Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретико-методологические аспекты проблемы 18
1.1. Фольклор как объект этнографического изучения 18
1.2. Сюжет и мотив 30
1.3. Вариативность и контаминация 50
1.4. Классификации 59
1.4.1. Логические правила составления классификаций 59
1.4.2. История создания указателей фольклорных сюжетов 63
1.5. Краткие выводы 74
Глава 2. Сюжетный состав прозаического фольклора хантов 77
2.1. Критический анализ основных принципов фольклорных классификаций, созданных предшественниками 77
2.2. Авторская методика и принципы составления классификации 82
2.3. Классификация сюжетов хантыйских мифов, преданий, сказок 90
2.4. Краткие выводы 171
Глава 3. Сравнительный анализ хантыйских сюжетов на межэтническом уровне 174
3.1. Селькупы и кеты 175
3.2. Ненцы 189
3.3. Другие народы 196
3.4. Краткие выводы 202
Заключение 204
Источники и литература 209
Приложение
- Фольклор как объект этнографического изучения
- Сюжет и мотив
- Критический анализ основных принципов фольклорных классификаций, созданных предшественниками
- Селькупы и кеты
Введение к работе
Актуальность темы и направленность исследования.
Фольклор привлекает внимание представителей разных наук -этнографии, филологии, культурологии. Как отмечает К.В. Чистов, русская этнография вправе гордиться тем, что фольклорные исследования и фольклорные проблемы всегда занимали видное место в системе этнографических знаний (1970, с. 6). Постоянный, устойчивый интерес русских этнографов к фольклору питался прочным убеждением в том, что мир народной жизни без него не может быть ни описан, ни понят. Нашим отечественным этнографам принадлежит заслуга открытия и введения в науку замечательных памятников народной словесности, при этом они одновременно выявляли связь их с историей и жизнедеятельностью, с мировосприятием этноса, т. е. обнаруживали включенность фольклора в генеральную систему этноса (Путилов Б.Н., 2003, с. 12).
Поэтому вполне закономерно определение одного из направлений этнографии как «этнофольклористики». К этому направлению и относится предлагаемая диссертация, так как в ней исследуются сюжеты и мотивы, отражающие разные стороны материальной и духовной культуры этноса. Именно сюжеты несут в себе наиболее емкую этнографическую характеристику фольклорного текста и потому органично входят в сферу интересов этнографической науки.
В угроведении имеются прекрасные образцы этнографических исследований, построенных на фольклорных источниках. Это том Б. Мункачи, посвященный мировоззрению обских угров (Munkacsi В., 1910— 1921); трехтомный труд К.Ф. Карьялайнена «Религия югорских народов» (Karjalainen K.F., 1921; 1922; 1927); статьи С.К. Патканова о древних остяцких богатырях (Патканов С.К., 1891а; 18916); исследования В.Н. Чернецова (1939: 1959) и З.П. Соколовой (1971; 1983) по верованиям и
4 социальной организации обских угров; работы по мировоззрению хантов В.М. Кулемзина (1984) и Тимофея Молданова (1999); анализ фольклорных сюжетов, связанных с этикой (см.: Лапина М.А. 1998), орнаментом и сновидениями (см.: Молданова Т.А., 1999; 2001); и многие другие.
Международной наукой к настоящему времени накоплен поистине необъятный фольклорный материал. Это неизбежно привело к проблеме учета и систематизации этого материала. И чем ближе к нашему времени, тем она становилась актуальнее, поскольку, с одной стороны, непрерывно расширялась сфера собирания фольклора, с другой - возрастало значение сравнительного метода его изучения. Учет фольклорных записей как в границах одной страны, так и в международном масштабе, их классификация и каталогизация стали задачами первостепенного значения.
К сожалению, до настоящего времени не существует указателя сюжетов в фольклоре коренных народов Севера; единственным примером являются работы Е.Т. Пушкаревой по ненецкому фольклору (1983; 2003).
Исследование прозаического фольклора как системы остается до настоящего времени наименее разработанной частью финно-угроведения. Для его системного исследования в первую очередь необходимо переосмысление имеющегося теоретического багажа с целью выработки адекватных подходов и методов. Эти задачи, несомненно, важны и в отношении фольклора обских угров - хантов и манси. У этих народов собран огромный фольклорный материал, большая часть которого опубликована. Однако попытки классификации производились только в отношении его жанрового состава. В свете указанных приоритетов предлагаемое исследование представляется особенно актуальным.
Отметим еще один аспект диссертационной темы, существенный для настоящего времени. В последние два десятилетия собиранием и изучением хантыйского фольклора стали активно заниматься сами носители языка и культуры - научные сотрудники фольклорных центров,
5 созданных в Ханты-Мансийском автономном округе в 1990-х гг. Для развития этих научных центров важны теоретические разработки по системному анализу фольклора и его связи с этнографией.
Изученность темы.
Рассмотрим вкратце историю изучения поставленной нами проблемы. Более подробный анализ относящихся к теме работ дается в первой главе при изложении теоретической основы диссертации.
Попытки разработать общие принципы классификации сюжетов сказок предпринимались уже со второй половины XIX в.
При некоторых различиях в методике классификации материалов, в количестве рубрик и их названиях эти работы объединяет стремление свести все разнообразие сюжетов к ряду более общих и численно ограниченных групп. Система Гана, например, предусматривает 40 таких групп, или, по его терминологии, формул (Hahn van I. G., 1864.). Однако ни Гану, ни другим ученым того времени не удалось достичь сколько-нибудь удовлетворительных результатов.
Первые удачные попытки классификации и каталогизации были предприняты учеными финской школы фольклористов. В 1907 г. К. Крон предпринял попытку систематизировать фольклорный материал по этнографическому принципу. В результате этого эксперимента выделилось четырнадцать групп с подгруппами, внутри которых разместились сюжетные типы в соответствии со своим номером (см.: Говенько Т.В., 2004, с. 123).
В 1910 г. появился «Указатель сказочных типов» А.А. Аарне. В основу своей систематики Аарне положил сказки европейских народов, которые он разделил на три группы с подгруппами. Внутри этих групп сказки объединяются в гнезда по тематическому признаку (Аагпе А., 1910).
Несколько иной тип указателя создал в России A.M. Смирнов. Его неполный «Систематический указатель тем и вариантов русских народных сказок», охватывает преимущественно сказки о животных (Смирнов А. М., 1911; 1912; 1914). Чрезвычайно сложный по своей схеме, он зарекомендовал себя как «малопригодный для быстрой ориентировки» (Соколов Ю.М., 1941, с. 302).
В 1928 г. в серии Folklore Fellows Communications (FFC) был напечатан многонациональный сводный указатель S. Томпсона, выполненный на основе системы Аарне, но с более широким привлечением сказочных источников по различным народам (Thompson S., 1928). В 1961, 1964, 1973 гг. он был переиздан с дополнениями и уточнениями. В мировую фольклористику он вошел как указатель Аарне -Томпсона, и именно на нем до конца XX в. основывались вновь публикуемые указатели. В 1929 г. Н.П. Андреев издал перевод Указателя Аарне на русский язык с приспособлением его к русским материалам (Андреев Н.П., 1929). Типовой указатель Андреева охватывал сюжеты русских сказок по основным фольклорным сборникам. К началу 1940-х гг. этот автор подготовил также указатель сказочных сюжетов украинской сказки, который так и не был опубликован. Рукопись этой работы хранится в архиве Тбилисского Государственного литературного Музея им. Г. Лионидзе (Андреев Н.П., б/г).
Большое внимание классификации сюжетов и героев уделял В.Я. Пропп. В 1928 г. он в своей работе "Морфология сказки" предпринимает межсюжетное сравнения волшебных сказок, выделенных в указателе Аарне - Томпсона (№ 300-749) по функциям действующих лиц (Пропп В.Я., 1928). В другой работе Проппа "Исторические корни волшебной сказки" (1946) упор был сделан на анализ главнейших сказочных образов и мотивов. Все сказки он разделил на 8 основных подразделов. Диахроническая интерпретация единого сказочного сюжета,
7 произведенная в "Исторических корнях волшебной сказки", привела к некоторой перестановке акцентов: главное внимание исследователя оказалось направленным на анализ того, как наследие мифа переосмысляется сказкой, как исконно мифологические персонажи трансформируются в персонажи сказочные. В 1957 г. вышел Указатель сюжетов В.Я. Проппа. В нем сюжеты афанасьевских сказок сопоставлены со всеми изданиями сказочных текстов первой половины XX в. (Пропп В.Я., 1957).
В конце 1940-х гг. вышло две части Указателя польского литературоведа и фольклориста Ю. Кшижановского: «Сказки о животных» и «Волшебные сказки». Придерживаясь в целом системы Аарне -Томпсона и вовлекая тем самым обширный польский материал в международный научный обиход, Ю. Кшижановский дополнил ее новыми сюжетами, обнаруженными в польском сказочном репертуаре, уточнил место отдельных сюжетов в общей системе каталога, внес коррективы в изложение сюжетных схем, сообразуясь с национальной спецификой материала.
В 1960 г. А.Х. Бязыров опубликовал свой первый «Опыт классификации осетинских народных сказок по системе Аарне -Андреева». В 1972 г. вышел его «Указатель циклов и сюжетов осетинских нартских сказаний и песен».
Во второй половине XX в. была создана новая методика составления классификации фольклорных сюжетов, отличающаяся от доминирующей прежде методики Аарне - Томпсона.
В 1959 г. в Копенгагене состоялся Международный Конгресс фольклористики, где Международной комиссией были разработаны принципы классификации произведений прозаического фольклора. В 1960 г. эти принципы были опубликованы (Fabula, 1960, s. 299). Они заключаются в следующем: прозаические тексты подразделяются на
8 этиологические сказания (группируются по объектам, происхождение которых они объясняют), мифологические сказания (классифицируются по изображаемым или упоминаемым в них мифологическим существам), предания (по природным или историческим памятникам, с которыми они связаны).
Основываясь на принципах, предложенных Международной комиссией, в 1961 г. Л. Симонсуури (L. Simonsuuri) составил указатель финского фольклора: «Typen- und Motivverzeichnis der fmischen mythischen Sagen» (Simonsuuri L., 1961).
В 1966 г. вышел «Указатель типов и мотивов сказок Англии и Северной Америки», составленный Э.В. Баугманом (Baughman E.W., 1966). В этом же году увидел свет сборник фольклора американских индейцев «Tales of the North American Indians», подготовленный С. Томпсоном (Thompson S., 1966). В нем тексты разделены на девять групп, но, к сожалению, деление осуществлено по разным параметрам (принципам). Например, к первой группе относятся «Мифологические истории», а к пятой «Путешествия в другой мир». Такое деление затрудняет ориентацию в сюжетном составе.
В 1971 г. вышел Указатель мотивов традиционных полинезийских рассказов («A motif-index of traditional Polynesian narratives») Б.-Ф. Киртлея, который был составлен на основе указателя Аарне - Томпсона (Kirtley B.-F., 1971). В этом же году И.П. Бараг опубликовал Систематический указатель сюжетов и мотивов белорусских волшебных сказок (Бараг И.П., 1971). Позже Бараг с соавторами издали Сравнительный указатель сюжетов восточнославянских сказок (Бараг Л.Г., Березовский И.П., Кабашников К.П., Новиков Н.В., 1979), куда вошли три национальных указателя сюжетов сказки (русской, украинской и белорусской); вместе с тем, это был первый опыт регионального сюжетного указателя. Авторы основывались на указателе Аарне -
9 Томпсон. В 1975 г. был опубликован Каталог сюжетов быличек Померанцевой Э.В. «Мифологические персонажи в русском фольклоре». В 1977 г. вышел систематический указатель Курдованидзе Т.О. «Сюжеты и мотивы грузинских волшебных сказок», основанный на работе Аарне -Томпсона.
На принципах, предложенных Международной комиссией,
основаны две работы Б. Кербелите: «Каталог литовских народных
преданий» (Кербелите Б., 1973) и «Каталог литовского
повествовательного фольклора» (Кербелите Б., 1983). Позднее вышла еще одна работа этого автора - на русском и английском языках «Типы народных сказаний» (Кербелите Б., 2001). На материале литовского фольклора ею была создана структурно-семантическая методика, которую она применила к анализу и классификации сказаний. Кербелите выделяет структурно-семантические типы, которые группируются по характеру поведения героев главных элементарных сюжетов. Таким образом, Кербелите старается решить проблему описания сюжета не в статической форме, как это делается в указателе Аарне - Томпсона, а в динамической, с учетом многочисленных сюжетных вариантов.
Прошло 70 лет с момента создания первого Указателя (Аарне), прежде чем исследователи обратились к составлению классификаций народов Сибири и финно-угорских народов, в число которых входит изучаемый нами народ - ханты.
В 1983 г. Е.Т. Пушкаревой была защищена кандидатская диссертация на тему «Миф-сказка в фольклоре ненцев: историческая типология и этническая специфика» (1983д) и в этом же году опубликована статья о сюжетном состав ненецких мифов-сказок (19836). Эти исследования является первым опытом классификации сюжетов коренных народов Сибири в соответствии с указателем Аарне - Томпсона. Позже Е.Т. Пушкарева опубликовала монографию «Историческая
10 типология и этническая специфика ненецких мифов-сказок» (2003). Как она отмечает, в фольклоре ненцев обнаружено большое количество совпадений сюжетов с указателем Аарне - Томпсона.
1985 г. были опубликованы результаты работы Зиновьева В.П. по исследованию русского фольклора в Сибири «Указатель сюжетов сибирских быличек и бывалыцин», позже был издан его более полный «Указатель сюжетов-мотивов быличек и бывалыцин» (Зиновьев В.П., 1987).
В начале 1990-х гг. вышло несколько указателей, основанных на системе Аарне - Томсона: по фольклору прибалтийско-финских и балтийских народов (Киппар П., 1994); венгров (Ковач А.А. 1994); башкир (Сулейманов A.M., 1994); тувинцев (Тувинские народные сказки, 1994).
В 1996 г. Ю.Е. Березкин опубликовал результаты компьютерной обработки Каталога мифологических сюжетов индейцев Южной и Центральной Америки. Аналитической единицей этого Каталога является мотив. База данных включает Каталог мотивов и вспомогательные файлы (список литературы, указатель этнических групп). Каталог разбит на разделы, обозначенные латинскими буквами от А до М. Разделы от А до I в основном включают космологические и этиологические мотивы, а разделы от J до М - приключенческие и трикстерские; существует и много исключений (Березкин Ю.Е., 1996).
Новейшей работой, основанной на системе Аарне - Томпсона, является указатель Х.-Д. Утера «Типы международных сказок. Классификация и библиография» в трех томах, который был опубликован B2004r.(UtherH.-J.,2004).
Из приведенных выше данных становится ясно, что с момента создания Указателя Аарне практически все последующие Указатели были основаны на его системе, за исключением работ Симонсуури, Кербелите и Березкина.
Историей изучения хантыйского фольклора занимались многие исследователи, но наиболее подробно она исследована Т.В. Волдиной, которая защитила по этой теме кандидатскую диссертацию и опубликовала монографию (Волдина Т.В., 20006; 2003). Собирание произведений устного народного творчества хантов началось в середине XIX в. и продолжается до наших дней. За прошедшие полтора столетия на разных языках опубликован огромный материал (см. Волдина Т.В., 2000а), и появляются все новые публикации.
Однако классификация сюжетного состава прозаического фольклора хантов на глубинном уровне до настоящего времени не производилась. Публикаторы и исследователи группировали тексты, в основном, по жанрам (типам) и в меньшей степени - по крупным сюжетам (темам). Такой подход характерен как для отечественных, так и для зарубежных публикаций - от самых ранних до новейших. Наиболее значительные из них: Die Irtysch-Ostjaken und Ihre Volkspoesie von S. Patkanov (1900); Papaj J. Osztjak nepkoltesi gyuytemeny (1905); Steinitz W. Ostjakische Volksdichtung und Erzahlungen aus zwei Dialekten (1939; 1941), Материалы по фольклору хантов (сост. B.M. Кулемзин, Н.В. Лукина, 1978); Мифы, предания, сказки хантов и манси (сост. Н.В. Лукина, 1990); Земля Кошачьего Локотка. Кань Кунш Олан (сост. Тимофей Молданов, 1997— 2003); Сказки-рассказы Земли Казымской. Касум мув моныцат-путрат (сост. С.С. Успенская, 2002); Альвы. Ал'вы (сост. Л.Е. Кунина, 2005); и другие.
Отдельного упоминания в этом ряду заслуживает книга Е. Шмидт, Т.Р. Пятниковой «Аран моныцат. Песни-сказки» (2006). Она увидела свет фактически в 2007 г., когда диссертация была уже, в основном, написана и ее основные положения сформулированы. В книге Шмидт - Пятниковой имеется раздел «Сюжетные типы и функция жанра «Песня-сказка» в северо-хантыйском фольклоре». Таким образом, в указанной книге
12 делается попытка выделения сюжетных типов, но по иным критериям, чем в нашей диссертации.
Цель и задачи исследования.
Целью диссертационной работы является разработка нового подхода к классификации хантыйского фольклора на основе сюжета - как компонента текста, наиболее тесно связанного с этнографическими реалиями.
Исходя из основной цели, предлагается решить следующие задачи:
исследовать теоретико-методологические аспекты поставленной в диссертации проблемы;
разработать методику и принципы для создания классификации прозаического фольклора хантов;
3) составить классификацию сюжетов хантыйских мифов, преданий,
сказок, выявить их связи с этнографическими реалиями;
4) провести сравнительный анализ хантыйских сюжетов на
межэтническом уровне.
Объект исследования. Объектом данного диссертационного исследования является хантыйский прозаический фольклор.
Предмет исследования. Предметом исследования выступает сюжетный состав хантыйских мифов, преданий, сказок.
Хронологические рамки. Хронологические рамки диссертации определяются годами публикации использованных фольклорных источников. Наиболее ранней является публикация С.К. Патканова «Иртышские Остяки и их народная поэзия», в 1900 г. Самой поздней является публикация Л.Е. Куниной сборника фольклора ваховских хантов «Альвы» в 2005 г. Таким образом, исследуемый материал зафиксирован в
13 период конца XIX - начала XXI вв. Однако бытование этого материала относится и к более ранним временам, поэтому нижняя граница исследования может быть углублена.
Территориальные рамки.
Территориальные рамки исследования ограничены районами проживания хантов - Томская и Тюменская области.
Источниковая база.
Источниковой базой для исследования послужили, главным образом, тексты прозаического фольклора хантов (мифов и сказок), опубликованные на русском языке. Полный список источников приводится в конце диссертации. Для того чтобы исследуемый материал был репрезентативным, в выборку были включены тексты разных групп хантов (южные, восточные, северные), записанные в разное время (1900-2005 гг.) и при разных обстоятельствах.
Например, по южным группам: «Die Irtysch-Ostjaken und Ihre Volkspoesie», записано в конце XIX в. на хантыйском языке, собиратель, переводчик на русский язык и публикатор - не носитель хантыйского языка (С.К. Патканов). По восточным группам: 1) «Материалы по фольклору хантов», записано в 1970-х гг. на русском языке (иногда пересказ содержания), собиратели и публикаторы - не носители хантыйского языка (В.М. Кулемзин, Н.В. Лукина); 2) «Альвы. Ал'вы», записано в конце XX - начале XXI вв. на хантыйском языке, собиратель, переводчик на русский язык и публикатор - носитель хантыйского языка и культуры (Л.Е. Кунина). По северным группам: «Земля Кошачьего Локотка» записано в конце XX - начале XXI вв. на хантыйском языке, собиратель, переводчик на русский язык и публикатор - носитель хантыйского языка и культуры (Т.А. Молданов).
Кроме того, использованы селькупские и кетские тексты, опубликованные в фольклорных сборниках, статьях или монографиях, а также в учебной литературе.
Небольшая часть источников является архивным материалом: это записи фольклора васюганских хантов (1990-е гг.), хранящиеся в Томском государственном педагогическом университете.
Методология и методика исследования.
Как отмечают специалисты, в понимании природы прозаического
фольклора, закономерностей его формирования и распространения
отдельных сюжетов и их типов, возникновения и варьирования
фольклорных текстов большую роль призвано сыграть сравнительно-
историческое изучение. Важным является не только составление
классификаций, особое внимание должно уделяться приемам и способам
этого процесса, т.е. методике исследования. Предназначение
классификации состоит в том, чтобы сделать разнородный материал сопоставимым, а типологические изыскания - эмпирически обоснованными.
В процессе работы диссертант опирался на теоретико-методологические положения, высказанные в трудах исследователей по этнографии и фольклористике (этнофольклористике), а также на разработки специалистов по обско-угорскому фольклору. В их число входят Б. Кербелите, Н.В. Лукина, Е.М. Мелетинский, В.В. Напольских, Е.С. Новик, С.К. Патканов, В.Я. Пропп, Б.Н. Путилов, Е.Т. Пушкарева, К.В. Чистов, Е.А. Шмидт и др.
Исходя из цели работы - разработки классификации сюжетов прозаического фольклора хантов, нами использовались такие общетеоретические методы научного познания как анализ и синтез. В связи с введением в научный оборот большого массива эмпирических
15 данных использовался дескриптивный метод с применением специально разработанной схемы описания. Также были использованы следующие методы:
сравнительно-исторический метод, позволяющий путем сравнения выявлять общее и особенное в исследуемых явлениях;
описательный - самый распространенный и всегда современный метод синхронного анализа;
типологический метод - один из основных, применяемых в современной этнографии методов анализа общего и особенного в эмпирическом многообразии этнических явлений;
На основании типологического метода создана авторская методика классификации сюжетов (2.2.).
Новизна.
В диссертации сведены воедино и критически проанализированы основные зарубежные и отечественные указатели прозаического фольклора разных народов, изданные к настоящему времени. Автором разработана новая методика составления классификации, основанием для которой предложено сюжетное действие. Опираясь на эту методику, диссертант впервые провел анализ и синтез более ста фольклорных текстов, что позволило выделить основные сюжетные типы с последующей разбивкой на подтипы по тематическому признаку. Таким образом, диссертация является первым значительным исследованием в области классификации и типологии сюжетного состава прозаического фольклора хантов. Выделенные автором мотивы и сюжеты рассмотрены в контексте этнографических реалий, что раскрывает взаимосвязи традиционной культуры и устного народного творчества. На новом уровне проведено также сравнение хантыйских сюжетов с фольклорными сюжетами соседних и отдаленных народов.
Теоретическая и практическая значимость.
Полученные в диссертации результаты могут найти применение в разработке общетеоретических вопросов этнофольклористики, при составлении классификаций прозаического фольклора других народов Сибири и финно-угорских народов. Проведенное диссертанткой сравнение сюжетов разных народов дает выход на проблему этнокультурных связей и этнической истории.
Основные положения диссертации могут быть использованы в курсе лекций и теоретических семинаров по этнографии и фольклористике в учебных заведениях.
Апробация работы.
Основные положения и результаты исследования, проведенные автором, апробировались на 5 научных конференциях и семинарах: XII Западно-Сибирская археолого-этнографическая конференция «Научное наследие В.Н. Чернецова и проблемы культурогенеза народов Западной Сибири» (Томск, 2005); Международная научная конференция «Дульзоновские чтения XXIV» (Томск, 2005); IV Ежегодная Международная гавайская конференция гуманитарных наук /4th Annual Hawaii International Conference on Arts and Humanities (CIIIA, Гонолулу, Гавайи, 2006); студенческий научный семинар «Фольклор и мифология народов Сибири» (Томск, 2006); Всероссийская научная конференция VII «Югорские чтения. Обские Угры: научные исследования и практические разработки» (Ханты-Мансийск, 2006).
Структура диссертации.
Диссертационная работа состоит из введения, трех глав, списка источников и литературы, заключения, приложения.
В первой главе исследуются теоретико-методологические аспекты
проблемы: раскрывается место фольклора как объекта этнографического
изучения, объясняются методологические установки и понятийный
аппарат, излагается история составления указателей по фольклору разных
народов. Во второй главе диссертантом разрабатывается собственная
методика и принципы составления классификации. На основе авторской
методики проводится анализ и синтез сюжетов хантыйского
прозаического фольклора, в результате составляется собственно классификация сюжетов. В этой же главе мифологические и сказочные сюжеты соотносятся с реалиями традиционной культуры изучаемого народа. В третьей главе дается сравнение хантыйских сюжетов с сюжетами других народов. В конце каждой главы имеются краткие выводы.
В Заключении подводятся основные итоги исследования, излагаются наиболее существенные выводы.
Приложение содержит полный список рассмотренных в диссертации фольклорных текстов хантов, а также графики сюжетных линий отдельных текстов.
Фольклор как объект этнографического изучения
Фольклор, как и многие другие сложные явления действительности, может и должен изучаться различными науками с различных сторон. Фольклорный материал представляет чрезвычайную ценность для историка; фольклорные тексты являются материалом, над которым работают лингвисты; фольклор интересует историка литературы. Но особенно тесна связь фольклора с этнографией (Андреев Н.П., 1971, с. 228).
Проблема соотношения этих наук чрезвычайно обширна. Она может рассматриваться на разных теоретических и хронологических уровнях. Известно, что этнография интересуется определенными проблемами истории и культуры народов земного шара, начиная с первобытности и кончая современностью. Таков же и исторический возраст фольклора. Он возникал впервые в процессе формирования человеческой речи. Для многих народов земного шара (а если брать этот вопрос в количественном аспекте, то даже для большинства из них) фольклор - явление живое и актуальное или, по крайней мере, связанное с самым недавним прошлым (Чистов К.В., 1970, с. 3-4).
Термин «фольклор» впервые был введен в научный обиход в 1846 г. английским ученым В. Томсом. В буквальном переводе Folk-lore означает: народная мудрость, народное знание. Этим термином сначала обозначали только сам предмет науки, но затем им стали называть и научную дисциплину, изучающую этот предмет. Помимо термина «фольклор» в научном обиходе разных стран встречаются и другие термины: немецкий -Volkskunde, в более узком значении слова - Volksdichtung; французский Traditions populaires. В России в XIX в. господствовал термин с более широким толкованием - «народная словесность» или «народная поэзия» (Литературная энциклопедия, 1939, с. 801).
В русской дореволюционной науке термин «фольклор» не был особенно популярен, тем не менее, в отношении его содержания уже сложились принципиальные взгляды. Раньше и полнее всех на эту тему высказался В. Лесевич. Он описывал поле фольклора как общую совокупность народного знания - все то, что знает народ по преданию. Эта обширная и сложная масса разнообразных высказываний народа обо всей своей внутренней и внешней жизни во всех ее разветвлениях. Сюда относятся басни, сказки, легенды, сказания, свадебные и иные обряды, метеорологические и иные приметы, пословицы, поговорки, рассказы о луне, звездах, повествования о ведьмах, упырях и т. д. - словом, все то, что народ унаследовал от отцов и дедов путем устного предания (Лесевич В., 1899, с. 343). Характерно понимание фольклора как «древнейшего фазиса» культуры, сохраняющего свои следы и свое влияние в современности: в нем «исторические основы всего того, из чего слагается наша духовная жизнь...» (Лесевич В., 1899, с. 344). Изучение фольклора включается Лесевичем в сферу этнографии, и это имеет для него принципиальный характер: этнография как «одно из разветвлений науки об обществе» «вдвигает изучение фольклора в одну из тех обширных частей научного познания», где «наука о фольклоре... проникается истинно философским характером» (Лесевич В., 1899, с. 349).
В первые десятилетия XX в. фольклористика развивалась именно в этом направлении, особенно та, которая была связана с изучением местных традиций. В качестве выразительного примера можно сослаться на работы сибирских ученых. М.К. Азадовский рассматривал этнографическое изучение русского населения Сибири как единый комплекс, в котором равным образом выступали в качестве непременных объектов быт («старый и новый бытовой уклад»), хозяйство, говоры, фольклор (Азадовский М.К., 1919, с. 70-72). У Азадовского уже намечалась тенденция к тому, чтобы закрепить термин «фольклор» за устной словесностью, однако в это понятие он включал, наряду с песнями и сказками, суеверия, народный календарь, приметы и т.д. и рассматривал с этой точки зрения устные тексты как «этнографические единицы» (Азадовский М.К., 1919; 1928).
В 1953 г. С. Бейард в своей статье констатировал неопределенность представлений фольклористов относительно границ их поля научных занятий. Для него безусловно, что фольклор лежит в сфере традиции. Он считал, что в любом обществе существуют так называемые традиционные идеи, составляющие материал фольклористики. К числу фундаментальных относятся четыре группы идей: 1. Понятия о происхождении, природе и регуляции Вселенной и всех ее творений. 2. Понятия о мире сверхъестественного, или божественных сил, и отношениях человека с ним. 3. Понятия о мудрости, естественной и сверхъестественной, ее источниках, достижениях и применениях. 4. Понятия о героизме (или силе), красоте, ценностности и правильности в социальных явлениях и общественных связях, а также об их противниках или противоположных качествах и выражениях, включая юмор, гротеск, зло и общественную неприемлемость (Bayard S.P., 1953, р. 9). Идеи эти представляют научный интерес независимо от степени их древности или новизны, характера социальной ценности или принадлежности к разным цивилизациям (Путилов Б.Н., 2003, с. 15).
Вплоть до настоящего времени в зарубежной этнографии понятие «фольклор» включает все и всякое народное искусство и творчество, и иногда его употребляют как синоним этнографии. Отечественные этнографы рассматривают фольклор в узком смысле — как устное поэтическое творчество, но признают и более широкое толкование (ИтсР.Ф., 1991, с. 83).
Как отмечает Б.Н. Путилов, определяющую роль для фольклорного творчества играют элементы этнографической действительности, в первую очередь те ее составляющие, которые носят характер организованных систем - со своими кодами, своей семантикой, своими структурами и особенностями функционирования. В эту сферу входят традиционные этносоциальные институты, обряды, обычаи, нормы быта, правовые установления, системы родства, семейные традиции, верования и представления. Из этих систем в фольклор перекачивается масса мотивов, сюжетных ситуаций, образов, дающих затем жизнь все новым и новым темам, сюжетам, коллизиям, персонажам, языку. Фольклорное творчество вбирает богатый мир этнографической действительности, подвергая его перекодировке (Путилов Б.Н., 2003, с. 117-118).
Таким образом, фольклор - не просто одно из многих явлений народного быта; фольклором был пронизан, буквально пропитан весь народный быт во всех его проявлениях. В фольклорные формы отливался народный опыт и народные знания, народные представления о прошлом родов, племен (позже народов) и прошлом земли, на которой они обитали или обитают. Фольклор был, как справедливо писал В.Я. Пропп, «интегрирующей частью обрядов», причем обрядов самых различных - и производственных (охотничьих, рыбачьих, скотоводческих, землевладельческих), и семейно-родовых (родильных, инициационных, свадебных, похоронных) (Пропп В.Я., 1946, с. 138).
Сюжет и мотив
Сюжет. В теоретической литературе толкование сюжета весьма многообразно и, как правило, увязывается с историко-эстетическими принципами общего понимания художественного творчества.
Первые теоретические рассуждения по поводу сюжета принадлежат Аристотелю. Хотя в своей работе «Поэтика» Аристотель и не употреблял сам термин «сюжет», однако в своих рассуждениях он проявлял большой интерес к тому, что мы сейчас подразумеваем под сюжетом, и высказал целый ряд ценнейших наблюдений и замечаний по этому поводу. Не зная термина «сюжет», Аристотель употреблял термин, близкий к понятию «миф». Под ним он понимал сочетание фактов в их отношении к словесному выражению, живо представленному перед глазами (Введение в литературоведение. 2005, с. 201). Идеи, высказанные Аристотелем в «Поэтике», определяли развитие теории сюжета вплоть до XIX в. (Давыдова Т.Т., Пронин В.А., 2003, с. 148).
Уже в то время в научной литературе часто поднималась проблема взаимосвязи сюжета и фабулы, и не всегда удавалось легко разграничить эти два понятия. Терминологическое разграничение понятий фабулы (лат. fabula - басня, повествование) и сюжета (фр. le sujet - предмет) происходит лишь в науке о литературе XX в.
Наиболее подробная разработка этих понятий и терминов была сделана представителями русской «формальной школы». Б.В. Томашевский в «Теории литературы» толкует фабулу как хронологическую последовательность в жизни событий, составляющих основу действия произведения, а сюжет как «художественно построенное распределение событий в произведении» (Томашевский Б.В., 1996, с. 136).
В «Литературной энциклопедии» тоже достаточно четко и ясно определены границы этих понятий: сюжет - повествовательное ядро художественного произведения, - система действенной (фактической) взаимонаправленности и расположенности выступающих в данном произведении лиц (предметов), выдвинутых в нем положений, развивающихся в нем событий. Понятие «сюжет» близко соприкасается с понятием «фабулы», от которого его следует, однако, отличать. Если сюжет представляет точку приложения силы (темы), если он является системой установок, при помощи которых должно производиться действие, то фабула есть самый процесс действия, эффекты, получающиеся от приложения силы. Сюжет есть отвлечение, вывод, делаемый нами из совокупности событий, явлений, положений и т. п., но не закрепленный определенной словесной формулой в самом произведении. Фабула же есть нечто конкретно-явленное, мы рассказываем фабулу произведения, пользуясь данной формой ее воплощения (Зунделович Я., 1925, с. 899-900).
В работах А.Н. Веселовского нашла продолжение иная традиция толкования терминов. В силу специфики объекта исследования -фольклорных текстов - оппозиция сюжета и фабулы у Веселовского оказывается не актуальна, и он практически отказывается от употребления термина «фабула», заменяя его термином «сюжет», поскольку в русской научной литературе к такого рода традиционным образованиям, как повторяющиеся повествовательные схемы, применялся (и до сих пор применяется) обычно термин «сюжет», а не «фабула» (например, «бродячие» сюжеты, традиционные сюжеты, сюжеты мировой культуры/литературы). Само слово «фабула», встречаясь у Веселовского крайне редко, обозначает либо реальную основу событий, либо дублирует понятие сюжета (Ветловская В.Е., 1994, с. 200), под которым понимаются «сложные схемы, в образности которых обобщились известные акты человеческой жизни в чередующихся формах бытовой действительности. С обобщением соединена уже и оценка действия, положительная или отрицательная» (Веселовский А.Н., 1913, с. 4).
Аналогичного мнения придерживается и Б.Н. Путилов. В своей книге «Фольклор и действительность» Путилов отмечает, что обычно именно литературоведы противопоставляют сюжет фабуле, понимая под фабулой ход событий, а под сюжетом - характер их изложения (впрочем, понимание бывает и обратным). Путилов подчеркивал, что на его взгляд, фольклористика не нуждается в двух понятиях: сюжет в его объемном значении покрывает план содержания (внешнего и внутреннего, поверхностного и глубинного) и план выражения (система построения, мотивировки, структурные особенности). Изучение фольклорного сюжета предполагает анализ совокупности всех элементов, выявление семантических, структурных связей, отношений между персонажами, обнаружение скрытых планов. Фольклорный сюжет - это всегда некая художественная конструкция и одновременно материальное выражение процессов, совершающихся в коллективном сознании (Путилов Б.Н., 2003, с. 185).
Другое определение фольклорного сюжета было предложено С.Н. Азбелевым: «фольклорный сюжет - это обычно совокупность ряда мотивов, иногда - результат развертывания одного мотива» (Азбелев С.Н., 1992, с. 11).
Итак, в самом определении сюжета как категории, обладающей своими границами и значениями, среди ученых существует достаточное разномыслие. Одно из основных различий может быть сведено к дихотомии схема-конкретика. Широко распространено понимание сюжета как схематического обобщения содержательной (идейной), образной стороны произведения либо - на межэтническом или межжанровом уровнях - ряда произведений; отличия будут состоять в степени схематизации и в характере обобщения.
Критический анализ основных принципов фольклорных классификаций, созданных предшественниками
Прежде чем обратиться к решению основной задачи диссертации -составлению классификации сюжетов прозаического фольклора хантов -рассмотрим основные подходы, выработанные мировой фольклористикой на материале разных народов. Наиболее известны принципы, положенные в основу указателя сюжетов Аарне - Томпсона, и принципы, предложенные Международной комиссией на Международном Конгрессе фольклористики. Проанализируем эти принципы в свете стоящей перед нами задачи.
В основе «Указателя сказочных типов» Аарне - Томпсона (в русской традиции данный труд принято называть «Указателем сказочных сюжетов» (Aarne A., Thompson S., 1961.) лежит принцип разделения текстов по жанровым разновидностям, а внутри них - по тематическому принципу. Таким образом фольклорные тексты европейских народов распределены по следующим разделам: I. Сказки о животных (Дикие животные, Дикие и домашние животные, Человек и дикие животные, Домашние животные, Птицы, Рыбы, Другие животные и объекты); II. Собственно сказки (Волшебные, Легендарные, Новеллистические сказки и Сказки о глупом черте/великане); III. Анекдоты.
Однако, несмотря на то, что указатель Аарне - Томпсона нашел широкое признание и практическое применение у этнографов и фольклористов, в нем присутствует ряд недостатков. На них указывали, например, составители «Сравнительного указателя сюжетов восточнославянских сказок». Они отмечали, что система Аарне Томпсона с теоретической точки зрения отличается целым рядом недостатков, среди которых: нечеткость различения сюжета и мотива, текста и сюжета; отсутствие единого принципа распределения сюжетов по основным группам и другие (Бараг Л.Г., Березовский И.П., Кабашников КЛ. и др., 1979, с. 9).
Например, Сказки о животных подразумевают, что главными героями в них выступают животные, но ведь нередко главный герой предстает в ипостаси то животного, то человека (например, сказка в нашей классификации № 2.2.10. в разделе 2.3.). В хантыйском фольклоре встречаются также тексты, где в одном варианте главным героем является человек, а в другом варианте этого же текста главный герой предстает в ипостаси животного. Таким образом, следуя принципам классификации AT, эти варианты следует отнести к разным группам.
Широко используются в национальных каталогах и в крупных сборниках текстов разных народов и принципы классификации произведений прозаического фольклора, разработанные Международной комиссией на «Международном Конгрессе Фольклористики» состоявшимся в Копенгагене в 1959 г. В их основе также лежит принцип разделения прозаических текстов по жанровым разновидностям: Этиологические сказания, Мифологические сказания и Предания. Этиологические сказания обычно группируются по объектам, происхождение которых они объясняют. Мифологические сказания классифицируются по изображаемым или упоминаемым в них мифологическим существам, а предания - по природным или историческим памятникам, с которыми они связанны. Затем выделяются типы сюжетов, которые группируются по тематике или по другим сходным признакам (см.: Кербелите Б., 2001, с. 7).
Классификации и указатели, построенные на таких принципах, имеют как достоинства, так и ряд недостатков, о чем говорит, например, Б.
Кербелите (Кербелите Б., 2001, с. 8-Ю). К достоинствам можно отнести то, что эти принципы классификации помогают раскрыть некоторые национальные черты народов (фольклор которых подвергается классификации). Например, появляется возможность наглядно показать, какие именно объекты окружающей среды привлекли повышенное внимание и вызвали потребность в объяснении их происхождения. Устанавливаются конкретные, особо почитаемые горы, камни, особые озера и прочие объекты.
Недостатки рассматриваемых принципов составления классификации особенно очевидны при сравнительном изучении преданий разных народов. В зависимости от географических условий и жизненного уклада конкретных народов внимание в них обращается на различные природные объекты. Варианты ряда сюжетов преданий также приходится помещать в разные подразделы.
В существующих классификациях этиологических сказаний происхождение различных объектов довольно часто объясняется, по сути дела, совпадающими сюжетами (иногда варьируют лишь персонажи и отдельные детали, связанные с их особенностями).
В совпадающих сюжетах мифологических сказаний нередко фигурируют различные мифологические персонажи. Иногда в вариантах того же сюжета изображаются три или даже четыре мифических существа. Например, в русском фольклоре весьма популярны сказания о встречах людей с водяным или лешим, в сходных сюжетах литовского фольклора фигурируют черт, старик, чудище. Обращаясь к хантыйскому фольклору, мы можем назвать примеры того, как человек часто встречает на своем пути медведя, людоеда или различные ипостаси духов и божественных существ.
В текстах сказаний мифические персонажи часто вообще не называются: исполнитель надеется на понимающих слушателей или уже сам не знает, с кем именно человеку (или иному существу) довелось столкнуться. Такие тексты включают в определенный подраздел по аналогии с другими вариантами данного сюжета. Классификатору легче определить место текста, когда в остальных вариантах сюжета действует один персонаж. Однако если мифические персонажи в том же сюжете варьируют, составитель каталога поневоле вынужден принимать субъективные решения (Кербелите Б., 2001, с. 9). Это положение подтверждается и на хантыйском фольклоре. Например, в сюжетах о противостоянии героя и антипода в образе героя может выступать и человек, и Бог, и животное; в таком случае эти сюжеты должны быть помещены не просто в различные разделы, а даже в различные основные группы.
Наиболее близки нашей теме разработки Е.Т. Пушкаревой по систематизации сказочных сюжетов ненецкого фольклора. Итоги ее исследований подведены в монографии «Миф-сказка в фольклоре ненцев: историческая типология и этническая специфика» (2003). Она систематизировала сюжеты ненецкого фольклора в соответствии с разделами Указателя Аарне - Томпсона. Для этого были рассмотрены все сюжеты во всех разделах названного Указателя, чтобы ясно представить их соотношение с сюжетами и персонажами ненецкого фольклора. В результате Е.Т. Пушкаревой был составлен указатель, состоящий из трех разделов: I. Мифы-сказки о животных; II. Собственно мифы-сказки; III. Анекдоты.
Селькупы и кеты
К выделенным нами сюжетным типам прозаического фольклора хантов мы нашли аналогии в селькупском и кетском фольклоре. Рассмотрим некоторые примеры. 1 тип. Сюжеты о происхождении.
Практически в фольклоре любого народа найдутся сюжеты о происхождении тех или иных объектов, так как эти сюжеты отражают взгляд народа на мир: объясняют возникновение животных, племен, предметов, церемоний, или даже вселенной в целом. При этом в фольклоре разных народов встречаются очень похожие сюжеты, иногда даже идентичные:
Один из самых древних и поэтичных селькупских мифов рассказывает об охоте в Верхнем мире селькупа, ненца и тунгуса на небесного Лося. Этот миф объясняет происхождение созвездия Большая Медведица (Мифология селькупов, 2004, с. 237). Аналогичный сюжет есть у хантов и кетов: Хантыйский: «Происхождение созвездий». а) три крылатых охотника решили соревноваться в том, кто быстрее догонит на подволоках годовалого лося. б) чтобы легче было бежать, ваховский охотник бросил котел и первым догнал лося; теперь на небе три звезды - это охотники бегут за лосем, а ковш - это котел, который один из них бросил. Кетский: «Большая Медведица» (Созвездие Большая Медведица у кетов называется Кай - «Сохатый») (Алексеенко Е.А., 2001, с. 263). а) кет, русский, эвенк и селькуп пошли вместе охотиться на сохатого; б) забыли котел на том месте, где ели, и кет вернулся за котлом, так как кеты и селькупы не едят сырое мясо; кет первым выстрелил в сохатого, за ним - селькуп, и оказалось, что пока они сохатого гнали, они на небе очутились. (См.: Мифы, предания, сказки кетов, 2001, с. 64-65) Сходство текстов очевидно, но интересно то, что в селькупском и хантыйском вариантах охотников трое, а в кетском - четверо, однако в комментариях Е.А. Алексеенко поясняет, что упоминание в числе участников охоты русского - это проявление модернизации, в других вариантах этого текста участвуют только кет, селькуп и эвенк (Алексеенко Е.А.,2001,с.263)
Обратим внимание и на то, что кетский текст не указывает прямо на возникновение Большой Медведицы, это можно понять из названия и комментариев к тексту, но если сравнить его с хантыйским, то сразу становиться понятно, что речь идет именно о возникновении созвездия.
Приведем еще один пример совпадающих сюжетов о возникновении космических объектов: Хантыйский: «Дочери солнца и месяц». а) у старика со старухой были сын и дочь, которая ела людей; сын узнал об этом и спросил мать, кто ей больше нравится, и когда она ответила, что ей больше нравится дочь, сын ушел; б) увидев купающихся дочерей солнца, мальчик надел шкуру лебедя и стал на них смотреть; дочери солнца взяли его с собой, и одна из них вышла за него замуж; в) дочери солнца увидели, что юноша скучает по дому, дали ему гребешок и камушек, и отпустили на землю; г) вернувшись, юноша увидел, что его сестра съела всех людей и играет черепами родителей; погналась она за братом, чтобы и его съесть, но с помощью гребешка он сотворил лес и смог от нее убежать, а когда она снова стала догонять его, сотворил скалу с помощью камушка. д) догнала его сестра и схватила в том месте, где у него сердце; когда солнце подняло юношу на небо, он был уже без сердца, и хотя солнце и лечило юношу, он то умирал, то оживал; поэтому месяц то появляется, то исчезает. Кетский: «Сказка о месяце». а) жили брат с сестрой, брату захотелось узнать мир, и он ушел далеко от чума; б) понравился юноша женщине-Солнцу, и забрала она его к себе на небо; в) попросился юноша обратно на землю проведать сестру, Солнце дала ему гребешок и оселок, и отпустила юношу на землю; г) пока юноши не было, Хосядам съела его сестру, и сама в нее превратилась; погналась она за юношей, чтобы и его съесть, но с помощью оселка он сотворил скалу и смог от нее убежать, а когда она снова стала догонять его, сотворил лес с помощью гребешка; д) Хосядам догнала его и схватила за одну ногу, а Солнце - за другую, стали тянуть его в разные стороны и порвали; женщине-Солнцу досталась половина без сердца, и хотя она и лечила юношу, он то умирал, то оживал; женщина-Солнце бросила юношу на другую сторону неба, и он превратился в месяц. (См.: Мифы, предания, сказки кетов., 2001, с. 58-60) Как видно из приведенных текстов, детали в них немного различаются, однако сюжетная линия развивается одинаково: брат уходит из дома, его забирает к себе Солнце, затем отпускает обратно на землю с волшебными вещами: оселком и гребешком; сестра {Хосядам в образе сестры) хочет его съесть, герой с помощью волшебных вещей пытается от нее убежать, но немного не успевает и попадает обратно на небо уже без сердца, и становится месяцем.
