Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. СМЕХ КАК ПРЕДМЕТ ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ РЕФЛЕКСИИ
1. Категориальный статус смеха 16
2. Типология теорий смеха и смеховой культуры 39
ГЛАВА II. СМЕХОВАЯ КУЛЬТУРА В ИСТОРИИ ОБЩЕСТВА
1. Феномен смеха в западноевропейской культуре 118
2. Специфика отечественной смеховой культуры 170
ГЛАВА III. СОЦИАЛЬНАЯ ПРИРОДА СМЕХА
1. Философские основания и социальные функции смеха 208
2. Смех в социокультурном пространстве 251
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 328
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 341
- Категориальный статус смеха
- Феномен смеха в западноевропейской культуре
- Философские основания и социальные функции смеха
Введение к работе
Актуальность исследования. Интерес к феномену смеха наука обнаруживает с момента зарождения. Известное наблюдение Аристотеля: «Из всех живых существ смех присущ только человеку», - лежит в одной плоскости с понятиями «homo sapiens» или «общественное животное», представляя смех в качестве фундаментальной проблемы теории культуры и философского знания. Хотя варианты ответа на вопрос о природе смеха не способны предложить решения тайны человеческого существования, они необходимы уже для того, чтобы правильно поставить сам вопрос. Серьезность и рассудочность, не откорректированные смехом, показывают лишь часть истины. Смех открывает другую, изнаночную, иногда пренебрегаемую, но от этого не менее важную ее сторону, восстанавливая целостность и многоаспектность картины мира.
Проблема смеха до сих пор остается малоизученной. Парадокс состоит в том, что на периферии исследований продолжает существовать обширный пласт социальной реальности, представляющий одну из равноправных сторон культурного диалога. Между тем, имеющиеся концепции, созданные Аристотелем, И.Кантом, А.Шопенгауэром, А.Бергсоном, М.Бахтиным, В.Проппом и др., доказывают, что анализ данного феномена - плодотворный путь, способный предложить более точное и объемное видение культуры в ее теоретическом и историческом ракурсах.
Актуальность исследования определяется тем, что изучение феномена смеха открывает новые возможности для целостного и многоаспектного понимания сущности культуры, общества, человека. Освещая различные стороны человеческой жизни, модели поведения, типы личности, смех не только описывает общество, но и дает ему оценку, важную для понимания сущности социокультурных процессов.
Смех играет важную роль и в осмыслении динамики развития социальных отношений. Вступая в диалог с прошлым, он позволяет понять настоящее и найти возможные пути выхода из кризисных ситуаций современности. Для российского общества этот диалог важен и перспективен: обличая носителей самомнения и самодовольства (вплоть до субъекта осмеяния), выступая противовесом авторитарной лжи, смеховая коммуникация сохраняет духовное здоровье нации в наиболее переломные и кризисные периоды ее развития.
Не менее актуален нормативный аспект смеха как одного из регуляторов ценностных установок. В таком аспекте смех приобретает нравственно-культурное значение как механизм обострения и последующего разрешения противоречий сущего и должного. Ценным для современного этапа развития общества в России представляется и то, что смеховая коммуникация утверждает общечеловеческие жизненные ценности свободы, наполненные смыслами очищения, возрождения, единения, оптимизма и противостоящие авторитарным догмам.
Таким образом, смех как междисциплинарный коммуникативный феномен, пронизывающий сферы общественной жизни, приобретает универсальный мировоззренческий характер. Подобное положение делает его одним из ценных свидетельств истории человечества как развития и взаимодействия культур, важным явлением, способствующим пониманию общественных процессов настоящего, и ценностно-регулятивным феноменом, очерчивающим контуры будущего. Вследствие этого значимым является рассмотрение смеха как целостного социокультурного явления, через динамику и логику существования которого объемно проявляются социальные отношения и культурная динамика, традиции, нормы, ценности человека и человечества.
Степень научной разработанности проблемы. Теории смеха сформированы на основе трех ключевых традиций. Большая часть концепций опирается на идеи, возникшие в античной мысли. Определяющее влияние на теорию имели взгляды Платона, Аристотеля, Цицерона, Квинтилиана, выделивших аксиологические, эстетические, этические параметры смеха. Сущность комизма данная традиция усматривает в «безболезненной ошибке», «мнимоценном», «мнимотрагическом», ограничивая при этом его сферу социально политическими и этическими нормами1. Некоторые высказывания о сущности и роли смеха, востребованные более поздними теориями, можно встретить также у Демокрита, Аристофана, Лукиана, трактовавших смех в качестве необходимого коррелята, дополняющего серьезный взгляд на мир. В духе древних традиций смеховои вольности смех в их интерпретации выставляет на общее обозрение несовершенство мира и общественного устройства, призывая к изменению последних2.
Второй традицией, оказавшей воздействие на понимание смеха, стала не мецкая классическая философия, представленная трудами И.Канта, Г.Гегеля, Ж.-П.Рихтера и локализировавшая феномен смеха в сфере взаимодействия субъекта и объекта смешного. Согласно положениям, предложенным классическими концепциями, сущность смеха кроется в противоречии явления и сущности, при обострении которого происходит саморазоблачение явления: онтологические и гносеологические параметры смеха здесь взаимодополняются3.
Третья традиция реализована в работах представителей иррационалисти-ческого направления: А.Шопенгауэра, Ф.Ницше, А.Бергсона, З.Фрейда4. Двое последних посвятили исследованию смеха специальные труды, оказавшие определяющие влияние на исследования в XX в. Иррационалистическая традиция показала сложность и неоднозначность феномена смеха, условность и ог раниченность логических подходов к нему. В концепциях этой традиции обос нована необходимость учета волевых характеристик личности, механизмов интуиции и творчества, индивидуальных и коллективных бессознательных психических процессов.
Кроме того, на теорию смеха оказали заметное воздействие концепции Т.Гоббса, Б.Спинозы, К.Маркса и Ф.Энгельса, Г.Спенсера, Ш.Бодлера, Г.Честертона, Ж.Батая, И.Хейзинги, А.Кестлера, Г.Плеснера и др., представив шиє оригинальные попытки исследования особенностей феномена смеха в раз личных областях человеческой культуры1.
В XX в. в западноевропейской науке, помимо общих работ (М.Гутвит, Б.Дземидок, М.Истмен, С.Ликок, Э.Обуэ, Р.Эскарпи и др.), появляются специальные труды, посвященные уже отдельным аспектам смеха: психологическим (А.Зив, Р.Пиддингтон, Н.Холланд); историческим (Б.Сандерс); теологическим (К.-И.Кушель); литературоведческим (Б.Д Анджело), антропологическим (Х.Плеснер) и др. Оригинальное направление исследованиям придают современные концепции, так или иначе затрагивающие проблемы смеха, в частности, теории У.Эко, Ж.Делеза, Ж.-Л.Нанси, П. Сл отер дайка, Ж.Липовецки, Р.Рорти и ДР2.
Отечественная мысль в XIX в. представлена теориями В.Г.Белинского, Н.Г.Чернышевского, А.И.Герцена, продолжавших традиции немецкой классической философии, прежде всего Гегеля, и усматривавших в смехе противоречие явлений жизни, ее сущности и назначения. Задачей смеха они считали раскрытие нелепости, нецелесообразности ряда общественных явлений, их несоответствия требованиям здравого смысла и социальной справедливости. Широко известны теоретические обоснования смеха, сделанные классическими писателями-сатириками, в первую очередь, Н.В.Гоголем и М.Е.Салтыковым-Щедриным . XX в. предлагает две фундаментальных традиции в отечественной теории смеха. Первая, опирающаяся на русскую демократическую критику и наследие К. Маркса и Ф. Энгельса, описывает сущность смеха как сатирическую, социально-критическую, разрушающую. К этой традиции относятся работы В.А.Алексеева, А.С.Бушмина, А.В.Луначарского, Д.П.Николаева, Я.Е.Эльсберга и др. На доказательстве утверждающего основания смеха основаны работы другой традиции, представленной М.М.Бахтиным, В.Я.Проппом, О.М.Фрейденберг и др1.
Конец XX и начало XXI в. предлагает еще большую теоретическую диф ференциацию: появляются концепции, концентрирующиеся на социологии смеха (А.В.Дмитриев), психологии (Л.С.Выготский, А.Н.Лук, П.В.Симонов, П.М.Ершов), эстетике (Ю.Б.Борев, А.З.Вулис, А.Ф.Лосев, М.Т.Рюмина, Л.Н.Столович, В.П.Шестаков), философии (Л.В.Карасев), политологии (В.В.Разуваев), лингвистике (В.3.Санников), литературоведении (П.Н.Берков, В.И.Демин, А.Е.Кунильский, А.П.Московский, Д.П.Николаев,
Л.А.Спиридонова, Ю.В.Стенник, М.Н.Чернявский), истории культуры (С.С.Аверинцев, Д.С.Лихачев, А.М.Панченко, Н.В.Понырко), антропологии (А.Г. Козинцев) и т.д. Имеются работы, посвященные отдельным жанрам комического: комедии (Н.М.Федь, В.Н.Ярхо), сатире (В.И.Адрианова-Перетц,
Л.А.Плоткин), пародии (В.Л.Новиков, Ю.М.Тынянов, О.М.Фрейденберг), анек доту (Е.Я.Курганов, В.П.Руднев, Е.Я.Шмелева, А.Д.Шмелев) и др .
Проблемы смеха и смеховой культуры в различных аспектах затрагива ются в работах А.С.Ахиезера, Ю.М.Бородая, П.Вайля, А.Гениса,
А.Я.Гуревича, А.Д.Синявского, С.С.Гусева, Г.Л.Тульчинского и др1.
Несмотря на наличие попыток объяснить социальные основы смеховой культуры, комплексных работ, посвященных универсальным социокультурным аспектам смеха, до сих пор не существует. Данное исследование ставит целью восполнить этот пробел.
Объект и предмет исследования. Объектом исследования является сме- f ховая культура как интегральная часть мировой культуры. Предметом иссле дования является смех как целостный социокультурный феномен.
Цель и задачи исследования. Целью исследования является раскрытие социокультурной сущности смеха, выявление и объяснение тенденций его функционирования. Данная цель достигается решением ряда взаимосвязанных задач:
Определить категориальный статус смеха как социокультурного явления.
Провести критический анализ основных концепций смеха, предложенных мировой мыслью.
Раскрыть взаимосвязи изменения социальных ориентиров и преоб- ладающих форм смеховой культуры в определенные исторические периоды.
Выявить социокультурную специфику отечественных смеховых традиций.
Исследовать онтологические, гносеологические, этические основания и социальные функции смеха.
Показать место и роль смеха в социокультурном пространстве.
Теоретико-методологические основания исследования. Феномен смеха традиционно вызывал разноречивость в теоретических подходах к его осмыслению - от религиозных до рационально-утилитарных. Многообразие теоретического спектра подходов к явлению смеха объясняется его многоаспект-ностью. Тем не менее, можно обозначить профилирующие методы и подходы к указанной проблеме, которые используются в качестве теоретико-методологической базы исследования.
В качестве центральных методологических оснований работы выступают: социокультурный метод, описывающий культуру как программу устройства общества и позволяющий понять социальные основания и функции смеха в контексте развития культуры; метод сравнительного анализа, позволяющий показать многообразие форм смеха в социокультурных ситуациях путем выявления его особенностей; системный подход, с помощью которого смеховая культура описывается как совокупность взаимодействующих компонентов, выполняющих определенные социальные функции; информационный подход, объясняющий специфику смеха как формы социальной коммуникации. аксиологический подход, обосновывающий место смеха в системе социокультурных ценностей; синергетический подход, объясняющий логику изменений сме-ховой информации.
В центре внимания исследования находятся идеи, развиваемые А.С.Ахиезером, М.М.Бахтиным, Ю.Б.Боревым, А.В.Дмитриевым, Д.С.Лихачевым, Л.Н.Столовичем, Г.Л.Тульчинским, В.Я.Проппом, О.М.Фрейденберг и др. - в России; Б.Дземедоком, А. Кестлером, Р.Рорти, Б.Сандерсом, П.Слотердайком, Й.Хейзинга и др. - в западной мысли.
Теоретической основой исследования послужили труды И.Канта, Г.Гегеля, Жан-Поля, К.Маркса, А.Бергсона. В исследовании активно используются идеи М.М.Бахтина, разработавшего концепцию народной смеховой куль туры, способствующую пониманию своеобразия социокультурных оснований смеха как формы массовой коммуникации и А.В.Дмитриева, обосновавшего социологический подход к смеху. Автором были также использованы работы ученых саранской школы, испытавшей влияние М.М.Бахтина -Р.И.Александровой, О.В. Брейкина, В.А. Писачкина, А.П. Скрипника и др.
Следуя общим тенденциям в анализе смеховой культуры (М.М.Бахтин, А.В. Дмитриев, В.Я. Пропп, Л.Н. Столович, Г.Л. Тульчинский, большинство современных зарубежных исследователей) смех и комическое рассматриваются как синонимы за исключением оговоренных случаев.
Научная новизна диссертации состоит в следующих полученных автором результатах:
- Определен категориальный статус смеха как социокультурного явления. Предложена трактовка взаимосвязи ряда понятий, традиционно связанных со сферой смеха - комического, комизма, юмора и т.д. Показана целостность культурных и природных проявлений смешного, принципиальное единство сфер комического и смеха. Юмор и комизм рассмотрены как субъективная и объективная стороны комического, на основе диалогических взаимоотношений которых возникает смех. Выявлена антитеза смеха - страх, который соотносим со смехом как эмоциональное состояние, имеющее физиологические, психологические, социокультурные уровни. На основании движения от антитезы введена дефиниция смеха как формы избыточного понимания, позволяющая исследовать его как комплексный герменевтический феномен, обладающий многообразием социальных и культурных ценностных смыслов.
- Проведен критический анализ концепций смеха, предложенных мировой мыслью. Рассмотрены логика и эволюция развития теоретической рефлексии над смехом, а также социокультурные основания появления теорий. Анализу подвергнут и ряд теорий, ранее не рассмотренных или рассмотренных недостаточно подробно (в большей степени это касается античных концепций и новейших исследований по рассматриваемой проблеме). Проведена классификация концепций античного («линия Демокрита» и «линия Платона») и новоевропейского периодов (теории превосходства, разрядки и противоречия), опреде лены особенности отечественных (сатирической и амбивалентной) парадигм.
Отмечено, что распространенные когнитивистские трактовки смеха как логического и гносеологического несоответствия не способны отразить и объяснить его социальную и культурную специфику.
- Раскрыта взаимосвязь изменения социальных ориентиров и преобладающих форм смеховой культуры в определенные исторические периоды. Выявлены основные культурно-типологические формы смеховой культуры в динамике ее развития - ритуально-мифологический смех, карнавал, романтиче екая и постмодернистская ирония. Отмечена общая тенденция к постепенному
переходу от массовых форм смеховой культуры к индивидуальным. Подробно рассмотрены различные типы смеховой культуры (первобытная, античная, средневековая, нововременная), социальные основания их формирования и их влияние на жизнь общества и самоорганизацию культуры.
- Выявлена социокультурная специфика отечественной смеховой культуры, восходящая к институтам скоморошества и юродства. Показано, что в России свободная от общественной иерархии истина могла проявиться только в индивидуальности, стоящей вне социальных ограничений. «Локусами» смеха ввиду этого становились добровольные изгои - скоморохи и юродивые, творящие своеобразный «карнавал в одиночку». И в том, и другом случае протест смеха был направлен против социальных стереотипов и безвольного, некритичного подчинения общепринятым нормам. Отмечено, что в силу особенностей российской истории ведущим проводником культурных и философских идей XIX - XX вв. становится литература, сумевшая при помощи смеха очертить самые серьезные социальные вопросы и проблемы времени, воплотившись в художественных произведениях мирового значения. Основой неофициальной смеховой культуры советского периода становится функция сохранения и передачи народных жизнеутверждающих социальных ценностей в обстановке идеологической несвободы. Продемонстрировано, что средой бытования современной смеховой культуры постепенно становится Интернет, который с увеличением его доступности, превращается в наиболее демократическую и свободную от контроля форму коммуникации.
- Исследованы философские основания и социальные функции смеха.
Показано, что онтологическим центром смеховой культуры является совместная коммуникация личностей, социальных групп, культур: смех укоренен на коммуникативном уровне общественного бытия. Проанализированы гносеологические аспекты феномена смеха, который рассматривается как специфический вид духовной деятельности человека и общества по постижению явлений окружающего мира, а, в конечном счете, и по созданию значимого мировоззренческого целого. Выявлена критическая, творческая и развлекательная роль
смеха в научном познании. Анализируются модели соотношения смеха и зла:
указывается, что смех указывает на возможность преодоления содержащегося в его объекте морального и социального зла. Определены основные социальные функции смеха: коммуникативная, игровая, социализирующая, санкционирующая, компенсаторная и познавательная. - Показаны место и роль смешного в социокультурном пространстве. Разработаны основные модели типов юмора, основанные на оппозициях идентификации и дифференциации (этнический и, отчасти, профессиональный юмор), власти и свободы (профессиональный и классовый смех), природы и культуры (поселенческие типы). Рассмотрены особенности философского юмора как особого социокультурного типа. Отмечено, что смех, скрытно или явно,
содержится в самой философии и, исследуя этот смех, философия рефлектирует
не только над универсалиями культуры, но и над собой, пересматривая собственные основания. Выявлена роль смеховой культуры в межкультурной и межнациональной коммуникации. Показано, что в национальном своеобразии юмора проявляется мифологизированная сторона национального характера. При этом, смех, закрепляя национальные стереотипы на уровне абстрактных мифологем, разрушает их в реальности. Обоснованы возможности смеха как средства повышения межкультурного взаимопонимания.
На защиту выносятся следующие положения: Категориальную природу смеха можно объяснить, учитывая такие основ- ные коммуникационно-герменевтические характеристики как целостность, эв ристичность, креативность, диалогичность, эмоционально-чувственная, ценно стная, культурная и социальная обусловленность: с позиции комплексного социокультурного подхода смех является специфической формой избыточного понимания.
2. Представленные в науке традиционные когнитивистские трактовки смеха как логического и гносеологического противоречия не способны отразить и объяснить его социальную и культурную специфику. Являясь многоаспектным явлением, существующим на всех уровнях общественного бытия, смех должен рассматриваться как целостное социокультурное явление: только в этом случае природа смеха может быть непротиворечиво описана и проанализированна.
3. Как акт дезавуирования мнимых ценностей, смех неустранимо амбивалентен: он содержит и осуждение обмана, и радость избавления от видимости. Такова и масштабная социокультурная двойственность смеховой коммуникации, которая в одних случаях прочно ассоциирована с остракизмом, агрессией; в других - с одобрением, ненасилием и доброжелательностью. С развитием культуры генетически агрессивное начало в антропогенезе изменяется и ритуализируется, переходя в свою противоположность. Первобытный прото-смех как неконтролируемый деструктивный жест превращается в социально приемлемую коммуникационную форму с элементами переориентированной и преимущественно «доброкачественной» агрессии.
4. Важнейшими из периферийных явлений, определивших специфику отечественной культуры, являются скоморошество и юродство - индивидуальные формы самовыражения через смех. Массовые формы никогда не играли особой роли в жизни российского общества, как это было на Западе, с его развитой карнавальной жизнью. В России свободная от общественной иерархии истина могла проявиться только в индивидуальности, стоящей вне социальных ограничений. «Локусами» смеха становятся добровольные изгои - скоморохи и юродивые, творящие своеобразный «карнавал в одиночку». И в том, и другом случае протест смеха направлен против социальных стереотипов и безвольного, некритичного подчинения общепринятым нормам.
Природу смеха невозможно свести к бытию субъекта или объекта, она проявляется только в сфере их взаимодействия. Онтологическая основа смеха общение, диалог двух субъектов, совместная коммуникация людей, социальных
групп, культур: смех укоренен на коммуникативном уровне общественного бытия. Смеховая коммуникация всегда обнаруживает внутреннее устремление к увеличению числа участников: она отличается неполнотой и незавершенностью даже в диалоге двух субъектов. Смех изначально требует социального пространства, поскольку осуществление функций смеховой культуры направлено на поддержание целостности социальной системы и процессов самоорганизации культуры.
6. Смех является специфическим видом духовной деятельности человека и
общества по постижению явлений окружающего мира, а, в конечном счете, и по созданию значимого мировоззренческого целого. Коммуникационной целью смеха как социального феномена является общественное взаимопонимание. Смех углубляет процесс самоидентификации и сплочения членов социальной группы и, подчеркивая ее специфику (этническую, профессиональную, демографическую и т.д.), служит средством дифференциации данной группы от других групп. Смех - равноправный участник межкультурного и межнационального диалога, без его учета невозможно цельное и объемное понимание духовной истории человечества как событийного процесса развития и взаимодействия культур.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Идеи, материалы и результаты диссертационного исследования могут быть использованы:
- для развития междисциплинарных исследований теории и истории культуры человечества и теоретического осмысления целей и перспектив общественного развития;
- для разработки новых лекционных курсов, учебных пособий по теории и истории мировой и отечественной культуры, социальной философии, социологии, этике и другим гуманитарным дисциплинам.
Апробация работы. Основные положения, выводы и результаты проведенного исследования были представлены на ряде международных, всероссий-ских, региональных научных и научно-практических конференциях. В том числе на Международной конференции «Человек - культура - общество» (Москва,
2002); Всероссийской научно-практической конференции «Регион: контуры безопасности и развития» (Саранск, 2001); Международной научной конференции «Человек в современных философских концепциях» (Волгоград, 2000); Международных Огаревских чтениях «Н.П.Огарев: от XIX к XXI веку» (Саранск, 1999); V Всероссийском симпозиуме историков русской философии «Отечественная философия: русская, российская, всемирная» (Нижний Новгород, 1998); Международных Сковородиновских чтениях «Культура в философии XX века» (Харьков, 1997); Международной научной конференции «Философия в системе духовной культуры на рубеже XXI века» (Курск, 1997); в ряде других международных, всероссийских и региональных конференций и университетских чтений. Они отражены в 36 публикациях, в том числе в статьях в федеральных научных журналах «Интеграция образования» (2001, 2004), приложении к журналу «Регионология» (2004), двух параграфах учебного пособия с грифом Министерства образования РФ «Русская религиозно-нравственная философия: этапы развития» (Саранск, 2002) и в монографии «Природа смеха, или Философия комического» (Саранск, 2003).
Структура и объем работы. Структура диссертационной работы определена целями, задачами и принятым способом исследования. Работа состоит из введения, трех глав, разбитых на шесть параграфов, заключения и списка использованной литературы, содержащего 427 наименований, из них 77 - на иностранных языках. Общий объем диссертационной работы составляет 362 страницы.
Категориальный статус смеха
Еще Квинтилиан, пытаясь разобраться в многообразии проявлений смешного, приходит к констатации практической невыполнимости этой задачи -причин смеха настолько много и они так разительно отличаются друг от друга, что только их перечисление, уже не говоря о систематизации, может потребо вать не одного тома. Робер Эскарпи, французский теоретик смеха, назвал первую главу своего труда символически: «О невозможности определения юмора» . К попыткам дать теоретическое описание смеха относятся, как правило, с недоверием. Большинство исследователей уверенно утверждают, что со смехом необходимо обращаться мягко, не стесняя его теоретическими дефинициями и «удушающим» анализом; смех - хрупкая вещь, предупреждают они. Так относились, например, к объяснению принципов радуги: как к неуместным попыткам убить тонкую и неуловимую красоту грубым анализом спектральных волн. Смех действительно сугубо отрицательно относится к попыткам грубого и однозначного анализа, превращая академические исследования в объект для насмешек. Например, немецкий философ, известный специалист по Канту,
Карл Эберхорст пишет в предисловии к своей книге «Комическое» следующее: «Созданное мною станет девизом университетов и знаменем человечества в его дальнейшем развитии... моя теория окончательно разрешит проблему комического. В последующие времена мой труд встанет в один ряд с трудами таких пионеров науки, как Галилей, Коперник, Декарт, Гарвей, Линней и Лавуазье». Не менее скромным является послесловие к работе «Комическое и мир смеха» Альфреда Мишеля: «Я убежден, что проблема решена мною окончательно, и это поймет всякий внимательный читатель. А коль скоро это так, мое произведение является научным завоеванием человечества и служит неиссякаемым ис точником пользы, пока существует на свете смех. Кто чувствует на себе благое
1 EscarpitR. L humour. P., I960. P. 4. действие смеха, должен быть благодарен именно мне. Что же касается цити руемой литературы, за исключением Аристотеля, я не нашел в ней ничего полезного». Эпохальные произведения этих и некоторых других авторов, конечно, оставили след в теории комического, но не как серьезные исследования, а как примеры из сборника курьезов, откуда они, собственно, и взяты .
Вывод, который можно сделать из всего вышесказанного, парадоксален: смех не такая уж и хрупкая вещь, если она способна исследования смеха превратить в его же объект. Дефиниции смеха могут быть скучны, но убить смех они не способны, как знание (или претензия на знание) оптики, ритмики и ана-томии не убивает удовольствие от вида радуги, звучания поэзии и женской красоты. Даже те исследователи, которые постулируют неопределимость смеха, посвящают его определениям тома. И хотя их определения уязвимы для критики, а разгадка тайны смеха все так же далека, книги Аристотеля и Цицерона, Анри Бергсона и Зигмунда Фрейда, Михаила Бахтина и Владимира Проппа продвигают нас к пониманию вопроса, который Кант назвал квинтэссенцией философии: «Что такое человек?». А человек, как заметил некогда Аристотель, есть, помимо всего прочего, «животное смеющееся».
В этом параграфе предполагается дать рабочее определение смеха, которое в дальнейшем может быть уточнено или опровергнуто; для этого нулшо осмыслить имеющуюся терминологию, а также, следуя традиции исследовании комического и обычной логике, предложить антитезу смеха, движение от которой должно помочь привести к пониманию специфики смешного.
Проблема терминологии. В теориях смеха, предложенных наукой, как нетрудно убедиться, не наблюдается сколько-нибудь определенного единства взглядов на предмет исследования. Это касается и употребления терминов, связанных со сферой смешного. Таким образом, для более четкого определения общего смыслового поля явлений, которые будут анализироваться в работе, необходимо рассмотреть проблемы взаимосвязи различных типов смеха и традиций их наименований. См.: Рат-Вег II. Комедия книги. - М., 1982. - С. 48 - 49.
Разделение смеха на два основных типа встречается уже в лексиконе примитивных культур. Клод Леви-Стросс в «Мифологиках» утверждает, что южноамериканские индейцы племени бороро «различают два типа смеха: смех, который возникает от простого щекотания, носящего физический либо духовный характер, и торжествующий смех как культурное изобретение»1. Схожим образом Аристофан противопоставлял свои комедии балаганному «мегарскому фарсу», где танцуют неприличные танцы, насмехаются над плешивыми и бьют друг друга палками, чтобы «скрыть тупость своих острот»2. Цицерон также выводил грубые и вульгарные шутки из сферы рассмотрения эстетики и риторики.
Конкретные критерии, согласно которым сфера смешного разделялась на две части, были различны: радость и торжество у бороро, целенаправленность и бесцельность у Аристофана, наличие или отсутствие вкуса у Цицерона. Тем не менее, можно достаточно определенно выявить и общий критерий разделения: это оппозиция природа - культура. Смех, тесно связанный с биологической природой человека: вульгарной и беспричинной телесной радостью, обжорством, пьянством, распутством противостоял смеху культурному: цивилизованному, целенаправленному, отточенному и разумному.
Для адекватного определения и исследования различных типов смеха дихотомию природного и культурного необходимо было терминологически оформить. Первую попытку терминологического разделения типов смеха предпринял Цицерон, предложивший называть утонченные, изящные шутки, противостоящие грубому деревенскому юмору, словом facetiae; тем не менее, в теориях смеха этот термин (в данном значении) не закрепился. Более удачной была судьба термина «комическое», смысловое поле которого окончательно оформилось в немецких эстетиках XIX века.
Феномен смеха в западноевропейской культуре
Понятия «смех», «комическое» с течением времени переливаются из одного семантического русла в другое, парадоксальным образом меняя смыслы и ассоциации с ними связанные. Дефиниции их относительны, а строго научные - не всегда возможны. Различить оттенки и подтексты в значениях вышеприведенных понятий представляется возможным только в момент самого «переливания» - перехода, в котором понимание приобретает толчок к саморазвитию, схватывая новые смыслы и возрождая забытые, явно или подспудно присутствующие в понятиях. Таким образом, наполненность понятия «смех» наилучшим образом проявляется на фоне анализа развития общества, где каждая эпоха имеет свои мировоззренческие основы и ценности, свою символику, свои мифы, культурные религиозные основания. Соответственно, исследование развития смеховой культуры предполагает комплексный анализ развития, взаимодействия и самоорганизации символических программ мышления, чувствования и поведения людей.
История смеха, таким образом, должна рассматриваться не только как событийный процесс развития и взаимодействия реальных форм культуры, но и как история концептов смеха, исторически и социально обусловленных вариантов понимания мира через смех и со смехом. Здесь особо значим герменевтический аспект: комическое необходимо рассматривать с точки зрения социальных отношений и культурных ценностей эпохи, а саму эпоху - с учетом корректив, предложенных смехом. Если в первой главе работы рассматривались попытки науки понять комическое и построить теорию смеха и выявлялись их социальные и культурные истоки, то здесь главной задачей является понимание социальной динамики самой эпохи, взятой sub specie risus: истории с точки зрения архаического смеха, карнавала, скоморошества, юродства, иронии, пасти-ша и других мировоззренчески значимых форм смеховой культуры.
Смеховая культура древнего мира. Исследование смеха в культуре Древнего мира, его генезиса, связи с мифом и обрядом, особенностей смеховой культуры античности, позволяет выбрать общее направление для исторического анализа этого феномена, поскольку основные, еще не расчлененные его культурные смыслы уже содержатся в архаическом образе смеха, противоречивом и цельном одновременно.
Проблема генезиса смеха - одна из центральных как для понимания функций смешного в обществе и культуре, так и для понимания феномена комического в целом. В подобном вопросе достаточно сложно получить строго обоснованные и верифицируемые данные. Тем не менее, по ряду косвенных признаков, можно сделать некоторые выводы, касающиеся генезиса смеха.
Одной из основных проблем, связанных с происхождением смеха, является вопрос о том, что лежит в основе комического: агрессия или удовольствие: иными словами, вопрос стоит о первичности радостного или насмешливого смеха. В пользу второго утверждения говорят обычные бытовые наблюдения: на заре жизни, в первом, беззаботном смехе младенца, удовольствие проявляется в наиболее чистом своем виде. Это - реакция на комфорт, заботу и ласку, своеобразный сигнал: «У меня все хорошо». Пройдет немало времени до того мгновения, когда ребенок сформирует для себя «правила смеха» и его объект; только с этого момента смех может превратиться в направленное осмеяние, то есть приобрести некоторые элементы агрессии. Было бы заманчиво перенести эту эволюцию смешного и на историю человеческого общества, повторив вслед за Спинозой: «Смех есть радость, а потому сам по себе благо»1; тем не менее, существует множество более обоснованных факторов, подтверждающих противоположную точку зрения.
Первым и наиболее явным моментом, подтверждающим агрессивное происхождение смеха, является сама его гримаса, воспроизводящая жест угрозы — искаженное лицо с оскалом зубов. Парадокс заключается в том, что смех - единственное позитивное чувство, воспроизводящее внешние выражения чувств негативных - ярости, гнева, устрашения. Если вспомнить несомненный
1 Спиноза Б. Этика. СПб., 2001. С.279. «элемент зла», который чувствовала в смехе большая часть теоретиков комического, начиная с Платона, то генетическая связь смеха с агрессией становится более очевидной. Дополнительные данные, подтверждающие эту точку зрения, представляют также исследования по истории и этнографии.
Смех - феномен, прежде всего, социальный и, как и другие социальные явления, исторически изменчив. То, над чем смеялись столетия назад, может и не вызывать смеха сейчас. В ряду разнообразных факторов, обуславливающих различия в восприятии смешного, одним из центральных является степень агрессии. Не случайно то, что многие остроты поборника изящества и осторожности Цицерона или шутки большинства классиков Ренессанса могут показаться сейчас достаточно жестокими. При этом агрессивность шуток и розыгрышей возрастает соответственно с их древностью - например, древнеримская литература (Апулей, Петроний) изобилует примерами розыгрышей, заканчивающихся смертью жертвы. Примечательно, что в Ветхом завете имеется около тридцати упоминаний слова «смех», причем большинство из них прямо связаны с агрессивностью (насмешкой, презрением, издевкой), и только два - с радостью.
Философские основания и социальные функции смеха
Смех многогранен; его проявления изменчивы и разнородны: от «коротких спазматических сокращений грудной клетки» до смеховой нирваны дзэна; от зевгмы и литоты до гомерического хохота олимпийских богов; от «креативной техники мышления» до постмодернистского пастиша, иронизирующего над собственной ироничностью.
Как неотъемлемая характеристика человека смех может быть рассмотрен и исследован практически всеми гуманитарными и, в некоторой степени, естественными науками (например, медициной или физиологией). Однако вне зависимости от того, насколько точным и успешным будет исключительно психологический, лингвистический, медицинский или иной другой теоретический дискурс в теорию смеха, он всегда останется ограниченным и односторонним, показывающим не смех в целом, а отдельные его характеристики, параметры и формы.
Как целое смех может быть описан только с предельной степенью универсализма: наиболее успешные и верифицируемые концепции комического, как показывает история исследований, основываются на широком философском базисе: специальные теории соразмерны объекту своего изыскания настолько, насколько они способны подняться до широких обобщений. Исследование смеха, таким образом, предпологает использование основ философии, как науки, представляющей собой теоретическую рефлексию над культурными универсалиями, обобщающей данные частных дисциплин и выявляющей наиболее универсальные законы существования и развития комического. При этом, однако, смех, за редким исключением, не рассматривается в систематических философских исследованиях: пассажи о смехе являются периферийными и побочными вариациями более общих концепций, или характеризуются чрезмерной очерко-востью и эссеистичностью. Из философских наук только эстетика рассматрива ет комическое достаточно подробно и системно. Нравственная философия смеха до сей поры является малоразработанной; то же можно сказать об онтологии и гносеологии смешного. Между тем, исследования в этих областях достаточно перспективны и важны для понимания комического как универсального феномена культуры. Соответственно, в данном параграфе будут рассмотрены философские - онтологические, гносеологические и этические - параметры смеха: его. Далее, с учетом этих параметров, раскрываются социальные функции смеха в культуре.
Философские основания смеха. Смех рождается в коммуникации; с полным основанием можно сказать, что само бытие смеха может быть понято только через предварительный онтологический анализ двух своих диалогических сторон - смеющегося субъекта и осмеиваемого объекта.
Большинство теорий концентрируется на объекте смеха: уже у Демокрита, предложившего первую из известных теорий, можно реконструировать онтологические основания смешного. Его объект смеха - нечто мтшосущее, претензия пустоты на право именоваться бытием. Однако исчерпывающее обоснование и описание объективистского подхода к онтологии смеха было предпринято только в XIX веке Гегелем, который полагал, что смех фиксирует момент перехода разлагающейся в себе претензии на бытие в свою противоположность. Иными словами, ущербная сущность продуцирует видимость значительности; при этом, чем больше разрыв между сущностью и видимостью, тем тотальней крах последней. Видимость рушится, обнажая ничтожность и слабость своих оснований: здесь происходит взаимопересечение онтологических и гносеологических оснований смеха, поскольку с точки зрения субъекта смеха это обнажение есть обнажение истины.
Следующей характеристикой объекта смеха является его персонифациро-ватюстъ, очеловеченность. Уже из самих онтологических оснований смеха можно вывести тот факт, что объект смеха не может быть пассивной неодушевленной вещью. Активно продуцируя видимость, претензии на значительность, объект смеха тем самым уже вступает в коммуникацию, превращаясь в одну из сторон диалога, в своеобразный второй субъект. Бытие объекта смеха есть, та ким образом, бытие человеческое или общественное - неодушевленная вещь или абстракция может стать объектом смеха только в той мере, в которой она носит в себе следы создателя или признаки сходства с человеком и вовлечена в жизнь общества. Так, смешными могут быть неудачные изделия человека, объявившего себя мастером, но не сами по себе, а только в связи с завышенными претензиями самого изготовителя: те же изделия, сделанные ребенком, могут уже не вызывать смеха. Животные кажутся тем более смешными, чем больше они походят на людей: самый сильный смех обычно вызывает поведение обезьян, старательно копирующих человека.
Таким образом, объектом смеха может быть только человек: однако и в этом случае онтологические границы смеха будут слишком широки. Важно отметить, что смех концентрируется только на духовной реальности, а не на телесном, физическом бытии человека. Люди, казалось бы, часто смеются над проявлениями физической ущербности: тучностью, уродствами, неуклюжестью и т.д. Особенно четко это проявлялось, например, в древней комедии, где все персонажи имели ярко выраженные физические недостатки. Однако, достаточно сравнить тучность шекспировских Гамлета («Он тучен и одышлив», - говорит Гертруда) и Фальстафа («Ты видишь, у меня больше плоти, чем у других, значит, я должен быть еще слабее»), чтобы понять, что смешна не тучность сама по себе, а духовная ущербность, проявляющая себя, просвечиваясь через физическую данность. Таким же образом, уловленное карикатуристом физическое сходство человека с животным будет смешным лишь при определенных условиях: карикатурное изображение умного человека в виде осла вызовет недоумение, изображение глупца в том же виде вызовет смех.
