Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Освоение и проектный подход как формы территориального развития Сибири 8
1.1. Территориальное развитие как понятие экономической географии 8
1.2. Освоение как форма территориального развития в Сибири в дореформенный период 17
1.3. Становление региональной политики в новых условиях 25
1.4. Проектный подход в реализации региональной политики государства 39
Глава 2. Предпосылки и характер реализации проектного подхода в Байкальском регионе 53
2.1. Оценка сдвигов освоенности на современном этапе 53
2.2. Анализ инвестиционной активности в постсоветские годы, в том числе в Сибири 63
2.3 Место Байкальского региона в государственных программах социально экономического развития Дальнего Востока и Забайкалья 79
2.4. Крупные инвестиционные проекты Байкальского региона 86
Глава 3. Влияние крупных инвестиционных проектов Байкальского региона на развитие территории 127
3.1. Социально-демографическое воздействие инвестиционных проектов на территорию Байкальского региона 128
3.2 Развитие жизнеобеспечивающей инфраструктуры 140
3.3. Сравнение проектного подхода с организацией процессов освоения в советский период 148
Заключение 160
Список литературы 163
- Освоение как форма территориального развития в Сибири в дореформенный период
- Оценка сдвигов освоенности на современном этапе
- Крупные инвестиционные проекты Байкальского региона
- Сравнение проектного подхода с организацией процессов освоения в советский период
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Одной из наиболее актуальных и всеобъемлющих тем для экономической географии является проблема стимулирования территориального развития - процесса, который можно распространить на системы и структуры любого уровня. В советской экономической географии были разработаны теоретические основы процесса хозяйственного освоения территории. В рыночных условиях государство, сократив своё присутствие в управлении экономикой и социальной жизнью, осуществляет подобное стимулирование через различные рычаги в рамках региональной политики.
В современной региональной политике России основным способом регулирования территориального развития избран программный подход, в рамках которого государство осуществляет программы развития отдельных территорий (субъектов федерации или макрорегионов). При реализации подобных программ особое внимание уделяется крупным инвестиционным проектам, которые должны поднять экономику региона. Государственное вмешательство выражается преимущественно в форме участия в создании производственной инфраструктуры для ключевого проекта в рамках так называемого частно-государственного партнёрства. Основной целью таких программ провозглашается закрепление населения на территории через повышение качества среды проживания. Поэтому актуальной задачей является анализ механизмов воздействия проектов на окружающую территорию, и географический подход позволит выявить характер и направления трансформации сложившихся территориальных структур и взаимосвязей с социально-экономической средой, а на этой основе - оценить действенность сложившейся системы регулирования территориального развития. Полигоном исследования выбран Байкальский регион, который, наряду с Дальним Востоком, включён в систему стратегического планирования федерального центра.
Объект исследования - крупные инвестиционные проекты на территории Байкальского региона, реализуемые в рамках частно-государственного партнёрства.
Предмет исследования - формы влияния инвестиционных проектов на развитие регионов.
Цель работы - выявить роль и возможности проектного подхода в территориальном развитии и повышении качества жизни населения.
В соответствии с поставленной целью в работе решались следующие задачи:
-
охарактеризовать современный этап территориального развития в Байкальском регионе на фоне прежних этапов освоения;
-
определить понятие «проектный подход» с географической точки зрения;
-
оценить сдвиги в освоенности на современном этапе;
-
дать характеристику современных проектов развития территории Байкальского региона;
-
определить элементы влияния реализуемых проектов на качество жизни населения в субъектах Байкальского региона;
-
выявить закономерности трансформации территориальных структур региона в условиях реализации проектного подхода.
Теоретическая и методологическая основа исследования включает как достижения советской школы экономической географии в сфере обоснования освоения новых территорий (К.П. Космачев, СВ. Славин, Г.А. Агранат, Ю.С. Никульников, А.А. Сысоев, Н.Б. Култашев, В.П. Мосунов, СВ. Дуденко и др.), так и современные работы по развитию малоосвоенных территорий Сибири и Дальнего Востока (П.Я. Бакланов, В.Л. Бабурин, А.Н. Пилясов, М.Т. Романов, А.В. Мошков и др.). Автор также использовал российские и зарубежные исследования пространственных процессов рыночной трансформации в целом и работ по отдельным направлениям теории поляризованного развития (Т. Хагерст-ранд, Ф. Перру, Ж.-Р. Будвиль, П. Хаггет, П. Потье, Д. Фридманн, А.И. Трейвиш, А.Я. Якобсон и др.), работы по региональному развитию и региональной политике (В.В. Кулешов, Н.И. Михеева, В.Н. Лексин, А.Н. Швецов, Н.В. Зубаревич, В.Н. Лаженцев и др.).
Методы исследования. В ходе исследования использовались сравнительно-географический, структурный, типологический, исторический, картографический методы.
Информационную базу исследования составляют:
статистические базы данных Федеральной службы государственной статистики и её территориальных подразделений в Иркутской области, Республике Бурятии и Забайкальском крае;
научная литература журнального и монографического характера по теме исследования;
официальные интернет-страницы компаний;
- федеральные и региональные документы территориального планирования.
Научная новизна:
предложено новое определение территориального развития, включающее динамический и пространственный аспекты процесса;
с помощью количественной оценки сдвигов в освоенности территории на территории Байкальского региона доказаны степень и направления сжатия освоенного пространства в постреформенный период;
проведён анализ влияния крупных инвестиционных проектов на инфраструктуру и развитие территориальных сообществ в местах их реализации;
- выявлены трансформации пространственных структур региона при реализации крупных инвестиционных проектов, которые характеризуют сдвиг центров промышленного производства к северу от освоенной полосы.
Практическая значимость диссертации заключается в возможности использования полученных выводов и положений для разработки стратегий и программ территориального развития регионального и муниципального уровней. Полученные результаты могут найти применение в учебном процессе при подготовке лекционных курсов по экономической географии, региональной экономике и других дисциплин, связанных с территориальным планированием и прогнозированием в высшей школе.
Апробация результатов работы. Основные положения и результаты работы докладывались на следующих конференциях: XVII научная конференция молодых географов Сибири и Дальнего Востока «Природа и общество: взгляд из прошлого в будущее» (ИГ СО РАН, 2011), всероссийская научно-практическая конференция «Социальная среда - потенциал конкурентоспособности развития регионов» (ОРЭИ БНЦ СО РАН, Улан-Удэ, 2011), научные чтения, посвященные 90-летию со дня рождения К.П. Космачёва (ИГ СО РАН, 2011), конференция молодых учёных «Социально-экономическая модернизация России и стран СНГ: 20 лет на постсоветском пространстве» (ИЭОПП СО РАН, Новосибирск, 2011), международная конференция «Регионы и их социально-экономическое развитие» (Университет им. Адама Мицкевича, Познань, 2012), всероссийская научно-практическая конференция «Актуальные эколого-географические и социально-экономические проблемы Байкальского региона и сопредельных территорий» (БГУ, г. Улан-Удэ, 2013), российская научная конференция «Сибирь в XVII-XXI веках: история, география, экономика, экология, право» (ИГ СО РАН, апрель 2013), IX Осенняя конференция молодых учёных: «Актуальные вопросы экономики и социологии» (ИЭОПП СО РАН, Новосибирск, 2013).
Публикации. По теме диссертации опубликовано 18 работ, в том числе 2 статьи в рецензируемых журналах^ 1 статья - в иностранном журнале, входящем в библиографическую базу SCOPUS.
Структура и объем диссертации. Диссертация изложена на 178 страницах машинописного текста и состоит из введения, трёх глав, заключения, списка литературы. Текст включает 49 рисунков и 19 таблиц. Список литературы содержит 289 наименований, в том числе 12 - на иностранных языках.
В работе защищаются следующие положения (нашедшие отражение в соответствующих главах диссертации):
1. Проектный подход как основной инструмент территориального развития реализует процесс освоения в рыночных условиях на принципах поляризованного развития.
-
На территории Байкальского региона в рамках проектного подхода государственную поддержку получили проекты инфраструктурного характера и предприятия по добыче природных ископаемых и выпуску продукции с невысокой степенью переработки.
-
Крупные проекты оказывают ограниченное воздействие на социально-экономическое развитие территории Байкальского региона, сдвигая производственный потенциал от центра к периферии в условиях нарастания центростремительных тенденций в динамике расселения.
Освоение как форма территориального развития в Сибири в дореформенный период
Территориальное развитие в той или иной степени повсеместно, оно приобретает свои особенности, направленность и скорость соответственно отличительным чертам территории. Сибирь - огромная территория к востоку от Урала, несомненно, всегда обладала такими особенностями. Континентальный климат с суровыми зимами, малая заселённость территории, низкая транспортная доступность и удалённость от морей наложили свой отпечаток на территориальное развитие Сибири. Со времени первого появления на просторах Сибири русских, которые встретили малозаселённый и богатый ресурсами край, территориальное развитие Сибири носило характер освоения.
Сам термин «освоение территории» российской географической терминологией предположительно был заимствован в англоязычной, где в первую очередь он обозначал заселение территории. Также был введён термин «последовательное освоение» и были введены признаки освоенности, главным из которых стало изменение первичного девственного ландшафта. Именно такое понимание процесса освоения можно обнаружить в трудах работников известного в 20-х гг. XX века Государственного колонизационного НИИ в Москве (позднее - Государственный научно-исследовательский институт землеустройства и заселения) [Мосунов, Никульников, Сысоев, 1990]. Начальный этап развития представлений о процессе продолжался до конца 60-х гг., и отмечен исследованиями СВ. Славина (промышленное и транспортное освоение), В.В. Покши-шевского (заселение), Н.Н. Колосовского (комплексное использование природных ресурсов и экономическое районирование). При этом сам термин «освоение территории» употреблялся как аналог хозяйственного (экономического) развития.
Новое развитие тематики освоения связано с именем К. П. Космачёва, исследовавшего освоение как экономико-географический процесс [Космачёв, 1974]. Такой взгляд вызвал новую волну работ, в том числе, теоретических, обращавших внимание на основы: определение содержания понятия, взаимоотношения освоения с другими социально-экономическими и географическими процессами, а также на оценку результативности освоения, в данном случае — освоенности территории [Дуденко, 1990; Мосунов, Никульников, Сысоев, 1990; Никульников, 1982]. Само определение освоения территории за этот период времени получило достаточное количество трактовок, некоторые из которых представлены ниже (таблица 1.3), что, однако, не привело к формированию единого понятия, а часть исследователей и в 90-е гг. употребляла понятие освоения как синоним «использования территории» [Мосунов, Никульников, Сысоев, 1990, с. 19].
Семидесятые и восьмидесятые годы XX века стали временем освоенче-ского «расцвета» - публикации на эту тематику составили заметную часть всех географических публикаций. Достаточно много внимания уделяется, к примеру, разработке подходов и методик оценки освоенности — их в это время было предложено более 50 [Никульников, 1982]. Публикуются сборники научных трудов, коллективные монографии и исследования отдельных авторов [Анти-пов, Блануца, Говорушко, 1992; Дуденко, 1990; Развитие промышленности..., 1985; Теория..., 1979]. В них исследователи - среди которых довольно значительную роль сыграли последователи К.П. Космачёва - практически целиком завершили построение теории освоения, в частности, была сформирована понятийно-терминологическая система, включающая такие понятия как «пионерное освоение», «реосвоение», «новое освоение» и другие. В рамках работы над теорией освоения А.А. Сысоевым были проработаны вопросы создания, функционирования и развития баз и трасс освоения, вместе формирующих опорный каркас районов нового освоения [Теория..., 1979]; Ю.С. Никульников разработал экономико-географические основы анализа процесса освоения территории, включающие разработку понятий относительной и абсолютной освоенности территории [Никульников, 1979], а В.П. Мосунов оценил влияние границ и всей системы нормативного членения территории на освоение [Мосунов, 1980]. Важный элемент процесса освоения в форме обживання территории пришлым населением вне государственного участия раскрыл СВ. Дуденко [Дуденко, 1990].
При переходе к рыночным отношениям научные работы по освоению территории не прекратились окончательно: примером может послужить уже упомянутый ранее Присяжный М.Ю., занимавшийся проблемами хозяйственного освоения Якутии в постсоветский период [Географические основания..., 2003; Присяжный, 2000; 2001] - однако их количество сократилось значительно вместе с прекращением действия советской государственной системы освоения.
На всём протяжении истории исследований освоения включенность этого понятия в процесс территориального развития оставалась несомненной. И пионерное освоение с созданием центров освоения и опорных баз освоения, и рео-своение, и новое освоение предполагают постоянное появление новых центров социальной и экономической деятельности, изменение роли прежних центров, что, по сути, является основой территориального развития.
Одной из основных форм промышленного освоения территории в советский период стали комплексирование производственных процессов, создание территориально-производственных комплексов (ТПК). Формирование теории ТПК связано с началом функционирования плановой советской экономики, когда в 20-е гг. XX века в связи с воплощением планов ГОЭЛРО И.Г. Александров и Н.Н. Колосовский с их последователями начинают разработку этого направления экономики и экономической географии. Именно Н.Н. Колосовский дал определение ТПК, которое часто называют классическим: «Производственным комплексом называется такое экономически взаимообусловленное сочетание предприятий в одной промышленной точке или целом районе, при котором достигается определённый экономический эффект за счёт удачного планового подбора предприятий в соответствии с природными и экономическими условиями района, с его транспортным и экономико-географическим положением» [Колосовский, 1958, с. 138].
Более широкие представления о ТПК, как об элементе экономического районирования, развиваются уже в 60-е гг., тогда же термин «производственно-территориальный комплекс», введённый Н.Н. Колосовским, был замещён «территориально-производственным комплексом», ставшим постепенно общепринятым [Методологические..., 1980]. Обилие научных исследований в этом направлении и значительный авторитет их авторов привели к тому, что теория была признана на государственном уровне и использовалась в качестве основной при планировании развития советской экономики с 70-х гг., а прогрессивность процесса территориально-производственного комплексирования в стране была отмечена в решениях XXIV и XXV съездов КПСС.
Исследованиями, связанными с теорией ТПК, их формированием, функционированием и развитием, занималось большое количество учёных, среди которых: Н.Т. Агафонов, П.М. Алампиев, М.К. Бандман, А.Г. Гранберг, Ф.Д. Заставный, Т.М. Калашникова, В.В. Кистанов, Н.Н. Некрасов, B.C. Немчинов, А.Е, Пробст, Ю.Г. Саушкин, Я.Г. Фейгин, А.Т. Хрущёв, А.И. Чистобаев, М.Д. Шарыгин. Не останавливаясь на подробном анализе всей теории ТПК, необходимо отметить её основные моменты, имевшие существенное влияние на территориальное развитие России.
Оценка сдвигов освоенности на современном этапе
Прежде чем приступить к описанию реализации проектного подхода на конкретных примерах, необходимо «зафиксировать точку отчёта», которая позже позволит нам провести анализ изменений, привнесённых проектным подходом на территорию. Измерение реальных процессов трансформации экономико-географического пространства возможно на основе исторического анализа развития территории. В качестве такой опоры наилучшим образом подходят измерения различных социально-экономических параметров, зафиксировавшие развитие территории в прошлые периоды.
В данной работе мы обратились к методике К.П. Космачёва, ставшего одним из основоположников теории освоения территории. Он достаточно подробно рассматривает множество возможных способов оценки освоенности территории, а также приводит некоторые примеры оценок, часть которых содержит данные по Иркутской области с 1926 г. Универсальность используемых критериев оценки позволяет нам продолжить временные ряды данных и оценить современные изменения освоенности Байкальского региона. Учитывая также, что государство в рамках Федеральной целевой программы «Экономическое и социальное развитие Дальнего Востока и Забайкалья на период до 2013 г.» ставит задачу «закрепления населения в регионе» [Постановление Правительства..., 2012, с. 4], методика К.П. Космачёва, опирающаяся в основном на демографические показатели, как нельзя лучше подходит для оценки эффективности региональной политики.
К.П. Космачёвым выделяются различные стадии освоения территории, которые могут также изменяться вместе с экономическим уровнем развития общества. При этом уже в первом приближении выделяются две большие группы территорий: более освоенные и пионерные (или относительно малоосвоенные); критерием выделения тех и других служит показатель физической плотности населения в 1 чел. на км2 [Космачёв, 1974, с. 9]. Рисунок 2.1 показывает, что данный рубеж оказывается достаточно динамичным. С помощью анализа перемещения границы освоенности возможно выделение ареалов более интенсивного освоения или зон с обратным процессом — перехода обжитых районов в пионерные. Интересно, что такие территории появились в Иркутской области ещё в середине прошлого столетия, когда верховья реки Лены уже испытывали значительный миграционный отток населения, который К.П. Космачёв связал с «особым направлением реконструкции хозяйства» [Космачёв, 1974, с. 10]. На основе методики К.П. Космачёва для продолжения представленных им рядов данных нами были составлены аналогичные иллюстрации развития процесса освоения всего Байкальского региона в период с 1989 по 2011 гг. (рисунок 2.2). Расчёты К.П. Космачёва касались Иркутской области, поэтому в этой части Байкальского региона анализ динамики освоения может опираться на более продолжительный период - начиная с послевоенного времени.
Судя по этим данным, процесс освоения новых территорий завершился во всём регионе, уступив место обратному явлению. На территории Иркутской области ещё за последние советские годы произошло сокращение обжитой территории за счет Черемховского района, его малозаселённой части в Присаянье. В последующий период (с 1989 г.) в Иркутской области в разряд малоосвоенных вслед за Верхоленьем перешёл Усть-Удинский район (центр области), в Бурятии процесс затронул Северо-Байкальский район на севере, а в Забайкалье - пограничный с Монголией Кыринский район. Таким образом, обжитые районы «сжимаются», постепенно образуя полосу вдоль Транссибирской железной дороги с ответвлениями в сторону Братска и границы с Китаем.
Но при анализе более подробной картины плотности населения Байкальского региона (рисунок 2.3), можно обнаружить значительную неравномерность заселения освоенной «полосы». Многие районы по этому показателю очень близки к обозначенной нами границе освоенности. Усть-Кутский район -сейчас последний освоенный район на реке Лене в границах Иркутской области - может перейти в разряд малоосвоенных. Такая же участь может постигнуть ещё один приангарский район - Балаганский. Но оба этих района располагаются на периферии освоенного пояса.
Если же в разряд малоосвоенных перейдут Нижнеудинский и Чунский районы Иркутской области, это будет означать разрыв непрерывного поля освоенных районов вдоль Транссибирской магистрали и западного участка БАМа.
Окраинные районы освоенной полосы являются малозаселёнными и в Бурятии. Здесь Тункинский, Закаменский, Прибайкальский, Хоринский, Баргу-зинский и Курумканский районы также близки к выходу из списка освоенных. Но разрыв единого пояса освоенных районов скорее может случиться с восточной стороны - в Могочинском районе плотность населения составляет всего 1,01 человека/км2. Плотность населения в Забайкальском крае вообще показывает ориентацию населения на пограничный Китай, в чью сторону оказался направлен пояс освоенных районов.
Это ясно иллюстрирует ориентацию экономики Забайкалья в первую очередь на торговлю с Китаем, нежели на экономические отношения с дальневосточными регионами России. Вдобавок представленные данные показывают ослабление экономических связей на границах регионов: плотность населения в Кижингинском районе Бурятии и Хилокском Забайкальского края, находящихся в удалении от региональных столиц, также одна из самых низких в поясе освоенных районов.
Однако, кроме показателя плотности населения, возможно использование других синтетических показателей, характеризующих освоенность территории. Среди прочих К.П. Космачевым применялся коэффициент средней преобладающей плотности населения, т. е. плотности, при которой живёт большинство населения [Космачёв, 1974, с. 24]: где СІ — соответствующие физические плотности населения определённых ареалов, а Н — их население.
Расчёты К.П. Космачёва по данной формуле показали, что с 1926 по 1967 гг. величина преобладающей плотности населения возросла с 4,5 до 20,1 человек на кв. км, т. е. более чем в 4 раза, тогда как численность населения увеличилась менее чем в 2,5 раза [Космачёв, 1974, с. 66]. Новые расчёты на 2010 г. показывают ещё более значительную разницу: население Иркутской области по сравнению с 1970 г. увеличилось только на 5 %, а преобладающая плотность населения составила уже более 42 чел. на км2, т. е. возросла более чем в 2 раза (рисунок 2.4). То есть население всё больше и больше концентрируется в крупных городах, при этом подавляющая часть населения проживает в нескольких крупных центрах, своего рода «оазисах», окружённых оставленной малолюдной «пустыней».
Этот коэффициент также показывает, что уровень освоенности разных территорий в пределах Байкальского региона значительно разнится, хотя средняя физическая плотность населения отличается незначительно. Ещё в семидесятых годах население Иркутской области и Бурятии концентрировалось гораздо больше, чем в Забайкальском крае, где картина расселения выглядит более равномерно [Космачёв, 1974]. Нужно отметить, что коэффициент контрастности заселения, составлявший для Иркутской области 7 единиц в 1969 г., к настоящему времени вырос в 2 раза и составил около 14. Изучение степени освоенности с помощью метода расчёта демографического потенциала позволяет также оценить сдвиги в освоенности и определить экономические рубежи территории. К.П. Космачёвым были составлены карты потенциала поля расселения для Иркутской области в 1939 и 1967 гг. [Космачёв, 1974, с. 60-61] по следующей формуле: где НІ - людность поочерёдно всех поселений, a Rji - расстояние между населёнными пунктами. При сравнении карт он отмечал, что рисунок эквипотенциальных (или равнозначных) линий существенно изменяется. При этом в зонах понижения потенциала проходят экономические рубежи или границы дробного социально-экономического районирования. Там же К.П. Космачёв отмечает стабильность одних рубежей и подвижность других, связанную в первую очередь с процессами освоения (рисунок 2.5). Составленная нами карта потенциала поля расселения Иркутской области на 2010 г. (рисунок 2.6) позволяет увидеть очередные сдвиги в процессе освоения. Прежде всего следует отметить снижение значений потенциала поля расселения для всего севера и востока области, а также верхнеленских районов. Показатели там сократились даже по сравнению с 1939 г. Произошло «сжатие» поля расселения, границей относительно высоких значений которого теперь стал Усть-Кутский район.
Крупные инвестиционные проекты Байкальского региона
В развитии постсоветской экономики Байкальского региона в некоторый степени переломным стал 2006 г., когда инвестиции в основной капитал выросли почти на 10 процентов относительно предыдущего года. До этого года на территории региона практически не воплощались в жизнь действительно крупные инвестиционные проекты. Именно тогда широкое распространение в регионе, по нашему мнению, начал приобретать проектный подход - большинство из этих проектов начали осуществляться благодаря поддержке государства или при его прямом участии. Механизмы реализации каждого конкретного проекта отличались друг от друга: государство использовало самые разнообразные меры и инструменты поддержки, включая финансирование из федерального бюджета, от государственных корпораций, льготное кредитование и обеспечение кредитов, вхождение в проект через выкуп доли акций, создание совместных предприятий с крупнейшими холдингами и другие.
Необходимо уточнить, что в рамках нашего понимания проектного подхода в данной работе мы рассматриваем только реализацию крупных инвестиционных проектов, размер вложений в которые является ощутимым для экономики региона. Опираясь на критерии государственных фондов и организаций, в частности Инвестиционного фонда РФ, под крупными инвестиционными проектами мы понимаем проекты, инвестиции в которые составляют более 5 миллиардов руб. (или около 170 млн $ США). Такой размер инвестиций в один проект выглядит достаточно заметным на уровне экономики Байкальского региона (2,5 % от всех инвестиций в основные фонды в 2008 г., почти 3 % в 2010 г.) и тем более на уровне отдельных субъектов РФ Байкальского региона (в 2008 г.: около 4% всех инвестиций Иркутской области, 21 % — Бурятии, 10,5 % - Забайкальского края). Именно такой уровень инвестиций позволяет ожидать как консолидацию усилий частных инвесторов, государства и местной власти для достижения результатов, так и существенных последствий для развития экономики соответствующих муниципалитетов и региона в целом. Под данные критерии подходит ограниченное количество проектов, схематичное расположение которых на территории Байкальского региона можно увидеть ниже (рисунок 2.22). В таблице 2.3 показаны основные характеристики выделенных проектов.
Охваченные нами проекты в совокупности, по нашим оценкам, дали 1А всех инвестиций в основные фонды Байкальского региона в 2006-2012 гг. Пока большая их часть пришлась на Иркутскую область - здесь проекты из нашего списка привлекли более трети всех инвестиций. В Забайкальском крае этот показатель составил чуть меньше пятой части, а в Бурятии вклад указанных проектов оказался совсем небольшим — только чуть более 5 %. Кроме того, почти все проекты Забайкалья ещё ожидают основной массив инвестиций, который должен прийти в ближайшие годы. Конечно, к ожидаемым инвестициям следует относиться с достаточной условностью - инвестиционные проекты очень часто подвергаются корректировке по разным причинам.
Также достаточно условно нужно воспринимать показатель участия государства в инвестировании в проекты. Здесь мы постарались учесть большинство возможных каналов поступления средств, включая соинвестирование, льготные кредиты и др., поэтому прямое сравнение проектов по этому параметру оказывается часто невозможным. При этом важно отметить, что среди прочих представленных проектов один не в полной мере соответствует критериям проектного подхода в нашем понимании - строительство 5-й очереди Иркутского алюминиевого завода в Шелехове, осуществлённое совместными усилиями компании RUSAL и Иркутскэнерго на взаимовыгодных условиях (обе компании в настоящий момент частично принадлежат компании En+ Group, контролируемой структурами Олега Дерипаски [Эн+ Груп. Наш..., 2012]). В данном случае несоответствие указанным критериями обусловлено тем, что роль государства в воплощении проекта минимальна и фактически не имела решающего значения. Этот проект для Байкальского региона является единственным примером столь крупных по размеру инвестиций, привлечённых без поддержки государства. Учитывая уникальность этого проекта для всего региона, мы намеренно включили его в наш анализ, чтобы иметь возможность сравнения возможностей и условий реализации независимых частных инициатив с государственно-частными.
Вообще, в рамках рассматриваемого нами списка проектов формы государственной поддержки очень разнятся, как и критерии, по которым проекты смогли добиться этой поддержки (рисунок 2.23).
В нашей схеме под бюджетным финансированием мы понимаем все формы поддержки, оказываемые из федерального бюджета России: финансирование Инвестиционного фонда (согласно Постановлению Правительства РФ от 23 ноября 2005 г. № 694 является частью федерального бюджета), в рамках ФЦП и прочих расходных статей бюджета.
Кредитная поддержка заключается в прямом выделении кредитов государственного Внешэкономбанка, либо поручительстве государства (или госструктур, корпораций и проч.) по кредитам в государственных, частных или иностранных банках (таких как Госбанк Развития Китая). Льготы - предоставляемые в основном федеральным правительством, но также и региональными властями пониженные ставки по различным налогам и отчислениям в бюджеты (снижение НДПИ до 0 %, пониженная ставка экспортной пошлины, сниженный налог на имущество организаций, выделение лесных участков по упрощённой схеме без аукциона и т. д.). Последняя из упомянутых форм поддержки на нашей схеме - финансирование государственной корпорации Роснано - в нашем регионе выделена только одному проекту. Нужно сказать, что поддержка Роснано также представляет собой достаточно широкий спектр возможностей: от соинвестирования и поручительства по кредитам (на нашей схеме отнесено к кредитной поддержке) и выкупа акций партнёра до приобретения полного контроля над компанией с возможной последующей продажей пакета акций успешного предприятия.
В целом, представленные проекты можно разделить на 5 групп по степени их завершённости (на сентябрь 2013 г.):
- полностью завершённые (автодорога Чита - Хабаровск, 5-я серия ИркАЗа, строительство нового целлюлозного завода в Братске группой «Илим», строительство третьего энергоблока Харанорской ГРЭС);
- функционирующие объекты, находящиеся в процессе расширения / увеличения пропускной способности и т. п. (нефтепровод ВСТО с нефтяными месторождениями Иркутской области, завод по производству поликристаллического кремния «Усолье-Сибирский силикон» группы «Нитол»);
- находящиеся в стадии строительства (Тайшетский алюминиевый завод вместе с ЛЭП-500 от Богучанской ГЭС, Озёрнинский ГОК, объекты особой экономической зоны туристско-рекреационного типа «Байкальская Гавань»);
- находящиеся в стадии завершения проектирования или начального строительства (Быстринский и Бугдаинский ГОКи вместе с железной дорогой Борзя — Газимурский Завод);
- находящиеся в стадии начального проектирования (особая экономическая зона туристско-рекреационного типа «Байкальские Ворота», Удоканский ГОК, Мокская ГЭС, Усть-Кутская ТЭС, Озёрнинская ТЭЦ и др.).
На стадии начального проектирования находится значительно большее количество проектов, но мы рассматриваем те проекты, чья реализация не только продекларирована в государственных стратегиях и программах развития, но и получила определённую государственную поддержку на этом этапе. Отступлением от этого правила на нашей схеме стали объекты энергетической инфраструктуры, чьи значки обозначены пунктирной линией: строительство Мокской ГЭС (вместе с контррегулирующей Ивановской) находится под вопросом, а также обозначенная на схеме Усть-Кутская газовая ТЭС является прямой альтернативой данному проекту. С этим же связано неокончательное решение по вопросу строительства Озёрнинской ТЭЦ, которая изначально могла иметь мощность в 100 МВт (основные энергетические мощности для Озёрного ГОКа должны были бы подаваться по ЛЭП от Мокской ГЭС), а теперь, предположительно, будет иметь мощность в 260 МВт. К тому же не определено расположение Озёрнинской ТЭЦ - недостаток отопительных мощностей в Улан-Удэ требует расширения имеющейся там ТЭЦ-2, что теперь может быть заменено строительством новой ТЭЦ в Улан-Удэ и ЛЭП для подачи электроэнергии на Озёрный ГОК [Улан-Удэ..., 2012].
Нужно также отметить, что отнесённое к полностью завершённым проектам строительство автодороги «Амур» ещё предполагает дополнительные инвестиции в ближайшие годы. Однако трасса уже является действующей на всём протяжении, а все новые инвестиции можно отнести к эксплуатационным тратам [Доронина, 2010].
В целом, также можно заметить, что суммарные инвестиции во все указанные проекты составили только 39,5 % от запланированных. Причём в Иркутской области инвестировано уже 67,7 % от планировавшихся, в Забайкальском крае - 16,6%, а в Бурятии только 8,7%. Такое «запаздывание» инвестиций в Забайкалье и Бурятии показывает значимость государственного участия в проектах: в Иркутской области государственная поддержка сопровождается интенсивными частными инвестициями, в Забайкалье частные инвесторы вкладывают средства осторожно и пытаются добиться такой же ощутимой государственной поддержки. Пока же средняя цифра государственной поддержки проектов в Иркутской области составляет почти 40 %, в Забайкальском крае почти !4, а в Бурятии только 6,7 %.
Сравнение проектного подхода с организацией процессов освоения в советский период
Анализ хода реализации крупных инвестиционных проектов в Байкальском регионе позволяет выделить характерные черты в современном территориальном развитии, стимулируемом государством.
Все описанные выше проекты можно разделить на три группы. Первая из них связана с добычей минеральных ресурсов (добыча нефти на севере Иркутской области, разработка Озёрнинского месторождения в Бурятии и полиметаллических месторождений юго-востока Забайкальского края). Вторая представляет собой модернизацию существующих производств или добавление новых предприятий в сложившуюся структуру староосвоенных районов: возведение нового ЦБК в Братске, строительство 5-й очереди ИркАЗа, сооружение Тайшетского алюминиевого завода, создание производства поликремния в Усолье-Сибирском. Третья группа - инфраструктурные проекты: строительство ВСТО и автодороги «Амур», создание особых экономических зон туристско-рекреационного типа. Отнесение ОЭЗ к инфраструктурной группе объясняется тем, что здесь, как и в случае с трубопроводом и автодорогой, создаются условия для хозяйственной деятельности других экономических субъектов, в данном случае их можно назвать институциональной инфраструктурой.
Важными для анализа современных процессов территориального развития являются связи основного производства с окружающей средой, направляющиеся из точки приложения инвестиций. На рисунке 1.6 они изображены стрелками от полюса роста. В советской теории освоения они означали бы направление вывоза продукции или движение полуфабрикатов в рамках энергопроизводственного цикла. В теории полюсов роста эти связи или потоки означают распространение влияния полюса на окружающую периферию. Именно они формируют результат как действенность усилий власти по наращиванию экономического потенциала территории. В предыдущем разделе эти связи или потоки названы распространением или диффузией инвестиций. Однако влияние это значительно шире и включает не только мультипликативный эффект от создания новых производств и диверсификации деятельности, но и приращение налоговой базы территории, стимулирование повышения качества человеческого капитала местных сообществ. Некоторые стороны такой диффузии были проанализированы в предыдущем разделе.
Первая группа проектов осуществляется во всех трёх субъектах Байкальского региона, хотя более заметную роль играет в Забайкалье. Именно эта группа включает те проекты, которые выходят за пределы обжитой зоны и могут квалифицироваться как форма освоения нового пространства, они также ориентируются на освоение ресурсной составляющей. Однако в этих проектах заметна ориентация на внешние рынки и заведомо предполагается только первичное обогащение продукции, т. е. производство товара с низкой добавленной стоимостью. В отличие от прежних программно-целевых ТПК, комплексирова-ние основных производств не предполагается. Планирование собственно производства осуществляется в рамках корпораций, для которых новые предприятия в Байкальском регионе будут иметь периферийный статус источника сырья.
Эта ситуация характерна для многих корпораций с широкой географией деятельности. Ещё М. Портер писал, что у международных фирм наблюдается тенденция к концентрации наиболее сложных видов своей деятельности и выработке стратегически важных действий в цепочке ценностей в местах их основного базирования [Портер, 2005, с. 402]. Межрегиональные взаимоотношения подразделений российских фирм по пространственному охвату можно сравнить с международными. Даже если бы, к примеру, группа компаний «Метрополь» занималась производством конечной продукции из сырья, которое она собирается добывать в Байкальском регионе, наибольшая вероятность размещения верхних этажей производства в центральной части России, вблизи столицы.
Государство в подобных случаях фактически не навязывает производственных целей, соглашаясь на низкий передел, но требует социальных вложений, участия в решении местных проблем обустройства территории вне институциональных рамок налоговой системы. На стадии строительства социальные инвестиции корпораций осуществляются в жилье, строительство поселков на незаселённых территориях.
Подобное продвижение в новые районы имеет форму очагового или точечного освоения, которое в прежнее время воспринималось как атрибут северных территорий, т. е. могло быть обусловлено только неблагоприятными для проживания природными условиями. В настоящий период очаговое освоение обусловлено социально-экономическими причинами, в число которых входят и системные агломерационные процессы стягивания населения к крупным городским центрам, которое мы показали на примере Байкальского региона. На наш взгляд, возрождение прежнего направления миграции и освоения территории -восточного - в данных условиях невозможно. Сложно представить, чтобы в настоящее время мог реализоваться прогноз К.П. Космачёва о будущей переориентации связей Восточной Сибири на российский Дальний Восток с целью формирования в Байкальском регионе опорного района освоения восточных территорий. Именно поэтому такими трудновыполнимыми кажутся цели последней Концепции государственной миграционной политики до 2025 года [Латухина, 2012].
Различие проявляется в субъекте такого освоения. Теперь это не государство, а частная инициатива, и она руководствуется экономической эффективностью, не позволяя себе расширять свою зону ответственности [Пространство..., 2012]. Территории не осваиваются корпорациями, их осваивает государство.
Размывается понятие баз и трасс освоения. Поскольку освоение идёт точечным образом, коридоры продвижения не успевают складываться или имеют временный характер. Отпадает нужда в создании мощных строительных баз, так как создание новых фондов и производственных мощностей, увеличив транспортные издержки, способно опереться на существующие базы освоения. Фактически место происхождения материалов для строительства не является решающими фактором для проектов, поскольку сами проекты одиночны и не предполагают прежних масштабов комплексирования. Само снижение уровня транспортных издержек на единицу груза стимулирует агломерационные процессы.
В целом можно сказать, что реализуемые ресурсные проекты формируют новую конфигурацию экономических центров на территории субъектов Байкальского региона, сдвигая общий экономический потенциал от центра к периферийным районам. После ввода в строй запланированных предприятий этот сдвиг будет выражен главным образом в распределении валового регионального продукта по территории вследствие масштабности нового производства. Воздействие на систему расселения будет менее выраженным, поскольку закладываемая монопрофильность сопутствующих поселений не позволит ожидать развития в них новых производств, а значит, и привлечения значительного количества населения. Более того, можно ожидать, что с выработкой место рождений эти посёлки будут закрываться (рисунок 3.9).
Похожие диссертации на Роль проектного подхода в территориальном развитии на примере Байкальского региона
