Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Наречие оценки в структуре предложения 19
1.1. К определению наречия оценки 19
1.2. Особенности функционирования наречия в различных структурах 28
1.3. Модели образования наречий оценки 31
1.4. Наречие оценки как пропозиция 35
1.5. Наречие оценки как средство языковой экономии 38
1.6. Наречие оценки как средство языковой избыточности 44
1.7. Семантические отношения между полной и свернутой пропозициями в предложениях с наречиями оценки 46
1.8. Участие наречия оценки в выражении таксисных отношений 58
1.9. Об обязательности/факультативности наречий оценки в предложении 61
Глава 2. Невербальная информация как компонент коммуникации 67
2.1. О соотношении вербальной и невербальной коммуникации 67
2.2. Функции невербальной информации. Молчание как компонент невербальной коммуникации 73
2.3. Невербальная коммуникация как способ выражения эмоционального и интеллектуального опыта человека 79
Глава 3. Наречие опенки как способ категоризации эмоционального опыта человека 84
3.1. Наречие оценки как способ категоризации невербальной информации об эмоциональном состоянии человека 84
3.2. Наречие оценки как способ категоризации интенсивности проявления признака 90
3.2.1. О понятии интенсивности 90
3.2.2. Наречие оценки как интенсификатор 94
3.2.3. Семантическая классификация наречий - окказиональных интенсификаторов 100
3.2.3.1. Наречия, категоризующие соответствие / несоответствие норме 100
3.2.3.2. Наречия, категоризующие крайне высокую степень отклонения от нормы 103
3.2.3.3. Наречия, категоризующие движение / отсутствие движения по шкале 106
Глава 4. Наречие оценки как способ категоризации интеллектуального опыта человека 110
4.1. Наречие оценки как способ категоризации намеренности / ненамеренности совершения действия 110
4.1.1. Семантические особенности функционирования наречий намеренности. Цель как основная составляющая наречий намеренности 111
4.1.2. Семантические особенности функционирования наречий ненамеренности 115
4.1.2.1. Наречия со значением случайности совершения действия 116
4.1.2.2. Признаки «намеренность» и «контроль» в семантике наречий 117
4.1.3. Шкала контролируемости действия 121
4.1.4. Семантические особенности функционирования наречий желательности / нежелательности совершения действия 123
4.2. Сентенциональное наречие как способ категоризации достоверности информации 125
4.2.1. О степени достоверности информации: глагол vs сентенциональное наречие 125
4.2.2. Наречие как показатель категории эвиденциальности 134
4.2.3. Расположение сентенциональных наречий на шкале по признаку «уверенность / неуверенность в достоверности сообщаемого» 139
Заключение 144
Библиография 146
Лексикографические источники и справочная литература 165
Список источников иллюстративного материала. 167
Список принятых сокращений 173
- Особенности функционирования наречия в различных структурах
- Функции невербальной информации. Молчание как компонент невербальной коммуникации
- Наречие оценки как способ категоризации интенсивности проявления признака
- Сентенциональное наречие как способ категоризации достоверности информации
Введение к работе
Целью данного диссертационного исследования является комплексный анализ наречия оценки как лексико-грамматической и синтаксической единицы и его роли в категоризации эмоционального и интеллектуального опыта человека1. По сравнению с другими знаменательными частями речи наречие является наименее изученным классом слов.
Объектом настоящего исследования являются наречия оценки в предложениях современного английского языка.
Предмет исследования - функции наречий оценки в предложении, их семантические и синтаксические особенности.
Анализ семантики наречий с суффиксом -1у обычно основывается только на словосочетаниях «глагол + наречие» и «наречие + прилагательное». Однако слово живет в актах общения, процессах коммуникации, в дискурсе. Статус слова поэтому не может исчерпываться описанием его статической роли, какую бы важную часть информации о мире ни хранила в себе эта единица. «Изучать слово вне процессов коммуникации бесплодно. Уже в этих обстоятельствах коренятся причины того, что, изучая слова как представляющие отдельные части речи, мы должны обратиться к их динамической сущности - к тому, для чего они предназначены в речи» (Кубрякова 1997,225).
Оценка лежит в основе осмысления мира и отражает опыт человека и категоризацию действующих в нем и изменяющих его внешних и внутренних сил. «Наша мысль...постоянно и преднамеренно добавляет к малейшему восприятию элемент оценки» (Балли 1961, 183). Мы оцениваем все, что происходит в мире, основываясь на наших собственных представлениях о событиях, своих и чужих поступках, высказываниях других людей, т.е. обо всем том, что нас окружает, «мы пользуемся этой категорией практически ежеминутно, поскольку всякий раз при принятии решения нам необходимо взвесить и оценить наши действия, решить, как они отразятся на нашей дальнейшей жизни, продумать как и что надо сказать, чтобы решить поставленные коммуникативные задачи» (Кобрина 2006, 93).
Оценка всегда субъектно ориентирована, антропоцентрична - «вне человека нет оценки» (Арутюнова 1999, 178). Человек сопоставляет, упорядочивает и категорюует явления и объекты окружающей действительности, отражает и интерпретирует их взаимодействие и их воздействие на себя и на других. Даже такие, казалось бы, не зависящие от мнения человека сущности, как «натуральные объекты» (кошка, лес и т.п.) или явления природы (дождь, ветер и т.п.), поскольку они «даны» человеку так же, как мир, в котором он живет, с неизбежностью втягиваются в ценностную его ориентацию (Телия 19966, 181), хотя оценка - это не обязательно прямое указание на то, что хорошо или плохо, уже сам факт вербализации некоторого содержания говорит о его значимости в мире или его небезразличии для субъекта или адресата речи (Рябцева 2005, 163).
Таким образом, оценка - отражение восприятия и преломления оіфужающего мира в сознании человека, основанная на опыте. Опыт человека формируется в окружающем его пространстве и, осваивая его, человек не только дает имена его предметам, но и включает их в личную сферу, наделяет смыслом (Рябцева 2005, 540-541). Как замечает А.А. Залевская, психическое отражение никогда не бывает механическим, зеркальным, оно формируется в процессах деятельности активного субъекта через непрерывное взаимодействие человека с окружающим его миром при постоянной взаимосвязи внутреннего и внешнего, субъективного и объективного, индивидуального и социального (2001, 72).
«Вне опыта нет языка. Это положение есть частная модификация того общего положения, что не может быть языка вне человека и независимо от человека. Все естественные человеческие языки представляют собой структурно организованную классификацию человеческого опыта, и содержанием деятельности общения с помощью языка в конечном счете всегда является опыт» (Звегинцев 1973, 131). Опыт как основанное на практике чувственно-эмпирическое познание действительности накапливается через эмоционально-чувственное восприятие. Он существует в виде знаний о приятном и неприятном, вкусном и невкусном, интересном, увлекательном, глубоком и неинтересном, скучном. Кроме того, опыт имеет рационалистическую окраску, т.к. жизнь человека связана с практическими делами, нацеленными на удовлетворение насущных потребностей. Такой опыт трансформируется в знания о полезном и вредном, нормальном и ненормальном (Писанова 1997, 23). Наша мысль «отмечает повторяющиеся элементы и признаки, фиксирует их, давая им кодифицирующие обозначения, и таким образом создает, более или менее осознанным путем, объективированное отображение этого явления. Так совершается осознание и упорядочивание всякого жизненного опыта» (Гаспаров 1996, 44). Любое новое явление автоматически погружается в память человека, и человек начинает анализировать и сопоставлять его с уже имеющимся у него, сложившимся опытом, при этом он может осознавать какие-то фрагменты этого опыта, какая-то же часть его «всплывает» интуитивно.
В процессе коммуникации мы воспринимаем речь и сопутствующие ей невербальные знаки, оценивая и категоризуя их2 на основе сформировавшегося представления о подобных типовых ситуациях. Представление об объекте (предмете, явлении, личности и пр.) формируется в результате прямого контакта с ним и подразумевает непосредственное, "faceo-face" восприятие и потому знание из первых рук, перцептивное знание. Знакомство с объектом порождает представление о нем, образ, «картинку», «вид».
Знакомство с объектом может быть не только прямым, перцептивным, но и опосредованным, дискурсивным, когда человек получает знание «из вторых рук», и оно также становится частью, содержанием его (жизненного) опыта.
Представления об объекте как знание-опыт «возникают» естественно и независимо от воли субъекта, они сами складываются, формируются, образуются, не нуждаясь в контроле и усилиях, они изменяются и обогащаются в процессе практической деятельности субъекта. В дальнейшем человек представляет себе нечто на основании уже имеющегося опыта -своих представлений, а не на пустом месте (Рябцева 2005, 326 и далее).
Знания, представления о мире формируются у человека в течение всей жизни под влиянием двух факторов: эмоционального, где господствуют чувства (эмоциональный или, в терминологии А. А. Ивина, чувственный опыт3), и интеллектуального (интеллектуальный опыт), где решающее значение имеет осмысление человеком своего взаимодействия с миром. Психология рассматривает эмоциональное (аффективное) и интеллектуальное (рациональное) как связанные, неразделимые процессы. На неразрывность эмоционального и интеллектуального указывают и лингвисты: Ф. Данеш [Danes], П. Бодор (Bodor], Н.Д. Арутюнова, Е.М. Вольф, Г.В. Колшанский, Ю.М. Малинович, Н.К. Рябцева, В.Н. Телия, В.И. Шаховский и мн. др. «...Интеллект и эмоции тесно взаимодействуют в структуре нашего мира, этого единого, неразделимого целого» (Шаховский 1991, 112), а «выражение эмоционального отношения говорящего к окружающему его миру строится на рациональной основе» (Малинович 1989, 32), т.е. в сознании происходит непрерывное взаимопроникновение рационального и эмоционального.
Следовательно, разделение в работе особенностей категоризации эмоционального опыта (глава 3) и интеллектуального (глава 4) производится условно, в целях анализа, поскольку то один, то другой из них выступает в качестве преобладающего. Тем не менее, надо иметь в виду, что «никакая эмоциональная оценка, не прошедшая через фильтр сознания, не может быть непосредственно выражена в системе языка» (Колшанский 1975, 143), и,, напротив, «процесс рациональной оценки, опирающейся на нормы, не может проходить без подключения эмоций» (Фадеева 1989, 9).
При интегративном подходе к проблемам функционирования языка «нельзя ограничиваться анализом языковых явлений в отрыве от пользующегося ими человека; они должны изучаться в специфической системе координат, принимающей во внимание все многообразие факторов и условий, связанных с психической жизнью активного субъекта речемыслительной деятельности, включенной в другие виды деятельности в составе социума, под воздействием которого, с учетом принятых в нем норм и оценок, формируется эмоционально-оценочно помеченный образ мира, ибо вне последнего языковые средства не имеют смысла» (Залевская 2001, 79).
Главную роль в практической и теоретической деятельности человека, во всем, что он делает — в познании, поведении, мышлении, общении и пр., играет наблюдение, восприятие, в первую очередь зрительное восприятие. Зрение - главный канал поступления информации о мире (Кравченко 1996, 27; Рябцева 2005, 229), источник знаний о мире, а также способ ориентации в нем, следовательно, наблюдение является фундаментом, первой ступенью к знанию. Восприятие - это источник «перцептивного знания и опыта» (причем независимо от того, осознаются они или нет), условие
распознавания, осознания и интерпретации того, что происходит в мире (Рябцева 2005, 229). «...Зрение оказывается как бы способным проникнуть в невидимую суть видимых вещей. При этом человеческое зрение позволяет иногда уловить, узнать и такие качества предметов, которые вообще недоступны непосредственному восприятию человеческих чувств, но известны разуму» (Звегинцев 1976, 205). Таким образом, через зрение «человек получает значительно больше информации об объекте, чем заключено в непосредственном его восприятии», которая «переосмысливается» на основе, видимо, общего принципа интеллектуального восприятия, в соответствии с которым опознание настоящего (данного в непосредственном восприятии) происходит на основе сведений, накопленных в прошлом» (там же, 298).
Язык естественным образом отражает непреходящую роль зрительного восприятия в практической, интеллектуальной и речевой деятельности. Она заключается в неразрывной связи между зрением, естественным интеллектом, опытом и естественным языком, и «первичным фактором, ключом к пониманию устройства языка может быть только Наблюдатель» (Кравченко 2001,183).
Наречие оценки является одним из важнейших средств категоризации взаимодействия человека с внешним миром и внутреннего мира человека4. Оно является гибким, креативным, емким и экономным способом категоризации эмоционального состояния участников коммуникации и интенсивности его выражения, а также категоризации интеллектуальной деятельности человека - намеренности / ненамеренности совершения действия и степени достоверности сообщения. Именно наречие позволяет говорящему категоризовать тончайшие изменения эмоционального состояния человека, найти и выразить трудноуловимые «точки» на его индивидуальной оценочной шкале, судить о степени достоверности той информации, которую он сообщает.
Особенностью наречий оценки является то, что у них отсутствует конкретная референция, их значения, как и значения исходных прилагательных, мотивированы процессом языкового общения5. «Специфика оценочных концептов заключается в их содержательной неопределенности, обусловленной зависимостью от других, конкретных концептов и концептуальных структур, которые подвергаются оценке. Только в единстве с этими структурами они приобретают конкретную интерпретацию» (Болдырев 2006,19).
Наречия оценки приобретают конкретную значимость только на фоне или в контексте того или иного содержания, при этом они направлены не на отражение реальных признаков объектов действительности, а на их интерпретацию. Например, в предложении John opened the door carefully могут быть представлены различные референтные ситуации: осторожно вставляя и поворачивая ключ; придерживая дверь; очень медленно потянув ручку двери, чтобы она не издавала шума и т.д. Те или иные действия субъекта предполагают в каждом случае определенную причину (например, плохое состояние двери), цель (войти в дом незамеченным) и т.д. и при-различных обстоятельствах один способ осторожного действия будет отличаться от другого, т.е. конкретное, референтное значение наречия carefully будет варьироваться.
То же наречие при другом глаголе будет иметь совсем иную семантическую интерпретацию. Так, в предложении
(2) Не worded his letter carefully в наречии реализуется информация об интеллектуальных и нравственных усилиях субъекта с целью не вызвать отрицательную реакцию (обиду, гнев, раздражение) адресата, чему есть определенные причины. Ср. также Не drives carefully; Не spends his money carefully и т.д. Поскольку наречия оценки в отрыве от контекста содержательно неопределенны, можно говорить о том, что они являются коммуникативно обусловленньтми единицами, единицами текста, и только в тексте приобретают конкретную интерпретацию и определенные референтные признаки.
Изучение наречий оценки в предложении представляет интерес также в связи с их пропозициональной природой. Поскольку они образованы от адъективных и глагольных основ, они представляют в предложении дополнительную предикативную линию, формируя таким образом семантически сложное (полипредикативное) предложение.
Полипредикативные предложения с наречиями оценки, следовательно, должны занять свое место в системе изучения полипредикативных конструкций, поскольку в них «спрессована огромная информация, а одна из задач лингвистики — обнаружить механизмы экономии языковой системы» (Ковалева 2006, 24).
Актуальность работы определяется интересом современной лингвистики к роли различных классов слов в семантической организации предложения, в частности, к наречию, которое может быть развернуто в самостоятельное предложение. Будучи компонентом формально простого предложения, наречие оценки позволяет рассматривать его как семантически сложное и, следовательно, должно изучаться в парадигме полипредикативного предложения.
Анализ функционирования наречий оценки представляется актуальным также потому, что они позволяют категоризовать накопленный человеком опыт взаимодействия с миром, эксплицировать особенности внутреннего мира человека, его отношений с другими людьми, обнаружить закономерности взаимодействия рационального и эмоционального в поведении человека.
Научная новизна настоящей работы заключается в том, что:
1) выделяется самостоятельная группа наречий - наречия оценки;
2) изучаются предикативные свойства наречий оценки, при этом
а) наречие оценки исследуется как элемент предложения, вводящий дополнительную (свернутую) пропозицию в формально простое предложение, что позволяет рассматривать его как полипредикативное;
б) наречие оценки описывается как одно из средств языковой экономии;
в) изучаются и уточняются типы отношений между полной пропозицией и свернутой, представленной наречием оценки, характерные для полипредикативного предложения;
г) устанавливается участие наречий оценки в выражении таксисных отношений;
3) наречия оценки исследуются как способ категоризации невербальной передаваемой информации об эмоциональном состоянии человека и степени интенсивности его выражения;
4) наречия оценки анализируются как способ категоризации интеллектуальной деятельности человека - намеренности / ненамеренности совершения действия и степени достоверности сообщаемой информации;
5) сентенциональные наречия исследуются как показатель категории эвиденциальности.
Особенности функционирования наречия в различных структурах
Для наречий оценки характерна сочетаемость с глаголом, прилагательным, а также с предложением в целом, что можно проследить на примере употребления наречия naturally в различных структурах. В книге А Grammar of Contemporary English (1972, 424) приводятся следующие предложения: (25) Naturally, they are behaving и (26) They are behaving naturally. Сравним примеры, где в предложении (27) naturally занимает позицию в конце предложения и синтаксически относится к глаголу laugh, а в (28) относится ко всему предложению, а не распространяет глагол laugh: (27а) Norah laughed again, more naturally (Norris, 158); (28a) Naturally, Norah laughed again. С семантической точки зрения эти предложения далеко не идентичны. Перифразировав их, мы получим следующее: (27b) Norah laughed again. Her laugh was more natural (this time than before...) (что интерпретируется как She laughed in a natural way); (28b) It was natural, that Norah laughed again (It seemed natural that Norah laughed again). Из примеров видно, что наречие naturally выполняет различные функции, имеет различное толкование и различные перифрастические возможности в зависимости от того, относится ли оно к глаголу или ко всему предложению.
Таким образом, многие оценочные наречия могут употребляться как в роли сентенциональньтх, так и несентенциональных. Это означает, что фактически деление наречий на сентенциональные и несентенциональные зачастую проводит границу не между наречными лексическими единицами, а между разными употреблениями одной и той же лексической единицы в предложении (Филипенко 1996, 387). Проанализируем также ряд примеров с наречиями oddly, strangely, surprisingly и под., которые могут функционировать и как сентенциональные, и как несентенциональные наречия. Так, в (29) наречие oddly синтаксически относится ко всему предложению и является сентенциональным. Оно категоризует суждение о ситуации в целом, ее оценку, указывает на отклонение от ожидаемого, прогнозируемого: (29) Oddly enough, I began to feel a stirring sympathy for her (Persis), as though terror shared made the beginning of a bond between us. Except that she knew the source of terror- and I didn t (Whitney, 100). Однако нельзя с уверенностью утверждать, что любым другим человеком подобная ситуация будет также восприниматься как: странная, необычная. В данном предложении наречие выражает сугубо личную оценку происходящего одним из участников ситуации. Наречие oddly в (30) синтаксически относится к прилагательному human и категоризует поведение и качества солдата, которые проявляются в данной конкретной ситуации: (30) ...A convoy of jeeps appeared, coming down the grande alley, and a flock of German soldiers in uniform jumped out of the jeeps and ran toward her. ..."I am Commandant Jachim von Mannheim", he said quietly. ...And then he surprised her by asking about the baby. "When is your child expected?" he asked quietly. He seemed oddly human, despite the uniform he wore, but she wouldn t let herself forget who he was, or who he fought for. She reminded herself again that she was the Duchess of Whitfield and owed it to them to be polite, but nothing more (Steel (5), 230). Быть человечным к окружающим - это неписаная морально-этическая норма, однако в ситуации, когда действие происходит во время войны, это кажется необычным, возможно, не только непосредственному участнику ситуации, это может рассматриваться как временная норма для всех. В (31) oddly синтаксически относится к глаголу burn и категоризует оценку состояния человека: (31) Не wandered along a line of people queuing outside a cinema for the last show, looking at every face, his own face burning so oddly that it provoked giggles from one of a pair of girls standing there (MESS, 42).
Возникает закономерный вопрос, всегда ли наречие, которое занимает начальную позицию в предложении и выделяется на письме запятыми, является сентенциональным. Наречия в следующих предложениях соответствуют данным критериям и, следовательно, должны быть отнесены к разряду сентенциональных: (32а) Angrily, Sarah grabbed at the receiver, greasy fingers fighting to get a grip (Davies, 74); (33a) Should he send Nan s and Erin s things back at the same time? Carefully, he considered the idea (Clark, 110); (34a) ...Strangely enough, the markets are a mixture of heart and mind, the logical and the emotional (Davies, 32). Попытаемся перифразировать эти предложения: (32b) Sarah grabbed at the receiver angrily, greasy fingers fighting to get a grip Sarah was angry. It was angry (It seemed angry) that Sarah grabbed the receiver; (33b) He considered the idea carefully — He was careful when considering the idea; (34b) It seems strange enough (it was strange enough) that the markets are a mixture.... Однако в примерах (32) и (33) наречия характеризуют субъекта, совершающего действие, в то время как наречие в (34) относится ко всему предложению и, соответственно, является сентенциональным. Очевидно, что выделение наречий запятыми и вынесение их в начальную позицию в (32а), (33а) используется для эмфазы и является попыткой говорящего привлечь внимание читателя к эмоциональному состоянию субъекта и оценке им описываемого события. Следовательно, отнесение наречия к той или иной семантической группе не всегда зависит от синтаксической позиции наречия в предложении и выделения его запятыми. Необходимы более надежные основания такой классификации. Метод перифразирования позволяет разграничить сентенциональные и несентенциональные наречия и более четко эксплицировать семантические связи и отношения в предложении.
Функции невербальной информации. Молчание как компонент невербальной коммуникации
Анализ языкового материала позволяет выделить наиболее важные и распространенные функции невербальной информации: невербальная информация 1) сопровождает вербальную, дополняя, эксплицируя состояния, эмоции, чувства, т.к. только вербальная информация не способна передать эмотивную часть коммуникации, 2) предвосхищает, опережает вербальную, передавая то же значение; 3) противоречит вербальной, причем наблюдатель склонен больше доверять именно невербальной информации; 4) равнозначна вербальной, и, таким образом, может полностью заменять вербальную информацию без ущерба для коммуникации - жесты, взгляд, мимика могут быть намного убедительнее и красноречивее, чем слова, - они сообщают адресату гораздо более тонкие оттенки чувств и эмоций, проявления которых являются неотъемлемым компонентом ситуации общения. Рассмотрим эти функции подробнее: 1) Невербальная информация может сопровождать вербальную, дополняя, эксплицируя ее смысл, который не может быть выведен лишь из значения слов, без нее коммуникация неполноценна и ущербна, ср.: (109) "Once you belonged here", Jon Maddocks said. The deep tones of his voice seemed to probe something dangerous in my memory, as if sleeping terrors stirred and grew ready to waken (Whitney, 30). Хотя сами слова (т.е. вербальная информация) не несут в себе опасности, угрозы для слушающего, тон голоса, который их сопровождает, вызывает у него именно эти чувства. Таким образом, невербальная информация сопутствует вербальной и вносит дополнительную, очень важную информацию, которая может влиять на эмоциональное состояние адресата. 2) Невербальная информация может предвосхищать, опережать информацию, передаваемую речью, ср.: (110) Caleb Hawes cleared his throat with a sound that seemed to carry cold disapproval for our driver. "We can discuss all this at some more suitable time..." (Whitney, 35-36). Невербальная информация предвосхищает вербальную, смысл которой -выражение неодобрения, отрицательной оценки - понятен без слов.
Однако далее следует объяснение, ее «расшифровка» вербальным путем, что по сути лишь дублирует уже известную информацию, ср. также: (111) "...She needs you. ...You ll be able to talk with her often. And I only hope you re half the woman your grandmother is". His words left me feeling suddenly desperate. "I don t know why she sent for me, or what I can possibly do for her, now that I m here. She wouldn t even tell me why she wanted me to come. There s nothing to do but leave as soon as possible, and then I won t be seeing her at all" (Whitney, 71). Слова говорящего каузируют эмоциональное состояние адресата, которое сначала выражается невербально (feel desperate), только затем это состояние получает вербальное выражение. Нами не были обнаружены примеры, в которых вербальная информация, равнозначная невербальной, опережает ее.
Очевидно, это обусловлено природой, психикой человека, поскольку эмоции, как правило, опережают речь. Как замечают И.Н. Горелов и К.Ф. Седов, изучение документальных фильмов с интервью и беседами всякого рода, видеозаписи естественных диалогов показали с несомненной точностью, что невербальные компоненты коммуникации начинают развертываться раньше, чем люди начинают говорить друг с другом (2001, 53). 3) Невербальная информация может противоречить вербальной. Голос, например, в определенной степени синхронизирован с текущим психическим состоянием человека и является более надежным источником сведений о говорящем, чем речь, ср.: (112) "Don t worry, darling", Adele said, "your father knows what he is doing". She spoke with assurance she didn tfeel (Sheckley, 11); (113) "I don t mean to be rude - " he began, in a tone that threatened rudeness in every syllable. - yet, sadly, accidental rudeness occurs alarmingly often", Dumbledore finished the sentence gravely. "Best to say nothing at all, my dear man..." (Rowling (4), 49). В этих примерах слушающий имеет два канала получения информации: 1) то, что говорится — вербальный канал и 2) то, как говорится - невербальный канал, ср. также: (114) Nothing for you to worry about, my boy", continued Davies, sounding unconvincing (Archer (1), 265). Происходит рассогласование вербальной и невербальной информации, что свидетельствует о неискренности говорящего (см. об этом Плотникова 2000). Говорящий строит высказывание (Don t worry), пытаясь скрыть свое реальное состояние, но для внимательного адресата смысл произносимых слов нейтрализуется или сводится к противоположному, и он больше доверяет невербальной информации, чем вербальной.
Если речь можно заранее продумать, подготовить, что-то изменить, уточнить, скорректировать, более тщательно аргументировать, то мимика, жесты, интонации могут выдать говорящего «с головой». Таким образом, невербальная информация и речь функционируют как две параллельные системы, а степень их зависимости и взаимодействия зависят от ряда факторов - опыта общения коммуникантов, степени артистичности субъекта сообщения, проницательности наблюдателя и т.д.
Наречие оценки как способ категоризации интенсивности проявления признака
Категория интенсивности34 пересекается с такими, понятиями как эмоциональность и экспрессивность.
Эмоциональность рассматривается как психологическая категория и определяется как свойства человека, характеризующие содержание, качество и динамику его эмоций и чувств. Эта категория находит свое языковое выражение, например, в междометиях, аффиксальных образованиях (в русском языке - распрекрасный, скучище) и в интонировании речи. Психологический термин эмоциональность в лингвистике часто именуется элютивностыо. Так, В.И. Шаховский под эмотивностыо понимает лингвистическое выражение эмоций (1983, 9).
Категория эмоциональности находится в отношении пересечения с категорией экспрессивности. Под экспрессивностью (от лат. expressio — выражение) понимается совокупность семантико-синтаксических признаков единицы языка, которые обеспечивают ей способность выступать в коммуникативном акте как средство субъективного выражения отношения говорящего к содержанию или адресату речи. Экспрессивность свойственна единицам всех уровней языка (ЛЭС 1990, 591).
Общей задачей экспрессивности является выражение или стимуляция субъективного отношения к сказанному. Многие лингвисты рассматривают интенсивность именно в контексте экспрессивности (Галкина-Федорук 1958; Малинович 1989; Телия 1996а и др.). Трактовка интенсивности в качестве составляющей категории экспрессивности, по мнению И.И. Туранского, связана прежде всего с тем, что экспрессивность нашей речи в большинстве случаев сопровождается ее интенсификацией. Кроме того, в единстве они создают прагматический эффект выразительности и изобразительности речи и выполняют функцию не просто сообщения, но усиленного воздействия на адресата. Обе категории связаны с субъективным выбором адресантом экспрессивных средств и средств интенсификации высказывания, обеим категориям, как правило, сопутствуют показатели эмоциональности и оценочное (Федорюк 2001, 7).
Исходя из того, что экспрессивность есть признак, свойство текста, а интенсивность - признак признака, его характеристика, И.И. Туранский приходит к выводу о том, что между этими понятиями существуют ингерентные отношения. Он пишет: «Как в природе всякий предмет характеризуется размерами, как нет качества вне количества, так и в речевой деятельности экспрессивность - это качественная сторона речи, а интенсивность - количественная характеристика качества (т.е. экспрессивности). О наличии экспрессивности невозможно говорить без обращения к ее количественным характеристикам, т.е. интенсивности. В своей совокупности и сам факт экспрессивности, и ее количественные характеристики (т.е. интенсивность) создают определенный прагматический эффект» (Туранский 1990, 20).
Под интенсивностью мы, вслед за И.И. Туранским (1990), понимаем такую семантическую категорию, в основе которой лежит понятие градации количества в широком смысле этого слова. Интенсивность есть количественная мера оценки качества. Следовательно, она достигается двумя средствами: качеством и количеством. Первое - подразделение оценок на положительные и отрицательные (хорошо-плохо), второе - градация их по интенсивности (очень хорошо - хорошо; очень плохо - плохо) (Шейгал 1981, 24). Качественная интенсивность заключается в выборе более сильного слова в ряду синонимов, количественная - в повторении слова, имеющего эмоциональную окраску (Гак 1996,22).
Категория интенсивности естественно предполагает наличие шкалы, исходным, нейтральным уровнем которой является «точка отсчета» — норма, стандарт. Вверх по шкале располагаются деления, сигнализирующие различные ступени суперординарного, интенсифицированного. Вниз по шкале располагаются показатели субординарного, деинтенсифицированного. Шкала интенсивности существует как в сознании говорящего, так и в сознании слушающего. Разметка на этой шкале носит субъективный характер, ибо в ее основе - восприятие и оценка индивида (или группы индивидов). Однако эта шкала в обязательном порядке включает понятие ординарного. Ординарное как коллективно-субъективное представление о нейтральном, обычном является точкой отсчета (Туранский 1990, 32).
Деления на шкале интенсивности имеют условный характер, однако в каждом случае интенсификации / деинтенсификации устанавливается оппозиция «ординарное : суперординарное», «ординарное : субординарное». Выбор того или иного деления на шкале зависит как от языковой компетенции и речевого опыта участников акта коммуникации, так и от их знаний, уровня информированности, жизненного опыта, т.е. их когнитивной компетенции.
Градация свойств и качеств предмета, явления, действия существует в реальной действительности, т.е. является фактором объективным. Однако языковое выражение интенсификации субъективно, поскольку говорящий выражает личностную оценку , собственную интерпретацию, личное видение предметов и явлений.
Сентенциональное наречие как способ категоризации достоверности информации
Говорящий не может проявить себя в предложении только как наблюдатель мира. Роль автора речи обязывает его, во-первых, актуализировать передаваемое предложением объективное содержание, т.е. соотнести его с ситуацией речи, опираясь на понятия «Я - здесь - сейчас», а во-вторых, выразить целый ряд обязательных субъективных смыслов, входящих в значение каждого предложения (Белошапкова 1982, 78). К числу обязательных субъективных смыслов В.А. Белошапкова относит оценку говорящим объективного содержания предложения со стороны его достоверности или недостоверности, выражение уверенного или неуверенного знания (она называет это персуазивностью). В данном разделе мы рассмотрим наречия типа reportedly, allegedly, supposedly, undoubtedly, непосредственно отражающими степень уверенности говорящего в сообщаемой информации (и, соответственно, степень ее достоверности), которые не подвергались ранее подробному анализу в сравнении с производным глаголом. Часто в семантике глагола скрыта дополнительная прагматическая информация, которая при расшифровке оказывается важной и необходимой как для говорящего, так и для слушающего. Так, наречия reportedly и allegedly образованы от соответствующих глаголов со значением передачи информации report и allege, которые выполняют парентетическую (вводную) функцию: (217)
The British press reports that the government has rewritten educational policy so as to require teachers to instill "pride with white culture" (FT, March, 2002). Эти глаголы имеют общее значение «сообщать, говорить адресату о том, что, по мнению субъекта речи, ему достоверно неизвестно», т.е. в них содержится эксшшцитно не выраженная информация о том, как следует воспринимать высказывание - насколько оно достоверно и насколько можно на него положиться, а что следует подвергнуть сомнению. Информация, передаваемая в предложениях с такими глаголами, является и новой, и актуальной, однако степень уверенности в сообщаемом варьируется, что можно заметить уже при анализе словарных дефиниций данных глаголов: report v 1. to provide information (about) or give an account (of); make (something) known (LDELC, 1113-1114); allege v to state or declare without proof or before finding proof. (218a) The newspapers allege that the police shot the suspect without warning (LDELC, 28). В предложении сообщается фактуальная информация (полицейские стреляли в подозреваемого), не доказанным (и, соответственно, недостоверным) же является то, что стреляли без предупреждения. Если в этом предложении опустить without warning, мы получим следующее: (218b) The newspapers allege that the police shot the suspect, где сомнению может подвергаться информация о том, кто стрелял, и о том, какое действие было произведено по отношению к подозреваемому. Таким образом, глагол allege «навязывает» сомнение в сообщаемой информации. Если глагол allege заменить на report, то информация представляется лишь как фактуальная: (218с) The newspapers report that the police shot the suspect without warning. Глагол report предполагает большую степень достоверности сообщаемой информации, хотя наш опыт подсказывает, что не всему, о чем нам сообщают (report), следует доверять. Глагол allege имеет значение передачи информации «без доказательств», это значит, что достоверность информации не проверена и может быть ложной, а говорящий основывает свое высказывание на чьем-то предположении. О.О.
Новосельцева отмечает, что в значение лексем группы allege (allege, allegation, alleged, allegedly) входит сема «отрицательная аксиологическая оценка утверждаемого события» (1997, 17), что подтверждается многочисленными примерами. Часто они квалифицируют действие, преследуемое по закону (например, убийство или участие в разработке его плана), что предполагает последующее расследование и возможное неподтверждение, ср.: (219) The discovery in London of rudimentary attempts to produce ricin poison, allegedly for terrorist purposes, has provided the first hard evidence of a chemical weapons threat to Western countries identified as terrorist targets (FT, Jan.9, 2003). Наречия allegedly и reportedly находятся в постоянных трансформационных отношениях с глаголами allege и report, то есть имеют с ними прямую структурную и смысловую соотнесенность. Из нескольких проанализированных нами словарей только в одном наречие reportedly имеет собственную словарную статью: reportedly adv according to what is said: He is reportedly not intending to return to his country (LDELC, 1114). В одном из словарей reportedly представлено в той же словарной статье, что и глагол report и толкуется через существительное report: reportedly adv according to report(s) (OALDCE, 212). Наречие allegedly, однако, не имеет отдельной словарной статьи в проанализированных нами словарях. Только в двух из них оно приводится в той же словарной статье, что и глагол allege (LDELC, OALDCE), а пример приводится только в одном из них: Не was allegedly involved in the great jewel robbery (LDELC,28). Следовательно, предполагается, что значения глаголов report и allege и наречий reportedly и allegedly совпадают. Этот вывод, возможно, вполне логичен на уровне словообразования, однако анализ этих глаголов и соответствующих наречий в предложении позволяет обнаружить их семантические различия.
