Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Экскурс в историю становления института перехода прав кредитора в римском частном праве 12
Глава 2. Обоснование объектоспособности обязательственных требований 22
2.1. Конструкция «права на право» в теории гражданского права 22
2.2. Обязательственные требования как объекты гражданских прав с точки зрения имущественного оборота 34
2.3. Объектоспособностъ требований с точки зрения общей теории объектов гражданских прав 42
Глава 3. Юридическая природа субъективного права кредитора на требование 54
3.1. Критика конструкции «права собственности на требование» 54
3.2. Абсолютный характер субъективного права кредитора на требование 66
3.3. Основные черты абсолютного права кредитора на требование 78
Глава 4. Юридически значимые свойства обязательственных требований как объектов гражданского оборота 92
4.1. Оборотоспособностъ обязательственных требований 92
4.2. Заменимые и незаменимые требования; индивидуально-определенные требования и требования, определяемые родовыми признаками 119
4.3. Главные и дополнительные права кредитора по обязательству 125
4.4. Делимость требований 140
Глава 5. Элементы гражданско-правовой защиты оборота обязательственных требований 150
5.1. Юридическое значение основания (каузы) цессии 150
5.2. Приобретение права кредитора на требование от неуправомоченного отчуждателя 172
Список использованной литературы 193
- Экскурс в историю становления института перехода прав кредитора в римском частном праве
- Конструкция «права на право» в теории гражданского права
- Критика конструкции «права собственности на требование»
Введение к работе
Актуальность темы исследования. «В то время, как все усилия римских юристов были направлены на изменение принципа непередаваемости, составляющего значительное препятствие для развития учения об обязательстве, все усилия современного права направлены на развитие принципа передавамости, на все большее и большее облегчение оборота обязательств»1. В наши дни обязательственные требования являются столь же существенным элементом имущественного оборота, как и вещи. Более того, для профессиональных игроков на товарных рынках требования (контракты) зачастую представляют больший интерес, нежели те блага, к предоставлению которых обязан должник2.
Обязательственные требования в течение многих веков оставались за пределами имущественного оборота в ожидании своего часа. В свое время для введения требований в экономический обмен цивилистика снабдила их привычной вещественной оболочкой и подчинила действию права собственности. Так появились обязательственные ценные бумаги.
Такой подход оказался весьма плодотворным, поскольку он позволил вовлечь требования в широкое обращение без коренной ломки традиционных представлений об объектах оборота и их правовом режиме. «Исторически присущая ценной бумаге «бумажная» документарная форма придавала ей внешние признаки вещи и таким образом решала «логический парадокс» существования «права на право»3.
1 Годэмэ Е. Общая теория обязательств. М., 1948. С. 23.
2 В самом деле, биржевые спекулянты играют на сроках исполнения контрактов и совершенно не
заинтересованы в реальном получении товарных ценностей по этим договорам. Здесь требование приобретает
экономическую привлекательность само по себе, а не как возможность получения известных материальных
благ. Конечно, предмет исполнения имеет весьма важное значение для определения ценности требования, но
последняя отнюдь не тождественна ценности исполнения.
3 Доклад о концептуальных подходах к месту и роли депозитарной деятельности на современном рынке ценных
бумаг // Российская газета (Ведомственное приложение). 1997. 20 сент. Приводится по: Лапач В. А. Система
объектов гражданских прав. СПб., 2002. С. 433.
Однако столь удобная для консервативной юриспруденции вещественная форма оборотоспособных требований стала изживать себя. В наш век повсеместного распространения и бурного развития электронных технологий и средств коммуникации вещественная оболочка обязательственных требований уже не соответствует темпам имущественного оборота. Современные технологии позволяют оперативно и с весьма высокой степенью надежности фиксировать в компьютеризированной форме операции с бездокументарными ценными бумагами. На смену вещественной оболочке требований пришла и стала завоевывать все большее признание бездокументарная форма прав, которые ранее воплощались в ценных бумагах.
На это отреагировало и позитивное право. Если вплоть до недавнего времени бездокументарные ценные бумаги являлись лишь весьма популярной альтернативой классической документарной форме выпуска, то последние изменения в законодательстве о рынке ценных бумаг принципиально изменили картину. Именные эмиссионные ценные бумаги теперь могут выпускаться только в бездокументарной форме, за исключением случаев, предусмотренных федеральными законами4.
Аналогичная тенденция наблюдается в области денежного обращения. Долгое время в качестве средства обращения использовались только банкноты и монета, т.е вещи. Ныне основная масса денежных ценностей циркулирует в безналичной форме. Безналичные денежные средства, обладающие обязательственно-правовой природой, постепенно вытесняют из оборота наличные деньги. Не так давно появились и уже успели завоевать признание так называемые «электронные деньги», которые еще дальше отстоят от традиционного гражданско-правового представления о деньгах, чем средства на банковских счетах, которые все же находятся под косвенным контролем Центрального банка.
4 Абз. 1 ст. 16 Закона о рынке ценных бумаг.
Технический прогресс идет такими темпами, что недалек тот день, когда юристам придется осваивать «электронные векселя», которые еще несколько лет назад казались цивилистическим абсурдом.
Описанные тенденции ставят перед цивилистикой задачу углубленного исследования обязательственных требований, которые ныне непосредственно участвуют в гражданском обороте, и их присутствие все увеличивается.
Для отечественной доктрины гражданского права такие исследования тем более актуальны, что в течение советского периода нашей истории эта тема практически не привлекала к себе внимания. Хозяйствующие субъекты советского права с его централизованным планированием и распределением имущественных благ, разумеется, не проявляли интереса к таким своеобразным имущественным ценностям развитой рыночной экономики, как обязательственные требования. Довольно обширные и интересные разработки дореволюционных юристов и уж тем более фундаментальные труды зарубежных («буржуазных») цивилистов по данной теме по понятным причинам не привлекали к себе внимания представителей советской доктрины гражданского права. Отголоски богатого научного наследия можно обнаружить лишь в работах корифеев нашей цивилистики, которыми по праву гордится отечественная наука частного права. К сожалению, традиция цивилистической мысли в нашей стране прервалась, и современным ученым вновь приходится осваивать и открывать для себя те «истины», которые были знакомы любому дипломированному юристу «той эпохи», не говоря уже о теоретических безднах, которые были открыты академическим служителям Фемиды.
За сто лет жизнь в нашей стране кардинально изменилась, исторический опыт развития делового оборота и почти десятилетняя история применения нового Гражданского кодекса требуют теоретических обобщений. Фрагментарный характер и подчас неудачность правовых норм, регулирующих оборот обязательственных требований, неоднократно отмечались в современной цивилистической литературе. Это актуализирует задачу формулирования предложений по совершенствованию законодательства. При
8 этом основной задачей настоящего исследования является не столько попытка решить некоторые актуальные проблемы динамичного оборота обязательственных требований, сколько поставить вопросы на высоком уровне теоретической абстракции.
Целью данной работы является исследование круга общих проблем, связанных с участием обязательственных требований в гражданском обороте.
Предметом настоящего диссертационного исследования являются:
обоснование способности обязательственных требований выступать в качестве объектов гражданских прав;
исследование основных свойств субъективного права кредитора в отношении принадлежащего ему обязательственного требования;
анализ важнейших юридически значимых свойств обязательственных требований как объектов гражданского оборота;
- исследование отдельных элементов гражданско-правовой защиты
оборота обязательственных требований.
Методологической основой работы является диалектическая логика как ведущий общенаучный метод и ряд частных методов научного познания: историко-догматический, формально-логический, сравнительно-правовой, системно-аналитический.
Теоретическую основу данного исследования составляют работы дореволюционных, советских и российских ученых-правоведов: М. М. Агаркова, К. Н. Анненкова, С. С. Алексеева, Ю. С. Гамбарова, В. А. Белова, А.В. Бенедиктова, Д. М. Генкина, Д. Д. Гримма, В. Голевинского, В. А. Дозорцева, О. С. Иоффе, К. Д. Кавелина, Е. А. Крашенинникова, А. С. Кривцова, М. В. Кротова, Д. Г. Лаврова, В. А. Лапача, Л. А. Лунца, Я. М. Магазинера, Д. И. Мейера, Д. В. Мурзина, С. А. Муромцева, И. Б. Новицкого, Л. А. Новоселовой, Н. О. Нерсесова, Л. И. Петражицкого, К. П. Победоносцева, И. А. Покровского, В. К. Райхера, В. А. Рахмиловича, К. И. Скловского, В. Струкгова, Ю. К. Толстого, В. М. Хвостова, Б. Б. Черепахина, Г. Ф. Шершеневича и многих других. Среди зарубежных авторов следует выделить
9 работы Ю. Барона, Б. Виндшейда, Е. Годэмэ, Г. Дернбурга, Л. Жюллио де ла Морандьера, Р. Зома, Р. Иеринга, М. Пляниоля, Ф. Регельсбергера, Ф. К. Савиньи, Л. Эннекцеруса и др. При написании работы использовались и результаты экономических исследований Ш. Жида, К. Менгера, Дж. Ст. Милля, Д. Рикардо, А. Смита.
Диссертационное исследование выполнено на основе действующего законодательства Российской Федерации, ряда международно-правовых актов в области оборота обязательственных требований, а также опубликованной практики судов общей юрисдикции и арбитражных судов Российской Федерации.
Научная новизна исследования заключается в том, что в работе предложено новое обоснование способности обязательственных требований выступать в качестве объектов гражданского оборота, проанализированы основные черты субъективного права кредитора в отношении принадлежащего ему обязательственного требования и основные юридически значимые свойства обязательственных требований, как объектов гражданского оборота. В работе также сформулированы и обоснованы такие меры стабилизации оборота обязательственных требований, как каузальная конструкция сделки уступки требования и институт приобретения права кредитора на требование от неуправомоченного отчуждателя.
В частности, на защиту выносятся следующие основные вопросы диссертационного исследования:
Поскольку обязательственное требование является экономическим благом и нуждается в охране от посторонних неправомерных посягательств, его необходимо признавать объектом гражданских прав.
Право кредитора на обязательственное требование - это абсолютное имущественное право, предоставляющее кредитору наиболее полную сумму правовых возможностей в отношении принадлежащего ему требования и исключающее наличие другого аналогичного права на данный
10 объект. Это самостоятельное субъективное право, отличное от права собственности.
Праву кредитора на солидарное требование присуща ограниченная исключительность.
Следует ввести право преимущественной покупки солидарных требований, поскольку это позволит защитить интересы солидарных кредиторов, продолжающих участвовать в обязательстве, и будет способствовать интенсификации оборота требований в целом.
Следует исключить из закона п. 2 ст. 388 ГК РФ (не допускается без согласия должника уступка требования по обязательству, в котором личность кредитора имеет существенное значение для должника), поскольку эта норма создает неоправданное ограничение оборота обязательственных требований.
При классификации обязательственных требований как объектов гражданского оборота следует использовать такие парные категории, как требования заменимые и незаменимые; индивидуально определенные и определяемые родовыми признаками.
В целях обеспечения последовательной и взвешенной защиты права кредитора на требование сделка уступки требования (цессия) должна иметь ограниченно каузальный характер. Это означает, что при первоначальном отсутствии или недействительности основания (каузы) цессии требование не переходит к другому лицу, в то время как последующее отпадение каузы не отражается на судьбе сделки уступки требования.
В связи с этим необходимо исключить из закона ст. 1106 ГК РФ.
7) De lege ferenda следует допустить приобретение права кредитора на
требование от неуправомоченного отчуждателя. В отношении оборота
требований такой способ правоприобретения следует признать производным
(т.е. основанным на правопреемстве).
Практическое значение данного исследования заключается в том, что его результаты могут быть применены для совершенствования гражданского законодательства, регулирующего оборот обязательственных требований.
Ряд выводов диссертационного исследования может быть использован в правоприменительной практике, а также в преподавании курса гражданского права и спецкурса по обязательственному праву.
Апробация результатов исследования происходила при чтении лекций и проведении практических занятий на юридическом факультете Санкт-Петербургского государственного университета.
Основные выводы и предложения нашли отражение в опубликованных работах.
Диссертация подготовлена на кафедре гражданского права юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета.
Структура диссертационной работы обусловлена предметом исследования. Диссертация состоит из введения, пяти глав и списка использованной литературы.
Экскурс в историю становления института перехода прав кредитора в римском частном праве
1. На ранних этапах развития римского права переход прав кредитора к другому лицу не допускался, иначе говоря, обязательство было неподвижным. Причины этого, как указывается в литературе, различны.
По свидетельству Ю.С. Гамбарова, «в раннюю эпоху римского права, ... право отождествлялось с личностью, и нарушение права считалось оскорблением личности. Объяснение свое это представление находит в трудностях борьбы, которая ведется человеком для приобретения прав, делающихся уже поэтому частью его личности. Это древнейшее воззрение на право выражалось у римлян во множестве институтов, как напр.,... в признании непереносимости и неотчуждаемости всех гражданских прав»5.
Ю. Барон считает это широко распространенное объяснение неудовлетворительным, поскольку, несмотря на запрет отчуждения требования по сделке, оно могло переходить к другому лицу в порядке универсального правопреемства, что несовместимо с идеей «строго личного характера» древнеримского обязательства. По мнению автора, «действительная причина заключается в том, что древнему ius civile недоставало формы для переноса отдельных требований (что при незначительности обязательственного оборота в средний период республики неудивительно); такую форму надо было создать»6.
С течением времени потребности деловой практики изменились. Как отмечает С. А. Муромцев, «Территориальное расширение оборота, неудобство денежных уплат, производимых на дому, и стремление к упрощению взаимных расчетов привели при совершении сделок по обязательствам к замещению одних лиц другими»7.
Римское право, которое на ранних стадиях своего развития вообще не отличалось большой гибкостью, не могло оперативно подобрать правовой инструментарий, адекватный означенным потребностям деловой практики. Поэтому институт перемены лиц в обязательстве начал завоевывать себе место через посредство иных институтов, известных римским юристам, - новации обязательств (novatio obligationis) и процессуального представительства (procuratio in rem suam).
Использование этих моделей в римском праве симптоматично: оно выражает две основных тенденции в эволюции взглядов на обязательственные требования.
2. Первая тенденция заключалась в перемещении акцента в обязательстве с личного аспекта на имущественный. По мере развития системы товарного взаимообмена «...в деловом обороте все более и более начинают смотреть на обязательство лишь как на некоторую имущественную статью: требование составляет часть в имуществе кредитора (курсив наш - В.Б.), долг - некоторый минус в имуществе должника; в целом обязательство представляется некоторой особой формой отношения между кредитором и имуществом этого последнего. Личность должника исчезает за его имуществом, и если еще сохраняет значение, то почти лишь как центр, вокруг которого стягивается подлежащее ответственности имущество» . Значительную помощь в таком изменении представлений об обязательстве оказали уже разработанные положения о новации обязательств, а именно, такой ее разновидности, как активная делегация (delegatio nominis). Сущность последней, согласно описанию Гая, заключалась в следующем: «Если я захочу, чтобы следуемое мне принадлежало тебе, то я никаким из тех способов, которыми переносятся на другого физические вещи, достигнуть этого не могу, но необходимо, чтобы по моему желанию ты стипулировал этот долг от моего должника, вследствие чего он освобождается от долга, следуемого мне, и становится твоим должником, что называется обновлением (преобразованием) обязательства».
Конструкция «права на право» в теории гражданского права
5. Поскольку права кредитора по обязательству заняли свое место в сфере оборотоспособных благ, возникает резонный вопрос: как они соотносятся с системой объектов гражданских прав?
Формальный ответ на этот вопрос содержится непосредственно в тексте ГК РФ: имущественные права (к числу которых относятся и обязательственные требования) являются объектами гражданских прав (ст. 128). Однако такой ответ не вносит ясности. Право требования это субъективное право кредитора в обязательственном правоотношении. Если данное право является объектом гражданских прав, то приходится допустить возможность установления «права на право». Несмотря на то, что согласно с буквальным смыслом ст. 128 ГК РФ эта известная в доктрине конструкция может считаться признанной de iure, на наш взгляд, она нуждается в теоретическом оправдании. Это необходимо потому, что (1) данный вопрос в доктрине гражданского права имеет дискуссионный характер, (2) позитивное право в нашей стране впервые прямо закрепило рассматриваемую конструкцию, которая не была подготовлена результатами отечественных теоретических исследований.
Отправной точкой в обсуждении конструкции «права на право», по-видимому, следует считать категорию «бестелесных вещей», появившуюся в римском частном праве. Гай дает им следующее определение: «Бестелесные -это те вещи, которые не могут быть осязаемы; к таковым принадлежат те, которые заключаются в праве, например, ...обязательства..., и нисколько не важно то, ...что нам следует по какому-либо обязательству, большею частью есть физический предмет..., но само...обязательственное право считается res incorporates, т.е. бестелесными вещами» . Таким образом, бестелесные вещи противопоставлялись вещам телесным, т.е. осязаемым предметам окружающего мира.
По мнению некоторых исследователей, сам термин «вещь» употребляется в римских источниках весьма условно: «одним термином, в самых разнообразных его применениях, обозначается в латинской технике все, что классики хотят обнять в представлении пассивного элемента юридического отношения или субъективного права, любые объекты» .
Туманность указанной терминологии («телесные вещи» - «бестелесные вещи»), возможно, объясняется тем, что иные права, так или иначе касавшиеся вещей, предоставляли лицу только ограниченную связь с вещью и потому представлялись отвлеченным предметом (res incorporates) в сравнении с полным обладанием на праве собственности . Как указывает Ю.С. Гамбаров, рассматриваемое деление «вещей» в римском праве касается не столько вещей, сколько составных частей имущества, в которых различаются, с одной стороны, собственность (res corporales) и с другой - все остальные права (res incorporates). Собственность до такой степени отождествляется с вещью, которая является ее предметом, что подмена одного понятия другим совершается сама собой: мы говорим о вещи, когда следовало бы говорить о праве на нее31. Разумеется, римские юристы были далеки от того, чтобы признать право собственности объектом гражданских прав. В литературе отмечается также и то, что рассматриваемая классификация не имеет юридической определенности и вызвана не практической потребностью, а основана на неточном употреблении терминов, перенесенных из просторечия в сферу юридических отношений . Ввиду отмеченного непоследовательного использования термина «вещь» (res) в позднейшем преторском праве стал использоваться термин «имущество» (bona), который перешел и в гражданские законодательства Нового времени .
Отнесение неосязаемых благ, в частности, требований, к числу «вещей» не должно наводить на ложную мысль о том, что римские юристы подчиняли требования правовому режиму вещей и считали их объектом права собственности. В римской юриспруденции, вообще не склонной к обобщениям, не было создано общее учение об объектах гражданских прав. Поэтому положения, сформулированные римскими юристами применительно к res incorporales, не послужили основой для признания требований объектами субъективных гражданских прав.
6. Чуждая римскому праву, конструкция «права на право» была разработана в германской цивилистике 19 в. Мнения немецких ученых по вопросу о том, могут ли права быть объектами субъективных прав, разделились. В поддержку категории «права на право» высказываются, в частности, такие корифеи европейской цивилистики, как профессора Беккер, Бремер, Гирке, Леонгард, Вендт, Бирлинг, Эндеманн, Кроме34. Им оппонируют, в числе прочих, И. Колер и Ф. Регельсбергер.
Критика конструкции «права собственности на требование»
14. Признав обязательственные требования объектом субъективных гражданских прав, необходимо пойти дальше и указать содержание этих субъективных прав.
Тот факт, что требования входят в состав имущества (ст. 128 ГК РФ), может натолкнуть на мысль о том, что их следует отнести к числу объектов права собственности. В современной российской цивилистике находится немало исследователей, придерживающихся такого мнения.
Так, Л. Г. Ефимова, исследуя отношения клиента с банком, утверждает, что предметом права собственности могут служить не только вещи, но и права требования к банку по договору банковского счета (безналичные денежные средства) .
Вслед за ней М. И. Брагинский указывает, что признание объектом соответствующего правоотношения вещи становится в ряде случаев слишком узким. В подтверждение того, что объектом права собственности может быть обязательственное требование, автор ссылается на нормы об обороте предприятий как имущественных комплексов, в состав которых входят, в частности права требования111.
Д. В. Мурзин, отстаивая конструкцию «право собственности на требование», полагает, что при этом требование сохраняет дуалистичность регулирования: подчиняется нормам вещного права и сохраняет связь с обязательственно-правовыми нормами . Действительно, соблазн включить обязательственные требования в число объектов права собственности весьма велик. Однако это было бы неверным решением. В связи с необходимостью ввести кредиторские права в оборот цивилистика однажды уже пошла по такому пути, искусственно придав требованиям вещественную форму и подчинив их действию права собственности. Так появились обязательственные ценные бумаги.
В свое время такой подход оказался весьма плодотворным, поскольку он позволил вовлечь требования в широкое обращение без коренной ломки традиционных представлений об объектах оборота и их правовом режиме. «Исторически присущая ценной бумаге «бумажная» документарная форма придавала ей внешние признаки вещи и таким образом решала «логический парадокс» существования «права на право» . Однако концепция «права собственности на требование» предлагает разрешить эту проблему без овеществления обязательственных прав, путем прямого распространения норм вещного права на кредиторские требования. Аргументы, приводимые авторами в поддержку этой позиции, неубедительны.
Несостоятельность точки зрения Л. Г. Ефимовой относительно права собственности на денежные средства обнаруживается уже при сравнении правового режима денег, находящихся на хранении в банковском сейфе, и денежных средств на банковском счете клиента в ситуации неплатежеспособности банка. Если в первом случае клиент и впрямь обладает правом собственности на деньги и может просто забрать их из сейфа, то во втором случае он встанет в длинную очередь кредиторов с весьма туманными перспективами.
Неубедителен и пример права собственности на требования, на который ссылается М. И. Брагинский, - предприятие, как имущественный комплекс. Хотя в состав предприятия могут входить права требования, объектом права собственности в данном случае является именно само предприятие. Если бы оно представляло собой совокупность объектов, то само не могло бы обладать статусом объекта гражданских прав.
Дальше всех в исследовании вопросов права собственности на требования идет, пожалуй, Д.В. Мурзин. Центральной проблемой, связанной с правом собственности на права, он считает необходимость обоснования владения правом. Опираясь на суждение К. П. Победоносцева о том, что наука еще не выяснила возможность применения понятия владения к обязательственным правам, Д. В. Мурзин заключает, что владение требованиями в принципе возможно и решение вопроса зависит от потребностей оборота114. Однако само по себе мнение авторитетного цивилиста вряд ли можно признать решающим доводом. К сожалению, Д. В. Мурзин не приводит иных аргументов теоретического свойства в обоснование возможности владения правом, отчего его позиция представляется весьма шаткой.
