Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Физико-географическая характеристика региона исследования 9
1.1. Современные физико-географические условия 9
1.2. Палеогеографическая ситуация в эпоху неолита 13
Глава 2. Неолит Восточного Приазовья и долины Маныча в системе древностей степной зоны юго-востока Русской равнины. Историографический обзор 19
Глава 3. Неолитические памятники Восточного Приазовья и долины Маныча 34
1.1. Памятники Восточного Приазовья 34
1.2. Неолитические памятники долины реки Западный Маныч 79
Глава 4. Хронология, периодизация и культурная принадлежность памятников региона исследования 99
1.1. Критерии выделения неолитических памятников 99
1.2. Периодизация и хронология памятников региона исследования 107
1.3. Культурная принадлежность памятников неолита региона исследования 111
Глава 5. Хозяйство населения Восточного Приазовья и долины Маныча в неолите 124
Заключение 135
Литература и источники 139
Список сокращений 157
Список иллюстраций 158
- Палеогеографическая ситуация в эпоху неолита
- Неолитические памятники долины реки Западный Маныч
- Периодизация и хронология памятников региона исследования
- Культурная принадлежность памятников неолита региона исследования
Введение к работе
Значение неолитического периода в истории общества трудно переоценить, существенные изменения в экономической жизни древних коллективов - замена присваивающих форм хозяйства производящими, повлекли изменения в характере взаимодействия человека и окружающей среды, материальной и духовной сферах существования. Гордон Чайлд 80 лет назад, осознавая историческую важность этого процесса, предложил термин «неолитическая революция» (Child, 1925). Историческое содержание этого понятия трактуется по-разному (Долуханов, 2000. С. 101-104), но, бесспорно, важнейшее значение имело становление новых форм экономики - земледелия и скотоводства, а также появление керамической посуды. Определяющим является принципиально новый характер, а не темпы инновационных процессов. Отказ от концепции синхронизма, предусматривавшей жесткую взаимосвязь культурных преобразований неолитической эпохи (Мерперт, 1984. С.57) предполагает детальное изучение всех изменений с учетом местных особенностей. Это определяет плодотворность регионоведческого подхода при изучении древностей неолитической эпохи.
Актуальность исследования каменного века Восточного Приазовья и долины Маныча диктуется слабой его изученностью на этой территории. До последнего времени стационарных работ здесь не проводилось, известные местонахождения были представлены только подъемными материалами, что существенно обедняло картину этнокультурного развития населения региона в древности. Исследованиями неолитического периода в той или иной степени были охвачены все сопредельные территории - Центральное Предкавказье, Прикаспий, Нижний Дон, Северо-восточное Приазовье. На этом фоне территория Восточного Приазовья и долины Маныча выглядела «белым пятном», что неудовлетворительно с точки зрения полноты исторической картины. Целесообразность археологических изысканий определяется и географическим положением - это своеобразный естественный «коридор» между побережьями Каспийского и Азовского морей, связывающий Кавказ со степ ной зоной Восточной Европы. Кавказский регион, являясь проводником ближневосточных влияний и самостоятельным центром культурогенеза, на протяжении всех исторических периодов оказывал воздействие на этно-историческую ситуацию в степной зоне. Неудовлетворительное состояние наших знаний о позднем каменном веке степного Предкавказья является причиной того, что решение ряда актуальных проблем, затрагивающих вопросы культурообразования, характера культурных связей, хронологии и периодизации ранее было возможно лишь в гипотетическом плане. Предлагаемое исследование, не претендуя на всеобъемлющую полноту, преследует своей целью решение указанных проблем за счет введения в научный оборот новых археологических источников и их интерпретации, что возможно при реализации следующих задач:
1. Выявление, систематизация и введение в научный оборот новых материалов неолитического периода, отвечающих требованиям источниковедческой полноты и доброкачественности;
2. Обобщение и оценка ранее известных материалов позднего каменного века;
3. Культурная атрибуция неолитических памятников региона;
4. Разработка периодизации и ее хронологическое обоснование;
5. Характеристика форм хозяйственной деятельности населения в неолите;
Основными методологическими принципами настоящего исследования являются: системный подход, способствующий раскрытию различных аспектов изучаемого явления и обеспечивающий его целостное отображение; принцип историзма, предполагающий рассмотрение явления в возникновении и развитии.
В процессе работы использовались традиционные археологические методы типологии, стратиграфии, планиграфии, а также получившие широкое практическое применение методы естественных наук - радиоуглеродного датирования, палинологического и археозоологического анализов.
Источниковедческой основой исследования послужили, главным образом, материалы полевых археологических изысканий, большая часть которых осуществлялась под руководством автора в течение восьми полевых сезонов (1997-2004 гг.). В результате разведочных мероприятий было выявлено восемнадцать поселенческих памятников неолитического времени, восемь из которых изучены стационарно. Опорной для региона является стоянка Рассыпная VI, исследованная на площади 480 м2. Комплексное изучение полученных данных позволило охарактеризовать различные аспекты жизнедеятельности поселенцев. Результативными были раскопки стоянок Жуковская 2, Жуковская 8, Рассыпная 1, Жуковская 5, Шахаевский Лиман 2. Были получены важные сопоставительные данные, которые позволили не только уточнить культурно-хронологическую позицию стационарно исследованных памятников, но и интерпретировать многочисленные находки, собранные на поверхности. Составной частью источниковедческой базы являются материалы неолитических памятников смежных регионов - на Кавказе это стоянки Нижняя Шиловка, Каменномосткая пещера, Овечка, Чохское поселение, в Предкавказье стоянки Гофицкое 1, Нововочепший 1, в Прикаспии и на Нижней Волге - стоянки Ту-Бузгу-Худук, Кугат IV, Кулагайси, Каир-Шак 1,111, Тентексор, Варфоломеевская, поселение Джангар, на Нижнем Дону и в Северо-восточном Приазовье - поселения Матвеев курган 1,11, Ракушечный Яр, стоянки Раздорская 2, Кременная ИДИ. Использовались материалы, выявленные первыми исследователями каменного века долины Маныча и Восточного Приазовья - Г.И. Горецким, Н.Д. Прасловым, Л.М. Казаковой, а также многочисленные находки неолитического облика собранные энтузиастами-краеведами. В ходе работы изучались коллекции и архивные материалы, хранящиеся в фондах Ростовского областного музея краеведения, Азовского ис-торико-археологического и палеонтологического музея, музея ГУП «Наследие» (г. Ставрополь), школьных музеев поселков Юловский, Красный Октябрь и Дальний, Сальского и Веселовского районов Ростовской области, археологической лаборатории РГУ. Большой источниковедческой ценностью обладают результаты радиоуглеродных, палинологических, и археозоологи-ческих определений, осуществленных в ведущих лабораториях нашей страны и ближнего зарубежья.
Настоящее исследование является первым опытом обобщения, систематизации и культурно-хронологической интерпретации всех, имеющихся на сегодняшний день данных о позднем каменном веке региона. Памятники, как стационарно изученные, так и представленные подъемными материалами, описаны с применением единых методических принципов, предполагающих максимально полную фиксацию морфологических и метрических параметров кремневых индустрии, что повышает надежность сопоставления и достоверность исторических реконструкций. Предложена модель анализа некоторых параметров массовых категорий инвентаря, а именно степени микролитоидности, пластинчатости и фрагментации, позволяющая прослеживать его эволюцию без обязательной «привязки» к «руководящим» формам изделий. На основе сравнительного анализа показано место неолита региона в системе древностей степной зоны Русской равнины, предложена и хронологически обоснована периодизация памятников позднего каменного века Восточного Приазовья и долины Маныча.
Результаты исследования могут быть привлечены для создания обобщающих трудов по древней истории населения юга Восточной Европы, сводов археологических источников, археологических карт административных образований, входящих в регион исследования. Целесообразно использование полученных результатов при разработке спецкурсов по неолиту для студентов исторических факультетов университетов и пединститутов, создания тематических экспозиций, лекционных курсов и тематико-экспозиционных планов в рамках музейно-экскурсионной и научно-популяризаторской деятельности.
Основные положения настоящей работы обсуждались на заседаниях отдела палеолита ИИМК РАН, выносились на рассмотрение в рамках работы нескольких конференций (VII и VIII Донские международные конференции, международные конференции «Палеолит левобережной Украины» 2002 и 2003 гг., международная конференция «Хронология неолита Восточной Ев-ропы»,посвященная памяти д.и.н. Н.Н. Гуриной, 1-я международная нижневолжская археологическая конференция «Проблемы археологии Нижнего Поволжья»), а так же нашли отражение в статьях и публикациях.
Структура работы подчинена целям и задачам исследования. Диссертация состоит из пяти глав, введения, заключения, списка литературы и семи приложений, снабженных соответствующим справочным аппаратом. Глава 1 посвящена природно-географической характеристике региона, глава 2 — истории исследований, глава 3 имеет источниковедческий характер, в главе 4 рассматриваются вопросы культурно-хронологической интерпретации материалов и в главе 5 освещаются некоторые аспекты хозяйственной деятельности неолитического населения региона.
Палеогеографическая ситуация в эпоху неолита
Палеогеографические данные по региону нашего исследования немногочисленны, что предполагает рассмотрение вопросов реконструкции природных условий неолита в более широком географическом контексте. Неолитический период степной зоны Северной Евразии в целом совпадает с атлантическим периодом голоцена (по модифицированной схеме Блитта-Сернандера), который исходя из данных современных исследований, учитывающих колебания влажности и температуры, подразделяется на три фазы-АТ-1-раннеатлантическое потепление (8000-6800 л.н.), АТ-2 среднеатланти-ческое потепление (6800-6000 л.н.) и АТ-3-позднеатлантический термический максимум (6000-4600 л. н.) (Максимов, 1986. С. 10; Хотинский, 1991. С.52, 53). Для рассматриваемой территории в голоцене отмечена некоторая активизация тектонических движений, выразившаяся в опускании земной коры на территории азово-кубанской равнины, происходит углубление речных долин, формирование толщи аллювиальных отложений современных пойм рек. Основным рельефообразующим процессом являлась аккумуляция (Молодкин, 1980. С. 36, 39). Формирование речной долины Западного Маныча сопровождалось неоднократным ее переуглублением в приустьевом участке. Смена фаз переуглублений и аккумуляции определялась колебаниями главного базиса эрозии -уровня Азово-Черноморского бассейна (Сафронов, 1972. С. 56, 57). Постепенное повышение уровня Черного моря происходило на протяжении раннего и среднего голоцена - новочерноморская трансгрессия. Максимальных значений (2-3 м над уровнем моря) она достигла в финале атлантического периода-4,5 тыс. лет назад (Мезолит СССР, 1989. С. 13). В течение атлантического периода происходит заполнение акватории Азовского моря, линия побережья приобретает современный облик (Песочина, 1984. С. 137). В голоцене последовательное повышение уровня воды происходило и в акватории Каспийского моря - новокаспийская трансгрессия. Максимального уровня, на 8-9 м превышающий современный она достигла около 8000 л.н. (Леонтьев, Рычагов, 1982. С. 151).
На протяжении всего периода голоцена на территории региона исследования господствовали степные ландшафты, характерные для севера аридной зоны Евразийского континента. Это подтверждается многочисленными палеоэкологическими реконструкциями, основанными на изучении палинологических спектров голоценовых отложений степной зоны и исследованиями истории фауны (Верещагин и др., 1976. С. 107; Кременецкий, 1991. С. 145; Артюшенко и др. 1980. С. 96; Динесман, 1977. С. 147; Спиридонова, 1991. С. 197-201; Мацкевой, Пашкевич, 1973. С. 137). Палеогеографические данные свидетельствуют о том, что уже в начале атлантического периода завершается формирование устойчивых зональных флористических и фаунистических комплексов (Долуханов, Пашкевич, 1977. С. 139; Хотинский, 1991. С. 56). Степные условия реконструируются и на основании палинологического изучения разреза стоянки Рассыпная VI в Восточном Приазовье - для всех четырех выделенных спорово-пыльцевых спектров отмечено господство травянистых и кустарничковых сообществ, роль древесных пород очень мала. В спектрах много пыльцы маревых, злаков, присутствует и пыльца сорняков, что, по мнению исследователей, свидетельствует о нарушении естественного почвенного покрова в процессе функционирования стоянки (см. Приложение 1, рис. 106). Основываясь на определении фаунистических остатков стоянки Рассыпная VI (определены кости кулана, коров и овец), И.Е. Кузьмина так же пришла к выводу, что ее обитателей окружал открытый степной ландшафт, климат был сухой, с резкими перепадами температур от зимы к лету (См. Приложение 2). Есть данные, что в атлантическом периоде голоцена, южная граница степей захватывала современную зону широколиственных лесов в предгорной части Северного Кавказа (Александровский, 1995. С. 26; Александровский и др., 2001. С. 135; Спиридонова и др. 2001. С. 161).
По вопросу о климатических условиях степной зоны в атлантическом периоде, среди исследователей нет единого мнения, особенно в части реконструкции условий увлажненности (Спиридонова, 1991. С. 198). Одни считают, что климат атлантического периода был влажным и теплым (Кременецкий, 1991. С. 150, Кременецкий 1997. С. 43; Песочина, 1984. С. 137; Иванов, 1989; Долуханов, 1989. С. 84, 72; Иванов и др. 1994. С. 669, 670), другие специалисты говорят о высокой степени аридизации климата. (Спиридонова, и др. 2001. С. 161; Александровский, 1997. С. 26; Спиридонова, Але-шинская, 1999. С. 24, 25). Некоторые пришли к выводу о близости климатических условий голоцена на юге европейской части Северной Евразии к современным (Авенариус и др. 1978. С. 42). Что касается температурного режима, общепризнанным является факт меньшего роста или даже падения температур в атлантическом периоде для территории, расположенной южнее 50-55 с. ш., по сравнению с территорией северной и центральной Европы. По данным Климанова в южной части восточноевропейской равнины увеличение среднегодовых температур произошло на 0,5 - 1 (Климанов, 1989. С. 30). Наличие своеобразной «нейтральной» полосы между 55 с.ш. и 40 с.ш., где температурный режим мало отличался от современного, отмечает Н.А. Хо-тинский (Хотинский, 1977. С. 163).
Довольно сложная картина изменения климата реконструируется на основании палеопочвенных исследований для Северного Прикаспия. Раннеатланти-ческий период здесь характеризуется ландшафтными условиями близкими к северным пустыням или полупустыням, затем условия изменяются в сторону улучшения (полупустынные, сухостепные ландшафты), увлажненность в конце атлантика выше современного уровня (Иванов, Васильев, 1995. С. 97,107). Для второй половины атлантического периода характерна различная циркуляция атмосферы в разных районах единой степной зоны - «запад находился под влиянием влажных атлантических течений, а на востоке происходило максимальное проникновение субтропических воздушных масс. На западе значительно расширилась полоса широколиственных лесов, тогда как на востоке возросло значение аридных ландшафтных зон» (Спиридонова, Алешинская, 1999. С. 29).
Данные Л.Г. Динесмана по Ергенинской возвышенности - району территориально близкому к региону исследования свидетельствуют, что климатические условия среднего голоцена отличались засушливостью. По его мнению, климатический оптимум голоцена на территории разнотравинно-злаковых степей, сказался очень слабо (Динесман, 1977. С. 122, 145). Значительный дефицит влаги отмечен для юга восточноевропейского сектора в оптимум голоцена и другими исследователями. Для лесостепной и степной зон реконструируются следующие условия: зима - умеренно теплая (0-10), снежная, лето теплое +20+25, недостаточно влажное. Господствуют злаково-разнотравные степи (Авенариус и др., 1978. С. 52)
Неолитические памятники долины реки Западный Маныч
Памятник открыт в 1961-1963 гг. Л.М. Казаковой при обследовании бассейна р. Мокрая Чубурка (Казакова, 1990. С. 36, 38). Стоянка расположена в Азовском районе Ростовской области, на мысу правого берега р. Мокрая Чубурка, образованном при впадении в нее балки Красная (рис. 1; 3; 54; 55). Высота мыса— 12-15 м от уровня воды. Автором открытия была собрана коллекция кремневых изделий на площади - около 80 м2. К сожалению, в публикации не указано точное количество выявленных находок, но ясно, что их не менее ста. Сырье - кремень коричневатого цвета, отмечена слабая голубоватая патина. В коллекции представлены фрагменты пластинчатых сколов, ширина большинства которых - 0,5 - 0,7 см, но отмечены и более широкие экземпляры 1,2 - 1,5 см, отщепы и осколки кремня небольшого размера, миниатюрные скребки на отщепах и пластинах, резцы на углу сломанной пластинки, пластины с ретушью, пластина со скошенным ретушью концом, сегмент (рис. 56, 1-29). Л.М. Казаковой на памятнике был заложен шурф площадью 1x1 м. В шурфе были выявлены два кремневых отщепа и фрагмент миниатюрной пластинки, которые залегали в толще желтовато-коричневого не-расчлененного суглинка на глубине - 0,4 - 0,45 м от современной дневной поверхности.
В 2004 г. нами было предпринято обследование этого памятника. Поверхность мыса сильно задернована, что препятствовало выявлению подъемного материала. На значительной площади было собрано всего 5 кремневых изделий - два проксимальных фрагмента пластинок шириной 0,8 см, медиальный фрагмент пластинки шириной 1,4 см (рис. 56, 32), отщеп размером 2,7 см, и подовальный скребок на отщепе (рис. 56, 40). С целью уточнения стратиграфии памятника, характера и степени распространения культурного слоя было заложено 4 шурфа площадью 4 м. кв. каждый. Таким образом, с учетом шурфа заложенного Л.М. Казаковой, общая площадь вскрытая на памятнике, составляет 17 м.кв.
Все шурфы показали близкую картину, что касается стратиграфических наблюдений, а также относительно глубины залегания и характера культурного слоя. Это обстоятельство позволяет дать обобщенную характеристику материалов стоянки. Стратиграфия оказалась не сложной и вполне соответствующей наблюдениям Л.М. Казаковой, но отмечена большая мощность стратиграфического слоя 2. Описание приводится по южному борту шурфа 1(рис. 58). Современный черноземный слой - 0,27-0,3 м; 2 - Слой желтовато-коричневого гумусированного суглинка мощностью - 0,5-0,55 м. К низу плавно осветляется, контакт с нижележащим слоем неровный и нечеткий; 3 — Палево-бурый суглинок, в кровле которого отмечен горизонт карбонатных стяжений. В археологическом отношении стерилен. Прослеженная мощность - 0,3 м.
Вмещающим слоем для культурных остатков является литологический слой 2 - желтовато-коричневый гумусированный суглинок. Находки, представленные кремневыми изделиями, костями животных и единичными (2) фрагментами керамики, залегают в нижней части слоя 2 на глубине 0,6 - 0,8 м от современной дневной поверхности. Везде количество находок крайне невелико, не более 5 на 4 кв.м., но они представлены во всех шурфах одним горизонтом залегания. Видимо древняя дневная поверхность маркируется нижней челюстью жвачного животного, залегавшей горизонтально на глубине -0,71 м в шурфе № 1(рис. 57).
Больше всего выявлено фрагментов пластинчатых сколов - 7 экз. Из них четыре - проксимальные фрагменты, один дистальный, один медиальный, и один фрагментированный скол длиной 3,6 см можно условно определить как целый. Ширина абсолютного большинства пластинчатых сколов - 0,8 - 1.0 см, длина фрагментов 0,8 -1,5 см (рис. 56, 30, 33-37).
Отщепы - 6 экз. Размеры этих изделий в пределах 1-2 см, один отщеп - с желвачной коркой на спинке. Так же один отщеп имеет следы пребывания в огне. В одном экз. выявлен невыразительный нуклевидный обломок. Изделия со вторичной обработкой представлены конце-боковым скребком на отщепе (рис. 56, 39), острием на пластине (рис. 56, 42), низким сегментом типа «апельсиновая долька» (рис. 56, 41), фрагментом пластины с ретушью (рис. 56, 38) и отщепом с ретушью. Фрагменты стенок лепных сосудов - 2 экз. Внешняя поверхность красновато-коричневого цвета, в изломе цвет черепков темно-серый почти черный. Керамическое тесто одного фрагмента без видимых примесей, плотное, мелкопористое, для второго фрагмента отмечено наличие большого количества мелкотолченой раковины и примесь растительных остатков. В одном экземпляре в коллекции представлен небольшой фрагмент каменного шлифованного изделия.
Кроме описанных местонахождений выявлено также несколько пунктов с единичными (1-3 экз.) находками кремневых изделий (рис. 42). Материалы многих выявленных местонахождений маловыразительны, так как представлены небольшими коллекциями. Одна из причин этого - плохая сохранность памятников археологии, достаточно очевидна. Тем не менее, коллекции многих местонахождений близки выявленным ранее в долине р. Рассыпной. Так, уплощенные нуклеусы отмечены на Рассыпной 1, Жуковском 4, Рассыпной 2, Жуковской 2. Трапеции с двусторонней обработкой боковых сторон отмечены на Жуковской 2, 3, Рассыпной VI. Трапеции со струганной спинкой отмечены в коллекциях Жуковской 1,2, Рассыпной VI. Обращает на себя внимание и пластинчатый характер вновь выявленных кремневых комплексов, причем пластины, представлены, зачастую, «правильными», с параллельной огранкой спинки, экземплярами. Ширина пластинчатых сколов в среднем 1,0 - 1,2 см. Большинство вновь выявленных памятников расположено в близких топографических условиях, как и выявленные ранее на р. Рассыпной. Эти наблюдения позволяют с определенными оговорками сближать между собой материалы рек Б. Егорлыка, Сандата, Ср. Егорлык и Рассыпной и датировать их неолитическим временем. 1.2. Неолитические памятники долины реки Западный Маныч.
Стоянки и местонахождения мезо-неолитического времени в долине Маныча получили известность намного раньше, нежели древности Восточного Приазовья. Пионером в открытии материалов финальных этапов каменного века был геолог Г.И. Горецкий, наблюдения которого, в том числе и геологические описания, представляют особенный интерес, так как за более чем полувековую историю существования каскада водохранилищ, большинство выявленных им местонахождений утрачены безвозвратно. При обследовании Пролетарского и Веселовского водохранилища и на всем протяжении побережий нам не удалось обнаружить ни одного пункта с сохранившимся культурным слоем, но первый же разведочный маршрут в незатопленной части долины реки позволил выявить памятник относительно хорошей сохранности - стоянку Шахаевский Лиман 2. Топографические особенности расположения памятников.
Периодизация и хронология памятников региона исследования
На современном уровне наших знаний, видимо, нельзя применить трехчленную модель периодизации неолитической эпохи региона исследования, предполагающую выделение раннего, среднего (развитого) и позднего этапов развития. Состояние источников позволяет говорить о наличии раннего и позднего этапов.
Наиболее ранним памятником региона является стоянка Рассыпная 8. Кремневый инвентарь сохраняет мезолитические черты, что выражается в высокой степени пластинчатости и микролитоидности комплекса, в коллекции изделий со вторичной обработкой отмечены обломок трапеции, пластины со скошенным ретушью концом, концевые скребки на пластинах, из резцов - один срединный и один на углу сломанной пластины. Представленные в коллекции нуклеусы - конические, отмечены весьма миниатюрные экземпляры (рис. 35; Приложение 5). В культурном слое были найдены два фрагмента керамики. Эволюция кремневого инвентаря прослеживается в изменении метрических параметров пластинчатых заготовок - сколы шириной 1-1,2 см составляют довольно заметную в количественном отношении группу (см. Таб. 7) К раннему этапу неолита могут быть отнесены также стоянки Жуковская 5, Рассыпная 1, Красная балка, Сычевка, х. Курганный. О правомерности такого определения свидетельствует целый ряд совпадающих признаков: - высокая степень микролитоидности и пластинчатости, широкое использование приема фрагментации пластинчатых сколов, среди изделий со вторичной обработкой доминируют изготовленные на пластинчатых сколах (более 60%), в коллекциях хорошо представлены пластины с ретушью (от 30 до 60%), в том числе такой архаичный тип, как пластины со скошенным ретушью концом, концевые скребки на пластинах. Для геометрического комплекса характерно устойчивое сочетание «сегмент-трапеция», вторичная обработка осуществляется преимущественно крутой лицевой ретушью, с минимальным участием пологой ретуши (см. Приложение 5). Для Жуковской 5 и Расссыпной 1, в рамках ранненеолитического периода, оправданной представляется более поздняя хронологическая позиция, нежели Жуковской 8 — на этих стоянках очевидно ниже процент изделий со вторичной обработкой на пластинах, возрастает количество скребков на отщепах (см. Приложение 5). Не противоречат этому выводу и стратиграфические наблюдения.
К позднему неолиту относятся стоянки Рассыпная VI, Жуковская 2, 1, Шаха-евский Лиман 2, поселение Кирпичное II, местонахождение Средний Егор-лык 1. Для этих памятников характерно снижение степени пластинчатости (до 20-30%), возрастает количество изделий на отщепах, в первую очередь скребков (до 85-70 %) и снижается процент пластин с ретушью. Среди изделий со вторичной обработкой представлены ранее неизвестные типы - дву-стороннеобработанные наконечники, трапеции со струганной спинкой (Приложение 5). На Рассыпной VI и Кирпичном II зафиксировано появление шлифованных рубящих изделий из мягких пород камня (рис. 15,19; 84,10). Керамика на стоянке Рассыпная VI — с оттисками гребенчатого штампа, но, видимо, можно говорить и о сохранении традиции прочерченной (Жуковская 2, рис. 23,26) и накольчатой (Кирпичное II, рис. 84,7,9,11) орнаментации. Эти инновации прослеживаются на фоне сохранения основных черт предшествующего периода, что свидетельствует о значительном консерватизме основных компонентов материального комплекса поздненеолитических стоянок. Прочие выявленные и описанные в главе 3 памятники, принадлежность которых к неолитическому периоду, не вызывает сомнений, уверенно датировать в пределах самого неолита невозможно в связи со слабой представительностью материалов.
Для обоснования хронологических рамок неолита мы располагаем серией радиоуглеродных дат полученных для стоянки Рассыпная VI (см. Приложение 4). Можно оперировать также сопоставимыми материалами смежных регионов. Исследованиями последних лет уточнена, а в ряде случаев и пересмотрена хронология неолита степной зоны Евразии. Произошло значительное удревнение нижней границы неолитического периода, некоторые данные позволяют относить ее к концу 8 тыс. до н.э. (Белановская, Тимофеев, 2003, С. 18). С другой стороны, произошло своего рода «размывание» верхней границы в связи с установлением многочисленных фактов длительного сосуществования неолитических и энеолитических памятников. Последнее обстоятельство послужило причиной определения следующего за ранним неолитом этапа как «нео-энеолитического» времени. Согласно этой концепции, предложенной Д.Я. Телегиным, ранненеолитический этап по совокупности датировок, и без учета очень ранних дат Елшанской культуры, датируется в пределах 6300-5400 cal ВС, а нео-энеолитический в пределах 5400-3000 cal ВС (Телегин, 2004. С. 108). По сути, такой подход не отрицает, а предполагает более детальное отражение культурных процессов, в том числе посредством создания и корреляции региональных хронологических схем. Попытка обобщения данных радиоуглеродного датирования по различным регионам предпринята и самим автором концепции. Ее нельзя не признать удачной, поскольку впервые сведения по столь обширной территории были сопоставлены с применением единой методики по пересчету календарного времени и с максимальной полнотой (Телегин, 2004. Таб. 1). Обоснование хронологии по раннего этапа неолита региона исследования проблематично, поскольку датированных по С14 памятников пока нет. Есть серия радиоуглеродных дат для ранних памятников Нижнего Дона (Ракушечный Яр и стоянка Раздорская 2) и Северо-Восточного Приазовья (Матвеев Курган I). Полученные значения возраста указывают на середину-вторую половину 7 тыс. до н.э. (см. Приложение 4), причем и эта дата, видимо, не может быть принята в качестве нижней границы неолита указанного региона. Но в культурном отношении эти памятники не оказывали заметного влияния на Восточное Приазовье и По-манычье, поэтому более продуктивно привлечение дат по Северному При-каспию и Нижнему Поволжью, хронология позднего каменного века этих регионов хорошо разработана и обоснована радиоуглеродными определениями. Здесь начало раннего этапа, представленного стоянками типа Кугат-Кулагайси, относится к рубежу 7 и 6 тыс. до н.э. (Козин, 2000. С. 31). Учитывая близость памятников Северного Прикаспия и Предкавказья, будет правильным принять эту дату в качестве вероятной нижней границы неолита региона исследования. Завершение ранненеолитического периода следует условно датировать серединой 6 тыс. до н.э., т.к. с этого рубежа, или несколько ранее, фиксируется время существования таких памятников развитого неолита, как Кременная II (Цыбрий, Горелик, 2004. С. 66), Джангар слой 3, Ка-иршак 1-3 (Телегин 2003. Таб. 1), Варфоломеевская стоянка (нижний слой) (Юдин, 2004. С. 145,146).
Культурная принадлежность памятников неолита региона исследования
Кремневая индустрия Чохского поселения - достаточно самобытное и изолированное явление. Какого либо влияния, выраженного в распространении культороопределяющих для Чоха изделий, на регион нашего исследования не отмечено.
Неолитические памятники Северо-западного Прикаспия и Нижней Волги объединяются в нижневолжскую историко-культурную область (Иванов, Васильев, 1995. С. 121; Vasiljev, Wybornov, 1998. P. 8). Не в последнюю очередь основанием для такого объединения послужило наличие общих черт в кремневом инвентаре. В рамках указанной области выделяются две археологические культуры — джангарско-варфоломеевская и каиршакско-тентексорская (Васильев, 1990. С. 6-11), опорными для которых являются поселение Джангар (Кольцов, 1988; рис. 101), стоянки Каиршак I-III (Васильев и др., 1988; Выборное, Козин, 1988; Рис. 103), Тентексор (Васильев и др., 1986; рис. 104) и Варфоломеевская (Юдин, 2004; рис. 102). Стоянки типа Ту-Бузгу-Худук (Кольцов, 1989) и Кугат-Кулагайси (Козин, Комаров, 1989) характеризуют ранний этап неолита Северо-западного и Северного Прикаспия. В качестве сырья использовался преимущественно кремень и в небольших количествах кварцит. Внимания заслуживает факт наличия в коллекции Джангара изделий из обсидиана (Кольцов, 1988. С. 53). Характерными чертами кремневых индустрии являются пластинчатость и микролитоидность инвентаря, обязательное присутствие геометрических микролитов. Практически везде встречены конические, призматические и уплощенные нуклеусы. Высока степень фрагментации пластинчатых заготовок. Длительное время существует прием обработки геометрических микролитов - двустороннее краевое ретуширование. Для всех памятников отмечен очень высокий (34-64%) процент изделий со вторичной обработкой, в орудийном комплексе на развитом и позднем этапах доминируют скребки, уменьшается доля геометрических микролитов до 3-10 %, из прочих изделий характерны острия, резцы на углу сломанной пластинки (см. Приложение 5). Отмечена преемственность в развитии кремневого инвентаря на различных этапах неолита (Васильев, Выборнов, 1988. С. 18). Есть и отличия, основное из них то, что в комплексах Ту-Бузгу-Худука, Джангара и Варфоломеевской стоянки неизвестны параллелограммы, которые представлены в раннем неолите Северного Прикаспия (Кугат IV, Кулагайси). В материалах Джангара присутствуют черешковые наконечники стрел на пластинах, двустороннеобработанные наконечники и рубящие орудия, неизвестные на каиршакско-тентексорских стоянках.
Сравнение материалов региона исследования и комплексов нижневолжской культурной области свидетельствуют о большой степени сходства, выраженной в бытовании характерного набора геометрических микролитов, среди которых обязательно присутствуют изделия с двусторонней краевой обработкой. Близость обнаруживается как в структуре кремневых комплексов, так и в метрических параметрах изделий. Любопытно, что в наборах геометрических микролитов стоянок Рассыпной, Маныча, а также Кремен-ной II, за счет типологического разнообразия, как бы сочетаются признаки джангарско-варфоломеевской и каиршакско-тентексорской культур. Отличия выражаются в вариабельности процентных соотношений некоторых категорий инвентаря. На стоянках Маныча и Рассыпной процент изделий со вторичной обработкой намного ниже, чем на памятниках нижневолжской историко-культурной области (см. Приложение 5). Есть черты своеобразия и в структуре орудийных комплексов - на стоянках региона доля геометрических микролитов заметно выше, они более разнообразны в типологическом отношении. До поздних этапов встречаются такие изделия как параллелограммы. Больше здесь пластин с ретушью, устойчивыми сериями представлены двустороннеобработанные наконечники, в ряде случаев отмечены шлифованные рубящие изделия (Кирпичное II, Рассыпная VI), рыболовные грузила (Кирпичное II).
Отличия проявляются и в характере хозяйственной деятельности, осуществляемой населением этих регионов в неолите. Так в Северном Прикас-пии и нижнем Поволжье вплоть до финальных этапов неолита доминирует охота на копытных животных (Кузьмина, 1988), а на памятниках Восточного Приазовья отмечены следы достаточно развитого скотоводческого хозяйства (подробнее см. гл. 5; Приложения 2,3).
На стоянке Рассыпная VI было выявлено одиночное погребение, что позволяет расширить область возможных сопоставлений, обратившись к погребальным памятникам неолита смежных территорий. Прослеженные черты обряда на Рассыпной VI следующие: положение умершего - на спине, ноги согнуты в коленях (т.е. слабо скорченное), ориентировка — юго-западная, инвентарь - два фрагмента кремневых пластинок, астрагал, отмечена слабая посыпка дна могилы охрой. Неолитические погребения выявлены на поселении Ракушечный Яр (Белановская, 1972; Белановская, 1995. С. 155-172) и на Варфоломеевской стоянке (Юдин, 2004. С.117-120). Сопоставление показывает, что убедительных параллелей провести нельзя — устоявшийся погребальный обряд отсутствует. Заметна вариабельность положения костяков (отмечены как скорченные, так и вытянутые захоронения), неустойчива ориентировка умерших (Юдин, 2004. С. 160). В качестве общей черты можно назвать практически безинвентарный характер погребений. Использование охры характерно для Рассыпной VI и погребений Варфоломеевской стоянки, в погребениях Ракушечного Яра охры нет совсем (Белановская, 1995. С. 164).
Исходя из выше изложенного, можно сделать вывод о том, что стоянки Восточного Приазовья и долины Маныча в культурном отношении близки к кругу памятников нижневолжской историко-культурной области эпохи неолита, обладая в то же время заметными чертами своеобразия, что обусловлено в определенной степени спецификой географического положения региона - как северной части Предкавказья. Связь с Кавказом, документируется вышеприведенными аналогиями в кремневом инвентаре, и не в последнюю очередь, наличием на многих памятниках бассейна Рассыпной и Маныча обсидиана. Сходство объясняется и близкой генетической основой неолита этих регионов (Цыбрий, Горелик, 2004. С. 75).
Этот вывод не противоречит современным представлениям о характере неолита юго-востока Русской равнины, так как близость памятников установлена уже для мезолитического периода, а преемственность в дальнейшем развитии культур сомнений не вызывает. Одна линия развития очевидна и для неолита Восточного Приазовья и долины Маныча, учитывая, что наиболее архаичные материалы на Маныче (х. Курганный), Рассыпной (Рассыпная 8) и на Ставрополье (Гофицкое 1) близки как между собой, так и по отношению к поздним стоянкам.
