Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Обзор литературы 13
1.1. Морфология норадренергической системы мозга 13
1.2. Характеристика адренорецепторов и их функций 14
1.2.1. alA-адренорецепторы 16
1.2.1.1. Периферические alA-адренорецепторы. Роль в регуляций сосудистого тонуса 17
1.2.1.2. alА-адренорецепторы в центральной нервной системе 19
1.2.2. а2А-адренорецепторы 22
1.2.2.1. Функции периферических а2А-адренорецепторов 23
1.2.2.2. Основные эффекты центральных а2А-адренорецепторов
1.3. Адренорецепторы у крыс-моделей артериальной гипертонии 29
1.4. Характеристика крыс линии НИСАГ 34
1.5. Характеристика крыс линии ГК 38
ГЛАВА 2. Материалы и методы 45
2.1. Используемые реактивы 45
2.2. Экспериментальные животные 45
2.3. Измерение артериального давления 45
2.4. Тест на кататоническое застывание 46
2.5. Выделение суммарной РНК 46
2.6. Очистка РНК от примесей геномной ДНК
2.7. Получение кДНК 48
2.8. ПЦР в реальном времени 49
2.9. Статистическая обработка данных 50
ГЛАВА 3. Результаты исследования 51
3.1. Величина артериального давления в покое и при иммобилизационном стрессе 51
3.2. Тестирование на кататоническое застывание 52
3.3. Содержание мРНК гена аІА-адренорецептора в структурах мозга крыс линий НИСАГ и ГК в возрасте 1,5 месяца
3.4. Содержание мРНК гена аІА-адренорецептора в тканях органов крыс линий НИСАГ и ГК в возрасте 1,5 месяца 53
3.5. Содержание мРНК гена а2А-адренорецептора в структурах мозга крыс линий НИСАГ и ГК в возрасте 1,5 месяца 55
3.6. Содержание мРНК гена а2А-адренорецептора в тканях органов крыс линий НИСАГ и ГК в возрасте 1,5 месяца 56
3.7. Содержание мРНК гена аІА-адренорецептора в структурах мозга крыс линий НИСАГ и ГК в возрасте 7 месяцев 57
3.8. Содержание мРНК гена аІА-адренорецептора в тканях органов крыс линий НИСАГ и ГК в возрасте 7 месяцев 58
3.9. Содержание мРНК гена х2А-адренорецептора в структурах мозга крыс линий НИСАГ и ГК в возрасте 7 месяцев 60
3.10. Содержание мРНК гена а2А-адренорецептора в тканях органов крыс линии НИСАГ и ГК в возрасте 7 месяцев 61
3.11. Результаты корреляционного анализа 64
ГЛАВА 4. Обсуждение результатов 68
Выводы 87
Приложение 88
Список цитируемой литературы
- Характеристика адренорецепторов и их функций
- Экспериментальные животные
- Очистка РНК от примесей геномной ДНК
- Содержание мРНК гена а2А-адренорецептора в структурах мозга крыс линий НИСАГ и ГК в возрасте 1,5 месяца
Характеристика адренорецепторов и их функций
alA-подтип (ранее был определён как a 1С, Schwinn et аі.,1990) был фармакологически классифицирован на основании более высокого сродства к агонистам, таким как метоксамин и оксиметазолин, и антагонистам - 5-метилурапедилу, нигульдипину, WB4101 и фентоламину (цит. по Piascik et al., 2001). У человека этот рецептор кодируется генами, расположенными на 8 хромосоме (NC_000008.10 регион:26605667..26722922 GenBank), у крысы ген alA-AP рецептора расположен на 15 хромосоме и имеет 1 большой интрон (NC_005114.2 регион:46173429..46263198 GenBank)
Известно, что все а 1-адренорецепторы в основном связаны с Gq/n (alA-подтип в может быть также связан и с Gq/н) белками и стимулируют активацию фосфолипазы С, которая запускает гидролиз фосфатидилинозитол дифосфата с образованием инозитол трифосфата и диацилглицерола. Эти молекулы действуют как вторичные посредники, вызывая выброс внутриклеточного кальция из немитохондриального пула и активируя протеинкиназу С, соответственно (Zhong et al., 1999; Garcia-Sainz, 2000), изменяя физиологическое состояние клетки, а 1-адренорецепторы также активируют и другие сигнальные пути, приводящие к активации фосфолипазы D, выходу арахидоновой кислоты и др. (Perez et al., 1993; Zhong et al., 1999). al-AP также стимулируют фосфорилирование митоген-активирующих протеинкиназ, которые связаны с сигнальными путями, опосредующими рост, деление и дифференцировку клеток (Yamazaki et al., -17 1997; Micheolotti et al., 2000). Однако на сегодняшний день не показано наличие тесной связи специфичного подтипа с определенными сигнальными путями.
al-AP играют важную роль в контроле артериального давления, поскольку они преимущественно опосредуют сужение гладких мыщц сосудов у большинства млекопитающих. В изолированной аорте собаки, бедренной, брыжеечной, селезёночной, почечной артериях и в артерии тонкой кишки вазоконстрикцию опосредуют исключительно al-адренорецепторы (Polonia et al., 1985; Daniel et al., 1999). В аорте крысы, в почечной, брыжеечной, сонной и хвостовой артериях (Han et al., 1990; Villalobos-Molina, Ibarra, 1996) и в артериях человека (Flavahan et al., 1987) также преобладает этот тип рецепторов.
Гладкие мышцы сосудов имеют сразу несколько al-подтипов (Miller et al., 1996). Исследования разных видов млекопитающих указывают на то, что alA-AP и alD-AP в основном опосредуют вазоконстрикцию в ответ на al-AP агонисты in vitro. На сегодняшний день показано, что alA-AP опосредуют сосудосуживающее действие на множестве сосудов, включая почечную, брыжеечную и хвостовую артерии (Villalobos-Molina et al., 1997; Hrometz et al.,1999), артеии уха кролика (Fagura et al., 1997), тонически поддерживают системное АД у крыс (Piasik et al., 1990; Docherty 2010), a также вызывают положительный инотропный эффект в предсердии крысы (Yuetal., 1994).
Известно, что около 90% от общего количества мРНК al-адренорецепторов крысы в периферических артериях приходится на мРНК alA-подтипа, что коррелирует с уровнем белка рецептора, за исключением аорты и подвздошной артерии, где функционально преобладает alD-подтип (Guarino et al., 1996; Rudner et al., 1999). alA-AP - также главный подтип на уровне мРНК и белка в артериях человека (Rudner et al., 1999).
Поскольку исследования изолированных сосудов не могут отразить события в целом организме и дать представление о системной регуляции АД, были разработаны животные модели - нокауты по отдельным подтипам адренорецепторов. Нокаутные мыши по alB-AP не показывали изменений в системном артериальном давлении (Cavalli et al., 1997), а нокауты по alD-АР имели сниженное базальное АД и снижение ответа на фенилэфрин (Tanoue et al., 2002). У нокаутных по аІА-адренорецептору мышей показано снижение системного АД и прессорного ответа на фенилэфрин (Rokosh et al., 2002). Поэтому был сделан вывод, что alA-AP совместно с alD-AP, участвует в регуляции АД у мышей.
В литературе есть некоторые противоречия относительно роли alA-AP в вазоконстрикции и регуляции АД in vitro и in vivo. Это может быть связано с отсутствием высокоселективных лигандов и антител к этому подтипу, с разной методикой эксперимента, а также с различными условиями при исследовании адренорецепторов изолированного сосуда и целого организма. Несмотря на это, большинством авторов показано, что аІА-адренорецептор играет преобладающую роль в регуляции артериального давления, хотя alB-AP и alD-AP также функционально присутствуют и принимают участие в ответе на экзогенные антагонисты (Piascik et al., 1990; Guarino et al., 1996; Zhou et al., 1996; Lopez-Guerrero et al., 2005).
Кроме регуляции артериального давления периферические альфаі-адренорецепторы могут опосредовать другие физиологические эффекты. Так, есть данные, показывающие связь alA-AP с гипертрофией неонатальных кардиомиоцитов (Zhang et al., 2004). al-AP вовлечены в регуляцию ростовых процессов через митоген-активирующие протеинкиназы (МАПК), активность которых регулируется серией реакций фосфорилирования. МАПК фосфорилируют множество ядерных транскрипционных факторов и других белков цитоплазмы и являются ключевыми регуляторами клеточного роста (Widmann,1999). Были получены трансгенные мыши с двух- и трёх-кратной сверхэкспрессией alA-AP (не только в миокарде, но и в других тканях), которые не показывали изменений в автономной активности или в частоте сокращений сердца. Однако у них наблюдалось повышение восстановления сократительной функции после ишемического инфаркта. Это указывает на то, что стимуляция alA-AP сердца может способствовать защите миокарда от ишемического повреждения (Rorabaugh et al., 2005; Wooodcock et al., 2008). Кроме того, с al-AP связывают реализацию положительного инотропного эффекта катехоламинов у крыс (Bruckner et. al., 1985).
По предположению Salvi (1999) повышенная стимуляция alA-AP лёгких может приводить не только к сужению сосудов, но и к пролиферации, росту гладкомышечных клеток и фибробластов, что в конечном итоге будет основой для развития лёгочной гипертонии. В пользу этого свидетельствует то, что НА-индуцированный рост артерий лёгких крысы при гипоксии ингибируется al А-АР антагонистами in vitro (Faber et al., 2006).
Помимо этого показано, что активация al-AP в почке не только вызывает сужение сосудов, но и может опосредовать задержку воды и соли (Schmitz et al., 1981; Smyth 1985; Wolff etal., 1987).
Экспериментальные животные
Перегнанный этанол, перегнанный обводнённый фенол, изопропанол, перегнанный хлороформ ("Реахим", Россия); NaAc, агароза, ЭДТА, трис, додецил сульфат натрия (SDS), SYBR Green («Медиген», Новосибирск); «Три-реагент» («Moleculsr research center», USA); дезоксирибонуклеаза свободная от РНКаз с соответствующим реакционным буфером и стоп-раствором («Promega», USA); Taq-полимераза hot-Start, ревертаза, буфер F2, dNTP, 40% трегалоза, бычий сывороточный альбумин (BSA) («Вектор-Бест», Новосибирск), автоклавированная деионизованная Milli-Q Н20. Все реактивы высокой степени очистки.
Работа выполнена на 1,5 и 7 месячных, интактных крысах-самцах трёх инбредных линий - НИСАГ, ГК и линии WAG, которую использовали в качестве контроля. В каждой экспериментальной группе было 6-10 животных. Животные содержались в стандартных условиях вивария Института цитологии и гентики СО РАН по несколько особей в клетке, со свободным доступом к воде и сбалансированному корму. На момент декапитации крысы линии НИСАГ весили 169±7 г (1,5 мес) и 356 ±15 г (7 мес), ГК - 128±4 г (1,5 мес) и 336 ±8 г (7 мес), WAG - 141±11 г (1,5 мес) и 336 ±9 г (7 мес). Биологический материал - сердце, лёгкие, почки, надпочечники, лобную кору, гипоталамус, средний мозг, продолговатый мозг быстро выделяли и помещали в жидкий азот, а затем хранили при -70С до выделения РНК.
Измерение артериального давления у крыс производили непрямым методом (tail cuff method). Базальное АД измеряли у крыс под лёгким эфирным наркозом для избегания влияния на АД психологического стресса, связанного с процедурой измерения. Манжетку, которая с помощью резиновой трубки соединялась с компресиионной камерой и манометром одевали на основание хвоста. Регистрацию артериального давления вели на аппаратуре BioPack (USA) и Mingograph 32 (Швеция). Иммобилизационный стресс создавали путём помещения крыс в узкие проволочные сетки-цилиндпы, размеры которых соответствовали размерам животных, так чтобы они не могли в них развернуться. Хвост животных пропускался через отверстие, сделанное в задней дверце, и находился вне клетки, что давало возможность измерять давление. Длительность такого стресса составляла 30 минут, после чего измеряли уровень АД.
Показывает наличие или отсутствие кататонического застывания и его продолжительность. Животное приподнимали палочкой-тестером за передние лапы в углу клетки спиной к стенке. Палочку убирали и регистрировали время сохранения приданной неподвижной вертикальной позы. Положительной проба считалась тогда, когда кататоническая поза при первой или второй попытках удерживалась не менее 10 с.
Суммарную РНК 1,5 мес. крыс выделяли по методике, описанной в (Chattopadhyay et al., 1993) с некоторыми изменениями. Небольшую часть ткани органа или целую мозговую структуру от отдельного животного гомогенизировали в смеси 0,5% SDS (5 объемов/г ткани) и фенола, насыщенного водой (10 объёмов/г ткани) в течение 10-15 мин. Далее добавляли 1/8 суммарного объема 2М NaAc (рН 4.2) и тщательно перемешивали и держали при комнатной температуре в течение 5 мин. Затем гомогенат переносили в чистую пробирку свободную от РНКаз, содержашую (2 объёма/ г ткани) хлороформ, осторожно перемешивали, затем центрифугировали 15 мин при 14000х g. Супернатант отбирали и дважды экстрагировали смесью насыщенного водой фенола и хлороформа (в соотношении 0,5 объёма фенола : 0,5 объёма хлороформа : 1 объём раствора РНК). Центрифугировали в центрифуге "Eppendorf в течение 5 мин при 12000g. Водную фазу отбирали в новую пробирку. Затем 1 объем хлороформа смешивали с 1 объёмом раствора РНК, центрифугировали в тех же условиях. Верхнюю водную фазу отбирали в новую пробирку. РНК осаждали 2,5-3 объёмами 96 % этанола, перемешивали и ставили для дальнейшего осаждения и хранения на -20 С.
РНК из тканей 7-месячных крыс выделяли «Три-реагентом» («Molecular research center», USA) согласно рекомендациям производителя. При гомогенизации использовали 1 мл «Три-реагента» на 50-100 мг ткани, инкубировали гомогенат 5 мин при комнатной температуре, затем переносили его в чистую пробирку свободную от РНКаз содержащую 2 мкл хлороформа на 1 мл реагента, быстро встряхивали в течение 15 с и вновь давали постоять 2-15 мин. После 15 мин центрифугирования при 4С, 12000g отбирали водную фазу и осаждали РНК 500 мкл изопропанола на 1мл реагента, затем выдерживали при комнатной температуре 5-10 мин и центрифугировали 8 мин при 4-25С 12000g, супернатант удаляли, а полученный осадок помещали в 75% этанол (1мл спирта на 1 мл «три-реагента») и ставили на -20 С. При выделении РНК из мозговых структур проводили дополнительное центрифугирование гомогената без хлороформа 10 мин при 4С 12000g для удаления жира и плохо растворимых структур и только затем добавляли хлороформ, как указано далее в методике.
Очистка РНК от примесей геномной ДНК
Исследования неонатальных кардиомиоцитов крысы показали, что alA-AP опосредует их гипертрофию (Knowlton et аі., 1993; Autelitano et al., 1998; Rocosh te al., 1996). Кроме того, было установлено, что экспрессия alA-AP в изолированных кардиомиоцитах крыс увеличивается в ответ на стимуляцию al-AP агонистами, что также наблюдается в сердце взрослых крыс с гипертрофией, вызванной повышенным артериальным давлением (Autelitano et al., 1998; Rocosh te al., 1996). Эти данные свидетельствуют в пользу того, что гипертрофия обусловлена именно alA-AP подипом. Однако, исследования сердца трансгенных мышей со сверхэкспрессией a 1 А-АР во многих тканях (не только в миокарде) показали, что стимуляция этих рецепторов может предохранять миокард от ишемического повреждения и способствовать восстановлению сократительной функции миокарда после ишемического инсульта (Rorabaugh et al., 2005). У трансгенных мышей с повышенной экспрессией этого рецептора в сердце происходит увеличение систолической сократимости, но не размера кардиомиоцитов, и уровень гипертрофии, обусловленной повышенной нагрузкой не изменяется (Du et al., 2004; Lin et al., 2001). В то же время показано, что alA-AP, также как alB-АР, модулируют физиологическое увеличение миокарда, связанное с постнатальным ростом (CTConnel et al., 2003). По-видимому, повышенная стимуляция alA-AP может вносить вклад в развитие гипертрофии миокарда у крыс линии НИСАГ и усиливать систолическое сокращение, поскольку известно, что все рецепторы этого типа могут стимулировать клеточный рост через митоген-активирующие протеинкиназы (МАПК). МАПК фосфорилируют множество ядерных транскрипционных факторов и других белков цитоплазмы и являются ключевыми регуляторами клеточного роста (Widmann,1999). исследования сердца крыс линии НИСАГ, которые выявили наличие повышенной относительной и абсолютной массы сердца, увеличенный диаметр кардиомиоцитов и миофибрилл, что свидетельствует о гипертрофическом изменении миокарда. Кроме того, у крыс этой линии выявлена изолированная гипертрофия левого желудочка сердца (Шмерлинг и др., 1996; Якобсон и др., 2004). Нами практически не было обнаружено заметной экспрессии а2А-АР в сердце, что согласуется с литературными данными по его экспрессии в миокарде крыс (Lorenz et al.,1990; Handy et al.,1993).
Исследование надпочечников - как важного звена симпато-адреналовой системы не показало различий по количеству мРНК al-AP у крыс НИСАГ, но выявило снижение экспрессии гена alA-AP у молодых крыс линии ГК в 1,5 месячном возрасте, тогда как в 7 месяцев эти отличия уже не выявлялись. Что касается экспрессии а2А-АР, то в возрасте 1,5 месяцев у крыс обеих исследованных линий она была очень низкой, и хотя качественно выявлялась данным методом, оценить её количественно не представлялось возможным. В возрасте 7 месяцев уровень мРНК повысился, что позволило оценить её количественно методом ГЩР в реальном времени. Однако отличий в уровне мРНК а2А-АР рецептора между линиями крыс выявлено не было.
Любопытными представляются данные об относительно низком уровне мРНК гена alA-AP в надпочечниках крыс ГК в 1,5-месячном возрасте, поскольку у генетически гипертензивных крыс показано, наоборот, её повышение (Reja et al., 2002). Выявленные изменения указывают на снижение норадренергической стимуляции надпочечников крыс линии ГК. Снижение экспрессии alA-AP, по-видимому, является одним из проявлений селекционной стратегии крыс линии ГК и, может быть связано с изменением микроциркуляции и секреции гормонов в 1,5-месячном возрасте. Однако для оценки полученных результатов требуются дальнейшие исследования.
Низкая, на грани чувствительности метода, экспрессия гена а2А-АР в надпочечниках 1,5-месячных крыс всех исследуемых линий, по-видимому, связана с особенностями онтогенетического развития, и, возможно, с незначительной функцией этого подтипа адренорецепторов в надпочечниках в данном возрасте. На сегодняшний день известно, что главную роль в регуляции выброса катехоламинов надпочечниками играют пресинаптические а2-АР. Хотя а2А-АР, а2В-АР и а2С-АР принимают участие в ингибиции выхода гормонов из хроммафинных клеток, вклад а2С-АР, по-видимому, является преобладающим в этом процессе (Brede et al., 2003; Moura et al., 2006).
В возрасте 1,5 месяца нами выявлено снижение экспрессии мРНК гена al А-АР в лёгких обеих гипертензивных линий по сравнению с контролем. Во второй возрастной группе эти различия сохраняются, но у крыс линии НИСАГ они уже не достигают статистической значимости. Что касается количества мРНК а2А-АР, то оно определяется у крыс линии НИСАГ и не отличается от уровня мРНК а2А-АР крыс WAG в 1,5 месяца, тогда как у крыс ГК её невозможно было достоверно оценить данным методом. К возрасту семи месяцев экспрессия мРНК гена а2А-АР в лёгких настолько снижалась, что не поддавалась количественной оценке у крыс всех трёх линий.
Содержание мРНК гена а2А-адренорецептора в структурах мозга крыс линий НИСАГ и ГК в возрасте 1,5 месяца
У крыс линии ГК были показаны совершенно отличные от крыс НИСАГ результаты по экспрессии адренорецепторов в мозге. В возрасте 1,5 месяцев не было выявлено достоверных изменений по содержанию мРНК гена alA-AP в исследованных структурах мозга, тогда как в 7-й месячном возрасте показано снижение экспрессии гена этого рецептора сразу в двух структурах - в среднем и продолговатом мозге. Кроме того, в первой возрастной группе не было выявлено каких-либо изменений в экспрессии х2А-АР в структурах мозга крыс линии ГК, тогда как в 7-й месячном возрасте у них имеется повышение экспрессии этого рецептора в лобной коре. Таким образом, в таких важных для регуляции АД структурах как гипоталамус, продолговатый и средний мозг предполагаемого увеличения экспрессии гена alA-AP или снижения экспрессии гена а2А-АР у гипертензивных крыс линии НИСАГ и ГК обнаружено не было. Подобные изменения ассоциированы с АГ и наблюдаются у крыс линии SHR (Bottiglieri et al., 1988; Reja et al., 2002). Напротив, в лобной коре крыс ГК в 7-месячном возрасте было выявлено снижение количества мРНК гена alA-AP в среднем и продолговатом мозге и повышение количества мРНК гена а2А-АР. Кроме того, значение коэффициента мРНК alA-AP/ мРНК а2А-АР у крыс линии ГК было достоверно изменено в лобной коре (р 0,05) и продолговатом мозге (р 0,05) в сторону преобладания мРНК а2А-АР (Табл. 4.). Считают, что баланс соотношения этих адренорецепторов играет важную роль в поддержании оптимального уровня симпатической активности, а преобладание alA-AP связано с её повышением и с AT (Reja et al.,2002). Поэтому выявленные изменения в экспрессии генов АР в стволе мозга и лобной коре у крыс линии ГК, по-видимому, связаны не с повышением АД, а скорее с их поведенческими особенностями.
Изменения в экспрессии адренорецепторов, которые были обнаружены в 7-й месячном возрасте у крыс ГК, по-видимому, свидетельствуют о пониженной норадренергической стимуляции в мозге крыс линии ГК и указывает на дефицит стимулирующих норадренергических влияний в ЦНС, что может способствовать преобладанию процесса торможения у крыс этой линии и, кроме того, вносить вклад в развитие каталепсии. В пользу такого предположения свидетельствуют результаты работы по исследованию внутримозгового введения агонистов и антагонистов al-AP мышам. Было показано, что ведение al-AP антагониста - теразозина вызывает дозозависимую (вплоть до полной) ингибицию моторной активности и каталепсию у мышей, которую можно было отменить совместным введением al-AP агониста - фенилэфрина (Stone et al., 1999b). Подобные данные были получены и на крысах (Stone et al., 2003b). Уменьшение двигательной активности при введении al-AP антагонистов подтверждено и в другом исследовани (Stone et al., 2001). Кроме того, было показано, что блокирование синтеза НА вызывает заметное снижение поведенческой активности, которую можно, в свою очередь, повысить внутримозговым введением НА. При этом эффект НА блокируется совместным введением теразозина (Stone et al., 2003а), что указывает на важную роль al-AP в регуляции норадреналиновои неиротрансмиссии и поведения. Следует отметить, что указанные эффекты на поведение связаны с рецепторами, расположенными в области голубого пятна, а также нейронами прилежащего ядра, гипоталамуса, дозального шва (Stone et al., 2004).
Также есть работы, показывающие, что ингибиция al-AP (Stone et al., 1999а) вызывает депрессивно-подобное поведение, а стимуляция именно al А-АР уменьшает депрессию и тревожное поведение (Doze et al., 2009). Эти данные хорошо согласуются со сниженной экспрессией a 1 А-АР в среднем и продолговатом мозге крыс ГК, которые также имеют биохимические и поведенческие изменения характерные для депрессивного состояния (Колпаков и др., 2004).
Более того, повышение экспрессии а2А-АР в лобной коре у крыс линии ГК может приводить к снижению тонуса норадренергической системы, поскольку активация этих рецепторов препятствует выделению НА в синаптическую щель, угнетая его высвобождение (Bucheler et al., 2002).
Имеются исследования, показывающие связь повышенной плотности а2А-АР в лобной коре с депрессией. Так, известно, что у самоубийц с диагнозом депрессия, повышена экспресиия мРНК, плотность и аффинность а2А-АР в этой структуре (Callado et al.,1998; Garcia-Sevilla et al.,1999; Gonzalez-Maeso et al., 2002; Escriba et al., 2004). Установлено также, что при лечении антидепрессантами плотность и чувствительность а2А-АР снижается в тромбоцитах пациентов с депрессией (Garcia-Sevilla et al., 1990; 2004) также как и в мозге крыс, в том числе в лобной коре (Smith et al., 1981; Esteban et al.,1999; Invernizzi et al.,2001).
Показано, что применение иохимбина - антогониста а2-АР оказывает более значительный анксиогенный эффект на пациентов с боязнью открытых пространств по сравнению со здоровыми добровольцами (Gurguis et al., 1997), что свидетельствует о некотором изменении а2-АР у первых. К тому же, при лечении депрессий с повышенной тревожностью и нарушениями сна оказалась эффективной блокада а2-АР совместно с постсинаптическими серотониновыми рецепторами (Holm et al., 1999). Эти факты свидетельствуют о важном значении а2А-АР в регуляции поведения и эмоциональных состояний. Повышенная экспрессия альфа2А-адренорецептора в лобной коре у крыс линии ГК, вероятно, может играть определённую роль в проявлении депрессивно-подобного поведения крыс линии ГК, которое выражается в увеличении времени неподвижности в тесте принудительного плавания (Nikulina et al., 1987), снижении двигательной активности (Алёхина и др., 1995). Увеличение количества мРНК а2А-АР именно в лобной коре может стать ещё одним доказательством того, что линия ГК воспроизводит также депрессивное состояние
