Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Македония. Век XIX "Страна раздора" 21
Глава II "Балканы - под стеклянный колпак". Соглашение 1897 г. между Россией и Австро-Венгрией. Балканские столицы и македонские иллюзии России 51
Глава III Обострение македонского вопроса в конце ХГХ — начале XX в. Горноджумайское "восстание" 91
Глава IV Русские консулы - проводники курса России в македонском вопросе
Заключение 172
Список литературы и источников 175
Список сокращений 182
- Македония. Век XIX "Страна раздора"
- "Балканы - под стеклянный колпак". Соглашение 1897 г. между Россией и Австро-Венгрией. Балканские столицы и македонские иллюзии России
- Обострение македонского вопроса в конце ХГХ — начале XX в. Горноджумайское "восстание"
- Русские консулы - проводники курса России в македонском вопросе
Введение к работе
События первой половины 90-х гг. XX века вновь заставили говорить о Балканах как о "пороховом погребе" Европы. Республике Македония выход из состава СФРЮ удалось осуществить мирным путем. В январе 1991 г. была принята Декларация о суверенитете Социалистической Республики Македонии, а 17 ноября 1991 г. была принята новая Конституция Республики Македонии, провозгласившая Республику суверенным демократическим государством. Постепенно были урегулированы определенные сложности на пути ее международного признания. На фоне бушующей на части территории бывшей Югославии войны постороннему неосведомленному наблюдателю Македония могла показаться "райским уголком". Агрессия НАТО против Югославии в 1999 г. вызвала массовый поток албанских беженцев в Македонию. Имевшиеся в пограничных с Албанией и Косово македонских территориях формирования албанских террористов пополнили запасы оружия и увеличили свои ряды. В скором времени начались столкновения македонских сил безопасности и албанских боевиков-террористов. Зашла речь о новой войне на Балканах. В те дни из выпусков новостей по телевидению многие впервые узнали, где же находится Республика Македония...
"Ближний Восток и Балканы, как доказала история, занимают особое место в системе международных отношений, - пишет видный отечественный историк, исследователь политики России в Восточном вопросе Н.С. Киняпина . - Непреходяще значение этого региона для России, ставшей с конца XVIII в. черноморской державой.
Из многомерной проблемы, получившей условное название в историографии "восточный вопрос", для России центральными пунктами на протяжении XIX - начала XX в. являлись Балканы, это "яблоко раздора" международных отношений, и черноморские проливы - Босфор и Дарданеллы.
Тема политики Российской империи в македонском вопросе на рубеже ХІХ-ХХ вв. чрезвычайно актуальна, по трем главным причинам: 1) с точки зрения малой ее изученности; 2) важности для понимания последующих, в том числе и современных нам, событий в Македонии (а во многом и в целом на Балканах); 3) как иллюстрация проведения в жизнь конкретной внешнеполитической линии со всеми ее промахами и успехами.
Предметом данного исследования является политика России в македонском вопросе в 1897 - 1902 гг. Конкретно, разработка в Петербурге политической линии по указанному вопросу и ее реализация через Посольство в Константинополе и дипломатические представительства в балканских столицах и непосредственно в Македонии русскими консулами.
В работе предпринята попытка показать, какую роль играла консульская информация в выработке конкретных шагов России в македонском вопросе. Причем, в главе посвященной деятельности консулов в Македонии отдельно рассматривается обстановка в каждом из вилайетов (В административном отношении территория Османской империи делилась на вилайеты, вилайеты - на санджаки, санджаки - на казы, казы - на нахии.). Это вызвано спецификой каждого из них. Приблизительно
половина Косовского вилайета вообще не входила в Македонию, но он граничил с Сербией, Солунский вилайет, в свою очередь, имел границу с Болгарией, хотя и несколько меньшую по протяженности. Битольский вилайет на юге граничил, как и Солунский, с Грецией, но не имел границы с Болгарией. Его западные санджаки, как и северо-западную часть македонских санджаков Косовского вилайета населяли албанцы, соседствующие со славянами. На юге Битольского и Солунского вилайетов в значительном количестве проживало греческое население.
Хронологическими рамками исследования охватывают период с 1897 по 1902 гг. — от заключения соглашения между Россией и Австро-Венгрией о поддержании статус кво на Балканах и завершения очередного Ближневосточного кризиса 1894-1897 гг. и
*' до начала выработки этими державами так называемой Венской программы реформ для Македонии. Собственно на Балканах этот период отмечен заключением в 1897 г.
. болгаро-сербского соглашения, касавшегося Македонии. В том же 1897 г. случился первый провал в деятельности организации, известной в историографии под названием Внутренней македонско-одринской (адрианопольской) революционной организации (ВМОРО), созданной в 1893 г. в Салониках и до этого относительно успешно конспирировавшей свою деятельность. Осенью 1902 г. в Македонии произошли события известные как "Горноджумайское восстание", привлекшие внимание дипломатии европейских держав, в первую очередь, Австро-Венгрии и России и подтолкнувшие их к выработке Венской программы.'Таким образом, 1902 г. -своеобразный рубеж, верхняя граница определенного исторического периода, как с точки зрения международных аспектов македонского вопроса, так и с точки зрения развития внутримакедонской ситуации - это канун Ильинденского восстания 1903 г.
Обзор использованных источников. Настоящая работа написана главным образом на основе неопубликованных документальных материалов Архива Внешней Политики Российской империи (АВПРИ) и Государственного Архива Российской Федерации (ГАРФ). Незначительная часть архивной документации уже была использована отечественными и зарубежными исследователями.
Здесь прежде всего следует упомянуть хранящиеся в фондах АВПРИ "Отчеты МИД", "Посольство в Константинополе" (180), "Консульство в Битоле" (213), "Генеральное консульство в Салониках" (279), "Политархив" (151) инструкции МИД российским представителям в балканских столицах, консулам в Македонии, официальная дипломатическая переписка дипломатов. В фонде "Политархив" находятся донесения, поступавшие в Первый департамент МИДа и содержавшие информацию особой важности, относившуюся к развитию политической ситуации в Македонии (активизация деятельности революционных организаций, движение турецких войск, их столкновения с македонскими четами и т.п.). Зачастую, это даже не сами донесения, а их обзор, содержащий самую их суть, свободный от эмоций, присущих любой корреспонденции, даже дипломатической. Вместе с тем, в обзорах из поля зрения исчезали мелкие детали, может быть, мало значившие в той ситуации, но по прошествии времени, приобретшие немалое значение.
Переписка русских представителей в Константинополе, Белграде, Софии и Афинах содержит информацию из балканских столиц об официальной позиции правящих верхов соответствующих стран к положению дел в Македонии, их отношению к позиции России, личные взгляды дипломатов по многим вопросам и т.д.
Донесения русских консулов детально освещают общественно-политическую, национальную и церковную борьбу в Македонии, отношение великих держав к македонскому вопросу и соперничество балканских государств в Македонии.
Донесения консулов, насколько можно судить по их датировке, составлялись по мере необходимости. То есть, в течение одного дня могли быть отправлены несколько донесений (это особенно характерно для тех периодов, когда обстановка в определенном консульском округе обострялась), а иногда донесения шли с интервалом в сутки и более. Донесения направлялись в российское посольство в Константинополе, а уже через него в Первый департамент МИДа. Причем в МИД отправлялась копия, о чем всегда сообщалось в оригинале, адресованном в Константинополь.
Помимо донесений, консулы направляли телеграммы по вопросам, требовавшим безотлагательного решения или содержавшие важную информацию, в том числе шифрованные, например, о перемещении войск. Кроме того, составлялись записки и отчеты обобщающего характера, посвященные крупным социально-экономическим* и политическим проблемам (например, о товарообороте Солунского порта или о доходах и расходах македонских вилайетов).
Многие донесения являются не просто информативными документами, а содержат глубокий анализ ситуации, выводы и предложения консулов.
Консульские донесения, несомненно, являются одним из наиболее достоверных источников, ибо они содержат информацию, на основе которой принимались решения и, отчасти, вырабатывался внешнеполитический курс (консулы были обязаны убедиться в достоверности поступавшей к ним информации, неточности всегда исправлялись). Консулы тщательно собирали информацию на местах, они нередко предпринимали отнюдь не безопасные поездки по отдаленным уголкам своих консульских округов, получали данные из личных бесед и переписки с местными жителями, дипломатическими представителями других стран (русские и австрийские консулы, согласно инструкциям послов России и Австро-Венгрии в Константинополе, должны были обмениваться информацией любого рода за исключением секретной) и т.д.
В Государственном архиве Российской Федерации были обработаны следующие фонды: №568, состоящий из официальных и неофициальных бумаг и писем Ламздорфа В.Н., занимавшего в 1900-1906 гг. пост Министра иностранных дел, в том числе различные неопубликованные документы, касающиеся политики России в македонском вопросе, и фонд №892, составленный из документации Гирса А.А., русского консула в Салониках с 1902 г..
Отдельные материалы российского МИД и императорского правительства опубликованы в сборнике "Реформы в Македонии. Дипломатическая переписка. 1902-1903." (С-Пб., 1906.).
Следующим видом источников являются свидетельства современников (мемуары, опубликованные путевые заметки и дневники).
Ценным источником из этой категории являются книги А.В.Амфитеатрова "В моих скитаниях. Балканские впечатления" (С.-Пб., 1903.) и "Страна раздора. Балканские впечатления" (С.-Пб., 1903.). Александр Валентинович Амфитеатров (1862 - 1938) - писатель, литературный критик, драматург, публицист. Предпринял ряд поездок на Балканы в исследуемый в данной работе период. Был лично знаком с русскими консулами в Македонии и деятелями македонского революционного движения. Придерживался революционно-демократических взглядов и с огромной симпатией отзывался о македонских "революционерах". Сын протоиерея Валентина Амфитеатрова, он в духовном отношении был от него далек (В 1905 г. посвящен в
масоны в парижской ложе "Космос" ). Не случайно он с восхищением описал
болгарского экзархистского митрополита в Ускюбе Синезия (в другом прочтении -Синесия), активного революционера. "Когда священник становится революционером, это - грозная сила", - писал Амфитеатров.3 Чрезвычайно эмоциональные, заметки Амфитеатрова, как это ни странно, на наш взгляд, все же достаточно достоверны в части фактического материала и по-своему уникальны. Как писал сам Амфитеатров в предисловии "От автора" в "Стране раздора": "В феврале 1901 года, когда из Македонии начали приходить особенно обостренные корреспонденции в славянскую, русскую и европейскую печать, я, по собственному почину, поехал в этот малоизвестный край [курсив мой.-М.Я.]. Хотелось мне самому лично определиться, по мере сил, в смысле и возможных размерах македонского освободительного движения. Ибо, в указанное время, некоторая часть русской и славянской печати уже обнаружила яркую тенденцию тянуть Европу к вмешательству в македонские дела, - читай: толкать Россию в новый крестовый поход на турок за македонцев."
Заметки другого путешественника по Балканам А.Башмакова "Болгария и Македония" (С.-Пб., 1903.) менее информативны в части освещения русской политики-в Македонии и скорее могут служить фоном для воссоздания условий деятельности русского дипломатического корпуса в регионе.
В своих путевых заметках П.А.Риттих, посетивший Македонию летом 1901 г.5 довольно выразительно описывает обстановку в Косовском вилайете, деятельность, русского консульства, а также так и представителей соперничающих национальных' движений,
Воспоминания П.Н.Милюкова6 содержат несколько страниц посвященных его пребыванию в 1897-1899 гг. в Македонии. Высланный по политическим мотивам из России, он получил место на кафедре Высшего училища в Софии, с денежным содержанием превышающим оплату профессоров из болгар. Лекции он читал на русском языке. Милюков был уволен с кафедры по требованию русского посланника в Софии Ю.П.Бахметева ранее предусмотренного контрактом срока, но получил все причитающееся по контракту денежное содержание за год. Милюков писал: "Между тем, оставался еще год до окончания моей ссылки из России. Я считал необходимым употребить этот год для работы на пользу болгарского народа... [курсив мой.-МЛ.]"8 Учитывая также дружеские отношения Милюкова с такими деятелями македонского движения в Болгарии, как И.Георгов и Милетич, можно поставить под сомнение объективность Павла Николаевича при информировании русского общества о ситуации в Македонии, в частности при оценке ее национального состава. То же касается и
вопроса о непредвзятости его критики по адресу русской политики в Македонии. Учитывая сумму, полученную официально от Высшего училища - 18 тыс. левов -можно быть еще более уверенным в объективности Милюкова. "Возмущало меня и одностороннее покровительство Сербии в ущерб Болгарии" , - писал политик и историк по поводу позиции России в македонском вопросе.
Из болгарских источников стоит выделить воспоминания Даниила Юрукова, болгарского торгового агента в Ускюбе (Скопье)10. Автор высказывает свою точку зрения о балканской политике России, касается болгаро-сербского соперничества в Македонии, сообщает о позиции болгарского премьера Данева по русско-болгарским отношениям, критически отзывается о русском консуле в Ускюбе (Скопье) В.Ф.Машкове, рассказывает о своих беседах с ним и т.д.
Не так давно в Болгарии были изданы документы, связанные с деятельностью в Салониках заметной фигуры болгарского национального движения торгового агента А.Шопова*11. В отличие от мемуаров Юрукова, данное издание содержит документы и письма относящиеся непосредственно к годам деятельности Шопова в Салониках. Он оценивает русскую политику по македонскому вопросу, деятельность русских консулов. Если, судить по имеющимся в издании документам, то перед нами предстает совершенно иной человек, нежели описанный Амфитеатровым, - сторонник легальных методов ведения болгарской национальной пропаганды, противник деятельности революционных комитетов.
Интересные и важные факты можно почерпнуть из сборника воспоминаний деятелей болгаро-македонского национального движения12.
Следует упомянуть сборники донесений болгарских торговых агентов из Македонии, содержащих оценки деятельности русских представителей там13.
Нельзя не отметить также воспоминания деятеля сербского национального движения в Македонии Стевана Симича14.
К следующей группе источников относится периодическая печать того времени, в частности, газеты "С.-Петербургские ведомости" и "Новое время". На страницах последних наиболее активно обсуждалась политика России в Македонии. "Новое время" располагало своими корреспондентами на Балканах, сообщавшими
Шопов Атанас (1855-1922) - болгарский общественный деятель. Изучал право в Петербурге. В 1884-1897 гг. - секретарь Болгарского экзархата в Константинополе. В 1897-1907 гг. - торговый агент в Салониках. См.: Куманов М. Македония. Кратьк исторически справочник. София, 1993. С.277.
информацию непосредственно с мест, в том числе и из Македонии. Само собой, что эта информация касалась и реализации русской политики в македонском вопросе ее проводниками - консулами Российской империи. Упомянутый выше Башмаков неоднократно дискутировал с оппонентами на македонскую тему на страницах газеты.
Отечественная историография.
Необходимо отметить, что в исторической литературе до последнего времени отсутствовали специальные работы, посвященные исследованию политики Российской империи в македонском вопросе на рубеже XIX - XX вв.
Как было отмечено в статье А.Б.Эдемского, А.В.Карасева и С.П.Цехмистренко, изучение македонского вопроса не получило должного развития в отечественной исторической науке «по сугубо вненаучным, политическим причинам: македонская тематика чаще всего сознательно обходилась стороной и замалчивалась в советское время из-за опасений (и небезосновательных) болезненной реакции со стороны балканских государств, прежде всего Болгарии и Югославии, их попыток придать политическое звучание любым публикациям в советской печати по этому вопросу». l .
К.Л.Струкова в учебнике по истории Югославии16 и А.С.Шофман в сборнике лекций по истории Македонии17 дали общую характеристику положения дел в Македонии в конце XIX- начале XX вв. Но политика России освещена ими не была.
В работе "Восточный вопрос во внешней политике России. Конец XVIII- начало XX в." М., 1978. проблемам, связанным с македонским вопросом в начале XX в., уделено серьезное внимание. Здесь македонский вопрос рассматривается в контексте Восточного вопроса сквозь призму русской внешней политики. В частности, указывается, что русско-австрийская конвенция 1897 г. положила начало новому этапу в политике России на Ближнем Востоке. "В конце XIX - начале XX в. царское правительство временно переключает внимание с Ближнего Востока на Дальний Восток, ослабляет свою активность в Османской империи, выдвигает цель сохранить
1 R
статус-кво на Балканах" . Во многом это объясняется экономическими причинами. В торговле с Турцией Россия занимала одно из последних мест" и не участвовала "ни в займах, ни в железнодорожных концессиях Османской империи. Вместе с тем, Россия, сыгравшая крупную роль в освобождении балканских народов от османского гнета, не могла отказаться от участия в решении балканской проблемы. Российское правительство стремилось упрочить свое влияние на Балканском полуострове - в
районе, близком к зоне черноморских проливов. Еще важнее для России было не допустить утверждения в проливах какой-либо крупной державы.
А.К. Мартыненко в своих работах, посвященных русско-болгарским отношениям20, рассмотрел, ряд вопросов, связанных с политикой России в Македонии. Мартыненко упоминает о том, что "В.И.Ленин разоблачал политику русского царизма и западноевропейской буржуазии, защищавших "из реакционных и корыстных целей пресловутое status quo... на Балканах", политику, способствовавшую сохранению могучих остатков феодализма и средневековья и страшно задерживавшую общественное развитие в этой части Европы" . Характерна в этой связи переоценка влияния "революционного движения" в Македонии и попытка объяснить отрицательное отношение к нему официальной России: А.К,Мартыненко почеркивал, что русский царизм, который ненавидел и стремился удушить революционные и прогрессивные силы в России, не мог полностью сочувствовать македонскому революционному движению, «усматривая в нем не столько стремление православных славян освободиться от гнета турок-магометан, сколько стремление народа к революционному освобождению от власти монарха-султана и созданию ненавистной царизму республики"22. Но сделав обязательный для той эпохи "марксистский реверанс", он все же ушел от этих прямолинейных и односторонних оценок. Автор отмечал, что "решение македонского вопроса представлялось русскому правительству делом необычайно сложным, совершенно немыслимым без серьезного обострения политического положения на Балканах, а возможно и в Европе"23, что было для России совершенно немыслимо, при ее активизации на Дальнем Востоке. "Беспрерывное возбуждение" в Болгарии македонского вопроса "раздражало и беспокоило царское правительство, поскольку могло вызвать вспышку в этом "пороховом погребе вропы
Н.С.Киняпина в работе, посвященной русской политике на Балканах в конце XIX в., затрагивает проблемы, связанные с отношением России к македонскому вопросу. В частности, автор отмечает: "Русское правительство... выступало за урегулирование македонского вопроса мирными средствами, путем договоренности с султаном" . Исследование основано на богатом архивном материале.
В 1990-е гг. появился ряд работ непосредственно касающихся событий*в Македонии в конце XIX - начале XX веков27, но лишь в некоторых из них и в фрагментарно освещается позиция России по македонскому вопросу в указанный период.
Исаева О.Н отмечает, что "наибольшую активность в решении македонского вопроса проявили Россия и Австро-Венгрия", "их сотрудничество на Балканах было заложено соглашением 1897 г."28. Автор справедливо пишет, что "смута" 1902 г. в Македонии ("Горноджумайское восстание") "заставила Россию активизировать свою политику на Балканах". При этом положение России было довольно затруднительным, так как "традиция и идеология внешней политики (поддержка единоверцев и особенно славян) предполагали деятельную защиту христианского населения Османской империи, но государственные интересы требовали сохранения сложившегося порядка"29. Вместе с тем, не совсем понятно утверждение О.Н. Исаевой из более ранней ее публикации: "Очевидно, что тогда [конец 1902 г. - М.Я.] для России македонский вопрос не существовал в социально-политическом, этнографическом или культурном плане".30
Успешно занимается изучением македонской проблематики украинская исследовательница В.А.Бурбыга. Но круг ее интересов ограничен изучением общественного мнения в России по македонскому вопросу31.
Таким образом, в отечественной историографии мы можем четко выделить два направления в изучении македонской проблематики: 1) Изучение в общем, широком русле внешней политики Российской империи (Киняпина Н.С. и др.) и 2) Изучение отдельных конкретных проблем связанных с македонским вопросом ( труды О.Н Исаевой., В.И Косика.).
В болгарской историографии можно довольно четко выделить три направления, по-разному оценивающих политику России в отношении Болгарии (в том числе - на рубеже ХГХ-ХХ в.), что неразрывно связано у болгарских историков с отношением России к македонскому ("болгарскому национальному") вопросу.
Первое направление, негативно оценивающее политику России по отношению к Болгарии, а соответственно и в македонском вопросе, наиболее отчетливо заявляет о себе в периоды охлаждения отношений между двумя странами. Например, после Балканских войн, накануне Первой мировой войны и несколько позднее32.
Историки, придерживающиеся точки зрения о положительной в целом роли
России (с некоторыми оговорками) в судьбе Болгарии на рубеже веков, представляют
второе направление болгарской историографии33. ^
И, наконец, третье направление представляют историки, считающие, что Россия действовала на Балканах в своих собственных интересах, которые могли совпадать или не совпадать с интересами Болгарии34. Д.Вечев указывает, что "в своем отношении к
Болгарии русское правительство исходило из идеи поддержания равновесия между балканскими народами, не принимая в расчет преобладание в Македонии болгарского населения", а русско-австрийское соглашение 1897 г. стало главным препятствием для болгарских «вожделений»35. Он же подчеркивает, что «в российской столице считали, что существующее положение на Балканах нужно сохранить», пока Россия не достигнет своих целей на Дальнем Востоке. Тогда она, увеличив свою мощь, вернется к Восточному вопросу снова36.
С.Германов противопоставляет официальную балканскую политику России, "характеризующуюся непоследовательностью, колебаниями и нерешительностью" общественному мнению: "Несмотря на свою принадлежность к различным политическим направлениям русские ученые и общественные деятели аргументировано доказывали, что с исторической точки зрения сохранение статус кво в Македонии... как не в интересах России, так и не в интересах болгарского народа". По нашему мнению такой вывод представляется односторонним. Взгляды ученых и общественных деятелей не были столь однозначны, со временем они трансформировались. В тоже время справедливым является наблюдение болгарского историка, что большая часть названных кругов российского общества разделяла точку зрения о болгарском, в основной -массе, характере населения Македонии. Германов утверждает, что информация консулов из Македонии была пристрастна и часто не отражала объективного положения вещей. Куда более объективной, по его мнению, являлась информация ученых, журналистов и общественных деятелей38. В рецензии39 на предисловие македонского автора В.Поповского к сборнику документов Коминтерна по македонскому вопросу изданному в Скопье40 он особо подчеркивает ослабление влияния России на Балканах в к. XIX в. Она, пишет автор, все более охладевает к балканским проблемам и начинает "медленно и постепенно направлять свое внимание на Дальний Восток. В этой обстановке наступили и некоторые изменения в политике России по македонскому вопросу. Россия начала поддерживать территориальные претензии Сербии к Македонии. По мнению Германова, вынужденная искать новые политические комбинации и новые опорные точки на Балканах, Царская Россия создавала своей внешней политикой условия для недоразумений и конфликтов между балканскими странами, затрагивающих наиболее чувствительно болгарскую наций." Германов считает Россию ответственной за болгаро-сербо-греческое соперничество, за "эту", как он пишет, "своеобразную гражданскую войну"41. Необходимо подчеркнуть в
высшей степени спорный характер этих высказываний Германова и их явную тенденциозность.
Следует подчеркнуть, что материалы российских архивов болгарскими, да и вообще, зарубежными исследователями практически не использовались. Только последние монографии Н.Дюлгеровой42 составляют в данном случае исключение. Вместе с тем, материалы донесений российских консулов были привлечены Н.Дюлгеровой к исследованию в крайне малой степени.
Историография бывшей Югославии и Республики Македония Сербские историки43, оценивает политику России в македонском вопросе прежде всего с точки зрения соответствия ее интересам Королевства Сербии. Аналогично, многие македонские историки в своих оценках русской политики на Балканах в рассматриваемый период исходят из того, как тот или иной шаг русской дипломатии может быть интерпретирован в свете априорного утверждения о существовании македонской нации уже в конце XIX - начале XX в.44.
М.Войводич полагает, что решение России урегулировать отношения с Болгарией было вызвано усилением активности Болгарии в Македонии. Россия рассчитывала укрепить свое влияние в Болгарии, чтобы удерживать Княжество от таких шагов в отношении Македонии, которые могли бы нарушить мир на Балканах. Сербская же внешняя политика была нацелена на Македонию и Старую Сербию, т.к. «на Боснию и Герцеговину в ближайшем будущем нельзя было рассчитывать»45.
Македонский историк академик Б.Ристовски в своих работах, посвященных главным образом развитию македонского национального самосознания46 (этот вопрос выходит за рамки данного исследования), много внимания уделил связям выходцев из Македонии с Россией. В одной из своих статей47 он, противопоставляя общественное мнение России ее официальному курсу в македонском вопросе, выдвигает довольно спорный тезис о том, что "еще в 1897 году, когда было подписано русско-австрийское соглашение о сохранении статус-кво в Европейской Турции, Россией 6 качестве "первого этапа разрешения восточного вопроса" рекомендовался "окончательный раздел Македонии между пограничными с ней балканскими государствами"48. Вероятно, имеется в виду частное мнение русского посла в Вене П.А.Капниста, не получившее тогда никакой поддержки у руководства МИД, (подробнее см. главу'»Н данной работы).
К. Ортаковски пишет, что Россия и Австро-Венгрия заключили в 1897 г. соглашение о совместной политике и поддержании статус кво на Балканах. В
результате, по Ортаковскому, в отношении балканских народов, и, особенно македонского, был совершена несправедливость . О тенденциозности позиции этого автора говорит следующий факт. Он приводит цитату из письма министра иностранных дел Австро-Венгрии послу в С.-Петербурге Лихтенштейну50, считая изложенные в нем положения окончательными условиями указанного соглашения. Хорошо известно, что соглашение состоялась в результате устного обмена мнениями. Точки зрения сторон содержатся в письмах МИД России и Австро-Венгрии австрийскому послу в России и сходятся лишь в том, что стороны будут поддерживать статус кво на Балканах .
Гл.Тодоровски совершенно верно отмечает, что в рассматриваемый период Россия была занята дальневосточными проблемами и открыто опасалась того, "что будет решен македонский вопрос, в то время как она занята вопросами далекими от балканских". В этот период, - пишет македонский историк, - Россия поддерживала болгарские требования в отношении Македонии, и предприняла шаги по привлечению других великих держав к реализации пункта 23 Берлинского договора. Россия надеялась, что таким образом будут устранены причины кровавых столкновений в Македонии. С точки зрения России, тяжелое положение в Македонии более всего отвечало интересам Австро-Венгрии, которая ожидала выгодный момент, чтобы использовать в своих целях события в Македонии"52. По меньшей мере неоднозначным представляется мнение Тодоровкого о поддержке Россией болгарских требований в отношении Македонии..
Для македонской историографии, как и для болгарской (С.Германов и др.),
характерно противопоставление общественного мнения России и официальной
политики России по македонскому вопросу. Показательны в этом отношении точка
зрения македонского историка Д.Х.Константинова: "Хотя правительство царской
России проводило в целом неприятельскую, крайне реакционную политику в
отношении естественных стремлений македонского народа к завоеванию всесторонней'
политической, экономической, церковной и культурной свободы и в отношении его...
национально-освободительного движения, руководимого Тайной македонско-
одринской революционной организацией,., русское общественное мнение внимательно
следило за историческими событиями в Македонии и других балканских землях и
странах..."53 \
Греческая историография не рассматривает русской политики в македонском вопросе в указанный период. Главная тема греческих исследователей - доказательство
права пользования и обладания термином "Македония" исключительно греческой
стороной 4.
Западноевропейская и американская историография, уделяя значительное внимание политике России на Балканах55, специально к изучению русской политики в Македонии не обращалась. Имеются интересные монографии Паултона и Перри57 по македонскому вопросу, но и в них политика России не затрагивается.
(О
Отдельно стоит выделить работы английского историка Д.Дэйкина исследовавшего проблемы новой истории Греции и, в частности, ее политику по македонскому вопросу. Он отмечает, что греки начиная с рубежа XIX-XX вв., проявляли "растущую антипатию к России, которую они подозревали в поощрении Болгарии". Греки опасались, что австро-русское соглашение 1897 г. нанесет ущерб их интересам на Балканах39. Необходимо отметить определенную тенденциозность данного автора. Всецело прогреческая ориентация автора ведет к тому, что он опирается порой на недостоверные факты. Так, он называет русского консула в Битоли А.А.Ростковского «яростным ["violent"] человеком, который был довольно глуп, чтобы ударить албанца-мусульманина жандарма за неотдание чести»60. Этот инцидент, приведший к гибели русского консула, косвенно затрагивается в диссертации. Можно отметить, что утверждения Дэйкина от первой до последней буквы не соответствуют фактам. Дэйкин ссылается на донесения греческих консулов, обвинявших русских консулов в «содействии переписке между Болгарским македонским комитетом и отрядами ["bands"] в Македонии»61. Как будет убедительно показано в главе IV настоящего диссертационного исследования , это утверждение абсолютно голословно.
В своем исследовании по новой истории Болгарии американский историк Крэмптон затрагивает отдельные моменты политики России в македонском вопросе. Так, он справедливо утверждает, что Россия не поощряла болгарских претензий в Македонии. Главным интересом для России на Балканах было обеспечение стабильности. По его мнению, в конце 1890-х гт. Россия «ясно задумалась об окончательном разделе территории Македонии между болгарами и сербами, имевшими преимущество западнее Вардара, т.к. русские консулы в этой области открыто покровительствовали белградской пропаганде»63.
Особняком стоят работы историка из Венгрии Э.Палоташа, предпринявшего уникальные для своего времени исследования64. Абсолютное большинство историков, касавшихся в последние десятилетия проблем близких к македонской, обращались к трудам Палоташа, не утративших своего значения и в наши дни. Он обозначает
отдельный период развития македонского вопроса во внешней политике Австро-Венгрии и России от соглашения 1897 г. до начала выработки проекта «пресловутых македонских реформ». Хотя, некоторые из его выводов будучи справедливыми по сути, слишком категоричны по форме (что соответствовало историографии того периода): Как отмечает венгерский историк, для русской дипломатии в сер. 90-х гг. проблема Македонии и связанные с ней вопросы служили средством осуществления той или иной конкретной внешнеполитической задачи. Не имея глубоко обдуманных, далеко идущих стратегических замыслов относительно решения Ближневосточной проблемы и сознательно стараясь затянуть это решение, руководители русской внешней политики... «пользовались македонским вопросом как разменной монетой при решении своих актуальных текущих вопросов». Иначе говоря, судьба угнетенных турками балканских народов для царизма была только предметом дипломатического торга. Отношение русской дипломатии к этому вопросу всегда зависело от сложившейся на Балканах обстановки65.
Таким образом подводя итоги нашему историографическому обзору, можно констатировать, что в качестве отдельной проблемы политика Российской империи в период 1897-1902 по отношению к Македонии до сих пор не исследовалась.
1 КиняпинаН.С. Балканы и проливы во внешней политике России в к. XIX в. (1878 -
1898). М., 1994. С.З.
2 Православная энциклопедия. М., 2001. Т.2. С.204.
3 Амфитеатров А.В. Страна раздора. Балканские впечатления. С.-Пб., 1903. С.25.
4 Амфитеатров А.В. Ук. соч. Страница не указана.
5 РнттихП.А. По Балканам. Путевые впечатления военного туриста. С.-Пб., 1909.
6 Милюков П.Н. Воспоминания. М.,1990.
' 7 Там же. С.188.
8 Там же. С. 188-190.
9 Там же. С. 191.
10 Юруков Д. Спомени из политическия живот на България. София, 1932.
11 Шопов А. Дневник, дипломатически рапорти и писма. София, 1995.
12 Борбите в Македония и Одринско. 1878-1912. Спомени. София, 1981.
13 Георгиев В., Трифонов С. Гръцката и сръбската пропаганди в Македонии (Краят на XIX - началото на XX век). София, 1995. Они же. Македония и Тракия в борба за свобода (Краят на XIX - началото на XX век). София, 1995. '14 Симиґі С. Српска революционарна организащу'а. Београд, 1998.
15 Едемский А.Б., Карасев А.В., Цехмистренко СП. К истории македонского
вопроса. // Советское славяноведение. 1993.№З.С.66-78. С.66.
16 История Югославии. М., 1963.Т.1.гл.37.С.625-638.
17 Очерки по истории Македонии и македонского народа. Т. 1-2. Казань, I960.
18 Восточный вопрос во внешней политике России. Конец XVIII- начало XX в. М., 1978.
С.7.
19 Там же. С.287.
20 Мартыненко А.К. Русско-болгарские отношения в 1894-1902 гг. Киев, 1967. Русско-
болгарские отношения накануне и в период революции 1905-1907 гг. Киев, 1974.
21 Мартыненко А.К. Русско-болгарские отношения в 1894-1902 гг. С.287-288.
22 Там же. С. 184-185.
23 Там же. С. 172-173.
24 Там же. С.287.
25 КиняпинаН.С. Ук. соч.
26 Там же. С. 152.
27 Исаева О.Н. Мюрцштегский опыт "умиротворения" Македонии. // Македония.
Проблемы истории и культуры. М., 1999.С.72-99., Она же. Македонский вопрос и
Россия в н. XX в.//Новая и новейшая история. Вып. 15. Саратов, 1995. С.46-64.
Карасев А.В., Косик В.И. Этапы борьбы македонского народа за
независимость.//Македония: Путь к самостоятельности. Документы. М., 1997. С. 10-
23., КосикВ.И. Гордиев узел Балкан.//Македония. Проблемы... С.59-71. Он же.
Македония - споры, соглашения, войны. // На путях к Югославии: за и против. М.,.
1997. С.318-340.
28 Исаева О.Н. Мюрцштегский опыт "умиротворения" Македонии. // Македония.
Проблемы истории и культуры. М., 1999.С.72.
29 Там же. С.78. ^
Исаева О.Н. Македонский вопрос и Россия в н. XX в. // Новая и новейшая история.
Вып. 15. Саратов, 1995. С.53.
31 Российская печать о реформах в македонских вилайетах Османской империи (1904-
1908).//Болгария, Дагестан, Турция. Вып.2. Махачкала, 1997. Российские ученые и
публицисты об этнической принадлежности македонских славян (1893-
1903). // Болгарский ежегодник. Т.З.Киев, 1997. и др.
32 България и интригите на Русия. София, 1914. [Не случайно этот сборник был
переиздан в 1990-е годы (София, 1994.).] Кермекчиев А. Руската политика спрямо
България и българския народ. София, 1915.; Божинов И. Стремежите на руската
дипломация, борбата й против обединението на българския народ. 1773-1913. София,
1914. Станев Н. История на нова България. София, 1925.
33НиколоваВ. Руско-български отношения в края на XIX в. в руската и съветската историография.//II национална школа на младите историки. 1980. 4.1. София, 1981. С.177-192.; Попов Р. Русия и България (1894-1898). Политически отношения. София, 1985.
34 Генов Г. Източният въпрос (политическа и дипломатическа история). София, 1925.
Вечев Д. Реформите в Европейска Турция и руско-българските отношения (началото на
XX в.).//Векове. 1980.№2.С.15-23. Он же. Русия и българският национален въпрос в
края на XIX и началото на XX век.//България 1300. Институции и държавни
традиции.Т.З. София, 1983.С.223-331. Он же. Русия и революционното движение в
Македония и Одринско в края на XIX- началото на XX век.//България след
освобождение. Втори международен конгрес на българистика. Доклади. Т.8. София,
1988. С.330-340.; Дюлгерова Н. Болгарский национальный вопрос в политике России и
Австро-Венгрии. 1894-1903. София,1994.; Она же. Руски щрихи към източния въпрос
(1894-1904). София, 1997. и др.
35 Вечев Д. Русия и българският... С.225,223.
3 Он же. Русия и революционното... С.332.
Германов С. Источники информирования русской общественности о национально-освободительном движении в Македонии и Одринской Фракии (1893-1908). // История. Научни трудове. 1989.№14. С.61-96. С.62,96.
Он же. Революционното движение в Македония и Одринска Тракия през погледа на руската общественост в края на XIX и началото на XX в. // България сл,ед освобождение. Втори международен конгрес на българистика. Доклади. Т.8. София, 1988. С.352.
39 Германов С. Старите "нови" идеи на македонизма. //Македонски преглед. 2001.№1.
С.83-90.
40 Македонский вопрос в документах Коминтерна. Сост.: Жила Л., Поповски В. CKonje,
1999.
41 Германов С. Старите "нови" идеи на македонизма... С.84-85.
42 Ук. соч.
43 ВоіводиЬМ. Србща у меЬународним односима KpajeM XIX и почетком XX века.
Београд, 1988., ЕкмечигїМ. Ствараіье Іугославиіе. 1790-1918. Београд, 1989.
44 Ортаковски В. Малцинствата на Балканот. Скоп]"е, 1998.; ПандевскиМ. Македонка
на Балканот. XIV-XX в. Скош>, 1990.; Тодоровски Гл. Македонско прашанье и
реформите во Македонка (од дипломатска истор^а на македонскиот народ). Скопле,
1989. и др.
45 ВоіводипМ. Ук. соч. С.61,63.
46 Напр. Историка на македонската нацща. Скопле, 1999.
47 Ристовски Б. Русско-македонские исторические связи. // Македония: Путь... С.24-48.
48 Там же. С.32.
49 Ортаковски К. Ук. соч. С.70-71.
50 Сборник договоров России с другими государствами. 1856-1917. М., 1952. С.303-306.
51 Там же. С.303-308.
52 "Нова Македоюца".23.08.1996.
Константинов Д.К. Битола и Битолско во Илинденската револуци]'а на македонскиот народ - 1903. Битола, 1983. С.211.
54 См. например: Macedonia. Past and Present. Thessaloniki, 1992.
55 Bridge F. The Great Powers and European States System 1815-1914. London, 1980.,
JelavichCh. and Barbara. The Establishment of the Balkan National States. 1804-1914.
London, 1977., Setton-Watson H. The Russion Empire 1801-1917. Oxford, 1967.
56 Poulton H. Who Are The Macedonians. Indiana University Press, 1995.
57 Perry D. The Politics Of Terror: The Macedonian Liberation Movements. 1893-1903.
Durham and London. 1988.
38 DakinD. The Greek Struggle in Macedonia. 1897-1913. Thessaloniki, 1966.; The Unification of Greece. 1770-1923. London, 1972.
59 Dakin D. The Unification... P. 168.
60 Dakin D. The Greek Struggle... P. 110.
61 Ibid. P.85.
62 CramptonR. J. Bulgaria 1878-1918. A History. N.Y., 1983.
63 Ibid. P.238, 272.
64 Палоташ Э. Из дипломатической истории македонского вопроса на исходе XIX
в. // Annales Universitatis Scientiarum Budapestinensis de Rolando EVtWs nominatae. Sectio
Historica. Budapest, 1963. Он же. К истории соглашения 1897 г. между Австро-Венгрией
и Россией. // Annales Universitatis Scientiarum Budapestinensis de Rolando EVtvVs
nominatae. Sectio Historica. Budapest, 1962.
65 Палоташ Э. Из дипломатической истории македонского вопроса на исходе XIX
в. // Annales Universitatis Scientiarum Budapestinensis de Rolando EVtvVs nominatae. Sectio
Historica. Budapest, 1963.С122.
>
Македония. Век XIX "Страна раздора"
О Балканах принято говорить как о "пороховом погребе" Европы. За Македонией же в конце прошлого века закрепилась репутация "яблока раздора" и "гордиева узла" Балкан.
На протяжении веков представления о Македонии как историко-географической области (ИГО) менялись. Современные сложились в XIX в. Македония имеет естественные географические границы: восточную составляет р.Места (Нестос), северную - междуречье Моравы и Вардара и гора Шар, западную - линия от горы Шар до р.Альякмон (Бистрица), следуя через гору Кораб, р.Черни Дрин и оставляя Охридское и Преспанское озера в границах Македонии, южную - р.Альякмон и побережье Эгейского моря до р.Места. Общая площадь - 67 741 км .
Ныне Македонию условно принято делить на три части: Вардарскую (сегодняшняя Республика Македония), Пиринскую (входящую в состав Болгарии) и Эгейскую (в Греции). Эгейская в пропорциональном отношении составляет более половины географической области, Вардарская - около 1/3, Пиринская Македония -1/10. Соответственно: 35 230 км2, 25 713 км2, 6 798 км2.1
Термин "Македония" возник как обозначение географической области, называвшейся прежде Эматия, и древнего государства V - II вв. до н.э. Последнее во время правления Филиппа II Макендонского (359-338 гг. до н.э.) существенно расширило свои границы, подчинив всю Грецию, а при его сыне Александре Македонском (336-323 гг. до н.э.) превратилось в мировую державу. Однако уже в 168 г. до н.э. Македония была завоевана Римской империей и превращена позднее в одноименную провинцию, приблизительно совпадавшую с границами Македонии времен начала правления Филиппа II. В 395 г. она вошла в состав Восточной Римской империи (Византии).
В VI -VII вв. Балканский полуостров активно подвергся славянскому заселению.
Тем временем, провинция "Македония" постепенно утратила свое обозначение. В административно-территориальном делении Византии в конце VIII в. появилась фе іа (провинция, фема - войсковая часть или территория ее расположения) Македония в юго-восточной части Балканского полуострова с центром в г. Адрианополе. "Употребление этого названия было связано с наличием переселенцев из Македонии и стремлением византийских властей сохранить преемственность традиций в условиях славянского натиска. Это совсем не совпадающее с современными представлениями о Македонии обозначение историко-географической области имело достаточно широкое распространение в средние века, в том числе и после падения Византии" .
Довольно запутанными были территориально-государственные изменения на месте ИГО Македония в средние века. Находясь на периферии Византии, Македония неоднократно входила в состав различных государств. На рубеже X-XI вв. она входит в состав Западно-Болгарского царства (970-1018 г.). (В современной македонской историографии оно рассматривается как сугубо македонское государство - "держава Самуила".) В XI-XII вв. Македония - вновь под властью Византии. С воссозданием в 1186 г. болгарской государственности в состав Второго Болгарского царства вошли и македонские земли. "Царь сербов и греков" Стефан Душан (1331-1355 гг.) покорил Македонию в середине XIV в. Законник Стефана Душана был принят в 1349 г. в г. Скопье (ныне - столица Республики Македония), царская резиденция часто размещалась в г. Прилепе (Отсюда - восприятие части северо-западной Македонии многими сербскими историками как неотъемлимой части "Старой Сербии" (Это же относится и к отечественным историкам исследующим проблему Косова на рубеже Х1Х-ХХ вв. См. например диссертацию на соискание степени кандидата исторических наук А.Тимофеева "Деятельность Королевства Сербии по отношению к Старой Сербии. 1878-1912." М., МГУ, 2002.)). В конце XIV в. Македония оказалась под властью Османской империи . В административно-политической организации Османской империи Македония в начале принадлежала к эялету (вилайету) Румелия, организованному между 1362 и 1385 гг. Он состоял из трех санджаков: Кюстендилского, Охридского и Скопского (Ускюбского). Перекройка административных границ внутри Турции на протяжении веков происходила неоднократно. В 1868 г. в Турции было введено новое административное деление. Территорию Македонии охватывали Солунский (Салоникский) вилайет с санджаками
Знаток военной топографии Балкан капитан болгарского Генштаба Бендерев писал: "Термин "Старая Сербия" в географии и истории оправдания не находит, а сербские патриоты под этим названием часто подразумевают почти всю территорию, входившею в пределы Душанова королевства и даже за пределами последнего". Бендерев А. Военная география и статистика Македонии и соседних с нею областей Балканского полуострова. С-Пб.,1890. С.575. Солунским, Сересским, Драмским и Битольский (Монастырский) с санджаками Битольским (Битоля - "главный военный центр Македонии"4.), Скопским и Дебарским (без Призренского). Позднее был организован самостоятельный Ускюбский (Скопский) или Косовский вилайет, юго-восточные районы которого (в частности, Ускюбский санджак) находились в Македонии. Санджаки делились на казы, а последние, в свою очередь, - на нахии5. Видный специалист в области военной топографии Балкан болгарский офицер, капитан Генерального штаба болгарской армии, эмигрировавший в Россию, А.Ф.Бендерев писал в 1890 г., что в административном отношении в Македонию входят Солунский вилайет с санджаками Солунским, Сересским, Драмским без казы Дари-Дере последнего, отнесенной к Фракии, Битольский вилайет с "санджаками Битольским, Корченским и пограничной с Эпиром и Фессалией полосой", Скопский санджак Косовского вилайета и "каза Тетово,.. часто присоединяемая к одному из санджаков - Скопскому, Призренскому, Дебарскому". Западня часть Дебарской казы Битольского санджака "отнесена к северной Албании"6. В декабре 1899 г. г.Велес с его казой был передан от Солунского вилайета Косовскому. Русский консул в Ускюбе В.Ф.Машков отмечал в январе 1900 г.: "Турецкое правительство после войны 1878 г. задалось целью переорганизовать западные и центральные вилайеты Балканского полуострова таким образом, чтобы административные границы ни одного из них не совпадали бы с этнографическими пределами населяющих их народностей. Этим, по-видимому, путем имелось в виду затруднить применение разных реформ и частичных автономий, а может быть и способствовать расселению арнаутов [албанцев.-Л.М.] (вошедших в каждый из тогда реформированных вилайетов) и по таким местностям, где христианское население до сих пор оставалось более или менее сплошным."7
Македонский вопрос в различные исторические периоды имел различное содержание - одни его аспекты со временем выходили на первый план, другие же уходили в тень.
Поэтому, трудно согласиться с попыткой всеобъемлющего толкования македонского вопроса историком из Харькова Бурбыгой В.А. как вопроса "заключающегося в определении этнической, а следовательно, и государственно-политическівй принадлежности славянского населения Македонии". Из этнической принадлежности еще отнюдь не проистекает государственно-политическая принадлежность какого-либо населения. Да, возможно, это правило, но формальное, и из него слишком много Впервые европейская дипломатия затронула вопрос о судьбе Македонии в период Восточного кризиса 70-х гг. XIX века. На Константинопольской конференции послов великих держав в 1876 г. был принят ряд решений, носивших рекомендательный характер, обращенных к Турции. Одно из них - о создании двух автономных болгарских областей: восточной и западной. В состав последней должна была входить Македония. Но Турция проект отклонила.
По Сан-Стефанскому прелиминарному мирному договору, заключенному 19 февраля (3 марта) 1878 г., в состав автономного Болгарского княжества вошла большая часть Македонии. Однако проходивший с 1(13) июня по 1(13) июля Берлинский конгресс великих держав внес серьезные коррективы. Согласно подписанному договору Македония была возвращена Оттоманской империи (ст.1) с условием проведения реформ (ст.23).
"Балканы - под стеклянный колпак". Соглашение 1897 г. между Россией и Австро-Венгрией. Балканские столицы и македонские иллюзии России
В конце XIX в. центр тяжести внешней политики Российской империи постепенно переместился с Ближнего Востока на Дальний. Россия старалась укрепить свои позиции в Китае и Маньчжурии, готовясь к войне с Японией. В этих условиях Петербург не мог проводить активной политики на Ближнем Востоке. Это показал и провал известного проекта А.И. Нелидова 1896 г. о захвате черноморских проливов. Логически следовало, что наиболее выгодным для России было бы поддержание статус кво на Балканах и в Османской империи. Особое беспокойство вызывали в этом отношении Балканы - постоянный источник смут, взаимных территориальных претензий малых стран региона и точка пересечения интересов европейских государств, в первую очередь, России и Австро-Венгрии. Не случайно министр иностранных дел России (1895-1896 гг.) А.Б. Лобанов-Ростовский писал: "Нам надо бы поставить Балканы под стеклянный колпак, пока мы не разделаемся с другими, более спешными делами"1. Преемник Лобанова-Ростовского М.Н. Муравьев (1897-1900 гг.) разделял в этом отношении его взгляды.
Во второй половине 1897 г. стал затихать очередной Ближневосточный кризис, начавшийся в 1894 г. с армянских волнений в Анатолии, перешедших в быстро подавленное восстание (весна 1895 г.) и восстания на Крите. .
В сентябре 1895 г. восстало греческое население о. Крит (принадлежащего Османской империи) требуя предоставления автономии. В январе 1896 г. повстанцы провозгласили своей целью присоединение Крита к Греции, а греческое правительство активно включилось в борьбу на стороне критян.
Турецкое правительство летом и осенью 1896 г. провозгласило реформы для Крита, но местные турецкие власти не спешили их реализовывать. Утихшие было волнения вспыхнули вновь. В январе 1897 г. на острове произошли вооруженные столкновения повстанцев и греческих добровольцев с турецкими войсками. Восставшие объявили о низложении султана и присоединении острова к Греции. В марте 1897 г. греческому и турецкому правительствам европейскими державами были переданы требования вывода греческих войск с острова и признания его автономии. Турция согласилась с нотой, а Греция требовала присоединения Крита.
Казавшийся близким к разрешению конфликт вылился в греко-турецкую войну, поводом к которой послужили действия греческих партизан, в апреле 1897 г. перешедших турецкую границу в Эпире и Македонии. Турция в ответ объявила войну. Греки были выбиты из Фессалии. 8 (20) мая 1897 г. было подписано греко-турецкое соглашение о прекращении военных действий. 6 (18) сентября 1897 г. был подписан мир на началах "status quo ante bellum, если не считать незначительного исправления границы в Фессалии в интересах Турции. Криту была предоставлена широкая автономия". Забегая вперед, можно сказать, что в 1898 г. принц Георг Греческий был назначен комиссаром острова с мандатом от четырех держав - Англии, России, Франции и Италии2.
На фоне критских событий осенью 1896 г. в Константинополе прокатилась волна армянских погромов в ответ на угрозу взрыва армянскими националистами здания Оттоманского банка в августе того же года.
Критское восстание и армянские волнения могли послужить примером и для других частей Османской империи.
. В самом начале Критских событий в 1895 г. российская и европейская дипломатия, стремясь локализовать конфликт, напомнили турецкому правительству о его обещании, согласно Берлинскому договору, улучшить положение его христианских подданных. В 1896 г. после длительных обсуждений Порта поручила особой комиссии разработать план реформ для македонских вилайетов. "В этом проекте должны были найти отражение вопросы, касавшиеся замены десятины денежным налогом, устройства сельской стражи из местных жителей - мусульман и христиан, пересмотра судебных уставов, и некоторые другие предложения. Однако утвержденный султаном проект реформ был далек от первоначальных замыслов членов комиссии... Но и эти незначительные меры, несколько улучшавшие положение населения провинции, не были проведены в жизнь. Обострение армянского вопроса, события на Крите и греко-турецкая война отвлекли внимание Европы от Македонии" . Генконсул России в Салониках Н.А.Илларионов докладывал 21 января 1897 г. в Посольство: "От имеющихся и провозглашенных турецких реформ не имеется никаких последствий, кроме ничтожного числа немусульман в жандармерии и существования безгласных муавинов-христиан, да бесполезных инспекторов судебных и административных. Сами турецкие власти относятся к обнародованным до сих пор реформам вполне равнодушно, не обращая на них никакого внимания..." МИД России в итоге констатировал что, "обнародованный... проект реформ оказался, однако, далеко не отвечавшим первоначальным предположениям и очевидно не мог удовлетворить ни местное христианское население, ни болгарское правительство, столь ревниво относящееся ко всему, что касается Македонии".
Тем временем осенью 1896 г. Англия обратилась к европейским державам с предложением о проведении конференции послов в Константинополе, на которой были бы рассмотрены реформы для преобразования Османской империи. Конференция состоялась в 1896-1897 гг., но завершилась безрезультатно из-за противоречий между державами. "К концу XIX в. ...заметно изменяется расстановка сил на Ближнем Востоке и в Европе: усиливаются англо-германо-австрийские противоречия, ослабевают русско »6 английские антагонизмы . Лондон отказывается в 1897 г. продлить т.н. "Средиземноморскую Антанту", направленную против России, что отрицательно было воспринято Австро-Венгрией, которая после возникшего взаимного недоверия с Великобританией пыталась найти союзника в лице Германии, но безуспешно. Внутренние противоречия, в правительстве Австро-Венгерской империи, усиление национальных движений в стране, шаги Германии и Англии по сближению с Россией, заставляли Двуединую монархию искать новые подходы во внешней политике. Так, Австрия обратилась в поисках союзника к России.7 Россию же беспокоило проникновение Австро-Венгрии в Сербию, Болгарию и Румынию, ее сепаратные действия на Балканах8. (С другой стороны, в 1895 г. в Сербии к власти пришло прорусское правительство С.Новаковича, из страны уехал король Милан, а в 1896 г. были урегулированы болгарско-русские отношения. Русское правительство после крещения наследника болгарского престола по православному обряду обратилось к султану как сюзерену Болгарии с предложением призвать державы признать Фердинанда. Как пишет В.М.Хвостов: "Наступал конец "политической монополии", которой в течении восьми лет привыкла пользоваться в Болгарии Австро-Венгрия." Он же подчеркивал, что и в Сербии "полная политическая гегемония Австро-Венгрии, как она существовала при Милане, пришла к концу". Все это вместе тревожило политических деятелей в Вене и Будапеште, опасавшихся, что "балканские государства могут забыть свою взаимную борьбу, и опираясь на Россию, стать центром притяжения для южных славян Австро-Венгрии" . Интересы на Дальнем Востоке подсказывали, что оптимальной политикой будет поддержание статус кво на Балканах, что обеспечит сохранение проливов в руках Порты, обезопасив их от иностранных посягательств.
В российском внешнеполитическом ведомстве инициатором сближения с Австрией выступал посол в Вене П.А.Капнист. Изначально он отталкивался от мысли, что простое поддержание статус кво "не может быть окончательной целью какой-либо политики," и поэтому предлагал предварительно договориться с Австро-Венгрией о разделе европейских владений Турции между балканскими государствами (за исключением территории, прилегающей к проливам, - т.е., в первую очередь, речь идет о разделе Македонии), а затем, воспользовавшись очередным выступлением турецких христиан, двинуть туда войска двух стран и произвести заранее оговоренный раздел. МИД рассмотрел предложения Капниста. В записке В.Н.Ламздорфа в связи с этим говорилось, что предложения Посла в Вене "диаметрально расходятся с тою выжидательной, твердо миролюбивой политикой, которая за последние годы дала столь осязательные результаты, сохранив одновременно за Россией полную свободу действий в будущем". Предложения посла расценивались как крайне рискованные и вредные для России, которые заставили "бы нас признать право [подчеркнуто в тексте. - М.Я.] Австро-Венгрии искать компенсации, взамен занятия нами верхнего Босфора". Поэтому необходимо ограничиться "изъявлением желания способствовать обоюдным усилиям сохранения всеобщего мира и спокойствия на Балканском полуострове"10.
Обострение македонского вопроса в конце ХГХ — начале XX в. Горноджумайское "восстание"
В октябре 1898 г. было достигнуто соглашение между Османской империей и великими державами по критскому вопросу. Греческий принц признавался верховным комиссаром острова. Это с новой силой влияет на македонское движение. "...После подписания греко-турецкого мирного договора, и особенно с конца 1898 г., болгарские правящие круги пытались добиться разрешения македонского вопроса по примеру критского"1. Перед своим отъездом в отпуск в Ливадию И.А.Зиновьев якобы заявляет, что "после завершения критского вопроса пришла очередь Македонии", о чем в Софию незамедлительно докладывает ее дипломатический представитель в Константинополе Д.Марков. (В отечественных архивах не обнаружено документа, подтверждающего данное заявление Зиновьева. Не исключено, что Марков слишком вольно изложил некие слова Зиновьева или попросту выдумал их. Неслучайно Муравьев настойчиво дезавуировал заявления Маркова, требуя от Бахметева обратить внимание болгарского правительства "на образ действий болгарского дипломатического агента в Константинополе, представляющий полное противоречие с официально заявляемыми намерениями княжеского правительства... Марков открыто проповедует, что ныне вслед за устройством критских дел, настала очередь для Македонии добиваться автономного управления..." "Считаю излишним, - подчеркивал Муравьев, - указывать на неосновательность сообщений г.Маркова и несбыточность расчетов тех политических деятелей, которые замышляют восстание в Македонии"3. Затем, известен следующий факт. Посол Сербии в Константинополе Новакович сообщал в августе 1898 г. премьер-министру Джорджевичу о словах Зиновьева по поводу «активности болгарского правительства в отношении Македонии»: «Болгары вообразили себе, что Македония это их отчизна, забыв, что Македония для нас всего лишь один из нерешенных вопросов, который мы будем решать позже. Так думаю, не только я,., но и мое правительство»4. Кроме того, известно, что Марков не чурался в своих заявлениях явной лжи. Так, поднимая в 1897 г. в Константинополе вопрос о бератах на учреждение трех болгарских епископств в Македонии, Марков угрожал мобилизацией болгарской армии, которая будет проведена "с согласия и ведома сербского правительства", чем вызвал "отчаянную брань" сербского представителя в Софии Данича на болгар, позволивших себе "ради достижения своих целей ссылаться на сербов и поддержку сербского правительства"5. Но, если все же, допустить, что Зиновьев позволил себе некое расплывчатое высказывание, вольно истолкованное Марковым, то это ярко высвечивает проблему, на которую Зиновьев обратил внимание 10 апреля и 25 мая 1898 г. в частных письмах В.Н.Ламздорфу: "На свои донесения я почти не получаю ответа, и потому не знаю, как смотрит на них Министерство. Между тем два раза обнаружилось несогласие во взглядах между министерством и Посольством, каковое очень невыгодно отозвалось на ход наших дел здесь"6 и "На официальную переписку с Посольством Министерство слишком скупо, и о его взглядах на затрагиваемые мною вопросы мне приходится большей частью догадываться" . В ноябре 1898 г. Бахметев в донесении Муравьеву простосердечно написал: "За болгарской революционной пропагандой я отсюда следить не могу, и не могу судить до какой степени она развита... [...] Взгляды Императорского правительства на будущность Македонии мне неизвестны, и я, конечно, от себя не могу ничего представить по этому поводу..."8 По-видимому, переориентация внешней политики России на Дальний Восток проявилась и в том, что Балканам и, в частности, македонскому вопросу в коридорах МИД стало уделяться все меньшее внимание, что сказалось на отношении к донесениям из региона. Только вспышки насилия в Македонии заставляли Петербург обращать на нее внимание. Успокаивающие донесения Бахметева и записка Чарыкова от весны 1897 г. несомненно играли свою роль. Косвенным доказательством того, что македонский вопрос негласно был положен в коридорах МИД в "долгий ящик" могут служить "Конспекты "Всеподданейших" докладов министра иностранных Николаю П", хранящиеся в фонде В.Н.Ламздорфа в ГА РФ. Так за весь 1897 г. только однажды - 1 апреля - в докладе затрагивались вопросы, формально связанные с Македонией. Под пунктом "3" -"Разбор записки Графа Капниста о соглашении между Россией и Австро-Венгрией", под пунктом "4" - вопрос о "ходатайстве" Короля Сербии "об Ускюбской митрополии" . (Все остальные пункты в указанном "конспекте" и в других за 1897 и следующий годы посвящены большей частью дальневосточным делам, критскому и армянскому вопросам.) В следующий раз к Македонии обратились 12 января 1899 г. В пункте "2" Ламздорф записывает: "Проект циркуляра по Македонским делам... Бахметев [...] поссорившись с князем Болгарским, опасается как бы сей последний не обратился за поддержкой к Австрии или Англии... Агент [Бахметев. - Л.М.] полагает, что болгар и христианское население Македонии могли бы успокоить лишь какие-либо, хотя и совсем неопределенные обещания России?!"10 Следующее обращение к македонскому вопросу - 1 мая 1901 г. - единственное за этот год. (Ламздорф уже во главе МИД.) Всего - 8 пунктов, под №7 неразборчивая запись о некоем "сообщении турецкого посла", по-видимому, о болгаро-македонских делах или комитетах. В 1902 г. тема македонского вопроса возникает чаще. По крайне мере депеши и инструкции Зиновьеву обсуждались трижды в январе. В мае поднимался вопрос о назначении в Ускюбскую епархию митрополита-серба. В июне - тот же вопрос дважды, причем 11 июня он стоит в списке из 23 пунктов под №22. В июле - декабре поднимались вопросы так или иначе связанные с Македонией. И такое внимание связано с осложнением обстановки в регионе, связанное с "Горноджумайским восстанием" и его последствиями.
В к. 1898 - н. 1899 г. болгарский дипломатический агент в России Д.Станчов докладывал в Софию, что "Муравьев, Гартвиг, Куропаткин и даже граф Игнатьев, с которыми он обсуждал македонский вопрос, говорили ему, что Россия сейчас не может заниматься балканскими делами и советовали подождать 5-6 лет, хотя бы до 1903 г."11. Николай II при встрече со Станчовым предупредил его, что если "македонские комитеты начнут действовать активно, то они должны знать, что делают это на свой риск"12.
Чем было вызвано обсуждение "македонских дел" 12 января 1899 г. объясняют "доверительное письмо" М.Н.Муравьева Г.П.Бахметеву от 3 декабря 1898 г. и послание И.А.Зиновьеву от 14 января 1899 г. Глава МИД сообщал Бахметеву, что, по полученным сведениям, "в Македонии вновь возникла усиленная агитационная деятельность". (Не забудем, что в октябре разрешился в выгодном для греков ключе критский вопрос, несмотря на их поражение в войне с Турцией. Чуть позже Зиновьев якобы выступил с поспешным заявлением по Македонии.) Муравьев высказывал предположении о том, что "главные коноводы движения рассчитывают... в непродолжительном времени поднять серьезное восстание среди македонцев, в надежде этим путем вызвать европейское заступничество за "страждущих под турецким игом македонских христиан", и побудить державы заняться устройством Македонии на тех же началах, коими они руководствовались при организации Критской автономии". Глава МИД обращал внимание Бахметева на то, что Марков, представитель Болгарии в столице Турции, проповедует, что "наиболее верн&ш средством для сего [Получения автономии Македонии.-Л.М.] служит организация восстания в этой провинции, коему, будто бы, оказана будет со стороны Болгарии необходимая поддержка, с целью вызвать заступничество России и других европейских держав". Муравьев завершал письмо довольно жестко: "Если бы, однако, вопреки преподаваемым нами советам благоразумия, македонским передовым деятелям удалось поднять восстание в Македонии, - то со стороны России движение это не встретит ни сочувствия, ни поддержки. Напротив того, во избежание более опасных осложнений, Императорское правительство вынуждено будет представить полную свободу репрессивным действиям турецких властей, в видах подавления в самом зародыше революционных замыслов македонцев и примерного наказания главных зачинщиков восстания.
Благоволите объясниться в вышеизложенном смысле с княжеским министром иностранных дел"13. В ответ Бахметев писал, что сообщит Стоилову содержащиеся в письме советы умеренности, но "его ответ я могу заранее передать, а именно, что болгарское правительство отнюдь не желает и не проповедует восстания в Македонии, а только просит мирным вмешательством предупредить оное и что, ежели оно и имеет сношения с революционными группами, то это только с целью их удерживать, что до сих пор и удавалось. К тому же не одна Болгария ответственна за брожение в Македонии: революционные комитеты существуют в Греции и Сербии и агитация оттуда идет гораздо более открыто, чем отсюда (? Подчеркнуто мной. - Л.М.)"14
LINK4 Русские консулы - проводники курса России в македонском вопросе LINK4 .
Россия имела на рубеже XIX-XX вв. в Македонии три своих представительства -Генеральное консульство в Салониках (Солуни), консульство в Ускюбе (Скопье) и вице-консульство (с 1901 г. - консульство) в Битоли (Битоль, Битоля, Монастир, Монастырь - все эти названия административного центра Битольского вилайета почти в равной мере имеются в дипломатической переписке). Первое возглавлял до весны 1902 г. Н.А.Илларионов, имевший четверть вековой опыт дипломатической службы на Балканах (Ушел по выходе в отставку в монахи на Афоне.), а затем - А.АХирс1. Во главе второго находился Ф.К.Лисевич (умер летом 1898 г.), которого сменил В.Ф.Машков в качестве управляющего консульством. Консульством2 в Битоли все эти годы руководил А.А.Ростковский3.
. Консульские функции были очень обширны и многообразны, и это позволило Бисмарку отметить, что "легче быть хорошим дипломатом, нежели хорошим консулом" . А.Амфитеатров со слов одного из русских консулов на Балканах характеризовал их положение как "двусмысленное": с одной стороны, всесильные "в воображении здешних властей и народа", а с другой, "совершенно бессильные и безгласные пред Константинополем и Петербургом"5. В задачи консула входило информирование своего правительства о политических, экономических и прочих аспектах жизни соответствующего консульского округа. В этой связи будет уместно сослаться на того же А. Амфитеатрова, очевидца многих событий начала века на Балканах, лично знавшего едва ли не всех консулов России в этом регионе. Он писал: "Объехав все государства Балканского полуострова, я познакомился с огромным большинством русских дипломатических, военных и торговых представителей... в Турции, Болгарии, Сербии, Греции. Скажу откровенно: в числе этом я видел, наряду с положительным элементом, много и отрицательного: много людей, трудящихся понапрасну, много чиновников, находящих нравственное удовлетворение в исправном бюрократическом толчении воды в ступе, но я не видел лентяев, отлынивающих от работы, старающихся обратить должность свою в простую синекуру с хорошим доходом. Ознакомившись с архивами нескольких наших консульств, я был поражен той массой литературно-политической работы, к которой обязан русский консул; каждое донесение его в посольство есть единовременно и фактическая, подробная, проверенная корреспонденция "с места", и обстоятельная передовая статья по поводу корреспонденции. Еженедельно, а то и чаще, уходят из консульских пунктов наших в Константинополь огромные пакеты с тяжелыми тетрадями таких донесений, а дубликаты их идут в Петербург. И вот - как дойдут они до этого богоспасаемого города, тут им и капут: их очень ласково принимают, нумеруют, складывают в архивный шкаф и... покойся милый прах, до радостного утра! Архивы нашего министерства иностранных дел полны драгоценнейшим этнографическим и политико-историческим материалом из консульских донесений, слежавшимся и пропадающим в недрах дипломатико-бюрократических бесцельно, бесплодно и безвыходно"6. Ростковский с горечью обмолвился Амфитеатрову по поводу консульских донесений: "...Читает это лишь посол в Константинополе, а в России - лишь министерские... мыши" .
Проведение в жизнь русскими консулами официального курса МИД на поддержание статус кво в регионе вызывало неприязнь к ним деятелей революционных комитетов. Ростковский докладывал: "...Надевая только перед простодушными селянами, уповающими исключительно на Россию, маску руссофильства, здешняя интеллигенция, участвующая в революционном движении, не стесняется, оставаясь в своем кругу, высказывать свою ненависть против русских консулов за то, что мы не способствуем осуществлению их идеала забрать все управление в свои руки". Ростковский и Машков докладывали о личной ненависти деятелей комитетов к ним. По словам Машкова один из революционных деятелей заявил: "Нам не опасны ни сербы, ни турки, ни арнауды, наши злейшие враги - это русские консулы, которых следует смести с дороги или, по крайней мере, хорошо припугнуть..."8 Дело ограничилось лишь такими недоброжелательными высказываниями.
Непреклонная позиция русских консулов в деле проведения определенного внешнеполитического курса России в Македонии вызывала недовольство буквально всех соперничающих там сторон. Австрийские газеты печатали материалы порочащие русских консулов. Тем же занимались и многие болгарские газеты. Среди деятелей болгарского национального движения русские консулы слыли болгарофобами. Греки распространяли слухи об активной поддержке Ростковским деятельности революционеров.
