Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Традиция «маджлисгуи» в суфийской литературе и орден мавлавия 17-30
1.1. Традиция «Маджлисгуи», е становление и развитие до эпохи Джалал ад-дина Балхи 17-25
1.2. Роль Джалал ад-дина Балхи и ордена мавлавия в становлении и развитии традиции «Маджлисгуи» в персидско-таджикской литературе 26-30
Глава вторая. Тематические особенности и вопросы издания «маджолиси саб а» и «фихи ма фихи» джалалад-дина балхи 31-73
2.1. «Маджолиси саб а» 31-41
2.2 . «Фихи ма фихи» 42-54
2.3. Анализ изданий «Маджолиси саб а» и «Фихи ма фихи» 55-73
Глава третья. Художественные особенности прозаических произведений мавлоно джалал ад-дина балхи 74-164
3.1. Литературные взгляды Джалал ад-дина Балхи 74-84
3.2. Стиль и язык «Маджолиси сабъы» и «Фихи ма фихи» 85-106
3.3. Принципы комментирования бейтов и суфийской терминологии в «Фихи ма фихи» 107-117
3.4. Структурно-тематический анализ жанра сказания в прозаических произведениях Мавлоно в сравнении с его стихотворными вариантами в «Маснави» 118-138
3.5. Роль стихотворных отрывков в прозаических произведениях Мавлоно Джалал ад-дина Балхи 139-164
Заключение 165-170
Библиография
- Роль Джалал ад-дина Балхи и ордена мавлавия в становлении и развитии традиции «Маджлисгуи» в персидско-таджикской литературе
- . «Фихи ма фихи»
- Анализ изданий «Маджолиси саб а» и «Фихи ма фихи»
- Принципы комментирования бейтов и суфийской терминологии в «Фихи ма фихи»
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Поэтическое и прозаическое наследие суфизма занимает особое место в персидско-таджикской литературе. Несмотря на то, что в наследии суфизма преобладают поэтические произведения, до нас дошли также и сочинения, написанные прозой. О значимости прозаического наследия суфийской литературы и его места в истории персидской литературы академик Н. Салимов пишет: «В свете суфийского учения было создано многообразное прозаическое наследие, которое, занимая в истории литературы особое место, своим стилем, формой и содержанием обладает преимуществом над другими видами прозы» [7,246].
В начале ХШ века, вследствие опустошающего нашествия татаро-монголов на Мавераннахр и Хорасан, а также эмиграции отдельных представителей литературы в Малую Азию, на этой территории широко распространились персидский язык и литература. Благодаря деятельности представителей суфизма в данном регионе стала развиваться и процветать персидская литература. Прозаическое наследие Сад-риддина Кунави, Наджмиддина Рози, «Маориф» Бахоуддина Валада, «Маориф» Мухаккика Тирмизи, «Фихи ма фихи», «Маджолиси саб’а» и «Мактубот» Мавлоно, «Маколот» Шамса Табризи, «Маориф» Султана Валада, «Рисолаи Сипахсолор дар манокиби худовандгор» и «Манокиб-ул-орифин» Афлоки и др. свидетельствуют о развитии персидского языка на этой земле.
Ввиду этого, изучение суфийского прозаического наследия, в особенности, сочинений Мавлоно Балхи и членов его ордена представляет особую научную значимость, ибо это наследие, заслуживает внимания, как в плане содержания и формы, так и с точки зрения литературной ценности.
В действительности, в аспекте содержания и формы, композиции и художест
венного стиля суфийское прозаическое наследие персидско-таджикской литературы
обладает большой литературной ценностью. Изучению и исследованию суфийской
литературы посвящено огромное число монографий, диссертаций и статей, к числу
которых относятся исследования отечественных и зарубежных ученых К. Эрнста,
В.А. Жуковского, Е.Э. Бертельса, Р. Никольсона, Р. Ходизода, Н. Одилова,
Х. Шарифова, Н. Салимова, М. Хазраткулова, а также труды иранских ученых Аб-дулхусайна Зарринкуба, Бадеуззамона Фурузонфара и др. Несмотря на это, до сих пор отдельные суфийские трактаты и произведения, особенно та часть, в которой собраны проповеди суфийских шейхов, не подвергались всестороннему исследованию. По известным политическим причинам и в силу идейных ограничений, изучение и исследование литературного наследия суфизма определенное время оставалось вне поля зрения таджикских исследователей. Исходя из этого, возникает необходимость в основательном изучении наследия суфизма в аспекте выявления его литературной значимости и художественной ценности, анализа структуры и содержания, его поэтики, охвата литературных взглядов автора. Это особо касается прозаических сочинений Джалал ад-дина Балхи. Несмотря на значительное число трудов, освещающих проблемы жизни и творчества, взглядов и мировоззрения Мавло-но, его всемирно известное творчество нуждается в дальнейшем изучении, ибо большинство исследований посвящено его жизни и стихотворному наследию – «Маснави-йи ма’нави» и «Куллиёти Шамс», а прозаическое наследие – «Маджолиси
саб’а», «Фихи ма фихи» и «Мактубот» до сих пор изучены недостаточно полно. На наш взгляд, к числу важнейших причин, в силе которых его прозаическое наследие остается менее изученным, относится слава его стихотворного наследия, затмившая остальную часть творчества. О недостаточном внимании ученых к прозе Мавлоно существуют высказывания ряда исследователей. В связи с этим, выбранная нами для исследования тема является важной, перспективной и актуальной.
Степень изученности темы. Анализ научных работ показывает, что в литературоведении проблемам изучения различных аспектов поэтики прозаического классического наследия не уделено должного внимания, и в прошлом проблемы стиля и поэтики рассматривались преимущественно на основе критериев оценки и анализа стиха. По утверждению Худои Шарифова, хотя в прошлом не существовало деления художественных средств, изобразительно-выразительных фигур применительно к стихам и прозе, и книги, написанные на этой основе, были ориентированы на исследование и выявление специфики обоих видов литературного наследия, изучение и исследование теоретических работ по классическому литературоведению, таких как «Тарджуман ал-балага» («Толкователь риторики») Мухаммада Умара ар-Радуйани, «Хада'ик ас-сихр фи дака'ик аш-ши'р» («Сады волшебства в тонкостях поэзии») Рашид ад-Дина Ватвата, «ал-Му'джам фи ма'айир аш'ар ал-'аджам» («Свод правил персидской поэзии») Шамс ад-Дина Мухаммада ибн Кайс ар-Рази и т.п., посвященных толкованию элементов поэтики, показывает, что несмотря на то, что в них приводятся иллюстрации из прозаических текстов, большая часть примеров взята из стихотворного наследия [7,14].
В «Тарджуман ал-балага» ар-Радуйани уделено недостаточно внимания примерам из прозы, хотя в то время уже существовали книги на фарси, написанные в прозе. Несмотря на то, что в начале трактата «Хада'ик ас-сихр» Рашид ад-Дин Ватват утверждает, что: «книга об украшениях стихов и прозы на двух языках, арабском и персидском» [3,84], однако, по словам Худои Шарифова, в «Хада'ик ас-сихр», в целом, приводится тридцать семь примеров из персидской прозы, в то время как число примеров из арабской прозы доходит до ста сорока пяти единиц [12,17]. Исследователь Н.Ю. Чалисова по поводу неравномерности примеров персидской и арабской прозы пишет: «Создается впечатление, что авторов персоязычной прозы Ватват не признает. Между тем, персоязычная проза ко времени написания трактата уже вполне сформировалась как самостоятельный жанр» [3,55].
Из вышесказанного, прежде всего, вытекает, что в прошлом проблемы поэтики рассматривались преимущественно на базе поэтического материала, исследованию же прозы и ее поэтики уделялось меньше внимания, и подобное отношение до сих пор остается неизменным.
Исследуя трактат Амули «Нафайис ул-фунун фи арайис ил-уйун» Худои Шари-фов приходит к выводу, что «из пятнадцати видов наук о литературе, приведенных в книге Амули, пять видов, в том числе наука ал-хат, ал-ма'ани (содержание), ал-байан (о правильном выражении), ал-бади' (украшения художественной речи) и иншо в определенной степени относятся и к проблеме поэтики прозы» [12,25].
Таким образом, опираясь на традиционные способы осмысления аспектов поэтики прозы, можно сделать заключение, что анализ литературного текста осуществляется преимущественно на основе критериев наук ал-хат, ал-ма'ани (содержание), ал-байан (о правильном выражении), иншо и ал-бади' (украшения художест-4
венной речи), и в большинстве исследований авторы опираются на их определенные элементы. Однако, несмотря на это, заслуживают внимания рассуждения современных русских и европейских литературоведов, утверждающих о необходимости соединения традиционных элементов анализа художественности прозы с новейшими принципами. По мнению русского исследователя Хализева, «Теория литературы, в свою очередь, сложна и имеет различные аспекты и разделы. Ее центральное звено -общая поэтика, именуемая также теоретической. Это - учение о литературном произведении, его составе, структуре и функциях, а также о родах и жанрах литературы» [10,8]. Эта точка зрения ученого более приемлема к прозе, ибо прозаическое наследие также является важной составляющей художественного наследия.
Кроме того, рассмотрение классической прозы с точки зрения науки ал-байан (о правильном выражении) прежде всего, тесно связано с прозаическим наследием суфизма, так как в центре познания характерных черт ее поэтики стоит стиль повествования или, по определению русских литературоведов, поэтика языка прозы, которую Шафеи Кадкани, называя языком стиха в суфийской прозе [17], рассматривает наследие суфизма главным образом в плане языка изложения, обращения суфиев к символам, аллегоричности суфийской прозы, ее мелодичности, особенностей стиля, метафоричности языка ее прозы и т. п. В связи с этим, как один из важнейших критериев постижения поэтики прозы, в литературоведческой терминологии появилось понятие «насри шоирона» (поэтическая проза), или «ше’ри мансур» (стихотворение в прозе).
В целом, установление определенных норм при анализе художественных
аспектов суфийской прозы способствовало тому, что в течение последних лет
появились исследования, посвященные стилю повествования, форме изложения,
использованию художественных средств, применению стихотворных отрывков,
рассказов и аллегорий в структуре суфийских прозаических произведений. В
связи с этим, можно упомянуть о диссертации «Художественный образ птиц в
мистической поэзии средних веков (ХI- ХIII вв.)» Б. Мирсаидова, «Литератур
ная и художественная ценность тафсира «Кашф ул-асрор» Абулфайза Майбади»
Ф. Насриддинова, «Жанр рассказ в «Асрор-ут-тавхид» Мухаммада Ибн Мунав-
вара» в диссертации М. Мусульмонкуловой, «Трактат Амир Хусрава Дехлави
«Э'джази Хусрави» и традиции эпистолярного жанра в истории персидско-
таджикской литературы (Х-ХIV вв.)» М. Нарзикула, «Тазкират-ул-авлиё» Фари-
дуддина Аттора Нишопури (рукописи, источники и художественно-
стилистические особенности)» М. Окиловой, «Кашф-ул-махджуб» – старейший
трактат по суфизму на персидском языке» Ф. Салимова, «Художественно-
стилевые особенности «Табакоту-с-суфия» Ходжи Абдаллаха Ансори»
М. Очиловой и др. Вместе с тем, в большинстве из перечисленных работ были
взяты во внимание лишь отдельные элементы поэтических норм прозы суфиз
ма, в том числе художественное своеобразие стиля повествования, использова
ние стихов и рассказов, применение художественных средств выражения.
Исследования, посвященные прозаическому наследию Мавлоно, можно разделить на две группы. К первой группе можно отнести книги, в которых исследованы жизнь и творчество Мавлоно. Сюда же можно отнести и те труды, в которых так или иначе затронуты вопросы о жизни и творчестве Джалал ад-дина Балхи. В том числе, в книгах зарубежных учёных Бадеуззамона Фурузонфара, Абдулхусайна Заррин-
куба, Забехуллы Сафо, Абдулбоки Гулпинорли, Тавфика Субхони, Радия Фиша, Анны Марии Шиммель наряду с анализом поэтических сочинений Мавлоно также приведены сведения о значимости его прозаических произведений. В Таджикистане, особенно в период независимости страны, уделяется всё больше внимания жизни и творчеству Мавлоно. При изучении различных аспектов жизни и творчества, мировоззрения и философии Мавлоно видными учёными Н. Одиловым, Р. Ходизода, А. Насриддином, Ш. Мухтором, Х. Зияевым, Х. Зоировым, Т. Султони, З. Тоировым высказаны мысли также и по поводу прозы Мавлоно. Следует отметить, что в большей части исследований указанных авторов содержатся лишь краткие сведения о прозе Мавлоно или упоминание о «Фихи ма фихи». Так, Расул Ходи-зода даже не упоминает «Маджолиси саб’а» и говорит всего лишь о двух его произведениях: «Перу Мавлоно принадлежат ещё два произведения под названиями «Фи-хи ма фихи» и «Мактубот»...» [11,43].
Ко второй группе можно отнести отдельные статьи, в которых авторы исследуют различные аспекты прозы Мавлоно Балхи. Здесь можно упомянуть об иранских ученых, исследовавших прозаическое наследие Мавлоно. К их числу относятся: Карим Замони, Рахим Кушиш, Бахман Нузхат, Аббос Хоифи, Шимо Такипур Кун-дурас, Шерзод Тоифи, Марзия Оташпур, Мухаммад Гуломризои, Худжатуллох Химмати.
В Таджикистане впервые (в 1992 г.) опубликовав в еженедельнике «Сомон» фрагменты из «Фихи ма фихи», Доро Наджот представил таджикскому читателю это произведение. При исследовании прозаического наследия Мавлоно следует обратить внимание на статьи профессора Умеды Гаффаровой, в которых изучены и подвергнуты анализу суфийские воззрения Мавлоно. В статье литературоведа Тад-жибая Султони высказаны суждения о ценности «Фихи ма фихи» в осмыслении «Маснави-йи ма‘нави».
Кроме указанных статей, данная проблема исследована в кандидатской диссертации Таирова Зиёратшоха под названием «Аллегорический рассказ в «Фихи ма фихи» Мавлоно Джалал ад-дина Руми» [9]. В этой диссертации объектом изучения являются традиции изложения суфийских притч до эпохи Мавлоно, источники притч «Фихи ма фихи», структура и жанр притч «Фихи ма фихи», содержание сказаний, также осуществлен сопоставительный анализ притч из «Фихи ма фихи» с притчами из «Маснави-йи ма‘нави».
Изучение трудов таджикских и зарубежных литературоведов, посвященных прозаическому наследию Мавлоно Балхи, показывает, что до сих пор не существует специального исследования, посвященного поэтике «Фихи ма фихи» и «Маджолиси саб’а». Из одного названия указанных статей становится ясно, что в них главное внимание уделено литературной значимости прозаического наследия Мавлоно. Поэтому возникает необходимость скрупулезного исследования литературной специфики, анализа структуры и содержания, рассмотрения проблем текстологии прозаического наследия Мавлоно («Маджолиси саб’а» и «Фихи ма фихи»), отражения литературных взглядов автора, комментирования суфийской терминологии, и, в целом, поэтики двух указанных сочинений.
Цели и задачи исследования. В диссертации предпринята попытка всестороннего исследования поэтики двух прозаических произведений Мавлоно Балхи – «Маджолиси саб’а» и «Фихи ма фихи» с учетом традиционных элементов поэтики
классического прозаического наследия. В процессе работы, при необходимости, автор опирается на современные методы текстологии и поэтики, в том числе и на работы, посвященные содержанию и структуре произведений и теории поэтики в силу того, что в них освещаются вопросы, связанные с художественному текстом и его жанровой спецификой, а также формой и содержанием. Однако следует отметить, что при определении многих специфических особенностей поэтики классической прозы, в том числе и суфийской, более приемлемыми оказались традиционные элементы.
Для достижения указанных целей и полного раскрытия темы были поставлены следующие задачи:
– исследование традиции высказываний и проповедей в суфийской литературе, и об их стиле и способах изложения. Знакомство с проповедями и их спецификой в семье Бахоуддина Валада, в «Маджолиси саб’а» и «Фихи ма фихи» Мавлоно и в другом наследии, дошедшем до нас от представителей данного ордена;
– определение структуры и содержания «Маджолиси саб’а» и «Фихи ма фихи», особенностей их компоновки и классификации в плане их разработки, выявление тематического диапазона этих произведений;
– исследование существующих изданий «Фихи ма фихи» и «Маджолиси саб’а», выявление наиболее достоверных изданий с точки зрения текстологии;
– анализ структуры, содержания, поэтики сказаний в прозаическом наследии Мавлоно и их сопоставление со стихотворными вариантами в «Маснави-йи ма‘нави»;
– исследование литературных взглядов и суфийских воззрений Мавлоно, толкование терминологии суфизма и ее использования в «Фихи ма фихи»;
– статистическое рассмотрение стихов, приведенных в «Маджолиси саб’а» и «Фихи ма фихи», выявление специфики их использования, определение созвучия прозаических и стихотворных фрагментов, комментариев к стихотворениям в «Фи-хи ма фихи», сравнительный и текстологический анализ стихов Мавлоно в его прозе с «Куллиёти Шамс» и «Маснави-йи ма‘нави»;
– анализ воззрений Мавлоно о поэтическом мастерстве и назначении поэзии на основе «Фихи ма фихи», осмысление критических взглядов Мавлоно, выявление особенностей использования стихотворных фрагментов в «Маджолиси саб’а» и исследование стихов, включенных в произведение составителями;
– исследование художественного стиля, способа изложения и специфики языка, принципов использования изобразительно-выразительных средств в «Маджолиси саб’а» и «Фихи ма фихи».
Источники исследования. Основным источником диссертации является прозаическое и стихотворное наследие Мавлоно Балхи. В процессе написания диссертации использованы различные издания «Фихи ма фихи» и «Маджолиси саб’а», в том числе и под редакцией Бадеуззамона Фурузонфара и Тавфика Субхони. При разработке отдельных вопросов диссертации, требовавших сравнительного изучения, были использованы и другие произведения суфийского прозаического наследия и диваны поэтов, а также исследования ученых. К ним относятся: «Куллиёт Шамса Табрези», «Маснави-йи ма‘нави», «Маориф» Бахоуддина Валада, «Макомот» Шам-са Табрези, «Манокиб-ул -орифин» Афлоки, «Рисолаи сипахсолор», диван Санои, диван Аттара, диван Хокони и др.
Метод исследования. В ходе работы над диссертационным исследованием использованы приемы и методы сравнительно-исторического и сопоставительного текстологического анализа, с целью выявления количественного состава имеющихся в произведении стихов использован также и статистический метод.
В диссертации автор опирается также на научные достижения известных отече
ственных и зарубежных ученых, в числе которых М. Бахтин, Ю.М. Лотман,
М. Эпштейн, Е.Э. Бертельс, А.Б. Есин, Бадеуззамон Фурузонфар, Тавфик Субхони,
Мухаммадали Муваххид, Маликушшуаро Бахор, Хусайн Хатиби, Сирус Шамиссо,
Худои Шарифов, Абдунаби Сатторзода, Абдулманнон Насриддин, Носирджон Са-
лимов и др.
Практическая значимость диссертации. Результаты и материалы диссертационного исследования могут быть использованы при изучении поэтики суфийской прозы, при разработке книг и пособий по истории литературы для вузов, при написании научных работ, посвященных творчеству и поэтическому мастерству Мавлоно Балхи и изучению ордена мавлавия, в процессе преподавания истории персидской суфийской литературы.
Научная новизна диссертации. В диссертации впервые подвергнута глубокому и многостороннему анализу поэтика прозаического наследия Мавлоно - «Мад-жолиси саб’а» и «Фихи ма фихи». Многие проблемы, которые рассмотрены в диссертации, впервые представлены и исследованы в новом ракурсе. Диссертанту удалось представить прозаическое наследие Мавлоно Джалал ад-дина Балхи с точки зрения литературной ценности произведений и художественного мастерства автора. В диссертации исследованы вопросы, касающиеся роли проповедей в появлении определенных видов персидской прозы, таких как макома, маджолис и т.п. Изучены структура, содержание и стилистические особенности прозы Мавлоно Балхи, а также редакции и издания, споры вокруг изданий «Маджолиси саб’а» и «Фихи ма фи-хи», определяется степень влияния «Маорифа» Бахоуддина Валада и его взглядов на воззрения Мавлоно и т.п. Более того, структурный и тематический анализ сказаний в «Маснави-йи ма‘нави» и в прозе Мавлоно, а также результаты исследования специфики использования в ней стихов, что является одной из отличительных особенностей стиля прозаических произведений Мавлоно Балхи, представляют собой новый материал.
Основные положения, выносимые на защиту:
-
Суфийские проповеди занимают особое место в персидско-таджикской литературе, однако вопрос об их влиянии на развитие жанрового разнообразия до сих пор оставался вне поля зрения исследователей. Опираясь на проведенное исследование, можно сказать, что хотя большая часть наследия, состоящая из проповедей, записана и оформлена другими лицами, в нем сохраняется исконный текст высказываний реального автора, под именем которого записывается книга. Именно эта особенность суфийских высказываний и проповедей стала причиной развития в персидско-таджикской литературе прозаических видов, как макомот, манокиб, шатхиёт и т.п., которым присуща особую специфика.
-
Мавлоно Балхи обрел исключительную популярность преимущественно благодаря «Маснави-йи ма‘нави» и «Дивану Шамса», однако его прозаическим произведениям, обладающим литературно-художественной ценностью, также принадлежит значимое место в суфийском наследии персидско-таджикской литературы.
-
В «Фихи ма фихи», хотя большей частью и состоит из высказываний Мавло-но, содержатся материалы, имеющие значение в раскрытии суфийских воззрений Мавлоно, а также в изучении приемов и способов комментирования суфийской терминологии и отдельных стихов. Поэтому данную книгу следует признать одним из наиболее важных источников, в котором Мавлоно Балхи через призму своих литературных и суфийских воззрений раскрывает моменты, относящиеся к «Маснави-йи ма‘нави».
-
Толкование отдельных моментов «Маснави-йи ма‘нави» в «Фихи ма фихи» и «Маджолиси саб’а» само готовит почву для прочной смысловой связи между прозаическим и стихотворным наследием Мавлоно. Так, между рассказами в прозаическом наследии Мавлоно и стихотворными повествованиями в «Маснави-йи ма‘нави» прослеживается созвучие, которое не только помогает совершенствовать и дополнять их, но и представлять эти сочинения в качестве первых толкований «Маснави». Другими словами, эти поэмы и сказания являются своего рода авторским комментарием к стихотворным рассказам в «Маснави-йи ма‘нави», что повышает авторитет прозы Мавлоно в качестве источника литературных и суфийских взглядов автора.
-
В прозаическом наследии Джалал ад-дина Мавлоно Балхи широко использованы стихи различных авторов, в особенности поэтов – суфиев, которые не только обеспечивают плавность манеры изложения, но также служат для совершенствования и корректуры литературного текста, диванов и собраний сочинений поэтов.
-
Прозаическому наследию Мавлоно Балхи присущ особый стиль с ярким проявлением писательского мастерства, который свидетельствует о таланте их автора. Использование разнообразных рифм, изобразительно-выразительных средств, использование аятов и хадисов, кратких рассказов и т.п. - всё это указывает на особую поэтику прозы Мавлоно.
Апробация работы. Диссертационная работа была обсуждена и рекомендована к защите на совместном заседании филологического отдела Худжандского научного центра АН РТ и кафедры таджикской классической литературы ХГУ имени академика Б. Гафурова протокол № 9, от 20 июня 2016 г. По теме диссертации опубликовано 10 научных статей, в том числе 3 в журналах, зарегистрированных ВАК РФ. Кроме того, положения диссертации отражены в докладах, сделанных автором на научных семинарах кафедры классической литературы, республиканских, областных и университетских научных конференциях.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трёх глав, десяти разделов, заключения и библиографии.
Роль Джалал ад-дина Балхи и ордена мавлавия в становлении и развитии традиции «Маджлисгуи» в персидско-таджикской литературе
От великих суфийских шейхов до нас дошло значительное количество книг и трактатов, посвященных манерам высказывания проповедей. Иначе говоря, высказывания суфиев наряду с влиянием на развитие литературных жанров персидско-таджиской литературы, способствовали появлению большого числа суфийской литературы, исследование которых позволит глублее познать прошлое персидско-таджикской литературы и распознать мысли и взгляды деятелей суфизма.
Суфийское собрание (маджлисгуи) в словаре имеет значение – читать, высказывать проповедь. Большая часть словарей маджлисы и маджлисгуи, комментирует их равнозначними высказыванию проповеди (воззвания, обращения, призыва) и считает его метафорой к высказыванию, чтению проповеди в мечети [41,465]. Чтение проповеди являлось одним из путей обучения суфизму, когда искусством красноречия оказывали влияние на слушающих.
В суфийской персидско-таджикской литературе ещ нет специального исследования, посвященного проповедям и способу их чтения, отдельные указания содержатся лишь в некоторых разделах книг по истории литературы [140;146], стилистике [70; 136;143]. Две статьи иранских учных, посвященных данной проблеме, признаны новыми исследованиями по данной проблеме, одна из которых статья Аббосалии Вафои [166] относительно подробно охватывает данную проблему. Статья же Мухаммада Гуломризои [151] в основном посвящена чтению проповеди и течениям, свойственным ему применительно к «Маджолиси саб а» Мавлоно Балхи. Несмотря на это, роль чтения проповеди (маджлисгуи) в развитии литературных видов прозы персидско-таджикской литературы и наличие изобразительно выразительных средств в суфийской прозе ещ нуждаются в обстоятельном научном исследовании, ибо «все это многообразие позднейшей суфийской литературы в конечном счете восходит к маджлису, вытекает из него, а тем самым определяются и основные, общие всей этой литературе черты» [71,53].
По поводу классификации наследия суфизма по содержанию учные высказали разноречивые мнения [134, 15-16; 103, 247], опираясь на их классификацию и с учтом специфики сочинений и содержания суфийского наследия, по структуре и содержанию их можно разделить на четыре группы: 1. Книги, посвященные проблемам тариката и его этики в суфизме, как, например «Кашф-ул-махчуб», «Шархи таарруф» и им подобные. 2. Тезкире и книги восхваления типа «Тазкират-ул-авли», «Рисолаи Сипахсолор дар манокиби худовандгор», «Манокиб-ул-орифин» Афлоки. 3. Письма, эпистолярная литература являются следующим видом суфийских книг. До нас дошли отдельные письма мудрецов, к числу которых относятся сборники «Макотиб» Хакима Санои, «Номахо» Айнулкузота Хамадони, «Мактубот» Мавлоно. 4. К четвертой группе суфийских книг относятся «Маджолис», которые популярны под названиями «Маколот», «Маориф» и «Малфузот». К этой группе можно отнести и «Маориф» Бахоуддина Валада, «Маориф» Мухаккики Тирмизи, «Маколот» Шамса Табризи, «Маджолиси саб а» и «Фихи ма фихи» Мавлоно Балхи и др [29,9].
Среди книг, распространнных под названием маджолис, и наследие, которое стало популярно под названиями «Маколот» и «Маориф», разница заключается в том, что в книгах маджолис говорящий придерживается особых установок, например, во вступлении он читает хутбу или ояты из Корана и муноджот, приводит хадис из жизни Пророка (с). Но в книгах «Маколот» способы и правила обращений не соблюдаются.
Распространение исламской веры и появление литературы суфизма среди персоязычных привелок развитию традиций чтения проповедей. Некоторые из суфийских шейхов были известны искусством чтения проповедей. Проповеди, которые читали Шибли (род. 861г. / ум. 945г.) в Багдаде, Абусаид Абулхайр (род. 968г. /ум. 1049г.) в Нишопуре, Бахоуддин Валад (род. 1149г. / ум.1231г.) в Балхе, были весьма популярны. Действительно, значительное число из учений суфийских шейхов доходило до мюридов через проповеди. Мюриды составляли об этих проповедях воспоминания, некоторые из них они приводили в своих сочинениях со слов шейха или своих наставников. Так, «Асроруттавхид» Мухаммада ибн Мунаввара представляет собой рассказ о состоянии и словах Абусаида Абулхайра [70,319], а слова и нравоучения Абдулхасана Харакони (ум. 1034г.) собраны в книге под названием «Нур-ул-улум» [71,311]. От некоторых суфийских собраний до нас дошло самостоятельное наследие, к числу которых относятся «Маджолис» Ахмада Газзоли (ум.1123г.), «Маджолиси саб а» и «Фихи ма фихи» Мавлоно Балхи (ум. 1273г.), «Чихил маджлис» Алоуддавла Симнони (ум.1336г.) и «Фавоид-ул-фуод» Низомиддина Авли (ум. 1322 г.).
Традиции чтения проповедей, этика и порядок их проведения собранией были установлены в первых веках ислама хутбой и проповедями исламского пророка Мухаммада (с), позднее праведными халифами, а в дальнейшем проповедями великих шейхов. В начале суфии имели собрания молений, в дальнейшем эти собрания стали одним из факторов формирования их проповедей.
Хотя традиция чтения проповедей (маджлисгуи) в персидской литературе стала развиваться после развития в персоязычных странах религии ислама и следования арабским хутбам и их шейхам, однако источники [149,180-200] и разрозненное доисламское литературное наследие, дошедшее до нас, свидетельствуют, что книги нравоучений и книги наставлений из литературы эпохи Сасанидов (из числа наставления «Озарбади Махраспандон», «Андарзи Анушервон», «Ёдгори Бузургмехр», «Додистони Минуи хирад» и др.), каждая была плодом нескольких устных собраний, проповедей. Эти книги нравоучений, как и суфийские проповеди, имели религиозный и нравоучительный характер, стиль повествования, способы изложения и их последовательность были схожи с порядком чтения проповедей, где наблюдались нравоучительное содержание, опора на поэмы и рассказы, разъяснение состояния высокочтимых, использование метафор и символа. Семь пиршеств Анушервона в «Шахнаме» можно признать примером чтения проповедей в доисламской персидско-таджикской литературе. Поэтому, можно сказать, что поучения и наставления и преподавание религиозных взглядов путм высказывания проповедей в персидско-таджикской литературе имело древнюю историю. Ахмад Тафаззули по этому поводу пишет, что поучения и наставления составляют важнейшую часть литературы на пехлеви, и эти нравоучения позднее, имели заметное влияние в исламскую эпоху арабо-персидской литературы [149,180]. По этому поводу Забехулла Сафо пишет: «В первые три века хиджри многие из популярных книг на пехлеви, преследующие исторические, литературные цели, заключающие в себе афоризмы и научные проблемы, вошли в арабский» [107, 32].
. «Фихи ма фихи»
В дополнение к этим пяти представленным спискам Бахман Нузхат при необходимости (в определенных случаях и при расхождении основного списка с остальными) пользовался и другими списками, хранящимися в библиотеках Турции. Также к месту будет отметить, что корректор после сравнения этих списков приходит к заключению, что они составлены на основе авторитетных списков, представленных выше. По этой причине в тех случаях, когда наблюдалось существенное расхождение между основным списком и копиями или в тех случаях, когда не представлялось возможным чтение написанного, он пользовался этими другими списками.
Этот список не датированы, но Бахман Нузхат, опираясь на вид переплта, бумагу, древность письма, стиль копирования и внеснные изменения, выражает уверенность, что этот список переписан и доработан в конце ХIII в., несколько лет спустя после смерти Мавлоно при его халифах Хусомиддине Чалаби и Султоне Валаде. В дополнение к этому корректор отметил, что этот экземпляр по виду письма, бумаге, переплту и стилю письма весьма схож с рукописью «Маснави» из Коньи, записанной в 1298г. [33,12]. Другим аргументом корректора при выявлении значимости и степени оригинальности этого списка является то, что в при списывании сохранены древние формы и способ произношения слов. Так, во многих случаях в этом списке буквы ч, п, г записаны в форме , б, к, и соблюдена разница между «дол» и «зол». Далее, подтверждая высказанную мысль, он привл несколько образцов стиля, свойственного письму данного списка, которые, по его утверждению, были свойственны стилю письма ХIII в.
В конце работы Бахман Нузхат приходит к заключению, что писарь свой список доработал при Хусомиддини Чалаби и Султоне Валаде и сравнил с оригиналом, который был отредактирован под их наблюдением, написал воспоминания и дополнения к доработанной форме, указав на полях варианта знак «сах», и тем самым подготовил отредактированный текст, близкий к тексту изложения Мавлоно [33,37].
Редакция Бахмана Нузхата осуществлена на основе версии под номером 2109 музея Коньи, списки же, составившие основу работы Фурузонфара, Гулпинорли и Субхони, по той причине, что история их написания близка к эпохе Мавлоно, и по степени оригинальности и полноты текста для сопоставления поставлены на первом месте. Корректор всегда указывает на их отличие от оснавного списка и выявленные разночтения приводит в разделе примечаний. Список, отредактированный Бахманом Нузхатом, составив 196 страниц, в сравнении со списками Бадеуззамона Фурузонфара и Тавфики Субхони, меньше по объему, в то время как текст, отредактированный Фурузонфаром, кроме приложения, состоит из 209 страниц, а список Субхони, помимо «новых приложений» и приложения, состоит из 228 страниц. Кстати, в редакции Нузхата все те дополнения к некоторым из разделов, указанных в корректуре Фурузонфара и Субхони, не наблюдаются. Бахман Нузхат после приложения, в разделе разночтений, в объме 70 страниц с указанием номеров и страниц приводит и комментирует все расхождения в экземплярах.
Одновременно с корректурой «Фихи ма фихи» корректор в конце дал примечания и комментарии, перечни оятов и хадисов, арабских и персидских стихов, писем и слов, структур и терминов, что повысило значимость его работы. Примечания, толкования и перечни имеют место и в редакции Фурузонфара и Субхони, но в толкования и перечни, приведенные Бахманом Нузхатом в обеме 110 страниц, составленных на основе примечаний Фурузонфара, иногда включены дополнения и изменения. Таким образом, корректуру «Фихи ма фихи», выполненную Бахманом Нузхатом после корректуры Фурузонфара и Субхони, можно признать одной из лучших научно-критических текстов «Фихи ма фихи». Ибо Нузхат в процессе своей работы имел под рукой все рукописные версии, использованные Фурузонфаром, Субхони, Гулпинорли, а также другие списки книги и все издания «Фихи ма фихи». Он значительно устранил недостатки, имевшие место в предыдущей корректуре книги. Кроме того, использованный им основной список, выпавишей из поля зрения других учных, был представлен впервые. Хотя основной список Нузхата и не имеет даты записи, но аргументы и факты, приведнные ученым, являются подтверждением того, что его основной список является одним из самых близких эпохе жизни Мавлоно, в котором меньшевсего добавлений и дополнений секретарей.
Анализ изданий «Маджолиси саб а» и «Фихи ма фихи»
До настоящего времени о стиле этих двух произведений, кроме статьи преподавателей университета Урумии [157] и отдельных замечаний учных в своих книгах, нет других исследований. В книгах по стилистике [70;136;143] не содержится указаний относительно стиля повествования этих двух произведений Мавлоно. Кроме одного случая, когда М.Бахор в «Сабкшиноси» («Стилистика») по поводу стиля «Маджалис панджгана» (пенталогии) Шейха Саади пишет: «…Этот трактат (имеется в виду четвртый маджлис из пенталогии Саади. -С.А.) и собрание, написанные Шейхом в духе суфизма, и собрание Мавлоно Джалал ад-дина в книге «Фихи ма фихи», можно считать древнейшими суфийскими исследованиями, созданными в духе прозы фанни, как слова Хаджи Ансори, представляющие собой проповеди и молитвенные обращения, а не исследование и достижение цели с научной и предметной точки зрения, и вс, что подобно тому, находилось вне пределов прозы фанни, как «Тазкират-ул-авли» и т.п. Так, Саади и его современника Мавлоно можно отнести к числу древнейших авторов суфийской прозы фанни» [70,423]. В статье, написанной четырмья преподавателями университета Урумии [157], «Фихи ма фихи» и «Маджолиси саб а» исследованы в основном в аспекте использования в них рифоманной прозы, что было характерной особенностью той эпохи [157,4].
Следует отметить, что часть взглядов авторов данной статьи, посвященной прозаическому наследию Мавлоно, нуждается в дополнительном исследовании, и некоторые мысли в статье противоречат друг другу, также наблюдаются некоторые неверные их вызказывания по поводу этих двух произведений. В статье авторы приходят к выводам, которые не могут быть приняты безоговорочно [157, 21].
В том смысле, что в этих двух произведениях не наблюдается рифмованная проза, «Фихи ма фихи» и «Маджолиси саб а» авторы не считают частью суфийского текста, и эта мысль ошибочна. Ибо, во-первых, хотя в «Фихи ма фихи» рифмованная проза встречается редко, но в «Маджолиси саб а» рифмованные предложения использованы шире, образцами которых могут быть следующие: «Малико ва подшохо! Оташхри хирси моро ба оби рахмати хеш бинишон. Чони муштокрнро шароби вавдат бичашон. Замири дили моро ба анвори маърифату асрори ваадат мунаввару рушан дор» [26,29]. «Ин Умар (р), ки заррае аз фазоили у шунидй, чунин ривоят мекунад аз сайиди мамолик ва хочаи масолик. лгеш аз хама шароби иттіщод нушид ва кабои истеъдод пушид» [26,84] - «Государь и падишах! Охлади огонь нашей алчности водой своей милости. Напой жизни жаждущих вином единства. Освети глубины наших сердец светом просвещения и тайнами единства». Этот Умар, крупицы о достоинствах которого ты услышал, так рассказывает о господине стран и хадже религиозных тарикатов... прежде всего выпил вино единения и надел оджу таланта».
«Фихи ма фихи» и «Маджолиси саб а» являются важнейшим суфийским наследием седьмого века хиджри, написанным вслед стилю минувших шейхов рифмованной, простой и доступной прозой. Это заключение авторов статьи, не считающих их частью суфийского текста, не может быть приемлемым, ибо обращение к рифмованной прозе и произнесение проповедей в корне ошибочно считать мерилом для определения прозы суфизма. «Фихи ма фихи» и «Маджолиси саб а» следует изучать лишь в отдельности в аспекте стиля повествования и специфики языка. На наш взгляд, «Маджолиси саб а» по сравнению с «Фихи ма фихи» в аспекте использования рифмованной прозы, стиля повествования и употребления стихов не соответствуют друг другу. Язык «Фихи ма фихи» весьма прост и близок к разговорному. Хотя в этих двух книгах обращение к рифмованной прозе и произнесение проповедей наблюдается в меньшей мере, но Мавлоно в той же мере высказывает мистико-нравственные идеи цитируя ояты и хадисы, рассказы и притчи, что свидетельствует о силе выражения и проникновенном рассудке его в раскрытии идеи, что является важнейшей стилистической особенностью этого наследия. То есть Мавлоно в «Фихи ма фихи» и «Маджолиси саб а», следуя суфийским шейхам, дат толкование мыслей и понятий цитированием оятов и хадисов, вестей и стихов в форме притчи, так Мавлоно поступает и в «Маснави-йи ма нави». Этот стиль повествования наблюдается в сочинениях по литературе и суфизму той эпохи и в большинстве наследий, принадлежащих к научной прозе.
В эпоху, когда были разработаны «Фихи ма фихи» и «Маджолиси саб а», в персоязычном регионе находилась в употреблении в основном научная проза. Стиль прозаических творений типа «Марзбоннаме» «Ал му джам», «Джавоме -ул-хикот», «Нафсат-ул-масдур», «Гулистон», «Таърихи джахонкушо» Джувайни и др., созданных во времена Мавлоно или близкую ему эпоху, учные [70,101] признали прозой фанни.
Принципы комментирования бейтов и суфийской терминологии в «Фихи ма фихи»
Не признал ничьего я достоинства, Говорил то, что сердце мо говорило. Из образцов, приведенных выше, видно, что Мавлоно при рассмотрении мистико-нравственных проблем одновременно с использованием притч, цитировая различные персидско-арабские стихи, соответствующие тематике и интересам присутствующих. Использование стихов также имело различный способ. С целью более полного доведения своих мыслей до присутствующих, преимущественную часть стихов Мавлоно, очевидно, заимствовал из наследия предшествующих поэтов или из собственной поэзии и, подражая традициям чтения проповедей суфиями, большая часть которых также при своих выступлениях обращалась за помощью к стихам, он прозу соединял с отрезками поэзии. Стихи Мавлоно в «Фихи ма фихи». Как было отмечено, одна треть стихов, приведнных в «Фихи ма фихи», состоит из сочинений самого Мавлоно Руми. В целом из стихов самого
Мавлоно в «Фихи ма фихи» в сочетании с прозаическими отрезками приведено 31 бейт и 2 строки. Следует подчеркнуть, что из тех 30 бейтов и 3 строк неизвестных авторов, возможно, большая часть принадлежит самому Мавлане. Но в сборнике газелей и в «Маснави» они не были замечены. Были обнаружены, хотя с изменениями, только 31 бейт, 2 строки из наследия Мавлоно. Из этих 31 бейта, 4 рубои (8 бейтов), 15 отдельных бейтов, большая часть наблюдается в сборнике газелей Мавлоно в начале, конце или в середине газелей. По тексту подготовленному Тавфик Субхони из «Маснави-йи ма нави» исползовано 8 бейтов и 2 строки, одна строка из которых взята из одной газели, вторая строка - из рубои, имеющих место в сборнике Мавлоно. 11 бейтов и 1 строка, использованные Мавлоно в «Фихи ма фихи» для подтверждения мыслей, относится к частям газелей, включнных в сборник Мавлоно. Например, строка: Мафуруш хеш арзон, ки ту бас гаронбахой [29,14]. (Не сбывай ты себя за гроши, ибо ты драгоценен весьма). Это вторая строка газели, приведнной в диване газелей Мавлоно, первая строка которой такова: Манигар ба хар гадое, ки ту хос аз они мой [34,1052]. (Не взирай ты на каждого нищего, ибо ты только наш). Эй подшохи содщон чун ман мунофщ дидай? Бо зиндагонат зиндаам, бо мурдагонат мурдаам [34,144]. Эй падишах преданных, как я ты видел лицемера, С живыми твоими я жив, с мертвецвами твоими мертвец. Этот бейт из газели Мавлоно, приведенный в сборнике в следующем смысле: Эй ошщон, эй ошщон, паймона гар гум кардаам, 3-он май, ки дар паймонахо андар нагунчад хурдаам [34,531] О влюблнные, о влюблнные, коль потерял я кубок
Испил я вина из тех, что не вмещается в кубки. В дополнение к приведнным выше строкам в «Фихи ма фихи» есть ещ несколько бейтов, которые Мавлоно использовал при необходимости для более точного выражения мысли, они в сборнике Мавлоно даны без изменений или в слегка изменнной форме. Приведнные выше образцы относятся к разряду указанных стихов.
Стихи из «Маснави-йи ма нави» в «Фихи ма фихи».
«Маснави-йи ма нави» Мавлоно Руми со времени его создания и по сей день является предметом всеобщего внимания. К этому беспримерному произведению, относящемуся к числу шедевров персидско-таджикской литературы, написано значительное количество комментариев. Комментаторы «Маснави-йи ма нави» взялись за его толкование с целью раскрыть его сложную символику и трудные места. Несмотря на большое количество комментариев к «Маснави-йи ма нави» смысл отдельных строк произведения до сих пор не раскрыт.
Поэтому книга «Фихи ма фихи» является одним из источников для раскрытия запутанных узлов этого «Корана на пехлеви».
В «Фихи ма фихи» приведено восемь бейтов из «Маснави-йи ма нави» (в варианте Субхони 8 бейтов и в варианте Фурузонфара 5 бейтов), что свидетельствует о близости этих двух произведений Мавлоно. Например, в 52-ом разделе этой книги предложением «Спросил о значении этого бейта» он приводит и комментирует бейт из тетради 2 (бейт 278): «Спросил о значении этого бейта:
«Эй бародар, ту хамон андешай, Мобацй ту устухону решай [29,186]. (О брат по духу! Ты то же, что (твои) мысли, а останутся от тебя (в этом мире) лишь кости да жилы 13,27) «Сказал, чтобы он обратил внимание на эту мысль, что эта мысль есть указание на специальные мысли и мы их изложили в широком смысле, но на самом деле это не мысль, и, если есть, то это не та мысль, понятая народом.
Мы имели намерение обрести этот смысл из уст мысли и если кто-то захочет истолковать этот смысл проще, чтобы понятно было народу, то человек -говорящее животное. И речь есть мысль, хочешь - тайная, хочешь - явная, кроме того, он есть животное. Так, правильно, что человек состоит из мысли, остальное есть кости и корни. Слово, как солнце. Все люди, горячие и живые, от солнца, и всегда оно есть, существует, и от него всем и всегда тепло. Иначе, они не замечают солнца и не знают, что они живы от него и от него в тепле...» [29,186]. Из приведнного выше текста очевидно всем, что сам Мавлоно сложные строки из «Маснави-йи ма нави» истолковал языком простым, стилем и слогом изящным, что отпадает всякая необходимость обратиться к другим комментариям