Содержание к диссертации
Введение
Глава I. В. Ф. Одоевский и журналистика 20-х годов XIX века 16
1.1. Начало литературно-журнального творчества 16
1.2. В. Ф. Одоевский — соиздатель альманаха «Мнемозина» 28
1.3. Сотрудничество в журнале Н. А. Полевого «Московский телеграф» 45
1.4. В. Ф. Одоевский и «Московский вестник» 55
Глава II. Литературно-журнальная деятельность В. Ф. Одоевского в 1830 - 1836 годы 67
2.1. Рядом с А. С. Пушкиным: реализованные и нереализованные журнально-издательские замыслы 67
2.2. «Детские книжки для воскресных дней» — просветительский проект В. Ф. Одоевского и Б. А. Врасского 89
2.3. В кругу «Московского наблюдателя» 101
Глава III. В. Ф. Одоевский — журналист, редактор и издатель в 1837-1848 годы 112
3.1. Опыт участия в газетной периодике 1830 1840-х годов 112
3.2. В. Ф. Одоевский и начало реорганизации А. А. Краевским журнала «Отечественные записки» 119
3.3. Издания «для народа»: от «Ломоносова» к «Сельскому чтению» 136
Заключение 149
Библиография
- В. Ф. Одоевский — соиздатель альманаха «Мнемозина»
- В. Ф. Одоевский и «Московский вестник»
- «Детские книжки для воскресных дней» — просветительский проект В. Ф. Одоевского и Б. А. Врасского
- В. Ф. Одоевский и начало реорганизации А. А. Краевским журнала «Отечественные записки»
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Деятельность князя Владимира Федоровича Одоевского (1804 – 1869), выходца из аристократической, но обедневшей семьи, многогранна. Писатель, литературный критик, журналист, издатель, музыкальный деятель, педагог, философ, ученый и популяризатор науки, цензор, сотрудник различных государственных ведомств, он сумел оставить значительный след в истории русской культуры, в развитии русского общества. Этому во многом способствовала установка Одоевского на энциклопедизм и многообразие деятельности, что, в свою очередь, было обусловлено его тяготением с юных лет к просветительской философской традиции и одновременно к начавшей тогда проникать в Россию романтической философии, к романтическому идеалу неординарной цельной человеческой личности. Уже современников поражала широта интересов, разносторонность познаний и вместе с тем систематичность и своеобразие мышления Одоевского. В 1844 году известный литературный критик и издатель, филолог, академик Петербургской академии наук и ректор Петербургского университета П. А. Плетнев, много лет знавший Одоевского и близко с ним общавшийся, отмечал: «Князь В. Ф. Одоевский в наше время есть самый многосторонний и самый разнообразный писатель в России. <…> Создавши множество своеобразных форм изложения истин, он обнаружил в себе писателя независимого и оригинального».
Культурно-просветительские установки Одоевского обусловили его внимание к журналистике. На протяжении почти полувека (с 1820 по 1869 годы) он участвовал в ведущих периодических изданиях, откликаясь на актуальные проблемы социокультурного развития России и стремясь своим словом воздействовать на умы и души современников. Одоевский выступал в различных печатных изданиях: по типу (газеты, журналы, альманахи, сборники), по форме собственности (университетские, ведомственные, частные, издаваемые в «складчину»), по позиции (издания круга любомудров и «литературной аристократии», демократическая качественная периодика и органы «торгового» направления), по целевой аудитории (для детей, для крестьян) и, конечно, по уровню влиятельности.
Творчество В. Ф. Одоевского вызывало постоянный интерес аудитории. Многие его художественные и публицистические сочинения, издательские проекты, выход собрания сочинений в 1844 году получили отклики читателей, в том числе в периодике тех лет. Например, выдающийся критик и публицист В. Г. Белинский на протяжении всей своей деятельности касался творчества Одоевского, так или иначе, более чем в 40 разных по объему статьях и рецензиях, а также в 13 письмах разных лет. Литератор и юрист А. Ф. Кони считал, что «труды и личность этого человека заслуживают и пристального внимания, и глубокого, благодарного уважения». И сегодня, когда мир все больше осознает взаимосвязанность разнообразных сфер жизни природы, человека и общества, как и различных областей знания, богатое наследие Одоевского оказывается очень актуально и для читателей вообще, и для исследователей.
Особый интерес представляет публицистическая и журнально-издательская деятельность Одоевского. Прежде всего ценен его опыт создания качественных интеллектуальных изданий для образованного читателя, которых явно недостает современной печати. Не менее важны его опыты в сфере периодических изданий для малоподготовленной аудитории для детей и простонародья. И при этом деятельность Одоевского – журналиста, редактора и издателя не становилась предметом специального исследования, до сих пор не получила достаточно полного, глубокого и, что особенно важно, целостного рассмотрения в ее внутреннем развитии и в непосредственных и опосредованных связях с общественно-историческим, литературно-журнальным движением 1820 – 1840-х годов. Ведь сложность изучения его творчества во многом объясняется как раз тем, что он был энциклопедически образованным человеком с многообразными интересами, ярко проявил себя в различных сферах художественной литературе и литературной критике, философии, музыковедении и музыкальной критике, педагогике и т.д. И все это в большой мере нашло отражение в его разносторонней журнально-издательской, журналистской деятельности.
Степень научной разработанности темы. Анализ творчества Одоевского – журналиста, редактора и издателя начался еще при его жизни в работах таких критиков, как В. Г. Белинский. В год смерти Одоевского вышел сборник «В память о князе В. Ф. Одоевском», включивший выступления известных деятелей русской культуры, хороших знакомых Одоевского, А. И. Кошелева, Н. В. Путяты, М. П. Погодина, В. А. Соллогуба, на заседании Общества любителей российской словесности 13 апреля 1869 года. Попытка осмыслить его творческий путь в целом была предпринята в 1880 году А. П. Пятковским на основе личных воспоминаний.
В конце XIX – начале XX века после периода некоторого затишья в сфере интереса к фигуре Одоевского стали появляться исследовательские работы обзорного характера о жизни и литературно-журнальной деятельности Одоевского, среди которых наиболее ценными представляются очерки Н. Ф. Сумцова и Д. Д. Языкова.
Из дореволюционных исследований творчества Одоевского необходимо особо выделить фундаментальную по объему привлеченного материала, в том числе ранее не публиковавшегося, и уровню его осмысления монографию П. Н. Сакулина «Из истории русского идеализма. Князь В. Ф. Одоевский. Мыслитель писатель», которую отличает введение в научный оборот большого количества архивных материалов. Сакулин рассматривает главным образом произведения Одоевского – философа и писателя, хотя определенное внимание уделяется и деятельности Одоевского как издателя, редактора и журналиста. Из публикаций начала ХХ века также стоит упомянуть статью В. В. Розанова «Чаадаев и кн. Одоевский», опубликованную в 1913 году в популярной газете «Новое время».
В советскую эпоху изучение творческого наследия Одоевского велось более дифференцированно. Появлялись исследования по разным видам деятельности Одоевского: педагогической, музыкальной, библиотечной. В поле зрения исследователей постоянно находились те или иные аспекты литературно-художественного и философского наследия В. Ф. Одоевского. Ю. В. Манн впервые показал значение Одоевского и его книги «Русские ночи» в развитии русской философской эстетики 1820 – 1840-х годов.
В 1986 году в Лондоне вышла монография Нейла Корнуэлла «The life, times and milieu of V. F. Odoyevsky», в которой английский исследователь подводил итоги определенного этапа изучения вопроса, суммируя уже известные факты и материалы. Основное внимание, естественно при таком подходе, уделено деятельности Одоевского писателя, мыслителя, музыканта и педагога. Вопросы, связанные со вкладом Одоевского в развитие русской журналистики, в исследовании практически не затрагиваются.
Гораздо дальше в этом отношении продвинулась М. А. Турьян в содержательной и увлекательно написанной книге «Странная моя судьба…», опирающейся на новые архивные разыскания. Вместе с тем исследовательница, стремясь заполнить лакуны в биографии Одоевского 1804 – 1840-х годов, разумеется, не ставила перед собой цель исчерпывающе охарактеризовать его журнально-издательскую деятельность.
Только в начале XXI века предметом особого внимания исследователей стала цензорская деятельность Одоевского, что нашло достаточно подробное отражение в кандидатской диссертации Н. А. Паршуковой. В этой связи в нашем исследовании данные вопросы практически не поднимаются, как и вопросы книгоиздательской деятельности Одоевского и его творчества как писателя. В названной работе также дана краткая обзорная характеристика теоретических взглядов Одоевского на журналистику, а его практическая деятельность в этой области рассмотрена на примере только двух изданий «Детские книжки для воскресных дней» (1834 – 1835 гг.) и «Сельское чтение» (1843 – 1848 гг.). Поставленная Паршуковой задача изначально исключала из поля исследования творчество Одоевского как журналиста, издателя и редактора в 1820-е годы, как и более подробный анализ его пути в журналистике в целом.
Несмотря на достаточно активное и постоянное участие Одоевского в периодике 1820 – 1840-х годов, его вклад в развитие отечественной журналистики этого периода изучен на сегодняшний день лишь частично. В основном внимание уделялось его участию в таких изданиях, как «Мнемозина» и «Современник». Была предпринята попытка определить степень участия Одоевского в организации «Отечественных записок», а также его вклад в «Детские книжки для воскресных дней» и «Сельское чтение». Хотя и здесь остаются существенные лакуны в историко-журналистском знании об этих сторонах творческой биографии Одоевского. Явно недостаточно изученным остается вклад Одоевского-журналиста в «Московский телеграф», «Московский вестник», «Московский наблюдатель», «Литературные прибавления к “Русскому инвалиду”». И в целом роль Одоевского в истории русской журналистки 1820 – 1840-х годов еще не вполне четко определена, как и место литературно-журнальной деятельности в его собственной творческой биографии, что, представляется, приводит к их недооценке. Это связано и с отсутствием в современной научной литературе монографического исследования жизни и творчества Одоевского, и с недостаточным вниманием к его фигуре в научной и учебной литературе по истории русской журналистики.
Научная новизна работы заключается в том, что в диссертации впервые комплексно проанализирована деятельность В. Ф. Одоевского как издателя, редактора, журналиста с 1820-го по 1848-й год, что позволяет уточнить уровень и характер влияния Одоевского на развитие отечественной периодической печати и значимость журнально-издательского творчества в жизни самого Одоевского. Подробное последовательно-хронологическое освещение многообразного участия Одоевского в периодике 1820 – 1840-х годов проливает свет и на некоторые до сих пор недостаточно изученные явления в истории русской журналистики.
Объектом исследования является журналистская, редакторская и издательская деятельность В. Ф. Одоевского в наиболее активный для него период с 1820 по 1848 годы. Предмет исследования это публикации Одоевского в периодике, его высказывания как редактора, а также реализованные и неосуществленные издательские проекты 1820 – 1840-х годов.
Рамки исследования. При многообразии изданий, в которых участвовал Одоевский, и, главное, интенсивности его журнально-издательской практики представляется целесообразным в данной работе, нацеленной на целостный, по возможности подробный и систематический ее анализ, ограничить исследование периодом с 1820-го, когда состоялся его дебют, до 1848 года, когда вышла последняя книжка «Сельского чтения». Выделение 1848 года обусловлено тем, что позднее Одоевский уже не выступал в периодике в качестве издателя – редактора, хотя как «вкладчик» он, конечно, продолжал, пусть и гораздо реже, участвовать в периодической печати вплоть до своей смерти в 1869 году.
В 1820 – 1840-х годах Одоевский печатал художественные, литературно- и музыкально-критические, публицистические произведения в журналах «Каллиопа» (1820), «Благонамеренный» (1820), «Вестник Европы» (1821-1825), «Московский телеграф» (1825), «Московский вестник» (1827-1829), «Журнал общеполезных сведений» (1833), «Библиотека для чтения» (1834-1836), «Московский наблюдатель» (1835-1836), «Современник» (1836-1837), «Отечественные записки» (1839-1842); в газетах «Литературная газета» (1830), «Северная пчела» (1833-1836), «Литературные прибавления к “Русскому инвалиду”» (1837-1838), «Записки для хозяев» (приложение к «Литературной газете») (1844-1845); альманахах «Мнемозина» (1824-1825), «Урания» (1826), «Северная лира» (1827), «Северные цветы» (1831, 1832), «Альциона» (1833), «Комета Белы» (1833), «Новоселье» (1833), «Детские книжки для воскресных дней» (1834, 1835), «Денница» (1834), «Сельское чтение» (1843-1848).
В данной диссертационной работе поставлена цель монографически рассмотреть и, соответственно, охарактеризовать путь В. Ф. Одоевского издателя, редактора и журналиста в 1820 – 1848 годах, выявить его стратегии как автора, а также редактора и издателя, инициатора различного рода изданий в связи с особенностями их типологии и идейной направленности.
Задачи исследования:
уточнить цели и формы участия В. Ф. Одоевского в различных органах печати на протяжении изучаемого периода в связи с развитием его представлений о назначении журналистики, ее функциях и принципах;
всесторонне проанализировать тематику и проблематику его выступлений в периодической печати;
охарактеризовать жанрово-стилистический репертуар Одоевского участника журнального процесса;
выявить характер редакторской деятельности Одоевского, уточнить круг его обязанностей в составе различных «редакционных групп»;
определить вклад Одоевского в становление и развитие различных типов периодических изданий;
показать особенности издательских проектов Одоевского в контексте развития разных журнально-издательских моделей в 1820 – 1840-х годах;
установить общее и различное в литературно-критической, журнально-издательской, публицистической практике Одоевского и крупнейших деятелей журналистики времени М. Т. Каченовского, В. К. Кюхельбекера, Н. А. Полевого, М. П. Погодина, Ф. В. Булгарина, О. И. Сенковского, А. С. Пушкина, А. А. Краевского, В. Г. Белинского, А. С. Хомякова и др.
Для выполнения поставленных задач привлекаются разные виды источников. Во-первых, это периодика 1820 – 1840-х годов. В ходе работы проанализированы годовые комплекты и отдельные номера более 20 изданий. Второй важнейшей группой источников, привлеченных для диссертационного исследования, стали архивные материалы, хранящиеся в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки в Санкт-Петербурге (ф. 539, архив В. Ф. Одоевского). В диссертации используются рукописные документы, касающиеся издательских проектов Одоевского, а также личная переписка, договоры об организации периодических изданий. Анализируются также письма и документы из других фондов ОР РНБ С. П. Шевырева (ф. 850), А. А. Краевского (ф. 391), В. А. Бильбасова и А. А. Краевского (ф. 73), М. Н. Загоскина (ф. 291). Исследование потребовало обращения и к архивным материалам из фондов Российского государственного исторического архива (РГИА): ф. 777 (Главный цензурный комитет), ф. 940 (фонд А. П. Заблоцкого-Десятовского), и к документам, хранящимся в Научно-исследовательском отделе рукописей Российской государственной библиотеки (НИОР РГБ) и Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ). Многие материалы вводятся в научный оборот впервые.
Методология исследования. Методологической основой диссертации стал историко-культурный подход, предполагающий рассмотрение материала в широком контексте литературно-эстетического движения и развития русской журналистики первой половины XIX века. Автор опирался на исследования по теории журналистики, истории русской литературной критики и журналистики В. Г. Березиной, Е. Л. Вартановой, Л. П. Громовой, Б. И. Есина, А. В. Западова, Я. Н. Засурского, Г. В. Зыковой, В. И. Кулешова, Г. В. Лазутиной, Е. П. Прохорова, А. И. Станько и др.; а также на работы, посвященные истории русской литературы и философии 1820 – 1840-х годов и собственно творчеству В. Ф. Одоевского, В. Э. Вацуро, Е. Э. Вишневской, Б. Ф. Егорова, В. И. Егоровой, З. А. Каменского, Н. Корнуэлла, Ю. В. Манна, М. И. Медового, Н. А. Паршуковой, А. П. Пятковского, П. Н. Сакулина, В. И. Сахарова, Н. Ф. Сумцова, М. А. Турьян, О. В. Цехновицера и др.
В качестве рабочей гипотезы исследования выступает положение о том, что, во-первых, вклад В. Ф. Одоевского в развитие отечественной журналистики 1820 – 1840-х годов все еще недооценен и, во-вторых, журналистика занимает более важное место в его творческой жизни, чем принято было считать до сих пор.
Основные положения, выносимые на защиту:
деятельность В. Ф. Одоевского – журналиста, редактора и издателя в 1820 – 1848 годы занимает очень существенное место и в его собственной творческой биографии, и в истории русской журналистики в целом;
В. Ф. Одоевский ценил журналистику, с одной стороны, как необходимое пространство для диалога и обсуждения актуальных явлений в жизни общества, литературы, искусства и науки, а с другой стороны, как эффективное средство образования и воспитания читателя, в том числе детей и простых селян;
позиция Одоевского издателя, редактора и журналиста 1820 – 1840-х годов отражала весьма сложное переплетение традиционных просветительских и шеллингианских, славянофильских и западнических идей, ценностей и идеалов в его мировоззрении и миросозерцании;
В. Ф. Одоевский в значительной мере способствовал формированию и развитию различных жанров литературной и музыкальной критики, публицистики, а также новостной журналистики;
весьма существенное место в журналистской и издательской деятельности Одоевского занимает альманашный тип издания, разнообразные его трансформации («Мнемозина», «Детские книжки для воскресных дней», «Сельское чтение»), причем каждая из них во многом предопределялась целевой аудиторией (подготовленной или малоподготовленной, детской и простонародной);
все собственные журнально-издательские проекты (реализованные и несостоявшиеся) Одоевский планировал и воплощал как совместные (с В. К. Кюхельбекером, Б. А. Врасским, А. С. Пушкиным, Н. В. Гоголем, А. А. Краевским, А. П. Заблоцким-Десятовским), что свидетельствует о его потребности в диалоговых коллегиальных формах и готовности к ним при руководстве периодическими изданиями;
совместно с А. А. Краевским Одоевский стоял у истоков создания в России нового типа издания «толстого» качественного энциклопедического журнала (неосуществленный проект «Русского сборника» и реформирования «Современника» А. С. Пушкина, создание журнала «Отечественные записки»);
существенна роль Одоевского как своего рода консультанта редакторов и издателей русской периодики, осознававшего необходимость искать пути расширения аудитории издания и более эффективного, просветительского по своим целям, воздействия на нее.
Научно-практическая значимость работы состоит в том, что приведенные в исследовании факты и выводы восполняют некоторые достаточно значимые пробелы в изучении истории отечественной печати 1820 – 1840-х годов. Углубление и расширение представлений о деятельности В. Ф. Одоевского в области литературно-художественной критики и публицистики, об особенностях реализации его издательских и редакторских планов, о творческих успехах и преградах на пути к их достижению, о его единомышленниках и оппонентах в журнальной борьбе 1820 – 1840-х годов принципиально важны для уточнения и дополнения знаний о развитии литературно-журнального процесса в России первой половины XIX века. Данные, полученные в результате исследования, могут использоваться в общих лекционных курсах по истории русской журналистики и литературы, а также в спецкурсах и спецсеминарах.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.
В. Ф. Одоевский — соиздатель альманаха «Мнемозина»
В. Ф. Одоевский, как и многие его соученики по Благородному пансиону при Московском университете, в котором он провел с 1816 по 1822 год, начал свою журналистскую карьеру в шестнадцатилетнем возрасте в сборнике-альманахе «Каллиопа» . Его дебютом стал перевод" небольших фрагментов книги известного французского философа-моралиста XVII столетия Ж. Лабрюйера «Характеры и нравы нынешнего века», которая выдержала еще при жизни писателя девять изданий3.
Для своей публикации Одоевский выбрал несколько фрагментов из книги Лабрюйера неслучайно. Французский писатель, взяв идею у древнегреческого мыслителя Теофраста (4 в. до н. э.), в своих «Характерах» дает емкие характеристики определенным социально-психологическим типам людей из различных слоев общества эпохи конца XVII века — в основном порочных. Одоевский на протяжении всей творческой биографии в своих художественных, публицистических произведениях одной из целей ставил изображение пороков современного ему общества. Проанализировав книгу Лабрюйера, Одоевский осознанно выбрал из всего произведения портреты четырех людей, пороки которых были достаточно распространены и в россписком обществе 1810-1820-х годов. Примечательно, что три из четырех выбранных характеристик напрямую связаны с образами журналистов-критиков. Клит ругает не прочитанную им книгу Меланта только потому, что его друзья осудили это сочинение. «Все презирающий» высокомерный Дамон «смеется над теми, коих считает себя недостойными»1, а когда его спрашивают мнение о произведении другого автора, он начинает говорить о своем собственном. Третьим же выведен образ Фульвия, который считает, что только его круг друзей может и должен писать, а сочинения других, «сочинения хорошо принятые в свете всеми людьми рассудительными — Фульвий .. . даже не удостаивает прочесть их» .
Всего через год, уже в 1821 году на литературно-журнальной арене появился Одоевский - литературный критик и автор оригинальных прозаических, в том числе с явной публицистической интенцией, произведений. Это произошло на страницах «Вестника Европы» М. Т. Каченовского — в связанном с Московским университетом журнале.
В 1820-х годах журнал Каченовского имел репутацию довольно серьезного научного и литературного журнала. М. П. Погодин называл «Вестник Европы» «единственным пристанищем для молодых новобранцев словесности»3.
Именно в этом издании дебютирует Одоевский-критик. В своей первой литературно-критической публикации — «Письме к редактору» — Одоевский встал на защиту поэмы-эксперимента А. С. Пушкина «Руслан и Людмила»4. Поводом для выступления Одоевского послужили нападки на нее в весьма влиятельном тогда журнале «Сын Отечества», где появилась статья «Аполлон с семейством» Н. И. Кутузова — активного деятеля Вольного общества любителей российской словесности, близкого к декабристским кругам с их ригористическим отношением к литературе и искусству.
Публикация Кутузова — размышление автора о важнейших вопросах в современной словесности. В своем многословном опусе Кутузов пишет о критике — «дщери Аполлона и Словесности», о невозможности для критики отклоняться от законов разума и приличия. В самом конце статьи автор выступает уже собственно с критикой Пушкина. Кутузов отметил «разврат» в современной словесности и сожалел об «утраченном ... времени» и о «во зло употребленном даровании» молодого Пушкина . Он просит «юного питомца муз» «перестроить» свою лиру.
Одоевский высмеял многословие и литературный консерватизм критика: «Наш автор кидается в астрономию ... , нападает на развратников, вьючит тропы за тропами, фигуры за фигурами, сказывает за новость то, что можно найти в каждой риторике, поднимает из гробов греков, римлян, баянов, и из чего, как бы вы думали, все эти хлопоты? Для того, чтобы ска-зать несколько острот насчет Пушкина!»" Несмотря на то, что Одоевский пока только формировал свою литературно-журнальную позицию, уже первые публикации давали возможность предполагать в нем будущего сторонника романтизма и критика, для которого важнейшими критериями выступления в печати является способность серьезно анализировать рассматриваемые явления и оценить новое слово, в данном случае — в литературе.
Кстати, стоит отметить, что Одоевский отдал дань романтизму еще в 1820 году, опубликовав в журнале А. Е. Измайлова «Благонамеренный» написанное в романтическом духе стихотворение «Отчаяние любви» . Его дебютное стихотворение несло в себе отпечаток близкого знакомства с балладой первого русского романтика В. А. Жуковского «Эолова арфа». Кроме этого поэтического опыта в «Благонамеренном» были напечатаны еще три романтических стихотворения: «Пылающая хижина», «Песня», «Эпитафия» 2.
Вместе с тем свои собственные первые прозаические произведения Одоевский, испытав сильное влияние Благородного пансиона при Московском университете, создает в характерных для воспитанников этого учебного заведения жанрах — дидактического разговора, «речи», «письма». Причем иногда в них еще заметен ученический почерк начинающего автора. Но для нас важнее другое: сам выбор жанра предопределял публицистическую направленность этих его сочинений.
Известность Одоевскому приносит выступление в «Вестнике Европы» в том же 1821 году с циклом «Писем к Лужницкому старцу» с подписью Фалалей Повинухин — «Странный человек», «Похвальное слово невежеству». В них отчетливо выражен интерес к современному состоянию российского общества, к определенным тенденциям в развитии действительности.
В. Ф. Одоевский и «Московский вестник»
Все это свидетельствует о понимании Одоевским специфики журналистской деятельности, его стремлении совершенствовать журнально-издательский процесс, расширяя типологические возможности печати. Однако этот многообещающий проект не удалось осуществить ни как приложение к «Мнемозине», ни как самостоятельное специализированное издание.
Одоевский одним из первых заговорил о принципиальном значении критики и, в частности, полемики в журналистике — о праве и, более того, обязанности обстоятельно отвечать на выступления коллег. Им был четко поставлен вопрос о нежелательности задержек с ответами, которые во многом предопределены были тогдашними журнальными технологиями.
Кроме замысла «Кометы» Одоевский предлагал преобразовать «Мнемозину» в журнал. В этом он, кстати, был единодушен с Е. А. Баратынским, который еще в конце 1824 года советовал Кюхельбекеру: «Не оставляй твоего издания и продолжай говорить правду. Я уверен, что он более будет расходиться; но я советовал бы тебе сделать его, по крайней мере, ежемесячным. Ты знаешь, что журнальная литература получает всю свою занимательность от занимательности вседневных обстоятельств, о которых она судит и рядит; попущено время — потеряно дейст (Оригинал хранится: Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ). Ф. 539 (архив В. Ф. Одоевского). Оп. 2. Ед. хр. № 49). виє»1. Но и этот проект Одоевского остался лишь пожеланием и свидетельством его понимания природы журналистики как «срочной словесности». Четвертая книга «Мнемозины» стала прощальной.
Названные неудачи связаны со многими причинами. Главную роль сыграли, очевидно, финансовые и организационные трудности, а также расхождения во взглядах соиздателей. Тем более что с весны 1825 года Кюхельбекер практически совсем переехал в Петербург, и продолжать заниматься московским изданием ему было бы чрезвычайно сложно.
Но и четыре части «Мнемозины», вышедшие в 1824 - 1825 годах, стали общественно-литературным явлением наряду с такими альманахами, как появившиеся чуть ранее, в 1823 году, «Полярная звезда» и чуть позднее, в 1825 году, «Северные цветы». И, безусловно, в огромной степени благодаря Одоевскому, роль которого в ее подготовке и выпуске очень значительна, как и место «Мнемозины» в его творческой биографии.
Неслучайно позднее В. Г. Белинский, во второй половине 1830-х годов увлеченный немецкой идеалистической философией, интересовался деятельностью Одоевского и стремился привлечь внимание читателей к «Мнемозине» — изданию об «искусстве и знании». О ней идет речь в трех статьях середины 1830-х годов — знаменитых «Литературных мечтаниях» (1834 г., «Молва») и «О русской повести и повестях г. Гоголя» (1835 г., «Телескоп»), а также «Журнальной заметке» (1838 г., «Московский наблюдатель»). В «Мнемозине», по мнению Белинского, впервые в России заговорили о «предметах, о которых до "Мнемозины" русские журналы не говорили ни слова» - о философии, о «мысли и логике»". Белинский верно отметил новаторство издателей «Мнемозины». Одобрение критика вызвало и сочетание непрямолинейного дидактизма и «гумора» в ранних «аллегориях» (апологах) Одоевского. При этом Белинский, очевидно, не очень подробно знакомый с творчеством Одоевского, тем более что тот печатался под масками и криптонимами, полагал, что публикации в альманахе «Мнемозина» были журнальным дебютом писателя. О том, что он начал печататься гораздо раньше создания «Мнемозины» (в «Каллиопе» и «Благонамеренном», а затем в «Вестнике Европы»), критик, видимо, не знал.
В статье «О русской повести и повестях г. Гоголя» Белинский особо выделил опубликованную Одоевским в «Мнемозине» «картину из светской жизни» — «Элладий» (ч. 2), в которой «была мысль и чувство, был характер и физиономия»1. Справедливо увидев в этой «повести» (по жанровому определению Белинского) актуальное звучание, публицистическое начало, критик рассматривал ее в контексте идейной борьбы 1820-х годов — времени ее написания, что, как известно, вообще было характерно для Белинского.
В названной статье довольно смело утверждалось, что именно в повести Одоевского «в первый раз блеснули идеи нравственности XIX века, нового гостя на Руси; в первый раз была сделана нападка на XVIII век, слишком загостившийся на святой Руси и получивший в ней свой собст-венный, еще безобразнейший характер [курсив везде наш. - Н. Л]»". Конечно, указанные Белинским идеи уже звучали, например, у А. С. Грибоедова в комедии «Горе от ума», правда, опубликованной полностью много позднее. В прозе, в жанре повести Одоевский действительно, по сути, первым заговорил о необходимости отказаться от предрассудков XVIII века и творить новые поведенческие стратегии, моральные установки. Белинский особенно ценил «картину» Одоевского и за критику света, поскольку в позиции Элладия отражались идеи нового века, новые идеалы: ум, истинная образованность, чувство собственного достоинства.
В целом первый издательский опыт Одоевского, одного из соруково-дителей особого типа альманаха, весьма удачен, несмотря на неоднозначные оценки издания в современной ему печати. В историю русской журналистики «Мнемозина» вошла как уникальное издание, в большей мере, представляется, именно благодаря Одоевскому, который стремился органично сочетать в альманахе литературную и одновременно научно-популярную философскую части. Это отнюдь не умаляет заслуги Кюхельбекера — инициатора издания, публициста и ведущего литературного критика.
После прекращения «Мнемозины» в 1825 году начинается новый этап в жизни и литературно-журнальной деятельности Одоевского. Значительную роль сыграли и события в России. После подавления восстания декабристов Общество любомудрия перестало существовать, все протоколы заседаний были сожжены. Соиздатель по «Мнемозине» В. К. Кюхельбекер, двоюродный брат А. И. Одоевский, многие знакомые Одоевского находились под следствием. Происходили серьезные изменения и в личной жизни Одоевского — в 1826 году он женился на дочери гофмаршала, члена Государственного совета Ольге Степановне Ланской и 15 июля 1826 года переехал с женой в Петербург. С октября 1826 года Одоевский начал служить в Министерстве внутренних дел секретарем Цензурного комитета.
«Детские книжки для воскресных дней» — просветительский проект В. Ф. Одоевского и Б. А. Врасского
Интересно в этой связи, что отношение Белинского к рассматриваемой статье Одоевского менялось со временем. В августовском номере «Молвы» за 1836 год «глухо» (т.е. без указания имени автора) упоминается о статье «О вражде к просвещению, замечаемой в новейшей литературе». В заметке «Вторая книжка "Современника"» Белинский, не зная об авторстве Одоевского, не совсем обоснованно обвинил его в «светскости», придравшись к высказыванию, что «литература, вопреки общепринятому мнению, есть всегда выражение прошедшего»1. Ведь, во-первых, это был не основной тезис в статье. Во-вторых, в контексте рассуждений Одоевского он был достаточно логичен. Но Белинский преследовал свою цель — борьбы против «аристократической партии» и ее «светских» изданий, к которым он готов был отнести в пылу полемики «Современник» и практически всех его авторов.
Позднее, в 1844 году, Белинский оказался гораздо более благосклонен к статье Одоевского, назвав ее «замечательной». Уже зная о принадлежности статьи Одоевскому, Белинский верно обозначил главную проблему, затронутую в ней, — проблему истинного понимания просвещения. Публикация Одоевского теперь справедливо оценивалась как выступление против «вредной расчетливости некоторых литераторов, которые льстят невежеству толпы, браня просвещение...»".
Вторая статья Одоевского «Как пишутся у нас романы», появившаяся в 1836 году, в третьем томе «Современника», была сфокусирована на более конкретной литературно-критической проблеме. Тогда весьма актуальны были рассматривавшиеся в ней Одоевским вопросы о современном состоянии русской прозы, о чрезвычайном распространении романов и их низком качестве и, соответственно, требованиях к романистам. В свое время исследователь журналистской деятельности А. С. Пушкина М. П. Еремин писал, что «критические статьи Одоевского [в «Современнике»] отличались крайней уклончивостью и неконкретностыо», что даже «трудно установить, против кого конкретно направлены, с кем их автор полемизирует»1. С Ереминым можно отчасти согласиться, но только в отношении статьи «Как пишутся у нас романы», и то, если рассматривать ее в том виде, в каком она была напечатана на страницах «Современника». Но, как заметил еще П. Н. Сакулин, «автограф статьи отличался от печатной редакции между прочим тем, что в автографе названы конкретные романы: "Постоялый двор" А. Степанова, "Купеческая дочь" И. Калашникова, "Пан-Подстолич" Ф. Массальского»". Так что Одоевский вовсе не отказывался вступать в открытую и адресную полемику, однако, в сложившейся тогда обстановке постоянной опасности запрещения пушкинского журнала издатель, по-видимому, убрал из статьи Одоевского критику конкретных авторов и оставил в статье одни «общие суждения» о развитии жанра романа. Вероятно, поэтому сам Одоевский, окончательно формировавший содержание второго тома «Современника» в отсутствие Пушкина, не пожелал опубликовать свою статью в таком «причесанном» виде. Хотя, возможно, она вышла в следующем, третьем, томе и по другой причине: автор просто не успел вовремя закончить правку по замечаниям Пушкина. В любом случае обвинения Одоевского в уклончивости и нежелании вступать в конкретную полемику не верны.
Стоит также заметить, что статья Одоевского «Как пишутся у нас романы» интересна и философской постановкой вопроса о природе истинного творчества, противопоставленного механистичности «работы» по созданию произведений. Такой ремесленник от литературы «берет первое . романтическое происшествие, пришедшее ему в голову, и все свои мысли и наблюдения вклеивает, как заплатки, в свое произведение». В отличие от него «романисту-поэту предмет романа является нежданно, сомнамбулически; он живет в лицах им созданных, самые его собственные мысли, незаметно для него самого, сливаются с лицами, им выводимыми на сцену»1. По Одоевскому, высокое романическое искусство следует отличать от записок, разного рода мемуаров. Он призывал писателей, не одаренных свыше особой творческой интуицией: «Пишите просто собственные записки, не гоняясь за фантазиею и не называя их романом: тогда ваша книга будет иметь интерес всякой летописи, и произойдет еще та выгода, что вас будут читать люди не с намерением читать роман»". И эта мысль была довольно близка издателю, ведь у Пушкина всегда было особое отношение к мемуарному жанру.
Однако не стоит преувеличивать и близости Пушкина и Одоевского в деле издания «Современника». Интересно, кстати, что Пушкина больше привлекали литературно-публицистические статьи Одоевского, предложенные им в «Современник», чем его художественные произведения. При этом Пушкин просил и ждал от него «повесть». В результате многих обстоятельств не было напечатано ни одного художественного произведения Одоевского в журнале при жизни Пушкина. В частности, Пушкин предпочел поместить в «Современнике» пьесу Гоголя «Утро делового человека», близкую в идейно-тематическом отношении драматическому отрывку Одоевского «Разговор недовольных». В письме издатель объяснял это тем обстоятельством, что пьеса Гоголя была уже отпечатана «и что вы могли друг другу повредить в ефекте» . Возможно, Пушкин, действительно, таким образом заботился о выгодах обоих писателей и своего журнала, но слишком уж последовательно «за бортом» журнальных книг оказывались художественные произведения Одоевского.
Одоевский, видимо, не вполне был удовлетворен своим участием в журнале Пушкина, да и типом этого издания в целом. Ведь и в период выхода «Современника» он не оставлял надежды на организацию собственного энциклопедического журнала. Об этом говорит план «Русского сборника», который он хотел выпускать с Краевским как ежеквартальник (раз в три месяца), наподобие «Современника». 16 августа 1836 года об этом в Цензурный комитет поступило официальное прошение от Одоевского и Краевского. В предлагаемой программе «Русского сборника» авторы акцентировали внимание на том, что журнал не будет придерживаться интересов какой-то одной сферы знаний: «Он [журнал. —Н. Г.] желает, сколько позволит форма им принятая, быть верным и живым органом всех отраслей наук, всех сфер ученой, литературной и промышленной деятельности»1. Издатели объявили его непериодическим изданием: так, считалось, легче получить разрешение. И на следующий день Главное управление цензуры действительно одобрило программу «Русского сборника» с приложением к нему «Литературного летописца», который должен был стать развитием идей «Кометы» как специального критического приложения к энциклопедическому журналу.
В. Ф. Одоевский и начало реорганизации А. А. Краевским журнала «Отечественные записки»
Одоевский как истинный патриот радел за развитие и пропаганду самостоятельной науки в России, что также его сближало с Ломоносовым - автором известных строк о том, «Что может собственных Платонов // И быстрых разумом Невтонов // Российская земля рождать2».
В заметке о бумагах Ломоносова, которую Одоевский, скорее всего, планировал опубликовать, для него было важно призвать русские общество к восстановлению и распространению «славы Ломоносова как физика, химика, металлурга и астронома»3. Он хорошо понимал, что это долг соотечественников, ведь иностранцам «нет интереса» заниматься возвеличиванием русского ученого.
Интересно, что об открытиях Ломоносова в изучении природы электричества Одоевский писал и в эпилоге одного из центральных своих произведений — цикл повестей, «Русские ночи», написанном в 1836 году и изданном в 1844 году. Если в неопубликованной записке Одоевский только ставит вопрос о первенстве опытов русского ученого над «тожеством электричества и молнии», то в эпилоге «Русских ночей» устами одного из главных героев, Фауста уже без колебаний утверждалось, что Ломоносов «прежде Франклина низвел гром на землю»4. Помимо этого, Одоевский дважды — в эпилоге «Русских ночей» и в «Психологических заметках», написанных в 1820 - 1830-е годы и опубликованных в 1843 году в «Современнике»5 — вспоминает о смерти его друга профессора Г. В. Рихмана «посреди опытов над громоотводом»1 и утверждает, что смерть коллеги помогла доказать Ломоносову «тожество между молнией и электричеством»".
Исходя из сказанного выше, можно уточнить датировку рассматриваемой заметки. С одной стороны, она могла быть написана не ранее 1831 года, поскольку в ней, как мы уже писали, есть упоминание о статье Пере-вощикова этого года. С другой стороны, заметка, скорее всего, написана не позднее 1836 года, так как в созданном в том же году эпилоге к «Русским ночам» Одоевский уже с уверенностью говорил о первенстве Ломоносова в опытах с электричеством. Таким образом, представляется верным датировать ее первой половиной 1830-х годов.
Вернемся к сотрудничеству Одоевского в «Отечественных записках». Кроме него, очевидно, мало кто мог разобраться в редактировании научных статей (особенно по вопросам физики, химии, медицины), присланных в редакцию «Отечественных записок». Поэтому Краевский нередко обращался к Одоевскому с просьбами подготовить соответствующие тексты к печати. Так, 27 августа 1839 года Краевский писал Одоевскому: «Сделайте одолжение, пересмотрите и выправьте статью ... о микроскопе Фишера. ... Прислал мне московский профессор Брашман, немец безграмотный; я начал было выправлять ее да и остановился: ничего не понимаю»3. К началу сентября Одоевский подготовил статью Н. Д. Брашмана о «панкратическом микроскопе», изобретенным профессором Московского университета Александром Фишером4, которая и была опубликована в журнале, правда, как это было тогда принято, без указания на редактуру Одоевского.
Как один из редакторов «Отечественных записок» Одоевский способствовал и расширению круга авторов журнала. По просьбе Одоевского синолог отец Иакинф (Н. Я. Бичурин) стал готовить статьи для «Отечественных записок»: «Сегодня я приступил к изготовлению для вашего будущего журнала любопытных статей касательно Китая с присоединенными к нему странами»1. В отделе «Науки» на протяжении нескольких лет, с 1839 по 1842 год, опубликованы статьи отца Иакинфа: «О шаманстве (1839, № 11), «Меры народного продовольствия в Китае» (1839, № 12), «Общественная и частная жизнь китайцев» (1840, № 5 и 6), «Обозрение приморских пунктов Китая, служащих ныне театром для военных действий англичан» (1840, №3).
Кроме редакторской работы Одоевский занимался написанием и собственных рецензий и заметок для отделов «Науки», «Современная библиографическая хроника», «Смесь». Так, например, посетив 7 декабря 1839 года лекцию по химии известного в то время не только в России, но и в Европе академика Г. Гесса, организованную Минералогическим обществом, Одоевский написал небольшой отчет для «Отечественных записок»". В начале следующего 1840 года Одоевский должен был прислать Краев-скому рецензию на книгу Г. Гесса «Основания чистой химии»: «Вы обещали ко 2-й книжке статью о «Химии» Гесса, а статьи не было. Нельзя ли уж приготовить ее...» . Но отрецензировать книгу Одоевский смог только к августовскому номеру «Отечественных записок»
«Не забудьте же приготовить ко вторнику разборы .. . Греча и пр.» . Откликаясь на книгу Греча, рецензент в первую очередь говорит о ее оформлении, что сразу вызывает подозрение — не иронизирует ли автор: «Это книга прекрасная, в желтой обертке с разными узорами, напечатана на хорошей бумаге; шрифт также не дурен, и к книге приложены очень хорошо выгравированные картинки» . Перейдя к содержанию, Одоевский делает вывод, что в сочинении Греча «много полезного и приятного». Но иронический подтекст, однако, в конце концов, оборачивается прямой издевкой над этим представителем торгового направления, с которым редакция «Отечественных записок» продолжала серьезную борьбу: «Проехал, написал, напечатал — и вышла книжка в три тома, в которых нет ни одной строки, за которую бы критика могла зацепиться» .
Когда Краевскому потребовалось дать рецензию на книгу о музыкальном образовании, он, разумеется, также обратился к Одоевскому. В письме от 1 декабря 1839 года читаем: «Посылаю Вам только что вышедшую "Фортепьянную методу" какого-то Л. А. С. (уж не Леонтия ли Снегирева?). Напишите о ней, пожалуйста, хоть несколько строк. У меня некому писать о подобных книгах. Эта книга взята из цензурного комитета, следовательно, я не могу держать ее у себя долее понедельника»4.
