Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Население и социальные отношения 31
1. Этнический состав 31
2. Социальная структура 47
3. Профессиональный состав 68
Глава II. Городское хозяйство 101
1. Порт. Внешнеторговые связи 101
2. Внутренний рынок 118
3. Ремесло 128
4. Быт 140
Глава III. Система управления 160
1. Правовой статус и городское управление 160
2. Провинциальная администрация 187
Глава IV. Культурное развитие 212
Заключение 234
Список источников 237
Список литературы 245
Список сокращений 256
Современные и римские названия городов 257
Приложение 1. 258
Введение к работе
Для понимания истории Римской империи особое значение имеет изучение римских провинций, и не только как составных частей «римского мира», но и с целью выяснить своеобразие развития каждой провинции. Без этого непонятным остается, как и почему та или иная провинция в определенный период приобретала особое значение или, напротив, приходила в упадок. Такой подъем и упадок переживали все провинции, и расцвет любой из них сопровождался обычно расцветом городской жизни, отраженным в росте числа надписей из ее городов. Упадок провинции сопровождается упадком муниципальной жизни, что и понятно, поскольку античная форма государственности исходила из города и преимущества города над деревней. Романизация прежде всего сказывалась в насаждении и упрочении городов, их упадок свидетельствует о возникновении, хотя бы в зародыше, новых общественных форм, поэтому изучение истории провинции вполне закономерно начинать с изучения истории ее городов. Сущность процесса романизации определяет основные изменения в сфере экономики, управления, социальной структуры, и в каждой провинции она должна иметь свою специфику.
Институт города как исторический феномен возник в глубокой древности, в период зарождения цивилизации как одна из сущностных ее структур. И с первых шагов начал концентрировать, стягивать на себя руководящие функции в администрации, финансах, хозяйстве, идеологии, военно-стратегической и культурной областях, каждый раз являясь показателем достигнутого обществом уровня. В любом городе неизбежно сосредоточены товарообмен и товарное, преимущественно ремесленное производство, институты власти, культа и культуры. Города римской Британии в этом отношении не были исключениями.
Данная работа посвящена исследованию трех британских городов в эпоху принципата, которые возникли как органичная составная часть и динамичный фактор процессов романизации. Каждый из них представляет собой определенный тип римского города, сложившийся в Британии: Лондиний (современный Лондон) выступает прежде всего как крупнейший морской порт и центр транзитной торговли, Дева (Честер) - легионный лагерь и канаба, Эборак (Йорк) - крупный торговый центр, выросший из канабы рядом с военным лагерем. Вместе с тем многие факторы, обусловившие их возвышение и основную линию развития практически непрерывно с момента основания, не нашли полного отражения в историографии. Тем важнее была бы попытка углубить представления об их положении в системе городов римской Британии и определить, какие функции были характерны для каждого из этих городов, каким образом они делили между собой организационную роль в романизации провинции.
Хронологическими рамками работы является эпоха принципата, от 50-х гг. н.э., времени основания Лондона, до 296 г. н.э., когда победа Констанция Хлора над императором-узурпатором Аллектом вернула Британию в состав империи. Рассматриваемый период соответствует наибольшему росту и расцвету Римской империи, и необходимо определить, как он отражается на социально-экономическом подъеме и процветании рассматриваемых городов. Кроме того, посвященные им исследования представляют собой последовательную обобщающую характеристику, сквозной анализ эволюции каждого из них на протяжении всей эпохи пребывания римлян в Британии. Специально вопрос о каждом отдельном периоде их истории ни в английской, ни в мировой литературе не рассматривался.
Ведущее место в освещении вопросов, касающихся Британии в римскую эпоху, принадлежит английским ученым с соответствующей спецификой взглядов, вследствие этого города римской провинции являются предметом отдельного изучения только в английской науке. В мировой историографии Римской империи Британия в лучшем случае заслуживает краткого упоминания, когда это необходимо для характеристики основных исторических событий. Для английской историографии, наоборот, характерно сужение круга вопросов при изучении римских провинций, заострение внимания только на Британии, особенно на Лондоне в силу значимости его нынешнего положения. В связи с этим непосредственная цель исследования заключается в том, чтобы показать римский город в Британии комплексно, в его разнообразных проявлениях и в то же время как одну из основных структур общественного строя провинции. Одновременно следует определить действительное место каждого из выбранных городов в сфере сложившихся социально-экономических отношений, поскольку создано разное представление о них в мировой и английской историографии. Решение этих задач могло бы подтвердить или опровергнуть сложившееся мнение о невысоком уровне городской культуры в Британии и о тех процессах, которые лежали в основе слабой романизации. Чтобы составить по возможности объективную картину жизни каждого города в эпоху принципата, предполагается остановиться на следующих вопросах: состав населения, хозяйственная деятельность, система управления и культурное развитие.
Этнический состав
Потенциал и динамика развития того или иного города, как известно, зависят от ряда факторов: от географического положения и природно-климатических условий, от преобладающей роли в городе торговой или ремесленной деятельности, от силы или слабости соседних городов-конкурентов, от политической обстановки, от взаимовлияния указанных факторов и множества других. Но все перечисленные обстоятельства не действуют без самого главного фактора, иначе говоря, людей, живущих в данном городе. Характер населения города и характер выполняемых городом функций тесно связаны и находятся в прямой зависимости друг от друга. Именно состав населения в первую очередь определял все сферы жизнедеятельности города и основные направления для его развития. Одновременно чем масштабнее и разностороннее были функции города, тем большему числу людей (самых разных профессий, происхождения, общественного положения) он предоставлял занятия, способные обеспечить достойный уровень жизни или повысить социальный статус. Поскольку каждый из трех рассматриваемых городов - Лондон, Честер или Йорк - выступает как определенный тип, сложившийся в процессе романизации Британии, то, выявив различия в составе населения, можно получить четкое представление о разных функциях, которые они выполняли, и их месте в системе городов провинции.
Данные источников о структуре населения дают информацию по следующим направлениям: этнический состав населения и социальный, в том числе профессиональный. 1. Этнический состав.
Ввиду того, что городской строй и порожденные им социально-экономические отношения были принесены в Британию извне, представители коренного населения острова на первых порах вряд ли встречались среди тех, кто устроился в Лондоне или возле легионных лагерей в Честере и Йорке. Это касается в первую очередь именно легионных лагерей, так как образ жизни каждого военного поселения в провинции складывается под влиянием окружающих его местных племен. Западная и северная Британия в этом отношении была не самым спокойным регионом в римской империи.
Выбор местоположения Честера и Йорка, независимо от экономических выгод при-родно-географических условий, объяснялся тем, что они могли с равным успехом использоваться и в тактике защиты, и нападения. Честер представлял собой удобный плацдарм для завоевания Ирландии, Йорк - для дальнейшего продвижения на север. В то же время два легиона по обе стороны Южных Пеннин - II Adiutrix Pia Fidelis, потом XX Valeria Victrix и IX Hispana, потом VI Victrix соответственно - с самого начала обеспечивали защиту от постоянной угрозы с севера и вместе с тем осуществляли постоянный контроль над территориями, покоренными с большим трудом. Честер должен был предотвратить сообщение между мятежными племенами северного Уэльса и бригантами, Йорк был основан на территории бри-гантов, чтобы держать их в повиновении. В такой ситуации естественно, что сначала их отношения с местными племенами были довольно напряженными. Как установлено в археологии, большинство местных поселений на территории будущих военных крепостей в Британии были покинуты с приходом римлян, что вполне объяснимо. Более того, оба лагеря были построены в местности, не знавшей городов даже в том представлении, какое было у бриттов юго-восточной Англии (Caes. В. G. V. 21. 4; Strab IV. 5. 2). Подобные обстоятельства должны были препятствовать образованию какой-либо значительной прослойки британского происхождения среди населения канаб, возникших одновременно с лагерями. Среди текстов в крепости Честерхолма (римская Виндоланда) сохранился документ о снабжении крепости зерном с участием каких-то местных жителей (brittones - TV Inv. 1108). Это подтверждает факт неизбежного общения между военными и окружавшими их племенами. Однако совершенно необязательно, чтобы упомянутые бритты - торговцы или крестьяне - жили уже непосредственно вблизи римской крепости, несмотря на то, что гражданское поселение возле лагеря Виндоланды было найдено археологами (RIB 1689, 1700), хоть и меньших размеров, чем ка-набы Честера и Йорка. Лондон как крупный торговый порт привлекал внимание не только и не столько местных жителей, но прежде всего представителей отдельных племен соседней Галлии и дельты Рейна, уже достаточно давно поддерживавших с островом тесные дружеские и торговые связи (Caes. В. G. IV. 20. 3; IV. 21. 5; Diod. V. 22. 4; Strab. IV. 4. 1; IV. 5. 3). Белги, которые переехали в долину Темзы, были частью населения королевства Кассивелауна, главного противника Цезаря (Caes. В. G. V. 11. 7-9; V. 22. 1), и впоследствии они, видимо, поселились в городах, основанных римлянами в этой части провинции. С течением времени в Лондоне могли обосноваться семьи или отдельные представители более отдаленных Испании, дунайских провинций и даже Италии. Тем не менее, на первых порах уроженцы Галлии, имевшие богатый опыт заселения британского побережья и общения с племенами острова (Caes. В. G. П. 14. 3; III. 9. 6; IV. 20. 1), составляли очень значительную часть населения города. Доля самих британцев среди свободного населения первоначально, вероятно, была невелика хотя бы потому, что в непосредственной близости от Лондона располагались Камулодун и Верула-мий, старые племенные центры. В результате восстания 61 г. н.э. могло произойти почти полное обновление состава населения, по крайней мере, удельный вес местных жителей среди горожан мог стать больше. Различные племена британских кельтов, или бриттов, составлявших местное население, — катувеллауны, кантиаки, тринованты, добунны, ицены, корита-ны и остальные - должны были внести свой вклад в формирование этнической картины Лондона.
Как указывает Диодор, «британцы, живущие на мысе, называемом Белерий (современное графство Кент и юго-восточная приморская полоса),... под влиянием общения с иноземными торговцами усовершенствовали свой образ жизни» (Diod. V. 22. I).1 Это вполне согласуется с замечанием Цезаря (Caes. В. G. V. 14. 1), сделанным примерно на пятьдесят лет раньше, об обитателях Кента как самых цивилизованных в Британии. Следовательно, задолго до похода императора Клавдия 43 г. н.э. торговля и переселенцы способствовали тому, что племена южного побережья имели представление о римском образе жизни. Именно они, вероятно, «были готовы наладить отношения (вести переговоры)» с императором Августом (ExiHr)pvxevaeaai oi edoxovv - Dio Cass. LIII. 22. 5; срав. LIII. 25. 2). Позднее их имел в виду Тацит, наряду с выходцами из Галлии, говоря о союзниках, погибших в том числе и в Лондоне в 61 г. н.э. (Тас. Ann. XIV. 33. 5; Dio Cass. LXII. 1. 1). Бурное развитие Лондона после пожара подразумевало не менее быстрый рост населения, в чем свою роль сыграли жители современных Кента и Суссекса. Поскольку Лондон, как установлено археологами, восстановил потерянные позиции значительно быстрее, чем разрушенные вместе с ним Камулодун и Веруламий, выбор местной племенной знати и состоятельных торговцев, равно и приезжавших из Галлии, был очевиден. Кроме того, особую привлекательность придавало присутствие римского прокуратора, что поднимало престиж города и усиливало уверенность в дальнейшем успехе и процветании.
Порт. Внешнеторговые связи
На ранних этапах завоевания каждая крепость в Британии представляла собой аванпост, выбранный исключительно по стратегическим соображениям. Вместе с тем в дальнейшем положение почти всегда оказывалось выгодным и в экономическом плане, даже если на первых этапах количество гражданского населения было незначительным. Лондон в этом отношении оказался расположенным настолько удачно, что изначально заслужил внимание представителей мирных профессий, в первую очередь торговых кругов, и их деятельность полностью определила будущий облик города. Его военное значение заметно умалял тот факт, что Лондон долго был лишен городских стен и всегда обеспечивал очень легкий доступ по морю. Из всех римских городов, основанных в середине I в. н.э. в Британии, он лучше всего подходил для роли главного порта провинции, пропуская через себя снабжение как армии, так и новых городов. В то же время строительство легионного лагеря в Честере или Йорке на берегу большой реки, доступной для морских судов, преследовало двойную цель защитить лагерь с помощью естественной водной преграды и максимально облегчить задачу прежде всего военных коммуникаций. Присутствие значительного воинского контингента само по себе служит необходимой основой для привлечения в город торгово-ремесленных слоев. Для обоих лагерей это обстоятельство существенно дополнялось благоприятными экономико-географическими условиями. Поэтому военные с самого начала находились в тесном контакте со значительным количеством гражданского населения, тем самым формируя единую экономическую систему города.
Города Британии были и невелики, и немногочисленны, и по данным археологии основой возвышения отдельных поселений была исключительно торговля, импорт вина, масла и более тонких ремесленных изделий с континента. Это можно увидеть особенно отчетливо при сравнении судьбы двух основанных в Британии примерно в одно и то же время колоний, Линда и Глева. Линд в течение II в. н.э. увеличил свою территорию, а, следовательно, и свое население более чем вдвое, размеры Глева оставались прежними и материал раскопок в отношении привозных изделий в этом городе заметно беднее. Линд занимал главенствующее положение в сфере торговли на территории коританов, являясь по сути единственным крупным городом в той местности, но Глев на землях добуннов оказался в тени племенного центра Кориния, стянувшего на себя все товарные потоки. В связи с этим необходим анализ хозяйственной структуры каждого из рассматриваемых городов, чтобы четко определить для них приоритетные направления и степень зависимости от торгового фактора. 1. Порт. Внешнеторговые связи.
Своему возвышению Лондон был обязан широким связям с другими провинциями, что оказалось возможным благодаря специфическому характеру реки. Темза во время римского завоевания была приливно-отливной рекой, к такому выводу пришли, исследуя палеобиологию при раскопках римского причала на Паддинг-лейн1, но она в очень малой степени была подвержена воздействию приливов, это облегчало не только доступ в центральные районы острова, но и строительство порта. Поэтому река обладала особой привлекательностью и для внутренней, и для внешней торговли. При исследовании причалов и речного дна римского времени находят останки как речных, так и морских судов.2 Честер и Йорк в этом отношении предоставили археологам значительно меньше материала, поскольку заболоченная местность не позволила провести столь же масштабные раскопки, как в Лондоне. Тем не менее уже сам выбор места для будущего военного лагеря учитывал преимущества водных коммуникаций. Устье реки Ди, где располагался Честер, представляло собой обширную природную якорную стоянку, что стало определяющим фактором в развернувшемся строительстве. Гавань была достаточно удобна как база военного флота, хотя не найдено доказательств ее использования в таком качестве. В связи с этим основное ее предназначение можно рассматривать как средство доставки легиону морем объемных или бьющихся товаров, которые нежелательно везти по суше. Именно снабжение армии, в чем согласны множество исследователей, стало отправной точкой для развития гражданского поселения Йорка и окружавшей его сельской территории.1 Прибытие легиона обязательно должно было сильно изменить местную экономику и вокруг Честера. Потребность военных, прежде всего, в продовольствии и строительных материалах заставляла сразу же подсчитать местные ресурсы и определить, что необходимо поставлять извне, по воде или по суше. Точно также в Лондоне благополучие торговцев-мореплавателей строилось на ввозе товаров, которые заметно превосходили по качеству местные образцы или вообще не производились в провинции.
Береговая линия Темзы была исследована археологами весьма тщательно, в то время как в Честере и Йорке собранные сведения очень фрагментарны, поэтому при анализе работы порта можно опираться в основном на лондонский материал. Его обилие по сравнению с другими городами объясняется, прежде всего, масштабами торговли с континентом. Порт был незаменимым для развития Лондона в римское время и сохранил свое значение до сих пор. Его процветание началось еще до восстания Боудикки, но достигло своей вершины с эпохи Флавиев. Широкие внешние контакты города требовали значительной по размерам гавани, и следы деревянных причалов I-III вв. н.э. были выявлены при раскопках во многих районах современного Лондона вдоль берега реки. Линия причала в период наивысшего расцвета Лондона выходила за пределы, позднее очерченные городской стеной. Самые ранние постройки относятся примерно к годам правления Веспасиана, и дальнейшее укрепление и расширение порта проходило в два этапа - в начале II в. н.э. и позднее во времена Антони-нов или Северов.
Неустойчивость уровня Темзы в римское время могла послужить причиной того, что римляне никогда не перестраивали лондонские причалы в камне.3 В таком случае решение должно было приниматься специалистами, инженерами, скорее всего, из числа военных, которые могли определять изменения портовой акватории. Равным образом масштабное портовое строительство в конце II в. н.э., в период заметного спада экономической активности города, предполагает, что новая мощная конструкция, которая полностью перекрыла старые причалы (Old Custom House - Britannia, 5. P. 446; New Fresh Wharf- Britannia, 7. P. 347; Britannia, 10. P. 313; Seal House - JRS, 51. P. 185; Britannia, 7. P. 345), возводилась по решению и под контролем высокопоставленных должностных лиц. Тем самым особенно подчеркивается важность лондонского порта в системе хозяйственных связей провинции в целом. Вероятно, с конца II в. н.э. заметно усилились позиции Йорка в том же качестве, хотя материал раскопок порта для поселения на юго-западном берегу Узы полностью отсутствует.
Правовой статус и городское управление
Определение государственно-правового статуса для города в римскую эпоху имеет особое значение ввиду того, что основные характеристики его социальной структуры напрямую зависели от его юридического положения в составе Империи. Строившиеся в Британии города, как и в других западных провинциях римского мира, получали муниципальное устройство, которое должно было придать им изначально социально-политическую организацию типа римской цивитас или греческого полиса. Вследствие этого возникновение властных структур, которым подчинена внутренняя жизнь городского сообщества, было результатом прямого воздействия извне и лишь в незначительной степени опиралось на сложившиеся местные традиции политической организации. Многочисленные города-муниципии выступали как центры управления римской империи, и в Британии они основывались по уже давно отработанной схеме. Уникальный по своей природе социально-политический строй античных городов во многом служил необходимой опорой для освоения любой новой провинции. На материале источников трех выбранных британских городов можно попытаться проследить, насколько полным было их соответствие стандартной схеме управления, принятой для городских общин римского типа в западных провинциях Галлии, Германии и Испании. Подобный анализ в свою очередь необходим также для конкретизации представлений о правовом статусе каждого из них в течение эпохи принципата.
Вместе с тем городская система реально не могла функционировать в автономном режиме. Для любого города была обязательна верховная власть римского наместника, которая всегда обладала потенциалом для расширения своего вмешательства в городские дела. С момента своего возникновения города Британии и аппарат провинциального управления, как и везде, были взаимосвязанными и нерасторжимыми явлениями. Представление о военной защите, всегда входившее в понятие города и государства, для Иорка и Честера выразилось в присутствии легионов. Положение так называемой столицы провинции, которое приобрели в разные периоды Лондон и Йорк, сделало их сосредоточием имперской власти в качестве центров управления и жизнеобеспечения данной провинции. Таким образом, деятельность римского наместника и связанных с ним должностных лиц занимала заметное место во внутренней политической жизни указанных городов и должна быть рассмотрена вместе с ним. 1. Правовой статус и городское управление.
Ядром поселения, впоследствии получавшего статус города, во многих случаях были купцы и ремесленники, прежде нередко обслуживавшие воинские части и селившиеся на их территориях или рядом, в так называемых канабах, получавших квазимуниципальное устройство. Классическим примером в Британии выступает Йорк, но сходство с такой схемой развития можно заметить также в Лондоне, даже если еще не решена проблема существования военного лагеря на месте будущего города. Лондон, видимо, был основан в конце наместничества Остория Скапулы (47-52 гг. н.э.), когда «ближайшая {юго-восточная и южная) часть Британии, претерпев изменения в управлении, в конце концов стала римской провинцией» (redacta paulatim in formam provinciae proxima pars Britanniae - Tac. Agr. 14. 1). Исходя из этого, по аналогии с другими возникшими тогда же поселениями можно считать, что он с самого начала развивался как обычный римский город. Следовательно, городское управление строилось по стандартной схеме, вероятно, с сохранением сначала военного контроля, как это обязательно имело место в Йорке и Честере, основанных в начале 70-х гг. н.э., при Петилии Цериалисе и Юлии Фронтине соответственно.
Сам по себе статус города обязывал его граждан возводить общественные здания и храмы, устраивать форум в центре города, осуществлять его регулярную планировку. В археологии Лондона отсутствуют данные о каких-либо несанкционированных действиях жителей при застройке еще до 61 г. н.э.1, следовательно, в этом отношении город сразу заслужил внимание наместника или прокуратора. Остальные признаки Лондон приобрел в течение второй половины I в. н.э. В Йорке до конца II в. н.э. можно говорить только о четко распланированной территории. Данный элемент присутствует также в Честере, где на протяжении всей эпохи принципата общественные здания, видимо, строились лишь для нужд военных. Во всяком случае, ни одно из них, за исключением терм, нельзя квалифицировать как собственность гражданской части населения. Попытка определить, с какого момента после основания каждый из рассматриваемых городов можно считать уже сложившейся городской общностью с необходимыми внешними и внутренними признаками, напрямую связана с тем, как называли возникшие поселения сами жители и провинциальные власти. Нормального размера деревня или маленький городок, которые в английской науке объединяют под термином «vicus», в качестве исходного материала подходит в первую очередь для Лондона. Тем не менее, часть Йорка или Честера, которая располагалась за пределами легионного лагеря, по аналогии с многочисленными поселениями такого рода на континенте, в английской историографии обычно называется канабой, хотя в эпиграфике они не отражены. Их первоначальное внутреннее устройство, по мнению Патрика Оттавея, воспроизводило ту же схему, что и любой поселок (vicus), выраставший при крепостях вала Адриана , но уровень жизни и экономический потенциал были, естественно, на порядок выше. Одновременно тот факт, что по материалам источников невозможно проследить процесс вывода гражданского поселения из-под контроля легата легиона, если он имел место, затрудняет оценку реального статуса обоих.
Для Лондона переход от небольшого поселения к городу (oppidum) можно датировать, прежде всего, рассказом Тацита о событиях 61 г. н.э. (Тас. Ann. XIV. 33. 2). Птолемей в своем географическом описании называет все три городами (acoAig - Ptol. Geogr. I. 15. 6; II. 3. 27; VIII. 3. 6. Аошбпдо I AovStviov; II. 3. 16; VIII. 3. 7. Epopaxcv; II. 3. 19. Anouava I Anoua). Следовательно, во II в. н.э. Честер и Йорк наравне с Лондоном уже давно рассматривались как сложившиеся города, поскольку Птолемей пользовался сведениями о Британии более раннего периода. Сразу же после 61г. н.э. только в Лондоне археологически подтверждено строительство зданий общественного назначения, что само по себе предполагает более высокий уровень внутренней организации, чем раньше. Видимо, частично это было связано с ним как с опорным пунктом всех дорог, которые римляне проложили в провинции, так что по своему положению он очень скоро оказался между племенными центрами и городами римского права как крупнейший торговый порт и центр коммуникаций. В отличие от колонии Камулодуна и муниципия Веруламия, Тацит называет Лондон, который был больше их обоих, просто городом (oppidum - Тас. Ann. XIV. 33. 2), показывая, что к 61 г. н.э. правовое положение было весьма скромным. Использованный Тацитом термин юридического содержания не имеет, еще Цезарь называет так просто укрепленное, хорошо защищенное место (Caes. В. G. V. 21. 4).2 Из закона испанского муниципия Ирни также видно, что он применяется, только чтобы очертить территорию собственно города (in oppido municipi Flavi Irnitani -Lex Irnit. LXII). Центры племенных общин в Галлии и Германии часто официально представляли собой просто поселение (vicus), даже больших размеров, или состояли из нескольких таких поселений.3 По аналогии с ними можно предполагать ту же схему в Британии.4 В таком случае, если рассматривать наименование «vicus» как обозначение административной единицы, возможно, юридически Лондон находился на том же уровне, что и центры самоуправляющихся британских общин.
