Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Обзор литературы: нейрохимические механизмы агрессивного поведения: современное состояние проблемы 10
1.1. Виды агрессивного повеления животных и человека 10
1.2. Методические аспекты шучепия агрессивного поведения у животных и человека 14
1.2.1. Исследования агрессии у животных , 14
1.2.2. Исследование агрессии у человека 23
1.3. Нейрохимические механизмы и фармакологические способы контроля агрессивного поведения 26
1.3.1. Роль серотнергической системы мозга в проявлении агрессивного поведения
1.3.1.2. Исследования на людях 33
1.3.1.3 Коррекция агрессивного поведения серотониновыми препаратами, 36
1.3.2. Роль дофаминергических систем мозга в проявлении агрессивного поведения 37
1.3.2.1. Экспериментальные исследования 37
1.3.2.2. Исследования на людях 43
1.3.2.3. Коррекция агрессивного поведения нейролептиками . 45
1.3.3. Роль ГАМК-ергической системы мозга в проявлении агрессивного поведения 47
1.3.4. Роль опиоидергических систем мозга в проявлении агрессивного поведения 50
ГЛАВА 2. Материалы и методы 56
2.1 Экспериментальные животные 56
2.2 Модель сенсорного контакта 57
2.3 Поведенческие тесты 58
2.3.1. Тест "перегородка" 58
2.3.2 Тест "приподнятый крестообразный лабиринт" 60
2.3.3 Агонистические взаимодействия 60
2.4 Схемы экспериментов 62
2.5 Статистическая обработка данных 62
ГЛАВА 3. Результаты исследований и обсуждение 64
3.1 Исследование формирования обученной агрессии у самцов мышей двух линий - С57 и СВА 64
3.1.1 Поведение самцов мышей двух линий на разных: этапах формирования агрессивного тина поведения 64
3.1.2 Корреляционный анализ параметров агонистического и индивидуального поведения самцов мышей с различным опытом агрессивных взаимодействий 70
3.1.3 Корреляционные связи между параметрами теста "перегородка" и параметрами поведения в агонистическом взаимодействии 77
3.1.4 Обсуждение результатов 82
3.2 Исследование влияния повторного опыта агрессии на состояние тревожности у самцов мышей линий С57и СВА с разным опытом агрессии 91
3.2.1 Линия С57 92
3.2.2 Линия СВА 95
3.2.3 Обсуждение результатов 102
3.3 Эффекты анксиолитиков на агрессивность и тревожность особей 108
3.3.1. Эффекты буспирона 108
3.3.2 Эффекты диазспама 112
3.3.3 Обсуждение результатов * 114
3.4 Общая дискуссия 120
Выводы 125
Приложение 163
- Нейрохимические механизмы и фармакологические способы контроля агрессивного поведения
- Роль ГАМК-ергической системы мозга в проявлении агрессивного поведения
- Поведение самцов мышей двух линий на разных: этапах формирования агрессивного тина поведения
- Корреляционные связи между параметрами теста "перегородка" и параметрами поведения в агонистическом взаимодействии
Введение к работе
Актуальность проблемы. Агрессия — это любая форма поведения,
нацеленного на оскорбление или причинение вреда другому живому существу [Бэроп,
Ричардсон, 1999]. В природных условиях демонстрация сильной агрессии встречается
редко в силу существования множества механизмов, ипгибирующих ее появление
[Меннинг, 1982]. Наиболее существенным из таких механизмов является
установление популяционной иерархии, поскольку при сложившихся доминантно-
(<ф субординантных отношениях субординантные самцы не вступают в агрессивные
взаимодействия, избегая конфликтных ситуаций.
В человеческом обществе часто формируются условия, которые требуют
проявления выраженной агрессивности в течение длительного времени, например,
при участии в военных действиях, в службах безопасности, профессиональном спорте
(хоккей, бокс и т,д.). Такой вид агрессии у людей относится к так называемой
обученной агрессии (learned aggression) [Barratt, 1994], которая в природе не
Ф встречается. Исследования последствий повторнот опыта агрессии на животных
осложняются отсутствием адекватных экспериментальных подходов. Модель сенсорного контакта, разработанная в Институте Цитологии и Генетики СО РАН [Kudryavtseva, 1991], позволяет получать животных с длительным опытом агрессивного поведения, сопровождающегося победами в ежедневных социальных конфронтациях. Специфические изменения в поведении таких животных позволили предположить возможное развитие у них обученной агрессии.
Исследование взаимосвязи между агрессивностью и тревожностью является
одним из аспектов, рассматриваемых при изучении агрессии у людей, в том числе и
обученной агрессии. Показано [Barralt, 1959, 1965, 1972], что у людей агрессивность и
тревожность могут быть связаны ортогональной зависимостью: есть субьекты с
высокой агрессивностью и высокой тревожностью, с высокой агрессивностью и
ґф_ низкой тревожностью, с низкой агрессивностью и низкой тревожностью и, наконец, с
низкой агрессивностью и высокой тревожностью. Исследования на животных [Guillot,
* 7
Cliapouthicr, 1996; Avgustinovich et aL, 1997; Clement, Chapouthier, 1998; Ferrari et ah, 1998; Parmigiani et al., 1999; IJaller, Halasz, 2000] также выявили различные варианты сочетания агрессиатшсти и тревожности, но четкую закономерность проследить пока не удалось, возможно, в силу того, что в экспериментах не учитывались все составляющие психоэмоционального состояния особей, обусловленного генотипом, социальными условиями и длительностью опыта агрессии, которые могут влиять на проявление как агрессивности животных, так и на их тревожность.
Цель и задачи исследования. Основной целью работы было исследование возможного формирования обученной агрессии под влиянием повторного опыта побед у самцов мышей линий C57BL/6J и CBA/Lac с исходно различными психоэмоциональными характеристиками и разным уровнем агрессивности, а также изучение состояния тревожности в ходе приобретения опыта агрессии. В связи с этим были поставлены следующие задачи:
1, Выявить наследственно-обусловленные особенности формирования
агрессивного типа поведения в процессе приобретения повторного опыта
^ агрессии, сопровождающегося победами у самцов мышей линий C57BI./6J и
CBA/Lac;
Выявить влияние повторного агрессивного опыта разной длительности на состояние тревожности у самцов мышей разных линий;
Исследовать эффекты классических анксиолитиков (буспирон, диазепам) на тревожность и агрессивность самцов мышей с разным опытом агрессии.
Научная новизна. Впервые в работе показано, что у самцов мышей под влиянием повторного опыта побед в агописшческих взаимодействиях формируется устойчивая агрессивная мотивация и развивается обученная агрессия, которая сопровождается появлением новых форм поведения, свидетельствующих об обучении опттгмальной стратегии подавления противника.
Впервые было детально исследовано развитие тревожности у самцов мышей в
* процессе формирования обученной агрессии и показано, что выраженность
тревожности и ее поведенческая реализация зависят от длительности агрессивного
* 8
опыта и наследствен но-обусловленных свойств особи (линии мышей).
Впервые было показано, что эффективность анксиолитиков (буспирона и диазепама) модифицируйся в зависимости от длительности опыта агрессии. Гак, у животных с небольшим опытом агрессии буспирон и диазепам оказывали анксиогснное действие, одновременно снижая агрессивное поведение, тогда как у животных с длителытьтм опытом агрессии диазепам оказывал аітксиолитический эффект наряду с антиагрессивным, а буспирон не оказывал никакого влияния ни на тревожность, ни на агрессивность.
Теоретическая и практическая значимость. Результаты исследований могут быть использованы при разработке адекватных способов фармакологической коррекции выраженной агрессивности у индивидов, проявлявших длительное время агрессию, и коррекции аффективных состояний, при которых тревожность выступает в качестве провоцирующего фактора.
Положения, выносимые на защиту:
1. Повторный опыт агрессии, сопровождающийся победами в агонисгических
1* взаимодействиях, приводит к формированию обученной агрессии у самцов
мышей линий C57BL/6J и CBA/Lac;
Под влиянием повторного опыта агрессии у животных данных линий развивается тревожность, выраженность которой зависит от длительности агрессивного опыта и генотипа мышей;
Повторный опыт агрессии модифицртрует эффекты анксиолитиков диазепама и буспирона, В зависимости от длительности агрессивного опыта апксиолитики могут снижать агрессивность у самцов мышейг оказывая анксиолитический или анксиогенный эффекты.
Апробация работы. Материалы данной работы были доложены автором на 14-
м съезде международного общества по изучению агрессии (ISRA) (Валенсия,
Испания, 2000 г.), на 7-й Международной летней школе по Нейрогенетике поведения
V (Стокгольм, Швеция, 2001 г.), на 4-м Съезде физиологов Сибири (Новосибирск, 2002
г.), па 8-й Региональной конференции Европейской Коллегии по
Нейропсихофармакологии (ECNP) (Москва, 2005 г.). Кроме этого, результаты исследований были представлены на 22 съезде CINP (Брюссель, Бельгия, 2000 г.) и па Первом объединенном съезде EBPS (Марсель, Франция, 2001 г.).
По теме диссертации опубликовано 17 работ, из них 11 статей.
Структура и объем работы- Диссертация содержит разделы: введение, обзор литературы, материалы и методы, результаты исследований и их обсуждение. Диссертация изложена па L63 страницах, содержит 14 рисунков и 9 таблиц. В рукописи процитировано 369 источников, из них 325 иностранных.
Нейрохимические механизмы и фармакологические способы контроля агрессивного поведения
Исследования самцов мышей другой линии — C57BL/6J выявило пониженный уровень или 5-ГИУК, или коэффициента катаболизма (отношение 5-ГИУК/5НТ) в миндалине, гиппокампе и: гипоталамусе у агрессоров после 10, но не 20-ти дней агрессии [Кудрявцева5 2001]. Длительный опыт агрессии в течении 20 дней приводил к снижению активности ТПГ в гиппокампе, стриатуме и в меньшей степени, п миндалине [Кудрявцева и др., 1997а]. В гипоталамусе было найдено градуальное увеличение активности ТПГ от 10-го к 20-му дню агрессии. В гиппокампе животных после 20-ти дней агрессии отмечалось снижение рецепторного связывания 5НТіА рецепторов по сравнению с контролем и животными после 10-ти дней агрессии. Аналогичная тенденция наблюдалась ив миндалине [Avgustinovich et al., 2001].
Таким образом, в целом датптые но метаболизму серотопина свидетельствуют о снижении серотопергической активности в большинстве отделов головного мозга под влиянием длительного опыта агрессии. Изменение одних параметров серотопергической активности мозга у агрессивных животных, а также отсутствие или появление новых изменении в тех или иных структурах мозга в разные периоды формирования агрессивного типа поведения свидетельствуют о динамической перестройке серотонергической регуляции в процессе приобретения опыта агрессии [Кудрявцева, 2001].
Активация системы введением в течение длительного времени предшественников синтеза с пищей - 5-гидрокситриптофана и триптофана снижало проявление агрессии у изолироваштых животных [Пошивалов, 1986; Thurmond et al., 1980; Kramarcy et al., 1984], при этом некоторые авторы отмечали увеличение поз защиты у изолянтов [Poshivalov, 1981], Однако, в некоторых экспериментах острое введение 5-гидрокситриптофана облегчало проявление агрессии у изолированных мышей [Weinstock, Weiss, 1980; Payne ct al., 1984]. Активация системы введением различных ингибиторов обратного захвата снижала проявление агрессии как у изолированных мышей, так в модели резидепт-ип ірудер [Poshivalov, 1985; Fuller, 1996; Sanchez, Meier, 1997]. Ингибирование МАО А, основного фермента деградации серотопина, приводило к подавлению агрессивного поведения у изолированных мышей [FLorvall et al., 1978]. Таким образом, данные по фармакологической активации серотонершческой системы, за редким исключением, подтверждают предположение о серотонипе, как ингибиторе агрессии.
Снижение уровня ссротонина различными способами (снижение предшественников в пище, ингибирование основного фермента синтеза триптофапгидроксилазы {ТПГ) и;ш разрушение ядер шва среднего мозга) привело к противоречивым результатам при использовании разных моделей агрессии. Так ЇЇ модели резидент-интрудер подобные манипуляции ведут к усилению агрессии, проявляемой самцами разных видов животных [Попова и др., 1978; Пошивалов, 1986; Ferguson et al., 1970; Sheard, 1973; Winslow, Miczek, 1983]. В то время как у изолированных мышей только минимальное снижение уровня серотонина введением парахлорфепилалапина (ингибитора ТПГ) повышало частоту атак [Hodge, Butcher, 1974], увеличение доз препарата приводило к полной блокаде агрессивного поведения, снижению внутривидовой общительности и увеличению статичных элементов в индивидуальном поведении [Poshivalov, 1981]. Подобное подавление агрессии у изолированных мышей при ингибировании ссротонсргической системы было отмечено многими исследователями [Попова и др., 1978; Пошивалов, 1986; Welch, Welch, 1971; Hodge, Butcher, 1974; RolinskJ, 1975; Valzelli et al., 1976; Poshivalov, 1981; Sanchez eial, 1993].
Протииоречшюсть этих исследований связана» по-видимому, с разной степеньнэ понижения серотонина при фармакологических манипуляциях. Так, у изолированных мышей уровень серотонина уже значительно понижен индивидуальным содержанием [Valzelli, 1981], и если его еще больше снизить с помощью различных препаратов, то происходит истощение серотонергической системы, что характеризуется общим поведенческим дефицитом и, соответственно, способность проявлять агрессивное поведение снижается. Таким образом, для проявления агрессивного поведения необходима сниженная, но не ниже некоторого критического уровня, активность серотонергической системы.
Безусловно, наряду с уровнем СЇІМОГО серотонина, важную роль п механизмах агрессии играет и состояние серотониновых рецепторов. Первое поколение агонистов и антагонистов обладало способностью связываться со всеми подтипами рецепторов и подавлять все виды агрессивного поведения [Malick, Harriett, 1976; Lindgrcn, Kantak, 1987]. Новая фаза в исследованиях наступила с разработкой препаратов, селективных к определенному типу рецепторов. Многие исследователи показали [McMillen et aL, 1987; Miczck ct al, 1989; Sanchez et al., 1993; Bell, Hobson, 1994], что 5-HT]A агонисты (8-OH-DPAT, буспирон, гепирон, ипсапирон) селективно ингибируют агрессию, вызванную изоляцией, у мышей. Однако, наблюдается также некоторое снижение активности животных, С другой стороны, ряд работ показал [Olivier cL al,, 1990; Sijbesma et al., 1991; Mos et al., 1996], что смешанные 5-НТідут агонисты элтопразин, флюпразин и более специфичный к 5-НТш агонист TFMPP дозозависимо снижали агрессию в модели резидент-интрудер и агрессию, вызванную изоляцией, повышая при этом социальную и индивидуальную активность. Основываясь на этих данных Оливер с коллегами [Olivier et al., 1989] высказали предположение, что 5-HT]A рецепторы, по-видимому не играют специфической роли в модуляции агрессивного поведения a 5-HTiB рецепторы специфически участвуют в ингибиции агрессии нападения. Подтверждением ипгибирующей роли 5-ПТ1В рецепторов в агрессивном поведении является существование вы со ко агрессивной линии с нокаутом по гену 5-НТШ рецептора [Ramboz et al,, 1996]. В то же время животные с нокаутом по 5-НТ]А рецептору характеризуются повышенной тревожностью и, как следствие, сниженной агрессивностью [Gingrich, Hen, 2001; Sliih, 2004]. Исследования показали, что 5-HT1A рецепторы расположены не только постсинаптически, но также и пресинаптически, как ауторецепторы [Glaser, De Vry, 1992]. И как ауторецепторы они участвуют в регуляции отрицательной обратной связи в серотонергической системе. В недавних исследованиях Де Боэр с коллегами [do Boer et al., 2000] используя S-15535, агонист 5-НТ]Л ауторсцепторов и антагонист постсипаптических 5-НТ1Л рецепторов, продемонстрировали, что антиагрессивный эффект 5-НТ]А агонистов опосредуется, в основном, через ауторецепторы, которые снижают активность серотонергических нейронов. Таким образом, наблюдаемое снижение агрессивного поведения связано с ингибированием серотонергической активности. Для объяснения своих данных авторы предположили, что большинство исследовании, связывающих снижение аїрессивиосги с повышением активности серотонергической системы, рассматривают агрессию как личностную характеристику (trait aggression), т.с способность особи реагировать агрессивно в разных ситуациях. Ситуационная же аїрессия (state aggression), непосредственно само проявление агрессии, по мнению авторов, связано с повышением активности серотонергической системы, В поддержку своей теории авторы приводят работы показывающие, что проявление спонтанной или индуцированной алкоголем агрессии связано со значительным повышением серотонергической активности в отдельных регионах мозга [Daruna, Kent, 1976; Hancy et al., 1990; Cadogan et al., 1994], а также с повышением c-fos экспрессии в серотониновых нейронах ядер шва [Van der Vegt et aL, 2003]. Кроме этого, введение в дорзальные ядра шва агонистов 5-HTiA элтопразина и 8-OH-DPAT в низких дозах селективно ингибирует агрессию нападения и материнскую агрессию [Mos et al., 1993; De Almeida et al., 1998; Van der Vegt et al., 2001]. Противоречием к данной теории являются факты, найденные несколько позднее, что непосредственно во время проявления агрессивного акта содержание 9 серотонина в префронтальпой коре снижается [Van Егр, Miczek, 2000].
Роль ГАМК-ергической системы мозга в проявлении агрессивного поведения
Исследования на животных демонстрируют участие дофаминергических систем в проявлении агрессивного поведепия. Однако па данный момент еще не доступны доказательства схожих изменений в отделах мозга человека. Исследования на людях, как всегда оіраниченьї изучением содержания медиаторов и их метаболитов в СМЖ, крови и моче. Однако, пока не найден какой-либо маркер дофаминергической активности» который можно было бы измерить в периферических жидкостях организма и который был бы специфичен для определенного вида агрессии [Miczek el al., 1994].
Браун с коллегами [Brown et al., 1979] нашли, что уровень метаболита ИЛ (3-метокси-4-гидроксифенил гликоль) в СМЖ коррелирует со "средним" уровнем агрессии. Однако уровень НА в СМЖ не отличался у импульсивных и неимпульсивных больных [Linnoila et al., 1983]. Уровень ДА и его метаболизм в СМЖ не отличались от контроля у заключенных с 2 Y хромосомами [Bioulac et al., 1980]. Было показано, что ВЫСОКИЙ уровень НА преобладает у агрессивных заключенных по сравнению со здоровыми добровольцами [Woodman etal., 1977; Woodman, 1979].
Повышенная агрессивность у больных шизофренией была связана с гомозиготностью по низкоактивпому аллелю гена КОМТ [Straus et al., 1997; Lachman et al., 1998] при сравнении их с неагрессивными шизофрениками. Активность КОМТ при гомозиштности составляла 25-35% от максимальной активности [Lachman et al., 1998]. Также гомози готи ость у таких больных была связана с повышенным числом суицидов [Nolan et al., 2000]. Однако были найдены также и недостоверные корреляции между низкой активностью КОМТ и агрессивностью больных шизофренией [Kotler et al., 1999] при сравнении агрессивных и неагрессивных субъектов, но достоверные отличия проявлялись при сравнении агрессивных шизофреников и здорового неагрессивного контроля. Получены были также и противоположные данные - агрессивность у больных шизофренией связывали с гомозиготностью по высокоактивному аллелю КОМТ [Jones et al., 2001], в этом случае агрессивность определяли по шкале Overt Aggression Scale [Yudofsky ct al., 1986], а не по истории агрессии, как в предыдущих случаях- Однако данные о том, что в здоровой популяции гомозиготность по высокоактивному аллелю связана с шизотипными проявлениями но не с агрессией может свидетельствовать о том, что высокая активность гена КОМТ больше связана именно с самой шизофренией, а не с агрессивностью [Avramopoulos et ah, 2002]. Повторные эксперименты [Sirous et al., 2003] с увеличенной выборкой и с использованием опросников опять-таки показали достоверную связь между ГОМОЗИГОТНОСТЬЕО по низкоактивному аллелю КОМТ и историей агрессивного поведения у больных шизофренией. Найдетгые ассоциации говорят о взаимосвязи активности гена КОМТ и агрессивности у больных шизофренией, однако она может зависеть от многих неучтенных в исследовании факторов - фенотипа, этноса и т.д.
Первыми антиагрессивными препаратами были нейролептику большая часть которых влияла на агрессивное поведение через воздействие на катсхоламипергинеские системы. Клиническая эффективность большинства типичных аптипсихотических препаратов и нейролептиков связана с их действием на D2 рецепторы [Seeman et al., 1976; Carlsson, 1987].
Существует много исследований, которые подтверждают эффективность типичных нейролептиков как антиагрессивных агентов [l\i\, Mukhopadhyay, 1978; Yudofsky et al, 1987; Sheard, 1988; Humble, Berk, 2003]. Можно выделить несколько особенностей их действия [Miczek et al., 1994]. Одна из наиболее важных характеристик - их потенциальный седативный и успокаивающий эффект. И их антиагрессивное действие, по-видимому, часть успокаивающего эффекта. Оценка двигательной способности показала, что нейролептики подавляют активные формы поведения, но сохраняют возможность реактивного ответа. Характерным эффектом средних доз препаратов является удлинение времени для инициации поведения, включая и агрессивные акты. Детальный отологический анализ попеденческих последствий выявил смещение активности от коротких быстрых действий к продолжительным позам [Silverman, 1965], Дальнейшее повышение доз нейролептиков приводит к неспособности координировать моторную деятельность. Защитные реакции при стимуляции мозга или при болевых воздействиях оказались относительно невосприимчивы к подавляющему эффекту нейролептиков [Dubiiisky, Goldberg, 1971; Andy, Vclamati, 1978].
Клинические эксперименты с нейролептиками показали их быструю эффективность в контроле агрессивности индивидов, что и привело к их широкому использованию в неотложной медицине [Itil, Mukhopadhyay, 1978; Yudofsky et al., 1987; Sheard, 19SS; Humble, Berk, 2003]. Нейролептики снижают широкий спектр агрессивных актов: острые психозы [Lambert et al., 2003], агрессивные симптомы при личностных расстройствах [Soloff et al., 1993], агрессивность депрессивных больных [Stein, 1992], больных с задержкой развития [Janowsky et al., 2005], наркоманов и алкоголиков при синдроме отмены [Lavtne, 1997], Однако, впечатляющая эффективность нейролептиков, наряду с относительно небольшими противопоказаниями к ним, не обеспечивается специфическим действием на нейробиологические механизмы, опосредующие агрессию и насильственное поведение. Нейролептики вызывают серьезные неврологические нарушения при их длительном применении, что является аргументом против их использования в поддерживающей терапии [Itil, Mukhopadhyay, 197S]. Революцией в области психотропных средств было открытие атипичных нейролептиков, в частности клозапина, у которых отсутствовали экстрапирамидные побочные эффекты и была высокая эффективность в обработке резистентной шизофрении. На данный момент группа атипичных нейролептиков не является единым семейством препаратов со схожим механизмом действия. Б эту группу входят как смешашгые блокаторы D2/5HT2 рецепторов (рисперидон, зипразидон), так и блокаторы только дофаминовых В2/Оз рецепторов (axnilsupride), и препараты с низкой аффинностью к D2, но с действием на многие другие рецепторы (quietiapine)? и блокаторы D4 рецепторов (nafadotride).
Поведение самцов мышей двух линий на разных: этапах формирования агрессивного тина поведения
Эксперименты по изучению состояния тревожности при приобретении опыта агрессии. Агрессоры Т10 и Т20 тестировались на проявление агрессивного поведения. На следующий день животные трех экспериментальных групп (контроль, агрессоры Т10 н агрессоры Т20) исследовались в тесте " перегородка" сначала в реакции на знакомого партнера, потом па незнакомого партнера. После эй о го животное помещалось в ПКЛ. Для изучения поведения в тесте "перегородка1 контролю за сутки до тестирования в клетку за перегородку подсаживался интактный самец.
Фармакологические исследования. Через сутки после последней конфронтации агрессорам Т2 и Т20 вводились препараты или растворитель в изучаемой дозе, и самцы исследовались в тесте "перегородка" в реакции на знакомого партнера в, после чего исследовалось поведение в агонистической конфронтации. Другие группы агрессоров Т2 и Т20 были аналогично протестиронаиы it ПКЛ.
В экспериментах были использованы следующие препараты: несслективный агонист 5HTIA рецепторов буспирогг (Sigma Chemical Co., USA) в дозе 1 мг/кг, вводимый внутрибрюшинно (в/б) за 30 мин. до тестирования; диазепам (лекарственная форма реланиум, ВФЗ Польша) в дозе 0,5 мг/кг, вводимый в/б за 2,5 часа до тестировать. Эффективные дозы препаратов были выбраны на основании литературных данных для буспирона [Do Vry et al., 1992; dc Boer el al., 1999; Ferreira et al., 2000; Pruus et aL, 2000] и диазепама [Wongwitdecha, Marsden, 1996; Ferreira et al, 2000]. проведена с использованием критерия Шапиро-Уилка (Shapiro-Wilk s Wcst). Поскольку большинство исследованных параметров не удовлетворяло гипотезе о нормальном распределении, были использованы методы непараметрической статистики: иепараметрический анализ Краскела-Уоллиса (Kruskal-Wallis ANOVA), а также попарное сравпение групп критерием Манна-Уигни (Mann-Whitney U-критерий). Точный критерий Фишера применялся для обнаружения различий между долями животных, проявлявших прямые атаки и груминг. При сравнении повторных измерений использовался анализ Фридман ANOVA (Friedman ANOVA) и парный критерий Вилкоксона (Wilcoxon pairs test). Корреляционный анализ проводили с помощью непараметрических корреляций Спирмана (Spearman rank correlations).
Критическое значение уровня значимости принималось равным 5% (р 0.05), о тенденции говорили в том случае, если уровень значимости был равен р 0.1. Анализ данных производился с помощью пакета программ Slalistica 6.0.
Опыт ежедневных агонистических конфронтации изменяет как агрессивное, так и индивидуальное поведеїтие самцов мышей. В эксперименте были исследованы животные после 2-х, 10-ти и 20-ти ежедневных конфронтации. Победившие ранее животные начинают атаки, нападая на побежденных партнеров. Некоторые агрессивные индивидуумы демонстрігруют длительную агрессию в течение всего периода теста, останавливаясь только время от премеїпт, чтобы немного передохнуть. Только 11% животных (одно из девяти) демонстрировали короткий агрессивный груминг подчиненного партнера.
От теста к тесту у животных увеличивается опыт побед в агонистичес7сих конфронтациях, и поведение агрессоров, СООГБЄТСТВЄППО, меняется (табл. 5). Статистический анализ (Фридман A NOVA для повторных измерений) выявил значимое влияние опыта агрессии на все параметры прямых атак: на латентное время (/2=12.2; р 0.01), число атак (%2=13.4; р 0,01), их продолжительность (/2=15.8; р 0,001) и среднее время одной атаки (/2=8.7; р 0.05). Фактор "опыт агрессии" значимо влияет также на среднее время агрессивного груминга (/2=7,1; р 0.05), общее время враждебного поведения (/2=8.7; р 0.05) и число вращений у животных (/2=10.0; р 0.01). Последующее попарное сравнение групп парным критерием Вилкоксона выявило, что по сравнению с поведением агрессоров Т2 у агрессоров Т10 снижается число (Т-1.5; р 0.05), общее (Т=0.0; р 0.01) и среднее (Т=0.0; рО.01) время прямых атак на противника, а латентное время увеличивается (Т=2,0; р 0.05).
Снижение прямых атак вызвало и снижение общего времени враждебного поведения (Т=0.0;р 0.01).
Длительный опыт побед в течение 20 дней конфронтации еще сильнее изменяет агрессивное поведение животных (табл. 5). Сравнение поведения агрессоров Т2 и Т20 выявило повышение латентного времени первой атаки (Т=0.0; р 0,01) и снижение числа (Т=0.0; р 0.01), общего (Т=0.0; рО.01) и среднего (Т=3.0; р 0.05) времени прямых атак под влиянием 20 дней агрессивных конфронтации. В поведении агрессоров Т20 преобладающим становится агрессивный грумииг. Это выражается в тенденции к снижению латентного времени первого проявления (р=0.075) и в увеличении общего (T=L.O; р 0.05) и среднего времени (Т=1.0; р 0.05) агрессивного груминга у агрессоров Т20 по сравнению с агрессорами Т2. Доля животных, проявляющих прямые агрессивные атаки, статистически значимо снижается (р=0.015, точный критерий Фишера), а процент животных, проявляющих агрессивный грумииг, увеличивается (р=0.025, точный критерий Фишера) от второго к двадцатому дням тестирования. Сравнение агрессоров Т10 и Т20 показало повышение общего (T=L0; р 0,05) и среднего (Т=0.0; р 0.05) времени агрессивного груминга, Обшее время враждебного поведения снижается у агрессоров Т20 (Т-5.0; р 0.01) по сравнению с агрессорами Т2.
Аутогруминг, отражающий параметры чистки тела - умывание и почесывание, демонстрируют 100% животных во все периоды агоиистических конфронтации. Общее время аутогруминга у агрессоров достоверно не отличается, однако число действий имеет тенденцию к снижению (р=.069) у аїрессоров Т20 по сравнению с агрессорами Т2. Такое поведепие, как вращение, появляется только на 20-й день тестирования, отсутствуя у агрессоров Т2 и Т10.
Структура враждебного поведения агрессоров в течение теста, рассматриваемая как процент от суммы общего времени прямых атак, агрессивного груминга и разбрасывания чужой подстилки, отличается у животных с разным опытом агрессии (рис. 2, а).
Корреляционные связи между параметрами теста "перегородка" и параметрами поведения в агонистическом взаимодействии
Несмотря па видимую стабильность враждебного поведения у мышей линии СВА, в структуре поведения все же происходят некоторые изменения как у линии СВА, так и у линии С57. В общем, картина наблюдается сходная (рис 2): доля агрессивного груминга к 20-му тесту увеличивается, а доля прямых а гак снижается. У животных с опытом только двух побед в поведении преобладают прямые атаки на противника (они занимают 83% от общего времени теста у С57 и 48% у СВА), у агрессоров Т20 на долю прямых атак остается лишь 16% от общего времени враждебного поведения у линии С57 и 35% у линии СВА. Агрессивный груминг практически не.представлен у агрессоров Т2 (3% у линии С57 и 6% у линии СВА), однако к 20-му тесту эта форма агрессивного поведения занимает половину времени враждебного поведения у С57 и треть - у СВА, Число животных, проявляющих прямые атаки, снижается от Т2 к Т20-му тесту, а проявляющих агрессивный груминг наоборот, возрастает. Замечено, что животные, в большинстве случаев, проявляют или прямую агрессию или агрессивный груминг и очень редко обе формы поведения вместе. Наряду с общими тенденциями, можно видеть и различия между этими двумя линиями. У линии С57 прямые атаки снижаются постепенно, от тест к тесгу, и разница между агрессорами Т2 и Т20 но продолжительности этого типа поведения составляет 67%. Линия СВА, несмотря на более низкую агрессивность, выраженную в абсолютных цифрах, снижает долю прямых атак только на 13%. При этом 10-й тест практически не отличается or 2-го по выраженности прямых атак.
Исходя из данных изменений, можно предположить, что иод влиянием повторного положительного опыта атак демонстрация выраженной агрессии самцами в первой конфронтации я дальнейшем замещается ее ритуальным проявлением, т.е. аїрессивньш грумингом, который не требует таких физических усилий как прямые атаки. С приобретением агрессивного опыта самцы обучаются лучшей поведеігчсскоЙ стратегии подчинения себе противника. Предполагают, что существует физиологическая основа для неподвижности жертвы во время агрессивного іруминга. Загривок мыши (не только у мышей, но также у крыс и котят [Brewster, Leon, 1980; Ornstein, Amir, 1981] и других животных) является рефлексогенной зоной: легкий щипок в этой области вызывает рефлекс неподвижности [Kudryavtseva, Rakshtanovskaya, 1989]. Вероятно, агрессоры обучаются подчинять жертву, кусая эту зону во время агрессивного груминга и обездвиживая этим партнера. Таким образом, это поведение можіто рассматривать как элемент обучения. Схожесть изменений у двух линий может свидетслт.ствовать об общей закономерности происходящих процессов.
Данные дают основание полагать, что могивационный фон некоторых поведенческих доменов изменяется в процессе формирования обученной агрессии. Например, в других исследованиях, разбрасывание подстилки счигается индивидуальной формой поведения самцов мышей, направленной на строительство гнезда [Пошивалов, 1986] или смещенной активностью животного [Andrade ct al.s 1989], Однако в наших экспериментах агрессоры демонстрируют разбрасывание подстилки исключительно на территории побежденного соседа, разрушая его гнездо и туалетное место. Такое поведение можно назвать ораждебным по отношению к другому самцу. Таким образом, разрывание и разбрасывание чужой подстилки и интенсивный агрессивный груминг замещают прямое агрессивное поведение и могут рассматриваться как враждебное поведение по отношению к подчиненному партнеру.
При этом достигается полное подавление противника; жертвы полностью обездвижены, сидят в своем углу и не сопротивляются при подходе агрессора.
Общее время, затраченное на чистку тела, которое является индивидуальной формой поведения, используемой для поддержания чистоты, и включает в себя умывание и почесывание, достоверно не изменяется в процессе приобретения повторного опыта агрессии в социальных взаимодействиях ЇІИ у одной, пи у другой ЛИНИЙ. Однако у линии С57 число этих действии становится меньше к 20-му дню тестирования. Можно предположить, что под влиянием хронического опыта агрессии адаптивные формы поведения заменяются другими, направленными на реализацию агрессивной мотивации, например, на демонстрацию враждебного поведения.
Заслуживающим внимания является тот факт, что самцы линии СВА в качестве элемент запугивания используют не угрозы - вибрации хвостом, как это делают самцы линии С57, а резкие повороты - вращения, которые появляются у особей уже после 10 дней конфронтации. Поскольку вращения появляются в структуре агрессивного поведения только после приобретения некоторого опыта агрессии, можно предположить [Kudryavtseva et al, 2000] патологическое происхождение этой формы поведение которое, вероятно обусловлено высокой активностью дофаминергической системы, выявленной у агрессоров [Кудрявцева, Бакштановская, 1991], Во всяком случае, у самцов как линии С57, так и линии СВА вращения в структуре поведения появляются одновременно с развитием состояния тревожности под влиянием повторного опыта агрессии.
Кроме того, в дальнейших работах [Бондарь, Кудрявцева, 2003а], где исследовалось как агрессивное, так и индивидуальное поведение животных, показано, что поведение агрессоров становится больше направленным на себя: увеличиваемся общее время чистки тела - аутогруминга, а также время, затрачиваемое на еду? по сравнению с первыми конфронтациями. При этом двигательная активность, которая оценивалась по свободному перемещению по клетке и статическим позам, не меняется, а исследовательская активность (вставание на задние лапы), даже повышается. Длительный опыт агрессии приводит к снижению интереса к другому партнеру, агрессоры Т20 меньше подходят к нему и меньше обнюхивают, делая это, в основном, только для того» чтобы продемонстрировать свое превосходство - атаки и ли агрессивный груминг.
Корреляционный анализ, проведенный между параметрами, исследовашгыми в поведенческой конфронтации, выявил некоторые интересные закономерности. У агрессоров линии С57 число достоверных корреляций между поведенческими доменами, а также между параметрами внутри одного поведенческого домена растет от 2-го к 10-му и 20-му тестам (рис. 3). Если у агрессоров Т2 найдено 13 достоверных корреляций, то у агрессоров Т10 - 38, а у агрессоров Т20 - 35. Можно предположить, что рост числа форм и параметров поведения, коррелирующих между собой, отражает когнитивный процесс, развивающийся под влиянием формирования агрессивного типа поведения. Об этом свидетельствует также качественное изменение достоверно коррелирующих между собой форм. Так, у агрессоров Т2 большинсгво поведенческих параметров не коррелируют между собой (рис. 3, а), по-видимому, за счет того, что прямая агрессия очень сильна у животных в первых конфронтациях, и только она, в основном, демонстрируется при контакте с противником, а агрессивный груминг представлен единичным случаем. У агрессоров Т10 (рис. 3, б) после десятидневного опыта агрессии положительные корреляции проявляются между прямым агрессивным поведением и угрозами — чем больше атак, тем больше и угроз. В то же время, при этом снижается поведение, направленное на поддержание чистоты у животных, о чем свидетельствуют отрицательные корреляции между прямыми атаками и чисткой тела. Вполне естественно, что чем больше атак демонстрируют агрессивные самцы, тем меньше они тратят времени на аутогрумипг, при этом процесс поддержания тела в чистоте заменяется агрессивным поведением по отношению к партнеру.
