Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Обзор источников 13
1. Свидетельства о существовании у ранних кочевников Евразийских степей экстатического культа, связанного с употреблением растительных галлюциногенов 13
1.1 .Письменные свидетельства 13
1.2. Археологические свидетельства 17
1.3.Лингвистические свидетельства 19
2. Свидетельства о существовании у ранних кочевников Евразийских степей культа Сомы/Хаомы 20
2.1. Этнонимические свидетельства 20
2.2. Топонимические свидетельства... 2,
2.3. Антропонимические свидетельства 23
2.4. Лингвистические свидетельства 28
2.5. Археологические свидетельства 28
Глава 2. Обзор литературы 32
1. Зарубежные исследования фитонаркотических веществ (культурологический аспект; по материалам русскоязычных изданий)... 32
2. Отечественные исследования фитонаркотических веществ (культурологический аспект) 38
3. Отечественные исследования о Соме/Хаоме 41
4. Тема Сомы/Хаомы в литературе о ранних кочевниках Евразийских степей 46
Глава 3. Костяные ложечки ранних кочевников Южного Урала VI в. до н.э. - IV в.н.э. как археологический источник 49
1. Историография вопроса 49
2. Территория распространения 50
3. Генезис ложечек раннего железного века. Ложечки в культурах энеолита и бронзы 58
4. Материал изготовления 59
5. Типология 61
6. Хронология 63
7. Место ложечек в погребальном инвентаре 66
8. Ложечки в колчанах 69
Глава 4. Ложечки - инструменты для приготовления и жертвоприношения Ь напитка сомы/хаомы 74
1. Жертвенные (ритуальные) ложечки Древней Индии и Ирана. Их участие в погребальном обряде 75
2. Сюжетное содержание изображений на раннекочевнических ложечках. Ложечки - инструменты для жертвоприношения напитка сомы-хаомы...83
3. Жертвенные ложечки в современной этнографии 97
Заключение 103
Источники и литература
- Свидетельства о существовании у ранних кочевников Евразийских степей экстатического культа, связанного с употреблением растительных галлюциногенов
- Свидетельства о существовании у ранних кочевников Евразийских степей культа Сомы/Хаомы
- Зарубежные исследования фитонаркотических веществ (культурологический аспект; по материалам русскоязычных изданий)...
- Генезис ложечек раннего железного века. Ложечки в культурах энеолита и бронзы
Введение к работе
Актуальность темы. Вопросы религии и идеологии ранних номадов являются одними из наиболее сложных во всей раннекочевнической проблематике. Если о религии скифов сохранилось достаточно много письменных свидетельств у античных авторов, и, прежде всего, у Геродота, то для реконструкции религиозных представлений более восточных народов, например ранних номадов Южного Урала, приходится довольствоваться едва ли не одними только археологическими источниками.
В отечественной историографии достойное место занимают фундаментальные исследования по религии скифов и, отчасти, саков, базирующиеся, главным образом, на письменных античных источниках (Абаев В.И., 1962; Раевский Д.С., 1977, 1985; Бессонова С.С, 1983; и др.; см., в частности, работы М.И. Артамонова, Б.Н. Гракова, С.А. Жебелева, И.И. Толстого и др.), своеобразным "обрамлением" которых являются богатейшие находки из "царских" скифских курганов. Литературные данные античных авторов о религии савро-матов, саков, массагетов, сарматов и других кочевников скифского круга удручающе скудны, поэтому талантливый исследователь А.К. Акишев для реконструкции идеологических представлений саков Южного Казахстана избрал иной путь, отталкиваясь именно от археологических реалий (и, прежде всего, от богатейшего Иссыкского комплекса), и коррелируя их с корпусом древнеиран-ских письменных источников (Акишев А.К., 1984). И уж совсем в сложном положении оказывается исследователь духовного мира ранних кочевников Поволжья и Южного Урала. Чаще всего вынужден он бывает апеллировать к сведениям о религиозных представлениях скифов или саков, пытаясь экстраполировать их на "савромато-сарматов", но, в конечном счете, приходится всё же ему оперировать абстрактными понятиями типа «культ огня», «культ оружия», «культ мертвых» и так далее (Смирнов К.Ф., 1964; Мошкова М.Г., 1989в). Результаты до сих осуществлявшихся разработок тематики, связанной с религией,
идеологией, мировоззрением кочевников, обитавших в раннем железном веке на землях от левобережья Дона до урало-казахстанских степей можно назвать в полной мере мизерными. Достаточно сравнить разделы "Мифология скифов" и "Мифология сарматов" в обобщающей статье Д.С. Раевского "Скифо-сарматская мифология" в двухтомнике "Мифы народов мира" (Раевский Д.С, 1982, с.445-450), где первому принадлежит 90% объема и 13 из 15 иллюстраций. Не приходится уже говорить о том, что в пристатейном списке литературы нет ни одной работы, специально посвященной религии "савромато-сарматов".
Данная работа является попыткой заполнить в какой-то мере этот пробел. Не беря на себя смелость выстраивания "модели мира савромато-сарматской культуры" (Раевский Д.С, 1985), я посвятил свою работу изучению лишь одного аспекта духовной культуры ранних кочевников, населявших в VII в. до н.э. -IV в.н.э. степи Южного Приуралья - культу галлюциногенного напитка.
Одним из достоверно фиксируемых религиозных культов ранних номадов Евразии был экстатический культ, связанный с употреблением растений-галлюциногенов. Об использовании ими в культовой практике фитонаркотиче-ских веществ имеются свидетельства как у античных авторов, так и в данных археологии. Имена божеств, входивших в пантеон ранних кочевников азиатской части континента, по сей день остаются неизвестными, однако, одно из них, как кажется, можно назвать без большого риска ошибиться. Речь идет о вышеназванном божестве галлюциногенного растения и напитка, известного как Хаома (Хаума) у древних иранцев и Сома у древних индийцев. "Среди индоиранских божеств, - пишет М. Дрезден, - едва ли найдется еще одно, характеристика которого и в иранской и в индийской традиции совпадали бы настолько, как это имеет место в случае с авестийской Хаумой и ведической Сомой" (Дрезден М., 1977, с.351). Ниже, во избежание терминологической путаницы, я буду называть хаомой, Хаомой напиток и божество древних иранцев, сомой, Сомой, соответственно, напиток и божество древних индийцев, и со-мой/хаомой, Сомой/Хаомой - напиток и божество, в случаях, когда речь идет о тех
6 и других. Так же - сома/хаома, Сома/Хаома - я буду обозначать напиток и божество ранних кочевников Южного Урала.
Древнеперсидские надписи называют одну из групп саков, обитавших, согласно наиболее распространенной точке зрения, вблизи северо-западных границ Индии, именем haumavarga, которое большинством исследователей толкуется как «почитающие напиток хаому», «поклоняющиеся хаоме». Известен и иной перевод: «саки, превращающиеся в волков, благодаря хаоме», «саки -волки хаомы». Вероятно, мы не должны отвергать и значения «поклоняющиеся (божеству, сверхъестественному существу) Хаоме», «саки — волки Хаомы». Во-первых, это божество хорошо известно в пантеоне иранцев, ближайшими родственниками которых были саки, во-вторых же, едва ли не все опьяняющие, одурманивающие вещества, употреблявшиеся самыми различными народами, имели либо божественных покровителей, таких как Дионис (Вакх) в Греции, либо сами представлялись в виде сверхъестественных антропо- или зооморфных существ, будь то английский John Barleycorn, славянский «зеленый змий» или латиноамериканская Mamma Coca, вплоть до Mary Juane современной субкультуры наркоманов.
Растение сомы/хаомы точной идентификации не поддается; известны гипотезы - Salvia Persepolitana (растение, встречающееся только в Персии), вереск, белена, конопля, мухомор, ревень, молочай, эфедра и др. Представляется справедливым мнение Г.М. Бонгард-Левина и Э.А. Грантовского: «На протяжении своей многовековой истории предки авестийских иранцев и индийских ариев расселялись по обширным территориям с различными географическими условиями, климатом, растительностью. Следуя своим культовым традициям, они изготовляли ритуальные напитки, находя пригодные для этого растения; в разных географических зонах ими являлись, очевидно, различные «плоды земли», дававшие необходимый культовый эффект» (Бонгард-Левин Г.М., Грантов-ский Э.А., 1983, с.116). На Южном Урале наиболее вероятными кандидатами на роль растения сомы/хаомы являются эфедра, конопля, дурман, мухомор (рис.5).
Состояние изученности и характеристика источников. Проблема употребления ранними кочевниками растительных галлюциногенов практически не освещена в отечественной литературе. Кроме нескольких глав в работе Г.М. Бонгард-Левина и Э.А. Грантовского (Бонгард-Левин Г.М., Грантовский Э.А., 1983, с. 117-129), сколько-нибудь значимых исследований нет, а что касается кочевников Южного Урала - эта тема вообще никогда не поднималась исследователями (за исключением беглого упоминания К.Ф. Смирнова: Смирнов К.Ф., 1964, с.255). И это не удивительно. Круг источников, которым располагает исследователь, очень узок. Несмотря на несомненность существования этого культа, явных следов его осталось очень мало, ряд из них, по-видимому, не распознан.
Рассмотрены следующие группы источников:
античные письменные - прямые упоминания употребления растительных галлюциногенов ранними кочевниками Геродотом, Максимом Тирским и Гесихием Александрийским; косвенные упоминания о том же у Страбона и Плиния Старшего;
этнонимические - упоминание в персидских, эламских, аккадских, греческих, среднеиранских текстах саков-хаумаварга или амиргиев, чей этноним прямо связан с божеством и напитком Хаомой;
антропонимические - имена сакских царей Аморг (Омарг), донесенные до нас Ктесием Книдским, Харесом Митиленским и Полиеном, вне всяких сомнений происходят от этнонима хаумаварга; имя скифского царя Мадия (Геродот, Страбон) происходит от одного из названий напитка хаомы - мада;
топонимические - "сакская долина Амиргий", упоминаемая Геллани-ком, - свидетельство географического рода, место обитания саков-хаумаварга;
лингвистические; к ним относятся иранизмы, связанные с темой одурманивания, опьянения, проникшие от ранних кочевников Южного Урала к предкам обских угров. Совсем не разработанная тема - подмеченное Е.А. Круг-ловым-Мавридисом созвучие в древнем иранском и современном башкирском
приветствиях, имеющих один и тот же корень "хаома";
6) археологические; к ним, прежде всего, относятся находки остатков конопли, дурмана и опиума в погребениях ранних кочевников. Но исследователь-археолог должен обратить внимание на то обстоятельство, что ритуал отправления культа Сомы/Хаомы имел строго регламентированный набор специфической атрибутики и, следовательно, находил отражение в конкретном «вещном» мире археологических артефактов. В него входили давильные камни для выжи-
> мания сока сомы/хаомы, цедилки для его очищения, деревянные окованные ме-
таллом сосуды для питья и ложечки для жертвования напитка в огонь (Елиза-ренкова Т.Я., Топоров В.Н., 1995, с.506-508). Представляется, что ряд предметов, характерных для скифоидных культур Евразии, поддается непосредственному сопоставлению с ритуальной атрибутикой отправления культа Сомы/Хаомы. Помимо не сохраняющихся цедилок, сделанных из шерсти, всем
% остальным атрибутам этого культа удается найти близкие соответствия. Наход-
ки каменных «савроматских жертвенников», костяных ложечек, золотых и серебряных обкладок деревянных сосудов известны едва ли не со всей территории евразийского пояса степей.
Наибольший интерес представляют артефакты с территории Южного Урала, где они, во-первых, решительно преобладают количественно, а, во-вторых, очень часто украшены зооморфными и символическими изображения-
' ми, и, следовательно, несут повышенную семантическую нагрузку. За предела-
ми южно-уральского региона мне известен лишь один «савроматский жертвенник» и не более десятка ложечек с зооморфными изображениями, золотые же обкладки деревянных сосудов из одного только Филипповского кургана количественно во много раз превышают все аналогичные находки со всей территории «скифского мира», не говоря уж об их исключительно высокой семантической нагрузке.
' В данной работе углубленному анализу, как чисто археологическому, так
и специфическому, объясняющему их связь с приготовлением и жертвоприно-
шением напитка сомы-хаомы, подвергнуты только костяные ложечки ранних кочевников Южного Урала в количестве около 160 экземпляров, происходящие из 142 комплексов (главы 3 и 4). "Жертвенники" (давильные камни) и специфическая деревянная обложенная золотом посуда здесь не рассматриваются. Первым посвящены две мои статьи (Фёдоров В.К., 2000-2001, 2000в), значительно превосходящие по объему данную работу, где обоснованию тезиса соответствия "савромато-сарматских жертвенников" авестийским и ведийским давильным камням уделено особенное внимание, приведена обширная и многообразная аргументация в его пользу. Рассмотрению вопроса о посуде для напитка сомы/хаомы, после открытия Филипповки, по моему глубокому убеждению, также должно быть посвящено специальное отдельное исследование;
7) древнеиранские и древнеиндийские письменные источники. В данной работе они широко используются, причем, с большим "креном" сторону последних. Привлечение литературы Древней Индии для сопоставления ее данных с артефактами, найденными на территории Южного Урала, далеко не случайно. Уже давно исследователи уверенно оперируют древнеиндийскими текстами при работе с раннекочевническим материалом (см. работы Г.М. Бонгард-Левина, Э.А. Грантовского, Л.С. Клейна, Е.Е. Кузьминой, Л.А. Лелекова и ряда других выдающихся исследователей), но наиболее глубоко и основательно рассмотрел методологический аспект такого приема, на мой взгляд, Д.С. Раевский, из работы которого я позволю себе привести достаточно пространную выдержку:
"Раннеиранский мифологический материал, привлекаемый нами в качестве аналогий скифским мифам, может быть почерпнут в первую очередь, естественно, из "Авесты", так как именно в ней дозороастрийская мифология древне-иранских народов представлена наиболее полно. Но поскольку и "Авеста" сохранила эту мифологию лишь фрагментарно, то для нашей цели необходимо привлечение и других, значительно более поздних памятников, содержащих порой те элементы раннеиранской мифологии, которые не вошли в "Авесту". Более того, многочисленные примеры показывают, что интересующий нас па-
раллелизм существует иногда между средневековыми иранскими памятниками и "Ригведой" в тех пунктах, в которых он не улавливается между "Ригведой" и "Авестой" что вызвано неполнотой отражения раннеиранских мифов в "Авесте". Здесь как бы наблюдается не параллелизм соседних порядков, а параллелизм через порядок. Это позволяет предполагать наличие черезпорядковых параллелизмов иного типа: скифская мифология - "Ригведа". Разумеется, здесь больше процент допущения, но сама правомочность таких сопоставлений представляется бесспорной, так как они опираются на тезис о наличии тождественных мест в индийской и иранской мифологиях, не отраженных в "Авесте" (Раевский Д.С., 1971, с.269-270). В нашем случае "процент допущения" мизерен или вовсе равен нулю, т.к. Сома/сома в Ригведе и Хаома/хаома в Авесте - ярчайший пример не просто параллелизма, но полной и абсолютной тождественности;
8) географические и этногенетические. Еще один аспект нельзя упускать из виду. Кочевники Южного Урала занимали территорию, с которой около тысячи лет до них ушли в Иран и Индию арии Ав и РВ. Для нас не является принципиально важным - были ли ранние кочевники Южного Урала прямыми потомками тех авестийских и ведийских ариев, либо последние влились в состав пришлых племен в качестве субстрата - преемственность культа возможна и в том, и в другом случае.
Целью работы является выявление и исследование у ранних кочевников Евразийских степей, и, в частности, у ранних кочевников Южного Урала, следов особого экстатического культа, связанного с употреблением растительных галлюциногенов, а также приведение убедительных доказательств в пользу того, что это был культ божества Сомы/Хаомы.
Задачи, решаемые для достижения этой цели - рассмотрение широкого круга источников; выделение в комплексе материальной культуры ранних кочевников специфического комплекса предметов, связанного с изготовлением и жертвоприношением растительного галлюциногена; всестороннее рассмотрение одной из категорий этого специфического набора - костяных ложечек.
В качестве предмета исследования выступают религиозные, идеологические, мировоззренческие аспекты культуры ранних кочевников, объектом же исследования является культ Сомы/Хаомы и материальные следы его существования у ранних кочевников Южного Урала (в данном случае - костяные жертвенные ложечки).
Хронологические и территориальные рамки исследования. Хронологически выбранная тема охватывает всё время существования раннекочевниче-ской культуры (в широком смысле этого слова) на Южном Урале. Наиболее ранним привлекаемым объектом является находка жмыха перетертой конопли в колчане воина VII в. до н.э. (Гумаровский могильник), наиболее поздними -находки ложечек в позднесарматских погребениях III-IV вв. н.э. (Лебедевка и др.). Территориально исследование охватывает всю территорию, занимаемую ранними кочевниками Южного Урала. В приложении к современному административно-территориальному делению СНГ это юго-восточные районы Саратовской, Самарской областей; южные районы Республики Башкортостан, Челябинской области; Оренбургская область России; северные районы Западно-Казахстанской и Актюбинской областей; западные районы Кустанайской области Республики Казахстан.
Научная новизна исследования состоит в том, что это первое масштабное исследование на данную тему, где рассмотрены сохранившиеся до сегодняшнего дня свидетельства существования у ранних кочевников культа Сомы/Хаомы, в том числе материальные (в данном случае - ложечки).
Практическая ценность работы состоит в том, что ее результаты могут быть использованы при написании обобщающих работ по древней истории Южного Урала, по культуре ранних кочевников Евразии, при написании учебных пособий, разработке курсов лекций, семинаров.
Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на заседаниях отдела археологии ИИЯЛ УНЦ РАН, Ученого Совета ИИЯЛ УНЦ РАН, Ученого совета НМРБ, отражены в докладах и выступлениях на II (1994,
Волгоград), III (1997, Ростов-на-Дону), IV (2000, Самара) "Сарматских совещаниях", на научно-практической конференции, поев. 25-летию Общества "Башкортостан-Индия" (Уфа, 1999), научно-практической конференции, поев. 50-летию Республики Индия (Уфа, 2000). Результаты исследований отражены в 12 опубликованных работах по теме диссертации.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и приложений. В первой главе дается обзор источников, во второй -историография проблемы. Третья глава посвящена костяным ложечкам ранних кочевников, как археологическим объектам. В четвертой, заключительной главе дается обоснование принадлежности ложечек к комплексу предметов, связанных с изготовлением и жертвоприношением напитка сомы/хаомы, с культом Сомы/Хаомы. Заключение в сжатом виде формулирует выводы, к которым пришел автор данного диссертационного исследования. В приложениях даны "Каталог погребений с ложечками южно-уральского региона", корреляционные таблицы взаимовстречаемости инвентаря в комплексах с ложечками, карты распространения ложкосодержащих комплексов на Южном Урале, иллюстративный материал.
Свидетельства о существовании у ранних кочевников Евразийских степей экстатического культа, связанного с употреблением растительных галлюциногенов
Их немного. Главные свидетельства принадлежат Геродоту. «Отец истории» пишет об употреблении какого-то растительного галлюциногена жителями островов реки Араке (сообщение, вклинившееся в рассказ о массагетах, и поэтому относимое многими к массагетам): «У них находятся другие деревья, которые приносят плоды такого рода: всякий раз, как они собираются вместе группой, они разводят огонь и, сидя вокруг него, бросают эти плоды в огонь, Вдыхая запах брошенных в огонь и сожженных плодов, они пьянеют от него так же, как эллины от вина. Всё больше плодов бросают они в огонь и все сильнее пьянеют, пока не поднимаются и не начинают плясать и петь» (I, 202). Растение, дымом от плодов которого одурманивали себя массагеты(?), Геродотом не названо, однако, все исследователи сходятся во мнении, что это была конопля (Доватур А.И., Каллистов Д.П., Ши-шова И.А., 1982, с.185; Бонгард-Левин Г.М., Грантовский Э.А., 1983, сЛ 18; Маккенна Т., 1995, с.201).
О конопле Геродот пишет в описании чрезвычайно близкого массагет-скому(?) способа одурманивания у скифов: «Совершив погребение, скифы очищаются таким способом: вымыв и умастив головы, они проделывают с телом следующее. Поставив три жерди, наклоненные одна к другой, они натягивают вокруг них шерстяные покрывала. Сдвинув покрывала как можно плотнее, они кидают в чан, поставленный в середине жердей и покрывал, раскаленные докрасна камни.
Растет у них в стране конопля, более всего напоминающая лен, от которого отличается толщиной и высотой. Этими качествами конопля намного превосходит лен. Она растет и сама по себе, и посеянная. Из нее фракийцы делают себе одежду, чрезвычайно похожую на льняную. Тот, кто не очень хорошо ее знает, не различит — из льна эта одежда или из конопли; тот, кто вовсе не видел конопли, считает, что одежда льняная.
Так вот скифы, взяв зёрна этой конопли, подлезают под покрывала и затем бросают зёрна на раскаленные [на огне] камни. Насыпанное зерно курится и выделяет столько пара, что никакая эллинская парильня не сможет это превзойти. Скифы же, наслаждаясь парильней, вопят» (IV, 73-75).
Реминисценции этих отрывков из Геродота находим у более поздних греческих авторов - Максима Тирского и Гесихия Александрийского. К I, 202 Геродота восходит следующее сообщение Максима: «Одно, если не ошибаюсь, скифское племя пьет воду, но когда им захочется испытать удовольствие опьянения, то они устраивают костер, курят благовонные травы и, усевшись вокруг костра как вокруг чаши, потчуют друг друга запахом, как другие питьем, и действительно опьяняются им, подпрыгивают, поют и пляшут» (Речь XXVII. О любви речь IV). К IV, 74-75 Геродота восходит глосса «Конопля» в «Лексиконе» Гесихия: «К о н о п л я: скифское курение, которое имеет такую силу, что приводит в пот всякого предстоящего. Это — растение, похожее на лен, из которого фракиянки делают платья. Так говорит Геродот. Его семя курят».
Собственно, этими сообщениями исчерпываются античные свидетельства об употреблении ранними кочевниками растительных галлюциногенов. Эти небольшие отрывки, во-первых, повествуют только о вдыхании дыма, причем самым примитивным способом («отрывок из Геродота ясно показывает, что, хотя скифы и открыли во вдыхании конопли самый эффективный способ получения от нее удовольствия, они, тем не менее, оказались неспособными на творческий скачок - изобретение трубки, или chelum»; Маккенна Т., 1995, с.201), а не о приеме внутрь в виде жидкости1, каковой являлся напиток сома/хаома, во-вторых же, из этих отрывков невозможно однозначно сделать вывод о существовании у ранних номадов именно ритуала экстатического культа, речь идет, фактически, об одурманивании ради получения удовольствия, а в IV, 73-75 Геродота, кроме того, - о ритуальном очищении тела после погребения.
В данной ситуации особенно важным оказывается сообщение Плиния о растении-галлюциногене, произрастающем в Бактрии и Северном Причерноморье: «Трава гелатофиллида растет в землях бактрийцев и у Борисфена. Если выпить, подмешав ее в вино с мирровым бальзамом, то покажутся всякие видения, и нельзя будет перестать смеяться» (Естественная история, XXIV, 164; цит. по: Скржинская М.В., 1977, с.104). Здесь уже речь идет о приеме галлюциногена внутрь в качестве питья. Более того, Плиний прямо увязывает употребление этого растения с ритуальной практикой магов в Персии2. Выше, говоря о растении thalassaegle, или potamaugis, он отмечает, что «приятное в питье, оно вызывает бредовое состояние с причудливыми видениями весьма необычного характера. Этот thaengelis растет на горе Либанус в Сирии, на горной гряде Дикте на Крите, а также в Вавилоне и в Сузах в Персии.
Свидетельства о существовании у ранних кочевников Евразийских степей культа Сомы/Хаомы
Этнонимические свидетельства. Среди последних нас более всего интересуют саки-хаумаварга - перс. Saka-haumavarga = элам. U-mu-mar-ga = акк. U-mi-ur-ga- = греч. Ацируіоис; = среднеиранск. (h)5mwury (наиболее полный перечень вариантов этнонима содержится в работе: Пьянков И.В., 1964, с. 123). Традиционно это наименование переводят как "чтущие хаому", "восхваляющие хаому" (Литвинский Б.А., 1972, с. 167), "варящие хаому" (Ельницкий Л.А., 1977, с.93; Акишев К.А., 1978, с.5), но и "почитающие Хаому" (Кляштор-ный С.Г., Султанов Т.И., 1992, с.37). "Хаомой назывался возбуждающий напиток, получаемый из сока эфедры (хвойника) и употреблявшийся в культовых целях. Но "Хаома златоглазый" был одним из арийских божеств, первым совершивший обрядовое истолчение хаомы и приготовление ритуального напитка" (там же, с.37-38). Имеются и другие этимологии: "те, кто обращаются в волков в экстазе от питья сомы" (толкование С. Викандера, см.: Ельницкий Л.А., 1977, с.93), "саки, превращающиеся в волков, благодаря соку хаомы" (Иванов В.В., 1977, с. 190-191), "саки - волки сомы" (Иванчик А.И., 1988, с.42). Как бы то ни было, само имя этих саков указывает на первостепенную роль напитка хаомы/божества Хаомы в их жизни.
О локализации саков-хаумаварга существует множество гипотез. СП. Толстов помещал их на восточной периферии Хорезма - в пустынях Кызылкумов и Каракумов (Толстов СП., 1948, с.243-244). А.Н. Бернштам полагал, что они занимали северо-восточную часть Средней Азии - Тянь-Шань и Семиречье, Фергану (Бернштам А.Н., 1952, с.210-212, карта рис.87). Блестящее исследование по локализации саков-хаумаварга принадлежит Б.А. Литвинскому (Литвинский Б.А., 1972, с. 159-169). Он приходит к выводу, что под "саками-хаумаварга" следует понимать юго-восточную группировку сакских племен, пограничную с Бактрией и Северо-Западной Индией - от Памира и Гиндукуша до долины Инда. Локализация эта считается по сей день наиболее предпочтительной (см. напр.: Грантовский Э.А., 1998, с. 107).
Имеется, однако, и иная точка зрения, согласно которой саки-хаумаварга - это "собственно саки" (Пьянков И.В., 1965, с.46), т.е. этноним "саки-хаумаварга" является более широким понятием, нежели название одной из локальных групп саков. Не исключено, что он в известной мере является синонимом саков вообще. Обращает на себя внимание, прежде всего, сообщение Геродота об амиргиях: "А саки-скифы носили на головах прямые шапки с острым верхом, они были облачены в шаровары и вооружены туземными луками и короткими мечами, а кроме того обоюдоострыми секирами. Этих амиргийских скифов называли саками, ведь персы всех скифов называют саками" (VII, 64). Исследователи не раз отмечали, что и во всех остальных упоминаниях саков Геродотом (I, 153; VI, 113; VIII, 113; IX, 31, 113 и др.) речь идет именно об амиргиях (см. напр.: Грантовский Э.А., 1998, с.268). Ортокорибантиев, отождествляемых с саками-тиграхауда (острошапочными), Геродот вообще не называет саками (III, 92), а их характерную примету - "прямые шапки с острым верхом "— приписывает амиргиям (см. выше). Гелланик, на сведения которого опирался Геродот, также не знает никаких других саков, кроме амиргиев. В тех случаях, когда в ахеменидских надписях упомянуты просто "сака", без сужающего значения термина имени или определения, там имеются в виду саки-хаумаварга (Дандамаев М.А., 1963, с. 178-180). Имена сакских царей (Аморг, Омарг; см. ниже) отражают только имя саков-хаумаварга, никаких других сакских царских имен, образованных от наименований иных групп саков - тигра-хауда, тиай-пара-сугда - источники не знают. Само имя саков-хаумаварга образовано по иному принципу, нежели наименования иных саков. Оно теофорно, в то время как саки-тиграхауда получили имя по характерной внешней примете, саки-тиай-пара-сугда и тиай-парадарайя - по месту обитания. К тому же обоснованными выглядят отождествления саков-тиай-парадарайя с европейскими скифами, а саков-тиграхауда - с массагетами. Решусь высказать предположение, что, разумея под "амиргиями" всех азиатских скифов=саков, Геродот был недалек от истины. Это имя содержит в себе больший смысл, нежели наименование локальной группировки, возможно, это общее имя для всех саков3.
В этом случае в сферу влияния амиргиев мог входить и Южный Урал. Гипотеза о сако-дахо-массагетском происхождении кочевников Южного Урала не нова, все аспекты ее углубленно рассмотрены К.Ф. Смирновым (Смирнов К.Ф., 19776). Ранних материалов сакского облика здесь выявляется всё больше и больше (особенно в Южном Зауралье; Савельев Н.С., 2000). В этой связи небезынтересно указать на не раз высказывавшееся в литературе мнение о тождестве саков-хаумаварга с дахами (даями) (Ельницкий Л.А., 1977, с. 102; Рак В.И., 1998, с.499). С дахами (даями) ряд исследователей связывают именно культуру ранних кочевников Южного Урала (Смирнов К.Ф., 19776; Васильев В.Н., Савельев Н.С., 1993). У Е.А. Круглова-Мавридиса нет никаких сомнений в том, что сакихаумаварга обитали на Южном Урале (Круглов-Мавридис Е.А., 2001). Тем не менее, при всей для нас привлекательности этой гипотезы, отметим, что построения, лежащие в ее основе, сопряжены с рядом натяжек и произвольных толкований источников, состояние которых дает почву для самых разных реконструкций. По сей день справедливыми являются слова Плиния: "Ни в одном вопросе [как о саках] не расходятся так писатели" (Естественная история. VII. 19. 17).
Зарубежные исследования фитонаркотических веществ (культурологический аспект; по материалам русскоязычных изданий)...
Данная часть обзора не претендует на полноту охвата проблемы, наша задача лишь дать общее представление о работе зарубежных ученых в этой области. В отличие от Советского Союза и России, за рубежом исследованиям растений-галлюциногенов посвящена огромная литература (см. напр. списки литературы в изданиях: Маккенна Т., 1995, с.361-367; Де Риос М.Д., 1997, с.235-266). Современные западные ученые, как правило, стоят на плечах многих поколений эмпириков, либо сами являются таковыми. Они отважно экспериментируют на самих себе, стремятся проникнуть (и проникают) на тайные церемонии отправления культов с использованием подобных веществ у примитивных народов, и, накопив, проанализировав и обобщив, порой, огромный материал, строят ошеломительные для нас культурологические модели, где фито-наркотическим веществам придается исключительное значение.
Пионерами исследования воздействия различных растительных галлюциногенов были экспериментаторы, разыскивавшие старинные рецепты, составлявшие смеси, и испытывавшие затем их на себе. "В Германии многие исследователи собирали сведения о средневековых колдуньях. Назовем, для примера, ученых XIX века Хорста и Кизеветтера. Они пытались, частично и с большой осторожностью, проверить действие этих рецептов. В частности, Кизеветтер, который дал импульсы исследованиям в наше время, проверил на себе действие мази, изготовленной с добавлением растений семейства пасленовых. Ему привиделось, что он летает по спирали, как будто его подхватил смерч" (Бауэр В., Дюмотц И., Головин С, 2000, с.235-238).
В переводной литературе последних лет можно встретить имена таких ученых-экспериментаторов - исследователей растительных галлюциногенов, как Г. Шенк, Мрзих, С. Пршебышевский, Р. фон Ранке-Гравес, Хаксли, А. Хофман, Юнгерс, Гелпке - в Европе, Л. Левин, СУ. Митчел, А. Хефтер, X. Эл-лис, К. Берингер, Г. Клювер, Б.П. Реко - в Америке, и др., о чьих работах в Советском Союзе, а теперь - в России, знают лишь понаслышке. Так, в советской литературе можно обнаружить лишь скупую информацию об опытах со спорыньей и псилоцибином швейцарского биохимика Альберта Хофмана (Ноппапп) в 1940-50-х гг. и о выделении им ЛСД (Губерман И., 1968, с.95), о работах остальных перечисленных исследователей упоминаний нет.
Другим направлением в изучении психоделитических веществ растительного происхождения и их влияния на человеческое общество, совпадающим, отчасти, с первым, было проникновение западных исследователей в сферу тайных обрядов и церемоний с употреблением подобных веществ у различных примитивных народов. Здесь также была проявлена исключительная активность и настойчивость, получены многообразные и чрезвычайно ценные сведения.
Это направление приобрело к настоящему времени широкую известность и в России, благодаря многочисленным переводам книг К. Кастанеды и, отчасти, Т. Маккенны (МсКеппа). Красочные описания участия в обряде аяхуаска в Перуанской Амазонии братьев Маккенна, плоды десятилетнего обучения Кастанеды у дона Хуана Матуса - шамана индейского племени яки (Мексика) -стали в современной России в огромной мере достоянием дилетантского интереса широких масс к "тайнам непознанного", можно даже сказать - пали жертвой этого интереса, поскольку повальная "болезнь" Кастанедой отечественных доморощенных мистиков и апологетическое отношение к "Терентию" (Теренсу Маккенне) в субкультуре современных отечественных наркоманов, по-видимому, отвратили от их исследований академические круги. И это не вполне понятно - воспринятый отечественной академической наукой Р.Г. Уоссон (Wasson) - исследователь того же плана, что и Кастанеда и Маккенна (судя по комплексу сведений, содержащихся в работах отечественных и переведенных на русский язык зарубежных авторов; ни одной работы самого Уоссона ни в СССР, ни в России не опубликовано). Вместе со своей женой Валентиной (Павловной) Уоссон в 1955 году изучал действующий шаманский грибной культ в горах Сьерра Маскатека (Мексика), общался со знахаркой Марией Сабиной, "дочерью" священных грибов ("ниньос сантос") (Бауэр В., Дюмотц И., Головин С, 2000, с. 110-111), привез образцы мексиканских грибов Альберту Хофману (см. выше) и этим подготовил описание и выделение псилоцибина в 1957 году (Маккенна Т., 1995, с. 148). Совместно с Хофманом и Карлом Раком (Ruck) Уоссон обосновал гипотезу о том, что источником опьянения в знаменитых Элевсинских мистериях в Греции было эрготизированное пиво, сваренное из вытяжки грибка спорыньи (там же, с. 179). Но самым существенным, получившим наибольший резонанс в академических кругах (в том числе отечественных), в исследованиях Р.Г. Уоссона была его гипотеза о мухоморе (Amanita muscaria), как о ведийском соме. Без упоминания данной гипотезы теперь не обходится ни одно из исследований о соме/хаоме (см. напр.: Елизаренкова Т.Я., Топоров В.Н., 1970, с.40-46; Стеблин-Каменский И.М., 1974, с.138-139; 1977, с.364; 1982, с.78; Топоров В.Н., 1980, с.336; 1982а, с.258; 19826, с.462; Бонгард-Левин Г.М., Грантовский Э.А., 1983, с.119-121; Де Риос М.Д., 1997, с.38; Елизаренкова Т.Я., 19896, с.445; Соломзес Дж.А., Чебурсон В., Соколовский Г., 1998, с.171; Елизаренкова Т.Я., 1999, с.342-352). Может быть, Уоссон был воспринят отечественной наукой в силу того, что он сохранял позицию суровогс осуждения гедонистического использования психоделиков, с отвращением относился к наркоманам, хиппи, мистикам-псевдопсихиатрам, называя их "отбросами нашего общества" (Маккенна Т., 1995, с. 154). Сам Маккенна с его формулой: "Должна быть признана легальность природы, а поэтому и легальность всех растений на предмет их выращивания и использования" (там же, с.338), означающей, по существу, легализацию наркотиков, вероятно, стал "персоной нон грата" в отечественной науке. Ссылок на его работы, в отличие от Уоссона, в отечественных изданиях нет, хотя его исследования, особенно те, что касаются псилоцибиновых грибов, представляют не меньший интерес.
Р.Г. Уоссон был профессором Гарвардского университета, где этнопси-хофармакологии придавалось исключительное значение. Здесь работали такие разные исследователи, как Ричард Эванс Шультс (Schultes) и Тимоти Лири (Leary), оба также профессора Гарварда. Скандальной известности Лири (см. о нем: Бауэр В., Дюмотц И., Головин С, 2000, с. 122, 500-502), ставшим культовым героем молодежи 1970-х, во многом противостоит фигура Шультса. Он более пятнадцати лет провел на Амазонке, где исследовал грибы, пейот, и другие психоактивные растительные агенты, вызывающие видения. В 1954 году он опубликовал свою работу об амазонских снадобьях. "На протяжении последующих тридцати пяти лет гарвардская группа дотошно исследовала и опубликовала все случаи использования психоактивных растений, которые оказывались в сфере ее внимания. Эта часть всё более разрастающейся ныне работы -интегрированный свод таксономической, этнографической и медицинской информации - составляет основу той базы данных, которой пользуются на всей планете" (Маккенна Т., 1995, с.303-304).
Генезис ложечек раннего железного века. Ложечки в культурах энеолита и бронзы
Костяные ложечки - одни из самых ранних артефактов, прочно вошед ших в обиход человека с древнейших времен. Находки их обычны на поселени ях докерамического неолита Ближнего Востока (Мелларт Дж., 1982, с.51, рис.бв; 15), на энеолитических поселениях Кавказа (Энеолит СССР, 1982, с109, табл. XXX, 37) и др. Замечательная роговая ложечка эпохи бронзы с рукоятью в виде извивающейся змеи происходит из территориально чрезвычайно удаленного района (Иркутская обл.; Базалийский В.И., 1997, с.298, рис.33). Горбунов-ские и шигирские деревянные ложки и ковши обнаруживают сходство с аналогичными предметами из Усть-Полуя, но не с савромато-сарматскими (Мошин-ская В.И., 1976, с.81-89, рис.9-13). То же можно сказать о волосовской ложечке с головой медведя на рукояти с поселения Имерка-8 в Мордовии (раскопки А.И. Королева 1994 г., информация: письмо Д.В. Кормилицына автору от 18.03.1995). Близка им и единственная известная мне южно-уральская ложечка.
Она изготовлена из позвонка животного, с рукоятью, оформленной в форме уточки, найдена на поселении позднего бронзового века Казангуловское Нижнее (Обыденнов М.Ф., Шорин А.Ф., 1995, с.82). Таким образом, в настоящий момент никакой генетической линии, прямо возводящей ложечки РЖВ к ложечкам эпохи бронзы и более ранним, протянуть не удается. Эти последние весьма редки, морфологически совершенно не похожи на артефакты эпохи РЖВ.
Оригинальное предположение о родстве с савромато-сарматскими костяными ложечками абашевско-синташтинских лопаточек ("наверший жезлов") было высказано недавно (Костюков В.Н., Епимахов А.В., Нелин Д.В., 1995, с. 176). Эти предметы достаточно широко распространены, причем заметно концентрируются именно на Южном Урале (Набережное, Тавлыкаево IV, Син-ташта, Каменный Амбар-5, Большекараганский; обзор находок см.: Беседин В.И., 1995, с. 198-199, рис.2). Ряд из них определенно связан со стрелами, а один артефакт, как и савромато-сарматские ложечки, найден прямо в колчане (Костюков В.Н., Епимахов А.В., Нелин Д.В., 1995, с. 176, рис.16, 26). Гипотеза эта получила некоторую поддержку (Григорьев С.А., 1999, с.97). Тем не менее, пока вряд ли можно говорить о прямой генетической преемственности между ними. "Навершия жезлов" морфологически очень далеки от ложечек, и, к тому же, аналогичные предметы во множестве найдены в погребениях ранних финно-угров - у кара-абызцев и пьяноборцев (Пшеничнюк А.Х., 1976, С.64, рис.23, 1,2; 30, 3; 31, 6; 33, 6; Агеев Б.Б., 1992, с.50, табл.19, 8), именно с ними можно предполагать возможное генетическое родство. Вопрос же о происхождении савромато-сарматских ложечек остается открытым.
Огромное большинство ложечек изготовлено из кости. Ложечки раннего периода вырезаны из толстых костей, по-видимому, из диафизов конечностей крупных животных. Поздние вырезаны из тонких лопаточных костей. В двух случаях отмечено, что ложечки вырезаны из ребра (№№118, 120).
О некотрых ложечках известно, что они вырезаны из рога. Достоверно это можно сказать о двух - из Биш-Обы (№9) и 10/2 Липовки (№13). Обе ложечки с широким черпачком и короткой ручкой имеют несомненное сходство, отмеченное уже публикаторами липовских погребений (Смирнов К.Ф., Попов С.А., 1972, с.23). В остальных случаях (Липовка 9/4, Три Мара I 4/1, 2; №№12, 27, 28) из публикаций остается неясным, вырезаны ложечки из кости или из рога. О первых двух сказано, что они "костяные или роговые", третья же сначала названа костяной, затем роговой.
Деревянных ложечек мне известно три. Одна из них, ранняя, савроматско-го времени, найдена внутри каменного "жертвенника" в 2/2 Новоорского II м-ка (№14). Две другие найдены внутри бронзовых котлов. Одна также в раннем комплексе к.З м-ка Уркач I (№50), вторая, позднесарматская, - из к.49 Лебедевки V(№ 13 6).
Только в позднесарматское время использовались металлические ложечки. Две серебряных происходят из к.2 Лебедевки I и Мухраново (№№131, 134). Обе ложечки чрезвычайно похожи - с длинной тонкой рукоятью, оканчивающейся скульптурно оформленным раздвоенным копытцем. Очевидно, являются подражаниями римским столовым ложкам, широко распространенным в это время. Так, великолепные образчики оканчивающихся копытцами серебряных ложечек найдены в Горгиппии (Шедевры..., 1987, с. 173, 176, рис.96, кат.№267), 20/2 м-ка Новый в междуречье Сала и Маныча (Ильюков Л.С., Власкин М.В., 1992, с.42-43, 242, рис.7, 12), Згудери (Немсадзе Г.М., 1977, с.112, рис.2), Так-силе (Marshall J., 1951, №313) и т.д. Серебряные ложечки - достаточно обычная находка в богатейших погребениях Европейской Сарматии - Соколова Могила, Ногайчик, Кобяково. Из Лебедевки происходят и две железных ложечки - к.1 группы I и к.23 группы V (№№133, 135). Позднесарматский комплекс с железной ложкой известен на Нижнем Дону - из к.9 м-ка Журавка (Безуглов С, Захаров А., 1988, с.24, рис.3, 12).
