Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Элиты в региональном политическом процессе 13
1.1. Проблема становления региональных элит: подходы и модель исследования 13
1.2. Тенденции регионального политического процесса. Место и роль элит 36
1.3. Основные субъекты и факторы социальной коммуникации в региональном политическом процессе 61
Глава 2. Коммуникативно-информационные ресурсы политического доминирования региональных элит 81
2.1. Социально-коммуникативная инфраструктура региональных стилей жизни 81
2.2. Проблема взаимоотношений региональных элит и средств массовой информации 104
Заключение 136
Список использованной литературы
- Проблема становления региональных элит: подходы и модель исследования
- Тенденции регионального политического процесса. Место и роль элит
- Социально-коммуникативная инфраструктура региональных стилей жизни
- Проблема взаимоотношений региональных элит и средств массовой информации
Введение к работе
Актуальность исследования. Российское общество уже более пятнадцати лет испытывает состояние, называемое с начала девяностых годов переходным, иногда "смутным," временем. Оно характеризуется размытым влиянием институтов власти и, напротив, нарастанием процессов социальной энтропии, подспудным негативным воздействием массовых настроений и ожиданий деструктивной направленности.
Исследование феноменов и тенденций, имеющих отношение к современным процессам массовизации в России (омассовлению и глобализации российского социума), за годы реформирования уже с новой силой обнаружили свою актуальность в связи с процессами становления демократических политических режимов в субъектах федерации, а также региональных элит в условиях российской провинции. Взаимодействие правящих элит России по вертикали властных отношений (федеральный центр — регионы) дополняется сложными внутренними соотношениями по горизонтали (региональный центр - периферия), что усиливается неоднородностью политико-культурных свойств этих элит.
Попытки демократизации, а затем либеральной модернизации России, начатые в середине 1980-х годов, вызвали кризис власти и управления. В значительной степени это было обусловлено тем, что в тоталитарной практике советского государства отвергался научный и практический опыт, полученный на Западе в таких областях как социальный менеджмент, политическое лидерство, принципы циркуляции элит, управление общественными отношениями.
Совершенно очевидно, что элита как социальная группа лидеров является существенным элементом представительной демократии. С известной долей уверенности можно говорить и об особом институте лидерства в системе институтов, норм и технологий представительной демократии. Формирование и функционирование элиты (политических и неполитичес-
ких лидеров общенационального, регионального и местного уровней) обнаруживает свою высокую актуальность, в частности, в том, что ведущая роль в периоды разрушения старой и созидания новой социальной реальности принадлежит политическим лидерам и элитам.
Процессы "периферизации" и регионализации как аспекты становления политического пространства российской провинции стали фактом уже не только политической и правовой реальности, но экономической, культурной и, что очень важно, социально-психологической. В начале 1990-х годов в концепции перехода к демократии в качестве решающего фактора демократизации рассматривалась общенациональная политическая элита России. Но конце 1990-х годов, по мере того, как завершалось становление политико-правовой субъектности регионов Российской Федерации, уже региональные элиты с соответствующим типом политического лидерства выступают ключевыми субъектами процессов демократических преобразований на региональном и местном уровнях.
Особенно велика и значима роль лидеров (элиты) как ключевых политических фигур, обеспечивающих стабильность, устойчивость, сбалансированность и социальную ориентацию управления и власти в условиях российской провинции. Совокупность функций элиты невозможно объяснить только согласием народа на ее политическое господство, так как правящая элита или, лучше сказать, элиты являются: а) носителями культурного образца, в соответствии с которым формируется средний класс; б) источником идей и суждений, транслируемых в средствах массовой информации как общественное мнение; в) носителем культуры государственного управления, субъектом его ценностей, установок, убеждений, принципов, стандартов и приемов управления, стиля, манер исполнения служебных обязанностей, норм межличностных отношений.
Реальность переходного периода в России ныне такова, что интегральная общественная ценность (и востребованность) лидеров, элиты в целом явно прослеживается на разных уровнях социальной организации регио-
нальной жизни. Время требует лидера как ответственного и профессионального социально-политического менеджера, а не "хозяина" территориальной корпорации или "вождя" местного сообщества.
Требует изучения проблема использования элитными группировками политических ресурсов средств массовой информации, в том числе, условий и возможности применения информационных технологий, связанных с манипулированием, нейролингвистическим программированием, внушением, гипнозом и суггестией.
Вообще вопрос о месте и роли средств массовой информации в оформлении политического ландшафта российских регионов имеет особое значение в связи с возрастающей "массовизацией" социальных и политических процессов в российском обществе, кризисным состоянием культуры, духовной жизни, общественного сознания и психологии, необходимостью переоценки ценностей для представителей среднего и старшего возраста.
Степень разработанности проблемы в литературе. Проблематика лидерства, элит и массовой коммуникации в контексте политических и социальных трансформаций изучается целым комплексом философских, социальных и общественно-политических научных дисциплин: политической философией, социальной психологией, конфликтологией, политологией, социологией. Каждая из названных дисциплин реализует в отношении указанной проблемы общие исследовательские установки и единую методологию, но рассматривает в ней различные аспекты.
Тема политических ресурсов средств массовой информации и коммуникации в процессе становления национальных и региональных элит в разное время рассматривалась исследователями: 1) в плане изучения элиты как субъекта исторического процесса; 2) как политическая проблема функционирования СМИ в системе институтов центральной, региональной и местной власти; 3) как проблема политических ресурсов, привлекаемых в процессе становления региональных элит; 4) в контексте основного социокультурного события XX века - "восстания масс", массовизации вообще и
становления в новейшее время массового общества, массовой культуры, массового сознания; 5) с точки зрения политических, социальных, антропологических, психологических аспектов функционирования средств массовой информации и коммуникации в постиндустриальном обществе.
Наибольший вклад в изучение проблематики становления элит и взаимодействия ее лидеров с массами, культурой, социумом, цивилизацией, средствами массовой информации с точки зрения логико-методологических, институциональных, социокультурных и социально-психологических аспектов внесли работы таких исследователей, как Г.Лебон, Г.Тард, Г. Зиммель, Э.Дюркгейм, М.Вебер, Т.Веблен, А.Грамши, П.Сорокин, Х.Орте-га-и-Гассет, Х.Арендт, М.Джилас, Ф.Массарик, Р.Мертон, С.Московичи, А.Танненбаум, Р.Пайпс, Й.Шумпетер, Э.Тоффлер, Г.К. Ашин, М.Н. Афанасьев, Д.В. Бадовский, М.С. Восленский, О.В. Гаман-Голутвина, В.Я. Гельман, А.А. Зиновьев, Н.В. Иванчук, Б.Г. Капустин, О.А. Крыштановская, Е.В. Кудряшова, М.И. Кодин, И.М. Модель, Б.С. Модель, В.П. Мохов, Е.В. Охотский, А.В. Понеделков, A.M. Салмин, Ж.Т. Тощенко и многие другие.
В России научные традиции изучения социально-психологической природы лидерства были заложены в рамках еще советской науки работами Б.Д. Парыгина, А.Н. Леонтьева, И.С. Кона, Г.М. Андреевой, А.И. Пригожина и др. Лидерская проблематика изучалась в соотношении с вопросами теории социалистического руководства: черты лидера и руководителя, уровни управления, стихийный и организованный процессы, соотношение руководства и управления, формальное и неформальное лидерство, критика буржуазных теорий и т.п. Советская наука связывала лидерство как социально-психологическое явление исключительно с процессами малых социальных групп.
Отношение элиты, лидеров и масс детально изучалось в западной социально-психологической, философской и политической науке уже со второй половины XIX века (учение В.Парето, Г.Моска и Р.Михельса об элитах и циркуляции элит, ницшеанское учение о сверхчеловеке). Главные ре-
зультаты, определившие на долгие годы основные направления научного развития данной темы, на наш взгляд, дали следующие школы: психоаналитическая (З.Фрейд, Г.Адлер, К.Юнг, В. Франкл, Ж. Лакан и др.); Йель-ская школа анализа политического сознания лидеров (Г.Лассуэл, Б. Скин-нер, Р. Даль); Франкфуртская школа (М. Хоркхаймер, Т. Адорно, Г. Мар-кузе, Э. Фромм, Ю. Хабермас). Несмотря на существенные различия в подходах к концепции психоанализа в исследованиях, например, К.Юнга, З.Фрейда и В.Франкла, в качестве научного направления психоанализ при помощи своих методов постижения "бессознательного" открыл доступ к фундаментальному анализу установок и мотивации поступков человека, а психологический бихевиоризм Йельской школы заложил операциональные основы количественных исследований политического поведения лидеров ("стимул — реакция"). Оба этих направления обладали, прежде всего, крупным общенаучным значением в области человековедения, теоретическое содержание которых затем переносилось и на почву социальной психологии, элитизма и лидерства.
Напротив, Франкфуртская социологическая школа в рамках критической теории сформулировала непосредственно "лидерские" концепции -теорию "одномерного человека" (Г. Маркузе), теорию конформизма и "авторитарной личности" (Э. Фромм), теорию групповой дифференциации (Т. Адорно, М. Хоркхаймер) и теорию коммуникативного действия (Ю. Хабермас).
На современную теорию лидерства, особенно в части менеджмента и политического поведения, повлияла аксиологическая парадигма западной социальной философии, согласно которой основу лидерства составляют ценности (X. Ортега-и-Гассет, К. Ходжкинсон, Л. Мэмфорд, Е. Холландер, Р. Стогдилл, С. Джибб, М.Ч. Херманн и многие др.).
В настоящее время лидерство в западной традиции его изучения и критики понимается в основном как сфера управления (политического, социального, экономического, организационного) и искусство влияния с осо-
бым характером подчинения (профессиональная и одновременно доверительная основа отношений "лидер - ведомые"). Данная концепция лидерства объединяет (по принципу дополнительности) смысловые, ценностные (социокультурные) и институциональные аспекты, изначально отделяемые друг от друга творцами институционального подхода (М. Вебер, Э. Дюрк-гейм, Т. Веблен).
Определяя элиту как касту или сословие лидеров, западная социальная наука впервые связала воедино теорию "циркуляции элит" В. Парето, Г. Моска и Р. Михельса с функционально-ролевым и целевым назначением института лидерства в обществе. В качестве института лидерство проявляется на всех уровнях экономической и социально-политической организации - от отдельной фирмы до политической системы в целом. В частности, и в нашей стране политическое лидерство впервые становится профессиональным менеджментом, что качественно меняет, прежде всего, сущность государственной службы, а затем и всей социальной работы в государстве.
На наш взгляд, следует согласиться с точкой зрения Г.К. Ашина, что теорию лидерства не правомерно отграничивать от теории элит. Однако последнее обстоятельство обусловило противоречивый характер применения указанных теорий на отечественной почве. Несмотря на богатые традиции зарубежной социально-политической мысли и немалый уже российский опыт изучения политического лидерства в "переходном обществе", проблематика элит до сих пор является одной из доминирующих.
Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования - раскрыть влияние социально-коммуникативных факторов на процесс становления региональных элит.
Реализация указанной цели предполагает постановку и решение следующих задач:
1) разработать модель исследования процесса становления региональных элит:
рассмотреть условия и тенденции формирования региона в качестве территориальной и общественно-политической системы;
дать анализ структуры взаимоотношений между государством, местным самоуправлением и населением в переходный период;
показать влияние факторов социальной коммуникации на региональное сообщество в процессе становления региональных элит;
выявить коммуникативные, институциональные и манипулятивные ресурсы средств массовой информации на региональном уровне.
Объект исследования - становление региональных элит в современной России.
Предмет исследования - социально-коммуникативные аспекты становления региональных элит.
Основная гипотеза исследования. В основу исследования нами была положено предположение о взаимозависимости между ростом региональной и локальной идентичности населения, с одной стороны, и укоренением в региональной политической системе патронажного, корпоративно-кли-ентелистского механизма взаимодействия населения и региональной правящей элиты, с другой. В основе данного механизма находятся рыночные отношения обмена и купли-продажи экономических, символических, политических и коммуникативных ресурсов, которыми обладают основные субъекты региональных политических интеракций.
Мы предполагаем, что средства массовой информации обладают значительным политическим ресурсом, влияющим на характер и результаты политических процессов в регионе. Независимо от способа организации, СМИ в политическом пространстве российских регионах играют роль социально-психологической мегамашины, позволяющей элитам осуществлять контроль и господство, замаскированные в одежды патерналистских отношений, отеческой опеки власти.
Корпоративный клиентелизм и патернализм в российских условиях "переходного периода"могут стать на первых порах мощным средством
демократизации для любого субъекта федерации, что доказывается политическим опытом демократизации, например, в Нижегородской области и Татарстане. Но важно увидеть меру возможностей этих по существу неполитических и неправовых способов влияния лидера на массы. Для "выживания" региональной демократии политические отношения региональных лидеров, доминирующей элиты, контрэлиты и населения должны регулироваться совокупностью неформальных и формально-правовых институтов при доминировании последних
Методологическая и теоретическая основа исследования. Методологическую основу исследования составляет социокультурный подход к проблеме становления региональных элит в условиях российской провинции. Важная роль отводится принципу дополнительности (Н. Бор) и истолкованию сущности социальных явлений как психического взаимодействия (П.А. Сорокин).
В теоретической части обоснования диссертационной работы использовались модель "сообщества элит" В. Гельмана, "парадигма политического управления" А. Понеделкова, ценностная теория лидерства К. Ходж-кинсона, гипотеза ценностной атрибуции отношений лидера и ведомых Д.А. Леонтьева, определения понятий "элита", "лидер", "элитное рекрутирование", "воспроизводство и циркуляция элит" Е.Охотского и О.Гаман-Голутвиной, теория "информационного общества", модель менеджмента как процесса управления в социально-экономической системе (В.А. Костин, Л.Д. Гительман), идея мегамашины как социальной организации и управления в цивилизации городского типа (Л.Мэмфорд), теория "массовой культуры" и культурологическая версия теории массовой коммуникации (А.Моль), типология культур в трактовке М. Мид.
Наша принципиальная позиция в отношении проблематики элит, лидерства и СМИ заключается в том, что лидерство мы понимаем как индивидуальную реализацию совокупности фундаментальных социально-экономических, политико-административных и культурно-исторических фун-
кций элиты в рамках представительной демократии (1) и как важнейший социально-политический институт гражданского общества и государства, внутренне связанный с менеджментом социально-экономических систем и основанный на потребности в реализации смыслов, ценностей личности, социальной группы, локальной территориальной корпорации и социума в целом (2).
Именно своевременная и квалифицированная реализация лидером ценностей делает его социально-политический менеджмент успешным, а социум стабильным, устойчивым и сбалансированным на всех уровнях существования. Феномен элитизма и основанного на нем лидерства имеет одну сущность, но двойственное существование — смысловое и функциональное, социокультурное (антропологическое) и институциональное, динамическое и статическое. Институт лидерства по способу влияния на ситуацию управления может быть формальным и неформальным, что определяется уже эмпирическими факторами.
Научно-практическая значимость диссертационного исследования. Основные результаты исследования могут быть использованы для дальнейшего изучения проблем власти, политики и демократии, в курсе политологии для студентов высших учебных заведений, для разработки курсов в системе профессиональной переподготовки и повышения квалификации государственных и муниципальных служащих.
Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования излагались автором на всероссийской научно-практической конференции «Россия и регионы: новая парадигма развития» (Челябинск, 2002 г.), на научной конференции УрАГС «Проблемы становления профессиональной государственной и муниципальной службы» (Екатеринбург, 2002), а также нашли отражение в публикациях автора диссертации. Результаты исследования были использованы в выступлениях на региональных семинарах по проблемам государственного и муниципального
управления, деятельности политических партий и общественных организаций.
Структура исследования соответствует поставленным задачам и выражает избранную автором логику исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих три и два параграфа соответственно, заключения и списка использованной литературы, который содержит 207 наименований. Содержание работы изложено на 141 странице машинописного текста.
Проблема становления региональных элит: подходы и модель исследования
В отечественной политической теории лидерства и региональных элит стало общепринятым выделение трех страт региональной элиты - политической, административной и экономической (бизнес-элиты)1. С известными оговорками, такое деление региональной элиты вполне оправданно. Административная элита формируется как профессиональный аппарат государственных служащих, веберовская "идеальная бюрократия", целью которой является компетентная реализация стратегических и тактических решений легитимных политических лидеров. До сих пор в политологической литературе дискутируется вопрос о возможных (негативных или позитивных) последствиях участия административного корпуса (бюрократии) всех ветвей государственной власти в принятии и подготовке стратегически важных решений для страны и региона. Тем не менее, аппарат государственного управления включен в политику, входя в состав правящего класса или составляя его ближайшее окружение2. Политическая элита и собственно политические лидеры по определению являются наиболее значимой частью элиты общества и поэтому наиболее изученной. С точки зрения социального статуса некоторые отечественные исследователи (например, О. Гаман-Голутвина) подразделяют политическую элиту общества на "администраторов", "бюрократов" (профессиональные государственные служащие, аппарат представительных органов государственной власти, работающие на профессиональной основе) и "лидеров". По ее терминологии, "лидеры" - это руководители политических партий, ключевые фигуры в СМИ, интеллектуалы, которые не имеют должностей в структурах власти. Лидеры - профессионалы в политике, но вне государственного аппарата управления и власти3.
Скепсис в отношении возможностей распространения на современный правящий класс России элитистских или просто лидерских теорий высказывает в своих статьях и книгах известный российский социолог Ж.Т. То-щенко. Он считает, что "ни о какой элите в сегодняшней (да и вчерашней) России не может быть и речи"4. Представителей нынешнего правящего класса с известными оговорками следовало бы назвать лидерами, если бы не перманентное состояние кризиса всей социально-экономической системы. Таким образом, "нами правят - и в политике, и в экономике - не элиты, а группы людей... как "клики", "кланы", "касты"5. Ж.Т. Тощенко резко критикует точку зрения И.В. Куколева, Л.В. Бабаевой, О.В. Крыштанов-ской, А.В. Понеделкова, М. Фарукшина, В.Я. Гельмана и др., согласно которым в России все-таки существуют в новых условиях региональные политические и бизнес-элиты. Продолжение этой дискуссии шло уже в конструктивном плане, было дано уточнение основных понятий политической теории элит (в частности, понятий "элита", "элитное рекрутирование", "новая российская бюрократия", "политическое лидерство") и поставлен политический диагноз правящих верхов (Ж. Тощенко, С. Благоволин, О. Га-ман-Голутвина)6.
В современной политической теории лидерства и в социологии политической элиты проблема формирования и функционирования лидеров представлена главным образом со стороны политического взаимодействия лидера и структур государственной власти, а также взаимодействия лидера с массами и господствующей политической элитой. Большинство исследователей с некоторыми оговорками признает необходимость понятий "лидер", "институт лидерства", "элита", так как именно эти понятия ориентируют на поиск новых теоретических моделей, раскрывающих специфику политических и социальных отношений общества на индустриальной стадии развития7.
В отечественной политологии, конкурируют несколько теорий, имеющих существенное значение для исследования проблематики элит, политического лидерства и политических ресурсов СМИ в условиях российской провинции. Согласно одной из них, персональный состав регионального руководства свидетельствует о том, что прежняя советско-партийная номенклатура удачно трансформировалась в новую элиту8.
Альтернативную позицию занимают В. Гельман, С. Рыженков, И. Егоров, В. Нечаев, С. Борисов, М. Мендрас, Н. Распопов, В. Елизаров с концепцией "сообщества элит". Она сложилась в рамках элитистской теории демократизации, которая описывает дивергенцию региональных политических систем при помощи институционального моделирования новых политических практик: "победитель получает всё", "сообщество элит", "война по правилам", "война всех против всех". Набор теоретических средств транзитологических и традиционно-элитистских описаний "дрейфа" региональных политических режимов в направлении демократизации весьма обширный и имеет солидный эвристический потенциал9.
Промежуточное (с оговорками) положение занимают теоретические разработки О.В. Гаман-Голутвиной, А.В. Понеделкова и Е.В. Охотского, из которых, на наш взгляд, серьезными научными ресурсами обладает опыт описания "парадигмы политической управленческой деятельности" в работах А.В. Понеделкова10. Отечественные социально-политические исследования последних лет уже в новых условиях убедительно доказали наличие корреляционной связи между типом политического лидерства региональной элиты и типом политического режима в субъектах федерации как государственных образованиях11.
Тенденции регионального политического процесса. Место и роль элит
Любой регион в совокупности своих ресурсов, населения, социально-экономических и государственных институтов является территорией. Под территорией понимается "...определенная часть социального (в первую очередь, населения), природного (в том числе, природно-ресурсного и экологического), экономического, инфраструктурного, культурно-исторического и, наконец, собственно пространственного потенциалов государства, которая находится в юрисдикции субфедеральных или местных (муниципальных) органов власти"36. Иначе говоря, "территория" - это совокупность пространственно совпадающих частей социального, природно-ресурсного и иных потенциалов государства, по отношению к которым производятся регулятивные действия как со стороны федерального центра, так и со стороны органов местного управления и самоуправления этой территории. "Территория", взятая на уровне субъекта федерации, будет рассматриваться в работе как региональная система.
Нормальное функционирование всех частей определенной региональной системы основано на реализации субъектом федерации четырех принципов - социальной ориентации, устойчивости, стабильности и сбалансированности37. Краткое описание принципов социальной ориентации, устойчивости, стабильности и сбалансированности указывает на достижение желаемых результатов и целей регионального политического процесса, поскольку нынешняя жизнь территории совершенно немыслима вне политики в широком смысле этого слова, вне целенаправленных действий всех ее субъектов - лидеров, элит, массовых движений.
Демократически ориентированные политика и власть должны соответствовать, по крайней мере, двум важнейшим принципам - принципу устойчивого развития и органично связанному с ним принципу стабильности, в том числе, политической стабильности. Эти принципы тесно взаимосвязаны, но не тождественны. Так, политическая стабильность — основа устойчивости регионального развития, но стабильность сама по себе - необходимое, но недостаточное условие для устойчивого развития. Надо стремиться к такой стабильности, которая обеспечивает предпосылки для сохранения этой стабильности не только в настоящем, но и в будущем. А такая стабильность предполагает обязательное обновление, изменение социума, его властных структур, технологий их взаимодействия, включая институт лидерства в рамках региональных внутриэлитных взаимодействий.
Демократически понимаемая стабильность трудно осуществима. У нее есть серьезные оппоненты в лице правых и левых радикалов. В посттоталитарном обществе леворадикальный и праворадикальный варианты стабильности конкурируют с демократически понимаемой стабильностью. Она обязательно предполагает участие граждан в управлении государством посредством создаваемых при их активном участии политических институтов и адекватным этим институтам технологий. Речь идет об общественных движениях, некоммерческих и неполитических организациях, политических партиях, которые составляют важнейшие институты гражданского общества и опосредствуют взаимодействие населения местного сообщества (граждан) с органами государственной власти, с политической, административной и экономической элитой38.
Для целей и задач нашего диссертационного исследования трактовка стабильности как результата совместимости государственных и общественных форм организации имеет принципиальное значение. Слабость политических институтов, включая институт политического лидерства, и технологий взаимодействия, а тем более их полное отсутствие, является важнейшим фактором, дестабилизирующим региональную систему. Политическая теория и связанная с нею практика должны постоянно изыскивать ресурсы для стабилизации региональной системы, более эффективного использования ее институтов и, прежде всего, института политического лидерства, социальное значение которого становится очевидным и неоспоримым в переходный период.
Но если в интересах устойчивого развития нельзя противопоставлять организации и институты гражданского общества государству, то все же нельзя их и отождествлять. Заслуживает внимания вывод А.Арато, что "смещение от гражданского общества к политическому в процессе смены режима неизбежно ведет к полной дестабилизации и атомизации гражданской сферы... Более того, мы полагаем, что стабилизация демократии и будущие перспективы демократизации зависят от развития комплексной и обоюдной связи между гражданским и политическим"39.
Взаимодействие лидеров и акторов, принадлежащих к административной, политической и экономической элитам региона, а также основные его результаты составляют собственно политический процесс. Политика совершается на всех уровнях стратификации власти и управления в регионе (федеральный, межрегиональный, региональный, местный), но для региона важнейшее значение имеют два последних уровня. Именно региональные и местные (локальные) институты власти оказывают доминирующее влияние на поведение основных отрядов региональных элит (административной, политической и экономической). Феномен "регионализации" Российской Федерации и превращение ее по существу в "Россию регионов" по-новому расставили акценты в формировании основных институтов, обеспечивающих жизнедеятельность территорий. Формирование экономических и правовых институтов регионального политического процесса в значительной мере уже не зависит от межрегиональных, федеральных и даже международных факторов.
Понятие "институт" обозначает долговременные и регулярные практики, санкционируемые и поддерживаемые с помощью определенной совокупности социальных норм. Институты в зависимости от сферы приложения бывают социальные, политические, экономические, правовые и т.п. Они складываются как набор ролей, образцов поведения или как система норм (особенно в праве), стандартов, обусловливающих стабильность, устойчивость и регулярность в поведении человека, социальной группы, социума в целом40. В политологическом исследовании различают формальные и неформальные институты41. Политические и особенно социальные институты в регионах складываются во все возрастающей зависимости от местных и региональных факторов: политического режима и политической элиты субъекта федерации, территориальных ресурсов, степени дифференциации уровня жизни населения в городах и селах, в областном (республиканском) центре и на периферии и т. д.
Социально-коммуникативная инфраструктура региональных стилей жизни
Современная социально-политическая наука сталкивается с определенными затруднениями при обращении к результатам глобализации информационных процессов. Они касаются как использования системной методологии с целью изучения виртуального мира в качестве "субкультуры или маргинального явления", так и понимания логико-гносеологической природы субординации виртуального и реального миров1.
Несомненно, что в процессах коммуникативной интеграции фундаментальное и наиболее серьёзное влияние на характер расслоения, дивергенции и диверсификации современной культуры оказывает массовый Здра-вый Смысл , практически-повседневное, обыденное сознание, которое отражает и преломляет многосторонние социальные воздействия, так или иначе изменяющие горизонт "жизненного мира". Такие воздействия в итоге имеют результатами либо консенсус (отмечаемый в теории коммуникативного действия Ю. Хабермаса), либо подчинение (структурализм М. Фуко), либо стабилизацию общества (теория социального конфликта Р. Дарендорфа и Е. Козера).
Характеристика этой ситуации, на наш взгляд, была удачно сформулирована немецким политологом К. Цюрхером, который предложил исpa рождает взаимообособление различных групп (субкультур), а с другой, она является единственным коммуникационным кодом, который они могут выучить и использовать в общении друг с другом3. Таким образом, возникает парадокс культуры, которая, будучи формой коммуникации, одновременно является кодом связи и идентификации субъектов разных субкультур и языком культурной аутентичности и культурных различий для маргинальных групп общества4.
Один из основных тезисов нашего диссертационного исследования, который мы хотели бы обосновать в этом параграфе, состоит в признании экономической интернационализации (более ранний период глобальных процессов и глобальных проблем), глобализации и виртуализации современными факторами мировой истории. В качестве таких факторов они усиливают "массовидность" действия и социального влияния различных масс-медиа (телефон, факс, Интернет, спутниковые средства связи и т. п.).
Понятия интернационализации, глобализации, виртуализации нуждаются в строгом научном определении и разграничении, так как они, на первый взгляд, выражают разные периоды и степени развития одного и того же явления — сложение единой международной экономической, правовой, социально-политической и культурно-информационной инфраструктуры всесторонних обменов любого уровня. Сложение единого мирового поля общения предполагает известный уровень развития производительных сил и, прежде всего, техники. Но сущность глобальной системы глубже и не сводится к технологическому уровню процесса массовой коммуникации и связи. "Техника и её использование затрагивает основы инфраструктуры социальной коммуникации. Поэтому "стратегия развития" в том или ином государстве означает нечто большее, чем промышленная техника и оборудование. То, как люди относятся друг к другу и взаимосвязаны друг с другом на работе, в семье и в обществе, определяется в значительной степени характером техники, тем, как она используется и какие социальные силы определяют её использование"5.
Интернационализация экономики и политико-правовой системы государств, связанных единой политической или культурной судьбой (например, бывшие метрополии и колонии или национально-этнические федерации), известна с конца XIX века. "Интернационализация" буквально означает однотипность экономической организации и перекрещивание финансово-материальных потоков капитала. Это осталось и сейчас, но изменился способ функционирования мирового капитала (если 2/3 капиталовложений в начале века шло в менее развитые страны, то ныне 3/4 накоплений и инвестиций осуществляется в развитых странах)6.
Глобализация как феномен современной цивилизации и истории означает тенденцию к объединению в мировое целое, в единый пространственно-временной континуум экономических, социальных, политико-правовых и, главное, культурных процессов, происходящих в рамках национальных государств и региональных корпораций. По сравнению с "экономическим детерминизмом" интернационализации глобализация имеет социально-политические и юридические основания в жизни наций, народов и обычных территориальных корпораций. Но главное, что отличает глобализацию от прошлого наследия общемировых интегративных процессов, — это привнесение "нового качества" в систему международного общения государств и регионов. Утверждение этических стандартов в мировой политике взамен культа силы по мнению некоторых авторов характеризует специфику глобализации7.
Есть достаточно большой круг авторов, которые акцентируют внимание на принципиально противоречивой и кризисной природе системы управления, прежде всего в экономике, а затем и в других подсистемах гражданского общества и культуры. Большинство исследователей из числа крупнейших российских и зарубежных социологов, политологов, философов и публицистов склоняются к мысли о пагубности унификации и стандартизации отдельных национальных культур на основе стереотипов и материальных средств массовой культуры. Они исходят из необходимости многостороннего диалога носителей авангарда, контркультуры, постмодернизма, усиливающих мозаичность культурных ниш и разрушающих "гегемонистские" властные дискурсы официальной культуры8.
Проблема взаимоотношений региональных элит и средств массовой информации
Функционирование современных средств массовой информации в коммуникативном пространстве российской провинции обусловлено господствующим способом производства, распространения, обмена и потребления информации. Выражение "коммуникативное пространство российской провинции" на первый взгляд кажется метафорой, при помощи которой просто указывается на местоположение основных структурных элементов коммуникативного процесса: субъект, объект, сообщение, канал передачи, эффективность. Научное понятие коммуникативного пространства образуется при исследовании возможностей масс-медиальной техники в качестве его непосредственного материально-информационного носителя. История техники как история средств и способов подчинения внешней природы потребностям человека "подтверждает мысль, что техника — функция переменной человеческой программы"44.
Способ встраивания средств массовой коммуникации в "жизненный мир" человека обусловлен специфической природой современного западного общества: она "представлена" одновременно и в массе, и в индивидах45. Когнитивно-информационное, суггестивное, рекламное, манипуля-тивное влияние направлено на человеческую массу, но вместе с тем реализуется оно исключительно индивидуально, персонализируя воздействие. Власть масс-медиа является наряду (и по сравнению) с церковью, школой и университетом типичной и наиболее массовой информационной властью с особым характером влияния: прямая социально-политическая, экономическая, правовая информация в СМИ сопряжена с изменением самого человека, его ценностных ориентации, интересов, менталитета и формированием общественного мнения, нравов и морального сознания публики. Именно отчетливое осознание исследователями неклассического соотношения властей в современном обществе позволило углубить представление о публике и аудитории СМИ.
Значительный научно-практический интерес представляет так называемая "диффузная теория" Э. Роджерса. Так, согласно этой теории современная публика постиндустриального общества формально, по скорости освоения информации делится на пять типов: инноваторы (2,5% аудитории); ранние усвоившие (13,5% аудитории); раннее большинство (34% аудитории); позднее большинство (34% аудитории); поздние усвоившие, или консерваторы (16% аудитории)46. Выводы "диффузной теории" свидетельствуют об устойчивом, инвариантом характере восприятия информации западной публикой, относительно независимым от национальных, политических и социокультурных факторов внешней среды.
Глобализация СМИ во многом способствует процессам персонализа-ции и фрагментации публики. В случае информационного давления масс-медиа каждый человек пытается оградить себя от бесконечного числа сообщений, которые, с одной стороны, повергают в состояние волнения и страха (например, с помощью обыкновенной спутниковой антенны житель любого региона нашей страны может узнать о войнах, террористических актах и актах насилия, об ужасных разрушениях, случившихся одновременно на разных континентах), а с другой - подчеркивают его собственную уязвимость. Возникают феномены "экзистенциального вакуума" и социальной фрустрации, которые окружают большинство объектов жизненного мира человека. Поэтому психологические механизмы защиты приводят к тому, что люди начинают концентрироваться исключительно на личных делах и проблемах, они перестают интересоваться тем, что происходит за пределами круга их повседневных забот. Данный феномен имеет серьезное политическое измерение, сказывается на тенденциях политического участия населения в делах общества, на удельном весе гражданских инициатив в развитии общества.
В научной социально-политической литературе понятия "массовая информация" и "массовая коммуникация" нередко отождествляются, аббревиатуры и слова (СМИ, СМК, масс-медиа) располагаются в тексте как синонимы, что, на наш взгляд, может быть вполне оправдано в силу сходства организационно-технологической основы любых масс-медиальных средств. Так, например, В.П. Пугачев пишет, что "эти средства называют СМИ, СМК или масс-медиа"47. Но, с другой стороны, важен методологический аспект в ясном и четком отличии распространения информации в обществе от процесса социальной коммуникации. Массовые формы информации и коммуникации соотносятся условно как содержание и форма, структура и функции в общении.
Информирование (режим одноканального влияния) и коммуникативное взаимодействие (диалоговые режимы информационных потоков), по нашему, также по-разному входят в производство и воспроизводство таких сложных социально-политических феноменов, как информационная власть, господствующие стереотипы массовой культуры, их "упаковка", бренд и структурирование в фреймах (фреймы - это стереотипные представления, произведенные, упакованные, обмениваемые и потребляемые в соответствии с законами товарного рынка). "Журналисты, политики ведут свою полемику в рамках подобных стереотипных представлений реальности".48 Стереотипные представления реальности производятся, распространяются и закрепляются в масс-медиа, поэтому современные СМИ выступают не только передаточным звеном в сложном мире политики, но становятся его творцом. Сейчас все, что реально происходит, является общественным событием только через свое масс-медиальное преломление.
