Содержание к диссертации
Введение
I. Формирование личности и взглядов Сэмюэла Адамса 1
1. Первые годы 1
2. Социально-политическая обстановка (1740-1764 гг.) 7
3. Формирование взглядов Сэмюэла Адамса 26
4. Личность Сэмюэла Адамса 42
II. От гербового сбора до "бостонской бойни" 50
1. Антиколониальное движение и политизация ремесленников 50
2. Рождение антиколониальной идеологии 55
3. Смысл свободы 63
4. От законов Тауншенда до "бостонской бойни" 68
5. Антимилитаризм 77
6. Демократия и революция 82
III. Авторитарность Англии и сопротивление американцев 94
1. Организация сопротивления 94
2. Борьба в прессе Равенство и свобода Конфедерация и независимость 124
3. Адаме vs. Хатчинсон 129
4. Первый континентальный конгресс 135
5. Лексингтон и Конкорд 138
IV. Война за независимость 143
1. Политическое противоборство на втором континентальном конгрессе 144
2. Американская независимость 152
3. Военная политика конгресса 160
4. Государственно-правовые вопросы 168
5. Социально-политические вопросы 184
6. Перемены в руководстве конгресса 193
V. Новая республика 198
1. "Критические" 1780-е годы 198
2. Волнения фермеров 215
3. Федеральная конституция 1787 года 221
4. 1790-е годы 231
Идеология: Америка и Франция 231
Политика: губернаторство и партии 243
Заключение 262
- Социально-политическая обстановка (1740-1764 гг.)
- Рождение антиколониальной идеологии
- Борьба в прессе Равенство и свобода Конфедерация и независимость
- Американская независимость
Введение к работе
Сэмюэл Адаме — одна из центральных фигур Американской революции XVIII в. Его имя связано с важнейшими событиями истории США, такими как "бостонская бойня" и "бостонское чаепитие", континентальный конгресс и образование конфедерации, федерации и республиканской партии. Уже это простое перечисление само по себе свидетельствует о первой трудности: занятии многими и значительными вопросами, изучение которых требует большой работы. Как характерно было сказано одним из современников Адамса, написать его биографию значило бы написать историю Американской революции.
Возможно по этой, возможно по другим причинам, историки заняли по отношению к нему совершенно противоположные позиции. Действительно, оценки, данные его взглядам и деятельности, порой настолько противоречивы, что трудно поверить, будто все они объективны и в равной степени опираются на источники. Так, одни изображают его шизофреником, душевнобольным и неистовым разрушителем, тогда как другие — простым и интересным человеком, склонным к ведению дискуссий и приходу к консенсусным решениям, одни — дилетантом в идеологических вопросах или даже врагом демократии, другие же — идейным лидером и выдающимся демократом. Нашим выбором в данной работе было пойти не по лёгкому пути слепого воспроизводства той или иной точки зрения или восполнения пробелов "самими собой разумеющимися" ответами, но предпочесть более трудный путь как можно более детального изучения источников.
Одновременно большой интерес для историографии представляет исследование эволюции идейных воззрений Адамса, дело отнюдь не простое. Дело в том, что до сих пор биографы Адамса занимались главным образом его бурной политической деятельностью, не уделяя должного внимания развитию его мышления. К тому же, поскольку путь Адамса был долгим и сложным, на нём было немало критических моментов и поворотов, оценки, данные его деятельности и взглядам, довольно противоречивы. Так, не умаляя значения того, что было сделано историками в этой области, заметим, что, тем не менее, немало вопросов всё ещё остаётся без ответа или нуждается в пересмотре.
Предмет и цели исследования. Необходимо с самого начала уточнить, что предметом исследования данной работы является мышление С. Адамса. По-прежнему актуальным остаётся замечание Паррингтона, что "до сих пор не нашлось биографа, который показал бы, какое, действительно, место принадлежит Адамсу в истории американского либерализма". В нашей работе будет предпринята попытка, опираясь на как можно более широкий круг источников, выяснить именно этот вопрос. Конечно, поскольку Адаме по профессии был политиком, развитие его мысли, делавшийся им каждый раз выбор, манёвры и компромиссы, невозможно понять в отрыве от политической борьбы того времени. И ещё один фактор, который нельзя обойти вниманием, — это фактор социальный. Неслучайно Адаме остался известен как "человек городского собрания", житель Бостона, "метрополии" Новой Англии, со всем, что это подразумевает. Учёт этих факторов необходим, чтобы дать как можно более точную оценку вклада С. Адамса в развитие либерального и демократического мышления.
Кроме того, мы не можем игнорировать и развитие идеологии вообще в тот период, как в Америке, так и в Европе. Речь идёт о периоде Просвещения, Эволюция идейных воззрений Стюэла и французской революций, периоде напряжённых идеологических и политических исканий и перемен, когда миру стали известны имена Вольтера и Руссо, Франклина и Джефферсона. Так, тема идейных воззрений С. Адамса оказывается тесно связана с темой идеологии Американской революции, её истоков, развития и течений. Всеми этими вопросами серьёзно занимаются как американские, так и российские исследователи. Надо сказать, однако, что как невозможно понять мышление С. Адамса в отрыве от идеологии Американской революции, так и идеология Американской революции не может быть полностью изучена без рассмотрения идейных воззрений одного из её главных действующих лиц, "человека революции", как назвал С. Адамса Джефферсон. Выводы нашего исследования, возможно, повлияют на общую картину идейной борьбы в интересующий нас период.
Хронологическими рамками настоящего исследования являются 1740-е гг., когда личность и взгляды С. Адамса были уже сформированы, и 1803, год его смерти, обозначающие период крупных перемен. Североамериканские колонии Англии в это время развивались быстрыми темпами, в том числе в социально-экономической и политико-идеологической области, что, в конечном счете, привело к созданию независимого государства США. Постепенно сформировались идейные течения, по-разному понимавшие задачи и перспективы своего времени, и когда на карту были поставлены взаимоотношения колоний с метрополией, и когда на повестку дня встал вопрос об осуществлении внутриполитических преобразований.
Работа делится на пять глав. В первой изучается формирование личности и взглядов С. Адамса до 43-го года его жизни (1722-1764) в социальных и политических условиях, которые были присущи современной ему Америке, а также под воздействием английской идеологии и европейского мышления. Вторая и третья главы посвящены периоду вызревания национально-освободительного движения (1764-1775), периоду, отмеченному важными политическими событиями и напряжённой духовной подготовкой, развитием параллельно с антиколониальной и республиканской идеологии. В четвёртой речь идёт о роли Адамса во втором континентальном конгрессе (1775-1781). Наконец, в пятой изучаются его мышление и деятельность в период двух с небольшим десятилетий, прошедших с возвращения его в Массачусетс и окончания Войны за независимость до его смерти (1780-1803).
Методологическая основа исследования. Для решения поставленных выше задач необходимо будет применить комплекс методов. Так, для установления авторства памфлета Народ — лучший правитель понадобится использовать метод контент-анализа, для раскрытия же идейно-политических воззрений С. Адамса — историко-генетический, историко-сравнительньгй, историко-типологический, историко-системный и, наконец, метод восхождения от абстрактного к конкретному.
Историко-генетическим методом анализируется, прежде всего, развитие. При применении его, однако, нельзя игнорировать тот факт, что наряду с изменением объективной реальности ей свойственна и известная устойчивость, которая также должна фиксироваться. Кроме того, чтобы не произошло выпячивания индивидуального и неповторимого и затушёвывания общего и закономерного, метод должен органически сочетать характеристику единичного, особенного и общего. Наконец, необходимо избегать фактографизм и эмпиризм, ибо эмпирическое наблюдение само по себе никогда не может доказать достаточным образом необходимость, а потому должно быть дополнено теоретическим анализом фактов.
Историко-сравнительный метод даёт возможность понять сущность изучаемых явлений как по сходству, так и по различию присущих им признаков, а также провести сравнения в пространстве и времени. Метод этот позволяет раскрыть сущность явлений тогда, когда она неочевидна, и, таким образом, восполнить имеющиеся пробелы и довести исследование до завершённого вида. Он даёт возможность приходить к широким историческим обобщениям и параллелям. Наконец, он допускает применение всех других общеисторических методов. Определение характерных признаков, на основе которых должен проводиться историко-сравнительный анализ, а также типологии и стадиальности сравниваемых явлений требует применения других методов, прежде всего историко-типологического и историко-системного.
С помощью историко-типологического метода выявляется то общее, что присуще многообразию тех или иных сочетаний единичного. Типологизация имеет целью обнаружить в совокупности объектов или явлений, на основе присущих им общих существенных признаков, качественно определённые типы. Совокупность при этом рассматривается как родовое явление, а найденные в ней типы — как виды этого рода. Определение основных признаков и выделение типов может быть реализовано на основе либо индуктивного, либо дедуктивного подходов, либо же их сочетания. Именно на основе индуктивного анализа может быть достигнут уровень знания, допускающий дедуктивную типизацию. Объекты, принадлежащие к одному типу, в разной мере обладают основными чертами, присущими этому типу: одни являются его ядром, тогда как другие — окружением.
Историко-системный метод применяется для изучения исторической реальности с точки зрения функционирования и развития разного рода и уровня общественно-исторических систем. Компонентами этих систем являются индивидуальные и неповторимые события, исторические ситуации и процессы. Между ними существуют причинно-следственные и функциональные связи, причём вторые имеют определяющее значение. Проводимая сначала декомпозиция систем подразумевает вычленение исследуемой системы из органически единой иерархии систем с помощью выявления системообразующих (системных) признаков, присущих компонентам данной системы. Затем путём структурного анализа выявляется характер взаимосвязи компонентов системы и их свойств. Наконец, посредством функционального анализа раскрывается взаимодействие исследуемой системы с системами более высокого уровня.
Социально-политическая обстановка (1740-1764 гг.)
Информацию о деятельности С. Адамса в континентальном конгрессе можно получить из 8-томной публикации Писем членов континентального конгресса, а также 16-томника Писем делегатов конгресса, 1774-1789. Здесь, среди тысяч писем, в которых отражены мысли, заботы и чаяния политического штаба революции, можно найти и письма как написанные Адамсом, так и адресованные ему, отсутствующие в 4-томнике Кушинга. Кроме того, письма других делегатов дают нам возможность сравнить их позицию по вопросам, обсуждавшимся в конгрессе, с позицией Адамса. Ценность этих публикаций, как и 34-томного издания Журналов континентального конгресса и Бумаг континентального конгресса, 1774-1789 в том, что они прекрасно передают дух времени, а также в том, что достоверность официальных документов не вызывает сомнения. Работа с Журналами континентального конгресса была облегчена тем, что они есть в Интернете.6
Свидетельства об отношении С. Адамса к массачусетской конституции мы нашли в трёх изданиях: публикации Тэйлора Массачусетс, от колонии к республике, издании Народные источники политической власти, подготовленном Оскаром и Мэри Хэнддин, и в книге маркиза де Шастеллю Путешествие по Северной Америке. Известно, что в Массачусетсе в связи с ратификацией штатной конституции большим количеством округов и городов были изложены развёрнутые мнения о политическом устройстве, а некоторыми даже предложены свои конституционные проекты. Из всех этих документов особую ценность для нас имеют содержащиеся в книге Хэндлиннов протоколы заседаний бостонского городского собрания, в работе которого Адаме играл активнейшую роль. Они дают нам возможность понять причину перемены в его взглядах и поддержки им умеренной массачусетской конституции 1780 г., проект которой был подготовлен Джоном Адамсом.7
В Дебатах в штатных конвентах по обсуждению и принятию федеральной конституции, изданных в 1836 г. Дж. Эллиотом, есть ценная информация о деятельности С. Адамса в массачусетском ратификационном конвенте. Хотя, надо заметить, данное издание устарело и не соответствует современным научным требованиям, оно продолжает оставаться основным источником информации о позиции Адамса в конвенте, и мы будем ссылаться на него. Наконец, трудно преувеличить значение, которое имеет в связи с данным вопросом изучение Записей федерального конвента 1787 г., изданных Максом Фаррандом, а также Бумаг федералистов и Бумаг антифедералистов. Доступ к источникам, имеющим отношение к обсуждению и ратификации федеральной конституции, несложен потому, что они в полном объёме представлены в Интернете.8
Немаловажную информацию о взглядах и деятельности С. Адамса можно извлечь также из изданий бумаг и трудов его современников, предоставляющих нам, кроме того, возможность провести сравнение между ними.
В первую очередь следует упомянуть о кузене Сэмюэла Адамса Джоне Адамсе, с которым он познакомился в середине 1760-х годов. Джон Адаме, второй президент США, был ведущим идеологом умеренного течения. В период, когда для североамериканских штатов первостепенную важность приобрели проблемы внутренних преобразований, взгляды двух родственников часто оказывались диаметрально противоположными. Тем не менее, этот факт не помешал Джону всегда с уважением отзываться о своём кузене. Однако, необычайное тщеславие и завистливость толкали его на то, чтобы приуменьшать
Эволюция идейных воззрений Сэмнта Адамса роль других в Американской революции и подчёркивать чрезмерно свою собственную. Были случаи, когда он пытался доказать, что работы других были написанными под его влиянием. Так, Здравый смысл Томаса Пейна поначалу отвергался им, позднее же он писал, что не возражал бы, если бы данный памфлет считался его собственным произведением. Сначала он отказался от написания Декларации независимости, позднее же попытался преувеличить своё участие в процессе её разработки. В том же духе он утверждал, что оказал влияние на определённые работы, считающиеся вышедшими из-под пера С. Адамса. Эти утверждения были отвергнуты историками. Однако издатели произведений Джона Адамса бездоказательно попытались приписать ему авторство од-ной-двух работ Сэмюэла, хотя сам Джон ничего подобного никогда не утверждал.
Немаловажное значение имеют письма ближайшего друга, соратника, единомышленника С. Адамса виргинца Р. Г. Ли. Их сотрудничество началось в 1773 г. и продолжилось и на континентальном конгрессе. Публикация писем Р. Г. Ли 1911 г. не отвечает современным научным требованиям, но остаётся единственным источником, дающим нам сведения об этом человеке и его отношениях с Адамсом. Важным для анализа взглядов последнего является и обращение к наследию Томаса Джефферсона, публикациями которого мы хорошо обеспечены. Интересна эволюция отношений между двумя патриотами, познакомившимися на втором континентальном конгрессе и продолжавших сотрудничать и после войны в рядах республиканской партии. Большой интерес представляют автобиография и письма пенсильванского врача Б. Раша, делегата второго континентального конгресса, где он и познакомился с С. Адамсом. Следует отметить, что Раш был одним из самых образованных и всесторонне развитых американцев своего времени. Наконец, нельзя упустить из внимания произведения Д. Дикинсона, умеренного патриота, не подписавшего Декларацию независимости, Б. Франклина, учёного и мыслителя, обосновавшего доктрину государственно-правовой автономии Северной Америки в пределах Британской империи, Томаса Пейна и других современников Сэмюэла Адам 10
Поскольку памфлетный жанр был распространённым и популярным средством политической и идеологической борьбы в североамериканских колониях Англии в революционный период, мы обратимся к публикации Бернарда Бей-лина Памфлеты Американской революции, 1750-1776. Немалый интерес представляет и 2-томное издание Американские политические произведения в эру основания, 1760-1805, где можно найти множество интереснейших статей, памфлетов, проповедей, выступлений и других документов, прекрасно передающих атмосферу интересующего нас периода11
Сведения, касающиеся нашей темы, можно почерпнуть и из исторических произведений, авторы которых были современниками С. Адамса. Так, в работе Дж. Мино История мятежа в Массачусетсе в 1786 г. освещается восстание Даниэла Шейса, а произведение американского историка и журналиста Алдена Брэдфорда Vlcmopm Массачусетса с 1790 по 1820 г. является, наряду с произведениями самого Адамса, источником информации о деятельности и взглядах нашего героя в период его губернаторства в Массачусетсе. При использовании этих источников, однако, нельзя забывать тот факт, что содержащиеся в них характеристики были сформулированы под влиянием политических взглядов их авторов.12
Наконец, нельзя не обратиться к произведениям представителей колониальной администрации Массачусетса, и в первую очередь Томаса Хатчинсона. Учёный, политический деятель, а в начале 1770-х годов губернатор провинции, Хатчинсон был автором Истории Массачусетса и одним из главных участников событий, предшествовавших началу Войны за независимость, главным противником С. Ддамса и патриотов. С этой точки зрения работа его представляет большой интерес, однако нужно иметь в виду, что сам он, как и другие лидеры лоялистов, не понял свой народ и его требования и добровольно стал орудием в руках английской администрации.13
Рождение антиколониальной идеологии
Земля здесь была бедной, и её было мало, население же росло быстро. Ситуация эта заставила многих жителей аграрных районов Новой Англии вступить в континентальную армию, удвоив её численность. Большинство ферм были небольшими, менее ста акров, и оценивались приблизительно в 300 фунтов. То, что они производили, было достаточно, чтобы прокормить самих жителей, но практически не оставляло излишков для экспорта. Бостон даже был вынужден ввозить часть продуктов для потребления. Путешественник, следовавший вглубь страны по направлению к холмам, встречал более крупные участки, но меньше возделанной земли, бывшей там вдвое дешевле по сравнению с восточным побережьем. Торговля деревом требовала дешёвых перевозок, которые из-за отсутствия дорог могли осуществляться только вдоль морского побережья и рек.
Немало было тех, кто в поисках лучшей доли направлялся на запад или север, но по-настоящему богатое земледелие можно было найти лишь за границей с Нью-Йорком. Были и такие, как жители побережья севернее мыса Код, кто искал удачу в море и богател тремя способами. Во-первых, на рыболовстве, охоте на китов и вывозе получаемых от них продуктов в южную Европу и Вест-Индию. Во-вторых, на экспорте древесины, в основном в Вест-Индию, или снабжении деревом местного кораблестроения и бочарного производства. И, наконец, на импорте сахара и мелассы для производства рома, который потом экспортировался, или прибрежной торговле разными промышленными товарами из Англии. Всё это способствовало укреплению мануфактур, особенно кораблестроения и бочарного дела, как прямо, так и косвенно, поскольку многие представители других профессий зависели от вышеназванных отраслей. Так, колония в экономическом отношении характеризовалась автаркией и динамизмом, кормила себя производившимися ею самой продуктами земледелия, обладала быстро развивавшейся мануфактурой и богатела на торговле.
Массачусетс, как впрочем и вся Новая Англия, имел некоторые общие культурные черты. Почти все жители были английского происхождения, прибыли туда с крупной эмиграционной волной XVII в. и в массе своей исповедовали конгрегационализм. Самым серьёзным противоречием, нарушавшим единство колонии, было столкновение интересов процветавших на восточном побережье торговых городов и экономически зависимых внутренних аграрных районов страны.
То же культурное единство было характерно и для Бостона. Нечасто мог путешественник встретить на улицах города негра, увидеть англиканскую церковь или услышать ирландский или шотландский акцент. Сразу же, однако, бросались в глаза присущие городу социальные и экономические контрасты, по сравнению с которыми религиозные и другого типа противоречия приобретали второстепенное значение. Как сообщает Мейн, "в колониальном Бостоне, как и в любом другом городе XVIII в., нетрудно было распознать джентльменов. Они, их жёны и дети носили элегантные импортные шёлковые и атласные одежды, аккуратно подогнанные на заказ портными и модельерами, вместе с создателями париков, корсетов, шляпниками и торговцами, обеспечивавшими элите модный вид. Эти должным образом одетые бостонцы покупали
Формирование личности и взглядов Сзмюэла Адамса экипажи для своих семей (стоимость каждого из них могла равняться годовому доходу простого рабочего), изящную мебель, стекло и серебро для своих замечательных домов времён короля Георга. Эти люди имели, по крайней мере, 2000 фунтов стерлингов (в местных деньгах) каждый, что равноценно сотне тысяч долларов сегодня, и зарабатывали 500 фунтов и более, что было им необходимо, чтобы жить в определённом стиле. Странный тип революционера! На самом деле, класс этот дал многочисленных лоялистов, и немногие среди революционеров ожидали или желали какого-либо изменения в установленном порядке, кроме того, чтобы устранить главное препятствие к сохранению своего превосходства".14
Силу бостонской элите в целом давало не землевладение, и немногие богатели на юридической практике или от владения каким-либо особо прибыльным предприятием — корабельной верфью, винокуренным заводом, канатной мануфактурой. Практически все были преуспевавшими торговцами, назовём хотя бы губернатора Томаса Хатчинсона, Джеймса Боудена, Джона Хэнкока — все уроженцы Массачусетса. Приблизительно половина бостонской элиты (давшая самых видных лоялистов) унаследовала своё состояние, другая же была среднебуржуазного происхождения. Преимуществами её были и её межатлантические связи и прекрасное образование — выпускниками Гарварда были как многие лидеры революции, так и их противники.
Некоторые из представителей зажиточной средней прослойки Бостона пытались походить на английских денди своей манерой одеваться или приобретая титул "джентльмена". Но большинство, и в частности те, кто поддерживал Сэ-мюэла Адамса и голосовал за него, не были подражателями. Как правило, "бос-тонцы второго ранга одевались скромно, в добротную рабочую одежду, лишённую ненужных украшений, практичную и удобную - стиль Хурда или Пола Ривира в известных портретах Копли. Такие люди составляли класс зажиточных горожан, трудолюбивых, честолюбивых и так же способных к руководству, как и их более богатые соседи. Большинство их было юристами, врачами, государственными служащими и церковнослужителями, состоятельными ремесленниками со своими мастерскими (такими как Уильям Дауэс, спутник Ривира в рейде, или Бенджамин Эдес, типограф), почтенными владельцами гостиниц и людьми, занимавшимися торговлей, но ещё не разбогатевшими. Уроженцы города, выходцы из уважаемых колониальных семей, они мало чем отличались от патриотической элиты и, в целом, присоединились к ней во время войны и после неё".15
На следующем уровне в социальной иерархии Бостона находились квалифицированные рабочие и более мелкие бизнесмены, обладатели небольшой собственности и некого дома. Речь идёт о "среднем сорте": возчиках, малярах, строителях, бочарах, сапожниках, кораблестроителях, портных, пекарях и изготовителях парусов, имевших собственные или арендовавших небольшие мастерские и магазины, иногда содержавших помощников и часто работавших на других. Их профессия обеспечивала им элементарный прожиточный минимум, что отличало их от более состоятельных, но и позволяла сохранять определённое положение и достоинство благодаря участию в городских собраниях, составляя их основную массу.
Внизу бостонской социальной пирамиды были труженики, не имевшие практически никакой собственности. Одни были подмастерьями, слугами или рабами, жившими в доме своего хозяина. Другие, моряки и полуквалифициро Эволюция идейных воззрений Сэмюэла Лдамса ванные рабочие, снимали комнаты и на свою зарплату могли прожить, но не делать сбережений. "Низший сорт" Бостона составлял 40% всех его жителей. Из них трое из четырёх не имели никакой собственности, а собственность одного была менее 50 фунтов стерлингов. Конечно, в противоположность сегодняшним бездомным, бостонские бедняки жили в домах вместе с другими горожанами, небольшая помощь обеспечивала выживание нищим, а самые способные, при условии, что не были рабами, могли даже подняться по социальной лестнице. Революция дала начало периоду сравнительного благоденствия.
Неподалёку от Бостона находились такие городки, как Роксбери, Милтон, Ньютон и Дедхам с населением в две-три сотни семей, кормившие столицу. Их первыми встречал путешественник, покидавший Бостон. Дома там были сосредоточены вокруг центра городка или разбросаны за его чертой. И здесь социальные контрасты были налицо, хотя и не такие яркие, как в столице. Несколько семей владели крупными фермами и красивыми домами. В каждом городке был свой священник, лавочник, мельник, врач и юрист, чаще всего выходцы из самых состоятельных семейств, хотя кое-кто из них мог быть и из семьи трудолюбивого и бережливого фермера, которому было по душе образование. Недалеко от центра городка располагались дома и мастерские ремесленников. Немногочисленные рабочие были, как правило, детьми фермеров или эмигрантами, число которых постоянно росло и к началу революции составляло третью часть населения такого городка. Эмигранты искали земли и лучшей судьбы, однако их перспективы в подобного рода городках были не особо благоприятными, поскольку там не было ни свободной земли, ни возможности заняться чем-либо ещё. Более половины земли принадлежало горстке людей с аристократическим и консервативным умонастроением, а потому для переселенцев было бы лучше остаться в Бостоне или отправиться вглубь колонии.
На холмах в нескольких милях от Бостона были расположены типичные для всей Новой Англии поселения. На фермах там было занято столько же рабочих, сколько и в городах на востоке, а в дальнейшем и они могли покинуть их и отправиться на запад. Здесь было больше равенства, фермы были почти одного и того же размера, богачей немного. Да и в целом поселения эти были не такими богатыми, как восточные, поскольку и почва там была беднее и рынки более отдалёнными.
Западнее, в сторону Нью-Йорка, находились графство Вустер, река Коннектикут и Беркширские холмы, где можно было встретить поселения подобные описанным выше. Единственной возможностью для честолюбивого сына местного фермера сколотить некое состояние было заняться торговлей или стать юристом. Там почти совсем не было рабов или слуг, но зато много молодых, как правило, рабочих, перспективы которых хотя и не были особо радужными, но, по крайней мере, они могли прокормить себя. Позднее многие из них пополнили революционную армию, давая, таким образом, выход своему недовольству.
Борьба в прессе Равенство и свобода Конфедерация и независимость
Победа сторонников твёрдой валюты стала возможной благодаря скоординированным действиям правительства Лондона и правящих кругов Массачусетса. Дело в том, что английские торговцы, имевшие дело с Америкой, жаловались в парламент о чрезмерной эмиссии там банкнот. Это послужило поводом для распоряжений, полученных губернатором Бельчером от короля, — запретить выпуск банкнот. Политика эта, надо сказать, оказалась крайне непопулярна и вызвала чувство горечи у большинства народа. Образовалась мощная оппозиция, пытавшаяся заставить губернатора пойти на новый выпуск банкнот или на продление срока действия старого за рамки, которыми он был ограничен Англией. Губернатор, однако, не желал идти ни на какие уступки, и легислатура ходатайствовала и добилась его отставки. Нет сомнения, что в этом был вклад и Сэмюэла Адамса старшего.
Победа сторонников твёрдой валюты и предпринимателей, занимавшихся межатлантической торговлей, в Массачусетсе была дополнена Законом о денежном обращении, принятым английским парламентом в 1751 г. Закон этот запрещал учреждение новых земельных банков и требовал конфискации всех бумажных денег в колониях Новой Англии. Позже, в 1764 г., ограничения эти были распространены на все колонии.
Интересно рассмотреть идейные течения, сформировавшиеся в период споров о необходимости или опасности хождения бумажных денег. Отметим, что споры эти не ограничивались исключительно Массачусетсом, но велись и в других колониях, где также были сторонники и противники бумажных денег. Не будет преувеличением сказать, что тема эта серьёзно занимала не только американских колонистов, но и метрополию, и в ещё большей степени и другие страны Старого Света, такие как, например, Францию, крупнейшую державу того времени.
Точка зрения массачусетских противников земельных банков, сторонников твёрдой валюты, лучше всего выражены в памфлете под названием Рассуждение относительно денег британских плантаций в Америке, написанном и изданном Уильямом Дугласом весной 1740 г. сначала в Бостоне, а позже и за его пределами. Б нём Дуглас защищал меркантилистскую политику, проводившуюся, по его словам, в предыдущие столетия всеми европейскими странами. Он отстаивал интересы тех, кто занимался международной торговлей, "великодушных торговцев", и утверждал, что "не может быть никакого другого подходящего средства обращения в торговле, кроме серебра". Интерпретация истории колониальной экономической политики как истории взаимоотношений должника-кредитора - характерная черта этой работы. Дуглас обличал "Партию должников", прилагавшую все усилия, чтобы ввести в заблуждение "безголовые массы" и настроить их против серебра как средства обмена и законного платёжного средства за долги. Это была политика, отстаивавшаяся в североамериканских колониях Англии нижними палатами ассамблей, выгодная должникам, но отнюдь не кредиторам. Так, "члены палаты представителей, будучи в своём большинстве фригольдерами, многие из которых в больших долгах, благодаря крупным эмиссиям добиваются того, что их земли растут в цене, тогда как их долги ощутимо уменьшаются, кредитор же лишается обманом части одолженных им денег".
Формирование личности и взглядов Сзмюэла Адамса Господствовавшим кругам была присуща точка зрения, что "роскошь" непозволительна простому народу, но необходима аристократии, "растраты" которой обеспечивали работой трудящихся. Когда в 1765 г. Георг III узнал о беспорядках, устроенных лондонскими безработными шёлковых мануфактур, его естественной реакцией было позаботиться о том, чтобы придворные дамы заказали себе дорогие шёлковые платья для следующего бала. В том же духе причину введения бумажных денег в колониях Дуглас искал в "неверном правлении и расточительстве", за которые несёт ответственность "большинство народа", фригольдеры. Бумажные деньги колоний выгодны Англии по той причине, что "всё серебро, которое они получают время от времени, высылается в Великобританию, ... расточительность же поощряется в пользу ещё большего потребления британских товаров".23
Страна, продолжал Дуглас, может иметь в избытке любой товар, кроме серебра или другого средства обращения. Государственные банкноты предназначены только для оплаты текущих, возможно накапливающихся до сбора налогов расходов правительства, и, как можно скорее, должны быть покрыты этими налогами. Хождение бумажных денег имело, по его мнению, кроме всего прочего, и политические последствия. Они, по его словам, вселяли мятежный дух в нижние палаты ассамблей, поскольку народные представители нередко отказывались давать своё согласие на "необходимые правительственные расходы", если губернаторы и советы не давали согласия на эмиссию бумажных денег. Дуглас опасался, что "английская свобода и собственность подданного во многих наших колониях сводятся в определённой степени до уравнительства и безнравственности", и добавлял, что "это правда, что все люди равны по природе, но общество требует подчинения".
Противники Дугласа утверждали, что "красивый вид, представляемый в настоящее время Бостоном и провинцией в целом и складывающийся из изящных домов, экипажей и одежды, обязан бумажным деньгам". Без сомнения, признавал Дуглас, бумажные деньги дали некоторым людям возможность построить суда и заняться торговлей, но их "образование и опыт" были несовместимы с этим занятием, и, не имея другой опоры, они вскоре превратились в "разорившихся торговцев", растрачивающих на изящные дома и одеяния деньги, которые должны были вложить в экспорт.
Дуглас, по его собственным словам, надеялся на вмешательство "верховного законодательного органа, парламента Великобритании", и на принятие им мер по регулированию американских валют с целью исправления несправедливости по отношению к "великодушным [английским] торговцам" и "прилежным [американским] кредиторам". В число этих мер должны были войти отмена права колоний делать их провинциальные банкноты законным платёжным средством, что "равно королевской денежной прерогативі , и запрет частных обществ и банков, согласно "6-ому Акту Анны колониям, т. е. о том, что никакая компания свыше шести [человек] не должна действовать как банкиры".
По поводу частных банков, умножавших бумажные деньги, Дуглас говорил, что они "дают возможность брать в долг бездумным и транжирам". Отвечая на тезис Лоу о том, что "заложенная земля служит в качестве денег и одновременно для земледелия, приносит плоды", он утверждал, что земельный кредит, так же как и банк, дающий его, могут процветать только в стране, где нет торговли. "Кредит или банк продукции и мануфактуры также отвергались им, так как, по его мнению, они не отвечали требованиям экономики, в частности в Америке, где Эволюция идейных воззрений Сэмюэяа Лдамса преобладали "леность и праздность". В качестве единственного реального выхода из положения он видел "кредит, основанный на серебряном запасё\ при условии, что не будет никакой "плохой валюты", то есть бумажных денег. Подводя итоги, Дуглас говорил, что "государственные банкноты должны быть платёжным средством только по отношению к государственным налогам ... что государственные банкноты никогда не могут быть платёжным средством в торговле и бизнесе". Бремя, однако, показало беспочвенность этой позиции, как и деления на хорошие и плохие деньги, хорошую и плохую торговлю.24
Дискуссии по экономическим вопросам велись и в других колониях. О том, что говорили старший и младший Адамсы, а также другие сторонники бумажных денег, и какие аргументы они приводили, чтобы доказать значимость данного средства обращения и земельных банков для экономики, мы можем узнать из памфлета, увидевшего свет весной 1729 г. в Филадельфии Пенсильвании под названием Небольшое исследование о природе и необходимости бумажных денег ш за подписью Бенджамина Франклина. Памфлет этот является важнейшим источником аргументов в пользу выпуска бумажных денег и учреждения земельных банков, изложенных самым выдающимся их защитником в Америке. Автор его, типограф и журналист, изобретатель и предприниматель, государственный деятель и умный бизнесмен, был, по словам одного из историков, "примером активного, самостоятельного, мыслящего гражданина будущего".25
В теории Франклина есть немало интересных аспектов. Как было отмечено в историографии, жаркая полемика, разгоревшаяся "вокруг вздорного противопоставления" "честных" денег "нечестным", мало способствовала выяснению вопроса об истинной природе денег и об их социальных функциях. Заслуга Франклина состояла в том, что он отмёл эту дешёвую софистику и уже в этом своём юношеском исследовании, как и в ряде позднейших работ, обратился к рассмотрению количественной теории денег и природы кредита.26
Франклин, в частности, не поддерживал бесконтрольный выпуск бумажных денег, напротив, он был того мнения, что "есть определённое пропорциональное количество денег, необходимое для того, чтобы торговля страны велась свободно и беспрерывно; более которого не принесло бы торговле никакой пользы, а меньшее, или гораздо меньшее, было бы для неё чрезвычайно вредно".
Американская независимость
Само по себе пресловутое равновесие между тремя формами правления, монархией, аристократией и демократией, по мнению Адамса, было недостаточно, чтобы обеспечить свободу. "Ни самая мудрая конституция, ни самые мудрые законы, — писал он, — не обеспечат свободу и счастье народу, чьи нравы полностью развращены. Следовательно, тот является истинным доброжелателем свободы своей родины, кто старается больше всего поддержать её добродетель, и кто, насколько хватает ему его сил и влияния, не позволит быть выбранным на влиятельный и ответственный пост человеку, не обладающему благоразумием и добродетелью". Вопрос заключался в том, каков он был на самом деле этот "благоразумный и добродетельный человек", заслуживавший быть избранным на государственный пост. Особой бдительности, согласно Адамсу, требовали влиятельные и богатые люди, которые в преследовании своих корыстных интересов готовы были попирать свободы других. Нельзя было давать очаровывать себя словами и делать заключение о годности того или иного человека, чтобы доверить ему свободы страны, только на основании его разглагольствований. Иной раз люди громко и с пафосом говорят о свободе, но не подразумевают под этим ничего более "своей собственной свободи — притеснять бесконтрольно и без оглядки на законы всех тех, кто беднее или слабее их самих". Окончательный же вывод был таков - как учил и Сидней - необходимей всего неослабевающая бдительность народа, возможная только тогда, когда сам он добродетелен: "давайте будем добродетельным народом — тогда мы будем и заслуживать и пользоваться ею [свободой]. Так как, в противном
Формирование личности и взглядов Сзмюэла Адамса случае, если нравы наши в целом порочны и распущены, хотя форма нашей конституции и воплощает самую возвышенную свободу, в действительности мы будем самыми жалкими рабами".80
Добродетель как понятие с политическим содержанием занимала центральное место в мировоззрении английских радикальных вигов XVII и XVIII вв. Изучение их образа мысли поможет нам избежать ошибки некоторых историков, видевших в использовании Адамсом понятия добродетели доказательство влияния на него теологии кальвинизма. Подобное утверждение совершенно безосновательно, поскольку источниками Адамса были не теологи-кальвинисты, но западноевропейские мыслители, уделявшие добродетели особое внимание.
Возьмём хотя бы Письма Катона, написанные Гордоном и Тренчардом. Добродетель там определяется как качество, толкающее человека быть хорошим гражданином, стремящимся к "общественному благу". Основное содержание добродетели как понятия политического толкуется как "общественный дух", что значит "бороться с насилием и обманом; значит согласовывать истинные интересы управляемых и управляющих; значит разоблачать мошенников и противостоять угнетателям; и значит отстаивать свободу, достаток, покой и безопасность народа". Общественный дух является противоположностью духу фракций и партий, когда у людей "на уме лишь некое жалкое и эгоистичное удовлетворение самого себя". Добродетель — необходимое условие для существования свободного государства, тогда как коррупция — деспотического. Таков опыт истории: "римская добродетель угасла вместе с римской свободой, деспотизм и коррупция пришли им на смену почти рука об руку". Английские радикалы видели в законах уникальное средство для того, чтобы не только избежать опасность деспотизма, но и обеспечить общественную добродетель. "Самый верный признак добродетели, — писали они, — соблюдение законов... Если бы мы искали добродетель в народе, мы должны были бы искать её в природе его правления; поскольку его религия не является несомненным признаком или основанием для его добродетели".81
Английских мыслителей-радикалов XVII и XVIII вв. характеризовала вера в народ. "Простой народ добродетелен, — утверждал Катон, — он не склонен быть мошенником; безопасность его самого и его собственности для него — высочайшая цель". То же самое редко можно сказать о больших людях, которые, "удовлетворяя личные амбиции, часто приносят беду обществу". Эта вера в "добродетель простого народа" нередко вела даже к формулировке доктрины народного суверенитета: "начало власти находится в народе, и во всех планах людей, находящихся у власти, народ должен приниматься в расчёт, целью же их, их конечным итогом, должно быть единственно его благо".82
Конечно, когда радикальные виги пытались определить содержание слова "народ", становилось ясно, что под ним они понимали в первую очередь джентри, состоятельное, экономически и политически независимое, образованное меньшинство, которое и считали главным носителем "добродетели". Для Сиднея, в частности, "весь народ" означало "все полноправные граждане", поскольку, по его мнению, "различия между civis и servus [гражданином и слугой] неустранимы, и никто, пока является слугой, не может быть членом республики по той причине, что тот, кто не принадлежит самому себе, не может участвовать в управлении другими". Неоспоримой считалась им и власть "главы семьи" "над его женой, детьми и слугами". "Я не намерен, — заявлял он, — Эволюция идейных воззрений Сэмюэла Адамса поднять их жён, подмастерья и детей против них или ущемить их права, напротив, защитить эти права как дар господа и природы, права, ничем более не в состоянии быть ограниченные, кроме как законами, изданными с их согласия". Беспорядки реже случаются в республиках, считал Сидней, отчасти потому, что там "женщины, дети и все, кто известно, что они глупы или не в себе, никогда не допускаются к верховной власти. Пока в силе законы и порядок, питающие добродетель, в мудрых и доблестных людях нет недостатка, и каждый желает представить свидетельство своей добродетели, зная, что оно будет вознаграждено почётом и властью".83
Что же касается Адамса, то несмотря на то влияние, какое оказали на него идеи радикальных вигов, он, как мы увидим далее, наполнил понятие "народ" новым содержанием, включив в него простой, как он говорил, "народ с улицы", независимо от наличия или отсутствия у него собственности. Б этом заключался его самый оригинальный вклад в развитие республиканской идеологии XVII - XVIII вв.
Как мы уже говорили, первоначально родители Адамса прочили его в церковнослужители, и это не могло не сказаться на его личности. В то время влияние религии вообще было ещё очень сильно, и мало кто мог избежать его. Отличало же Сэмюэла Адамса от его современников другое. Как замечает Полин Мейер, он был одним из первых американцев, желавших называться политиками. И, действительно, Адаме стал профессиональным политиком, отдавшимся своей профессии, как немногие его современники и потомки.
Тем не менее, было бы неверно остановиться только на этом и не сказать, что Сэмюэл Адаме был ещё и мыслителем. Его писательское наследие, вышедшие из-под его пера официальные документы, эссе, статьи, памфлеты — всё это объясняет тот факт, что он считался своими современниками одним из главных теоретических выразителей духа 1776- -г-.- Несл-учайно в 1765-F.,- когда - -- разразился кризис по поводу гербового сбора, палата представителей Массачусетса, оказав большое доверие своему новому депутату, поручила именно ему, Сэмюэлу Адамсу, а не какому-либо другому старому и опытному её члену, составить резолюции, провозглашавшие права американских колонистов и с сильным беспокойством названные впоследствии Хатчинсоном "своего рода Великой хартией [вольностей]".
В 1765 г. Джон Адаме, проводя сравнение между лидерами массачусетских патриотов, отмечал, что его кузен имел "самое точное, тонкое и искусное перо". Позже, во время Войны за независимость, он говорил о Сэмюэле как об "американском Вольтере" и пытался убедить его собрать и опубликовать свой труд в едином издании. 20 же июня 1779 г., находясь во Франции, он объяснял Шевалье, "восхищавшемуся нашим [американским] красноречием", что "м-р Дикинсон и м-р Джей обладали красноречием, но оно не было ни таким впечатляющим, ни таким безупречным, ни таким выразительным, как то, каким обладал м-р Сэмюэл Адаме. Этим последним были написаны некоторые вещи, которыми будут восхищаться больше, чем чем-либо другим, написанным в Америке в течение этого конфликта". Хотя, конечно, Адамсом не было напи Формирование личности и взглядов Сэмюэла Лдамса сано ничего подобного, скажем, памфлетам Пейна, в этих словах была доля
Хатчинсон признавал, что "долголетняя практика способствовала достижению им совершенства... Этот талант использовался им в посланиях, протестах и резолюциях палаты представителей, большинство из которых было составлено им самим". Однако, как отмечает Паррингтон, официальные документы, написанные Адамсом, являются лишь незначительной частью его наследия. "Он — автор бесчисленного количества писем, а его газетными статьями были завалены столы всех дружественно настроенных к нему редакторов. Он вкладывал в свою работу огромный труд и энергию". В Бостоне никто больше не писал, как он, его интенсивная писательская деятельность была известна всем. Нередко поздно ночью в его окне можно было увидеть свет лампы, падавший на письменный стол. "Сэм Адаме пишет против тори", — тотчас понимали прохожие.
Сохранились и другие свидетельства о незаурядных способностях Сэмюэла Адамса. Бенджамин Раш упоминает в своей автобиографии, что "ему было около шестидесяти лет, когда он стал членом конгресса, тем не менее, он обладал всей живостью ума молодого 25-летнего человека... Его способности были немалы". Следует заметить, что и противники его были того же мнения. Гал-лоуэй, познакомившийся с ним на первом континентальном конгрессе, писал со смешанным чувством зависти и восхищения, что он "мало ест, мало пьёт, мало спит и много думает".86
