреблением. Обмен - акт, в котором участвуют как минимум две стороны и каждая из сторон желает получить от другой стороны некоторый продукт. Для совершения обмена необходимо, чтобы каждая сторона: - располагала чем-то, представляющим ценность для другой стороны; - желала совершить обмен с другой стороной; - была свободна в выборе: вступать в обмен или нет; - была в состоянии осуществлять коммуникации и доставку своего продукта. Потребление - заключительная фаза процесса воспроизводства, состоящая в использовании продукта труда в процессе удовлетворения потребностей человека, производства и непроизводственной сферы общества. Фазы распределения, обмена и потребления объектов интеллектуальной собственности в воспроизводственном процессе невозможны без овеществления (коммерциализации) интеллектуального продукта. Развивающиеся товарные отношения в сфере интеллектуальной собственности и ее растущее участие в воспроизводственном процессе объективно требуют освоения финансово-экономических механизмов обращения такого нового вида «имущества» как результаты деятельности в научной, производственной областях. Интеллектуальная собственность становится не только предметом купли-продажи или лицензионных сделок, но и сдается в лизинг или залог, вносится в качестве вклада в уставный капитал. От того, насколько грамотно будет производиться оценка ее стоимости и учет таких операций, во многом зависит финансовый успех предприятия. Объекты интеллектуальной собственности в рыночных условиях используются в производственно-хозяйственной деятельности предприятий и организаций в качестве нематериальных активов53. Нематериальные активы являются результатом интеллектуальной деятельности, на которые предприятие получает исключительные, а не вещественные права. То есть приобретает не саму вещь, как физический предмет, а право исключать данную собственность из хозяйственного обихода и запрещать ее использование в хозяйственной деятельности третьих лиц без заключения соглашения (договора, лицензии) с правообладателем.
Моделирование использования объектов интеллектуальной собственности в процессе производства в трансформационной экономике
Как уже отмечалось выше, период хозяйствования в Российской Федерации на современном этапе ее развития, можно охарактеризовать как транзитарный, т.е. последовательное участие экономического продукта в стадиях воспроизводства: Производство - Распределение - Обмен - Потребление, происходит несколько замедленно в силу того, что экономика и весь процесс экономического воспроизводства находятся в состоянии стагнации. Стагнация - в экономике - представляет собой явление в экономике страны, характеризующееся застоем, отсутствием прироста в промышленном и сельскохозяйственном производстве, в торговом обороте. Одним из возможных способов решения данной проблемы может послужить внедрение фактора овеществленной интеллектуальной собственности в системообразующую модель экономического воспроизводства. Моделирование в научных исследованиях стало применяться еще в глубокой древности и постепенно захватывало все новые области научных знаний: техническое конструирование, строительство и архитектуру, астрономию, физику, химию, биологию и, наконец, общественные науки. Большие успехи и признание практически во всех отраслях современной науки принес методу моделирования XX век. Однако методология моделирования долгое время развивалась независимо отдельными науками. Отсутствовала единая система понятий, единая терминология. Лишь постепенно стала осознаваться роль моделирования как универсального метода научного познания. Термин "модель" широко используется различных сферах человеческой деятельности и имеет множество смысловых значений. Рассмотрим только такие "модели", которые являются инструментами получения знаний. Модель - это такой материальный или мысленно представляемый объект, который в процессе исследования замещает объект-оригинал так, что его непосредственное изучение дает новые знания об объекте-оригинале. Под моделирование понимается процесс построения, изучения и применения моделей. Оно тесно связано с такими категориями, как абстракция, аналогия, гипотеза и др. Процесс моделирования обязательно включает и построение абстракций, и умозаключения по аналогии, и конструирование научных гипотез. Главная особенность моделирования в том, что это метод опосредованного познания с помощью объектов-заместителей. Модель выступает как своеобразный инструмент познания, который исследователь ставит между собой и объектом и с помощью которого изучает интересующий его объект. Именно эта особенность метода моделирования определяет специфические формы использования абстракций, аналогий, гипотез, других категорий и методов познания. Необходимость использования метода моделирования определяется тем, что многие объекты (или проблемы, относящиеся к этим объектам) непосредственно исследовать или вовсе невозможно, или же это исследование требует много времени и средств. Процесс моделирования включает три элемента: 1) субъект (исследователь), 2) объект исследования, 3) модель, опосредствующую отношения познающего субъекта и познаваемого объекта. В проводимом исследовании субъектом исследования, как уже неоднократно упоминалось является индивид либо группа индивидов, интеллектуальные усилия и мысли которого(ых) являются тем самым объектом исследования. Построим модель, опосредующую отношения познающего субъекта и познаваемого объекта. Большинство объектов, изучаемых экономической наукой, в том числе и интеллектуальная собственность, может быть охарактеризовано кибернетическим понятием сложная система. Наиболее распространено понимание системы как совокупности элементов, находящихся во взаимодействии и образующих некоторую целостность, единство. Важным качеством любой системы является эмерджентность - наличие таких свойств, которые не присущи ни одному из элементов, входящих в систему. Поэтому при изучении систем недостаточно пользоваться методом их расчленения на элементы с последующим изучением этих элементов в отдельности. Одна из трудностей экономических исследований - в том, что почти не существует экономических объектов, которые можно было бы рассматривать как отдельные (внесистемные) элементы. Сложность системы определяется количеством входящих в нее элементов, связями между этими элементами, а также взаимоотношениями между системой и средой. Экономика страны обладает всеми признаками очень сложной системы. Она объединяет огромное число элементов, отличается многообразием внутренних связей и связей с другими системами (природная среда, экономика других стран и т.д.). В народном хозяйстве взаимодействуют природные, технологические, социальные процессы, объективные и субъективные факторы.
