Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Основные проблемы историографии культур валиковой керамики Алтая и Казахстана 10
1.1. Выделения самостоятельных культурно-хронологических комплексов в рамках восточного ареала общности культур валиковой керамики 10
1.2. История изучения саргаринско-алексеевских памятников лесостепного и степного Алтая 27
Глава II. Материальная культура саргаринско-алексеевского населения лесостепного и степного Алтая 37
2.1. Природно-климатические условия исследуемого региона 37
2.2. Опорные памятники и результаты их исследования 41
2.3. Типология инвентаря 52
Глава III. Периодизация и хронология саргаринско-алексеевских памятников лесостепного и степного Алтая. Культурно-исторические контакты в эпоху поздней бронзы 83
3.1. Абсолютная и относительная хронология саргаринско-алексеевских памятников Алтая 83
3.2. Культурно-исторические контакты саргаринско-алексеевского населения Алтая 114
Глава IV. Хозяйственная деятельность населения саргаринско-алексеевской культуры лесостепного истепного Алтая .128
4.1. Скотоводство, охота, земледелие 128
4.2. Горное дело и металлургическое производство 142
4.3. Домашние промыслы, домостроительство 153
Заключение 170
Список использованной литературы 178
Список сокращений 208
Приложения 209
Список приложений , 3
- История изучения саргаринско-алексеевских памятников лесостепного и степного Алтая
- Опорные памятники и результаты их исследования
- Культурно-исторические контакты саргаринско-алексеевского населения Алтая
- Домашние промыслы, домостроительство
История изучения саргаринско-алексеевских памятников лесостепного и степного Алтая
История изучения культур валиковой керамики насчитывает более восьми десятилетий. Первые шаги в изучении бегазы-дандыбаевской и сар-гаринско-алексеевской культур были сделаны М.П. Грязновым, П.С. Рыковым, О.А. Кривцовой-Граковой.
В 1930 г. М.П. Грязнов опубликовал серию бронзовых орудий с территории Казахстана и степного Алтая. Комплекс вещевого инвентаря им был разделен на три группы соответствующие трем хронологическим периодам - ранней, средней и поздней бронзы (Грязнов, 1930, с.161-162). Автор пришел к выводу о самостоятельном развитии в эпоху средней и поздней бронзы казахстанского металлургического центра и его отличии от минусинского (Грязнов, 1930, с. 162).
Большое значение имели раскопки могильника Дандыбай, расположенного на территории Карагандинской области в районе совхоза «Гигант». В результате исследований было вскрыто несколько могил «кара-сукского типа» (Рыков, 1935, с.41), материал которых существенно отличался от собственно андроновского.
В 1930 г. было начато, а в 1931, 1935 - 1936 и 1938 гг. продолжено исследование Алексеевского поселения и могильника экспедициями Государственного исторического музея под руководством О.А. Кривцовой-Граковой (Гракова, 1941). Материалы данных памятников О.А. Кривцова-Гракова отнесла к западному варианту андроновской культуры (Кривцова-Гракова, 1948, с. 126). По мнению исследователя, наряду с классической андроновской керамикой (представленной материалами могильника и жертвенного места), существовала и хозяйственно-бытовая (поселенческая) посуда (Гракова, 1941, с.291; Кривцова-Гракова, 1948, с.126). Фактически к домашней, хозяйственно-бытовой керамике ею была отнесена сар-гаринско-алексеевская посуда (Кривцова-Гракова, 1948, с.133, рис.55-12, с.134, рис.56-10, с.135, рис.57-15 и др.). Автор подчеркивала, что большая часть керамики поселения имеет существенные отличия от материалов могильника и жертвенного места и близка по времени существования к поздней стадии развития срубной культуры (Кривцова-Гракова, 1948, с. 161). Первоначально поселение было датировано концом II - началом I тыс. до н.э. (Гракова, 1941, с.292). В своей последующей работе исследователь уточнила предложенную датировку и отнесла поселение ко второй стадии андроновской культуры - концу II тысячелетия - первой половине VIII вв. до н.э. (Кривцова-Гракова, 1948, с. 163). В дальнейшем О.А. Кривцова-Гракова несколько пересмотрела предложенную датировку (Кривцова-Гракова, 1951). К первому этапу андроновской культуры она отнесла только сосуды с плавной профилировкой, ко второму - с уступчатым плечиком. Во втором периоде валиковая керамика получает широкое распространение (Кривцова-Гракова, 1951, с. 178). Садчиковское поселение она считает одновременным Алексеевскому и датирует его началом 1-го тыс. до н.э (Кривцова-Гракова, 1951, с.181).
Большое значение для разработки проблем периодизации и хронологии эпохи бронзы имели работы К.В. Сальникова. Им была предложена трехэтапная периодизация памятников эпохи бронзы (Сальников, 1948; Сальников, 1951; Сальников, 1967). Полученный в результате раскопок поселения у с. Замараева материал позволил выделить третий тип керамики, близкий валиковой посуде Алексеевского поселения. Абсолютная хронология памятников замараевского этапа определяется К.В. Сальниковым на основе датировки металлических орудий, происходящих, прежде всего, с Алексеевского поселения (Сальников, 1967, с.323). В отличие от О.А. Кривцовой-Граковой в замараевской керамике он видит самостоятельный комплекс (Сальников, 1951, с.116-117; Сальников, 1967, с.292). Дату замараевской стадии он первоначально определял VIII -VII вв. до н.э. (Сальников, 1948; Сальников, 1951, с. 120), а позднее отнес к XII - началу VIII вв. до н.э. (Сальников, 1967, с.325). Поводом к изменению датировки явилось общее удревнение этапов андроновской культуры (Сальников, 1967, с.340-351).
В 1952 г. М.П. Грязнов, на материалах могильников Дандыбай, Бе-газы и Алеп-аул, выделил из андроновских материалов Центрального Казахстана памятники карасукской эпохи (Грязнов, 1952). По мнению М.П. Грязнова, культура центрально-казахстанских племен карасукского времени сложилась на местной, андроновской основе, при тесном взаимодействии с населением сопредельных территорий (Грязнов, 1952, с. 159). Памятники типа Дандыбай и Бегазы М.П. Грязнов рассматривал как локальный вариант карасукской культуры, «другим вариантом которой является собственно карасукская культура Минусинских степей» (Грязнов, 1952, с.161).
Основываясь на своеобразии памятников Центрального Казахстана, К.А. Акишев выделил дандыбаевский этап андроновской культуры, который являлся результатом развития и эволюции «культуры алакульского этапа» (Акишев, 1953, с.9). В материалах дандыбаевского этапа, по мнению К.А. Акишева, наряду с богато орнаментированной нарядно-ритуальной посудой встречается и кухонная, орнаментированная оттисками ногтя и валиками (Акишев, 1953, с.10, с.12). Позднее им же из андроновских материалов Северного Казахстана был выделен ряд памятников эпохи поздней бронзы (Акишев, 1959, с.18, с. 24, с.31, табл. VII).
В основу периодизации и хронологии A.M. Оразбаева с некоторыми изменениями легла концепция К.В. Сальникова. В 1958 г. A.M. Оразбаев на материалах эпохи поздней бронзы выделил замараевскую культуру IX -VIII вв. до н.э. (Оразбаев, 1958, с.270), ареал существования которой распространялся на Челябинские степи, Кустанайскую область и Северный Казахстан (Оразбаев, 1958, с.279). Он же подверг критике ряд выводов К.В. Сальникова и О.А. Кривцовой-Граковой. «Утверждение О.А. Кривцо-вой-Граковой и К.В. Сальникова, что в начале I тыс. до н.э., на замараев-ской стадии одновременно употреблялась и керамика предшествующих периодов - алакульского и федоровского - надо считать ошибочным» (Оразбаев, 1958, с.278). Поселения Алексеевское, Садчиковское, Замараево A.M. Оразбаев считает двухслойными. Сначала они были заселены на ала-кульском этапе андроновской культуры, затем племенами замараевской культуры (Оразбаев, 1958, с.278). Полученный в ходе экспедиций 1957 г. археологический материал позволил A.M. Оразбаеву разделить эпоху бронзы Центрального Казахстана на два периода - алакульский этап андроновской культуры (XIII - XI вв. до н.э.) и эпоху поздней бронзы (X -VIII вв. до н.э.) (Оразбаев, 1959, с.73-74).
Опорные памятники и результаты их исследования
Приведенные выше определения далеко не исчерпывающие, однако, они позволяют разделить «ножи» и «кинжалы» на две категории. Под критерием различия категорий в археологической литературе обычно подразумевается функциональное назначение предмета (Гришин, 1971, с.9; Клейн, 1991, с.376). Прежде всего «кинжал» это колюще - проникающее оружие ближнего боя с обоюдоострым прямым лезвием и рукоятью или черенком для насада. Нож - преимущественно режущее орудие с одним лезвием, рукоятью или черенком для насада.
Кинжалы. Все найденные экземпляры относятся к одной группе -бронзовые. Разряд определялся по наличию рукояти или черенка (все черенковые). Учитывая тот факт, что несмотря на некоторые различия, данные изделия имеют много общего, из классификационной схемы нами были исключены такие таксономические единицы как раздел и отдел. Тип определялся по особенностям оформления перекрестия. Подтип по особенностям сечению лезвия- ромбическое, линзовидное (прил.2, рис.1). В ходе анализа находок с исследуемой территории и корреляции их с материалами сопредельных территорий нами были выделены следующие типы:
Тип I представлен черенковыми кинжалами с валиком-упором на месте перекрестия (4 экземпляра). Обнаружены на поселении Рублево-6 (Кирюшин, Папин, Шамшин, 1999, с.383, рис.2), известны также из случайных находок из Усть-Пристанского (прил.1, рис. 127-2), Третьяковского (прил.1, рис.128) и Шелаболихинского (Уманский, 1964, с. 192, рис.1) районов. По форме сечения лезвия делятся на два подтипа - с линзовидным (Кирюшин, Папин, Шамшин, 1999, с.383, рис.2) и ромбическим сечением лезвия (Уманский, 1964, с.192, рис.1; прил.1, рис.127-2, рис.128).
Изделия данного типа в литературе получили название «кинжалы киммерийского типа» и известны как из материалов саргаринско-алексеевских комплексов, так и из памятников культур сопредельного круга (Тереножкин, 1957, с.50; Оразбаев, 1958, с.290, табл.УШ-ІЗ; Гришин, 1971, с.15; Горбунов, Обыденнов, 1980, с.173). Тип II представлен черенковыми кинжалами без валика упора (7 экземпляров). По форме сечения лезвия делятся на два подтипа - с линзо-видным и ромбическим сечением лезвия. Изделия первого подтипа обнаружены на поселении Советский Путь-1 (прил.1, рис.81-1) и в окрестностях с. Черная Курья (Иванов, 2000в, с.112, рис.43-1). Изделия второго подтипа встречены в материалах поселений Калиновка-2 (Иванов, 2000в, с.81, рис.30-1), Новоильинка (прил.1, рис.57-1), Новофирсово-1 (Кореняко, Бородаев, 1993, с.78, рис. 1-1) и могильника Чекановский Лог-7 (прил.1, рис. 125-2). Еще один экземпляр происходит с поселения бурлинского типа Кайгородка-3 (прил.1, рис. 127-1).
Тип III представлен черенковым кинжалом с утолщением на месте перекрестия и линзовидным сечением лезвия. Обнаружен на поселении Курейка-3 (Кирюшин, Иванов, Удодов, 1990, с.118, рис.7-1). Весьма близок к данному типу кинжал с поселения Рублево-6 (Шамшин, Папин, Мерц, 2000, с.14, рис.3-3). Возможно, данные кинжалы являются как бы переходным звеном между изделиями I и II типов.
Находки типичных саргаринско-алексеевских кинжалов в ареале расселения племен ирменской культуры (Усть-Пристанский и Шелаболи-хинский районы) маркируют направление культурных контактов и связей в эпоху поздней бронзы.
Ножи. Являются довольно распространенной категорией инвентаря и встречаются практически на всех хорошо исследованных памятниках. Большое количество данных изделий известно из случайных находок. Широкое распространение ножей в эпоху поздней бронзы в первую очередь было обусловлено универсальностью данных орудий и возможностью их применения в различных областях трудовой деятельности. Все найденные на исследуемой территории ножи относятся к одной группе - бронзовые и к одному разряду -рукояточные. Раздел определялся по особенностям оформления обушка - выгнутообушковые, вогнутообуш-ковые, прямообушковые. Отдел - по особенностям формы рукояти - с не 57 выделенной, с намечающейся, с выделенной. Тип - по сечению рукояти и навершию (прил.2, рис.2).
В ходе анализа находок с исследуемой территории и корреляции их с материалами сопредельных территорий нами были выделены следующие типы: Тип 1. Выгнутообушковый нож с невыделенной широкой желобчатой рукоятью и широким лезвием. Происходит с поселения Советский Путь-1 (прил.1, рис.82-1). Тип 2. Выгнутообушковый нож с намечающейся плоской широкой рукоятью с петелькой в верхней части, широким лезвием. Происходит с поселения Чекановский Лог-1 (прил.1, рис. 115-1). Тип 3. Выгнутообушковый нож с выделенной узкой желобчатой рукоятью, имеющей каплевидное отверстие в верхней части, широким лезвием (прил.1, рис 129-1) происходит из случайных находок в Алейском районе (Кирюшин, Казаков, 1997, с. 176). Близкий экземпляр зафиксирован в материалах могильника Нижняя Суетка (прил.1, рис.45-3). Тип 4. Выгнутообушковый нож с намечающейся узкой прорезной рукоятью. Известен из случайных находок в бывшем Бийском округе (Грязнов, 1956, с.41, рис.15-І).1 Тип 5. Выгнутообушковый нож с выделенной полой рукоятью обнаружен в районе с. Новоильинка (прил.1, рис.130-1). Полая, овальная в разрезе, рукоять несколько расширяется на конце. Отверстие на торце рукояти (горловина полости) эллипсовидной формы. Одна из стенок рукояти проработана не полностью. Видимо, некоторые неточности при изготовлении были причиной образования пустот в отливке или слишком тонких стенок, частично разрушившихся впоследствии. Рукоять украшена орнаментом.
Культурно-исторические контакты саргаринско-алексеевского населения Алтая
По форме стержня и расположению отверстий он близок к псалиям V типа, выделяемым К.Ф. Смирновым (Смирнов, 1961а, с.66-68, рис.12-1,2).
На наш взгляд, аналогичные псалий можно отнести к X - VIII (VII?) вв. до н.э., хотя до конца нельзя исключать и более ранний период их существования. Предложенную датировку подтверждает нахождение подобного псалия на дне жилища № 1 поселения Гусиная Ляга-1 (прил.1, рис. 13-1) совместно с керамикой позднеирменского облика и заготовки для аналогичного изделия на городище переходного времени от бронзы к железу Чича-1, датирующегося В.И. Молодиным по ножу с аркой на кронштейне VIII-VII или VII - VI вв. до н.э. (Молодин, 1985, с. 173).
На поселении Чекановский Лог-1 встречен еще один псалий, изогнутой формы с двумя концевыми, подпрямоугольными, отверстиями расположены в одной плоскости, и центральным, округлым, под небольшим углом к ним (прил.1, рис. 116-1). Полные аналоги данному изделию нам не известны. Наличие утолщений на концах и в центральной части сближает его с изделиями первого типа. Некоторая схожесть фиксируется с псалием с поселения Кент (Варфоломеев, 1988, с.96, рис.5-2). Изогнутый псалий обнаружен на поселении Атасу (Кадырбаев, Курманкулов, 1992, с. 183, рис. 144-4). По форме псалий с поселения Чекановский Лог-1 напоминает изделия из могильника Балиновский-1 в Северном Причерноморье, относящегося к VIII - VII вв. до н.э. (Шарафутдинова, Дубовская, 1987, с.34 , рис.1). Изогнутость формы изделия сближает его с псалиями кургана Ар-жан (Членова, 1997, с.51, рис.5-1-4,6-9). В Барнаульско-Бийском Приобье псалии изогнутой формы зафиксированы в материалах переходного времени от бронзы к желез и датируются VIII - VI вв. до н.э. (Папин, Шамшин, 1998, с.97, рис.2-13-15, с.90).
Возможно, псалии данного типа имеют сравнительно узкий хронологический промежуток существования и могут быть датированы в пределах IX-VIII в. до н.э.
На поселении Рублево-6 обнаружен псалии стержневидной, изогнутой формы с тремя подпрямоугольными отверстиями в разных плоскостях (Шамшин, Папин, Мерц, 2000, с.14, рис.3-8; прил.1, рис.66-1). С этого же памятника происходит заготовка для еще одного псалия. Данное изделие довольно близко к псалиям переходного времени от бронзы к железу поселения Фирсово-18 (Папин, Шамшин, 1999, с. 143, рис.2-3,4; Шамшин, Цив-цина, 2001, с.214, рис.1-2,3). Любопытно, что на одном из изделий отверстия расположены в разных плоскостях (Папин, Шамшин, 1999, с. 143, рис.2-4). Форма и сечение сближают данный предмет с бронзовыми и костяными псалиями раннескифского времени (Итина, Яблонский, 1997, с. 169, рис.72; Кирюшин, Тишкин, 1997, с.182, рис.35; Шульга, 1998а, с.380, рис. 1-13; Демин, Ситников, 19996, с.64, рис.3-1,2; Папин, Шамшин, 1999, с.97,рис.2-15).
Возможно, изделия с поселения Рублево-6 имеют узкий хронологический диапазон бытования. В таком случае псалии с данного памятника должен относится к IX - VIII в. до н.э.
Костяные пуговицы и пуговковидные бляхи встречены на двух поселениях - Советский Путь-1 и Чекановский Лог-1. Они имеют довольно многочисленные аналоги в материалах саргаринско-алексеевскои культуры сопредельных территорий (Черников, 1960, с.241, табл.Х1 Ш-2; Оразбаев, 1970, с. 134; Варфоломеев, 1988, с.97, рис.6-4; Кадырбаев, Курманкулов, 1992, с.178, рис.141-2,4,10; Папин, Шамшин, Мерц, 2000, с.16, рис.5-11). Форма блях и пуговиц сближает их с изделиями ирменской культуры.
Костяные застежки - встречены на поселениях Советский Путь-1 и Чекановский Лог-1. Близкие изделия фиксируются в материалах поздней бронзы Казахстана (Грязнов, 1952, с. 134, рис.3-4; Черников, 1960, с.234, табл.ХХХ1Х-6; Кадырбаев, Курманкулов, 1992, с. 162, рис. 124-9). На территории Барнаульско-Бийского Приобья схожее изделие (отличающееся слегка изогнутой формой) встречено на поселении переходного времени от бронзы к железу Мыльниково (Папин, Шамшин, 1998, с.97, рис.2-22). Близкие изделия зафиксированы и в более позднее время (Итина, Яблонский, 1997, с.109, рис.12-4; Кирюшин, Фролов, 1998, с.136, рис.11-5).
Таким образом, имеющийся бронзовый и костяной инвентарь позволяет датировать памятники саргаринско-алексеевской культуры лесостепного и степного Алтая в рамках XII (XI) - VIII вв. до н.э.
Перейдем к относительной хронологии исследуемых комплексов. Каждая археологическая культура не является застывшим, неподвижным образованием и в своем развитии проходит несколько этапов, находящих свое отражение в изменении и эволюции конкретных форм различных категорий инвентаря. С одной стороны, на момент образования культура несет в себе пережитки и опыт предшествующего времени, с другой, в процессе эволюции в рамках конкретной культуры возникают предпосылки для перерастания в культуру последующей эпохи (Зданович, Шрейбер, 1988, с.З). Эта эволюция проявляется в изменении формы отдельных предметов и появлении новых, развитии технология и хозяйственной деятельности на новой, как правило, более прогрессивной основе. Одним из наиболее ярких культурных индикаторов, хорошо отражающих динамику развития археологических культур, является керамика. Значение керамики как исторического источника трудно переоценить. Посуда содержит разноплановую информацию, отражающую уровень социально-экономического развития, семейно-брачные отношения, этнокультурные контакты, идеологические представления и т.д. (Глушков, 1996, с.З). Керамический материал выступает как автономная знаковая система, обладающая свойствами сим 109
волической фиксации определенных реалий, присущих данному общественному образованию (Хлобыстина, 1989, с. 118). Материалы могильников зачастую имеют консервативный характер, что во многом обуславливается ритуальным назначением данных объектов. Поселенческая посуда, широко употреблявшаяся в быту, является более чутким индикатором, отражающим хронологические тенденции и культурные контакты, проявляющиеся в виде изменения орнаментационных схем, появлении новых элементов орнамента.
В этой связи поиск места в системе относительной хронологии отдельному памятнику или группе объектов должен проходить через определение общих тенденций, направленности развития материальной культуры (Матющенко, 1988, с.50), и прежде всего керамики.
Первые попытки проследить эволюцию позднебронзовой керамики были предприняты еще в 1960 - 1970-е гг. (Черников, 1960; Маргулан и др, 1966; Маргулан, 1979, с.153-160), однако более детальная характеристика саргариско-алексеевских комплексов стала возможной лишь по мере дальнейшего накопления археологического материала. В немаловажной степени этому способствовали продолжающиеся широкомасштабные раскопки на территории Казахстана и Алтая, позволившие на качественно новой ис-точниковой базе осмыслить имеющийся материал.
Не останавливаясь подробно на названиях этапов, выделяемых в рамках саргаринско-алексеевской культуры различными исследователями, чему была посвящена отдельная глава, отметим, что в основе данных периодизаций лежат общие закономерности в эволюции керамического материала.
Домашние промыслы, домостроительство
Зачастую на различных изделиях нанесен комбинированный (циркульно-прорезной орнамент), включающий в себя сочетание двух описанных ранее приемов. В качестве примера остановимся на ряде изделий. На небольшой пуговице с поселения Советский Путь-1 (прил.1, рис.90-2) первоначально «циркулем» были вырезаны две вписанные друг в друга окрулшости, а затем при помощи ножа или специального резца был нанесен зигзаг. В результате получился узор, напоминающий солнце с двенадцатью лепестками. На обломках предмета (прил.1, рис.83-4) непонятного назначения (пряжка?) с этого же памятника также
Данный тип орнамента выделяется нами условно, поскольку не вполне понятно, применялся ли циркуль в действительности, или же использовался инструмент типа лекала. фиксируется комбинированный орнамент. Первоначально при помощи «циркуля» по периметру предмета были нанесены две окружности. Затем в центральной части изделия - двенадцать небольших кружков, соединенных между собою насечками. После этого насечки были нанесены по кругу изделия. Комбинированный циркульно-прорезной орнамент фиксируется и на двух изделиях с поселения Чекановский Лог-1 (рис.116-1; рис.117-3). Стилистика орнаментации данных предметов (прорезной зигзаг) настолько близка и позволяет предполагать, что изделия выполнены рукою одного мастера.
В целом, рассматривая орнаментированные костяные изделия с саргаринско-алексеевских памятников, нетрудно заметить, что все они локализуются в южной части исследуемой территории.1 Данное обстоятельство, на наш взгляд, пока не находит единого объяснения. Возможно, это обусловлено степенью изученности различных памятников, либо наличием каких-либо специализированных косторезных центров на территории юго-западных районов Алтая.
Кожевенное производство. Кожа, как продукт охоты и животноводства, несомненно, широко использовалась в эпоху поздней бронзы. Из нее изготавливалась одежда и обувь, ремни и, возможно, посуда.
Большой набор скорняжных инструментов, встреченный на саргаринско-алексеевских поселениях Алтая и сопредельных территорий, свидетельствует о развитом кожевенном производстве. Современная обработка шкур и выделка кожи включает целый цикл операций: отмочку, растяжку, сушку, мездрение, пушнение бахтармы, золение, сгонку волос, мягчение и лощение (Семенов, Коробкова, 1983, с. 137). Несомненно, что для отдельных культурных образований используемые инструменты были различными, различными были и технологические приемы самой
Исключение составляет орнаментированное навершие шила, встреченное на памятнике бурлинского типа Кайгородка-3 в Северной Кулунде (Удодов, 1994, с. 12). обработки, однако этапы, в целом должны были повторяться. Полученная в ходе охоты или животноводческой деятельности шкура нуждалась в первичной консервации, так как в противном случае она могла загнить. Одной из первых операций в кожевенном производстве являлось удаление жира с парной (свежей) шкуры. Вполне вероятно, что на данном, первичном этапе, использовался обычный нож.
Очищенная и подготовленная таким образом шкура размачивалась и растягивалась для дальнейшей просушки. При этом, наиболее важным было не пересушить шкуру, так как в противном случае существенно затруднялась ее обработка (Семенов, Коробкова, 1983, с. 147).
Пожалуй, одним из главных этапов обработки шкур было ее мездрение, с целью удаления с ее поверхности оставшихся прослоек жира и мускулов. Экспериментальным путем установлено, что наиболее эффективным было мездрение полусухой, сохранявшей эластичность шкуры, на выделку свежеснятой, парной шкуры требовалось в 3-5 раз больше времени (Семенов, Коробкова, 1983, с. 180-181). Основной инструмент, используемый на данной стадии - коленчатые скребки (прил.1, рис.86-4, рис.117-4). Помимо этого, на данном этапе, вероятно, применялись и скребки из керамики (прил.1, рис.91-5,6), которые в силу наличия хороших абразивных качеств были весьма эффективными. Экспериментально доказано, что с их применением, можно было весьма быстро производить различные операции от мездрения и до сгонки волос, их производительность составляла 33 см / мин. (Семенов, Коробкова, 1983, с. 187-188). Сгонка волос могла производиться при помощи распаривания или обработки золистым раствором кожи с последующим выщипыванием (Сидоров, 1989, с.43). Дубление, возможно, проводилось при помощи кисломолочных продуктов. Следующий этап операции - лощение, в результате которого кожа приобретала блеск и уплотнялась. В ходе лощения кожа вероятно пропитывалась каким-либо раствором (жир), в результате чего становилась более эластичной и водонепроницаемой.
Полученная таким образом кожа могла использоваться для изготовления одежды, домашней утвари и орудий труда.
Керамическое производство. Керамика является основной категорией находок с поселений саргаринско-алексеевской культуры.
Специальные исследования по составу формовочных масс саргаринско-алексеевской посуды не проводились, однако визуальные наблюдения позволяют сделать некоторые выводы. Прежде всего, в качестве отощителя достаточно широко использовался шамот. Применение шамота особенно характерно для памятников степной зоны (пос. Новоильинка, Рублево-6, Курья-3 и др), в виду отсутствия в данных районах выходов камня. В целом применение шамота в качестве отощителя довольно типично для различных культур Евразийских степей эпохи бронзы. Другим отощителем, наряду с шамотом, является дресва и крупный речной песок, особенно характерные для памятников предгорной зоны (пос. Чекановский Лог-1, Гилево-2). Для изготовления дресвы использовался гранит. Возможно, предварительно гранит раскаляли на костре и поливали водой, в результате чего камень становился рыхлым и легко раскалывался на мелкие частички. Кусочки обоженного гранита были найдены на поселении Чекановский Лог-1. Довольно часто в глиняное тесто добавляли рубленную траву, отпечатки которой, в составе теста, фиксируются на внутренней и внешней стороне сосудов. В качестве инструментов для дробления и растирания примесей использовались песты, отбойники, терочные плитки. Сделанные автором выводы о составе формовочных масс носят предварительный характер и нуждаются в уточнении. После формовки сосуда, производилось его заглаживание по сырым, пластичным стенкам с целью устранения неровностей, грубых дефектов, вмятин и т.д. После того, когда глинистая масса сосуда в процессе сушки теряла свою первоначальную мягкость, но еще сохраняла некоторую пластичность, некоторые сосуды подвергались лощению. В результате проведения данного технологического приема стенки сосуда
