Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Философия права в свете рефлексивной философской традиции 15
1. Проблема определения предмета философии права 15
2. Типы философского дискурса в правовой науке как проекции философской предметности в самосознании правовой культуры 31
3. Взаимовлияние философии и права в процессе их становления. Мифология и правовой рационализм 40
Глава 2. Классическая философия права 52
1. Философия права И. Канта. Рефлексия свободного сознания 52
Спекулятивно-метафизические основания философии права 52
Классическое определение права (Платон—Кант). Мораль и право 58
Правовой идеал. Гражданское правовое общество 64
2. И. Г. Фихте. Право как условие самосознания. Права человека 71
3. «Философия права» Гегеля — методологический континуитет 93
Бытие права в понятиях (право и закон, идеал и реальность, воля и разум) 93
Логика развития идеи права. Универсальность гегелевской методологии 102
Глава 3. Философия права и современный правовой менталитет 125
1. Герменевтический подход как развитие рефлексивной традиции в философии права. Основы юридической герменевтики 125
Расширение смыслового поля самосознания правовой культуры 125
Право как текст. Интерпретации правовой реальности 134
Проблема понимания в праве. Культурные коды правосознания 146
Толкование закона в правоприменении и правотворчестве 155
2. Духовная архитектоника права 164
Рациональные и иррациональные основания правовых феноменов 164
Миф и право. Ментальные традиции правосознания 173
Проблемы правового государства (идеал и реальность) 185
Глава 4. Значение рефлексивной философской традиции в анализе интеллектуальных оснований право творчества 193
1. Смысл правотворчества. Определение права, его концепту альные и методологические артикуляции 193
2. Правотворчество как общечеловеческий процесс. Реализация правового идеала в международном гуманитарном праве .224
Заключение 258
Литература 270
- Типы философского дискурса в правовой науке как проекции философской предметности в самосознании правовой культуры
- «Философия права» Гегеля — методологический континуитет
- Духовная архитектоника права
- Правотворчество как общечеловеческий процесс. Реализация правового идеала в международном гуманитарном праве
Введение к работе
Актуальность темы «Философия права (рефлексивная традиция)» заявляет о себе в той мере, в какой современное общество связывает задачи социального прогресса с совершенствованием правовой культуры, с достижением законоустроенности и правовой стабильности в международных отношениях и в национальных правовых системах. Практическая значимость философского анализа правового мышления обнаруживается в пересечении таких существенных факторов современного общественного, развития, как взаимодействие правовых систем мира, их диалог и необходимость взаимопонимания на общих методологических основаниях. Кроме того, современные тенденции формирования единого правового пространства перебиваются разрастанием криминальных структур, возникновением новых типов деликтной антисоциальности, нарушением прав и свобод человека в условиях явного несоответствия прилагаемых усилий по регулированию правовой ситуации — и достигаемых результатов. Если «здание» правовой культуры подвержено столь серьезным деформациям, необходимо исследовать его фундамент.
Право обладает мощным потенциалом воздействия на социальные процессы. От стиля правового мышления, от ценностных и методологических ориентации, доминирующих в современном юридическом мировоззрении, зависит сегодня многое. Именно этим определяется необходимость совершенствования правового мышления, исследования его универсалий и основополагающих принципов — что, собственно, и является предметом философии права, а именно его рефлексивной традиции, объединяющей в себе классическую философию права Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля и юридическую герменевтику. Закономерное возрастание роли правовых факторов в развитии человеческой цивилизации выражается прежде всего в том, что перед современными субъектами права (и в особенности правотворчества) зримо встает проблема взаимопонимания и самопонимания. В связи с этим следует особо подчеркнуть своевременность объединения классической ре-
флексивной и герменевтической интеллектуальных традиций в правовом мышлении. Развиваемая герменевтической философией методология понимания, поскольку она в конечном счете имеет своим идеалом самопонимание, есть не что иное, как развитие рефлексивной философской традиции . Герменевтический подход в философии права может рассматриваться как органичное продолжение классической рефлексивной традиции в правовой науке: если классическая философия права обращается к рефлексии познавательных, дискурсивных способностей правового мышления, то юридическая герменевтика — к исследованию его диалогичной, понимающей способности.
В обосновании актуальности исследования и развития идей рефлексивной традиции философии права необходимо обратить внимание на то обстоятельство, что правовые системы мира находятся на разных ступенях развития, функционируют как в режиме эволюционного развития, на основе веками складывавшихся правовых устоев, так и в условиях смены правовых парадигм, коренной ломки сложившихся традиций, поэтому философский уровень осмысления проблем права имеет в каждой из них свою специфику. Так, если для советского социалистического строя марксистско-ленинская теория государства и права была официально признанной доктриной, то в условиях перестройки и последовавшей за ней смены правовой системы на первый план вышли вопросы, связанные с поиском концептуальных и методологических оснований «нового права», с реализацией принципов правового государства. В частности, Россия, входя в международное правовое сообщество на новых основаниях, должна решать многие проблемы юридической адаптации к общепринятым нормам международного гуманитарного права в кардинально изменившейся политической ситуации. И нельзя сказать, что, ассимилировав международные нормы о правах человека, поставив их на уровень конституционных, РФ тем самым гарантировала себе законодательное благополучие хотя бы в этом секторе . Проблемы, с которыми сталкивается законопримени-
РикерП. Конфликт интерпретаций: Очерки о герменевтике. М., 1995. С. 15—16, 21.
Алексеева Л. Б., Жуков В. М., Лукатук И. И. Международные нормы о правах человека и применение их судами Российской федерации. М., 1996. С. 5
тельная, судебная практика российских юристов в области защиты прав и свобод личности, является отражением не только отечественных сложностей и неурядиц в данной области, но и общей правовой ситуации на мировом уровне, о чем свидетельствует опыт работы Европейской Комиссии и Европейского Суда по правам человека . Более того, правовые процессы в России, при всей их специфике, играют роль своего рода «пробного камня» по отношению к проблеме эффективности норм международного гуманитарного права, поскольку конституционно РФ — правовое государство.
Практический и теоретический аспекты актуальности избранной темы исследования неразрывно взаимосвязаны, поскольку вообще потребность в философском осмыслении права, государства, политики глубоко заложена в культуре как существенный момент ее самосознания, как способ самоопределения человека в координатах созданных им, но рано или поздно выходящих из повиновения социальных стихий, постоянно требующих «вторичного очеловечивания», контроля духа. С особой отчетливостью актуальность философии права проявляется в эпохи крупных социальных преобразований, затрагивающих институты государства и права в той мере, в какой они способны или деформироваться под напором этих трансформаций, или, напротив, способствовать усовершенствованию общества, его стабилизации. В традиционном обществе внутренняя логика права служит его самообоснованием (особенно на уровне законотворчества). Иные модели легитимации складываются в обществе переходного периода, в условиях смены экономических, политических и правовых парадигм. Суверенность права размывается более сильной логикой обстоятельств социального характера. Незыблемыми остаются только фундаментальные, предельно всеобщие принципы права.
Поиск системной целостности права в отсутствие сложившейся, стабильной традиции содержит в себе альтернативу идеологии и методологии. Идеологическая зарегулированность влечет за собой подмену принципа единства права и закона мотивами «социального
Гомиен Д. Путеводитель по Европейской Конвенции о Защите Прав Человека. Совет Европы, 1994
интереса». При этом компетенция правового регулирования становится практически безграничной, а суверенность права нарушается.
Тем не менее правовая культура и в переломных, кризисных ситуациях несет в себе средства защиты от тенденций размывания суверенности и целостности права. Речь идет об интеллектуальной традиции, в которой сохраняются наработанные человечеством универсалии правосознания,— о философии права. Обращение к ней дает возможность избежать идеологических деформаций, связанных с популистским, утилитарно «заземленным» типом правотворчества и правоприменения. Философское осмысление проблем права способствует их разрешению на фундаментальном уровне, формированию высокой правовой культуры. Тем самым философия права выступает как существенный момент развития права в целом, как интеллектуальная составляющая саморазвития правовой системы (будь то национальная или международная системы права).
Рефлексивная традиция в философии права имеет своим предметом исследование интеллектуально-духовных оснований права, на которых строятся все методологии выражения человеческого содержания в предметных формах права. Актуализация этой традиции в науке о государстве и праве, в законотворческом сознании, в правовом мышлении вообще, имеет большое значение для совершенствования правовой культуры, для реализации принципов правового государства в нашем обществе переходного периода, для решения правотворческих проблем в области гуманитарного права.
Степень разработанности проблемы. В научной литературе (ни у нас, ни за рубежом) нет специальных работ, посвященных систематизированному анализу рефлексивной традиции в философии права. Более того, не ставится даже сам вопрос о выделении такой традиции в ряду других направлений в философии и теории права, хотя, по нашему мнению, именно рефлексивная традиция и в историко-философском, и в методологическом аспектах может рассматриваться как смысловое и методологическое ядро предмета философии права.
Но данное исследование вообще стало возможным благодаря тому, что в отечественной историко-философской и правоведческой науке
никогда не ослабевал интерес к истории правовой мысли, к работам Канта и Гегеля по философии права. В дореволюционной России основательное изучение их трудов входило в обязательную программу юридического образования. В. С. Соловьев, П. И. Новгородцев, П. Г. Редкий, Б.Н.Чичерин, Б. А.Кистяковский и многие другие философы и правоведы анализировали и творчески развивали идеи классической философии права. Основное внимание уделялось проблемам естественного права, правового государства и особенностям российского правового сознания. (Систематизированный историко-философский анализ философии права в России дан в книге Э.В.Кузнецова.«Философия права в России»). В советский и последовавшие за ним периоды отечественной истории большой вклад в исследование классической философии права внесли философы и ученые-правоведы, занимающиеся историей правовых и политических учений, теорией права. Всесторонний анализ учений Гегеля о праве и государстве был дан в работах В. Ф. Асмуса, Б. Быхов-ского, А.Богомолова, А.Гулыги, А.Т.Дворцова, А.М.Деборина, М.А.Дын-ника, Б.С.Маньковского, М.Ф.Овсянникова, Т.И.Ойзермана, А.А.Пионт-ковского и др. В работах В. С. Нерсесянца представлена в высшей степени аутентичная логическая реконструкция гегелевской философии права, дающая ключ к этой сложной философско-правовой концепции. Кантовское наследие в ракурсе истории политической и правовой мысли полно и всесторонне исследовали Ю. Я. Баскин, П. Н. Галанза, Л. С. Мамут, А.А.Пионтковский, Д.И.Фельдман. В.Ф.Асмус, И.С.Андреева, А.М.Де-борин, И. С. Нарский дали историко-философское освещение правовых построений Канта. Глубокий философский анализ учения Канта о праве дан в работе Э. Ю. Соловьева «И. Кант: взаимодополнительность морали и права». Детальное, построенное на смысловых нюансах исследование философии права Фихте представлено в работе П. П. Гайденко «Парадоксы свободы в учении Фихте». Творчество Фихте и его значение для современности всесторонне исследует А.В.Лукьянов. Государственно-правовые воззрения Фихте в контексте истории правовых учений рассматривает Л. С. Мамут. Под углом зрения субъект-объектной проблемы К. Н. Любутин анализирует философские основания правовых учений классиков немецкой философии XIX века.
В последнее время резко возрос интерес к теме «Философия права». В 1995, 1996 годах почти одновременно были опубликованы: «Философия права (материалы лекций)» Ю.Г.Ершова, «Философия государства и права» Э. А. Позднякова, «Философия права (от метафизики к герменевтике)» И. П. Малиновой1, «Очерки философии права» Ю. Я. Бас-кина. Ю.Г.Ершов разрабатывает социально-философское направление исследований права и государства. В работе Ю. Я. Баскина дается общая панорама философско-правовой проблематики. Э. А. Поздняков в своем исследовании затрагивает широкий круг теоретико-философских проблем государства и права, но в книге отсутствует сколь-нибудь четкое выделение собственно философской предметности в науке о праве. В рубрике философии права особо следует отметить опубликованные гораздо раньше работы Д. А. Керимова и Л. С. Явича2.
Большой вклад в разработку философских проблем права внесли ученые-правоведы: С.С.Алексеев, А.М.Васильев, И. Грязин, Д.А.Керимов, В. Н. Кудрявцев, В. С. Нерсесянц, В. Д. Перевалов, М. С. Строгович, В.А.Туманов, А. Ф. Черданцев, Л. С. Явич и др. С.С.Алексееву принадлежат фундаментальные исследования гносеологических и аксиологических аспектов теории права, философских проблем правосознания, правового государства, естественного права, идей правового гуманизма. Д.А.Керимов заложил традицию категориальной систематизации наиболее общих проблем права. Л. С. Явич глубоко и всесторонне исследует социально-философские проблемы юридической науки, социокультурные феномены в праве. И. Грязин создал целостную концепцию текста права, исследовал гносеологические аспекты восприятия права в логико-лингвистическом ключе, внес существенный вклад в разработку герменевтического подхода в теории и философии права. А. Ф. Черданцев активно работает в области изучения логико-языковых,
Рецензия на эту монографию, в которой нашли свое отражение материалы данной диссертации:Леуцшн В. И., Шабуров А. С. И. П. Малинова. Философия права (от метафизики к герменевтике) // Российский юридический журнал. 1996. № 4.
Керимов Д. А. Философские проблемы права. М., 1972; Керимов Д. А. Основы философии права. М., 1992; Явич Л. С. Сущность права. (Социально-философское понимание генезиса, развития и функционирования юридической формы общественных отношений). Л., 1985.
семантических аспектов права. В. Д. Перевалов исследует теоретико-философские проблемы гражданского общества и правового государства, прав человека, современного мирового правопорядка. В. А. Туманову принадлежит особая заслуга в методологическом анализе западных теоретико-философских концепций права. На высоком философском уровне В. С. Нерсесянц исследовал проблемы становления западной правовой мысли, мифологических истоков права, а также прогресса в праве. М. С. Строговичу принадлежат фундаментальные разработки логико-философских проблем права. В. Н. Кудрявцев и В. П. Казимирчук системно исследуют вопросы социологии права, социального познания в области права.
В отечественной науке о праве всесторонне исследуется вопрос о соотношении предмета теории права и философии права (С.С.Алексеев, Ю.Я. Баскин, Ю. Г.Ершов, И. Грязин, В.В.Лазарев, Е.И.Темнов). Предлагаемый в диссертации подход к этой проблеме во многом созвучен существующим точкам зрения, но данная тема находится еще в процессе становления, поэтому мы попытались найти в ней новые аспекты.
Цель и задачи исследования. Цель работы — исследовать истоки, развитие предметности, мировоззренческий смысл и методологическое значение рефлексивной традиции в философии права для современной правовой науки, правотворчества и правовой культуры в целом.
Для реализации этой цели поставлены следующие исследовательские задачи.
Четко определить предмет философии права, его структуру, смысловое и методологическое ядро.
Проследить развитие философской предметности в науке о праве: от метафизического исследования познавательных, дискурсивных способностей правового мышления — до герменевтического подхода к анализу его диалогичных способностей понимания, интерпретации, толкования.
Построить типологию правовых теорий высокой степени общности.
Обозначить место рефлексивной традиции философии права во всем многообразии типов философского дискурса в науке о государстве и праве.
Дать систематизированный анализ классической философии права В ее концептуальном единстве.
Обосновать преемственную связь с рефлексивной традицией и дать системное изложение основных идей и проблем юридической герменевтики.
На этих основаниях разработать методологию теоретического исследования правового менталитета, рациональных и иррациональных оснований правосознания.
Исследовать процессы смыслообразования в праве на основе теории культурных кодов правосознания.
Показать значение рефлексивной философской традиции в анализе интеллектуальных оснований правотворчества.
Проанализировать актуальные проблемы правового государства с точки зрения философии права, его рефлексивной традиции.
Исследовать понятие и феномен правотворчества в его человеческом, социокультурном смысле.
Рассмотреть современное правотворчество под углом зрения реализации правового идеала в международном гуманитарном праве.
Соотнести представление о правотворчестве как общечеловеческом процессе с проблемой прав и свобод человека — в свете рефлексивной традиции философии права.
Методологическая основа и источниковая база работы.
В проводимом исследовании мы опираемся на немецкую классическую традицию, которая была заложена Кантом, получила многогранное развитие в работах Фихте, Шеллинга, Гегеля, Маркса и нашла свое отражение в системе методологических универсалей науки XX века.
Принцип единства исторического и логического заложен в самом предмете настоящего исследования, поскольку в классической философии права логика развития права (в том числе и его теорий) предстает как метод мышления о государстве и праве. Логика развития идеи права содержит в снятом виде все процессы смыслообразования в области права — как в филогенезе, так и в онтогенезе правосознания, правового мышления.
Базисным для данного исследования является также принцип движения от абстрактного к конкретному. Специально этот принцип был исследован Марксом на основе анализа гегелевской «Науки логики». Для нас чрезвычайно важна мысль о том, что универсальный цикл развития научного знания сочетает в себе переход от конкретного к абстрактному и от абстрактного к конкретному. Исследователь, пытающийся создать общую теорию объекта путем «синтеза его конкретных определений», всегда идет по следам предшественников, уже проделавших путь, связанный с получением нового знания. Поэтому не только современное состояние (или история) объекта, но и развитие соответствующего научного направления служит для него исходным материалом. Проведенный в работе анализ истоков и становления рефлексивной традиции философии права нацелен на выявление ее методологического значения для современной правовой науки. Метод мышления о государстве и праве, выработанный в рамках этого направления философской разработки идеи права (от метафизики к герменевтике), представлен в его целостности и реализован на конкретном правовом материале.
Источниковую базу исследования составляют тексты Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля, представителей герменевтической философии, социологии знания, философии и социологии права XX века (X.-Г.Гадамера, П. Рикера, П. Бергера, Т. Лукмана, К. Манхейма, М. Вебера, Ж. Карбонье и др.), а также русских философов права (В. С. Соловьева, И. А. Ильина, П. И. Новго-родцева, Б. А. Кистяковского, Л. И. Петражицкого и др.). Большое внимание уделяется работам отечественных философов и ученых-правоведов XX века. Кроме того, в связи с намеченными задачами исследования, источниковой базой послужили документы международного гуманитарного права.
Научная новизна исследования. Научная новизна определяется самой темой исследования, постановкой его цели, задач, проблем.
Теоретические результаты таковы.
Определен предмет философии права, его структура, смысловое и методологическое ядро.
Выяснены исторические истоки взаимовлияния философии и права в процессе их становления и развития.
Построена типология правовых теорий высокой степени общности, обозначено место философии права в их ряду.
Исследованы связи преемственности между классической философией права и другими философско-правовыми концепциями. Выделена магистральная линия развития рефлексивной традиции философии права: от метафизики к герменевтике.
Обоснована интегративная роль рефлексивной философской традиции в синтезе методологий, определено ее место в ряду других типов философского дискурса в правовой науке и в правотворческом мышлении.
Дан систематизированный анализ творчества Канта, Фихте, Гегеля в области философии права, показано современное значение их идей.
Показаны возможности и перспективы герменевтического подхода в философии права для исследования проблем понимания, интерпретации и толкования в праве, а также для изучения широкого круга правовых феноменов, в том числе рациональных и иррациональных оснований правосознания и правотворчества.
Разработаны методологические принципы исследования ментальных процессов в сфере права.
Показано значение рефлексивной философской традиции в анализе интеллектуальных оснований правотворчества.
Разработана концепция правотворчески значимого определения права.
Философски исследован человеческий, социокультурный смысл правотворчества, и с этих позиций дано его определение.
В свете рефлексивной традиции философии права показан общечеловеческий характер правотворчества. Современные правотворческие процессы проанализированы с точки зрения реализации правового идеала в международном гуманитарном праве.
Рассмотрены философские проблемы прав человека, естественного права. Обоснована концепция индивидуально-обязывающей модальности в нормах гуманитарного права.
Философски исследована универсальная формула правового идеала «освобождение через подчинение закону», показано ее значение и способы реализации с точки зрения проблем правового государства.
На основании рефлексивной традиции в философии права рассмотрены перспективы формирования образа человека в правовой картине мира.
Содержательная конкретизация научной новизны проведенного исследования содержится в положениях, выносимых на защиту.
Общая логика исследования построена на принципе движения от абстрактного к конкретному (в сочетании с принципом единства исторического и логического).
В первой главе от анализа предмета, структуры и методологических функций философии права мы переходим к рассмотрению той роли, которую играют различные типы правовых теорий и философского дискурса в правотворчестве. В последнем параграфе главы исследуются конкретно-исторические истоки формирования философской предметности в правовом мышлении — с точки зрения глубинной взаимосвязи философии и права в их генезисе.
Во второй главе, давая теоретическую реконструкцию построений Канта, Фихте, Гегеля в области философии права, мы в каждом параграфе выделяем смысловую перспективу этих концепций для современного правосознания и правотворчества. (Шеллинг не создал единого философского учения о государстве и праве, но его идеи не утратили ценности и по сей день. Они воспроизводятся в других главах, непосредственно вписываясь в современную философско-право-вую тематику).
В третьей главе от систематизированного анализа проблем юридической герменевтики (в контексте рефлексивной традиции философии права), от теоретической разработки соответствующего понятийного аппарата и методологии исследования феноменов правосознания (правового менталитета, культурных кодов правосознания) мы переходим к исследованию таких правовых реалий, как ментальные традиции современного правосознания, рациональные и иррациональные основания правовой действительности, актуальные проблемы реализации принципов правового государства.
В четвертой главе от общетеоретического, основанного на рефлексивной традиции философии права, анализа правопонимания и смысла правотворчества мы переходим к разработке конкретных правотворческих проблем в области международного гуманитарного права, прав и свобод человека.
В заключении диссертации формулируются положения, содержащие научную новизну и выносимые на защиту, а также намечаются перспективные направления в развитии содержательных и методологических аспектов исследования рефлексивной традиции философии права, определяются возможности практического использования теоретических результатов.
Апробация работы. Основные положения диссертации докладывались на всероссийских и региональных конференциях, на научном семинаре Института философии и права Уральского отделения Академии наук, на семинаре докторантов Института повышения квалификации преподавателей общественных наук при Уральском государственном университете.
В 1995 году была разработана и опубликована в «Российском юридическом журнале» программа учебного курса по философии права для высших учебных заведений (32 часа). На основе этой программы были прочитаны: спецкурс для студентов четвертого курса Уральской государственной юридической академии, курсы лекций для студентов старших курсов ряда других высших учебных заведений. В течение двух лет были разработаны и прочитаны спецкурсы для слушателей Факультета повышения квалификации преподавателей при Уральской государственной юридической академии, для слушателей Регионального центра по переподготовке прокурорских работников при прокуратуре Свердловской области.
Структура и объем работы. Диссертационное исследование состоит из введения, четырех глав, заключения и списка литературы. Первая и вторая главы включают в себя по три параграфа, третья и четвертая — по два параграфа. Ряд параграфов имеют внутреннее подразделение. Объем текста — 298 страниц, список литературы — 594 наименования.
Типы философского дискурса в правовой науке как проекции философской предметности в самосознании правовой культуры
Переходя ко второму аспекту определения предмета философии права, необходимо детализировать суть проблемы. Дело в том, что если рассматривать философию права как распространение философии на область права (а такой подход весьма популярен и во многом очевиден, если не касаться тонкостей), то неизбежно возникает вопрос: «О какой философии конкретно идет речь?» Ведь нет философии вообще. В различных философских школах и направлениях существуют свои определения предмета философии, порою противоположные. Философская предметность имеет широкий диапазон — в этом ее специфика. И хотя в ходе предшествующих рассуждений было предложено принципиальное решение этой проблемы, все-таки остается еще недостаточно выясненным вопрос о том, почему преемственность рефлексивной традиции от метафизики к герменевтике можно считать магистральной в философии права и образующей направление, обладающее по сравнению с другими направлениями большей универсальностью и в силу этого способностью структурировать все многообразие философских дискурсов в правовой науке на некотором едином основании.
При рассмотрении первого аспекта определения предмета философии права мы аргументировали свою точку зрения относительно универсальности и интегрирующей способности рефлексивной традиции в философии права. Однако при этом возникает ряд вопросов.
Обладают ли неокантианское, неогегельянское и марксистское направления в философии права подобными свойствами (ведь сами они находятся в отношении преемственности к общефилософским концептуальным построениям Канта и Гегеля)?
Почему именно герменевтическое (а не феноменологическое или экзистенциалистское) направление может рассматриваться как та линия философской преемственности, по которой данные качества рефлексивной традиции в философии права транслируются, определяя
Предметную целостность последней? (Для ответа на этот вопрос необходимо специально рассмотреть, в чем состоит принципиальное отличие метода феноменологической редукции, с одной стороны, и философской рефлексии в ее кантовском понимании — с другой.) Какую конкретно роль может сыграть герменевтический подход В методологической эволюции теории и философии права?
В философском дискурсе проблемы права формулируются и исследуются на языке философии — не на уровне простого терминологического «переоформления», а на уровне расширения смысловой базы решения этих проблем. Трудно представить себе современную правовую культуру без того богатства идей и концепций, которые явились результатом отражения различных философских направлений в правовой науке. Так, в основе нормативистской концепции права лежит позитивистский дискурс (в его аналитическом варианте), в основе социологической юриспруденции — синтез дискурса «философии жизни» и позитивизма ( в его контовском варианте), в основе психологической теории права — синтез неокантианского и экзистенциалистского дискурсов. Безусловно, это лишь укрупненные характеристики типов философского дискурса, прослеживаемых в различных направлениях правовой науки. Они приведены в качестве примера. В данном случае важно отметить, что в философском дискурсе могут сочетаться различные типы философствования.
Как уже отмечалось, специального обсуждения заслуживает вопрос о том, как соотносятся неокантианские и неогегельянские направления в правовой науке с классической философией права, которая, как известно, была создана Кантом и Гегелем.
Дело в том, что учения Канта и Гегеля послужили основанием для самых различных философских направлений. Например, гегелевский диалектический метод был воспринят марксизмом (и не только им), а кантовские гносеология и этика лежат в основе неокантианских школ (а также практически всех направлений западной философии — так или иначе). И эти формы философской преемственности выражаются именно в том, что они дают начало новым типам философствования.
Поэтому кантовская философия права отличается от различных вариантов неокантианского дискурса в правовой науке. А философский дискурс неогегельянских и марксистских направлений в правовой науке не совпадает с философией права Гегеля.
Так, в марксистской правовой науке в качестве методологической базы выступали материалистическая диалектика и исторический материализм. На этой основе возникло особое направление в исследовании проблем права на языке системы категорий диалектики. В фундаментальных работах С. С. Алексеева, Д. А. Керимова, Л. С. Явича и др., посвященных философским проблемам права, нашла свое выражение материалистическая интерпретация гегелевской диалектики. Это методологически плодотворный подход, обладающий непреходящей научной ценностью. Диалектика явления и сущности, содержания и формы, единичного, особенного и всеобщего, части и целого, необходимости, случайности и свободы, возможности и действительности в праве — вот круг фундаментальных проблем, не подверженных колебаниям идеологической конъюнктуры. Особенностью этого типа философского дискурса является эссенциальный (сущностный) подход. Это направление характеризуется академичным стилем, категориальной системностью, логической строгостью и последовательностью теоретических построений, в которых правовые феномены рассматриваются с точки зрения наиболее общих закономерностей развития и всеобщей взаимосвязи и взаимозависимости явлений.
Диалектико-материалистическая теория отражения обладает большим эвристическим потенциалом, особенно в теории криминалистики, в уголовном праве и уголовном процессе. Диалектико-материалистическая теория объективной истины, в которой истина рассматривается как процесс, методологически аутентична тем проблемам, которые решаются в уголовном процессе. Вообще теория истины в праве, основанная на диалектике абсолютной и относительной истины, обладает всеми признаками классичности.
Стоит заметить, что марксистская традиция в правовой науке не совпадает не только с философией права Гегеля, но и с самим Марксом. Действительно, К. Маркс, как и Г. Гегель, не применял диалектику к праву категориально. А это само по себе представляет область Самостоятельного интереса, который и был реализован в теории права Советского периода. И это не было эпигонством. Более того, возможности данного подхода еще далеко не исчерпаны. Можно с уверенностью сказать, что эссенциальная традиция в правовой науке имеет определенные перспективы дальнейшего развития на этом направлении.
Продолжая разговор о судьбах марксизма в области правовой науки, мы обращаем особое внимание на тот факт, что П. Рикер — Улисс современной герменевтики — считает К. Маркса (вместе с Ницше и Фрейдом) одним из величайших ниспровергателей ложного сознания: «Благодаря Марксу, Ницше и Фрейду мы стали сомневаться»1. «Родство между этими тремя критиками «ложного» сознания поразительно» . «Мы все еще находимся во власти их различия, то есть ограничений, которые наложили на данных трех мыслителей предрассудки их эпохи, и мы являемся жертвой схоластики, которой наделяют их эпигоны»3. «Все трое открыли горизонты для более аутентичного слова, для нового закона истины, пользуясь при этом не только искусством «разрушительной» критики, но и искусством интерпретации»4. «Все трое, отмечали мы, начинают с сомнения, говоря об иллюзии сознания, и прибегают к приему расшифровки; все трое, не будучи ниспровергателями сознания, в конечном итоге стремятся к расширению последнего» .
«Философия права» Гегеля — методологический континуитет
Предметом гегелевской «Философии права» является логика развития идеи права Исследование форм всеобщности государства и права построено на принципе тождества мышления и бытия. В этом принципе нашла свое развитие идея Аристотеля о том, что понятие есть другая форма бытия. Нечто существует не только в своей предметной форме, но и в понятийной, если входит в круг человеческих представлений. И поскольку, как это показал Декарт, логическая причинность совпадает с естественной (causa = racio), постольку исследование логической взаимосвязи понятий, отражающих некоторую область бытия, содержит в себе (воспроизводит) логику развития самой этой области (если, конечно, речь идет не о природных, а о культурных феноменах). Последнее обусловлено прежде всего тем, что понятийная форма бытия социальных явлений представляет собой необходимый момент их развития в реальности.
Закон — одна из понятийных форм бытия реальных правоотношений (в число первых входят также смысловые системы правосознания, категориальные конструкции правовой науки и т.д.), она составляет их необходимый момент и направлена так или иначе на их совершенствование. Идеал закона — тождество с идеей права — есть только определяющий меру его совершенства критерий (тенденция, ориентир законотворческой деятельности). Соотношение права и закона является фундаментальной проблемой теории и философии права.
Эволюция представлений о соотношении права и закона берет свое начало в Древней Греции. Для периода архаики характерно отождествление права и закона. Существующие законоположения рассматривались как прямая проекция установлений Богов, божественных законов миропорядка в жизнь людей. В период классики отношение к закону как абсолюту было расшатано в основном усилиями представителей сократических школ и софистов. Выражаясь современным языком, возникло представление о законе как о функции от права власть имущих.
В Римскую эпоху с созданием систематизированного свода законов и глоссов (комментариев к ним) все большее значение приобретает идея легитимации, сопряженная с внутренней логической связностью системы законов.
В период Средневековья возникла особая правовая культура, в которой право рассматривалось как функция закона. Авторитет закона покоился на сакрализации системы римского частного права. В правотворчестве и правоприменении утверждается метод логического самообоснования. Схоластически изощренный комментарий к статьям римского права становится в традиции глоссаторов и постглоссаторов превалирующим основанием реализации законов. Именно эта комментаторская традиция средневекового права является истоком новоевропейской теоретической правовой культуры. Навык скрупулезного анализа правовых текстов, ориентация на выявление некоторых всеобщих оснований для конкретных правовых явлений, формирование понятийного аппарата, категориальной культуры правового мышления — во всем этом видится прообраз метафизической, а затем и герменевтической традиции в правовой науке Нового и Новейшего времени.
В XVII в. наряду с морализаторской традицией, идеалом которой было создание теории, дающей резюме по всем вопросам, касающимся государства и права, возникает метафизическая традиция, в которой предметом исследования являются формы правового мышления, право как сфера развития самого мышления, как особая область самосознания культуры — в ее предельно общих, категориальных основаниях.
Основы этой метафизической традиции в правовой науке заложил Б. Спиноза, создавший учение о субстанции и модусах и распространивший его на исследование государства и права. И дело не только в философской терминологии — само по себе применение философских терминов к праву новых смыслов не рождает, оно их только поверхностно множит. В учении Спинозы соотношение права и закона переводится в план соотношения субстанции и модуса. Субстанциальный момент права связан с проявлением необходимости, с объективной, надличностной стороной правовой реальности, а модусный — с субъективным, волевым началом. Свобода воли выступает как модус по отношению к субстанциальной необходимости, воплощенной в государстве. Спиноза вывел проблему соотношения права и закона на уровень всеобщего — за пределы правовой эмпирии и аксиоматики обыденного здравого смысла. Голландский философ создал базу для освобождения правовой теории от влияния политических и идеологических поветрий. Резкости, которые позволяли себе мыслители Нового времени по отношению к властям и обществу, сменил холодный, беспристрастный тон метафизически обоснованных выводов относительно подлинной природы человека, права, государства.
Если Гоббс, имевший смелость констатировать в качестве естественного состояния людей «войну всех против всех», рассматривает государство и право как способ примирения людей на основе договора, то Кант уже считает антагонизм вообще источником человеческого прогресса, а одну из основных функций права и гражданского общества видит именно в сохранении этого антагонизма (в разумных пределах). Проблему соотношения закона и права Кант расширяет до взаимодействия правовой теории и практики вообще. В статье «О поговорке...» Кант пишет: «...если в разуме есть нечто такое, что может быть обозначено словами государственное право, и если для людей, свобода каждого из которых находится в антагонизме со свободой другого, это понятие имеет обязательную силу, стало быть объективную (практиче скую) реальность, независимо от блага или зла, которое может из этого возникнуть (знание об этом зиждется только на опыте),— то оно основывается на априорных принципах (ведь что такое право, этому не может научить опыт); и существует теория государственного права, без согласия с которой не имеет значения никакая практика» . Одним из основных условий человеческого прогресса Кант считает создание философской истории, в которой найдет свое теоретическое обобщение все, «чего достигли и чему нанесли ущерб народы и правительства во всемирно-гражданском плане»2. Укоренение этой «философской истории» в политическом и правовом мышлении Кант рассматривает как залог его совершенствования.
Мысль о том, что история есть не только достояние человеческой памяти на события, но и предмет обобщений, которые в свою очередь имеют своим результатом совершенствование мышления в соответствующих областях, получила в «Философии права» системное обоснование. Гегель вслед за Кантом рассматривает «философскую историю» как способ логического опосредования между прошлым, настоящим и будущим — постольку, поскольку разум должен иметь своим предметом не только саму действительность как таковую, но и формы мышления о ней.
Уже в предисловии к «Философии права» Гегель ставит проблему соотношения закона и права: «Существуют законы двоякого рода: законы природы и законы права... Различие между этими двумя типами законов состоит в том, что при изучении правовых законов действует дух рассмотрения и уже само различие законов заставляет обратить внимание на то, что они не абсолютны. Правовые законы — это законы, идущие от людей... Человек не останавливается на налично сущем, а утверждает, что внутри себя обладает масштабом правового: он может подчиниться необходимости и власти внешнего авторитета, но никогда не подчиняется им так, как необходимости природы..., каждый человек
Духовная архитектоника права
Представления о рациональных основаниях права так или иначе связываются с возможностью логического развития некоторой системы исходных посылок. В позитивистской трактовке содержание этих посылок составляют имеющиеся законодательные установления в их целерациональном преломлении; в естественно-правовой — некие общие ценностные принципы; в социологической — интерпретации правовой реальности.
Но дело в том, что позитивистская, естественная и социологическая теории права — это не просто методологические версии правового мышления. В самой жизни права сталкиваются содержательные посылки нормативного, целерационального, ценностного и ситуационного характера. Что лежит в основе этих столкновений и что заполняет зазор между «континентами» целей, ценностей, принципов и средств, избираемых для их реализации в сфере права?
Взаимодействие всех предметных форм права осуществляется в конкретной ментальной среде. Как следует из предшествующего рассмотрения, культурные коды, задающие правила объективации человеческого содержания в предметных формах права, генетически связаны с чувственными основаниями культуры. Правовой дискурс в жизни переплетается с эмоциями, влечениями, страстями и «немотивированными» поступками.
Правовые понятия, официально принятые в системе права, получают богатую смысловую развертку в правовом менталитете. В процессе этого смыслообразования система обезличенных значений «государство», «закон», «суд», «инстанция», «правопорядок» и т.д. наполняется субъективным человеческим содержанием. Можно проследить, как меняется смысл понятий правового характера в зависимости от изменения правового менталитета. Например, совсем недавно в нашем обществе в период господства социалистической идеологии и соответствующего правового менталитета в понятие государства вкладывался субсидиарный, патронажный, распределительный смысл: «государство дало квартиру», «попроси у государства», «государство встало на защиту» и т. д. Сейчас на понятие государства «навешиваются» другие кванторы (здесь — смысловые операторы): «целостность государства», «независимость государства», «правовое государство» и т. д. Интересно, что эти вполне официальные понятия вошли в быт, они переживаются людьми так же, как и конкретные конституционные формулировки новых названий государств. Скажем, очень серьезно воспринимается разница всего лишь в предлоге: «из» Украины или «с» Украины. За этим предлогом стоит правовое осознание государственного статуса Украины и, следовательно, целая гамма патриотических чувств. Та же ситуация с названиями бывших республик СССР: «Беларусь» или «Белоруссия» и т. д. Группа приведенных примеров иллюстрирует изменения ценностных ориентации и типа гражданского дискурса в правовом менталитете.
Изменения индивидуальных интенций в правовой сфере могут быть проиллюстрированы и на следующих примерах. «Раньше» (совсем недавно) у граждан преобладали настроения, связанные с поиском защиты в органах правосудия и правопорядка в сочетании с потенциальной готовностью «нести ответственность». Сейчас возросла «претензионная» мотивация «вчинить иск», зато снизилась установка на уважение к закону и повысилась настроенность на внеправовые способы защиты своих прав. Изменения в правовом менталитете выражаются в смысловых аберрациях связанных с законом и правом представлений. Нарушение закона как таковое в обыденном правосознании в силу правового нигилизма и законодательного релятивизма уже не рассматривается как преступление. Преступной считается только откровенная уголовщина: ограбление, убийство, изнасилование, разбой. Остальные группы преступлений в нашем правовом менталитете уже как бы и не преступления: финансовые, должностные, хозяйственные преступления, проституция, наркомания, попрание общественной морали — все это микшируется, исчезает негативная эмоциональная окраска в отношении к данным явлениям. Значение «выпадает» за пределы смысла: формально все эти виды деятельности еще считаются преступлениями, а смысл конкретных поступков, их оценка с точки зрения обыденного правосознания — иные.
Правовой менталитет как бы «кодирует» содержащуюся в правовых понятиях информацию, трансформирует ее таким образом, что традиционно входящие в класс, обозначаемый этим понятием, явления устраняются из него на смысловом уровне, продолжая тем не менее формально в нем состоять. Возникает смысловая двойственность. Так рождаются мифы с их «агрессивной двусмысленностью» (выражение Л. Строса): бандит — уже не бандит, а «мафиози»; проститутка — «жрица любви»; сутенер и его штат — организация по оказанию психологической помощи; наркомания — реализация «естественного» права человека на саморазрушение; порнография — свободное самовыражение в искусстве и т. д. В правовом менталитете понятия правового характера проходят «двойную обработку»: сначала, на нижних уровнях, происходит сакрализация (или десакрализация) соответствующих феноменов, а затем, на уровне правосознания, осуществляется обращение, аберрация смыслов.
Новый смысл можно сконструировать искусственно. Более того, его можно привить к живой ткани правосознания1. И это обстоятельство, пока интуитивно, учитывается в законотворчестве — постольку, поскольку закон обладает формирующим потенциалом по отношению к правосознанию. Возможности активного смыслообразования в законотворческой сфере должны стать предметом специального исследования в правовой науке. Когда речь идет об активном смыслообразовании в правотворчестве, то подразумеваются не имитация смыслообразования и не попытки на этой основе манипулировать правосознанием. В данном случае имеются в виду творческие, духовные задачи, соответствующие самой идее правотворчества. Законодатель в силу специфики его деятельности способен формировать не только «правовое поле», но и его смысловые векторы, способствуя утверждению в правосознании гуманистических принципов, идеалов правового общества. Это никоим образом не исключает философски, методологически отреф-Аектированного осмысления проблем активного смыслообразования, поскольку речь идет о том, что владение философским дискурсом сообщает самой способности законодательного суждения новое качество: смыслы органично родятся на духовных и интеллектуальных рснованиях более высокого порядка. Одно дело, когда знание ментальных закономерностей общественной психологии внешним образом Обслуживает лоббирование, а другое — когда это знание формирует стиль мышления законодателя, является органичной составляющей его профессиональной культуры. Философия права, обращаясь к философским направлениям, исследующим ментальные процессы, расширяет проблемное поле правовой науки. Так, уже давно назрела настоятельная потребность в исследовании не только рациональных, но и иррациональных оснований современной правовой культуры. Для этого есть все предпосылки в теории и философии права.
Правотворчество как общечеловеческий процесс. Реализация правового идеала в международном гуманитарном праве
Объединительные процессы в истории человечества, взаимодействие правовых культур, диалогичные отношения в юридической науке различных стран, создание системы международного права — все это проявления общечеловеческого характера правотворчества. В духовных перспективах, на которые оно ориентировано и в международных, и в национальных масштабах, всегда присутствует идея синтеза исторического опыта народов в их движении к правовым идеалам.
Мысль о том, что деятельное постижение принципов правового и государственного совершенства неразрывно связано с объединением человечества, с возникновением системы международного права, была теоретически обоснована в классической рефлексивной традиции философии права на рубеже XVIII—XIX вв. Наиболее развернутые концепции мы находим у Канта и Гегеля1. Фихте и Шеллинг детально разрабатывали отдельные аспекты темы.
В немецкой классической философии перспектива всеобщего единения человечества так или иначе связана с мыслью о том, что заложенный в человеке «замысел природы» может быть целостно воплощен только в роде. Но пути, модели такого объединения народов строятся философами на разных основаниях. Если Кант исходил из того, что народы придут к согласию через войны, устав от распрей и жертв, то-Фихте считал, что культурное взаимодействие и просвещение объединят страны: «Назначение человеческого рода — объединиться в одно тело, известное себе во всех своих частях и одинаково построенное... С начала истории и до наших дней немногие светлые очаги культуры распространялись из своих центров и захватывали одного за другим отдельных людей и целые народы, и это дальнейшее распространение образования продолжается на наших глазах. Это первая цель человечества на его бесконечном пути... Когда же эта цель будет достигнута, когда все полезное, найденное на одном конце земного шара, тотчас же сделается всем известным,— тогда поднимется человечество общими силами и одним шагом, без остановки и отступлений, на такую высоту образования, о которой мы еще не можем составить себе понятия»1. «Раз уж возникло несколько действительно свободных государств, царство культуры и свободы постепенно и неизбежно охватит весь земной шар»2. Духовную основу для всечеловеческого единения народов в лоне права Фихте видит в христианстве .
Конструкция Шеллинга гораздо сложнее. В ней «трансцендентальная необходимость истории» исследуется во взаимосвязи с бессознательным. По мысли Шеллинга, последнее изначально содержит в себе первое (трансцендентальную необходимость природы) и проявляется в двух формах: непосредственно, в виде неосознанных побуждений воли, и опосредованно, через соотношение свободы и необходимости (гегелевская «хитрость мирового духа» очень схожа с картиной, нарисованной Шеллингом). «История не протекает ни с абсолютной закономерностью, ни с абсолютной свободой, но есть лишь там, где с бесконечными отклонениями реализуется единый идеал, причем так, что с ним совпадают если не отдельные черты, то весь образ в целом»4. Шеллинг гениально развивает идеи Спинозы: «Свобода должна быть необходимостью, необходимость — свободой. Но необходимость в противоположность свободе. есть не что иное, как бессознательное. То, что во мне бессознательно, то непроизвольно, а то, что сознательно, вызвано во мне моим волением, следовательно, утверждение "в свободе должна быть необходимость" означает то же, что и утверждение "посредством самой свободы, когда я считаю, что действую свободно ... без моего участия возникает нечто, мною не предполагаемое"... Это и есть то отношение, в силу которого люди, действуя свободно, должны помимо своей воли становиться причиной чего-то, к чему они никогда не стремились, или, наоборот, в силу которого совершенно не удается и позорно проваливается то, к чему они в своей свободной деятельности стремились, напрягая все свои силы»1.
Из соотношения трансцендентальной необходимости и бессознательного Шеллинг выводит закономерность возникновения права: «Для самой свободы необходима предпосылка, что человек, будучи в своем действовании свободен, в конечном результате своих действий зависит от необходимости, которая стоит над ним и сама направляет игру его свободы... Посредством моего свободного действования для меня должно возникнуть также нечто объективное, вторая природа, правовое устройство» . Далее Шеллинг логически выводит закономерность объединения всех государств в лоне «всеобщего правового государства», исходя из соотношения необходимости, случайности и свободы. Необходимость возникновения «государства государств», построенного на федеративных началах, Шеллинг обосновывает дедуктивно. По его мысли, локальное, ограниченное случайными особенностями одного, пусть даже достаточно совершенного, государства правовое устройство безусловно не может гарантировать свободы на необходимых основаниях: «То, что служит защите и обеспечению права, не должно зависеть от случая... Следовательно, представить себе гарантированное существование даже отдельного государственного устройства, пусть даже совершенного по своей идее, невозможно без организации, стоящей над отдельными государствами, без федерации всех государств, гарантирующих друг другу нерушимость их строя; однако подобная взаимная гарантия в свою очередь невозможна, прежде чем, во-первых не будут повсеместно распространены принципы подлинного правового устройства ... и прежде чем, во-вторых, все эти государства не подчинятся общему закону... Тем самым отдельные государства будут входить в государство государств, и для устранения столкновений между народами будет действовать общий ареопаг народов, состоящий из представителей всех культурных наций...»1. Шеллинг, как и Кант, считает развитие национальных правовых систем во всеобщее правовое образование сильным условием общечеловеческого прогресса2.
Кант видел действующими параллельно сразу несколько исторически развивающихся факторов, обусловливающих движение человечества ко всеобщему всемирно-гражданскому состоянию. 1. Имманентный, заложенный в природе человека и общества фактор, который Кант называл «замыслом природы». Высшая целесообразность человеческой истории состоит в том, «чтобы через разногласие между людьми осуществить даже против их воли согласие между ними» . 2. Философское осмысление принципов построения всеобщей все мирной истории: «Философская попытка разработать всеобщую всемир ную историю согласно плану природы, направленному на совершенное гражданское объединение человеческого рода, должна рассматриваться как возможная и даже как содействующая этому замыслу природы»4. Мыслитель был глубоко уверен в практической значимости теоретиче ского постижения действительного замысла природы в отношении исторических перспектив объединения рода человеческого в лоне международного права: «Я же со своей стороны имею доверие к те ории, которая исходит из правового принципа, указывающего, каково должно быть отношение между людьми и государствами, и которая рекомендует земным богам максиму во всех своих спорах действовать так, чтобы их поступки приводили к подобному всеобщему государст ву народов, и, значит, считать, что оно возможно и что оно может существовать»5. 3. Взаимодействие в лоне права политики (т. е. «практического правоведения») и морали (т. е. «теоретического правоведения»): «Истинная политика, следовательно, не может сделать шага, заранее не воздав должного морали... Право человека должно считаться священным, каких бы жертв ни стоило это господствующей власти. Здесь нет середины и нельзя измышлять среднее прагматически обусловленного права (нечто среднее между правом и пользой); всей политике следует преклонить колени перед правом...»1. 4.
