Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Явление гипертекстуальности в свете совре менных концепций и категорий лингвистики текста 9
Раздел первый. Гипертекстуальность и интертекстуальность. Сущность гипертекстуальности 10
1.1.1. Проблема определения интертекстуальности 12
1.1.2. Виды интертекстуальности 21
Раздел второй. Гипертекст: его составляющие, основные характеристики, типология 31
1.2.1. Определение и свойства гипертекста 32
1.2.2. Типы художественного гипертекста 45
Выводы по первой главе 59
Глава II. Художественный гипертекстовый фрагмент с «жесткой» структурой (ХГТФЖС) в английском языке 61
Раздел первый. Лингвистический статус внутренней речи 61
2.1.1. Философское и психологическое понимание внутренней речи 64
2.1.2. Лингвистическая характеристика внутренней речи 70
Раздел второй. Семантико-фреймовая характеризация внутренней речи как интертекста 78
2.2.1. Фреймовая организация гипертекстовых фрагментов, содержащих внутреннюю речь как интертекст 78
2.2.2. Семантико-полевая структура гипертекстового фрагмента с внутренней речью 90
Раздел третий. Семантико-прагматическая характеристика гипертекстового фрагмента с «жесткой» структурой 97
2.3.1. Направленность художественного гипертекстового фрагмента с «жесткой» структурой 97
2.3.2. Роль причинных цепочек в семантико-прагматической организации гипертекстового фрагмента с «жесткой» структурой 102
2.3.3. Особенности языковой репрезентации внутренней речи как интертек ста 110
2.3.3.1. Особенности гипертекстового синтаксиса в ГТФ «жесткого» и «полужесткого» типов 115
2.3.3.2. Особенности гипертекстовой морфологии в ГТФ «жесткого» и «полужесткого» типов 123
Выводы повтором главе 128
Глава III. Художественный гипертекстовый фрагментс «мягкой» структурой (ХГТФМС) в английском языке .132
Раздел первый. Типы художественных гипертекстовых фрагментов с «мягкой» структурой 132
3.1.1. Цитирование как тип интертекста художественного гипертекстового фрагмента с «мягкой» структурой 133
3.1.2. Эпиграфы как разновидность интертекстов в ХГТФМС 147
3.1.3. Пословицы и поговорки: их статус и роль в ХГТФМС 155
Раздел второй. Прагматические контексты функционирования ИТ в
ХГТФМС 160
Раздел третий. Функция воздействия интертекстов в ХГТФМС 167
3.3.1. Типы воздействия, вербализованные посредством интертекстуальности 168
3.3.2. Билингвизм как средство интертекстуального воздействия в современных английских художественных гипертекстовых фрагментах 172
Выводы по третьей главе 177
Заключение 180
Библиография 183
Список цитируемой литературы и условных сокра щений 199
Список сокращений 202
Приложение 203
- Проблема определения интертекстуальности
- Философское и психологическое понимание внутренней речи
- Семантико-полевая структура гипертекстового фрагмента с внутренней речью
- Эпиграфы как разновидность интертекстов в ХГТФМС
Введение к работе
Понятие гипертекста уже почти три десятилетия находится в центре внимания гуманитариев. Однако несмотря на большое количество научной литературы на эту тему, до сих пор нет общепринятого определения гипертекста и единого мнения по поводу его значения в художественном тексте. Эти факты обусловливают актуальность данного исследования, определяемую все возрастающим интересом к изучению не отдельных элементов системы языка, а языковой картины мира в целом, где художественный текст, взаимосвязь и взаимоотношения его составляющих играют одну из важнейших ролей. Под гипертекстом (гипертекстовым фрагментом) пониматься организованный определенным способом текст, внутри которого сосуществует несколько текстов: художественный несущий текст и художественный интертекст, причем эти связанные между собой тексты рассматриваются как единое целое.
Объектом исследования являются гипертекстуальность как свойство художественного текста, а следовательно и интертексты (ИТ) и несущие тексты (НТ^ входящие в состав художественного гипертекстового фрагмента. Мы считаем необходимым разграничить понятия гипертекстуальности и интертекстуальности. Соответственно гипертекстуальность нами понимается как когнитивная и семантико-прагматическая генерализация гипертекста (ГТ). В свою очередь, интертекстуальность - это включение (когнитивное, семантическое, прагматическое) «текста в текст», то есть интертекста (ИТ) и несущего текста (НТ - термин наш — К.Д.) в гипертекстовый фрагмент. Интертекст рассматривается именно как интертекстуальное включение фрагментов внутренней речи, цитат, эпиграфов, пословиц и поговорок в состав гипертекстового фрагмента.
Предмет исследования составляют те когнитивные и семантико-прагматические механизмы, которые объединяют интертексты и несущие тексты в гипертекстовый фрагмент с «жесткой» и «мягкой» структурой.
Материалом послужила выборка (2673 примера) гипертекстовых фрагментов из художественных произведений британских и американских авторов.
Научная новизна исследования состоит в выявлении статуса художественного гипертекстового фрагмента, в раскрытии особенностей его типологи-зации, выявлении когнитивно-семантической базы художественных гипертекстовых фрагментов, обусловленной особенностями английской языковой картины мира.
В основу работы положена гипотеза о гипертекстуальности как свойстве художественного текста. Кроме того, выдвигался тезис о разделении художественных гипертекстов или гипертекстовых фрагментов на гипертекстовые фрагменты с «жесткой» структурой, интертекст которых вербализует внутреннюю речь, и гипертекстовые фрагменты с «мягкой» структурой, содержащие интертекст-цитаты, интертекст-эпиграфы, интертекст-пословицы/поговорки.
Цель диссертационной работы заключается в раскрытии сущности гипертекстуальности посредством выявленных и рассмотренных интертекстов. Поставленная цель реализуется в решении следующих задач:
определить природу гипертекстуальности и интертекстуальности, их особенности в английской языковой картине мира;
выявить когнитивные, семантические, морфолого-синтаксические и прагматические параметры взаимодействия интертекстов и несущих текстов, обусловливающие когезию и когерентность современного английского художественного гипертекстового фрагмента;
выявить те особенности художественного гипертекстового фрагмента, которые реализуются интертекстом, вербализующим внутреннюю речь;
выделить фреймы, выражаемые с помощью гипертекстовых фрагментов с «жесткой» структурой;
установить характер причинных связей между несущим текстом и интертекстом и их вербализацию внутри художественных гипертекстовых фрагментов с «жесткой» структурой;
определить прагматические контексты функционирования интертекстов-цитат, интертекстов-эпиграфов и интертекстов-пословиц/поговорок, выражаю-
щиеся в наличии причинных связей данных интертекстов и особенностей их
вербализации;
- определить функции интертекстов внутри художественного гипертекстового
фрагмента с «жесткой» и «мягкой» структурой.
Для выполнения намеченной цели и решения исследуемых в диссертации задач использовался комплексный метод, включающий лингвостилистиче-ский, контекстологический и количественный типы анализа.
На защиту выносятся следующие положения:
Гипертекстуальность является свойством художественного текста. Гипертекст (гипертекстовый фрагмент) представляет собой организованный определенным способом текст, внутри которого сосуществует несколько текстов: несущий текст и интертекст, причем эти связанные между собой тексты рассматриваются как целое.
Художественный гипертекстовый фрагмент представлен двумя основными типами: гипертекстовым фрагментом с «жесткой» структурой, интертекст которого вербализует внутреннюю речь, и гипертекстовым фрагментом с «мягкой» структурой, содержащим интертекст-цитаты, интертекст-эпиграфы, интертекст-пословицы/поговорки. Отличительной чертой обоих типов художественного ГТФ является билингвизм, понимаемый нами как иноязычные включения в состав интертекста, носящие характер маркеров иноязычных интертекстуальных кодов.
Художественный гипертекстовый фрагмент с «жесткой» структурой имеет вполне определенную фреймовую организацию: он активизирует четыре типа фреймов, слоты которых либо репрезентируют данные фреймы в полном объеме, либо представляют перспективу развития художественного гипертекстового фрагмента в том или ином плане.
Интертексты, вербализующие внутреннюю речь, входят в ядро семантической полевой структуры английского художественного текста с «жесткой» структурой или находятся на периферии этого поля.
7 5. Цитаты, эпиграфы, пословицы и поговорки в качестве интертекстов в
структуре гипертекстового фрагмента объединяет то их свойство, что все они являются «чужим словом». В английском языке художественные гипертекстовые фрагменты этого типа представляют собой один из способов осуществления диалога между текстами в культурном пространстве.
Теоретическая значимость исследования заключается в определении статуса и типов художественного гипертекстового фрагмента.
Практическая ценность диссертационной работы состоит в возможности использования ее результатов и выводов в курсах интерпретации текста, стилистики художественного текста, при разработке тематики и проблематики курсовых и дипломных проектов.
Апробация работы: материалы диссертационного исследования прошли апробацию на научно-практических конференциях в Пятигорском государственном лингвистическом университете, обсуждались на заседаниях кафедры английской филологии и методики преподавания английского языка Армавирского государственного педагогического университета, представлены в семи публикациях.
Цель и задачи исследования определили структуру данной диссертации. Она состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, списка цитируемой литературы, списка сокращений и приложения.
Во введении определяется тема исследования, обосновывается ее актуальность, теоретическая и практическая значимость диссертации, формулируются основная цель и задачи, указывается метод исследования, приводятся положения, выносимые на защиту.
В первой главе рассматриваются явления гипер- и интертекстуальности в свете современных концепций и категорий лингвистики текста; дается критический обзор лингвистических трактовок и различных подходов к гипертексту; анализируются принципы типологизации гипертекстов, а также основные характеристики их составляющих.
Во второй главе проводится комплексный анализ художественных гипертекстовых фрагментов с «жесткой» структурой; рассматривается фреймовая организация гипертекстовых фрагментов, содержащих внутреннюю речь как интертекст, и их семантико-полевая структура; вычленяются причинные связи и языковые особенности внутренней речи как интертекста в гипертекстовых фрагментах с «жесткой» структурой.
В третьей главе дается характеристика гипертекстовых фрагментов с «мягкой» структурой; рассматриваются прагматические контексты функционирования интертекстов и функция их воздействия в ХГТФМС; анализируется явление билингвизма в ХГТФЖС и ХГТФМС как мощного средства вербализации интертекстуальности.
В заключении кратко подводятся итоги проведенного исследования.
В приложении приводятся схемы и таблицы, иллюстрирующие полученные результаты.
Проблема определения интертекстуальности
Современные филологи единодушны в признании того, что термин интертекстуальность был изобретен и введен в научный оборот Юлией Кристевой в 1967 году в связи с осмыслением концепции диалогизма ММ. Бахтина. Вслед за которым Ю. Кристева, настаивая на принципиальной неограниченности интертекстуального диалога, выдвинула идею открытого «поливалентного текста», существующего в процессе потенциально бесконечной трансформации. Концепция ученой в благоприятной для неё атмосфере постмодернистских и декон-структивистских настроений быстро получила широкое признание и распространение у литературоведов самых различных направлений. Фактически она облегчила как в теоретическом, так и в практическом плане осуществление «идейной сверхзадачи» постмодернизма — «деконструировать» противоположность между критической и художественной продукцией, а равно и «классическую» оппозицию субъекта объекту, своего чужому, письма чтению и т.д. Однако конкретное содержание термина «интертекстуальность» существенно видоизменяется в зависимости от теоретических и философских предпосылок, которыми руководствуется в своих исследованиях каждый учёный. Общим для всех служит постулат, что всякий текст является «реакцией» на предшествующие тексты (Ильин, 1989: 206 - 207).
В основе данного размышления лежит теоретическая посылка о стирании границ текста, который не содержит отныне внутреннего единства и, представляя собой соединение фрагментов, становится производным общества или общественной истории. Интертекстуальность, с точки зрения Ю. Кристевой, связывается с интеракцией, выбором «способа, каким текст прочитывает историю и вписывается в нее». Всякий текст вбирает в себя другой текст и является репликой в его сторону, поэтому интертекстуальность, предстает как теория безграничного бесконечного текста, интертекстуального в каждом своем фрагменте (Кристева, 1995: 102; см. также Кристева 2004). Несмотря на то, что термин Кристевой «интертекстуальность» был воспринят как новаторский, само явление, им обозначаемое, давно является предметом филологических наблюдений. Концепция интертекстуальности продолжена в тех или иных вариантах как в отечественном (Смирнов 1985; Жолковский 1992; Гаспаров 1996; Лотман 2000,; Фатеева 2000), так и зарубежном языкознании (Riffaterre 1978; Барт 1989,; и др.).
Р. Барт говорит о том, что текст, сплошь «соткан из цитат, отсылок, отзвуков»; все это старые и новые языки культуры, которые проходят сквозь него и создают мощную стереофонию. Всякий текст, который образуется из анонимных, неуловимых и вместе с тем уже читаных цитат, есть между-текст по отношению к какому-то другому тексту (курсив наш - К.Д.), но эту интертекстуальность не следует понимать так, что «у текста есть какое-то происхождение» (Барт, 1989,: 418). Автор также отмечает, что тексту присуща множественность. Это значит, что у него не просто несколько смыслов, но что в нем осуществляется сама множественность смысла как таковая - множественность не просто допустимая, а неустранимая: текст пересекает смыслы, движется сквозь них, поэтому он не поддается даже какому-либо незначительному толкованию, так как в нем происходит определенное «рассеяние» смысла (Барт, 1989Г 420; см. также О.А. Алимурадов 2003). Действительно, множественность текста вызвана не двусмысленностью элементов его содержания, а скорее, как полагает Р. Барт, пространственной многолинейностью означающих, из которых он соткан (этимологически «текст» и значит «ткань»). Если текст - это «сеть цитат», или «паутина цитат», то кто, как не читатель, должен в ней ориентироваться, ее распутывать, реализуя свою роль носителя культуры. Р. Барт утверждает, что текст — не просто строка из слов, выявляющая единственный, заложенный автором смысл, но мультипротяженное пространство, располагающее разнообразием произведений, ни одно из которых не является оригинальным, смешивается и сталкивается. Текст он считает матрицей цитат, а источником их - бесчисленные центры культуры. Р. Барт убежден, «...в многомерном письме все приходится распутывать, но расшифровать нечего; структуру можно прослеживать, «протягивать»... во всех ее повторах и на всех ее уровнях, однако невозможно достичь дна; пространство письма дано нам для пробега, а не для прорыва; письмо постоянно порождает смысл, но он тут же и улетучивается, происходит систематическое высвобождение смысла» (Барт, I989j: 389 - 390). Как видим, Р. Барт отказывается видеть автора как центральную фигуру, как единого творца произведения: он акцентирует роль «интертекстуального» читателя.
Своеобразным развитием концепции интертекстуальностщпо Кристевой, становится теория Ж. Дерриды, другого французского исследователя семиотики в ее постструктуралистском понимании. Эта теория обусловила формирование нового подхода к изучению художественного текста в целом. Основными идеями, провозглашенными исследователем, стали: относительность всяких границ как текста и сознания человека, так и всех областей человеческого знания; утверждение принципа рассеивания всякого смысла (курсив наш - К.Д.) среди множества его различных оттенков. Согласно концепции Ж. Дерриды, принцип центрации, где субъект (человек) есть своеобразный смысловой центр Вселенной, через отношение которого и по отношению к которому определяется ценностная иерархия других объектов, должен уступить место принципу децентра-ции, статическая иерархия - динамической взаимообратимости.
А поскольку все: история, культура, общество и сам человек, его сознание - может быть понято как Текст, то весь процесс коммуникации, по мнению Ж. Дерриды, сводится к бесконечным проекциям и ссылкам одного текста на другой и на все сразу, поскольку все вместе они являются частью «всеобщего Текста». Значит, все внимание должно быть сосредоточено на открытости смысла. Исследования Кристевой и Дерриды делают акцент на общем интертекстуальном пространстве (курсив наш - К.ДД Предложенная ими модель может рассматриваться как модель центростремительная, в то время как модель текстовых отношений М.М. Бахтина считается центробежной. Ю.М. Лотман не пользуется терминами интертекст, интертекстуальность, гипертекстуальность, однако нетрудно заметить, что понятия семиосферы, семиотического пространства, культурной памяти непосредственно связаны с этой проблематикой. Ученый считает ситуацию «текст в тексте» специфическим явлением. Мы полностью разделяем его точку зрения о том, что эта ситуация выполняет особую функцию генерирования смысла (выделено нами - К.Д.). Противопоставление реального/условного свойственно любому акту создания «текста в тексте». Необходимо при этом иметь в виду такие приемы художественной условности, как «удвоение с помощью зеркала» или использование двойника как «остраненное отражение персонажа» (Лотман, 2000i: 432 - 433).
Каждый текст, создавая вокруг себя особое интертекстуальное поле, по-своему организует и группирует тексты-предшественники. В то же время любой текст, выстраивая свое поле гипертекстуальности, создает собственную историю культуры, переструктурирует весь предшествующий культурный фонд. Сама теория интертекстуальности - «это путь к обновлению нашего понимания истории, которая может быть включена в структуру текста в динамическом, постоянно меняющемся состоянии» (Ямпольский, 1993: 407 — 408).
Философское и психологическое понимание внутренней речи
Основной вопрос философии базируется на глубинной оппозиции, которая противопоставляет саму сущность вещей (и сущностных явлений) человеческому опыту познания. Аспекты философской рефлексии о природе вещей тесно связаны с языком науки, описания же предмета мысли чаще всего могут быть оптимально использованы лишь после того, как продуманы его антологические и гносеологические основания, поэтому форма высказывания не безразлична для рефлексирующего сознания, и язык неизменно пребывает в центре внимания современных научных спекуляций (ИЛИ, http//iling.nw.ru/confer-ence.html?encjding).
Философия языка - это, прежде всего, аналитическая философия, так как видится именно через призму языка (Витгенштейн 1994). При этом потребность во внутренней речи появляется тогда, когда внутренний мир человека отделяется от мира внешнего, социального, когда возникает индивидуальное сознание и становится необходимым соотнести его с общественным сознанием (Артюшков, 1997:66).
Многим лингвистам свойственно стремление трактовать внутреннюю речь на основе представлений, сложившихся в психологии и психолингвистике. Так,в психологии,вслед за Л.С. Выготским ВР понимается как особый вид психической деятельности и рассматривается как проявление реальной деятельности личности и ее жизненных установок (Выготский 1996). «Выступая в качестве внутренней, речь ... перестает непосредственно служить средством сообщения, для того чтобы стать, прежде всего, формой внутренней работы мысли» (Рубинштейн, 1989: 457). Посредством внутренней речи осуществляется самоанализ и самооценка всех поступков и переживаний.
В психолингвистическом смысле внутренняя речь - начальный момент порождения речевого высказывания, его «внутреннее программирование» до реализации в устной или письменной речи (БПС, 2003: 77). Под этим углом зрения процесс речевого развития представляет собой непрерывно и циклически повторяющиеся переходы от мысли к слову и от слова к мысли.
Внутренняя и внешняя речь связаны генетически и функционально. При рассмотрении в онтогенезе внутренняя речь является производной от внешней, функционально, в процессе коммуникации, внутренняя речь предшествует внешней, так как речь человека формируется сначала во внутреннеречевом блоке, а затем реализуется во внешнем высказывании. «При всех более или менее отсроченных сообщениях своих мыслей мы предварительно фиксируем их с помощью внутренней речи, составляя с ее помощью мысленный план ... будущего высказывания» (Соколов, 1968: 56).
Выполняя внутренние психологические функции, внутренняя речь выступает как важный компонент речевого мышления. Л.С. Выготский выделил три плана речевого мышления: слово, мысль и внутреннюю речь, которые обнаруживают тесную взаимосвязь. По его мнению, внутренняя речь оказывается динамичным и неустойчивым образованием и выступает в качестве особого внутреннего плана речевого мышления (Выготский 1996). Он очень четко противопоставил внутреннюю и «внешнюю» речь, приписав внутренней речи три специфические характеристики.
Во-первых, это свернутость и «агглютинированность» компонентов внутренней речи. Внутренняя речь есть речь, строящаяся как своеобразное стохас-тичное, линейное сцепление семантических «смыслов», еще не облеченных в конкретную словесную форму. Это становится возможным благодаря тому, что внутренняя речь есть речь для себя (Выготский, 1996: 368). Естественно, что для того, чтобы эти «смыслы» могли функционировать в языковом мышлении, они должны иметь материальную опору; но эта опора может сводиться к минимуму, поэтому внутренняя речь полна эллипса (об эллипсисе см. Реунова 2000; 2001). Во-вторых, это предикативный характер компонентов внутренней речи: она «вся состоит с психологической точки зрения (выделено нами - К.Д.) из одних сказуемых...» и притом здесь мы встречаемся не с относительным сохранением сказуемого за счет сокращения подлежащего, а с абсолютной предикативностью (Выготский 1996). Предикативный характер внутренней речи, обозначающий только план дальнейшего высказывания или план дальнейшего действия, по мере необходимости может быть развернут, поскольку внутренняя речь произошла из развернутой внешней и данный процесс является обратимым. Предикативность - основная и единственная форма внутренней речи. В-третьих, это семантическая специфика компонентов внутренней речи и весьма большая степень ситуативной и контекстуальной обусловленности. Обратимся к следующим примерам:
(37) Ashurst looked, and the poet in him moved. At cross-roads - a suicide s
grave! Poor mortals with their superstitions! Whoever lay there, though, had the
best of it, no clammy sepulchre among other hideous graves carved with futilities
- just a rough stone, the wide sky, and wayside blessings! (TWS: 168 - 169)
Очевидно, что в (37) внутренняя речь служит не для описания окружающей героя действительности, а для передачи того, как окружающий мир оказывается созвучен его эмоциональному настрою. Внутренняя речь представлена художественным интертекстом At cross-roads ... blessings!, который отмечен логической предикативностью, рематичностью своей коммуникативной структуры подчеркнутой такими вербализаторами, как неопределенный артикль (a grave, а stone) и его значимым отсутствием (at cross-roads; with futilities; wayside blessings также отрицанием и эллипсисом. Рассмотрим еще пример:
(38) And as I told him the idea occurred to me for positively the first time:
«By the way, I suppose you aren t any relation of Octave Boissy?» I rather hoped he was: for after all, say what you like, there is a certain
pleasure in feeling that you have been to school with even a relative of so tremen
dous a European celebrity as Octave Boissy... (TWS: 31)
Очевидно, что в данном примере художественный ГТФ включает в себя внешнюю речь автора, репрезентирующую описание его речевого поведения (ХНТ), и внутреннюю речь автора (ХИТ), в которой с точки зрения актуального членения основная часть художественного интертекста представлена логическим предикатом (he was; for after all, say what you like, there is a certain pleasure in feeling that you have been to school with even a relative of so tremendous a European celebrity as Octave Boissy...)
(39) Halfway down the first block a delinquent gang of English sparrows were fighting on the new-coming lawn of the Elgar house, not playing but rolling and picking and eye-gouging with such ferocity and so noisily that they didn t see Ethan approach. He stopped to watch the battle.
«Birds in their little nests agree,» he said. «So why can t we? Now there s a bunch of horse crap for you. You kids can t get along even on a pretty morning. And you re the bastards Saint Francis was nice to. Screw!» He ran at them, complaining bitterly in door-squeak voices. «Let me tell you this,» Ethan said after them. «At noon the sun will darken and a blackness will fall on the earth and you will be afraid.» He came back to the sidewalk and proceeded on his way. (TWOD: 13)
Семантико-полевая структура гипертекстового фрагмента с внутренней речью
Изучение семантических изменений в языке может с достаточной степенью наглядности осуществляться благодаря такой системе, как семантическое поле. Основателем теории семантических полей считается немецкий ученый Иост Трир. Согласно его теории, на каждое «понятийное поле», соответствующее определенной сфере понятий, как бы накладываются слова, членящие его без остатка и образующие «словесное» поле (цит. по Кобозева 2000). При этом каждое слово получает смысл только как часть соответствующего поля. Носитель языка в полной мере знает значение слова лишь в том случае, если ему известны значения других слов из того же ПОЛЯ.
В ходе развития теории поля выкристаллизовывался такой признак, как структура. В семантическом поле его структура, связи в ней, взаимообусловленность ее элементов создают целостность. Говоря о семантическом поле как системе систем, необходимо отметить его динамичность, открытость и гибкость. В целом семантическое поле - это совокупность слов, имеющих хотя бы одну общую сему и находящихся по отношению друг к другу в разнообразных связях. Являя собой систему, поле может включать микросистемы (синонимы, антонимы, гиперо-гипонимические гнезда, отдельное слово как наименьшую систему). Семантическое поле органично входит в семантическое пространство языка, являясь частью его внутренней формы. Поле классифицирует фрагмент мира, так как система выполняет классифицирующую функцию. Лексико-семантическое пространство поля открыто для проникновения в него новых элементов. Подвижность семантического поля обусловлена его способностью к самоорганизации, развитием абстрактного мышления, созданием новых артефактов и открытием новых признаков в предметах окружающего мира (Замета-лина 2002; Кезина, 2004: 85).
Однако следует иметь в виду, что понятие текстового семантического поля более гибко и подвижно, чем понятие поля в семантике. Текстовое семантическое поле включат в себя контекстуально общие по своему значению и сходные по выполняемым функциям слова, словесные ряды, семантические темы. Границы текстового семантического поля оказываются менее определенными; они обусловлены смысловой структурой конкретного текста (Новиков 2003: 31 — 32; см. также Власова 2004; Вышкевич 2004).
Полевые исследования получили широкое распространение в семантике художественной речи, где семантические поля трактуются как средство отражения специфики авторского идиостиля, как способ выхода на языковую и концептуальную картину мира писателя (Тарасова, http: //www. ssu. samara, ru/ vestnik/gum/2004web 1 /yaz/Tarasova.pdf).
Как показывает анализ теоретических исследований в области семантики художественных текстов, а также данные фактического материала, семантическая полевая структура любого художественного гипертекстового фрагмента, в том числе и с «жесткой» структурацией, строится на базе «смыслового ядра, имеющего смысловой стержень» (Реунова 2001). В свою очередь, художествен 92 ные интертексты входят в структуру либо ядра, либо периферии данной семантической полевой структуры (СПС) (см. также Стернин 2004).
Рассмотрим следующий художественный гипертекстовый фрагмент с точки зрения его семантических полевых характеристик.
(53) I forget how the Vermont Aliens got mixed up with the Hawleys. It happened pretty soon after the Revolution. I could find out, of course. Up in the attic somewhere there will be a record. By the time father died, my Mary was pretty tired of Hawley family history, so when she suggested that we store all the things in the attic, I understood how she felt You can get pretty tired of other people s family history. Mary isn t even New Baytown born. She came from a family of Irish extraction but not Catholic. She always makes a point of that. Ulster family, she calls them. She came from Boston.
No she didn t, either. I got her in Boston. I can see both of us, maybe more clearly now than then, a nervous, frightened Second Lieutenant Hawley with a weekend pass, and the soft, petal-cheeked, sweet-smelling darling of a girl, and triply all of those because of war and textbooks. How serious we were, how deadly serious. I was going to be killed and she was prepared to devote her life to my heroic memory. It was one of a million identical dreams of a million olive uniforms and cotton prints. And it might well have ended with the traditional Dear John letter except that she devoted her life to her warrior. Her letters, sweet with steadfastness, followed me everywhere, round, clear handwriting in dark blue ink on light blue paper, so that my whole company recognized her letters and every man was curiously glad for me. Even if I hadn t wanted to marry Maty, her constancy would have forced me to for the perpetuation of the world dream of fair and faithful women.
She has not wavered, not in the transplanting from Boston Irish tenancy to the old Hawley house on Elm Street. And she never wavered in the slow despondency of my failing business, in the birth of our children, or in the paralysis of my long clerkship. She is a waiter - I can see that now. And I guess she had at lengthy last grown weary of waiting. Never before had the iron of her wishes showed through, for my Mary is no mocker and contempt is not her tool. She has been too busy making the best of too many situations. It only seemed remarkable that the poison came to a head because it had not before. How quickly the pictures formed against the sound of frost-crunching footsteps on the night street.
(TWOD: 41) Очевидно, что данный пример представляет собой художественный гипертекстовый фрагмент, состоящий из XHT (...my Mary was pretty tired of Hawley family history... - because of war and textbooks..) и ХИТ (How serious we were... — footsteps on the night street). Семантическая полевая структура художественного гипертекстового фрагмента (СПС ХГТФ) строится вокруг смыслового ядра, смысловой стержень которого представляет собой историю семьи Hawleys. Смысловой опорой (СО) является пронизывающее весь текст семантическое сцепление гиперонима (family history) с гипонимами — смысловыми расширителями (СР): family/Mary/women. СО и СР составляют ближнюю периферию СПС ХГТФ. На дальней периферии находятся воспоминания главного героя о том, как же складывались их отношения с момента знакомства. Связь между ядром и периферией вербализуется посредством синонимического перифраза: Mary — fair and faithfol women. Подчеркнем еще раз, что с точки зрения СПС ХГТФ художественные иптертексты классифицируются как ядерные и периферийные. В примере (54) ХИТ-І находится в сфере дальней периферии, что доказывается пересечением циркумстантного фрейма «Семья» несущего текста с циркумстант-иым фреймом «Война», вербализованном в ХИТ-І (воспоминания главного героя) такими СР, как (to be killed, heroic memory). В то же время ХИТ-П входит в ядерную структуру СПС ХГТФ, представляя собой размышления Итона о жене и ее характере: Family - Mary.
Эпиграфы как разновидность интертекстов в ХГТФМС
Эпиграф — один из наиболее изученных и в то же время специфичных ви дов цитатного включения (Арнольд, 2004: 74). Известный консерватизм оформ ления цитатного эпиграфа и его размещения в структуре произведения, тради ционные подходы к определению источников для экстракции эпиграфа - и на Ф этом фоне его подчас нестандартные, неожиданные двунаправленные связи и с текстом-источником, и с текстом-результатом, сложное взаимодействие с ними, значение эпиграфа для понимания, иногда разгадки заложенной в новом произведении мысли еще должны обратить на себя внимание ученых, занимающихся вопросами семиотики, текстологии, прагмалингвистики, экспрессивной стилистики (Николаев, 2004i: 38).
Традиционные определения эпиграфа ориентированы на два значения тер-мина: античное, «классическое» и собственно литературное. Так, например, С.Кржижановский определяет эпиграф то как «надтекст», то как «обогащенное заглавие», отмечая при этом, что взаимозависимость между эпиграфом и текстом еще ждет выяснения (Кржижановский, 1989: 112) Следует отметить три важнейшие черты литературного эпиграфа.
Во-первых, эпиграф размещается перед текстом произведения, предваряет его. Особое положение эпиграфа определяется не в последнюю очередь тем, что он тяготеет к статусу мини-текста, «текста в тексте» (Козицкая, 1998: 53). Существенный парадокс заключается в том, что среди других интертекстовых компонентов произведения именно эпиграф предельно автономен, отстранен от текста, что выражается одновременно и в его структурной организации и в семантической специфике. Названная автономность подчеркивается графическим расположением эпиграфа с его нетипичной ориентацией по правому краю страницы, курсивным написанием или набором с разрядкой или иноязычностью. Обратимся к следующему примеру:
(93) «...thepainted veil which
those who live call Life.» (TPV: 3)
Очевидно, что эпиграф романа С.Моэма «Разрисованный занавес», представляет собой цитату из сонета Шелли, хотя сам С. Моэм не упоминает об этом. Отделенность эпиграфа от авторского текста подчеркнута изолированностью положения (он сдвинут вправо, по сравнению с авторским текстом, и помещен в рамку белого, незаполненного пространства вокруг) и типографским средством (цитата дана курсивом).
Будучи по своим внешним характеристикам достаточно факультативным, эпиграф отмечен и рядом семантических особенностей. Его семантическая автономность обусловлена цитатностью, то есть принадлежностью мысли/мыслей другому лицу; фактами намеренного введения в состав эпиграфа имени его автора или обозначения источника, из которого он взят; отсутствием кавычек. Кроме этого, в отличие от ряда интертекстовых компонентов, только эпиграф представляет собой семантически законченную и синтаксически оформленную мысль, например:
(94) What ho! what ho! this fellow is dancing mad!
He hath been bitten by the Tarantula.
Arthur Murphy, «AH in the Wrong» (TMMR: 150)
( Данный эпиграф к рассказу Э. По «Золотой Жук» являет собой пример несомненной семантической автономности, подчеркнутой его цитатностью: в состав эпиграфа намеренно введен и автор Arthur Murphy, и источник (цитата из пьесы «All in the Wrong»), из которого он взят. Очевидно, что с точки зрения семантического синтаксиса оба эпиграфа (93, 94) имеют аргументно-предикатную пропозициональную базу:
(93) (The painted veil) (is Life)
І аргумеїгг предикат
(The vail) (Is painted) аргумент предикат
(94) 1) (This fellow) (is dancing mad) аргумент предикат
(This) (is a fellow) (dancing) (is mad) аргумент предикат аргумент предикат
2) (Не) (hath been bitten by the Tarantula) аргумент предикат
(the Tarantula) (hath bitten) аргумент предикат
И именно эта основа является тем стержнем, который предопределяет когерентность всего художественного гипертекстового фрагмента.
Эпиграф обладает специфическими и подчас весьма противоречивыми функциями (Николаев, 2004: 25). Как композиционный прием он выполняет роль экспозиции после заглавия, но перед текстом и предлагает разъяснения или загадки для прочтения текста. Через него автор раскрывает внешнюю границу текста для гипертекстуальных связей.
К сказанному можно добавить, что эпиграф входит в состав заголовочного комплекса и в то же время является либо про-сообщением, либо контрсообщением (термин наш - К.Д.) по отношению к сообщению-произведению. Рассмотрим следующий пример:
(95) «From out the fatal loins of those two foes
A pair of star-crossed lovers take their life.»
ROMEO FND JULIET (TL: 7)
Цитатный эпиграф к роману Д. Голсуорси «Сдается в наем» представляет собой строки из трагедии Шекспира «Ромео и Джульетта». Создается предна-стройка для вероятного прогнозирования, которая помогает понять, что главное в романе - история любви младших Форсайтов (Флер и Джона), которая и составляет основную сюжетную линию произведения. Очевидно, что заглавие «Romeo and Juliet» стало знаком-символом (Фреге), служащим для номинации вечной любви. В результате эпиграф-интертекст может рассматриваться как гипероним по отношению к художественному несущему тексту (самому произведению), т.е. как про-сообщение последнего.
На базе анализа теоретического и фактического материала можно говорить, что эпиграф как элемент текста полифункционален. Однако основной и универсальной его функцией в художественном произведении является диалогизирую-щая: эпиграф - один из способов диалогизации монолога, введения в него иной, не авторской точки зрения, например:
(96) Who can be
muddy and yet,
settling, slowly
become limpid?
aoTeChing (TET: 182)
Эпиграфом к произведению Фаулза «Загадка» послужил классический текст философии даосизма, одной из важнейших мировоззренческих концепций древнего Китая. В эпиграф заложено основное понятие всего ХГТФ - единственный путь вещей - это всеобщий закон движения и изменения мира {can be muddy and yet settling...). Всего месяц с небольшим потребовался молодому детективу и его помощнице, чтобы распутать узлы, по-видимому, неразрешимой загадки - таинственного исчезновения почтенного члена парламента из роскошного особняка, родового поместья, и из жизни. Полагаем, что эпиграф в данном случае является контрсообщением, и суть создавшейся с помощью художественного интертекста оппозиции может быть выражена русской пословицей «Сколь веревочке не виться, а конец бывает».
