Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Развитие представлений о структуре сообществ насекомых и факторах, определяющих их динамику, распределение по ландшафтам 13
Глава 2. Объекты, материал и методы исследования 37
2.1. Ландшафтно-экологическая характеристика объектов 38
2.1.1. Ландшафты Среднего Поволжья. (Поволжская АГЛОС) 38
2.1.2. Ландшафты Нижнего Поволжья 41
2.1.3. Ландшафты Нижнего Дона (Обливское ОПХВНИАЛМИ) 45
2.2. Материал и методы исследования 47
Глава 3. Структурно-функциональная организация сообществ в лесоаграрных ландшафтах с системой лесополос 54
3.1. Первичная структура 54
3.1.1. Фаунистические комплексы лесоаграриого ландшафта 55
3.1.2. Организующие силы первичной структуры сообществ 68
3.2. Вторичная структура 85
3.2.1. Многообразие типов питания и трофическая специализация отдельных видов 85
3.2.2. Многообразие трофических структур 97
3.3. Третичная структура 103
3.3.1. Трансформация степного ландшафта под влиянием лесополос 103
3.3.2. Динамические процессы в системах третичной структуры 118
3.4. Функционирование трофических систем 185
Глава 4. Зоогеографическая характеристика сообществ насекомых в лесоаграрных ландшафтах 212
4.1. Соотношение типов ареалов в фауне сообществ насекомых лесостепей, степей и полупустынь 219
4.2. Эколого - фаунистический обзор наиболее значимых видов 225
4.3. Малоизвестные, редкиеи новые виды, их экосистемное значение в различных географических условиях 238
4.4. Формализованное описание сообществ насекомых и их модификации в ландшафтах Поволжья и Нижнего Дона 262
Глава 5. Теоретическое обоснование динамических процессов в сообществах насекомых лесоаграрных ландшафтов 269
5.1. Методологические принципы экологической организации сообществ в
лесоаграрном ландшафте 269
5.2. Глобальный тип взаимодействия сообществ 275
5.3. Региональный тип взаимодействия 278
5.4. Локальный тип взаимодействия 284
Глава 6. Экологически устойчивое развитие лесоагр арных ландшафтов как основа устойчивого развития региона 305
6.1. Структурно-функциональная оптимизация лесоаграных ландшафтов. 305
6.2. Реконструкция сообществ насекомых путем обогащения лесополос травянистыми, кустарниковыми и древесными видами нектароносов .318
6.3. Отлов и разведение растительноядных, хищных и паразитических насекомых 326
6.4. Массовое разведение и использование диких опылителей 330
6.5. Практический опыт регулирования структуры сообществ насекомых в условиях интенсивной хозяйственной деятельности 358
6.6. Развитие концепции региональной экологической оптимизации агроландшафтов 362
Выводы 365
Литература
- Ландшафты Нижнего Поволжья
- Многообразие типов питания и трофическая специализация отдельных видов
- Малоизвестные, редкиеи новые виды, их экосистемное значение в различных географических условиях
- Реконструкция сообществ насекомых путем обогащения лесополос травянистыми, кустарниковыми и древесными видами нектароносов
Ландшафты Нижнего Поволжья
Сборы насекомых в Нижнем Поволжье делал лично и через своих друзей военных генерал-лейтенант русской армии, артиллерист О.И. Радошковский. Материалы его сборов были опубликованы в трудах Русского энтомологического общества, в бюллетенях Московского общества естествоиспытателей и в других изданиях за период с 1862 по 1898 гг. В последующие годы коллекция попала в Берлинский зоологический музей, Краковскую академию наук и частично осела в частных хранилищах. Отдельные роды и семейства позднее переработали и опубликовали Г. Фризе, П. Блютгеьіі Я. Носкевич, П. Лозинский и другие исследователи. Среди этих видов были экземпляры и из коллекции Э. Эверсмана, описанной в его известном труде «Фауна Волго-Урала» (1852). Каталог видов коллекции Э. Эверсмана и дополнения к нему публиковались в изданиях г. Казани в 1841 и 1842 гг., а также, а трудах Московского общества испытателей природы вплоть до 1870 г. (прямокрылые, перепончатокрылые). В настоящее время часть бабочек, клопов и перепончатокрылых, за исключением жуков, полностью попавших за границу, находится в фондах Зоологического института РАН в г. Санкт- Петербурге (Попов, 1960).
Период систематизации в истории ботаники и зоологии, предшествовавший учению о сообществах, к началу XX века обосновал важность знаний о видовом составе территории. Это способствовало более глубокому пониманию механизма функционирования сообществ. Ботаники в этом направлении пошли значительно дальше.
В первые десятилетитя XX века учение о сообществах развивается также под влиянием идей Шел форда (Shelford, 1912), Пирса (Pears, 1926), Элтона (Elton, 1927), Фридерикса (Fritderichs, 1929), Чепмена (Chapman, 1931), Филлипса (Phillips, 1931), Боденгеймера (Bodenheimer, 1939) и Клементса (Clements, Shekford, 1939).
В противоположность ботаническим исследованиям,, изучение сообществ насекомых в дореволюционной России не проводилось. В фаунистических исследованиях авторы часто не приводили точных указаний о месте сбора, недостаточно полны были описания видов, что резко снижало значение работ и требовало дополнительных сведений. Этот материал имел в основном констатирующий характер, так как был представлен в виде каталога видов, которые сейчас не всегда можно проверить и сопоставить в соответствии с новыми критериями таксономической оценки. Это, впрочем, не помешало авторам сделать интересные экологические обобщения о сезонных явлениях в жизни насекомых, влиянии погодных условий и границах ареалов.
В начале XX в. в основном завершается период систематизации. Выходит много работ по экологии насекомых, вредящих лесу и сельскохозяйственным культурам (А.А. Силантьев, И.А. Порчинский, Ф. Кеппен, И.Я. Шевырев, Д.В. Померанцев, Н.Л. Сахаров, Н.В. Курдюмов).
Используя экологический подход, профессор Саратовского университета Н. Л. Сахаров с 1911 по 1940 гг. разрабатывает меры борьбы с медведкой, луговым мотыльком, озимой совкой, яровой и шведской мухой, златогузкой, боярышницей, саранчовыми, вредителями горчицы, подсолнечника, плодовых и других культур (Сахаров, 1947).
С этого времени экологическим исследованиям, как правило, стала предшествовать точная таксономическая оценка видов. Об этом говорит факт обнаружения Н. Л. Сахаровым 20 новых для науки видов — вредителей растений.
Дальнейшее развитие экологии в нашей стране связано с именами Д.Н. Кашкарова, заложившего общетеоретические основы этой науки, и И.В. Кожан-чикова, продолжившего экологические традиции в области энтомологии (Кашка-ров, 1933; Кожанчиков, 1937, 1938).
Раскрытые Ч. Дарвиным многосторонние отношения, складывающиеся между организмами, привели сначала к разработке вопросов о критериях и полиморфизме видов, а затем и к необходимости изучения проблем происхождения, развития и классификации сообществ. На первых порах обращалось внимание на качественную сторону отношений в сообществах, как, например, это сделал Уи-лер (Wheeler, 1923) в книге «Общественная жизнь насекомых». Его исследования носили преимущественно аутэкологический характер. Но после накопления данных об изменении форм и обилия видов под действием физиологических и климатических факторов они стали рассматриваться в виде своеобразной совокупности особей, обеспечивающих выживание и эволюцию вида. В этот период закладывается зоогеографическое направление, основанное на принципе зональности, и новые взгляды на теорию эволюции на основе номогенеза (Берг, 1977).
В 1934 году на русский язык переводится «Экология животных» Ч. Элтона, где дается характеристика структуры сообществ животных, в том числе насекомых (Элтон, 1934). В этом же году В.А. Догель дает представление о структурно-морфологических частях сообщества, разделив животное население лугов на 6 групп — геобий, герпетобий, бриобий, филаобий, антобий и аэробий (Догель, 1924). Краус (Krausse, 1928) позднее предлагает термины гипер-, эпи-, эуэдафон, отражающие вертикальную ярусность распределения организмов внутри биоценоза. Отечественными учеными разрабатываются положения о биогеоценотических горизонтах и экологических нишах.
Появление фундаментальных работ В. Вольтерра (Volterra, 1927), А.Лотка (Lotka, 1925) на долгие годы определило наши взгляды на динамику сопряженности трофических отношений организмов. К сожалению, они не выделили трофические и другие функции видов, объединяющих сообщество в особую структуру, определяющую отношения между видами в сообществах. Несмотря на прогрессивные экологические взгляды Д.И. Кашкарова (Кашкаров, 1933), идеям систем-\/ного анализа связей и понятию «экосистема» Тэнсли (Tansley, 1935], отражающие более углубленное понимание взаимоотношений организмов и окружающей среды, и последующие успехи в изучении сообществ живых организмов, функциональному подходу к структуре экосистем не было уделено достаточно внимания. Тэнсли ввел понятие о продуцентах, консументах и редуцентах, которые стали основой трофической сообществ.
Успехи биологических наук выдвинули идею развития в авангард передовой научной мысли, что обусловило начало нового этапа, обосновывающего эволюцию среды и природных объектов, осуществило общенаучную постановку вопроса о структуре биологических объектов и структурных уровнях среды, способствовало новому интенсивному развитию экологии.
Развивающиеся системные концепции К. Мебиуса, Г. Ф. Морозова, В. И. Вернадского и достижения прикладной аутэкологии, которые особенно интенсивно проявились в изучении вредителей леса и сельскохозяйственных культур (Н.А. Холодковский, И.А. Порчинский, Н.В. Курдюмов, А.А. Силантьев, И.Я. Шевырев, Д.В. Померанцев, В.П. Стар к, В.П. Поспелов и др.), постепенно переросли в биогеоценологию, где достаточно ярко было выражено влияние системного подхода к биологическим явлениям.
В.Н. Сукачев термином «биогеоценоз» связал всю совокупность живых организмов с ландшафтной оболочкой (Сукачев, 1944, 1945, 1947 и др.). По его мнению, наряду с понятием «биоценоз», как элементарной единицы живой части ландшафта, могут и должны существовать представления о фитоценозе, зооценозе и микробоценозе. Представления о структуре экосистем оставались на том же уровне, что и у Тэнсли. Они ограничивались биоценозом. Поэтому, идея Эванса (Evans, 1956) об универсальности понятия экосистемы, привела впоследствии к необходимости классификаций по территориальности (наземные, водные, антропогенные), функциям (продуценты, консументы, редуценты), иерархии (по ландшафтным и биоценотическим уровням, пространственно-временному разделению потоков энергии и др.).
Одной из таких полноправных систем, несмотря на существование мнений, отрицающих или подвергающих сомнению реальность их существования, является энтомоценоз, относительная самостоятельность которого обусловлена, по мнению диссертанта, видовой специфичностью, строением, физиологией, биологией и количественно-качественными особенностями обмена веществом и энергией с окружающими структурами биогеоценоза.
В 1938 году Б.П. Уваров (Uvarov, 1938) на примере прямокрылых пустынь Палеарктики выделил 4 группы сообществ, назвав каждое из них в зависимости от вида ландшафта экологической фауной, и использовал этот термин для обозначения структурной единицы сообществ насекомых.
В первые десятилетитя XX века учение о сообществах развивается также под влиянием идей Шелфорда (Shelford, 1912), Пирса (Pears, 1926), Элтона (Elton, 1927), Чепмена (Chapman, 1931, Боденгеймера (Bodenheinrer, 1939) и Клементса (Clements, Shekford, 1939).
Многообразие типов питания и трофическая специализация отдельных видов
Общую численность насекомых определяли на учетных площадках с помощью биоценометров, в том числе оригинальной конструкции (А.с. 650586). Исследовано более 100 тыс. экземпляров насекомых травостоя.
Фаунистический материал сверялся по контрольным образцам, которые определили Ю.А. Костюк (листовертки), В. Бровдий (листоеды), В.М. Ермоленко (пилильщики), А.К. Джанокмен (птеромалиды), М.Д. Зерова (эвритомиды), В.А. Тряпицын (некоторые хальциды), Д.Р. Каспарян (ихневмониды), В.И. Тобиас, А.Г. Котенко (бракониды), В.А. Рихтер (тахины), О.Л. Крыжановский, А.А. Петренко, Е.В. Комаров (жужелицы и другие жесткокрылые), Г.И. Дорохова (златоглазки), и определительным таблицам из серии «Определитель насекомых Европейской части СССР» за 1964—1967 гг., а также по описаниям из литературы (Ильинский, 1962; Абдинбекова, 1975; Каспарян 1973, 1974; Тобиас, 1971, 1976; Тобиас, Алексеев, 1972; и др.). Сведения об ареалах насекомых видов взяты из работ О.Л.Крыжановского, И.Х Шаровой , 4-х томника "Насекомые и клещи - вредители сельскохозяйственных культур", М., Наука, 1972-1981 и из других источников.
Растения определены на кафедрах ботаники Самарского государственного и Волгоградского педагогического университетов (В.А. Сагалаев, Е.И. Руднянская). Пчелиные, а также массовые вредители лесных и сельскохозяйственных культур определены автором.
Динамику сообщества, по мнению диссертанта, лучше всего исследовать на уровне не всего ценоза, а его отдельной части — элементарного сообщества. В фитоценозе его образует растительная ассоциация, в энтомоценозе — эитомоком-плекс. В качестве критерия при анализе использованы наиболее многочисленные виды (доминантные, массовые и обычные), а в отдельных случаях и более низкие ранги обилия (редкие, единичные).
Для выяснения фенологических изменений в структуре сообществ на зерновых культурах сначала был проведен полный цикл учетов по фазам развития - в период всходов, кущения, выхода в трубку, цветения, колошения, молочной, восковой и полной спелости. Накопленный опыт позволил в дальнейшем уменьшить периодичность учетов до фаз: всходы — кущение — выход в трубку; колошение — цветение; период спелости. В облесенном севообороте учетные точки, в отличие от предыдущих иссле 51 дований фауны лесоаграрных ландшафтов, впервые располагались в соответствии с зональностью поля, предложенной В.В.Захаровым (см.: Доспехов, 1970). Энтомологическое кошение и абсолютные учеты всегда проводились при облачности не более 4 баллов и умеренном ветре, с 10 до 14 часов. При дождливой погоде ночью и в прохладные утренние часы начало учетов сдвигалось на 1—2 часа. Учеты начинались обычно в лесополосе, затем следовали подветренная опушка, I зона -5Н (где Н - средняя высота насаждения в метрах), II зона - 18Н или середина поля, III зона - ЗН с наветренной стороны.
Заранее этикетированные мешочки после кошения снимали с сачка и складывали в полиэтиленовые пакеты. Сборы замаривались эфиром и высушивались. В лабораторных условиях насекомых отделяли от мусора, систематизировали и взвешивали.
Отбор проб растений и кошение проводилось в середине каждой зоны в точках, параллельных главным лесополосам облесенной клетки в 4—10-кратной повторносте в фазу кущения, трубкования, колошения и молочно-восковой спелости.
Фаунистический материал распределялся по следующим трофическим уровням: фитофаги, опылители, хищники (включая сюда также миксофитофагов и пантофагов), паразиты и сапрофаги (включая некрофагов и детритофагов). Отдельно в группу «прочие» включены неопределенные виды и виды с неустановленной пищевой специализацией.
При сборе материала мы учитывали мнения некоторых авторов о правомерности изучения различных ярусов биоценоза и отдельных систематических групп различными методами, стараясь в наибольшей мере использовать преимущества и сгладить недостатки.
Для изучения некоторых вопросов биологии и экологии проводились почвенные раскопки, разбор лесной подстилки. Миграция напочвенных видов фауны изучалась методом параллельных канавок, выкапываемых на границах биотопов.
Так как анализ структуры и динамики энтомокомплексов проводился по доминантным и массовым видам, определение не составляло существенную сторону обработки биоцеиотического материала. Такой подход разделяют и другие исследователи (Песенко, 19826). При анализе структур энтомокомплексов мы придерживались точки зрения так называемой школы доминантности, принимающей во внимание, что доминирующий вид в значительной степени определяет условия среды своего обитания и состав подчиненных видов, которые могут с ним сосуществовать. В геоботанических исследованиях, откуда заимствован метод, он применяется в случаях, когда требуется ограниченная работа по систематике. Этот метод успешно использовался в Великобритании, Канаде и других странах. По нашему мнению, он является достаточно объективным критерием оценки структурно-функциональной организации энтомокомплексов. Среди доминантов мы различали доминантов всего эн-томокомплекса, в некоторых случаях — доминантов его ярусов, систематических и экологических группировок. В этом случае к доминантам относились виды, составившие более 5%, к массовым — более 3, к обычным — более 2, к редким — более 1, к единичным — меньше 1%.
При изучении эффективности нектароносов в биологической защите лесных и сельскохозяйственных культур использованы опушечные посевы семян горчицы, гречихи и фацелии по ранее разработанной нами методике (Мухин, 1973, 1975, 1979). В лесных массивах засевались небольшие поляны из расчета 2 га нектароносов на 100 га леса. На больших прогалинах и вдоль лесополос опушки обсевались на ширину 2 м с одной или обеих сторон насаждений по основной культуре поля, под покров зерновых, на отчужденной территории или со стороны дороги.
Основополагающим моментом нашего подхода к оценке структуры сообществ было положение о первичной, вторичной и третичной структурах (Мухин, 19946, 1994г, 1995а-б, 1996а-б), о центростремительных и центробежных силах, определяющих стабильность, устойчивость и масштабы перестройки этих структур. В качестве критерия устойчивости и стабильности сообщества использованы выводы Тишлера о том, что чем больше отклонений в экологических условиях, тем биоценоз беднее видами и. выше численность в нем особей (Тишлер, 1971). Поэтому при сравнении сообществ к более сложным относились сообщества с наибольшим количеством видов, с более высокой общей численностью и с наиболее сложной структурой консументов.
Малоизвестные, редкиеи новые виды, их экосистемное значение в различных географических условиях
Почти безграничное действие факторов порождает бесчисленные варианты видовых группировок, в которых обнаруживаются устойчивость и неустойчивость, выраженные в почти бесконечной количественной изменчивости компонентов сообществ. Анализ этих состояний позволяет понять многие скрытые, но исключительно важные процессы, обусловливающие формирование и историческое развитие первичных энтомологических структур в системе биосферы. В совместном действии этих факторов, нередко связанных с функционированием экосистем высшего порядка, обнаруживается единая направленность к созданию общей устойчивости и неустойчивости.
Численность и устойчивость. Устойчивость, или способность системы возвращаться в исходное состояние, зависит от численности. Количественные отношения видов, как типичные признаки устойчивости и неустойчивости, отчетливо выступают в сфере самых разных проявлений. Они выражаются соотношением исходных и разного рода подчиненных структур и зависят от ритмичности, интенсивности и направленности развития. Но каковы бы ни были сообщества насекомых и как бы не изменялись условия среды, видовой состав и численность, функциональный, опорный и устойчивый центр многих биоценотических структур принадлежит доминантным видам. Тем самым показатель численности всегда характеризует состояние структурообразовательных процессов в сообществе.
Тихиус желтый 6,25 4,5 13,0 Еще Г. Н. Высоцкий из компонентов фитоценоза выделял две группы видов: превалиды — основные, постоянные виды, определяющие свойства фитоценоза, и ингредиенты — временные, преимущественно однолетние виды, представляющие, по сути, виды различной ценотической значимости (Высоцкий, 1915). Тем самым он признавал взаимосвязь количественных и качественных изменений, а таюке возможность их прогноза на основе одного из этих показателей. X. X. Трасс относит сюда виды, у которых в борьбе за существование выработались свойства, дающие возможность заселить более или менее обширные пространства и активно участвовать в круговороте веществ экосистемы. Он предлагает восемь разновидностей этого ранга обилия: содоминанты, кондоминанты, мик-содоминанты, облигатные, факультативные и адвентивные доминанты, темпо-ральдоминанты, консерводоминанты. По показателям обилия видов Г. И. Дохман делит всех доминантов на три категории: первого, второго и третьего порядков (Дохман, 1969). Т. А. Работнов говорит о моно-, поли- и бездоминантных фитоценозах (Работнов, 1978).
Для практических целей предлагались многочисленные градации видов в сообществе. Кроме доминантных и массовых, выделялись обычные, редкие и единичные виды. Учитывались таюке особенности их распределения в пространстве — группой, пятном, диффузно (рассеянно), слитно, микроценозами и т. п. (Быков, 1967; Грейг-Смит, 1967; Палий, 1970).
Численность — Важнейший показатель отношений вида со средой. Доминантный вид, выступая в качестве главного, опорного и устойчивого центра био-ценотической структуры, контролируется доминирующим фактором среды, поэтому он способен противостоять ее сильным воздействиям. Значительная вариабельность численности является важнейшей чертой доминантов. С одной стороны, у них сильно развиты центростремительные силы, обусловливающие интенсивный рост численности видов внутри своего биотопа за счет усиленного размножения или активных миграций в него, с другой — центробежные, когда продолжающийся процесс роста численности приводит к выходу вида за пределы его исходного биотопа. Диалектическая противоречивость доминантов как опорного и устойчивого центра биоценотической структуры, способной противостоять условиям внешней среды, является их главной чертой. Проявления центробежных тенденций хорошо заметны в период резкого увеличения численности. Массовые размножения насекомых, охватывающие большие пространства, постоянно отмечались энтомологами, начиная со времен Реомюра (XVII в.).
По описанию Я. М. Гальперштейна и Л. Д. Морица, шистоцерка во время залета в 1929 году придерживалась долин рек. Через 13 дней лета она наводнила весь Мургабо-Тедженский оазис и далее полетела веером, достигнув на северо-востоке Хивы и Бухары.
П. К. Гриванов писал, что громадные стаи саранчи в 1954—1955 годах распространялись над степями Поволжья фронтом шириной 30—40 км беспрерывными потоками то в одном, то в другом направлении. К.А.Васильева регистрировала перелеты итальянского пруса на расстояния до 216 км. Грандиозные вторжения масс марокканской саранчи из Ирана наблюдались в 1957—1959 годах, когда переходившие границу кулиги и стаи исчислялись многими десятками тысяч гектаров. Во время миграционных перелетов стаи пустынной саранчи иногда преодолевают расстояния до 2 000 км. В 1946 году азиатская саранча в массе перелетела с восточных берегов Аральского моря через Каспий, на его западное побережье, то есть более чем на 1 000 км. В 1967 году крупные стаи азиатской саранчи мигрировали из дельты Амударьи на территорию Азербайджана и Дагестана (Цыпленков, 1970).
Такие перелеты характерны для лугового мотылька, хлопковой, луговой и других совок, непарного, западного кольчатого и сибирского шелкопрядов, зеле ной дубовой листовертки, свекловичного долгоносика, черепашки, колорадского жука и других видов (А. И. Воронцов, А. С, Андрианова, М. С. Веллингтон, В. И. Бенкевич,. Л. 3. Захаров, П. М. Распопов, П. И. Мариковский, А. А. Максимов и др.). 26—27 июня 1968 года в Палласовский район Волгоградской области из бархан Джаныбекского района Астраханской области залетела стая итальянского пруса в посевы горчицы, зерновых культур, кукурузы и люцерны на площадь 6 276 га с численностью 250 экз./кв. м. Около половины посевов вскоре были почти полностью уничтожены. 13 июля 1971 года залет пруса повторился. В последнее десятилетие вторжения пруса и сопутствующих видов саранчовых (крестовая кобылка, большая и малая крестовичка, темнокрылая, голубокрылая, белополосая и полосатая кобылки) неоднократно приводили к необходимости применения истребительных мероприятий на значительной территории области.
Еще одну группу составляют виды, чьи миграции не так значительны, максимум — несколько километров. К ним принадлежат многие вредители лесного и сельского хозяйства. Таковы злаковые тли, полосатая хлебная блоха, фитономус изменчивый, тихиус желтый, люцерновый усач, яровая муха, хлебные жуки, известный энтомофаг семиточечная коровка, многие крупные пчелиные и другие виды. Некоторые из них хорошо летят на свет в вечернее и ночное время, конкурируя с местными доминантами, чтобы затем вновь уступить им при изменении условий внешней среды. Усиление или ослабление их влияния приводит к изменению состава сообщества, что подтверждает существование обратной положительной связи между разнообразием и стабильностью, так как стабильность и разнообразие сообщества формируются в процессе изменения видового состава и носят немодельный характер (Ыедорезов, Недорезова, 1990).
Обычные по численности виды обладают промежуточными свойствами, проявляющимися у массовых и редких видов. За счет этого встречаемость их в природе достаточно велика, но численность близка к среднемноголетней величине. Двойственная природа данного ранга обилия, сближающая их с массовыми и редкими видами, очевидна, так как центростремительные и центробежные силы здесь уравновешиваются. Численность их более стабильна по годам, и они определяют обычный облик ландшафта своей местности.
Реконструкция сообществ насекомых путем обогащения лесополос травянистыми, кустарниковыми и древесными видами нектароносов
На поле арбузов наблюдалось мозаичное распределение герпетобионтов. Жужелицы и стафилиниды концентрировались на поверхности почвы под арбузами диаметром более 20 см, где температура почвы составляла +26,5 С при температуре поверхности открытой почвы +51 С и температуре воздуха на высоте одного метра +34 С. Установлено, что на легких песчаных почвах хищные герпето-бионты составляли 90 % фауны, а на тяжелых 10—15 %.
В 1983 году во всех зонах травостоя полей люцерны в Поволжской АГЛОС доминировали трипсы: 50,5—63,5 % и 23,55—4,77 % биомассы, а во второй зоне — фитономус, соответственно 7,54 и 12,78 %. На опушках и в лесополосах вокруг этих полей отмечена значительная численность яровых мух — 11,8—36,1 и 5,5— 31, %, цикадок — 5,6—0,8 %.
Из энтомофагов преобладали кокцинеллиды (С. septempunctata, Adonia variegata, Propilaea 14-punctata и др.). На полях гречихи и арбузов массовые виды не зарегистрированы.
Напочвенная фауна представлена видами семейства жужелиц (Carabidae) — 70—80 % общего обилия. Группировки жужелиц сформированы 5—7 видами, составляющими 80—85% от общей численности этого семейства. В Поволжской АГЛОС доминировали главным образом широко распространенные виды, типичные для культурных ландшафтов большей части европейской части России. На облесенных участках Поволжской АГЛОС доминировали Poecilus cupreus, P. crenuliger, Pseudoophonus rufrpos, Harpalus distinguendus, Bembidion properans, Calosoma denticoplle.
Песчаные почвы, на которых расположены земли Обливского ОПХ, обусловили доминирование комплекса мезо-ксерофильных видов рода Harpalus — Н. servus, Н. picipennis. На отдельных участках (контроль, арбузное поле) зарегистрирован вид-индикатор песчаных степей и полупустынь Юго-Востока Corsyra fusula.
В контроле, в необлесенных агроценозах, доля участия жужелиц снижалась до 40—60 % за счет увеличения численности чернотелок, долгоносиков и других растительноядных видов.
Особенности вегетации сельскохозяйственных культур и погодные условия года оказывали воздействие на сезонную динамику хищников. Почвообитающие хищники, в начале сезона многочисленные у лесополос, к середине сезона мигрировали во вторую зону межполосного поля. Во второй половине вегетационного сезона наблюдалось резкое уменьшение численности хищников, особенно в травянистом ярусе.
В Обливском ОПХ в фазу молочно-восковой спелости озимой ржи численность хищников в травостое, по сравнению с фазой кущения, возросла в 1,7 раза. При этом следует иметь в виду, что в первом случае по численности и биомассе доминировали клопы щитники (Pentatomidae), соответственно 22,9 экз. и 6,81 %, жук-кузька — 19,7 экз. и 15,7 %, злаковые тли — 6,04 экз. и 0,69 %, клопы слепняки — 5,57 экз. и 4,37 %.
Лесные насаждения оказывают положительное влияние на паразитических и хищных энтомофагов. В период молочно-восковой спелости на том же облесенном поле озимой ржи их доля на опушках составляла 27,2—45,3 %, в посевах 5,1—33,5 % при величине обилия в пробе соответственно 5,1—9,8 и 10,5— 14,9 экз.
Максимальное обилие мезофауны травостоя отмечено на всех участках эко-тона «луг — лес» — 58,3 экз. за единицу учета, из которых в среднем 35,9 экз. принадлежали к энтомофагам. В середине луга численность фауны травостоя была сходна с таковой в посевах других сельскохозяйственных культур. Уровень численности фауны опушек, таким образом, имеет промежуточный характер.
Изложенное подтверждает, что характер увлажнения и температура приземного слоя воздуха и почвы, находящиеся под мелиоративным действием насаждений, являются важными факторами формирования фауны и, следовательно, становления и динамики третичной структуры. Причем вблизи насаждений доля паразитов и хищников превалирует над фитофагами и отличается, благодаря контрастам абиотических факторов, специфичностью сезонной и многолетней динамики активности.
Вегетационный период 1984 года отличался засушливой весной и дефицитом влаги в начале лета. В Обливском ОПХ сельскохозяйственные культуры, расположенные вблизи опушек вплоть до расстояния 2—ЗН, были сильно угнетены. Наблюдалось слабое развитие дикорастущего разнотравья опушек и лесополос.
По сравнению с предыдущим годом, снижена продуктивность зеленой массы на полях сельскохозяйственных культур. В начале молочно-восковой спелости вес зеленой массы озимой ржи, без учета изреженыых краевых участков, составлял 532,0 г/кв. м, люцерны — 205,2 г/кв. м. В 1983 году эти показатели для тех же культур были соответственно равны 558,8 и 231,6 г/кв. м.
Среди доминантных видов фитофагов на озимой ржи отмечены жук-кузька — максимально 25 экз./кв. м, клоп черепашка — 8, озимая совка — 157,6 экз./кв. м; на люцерне: люцерновый клоп — 258 экз./кв. м, люцерновая тля —-413, люцерновый усач — 12, люцерновые долгоносики (фитономус, тихиус, ситона, апион) — 19 экз./кв. м. По сравнению с предыдущим годом, общая численность энтомофауны уменьшилась, но среди фитофагов увеличилась доля хлебных жуков и растительноядных клопов из семейства щитников и слепняков. В период цветения озимой ржи численность хлебных жуков составляла но зонам соответственно 10, 15 и 13, по краям поля — 25, в необлесенном поле поймы реки Чир — 1 экз. на 10 кв. м посевов. В период молочно-восковой спелости численность кузьки составляла по зонам 6,0, 5,3 и 1,0, а черепашки 7,0, 7,3 и 6,3 экз. на 10 кв. м. В связи с этим потери урожая от всего комплекса вредителей на озимой ржи составили по зонам 0,63, 0,78 и 1,16 ц/га, или 10,2, 14,2 и 18,2 %.
На озимой ржи в пойме реки Чир при общей численности 121 экз. насекомых на единицу учета фитофаги составили 76,8, хищники — 7,43, опылители — 0,8 %.
На люцерне наблюдалось наибольшее количество насекомых. Абсолютный максимум обилия составил 658 экз. насекомых за единицу учета в середине поля. Доля фитофагов в этих сборах достигала 85,0—97,3 %, а энтомофагов — 8,39— 12,36 %, причем численность и биомасса хищных видов значительно, иногда в 39 раз, превышала эти показатели по паразитическим видам.
