Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Зависть и ревность в институциональном дискурсе 11
1.1. Зависть и ревность в научном дискурсе 11
1.1.1. Статус эмоционального концепта в современной лингвистике 11
1.1.2. Зависть и ревность в этической парадигме 22
1.1.3. Зависть и ревность в социально-психологической парадигме 32
1.2. «Ревность» и «зависть» в религиозном дискурсе 38
1.2.1. «Ревность» в тексте Библии 40
1.2.2. «Зависть» в тексте Библии 50
1.2.3. Зависть и ревность как греховные страсти 59
1.3. Прототип концептов «зависть» и «ревность» 67
Выводы 74
Глава 2. Эмоциональные концепты «зависть»/«епуу» и «peBHOCTb»/«jealousy» в языковом сознании носителей русского и английского языков 77
2.1. Понятийная составляющая эмоциональных концептов «зависть» и «ревность» 77
2.1.1. Понятийно-дефиниционная составляющая 78
2.1.2. Понятийная составляющая концептов «зависть» и «ревность» в паремиологии 85
2.1.3. Эмоциональный концепт «зависть» в прозаических текстах русского и английского языков 100
2.1.4. Зависть и счастье в поэтических текстах русского и английского языков 107
2.1.5. Эмоциональный концепт «ревность» в прозаических текстах русского и английского языков 111
2.1.6. Ревность и любовь в поэтических текстах русского и английского языков 119
2.2. Образная составляющая эмоциональных концептов «зависть» и «ревность» 126
2.2.1. Образно-метафорическая составляющая 129
2.2.2. Образно-перцептивная составляющая 147
2.2.3. Образно-прецедентная составляющая 159
2.3. Значимостная составляющая эмоциональных концептов «зависть» и «ревность» 166
Выводы 173
Заключение 178
Библиографический список
- Зависть и ревность в этической парадигме
- Зависть и ревность как греховные страсти
- Понятийная составляющая концептов «зависть» и «ревность» в паремиологии
- Образная составляющая эмоциональных концептов «зависть» и «ревность»
Введение к работе
Настоящее диссертационное исследование посвящено изучению эмоциональных концептов «зависть» и «ревность», проводимому в рамках лингвоконцептологии, науки, направленной на изучение того, каким образом формы бытия отражаются и закрепляются в языке
Эмоциональные концепты вообще, концепты «зависть» и «ревность» в частности, представляют собой результат сложного когнитивно-эмоционального освоения человеком языковой и внеязыковой действительности Методологической основой исследования является диалектическое понимание данных феноменов, следовательно, интерпретация культурного пространства предполагает использование не только лингвистических, но и психологических, исторических, социальных, общекультурных данных, которыми располагает современная наука
Эмоциональные концепты «зависть» и «ревность» представляют собой ментальные структуры, переосмысленные в русской и англоязычной лингвокультурах и актуализирующиеся в национальном сознании в определенных социальных условиях Для исследования англоязычного сознания в работе использовались материалы британского и американского вариантов английского языка без различения их региональных особенностей, поскольку на фоне сопоставления языков различных ветвей (германской и славянской) различия внутри одного языка не представляются существенными
Объектом данного исследования являются эмоциональные концепты «зависть» и «ревность», вербализованные посредством лексических, фразеологических и паремиологических единиц в русской и английской лингвокультурах В качестве предмета изучения рассматриваются универсальные и специфические характеристики языковых средств, реализующих значения концептов «зависть» и «ревность» в русском и английском языках
Актуальность настоящей работы объясняется необходимостью изучения эмоциональных концептов «зависть» и «ревность» как элементов этнического самосознания говорящего индивида и коллектива в условиях прогрессирующего диалога культур Исследование затрагивает проблемы сопоставительной лингвистики, философии, социальной психологии, следовательно, языковое отражение концептов «зависть / envy» и «ревность / jealousy» как фрагментов эмоционального, внутреннего мира человека может стать частью исследования языковой картины мира в целом и внести вклад в изучение этносемантической личности в русской и английской лингвокультурах
В основу выполненной работы положена следующая гипотеза. Предполагается, что-
данные концепты имеют структуру, частично совпадающую в языковом сознании представителей английской и русской лингвокультур,
специфические и универсальные характеристики концептов «зависть» и «ревность» могут быть установлены методами лингвистического анализа,
этнокультурная специфика оценки связана с культурными доминантами поведения носителей русского и английского языков
Цель диссертационного исследования состоит в проведении сопоставительного исследования русских и английских эмоциональных концептов «зависть / envy» и «ревность /jealousy» как сложных, многомерных вербализованных ментальных образований В соответствии с поставленной целью выдвигаются следующие задачи
выявить специфику концептов «зависть / envy» и «ревность /jealousy» в русской и английской лингвокультурах,
провести анализ семантической структуры исследуемых концептов в научном, религиозном и обиходном сознании носителей русского и английского языков,
создать семантический прототип концептов «зависть» и «ревность» на основе исследований этической и социально-психологической парадигм,
провести анализ понятийной, образной и значимостной составляющих концептов «зависть/envy» и «ревность/jealousy» в английском и русском языках
Материалом исследования послужили данные из русских и английских толковых, синонимических, этимологических, фразеологических, паремио-логических, ассоциативных словарей, тексты Библии на русском и английском языках, поэзия и художественная проза русских и англоязычных (английских и американских) авторов XVI-XXI вв , результаты свободного ассоциативного эксперимента
В работе использовались следующие методы анализа"
сопоставительный анализ, позволяющий установить сходства и различия в языковой реализации концептов «зависть/envy» и «ревность/ jealousy» в английской и русской лингвокультурах,
интерпретативный анализ, устанавливающий характер осмысления данных концептов в наивном языковом сознании,
дефиниционный анализ, используемый для описания семантического содержания единиц, репрезентирующих анализируемые эмоциональные концепты,
этимологический анализ, позволяющий рассмотреть семантику слов, номинирующих эмоциональные концепты «зависть/envy» и «ревность/ jealousy» в диахронии,
контекстуальный анаше, позволяющий определить специфику функционирования рассматриваемых эмоциональных концептов в различных типах текстов,
свободный ассоциативный эксперимент
Научная новизна диссертационного исследования заключается в применении концептологического подхода к рассмотрению эмоциональных концептов «зависть» и «ревность», определении лексических и метафорических средств их вербального выражения, выявлении их особенностей в сравниваемых культурах, применении семантико-эмотивного подхода к анализу лингвистических средств, использующихся в описании рассматриваемых концептов в русском и английском языках
Теоретическая значимость работы состоит в развитии основных положеній лингвоконцептологии, лингвокультурологии и лингвистики эмоций применительно к концептам «зависть» и «ревность» в русской и английской языковых картинах мира
Методологической основой исследования являются работы в области лингвокультурологии, концептолопіи, эмотиологии, этнолингвистики и теории межкультурной коммуникации (10 Д Апресян, Н Д Арутюнова, А Вежбицкая,СГ Воркачев,ДБ Гудков,ПН. Донец,ЛЛ Исаева,В И Карасик, В Б Кашкин,НА Красавский, В В Красных, Л В Куликова, О А. Ле-онтович,ВА Маслова,МВ Пименова,СН Плотникова, А Н Приходько, Г Г Слышкин, Ю С Степанов, И А Стернин, В Н Телия, С Г Тер-Мина-сова, В И Шаховский, И С Шевченко и др)
Практическая значимость настоящей работы заключается в возможности применения выводов и материалов исследования при чтении лекционных курсов и спецкурсов по лингвокультурологии, межкультурной коммуникации, лексикологии, в теории и практике перевода
На защиту выносятся следующие положения:
1. Эмоциональные концепты «зависть» и «ревность» являются этно-маркированными семантическими образованиями
Общими признаками для русского и английского языков являются представление о зависти как о негативно-маркированном явлении этического ряда и представление о ревности как амбивалентной эмоции, семантическими признаками которой являются полярные признаки «любовь» («забота») - «ненависть» («сомнение», «недоверие»)
Сходства концептов «зависть» и «ревность» наблюдаются в области понятийной и образной составляющих
4. Основные отличия концептов проявляются в области значимостной составляющей
Апробация работы Основные положения и выводы диссертационного исследования были изложены на IV Международной научно-практической
конференции «Концепции преподавания иностранных языков, литератур и культур» (Армавир, февр 2007 г), межрегиональных научных семинарах «Язык и национальное сознание проблемы сопоставительной лингво-концептологии» (г Армавир, окт 2006,2007,2008 гг), конференциях профессорско-преподавательского состава Армавирского государственного педагогического университета (г Армавир, 2007,2008,2009 гг), Всероссийской научно-практической интернет-конференции «Современный русский язык динамика и функционирование» (Волгоград, дек 2008 г) По теме диссертационного исследования опубликовано 9 работ общим объемом 2,7 п л
Структура работы Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии и приложения
Зависть и ревность в этической парадигме
Основными понятиями лингвокультурологии, несомненно, являются понятия языковой картины мира, языкового сознания, языковой личности и концепта.
Одним из определений картины мира (КМ) является описание как «исходного глобального образа мира, лежащего в основе мировидения человека, репрезентирующего сущностные свойства мира в понимании ее носителей и являющегося результатом всей духовной активности человека» [Постовалова, 1988, с. 21]. КМ формируется языком как средством воплощения тех или иных культурных установок, стереотипов, стимулов, эталонов и т. п.
Под языковой картиной мира (ЯКМ) принято понимать «представление о действительности, отраженное в языковых знаках и их значениях - языковое членение мира, языковое упорядочение предметов и явлений, заложенную в системных значениях слов информацию о мире» [Попова, Стернин, 2001, с. 68]. ЯКМ существует как отражение в специфически национальных языковых формах и семантике языковых выражений совокупности представлений о человеке и окружающем его мире, принятые в той или иной культуре. С одной стороны, категории мышления и механизмы познания носят общечеловеческий характер, с другой — носитель языка пользуется системными средствами своей языковой системы для отражения окружающей его действительности. Специфика ЯКМ предопределяет набор специфических средств, употребляемых в стереотипных для этого видения ситуациях, что обуславливается правилами лексической и синтаксической сочетаемости данного языка (см.: [Караулов, 1987, с. 42]).
Каждый язык складывает свою собственную «наивную» языковую картину мира и отражает реальный мир по-своему, определяя специфику национального образа мира. Отражаемая национальным обыденным, наивным сознанием, ЯКМ запечатлевается его носителями в некотором целостном, относительно устойчивом во времени состоянии, фактически являющемся «продуктом длительного исторического развития и объектом межпоколенной передачи опыта» (см.: [там же, с. 42]).
Картина мира в сознании каждого народа может рассматриваться и в межкультурном аспекте, при этом в качестве единицы сопоставления выступает концепт как «многомерное образование» (см.: [Карасик, 2002, с. 129]). Система культурных концептов, рассматриваемая в ценностном измерении, образует ценностную картину мира (ЦКМ), в которой выделяют культурные доминанты, кластеры и лакуны, и, которая может быть реконструирована на основе анализа прецедентных для данной культуры текстов, значений слов и фразеологизмов, формульных моделей этикетного поведения, а также при помощи ассоциативных экспериментов.
Изучение этнокультурных особенностей, закреплённых в языке и проявляющихся в речи, берущее начало в работах В. Гумбольдта, Э. Сепира, Б. Уорфа, в современной лингвистике ведётся в рамках этнолингвистики (см.: [М. М. Копыленко 1995; Н. В. Уфимцева 1996; Е. И. Шейгал, В. А. Буряковская 2002]) и теории межкультурной коммуникации (О. А. Леонтович 2002; С. Г. Тер-Минасова 2000]).
Этнос понимается как «коллектив людей, который противопоставляет себя всем другим таким же коллективам, исходя из чувства подсознательного ощущения близости на основе простого противопоставления: «мы — они» (см.: [Гумилев, 2001, с. 16]). Этносы отличаются друг от друга стереотипами поведения, по ментальности и по поведению (см.: [там же, с. 33]).
Для решения вопроса о культурно-языковом взаимодействии предлагается различать национальную и культурную специфику концепта.
Национальная специфика выявляется при сопоставлении языков и предопределяется двумя факторами: объективным и субъективным. Объективный фактор предполагает естественные и культурные реалии, характерные для жизни одного народа, но отсутствующие в жизни другого народа. Субъективный фактор состоит в факультативной выборности. Это означает, что слова, отражающие одни и те же реалии, представлены по-разному в разных языках.
Национальная специфика проявляется во всех случаях расхождений, которые могут быть обусловлены или не обусловлены причинами культурного характера. Культурная специфика предполагает соответствие языковой единицы элементу менталитета или духовной культуры сообщества, его истории, верованиям, традициям и естественным условиям жизни. Сложный характер взаимодействия национального и культурного компонентов является еще одним свидетельством неразрывной связи того и другого (см.: [Иванова, 2004, с. 17-18]). Национальная специфика проявляется в традициях, обычаях, и обрядах; бытовой культуре; повседневном поведении; национальных особенностях мышления; художественной культуре (см.: [Бромлей, 1983, с. 70—71]).
Вместе с тем вопрос о культурно-языковой специфике не может считаться исчерпанным без обращения к другой стороне, составляющей кардинально противоположный подход к изучаемой проблеме - культурно-языковым универсалиям.
Считается, что культурно-языковая специфика и культурно-языковые универсалии не находятся в отношениях взаимоисключающего противодействия, поскольку наше знание о мире и вещах состоит из знания двух видов - когда вещи известны как конкретности и как универсалии. Отсюда следует, что универсальная и национально-культурная составляющие находятся в комплементарных отношениях друг к другу.
Зависть и ревность как греховные страсти
Семантическое ядро зависти образуют признаки: «досада», «недоброжелательство», «раздражение на чью-либо удачу, успех», «желание того, что есть у другого», «жадность». В большинстве паремий обнаружен принцип: «Зависть ищет не добра для себя, а зла для ближнего». Завистливый хотел бы видеть славного — бесчестным, богатого — убогим, счастливого — несчастным. Если другие смертные грехи доставляют хоть какое-то наслаждение и радость тому, кто их творит (гордый гордится, сребролюбец радуется богатству, гурман — яствам, ленивый — праздности, похотливый — блуду, злобный — мщению врагу), то зависть не только не приносит никакого наслаждения и радости, а наоборот — печаль и разрушение (см.: [Эпштейн, 2006, с. 36—37]).
Русские и английские пословицы ориентированы своим содержанием на человека — черты его характера, поступки, отношения в семье и обществе.
Ряд пословиц употребляются в конкретной ситуации зависти и ставят всю ситуацию в связь с этой закономерностью. Суть зависти в данных пословицах — наивысшее социальное сравнение, угрожающее самоуважению человека, явление, несущее саморазрушение, самоуничтожение и как следствие, имеющее признак «опасность» не только для окружающих, но в первую очередь для самого завидующего: «Зависть целится в других, а ранит себя»; «Завистливый по чужому счастью сохнет»; «Завистливый от зависти сохнет»; «Сытый волк смирнее завистливого человека»; «В лихости и зависти нет ни проку, ни радости»; «Железо ржа съедает, а завистливый от зависти погибает»; «Злой плачет от зависти, а добрый от радости»; «От зависти пожелтел, от досады вспыхнул»; «Лихоманка, да зависть - Иродовы сестры»; «Любит кричать воробей, что соловьи затерли, а сам от зависти чирикать разучился»; «Он завистлив врать, не уступит»; «Не корыстна, а завистна; зависть по корысти, а корысть от зависти»; Envy eats nothing but its own heart; Envy shoots at others, and wounds herself; Envy never dies; The envious man shall never want woe; Envy and idleness married together begot curiosity; Envy envies itself; He who envies admits his inferiority; Envy never enriches any man; Envy doesn t enter an empty house; Envy feeds on the living; it ceases when they are dead; Envy is the basest of all enemies; Envy is what inclines up to speak evil of the virtuous rather than of the wicked; Envy never has a holiday; The envious die, but envy never; Love and envy make a man pine; Four good mothers beget four bad daughters: great, contempt; truth, hatred; virtue, envy; riches, ignorance; It s no use bursting with envy; Hatred blasts the crop on the land, envy the fish in the sea.
В то же самое время в английских паремиях зависть рассматривается как своего рода дифирамб - преувеличенная, восторженная похвала и откровенная лесть: Envy is a kind of praise; Envy is a left-handed praise; Envy is the sincerest form of flattering. В русской лингвокультуре найдены следующие эквиваленты: «У лицемера хвалы мешок, а у завистливого хулы горшок», хотя другая пословица гласит, что «В зависти нет корысти».
Тот факт, что, концентрируясь на статусе другого человека, зависть не терпит превосходства, достоинства, а тем более счастья других, доказывают следующие английские паремии: Envy can abide по excellency; Things most excellent are ever most envied; No good thing ungi udged at; Envy (calumny) shoots at the fairest mark (flowers, virtue); Envy is the companion of honor; Honour is always attended on by envy; Envy the companion of felicity; The dog of envy barks at celebrity. В русском языке находим единственный эквивалент: «Где счастье, талі и зависть».
В английской паремиологии считается, что зависть вряд ли появится в душе благородного человека и настоящего друга: Envy never dwells in noble soul; она разрушается под влиянием настоящей дружбы: Envy is destroyed by true friendship; ведь зависть друга — хуже нежели ненависть врага: Friend s envy is worse than an enemy s hatred.
Как в русском языке, так и в английском зависть осмысляется, как «чувство досады, вызванное превосходством, благополучием другого», «желание иметь то, что есть у другого», «желание завладеть тем, что есть у другого». В «наивной модели мира» представителей обеих лингвокультур получает отрицательную оценку: «Берут завидки па чужие пожитки»; «Чужая клеть пирогами пахнет»; «Чужое добро в глазах рябит»; «Курица соседа всегда выглядит гу 90 сыней»; «Заветный перстенек и поношенный хорош»; «Сосед спать не дает хорошо живет»; «Завидливому и свой хлеб не сладок»; «В чужих руках краюха за коврыгу (кус за ломоть)»; «В чужих руках ноготок с локоток»; «Люди живут, как ал цвет цветут, а наша голова вянет, как трава»; «Людской Семен, как лук зелен, а наш Семен в грязи завален»; «Не столько смущает свой убыток, сколько чужой прибыток»; «Злыдни скачут, неволя учит, а чужие хлебы спать не дают»; «На чужой спине бремя легко»; «Чуэюи дураки — загляденье каки, а наши дураки — невесть коки (у людей дураки — любо коки, а наши дураки — вона каки)»; «Чужим здоровьем болен»; «У людей шило бреет, а у нас и ножи неймут»; «Хороша рыба на чужом блюде»; «Чужой бедой сыт не будешь»; «Не указывай на чужой зарод (кладь хлеба) вилами»; «Свое добро теряет, а чужого желает»; «На чужой лошадке не наездишься»; «На чуоісой обед надейся, а свой припаси»; «По чужим карманам не ищи, свой стереги»; «Чужая обида (беда, нагота) не разжива»; «На чужой каравай рот не разевай, а пораньше вставай да свой затевай»; «Не разводи усок на чужой кусок»; «На одного доброхота по семи завидчиков»; «На чужой кусок не пяль роток, а свой припаси, да и в рот неси»; «Хороша Маша да не наша»; «В чуо/сих руках ломоть велик, а как нам достанется, мал покажется»; «Искав (желаючи) чужого свое потерял»; «Ищай чужаго о своем возрыдает»; «За чужим погонишься, свое потеряешь»; «Кто чужого желает, скоро свое утратит»; An envious man waxes lean with the fatness of his neighbour; The girl looks fine, but she isn t mine; It is good fish if it were but caught; Grass is always greener on the other side of the fence (hill); The camel going to seek horns lost his ears; He is not poor that has little, but he that desires much; He goes long barefoot that waits for dead man s shoes.
Отрицательно маркированной в русской паремиологии оказывается «ненасытность» зависти: «Бездонной кадки водою не заполнишь»; «Блин съешь, а два вымечешь»; «У жадного кадык перетянулся»; «В провальную яму не напасешься хлаліу»; «Горе наше — гречневая каша; есть не хочется, а покинуть оісаль»; «Горько есть, да жаль покинуть»; «Дай бог много, а захочется и побольше»; «Дай душе вволю, захочется и поболе»; «Наглому дай вволю, захочет
Понятийная составляющая концептов «зависть» и «ревность» в паремиологии
Связь эмоций с представдением об огне и вызываемом им ощущением жжения очень глубокая. Образ огня привлекался поэтами пушкинской и допушкинской эпохи для характеристики восторга, восхищения, гнева, досады, зависти, рвения, ревности, ярости и др. (см.: [Арутюнова, 2002, с. 102-103]).
Находясь во враждебных отношениях с желаниями и чувствами человека, отрицательные эмоции, причиняющие душевную боль грызут, терзают, гложат, жалят, колят, ранят, точат, вонзают ядовитые зубы: «Гонениям подвергается коммунист, ужаленный змеей ревности» (Олеша: Зависть, с. 108); «Ему грустно и больно стало за свою неразвитость, остановку в росте нравственных сил, за тяжесть, мешающую всему; и зависть грызла его, что другие так полно и широко живут, а у него как будто тяжелый камень брошен на узкой и жалкой тропе его существования» (Гончаров: Обломов, с. 100); «Что ж, я вам верю: ревность — штука злая, / Когда она терзает и грызет, I Ни темной ночью спать вам не дает, / Ни днем работать, душу иссушая» (Асадов, http: // poethunter.com); «Гложет сердце крыса-ревность. І Я могу убить её, / Но вместе с ней убью и сердце я» (Арсеньев, http:// pesenki.ru); These shall the fury Passions tear, / The vultures of the mind, / Disdainful Anger, pallid Fear, I And Shame that sculks behind; / Or pineing Love shall waste their youth, / Or Jealousy with rankling tooth, / That inly gnaws the secret heart (Gray, p. 9); Sticks jealousy in wedlock; her own child / Scapes not the showers of envy; to repeat / The monstrous fashions, how, were alive to eat / Dear reputation. Would to God she were / But half so loth to act vice, as to hear (Donne, p. 113).
Органы чувств — душа, сердце испытывают угрызения совести: Banish remorse, banish resentment and the seaming contortion of degrading jealousy (Murdoch: The Black Prince, p. 271); Too often of course our reverses are clouded and embittered by jealousy, remorse, hatred... (Murdoch: The Black Prince, p. 349).
Пагубные вредоносные чувства сравниваются с болезнью, недугом или с их источником - ядом, заразой. Русские поэты отождествляют ревность со сплином, лихорадкой, болезнью души, безумием, повреждением ума: «Да, да ведь ревности припадки — I Болезнь так точно, как чума, I Как черный сплин, как лихорадка I Как повреждение ума» (Пушкин, Т. 4, с. 418); «Избавьте любимых / От мелких обид. / Когда нестерпимо / В них ревность болит» (Дементьев, с. 181); «Ревность слепа I И гнев ее страшен / И после нее / Мир кровью раскрашен» (http:// poem.com.ua); «Разверзлась хлябь небесная, / рыдает, мечет молнии. / Не сон, а явь, не бес, а я / шепчу, молю: «Исполни и / прости! Безумна в ревности: I пронзи бедой разлучницу! / Пусть знает, как его нести, / крест «брошенной», измучится / пусть тело ее в радости, / в желанности — обманется. / О, Небо! / Дай ей старости, / не дай / в грехах покаяться. / Прости, — безумна в слабости (Лапина, http:// poem.com.ua).
В английской поэзии и прозе ревность как болезнь выступает в виде язвы, инфекции, сумасшествия: This canker that eats up Love s tender spring, / This carryale, dissentious Jealousy (Shakespeare: Venus and Adonis, p. 59); Did a mad jealousy and withered pride, poison sweet remembrances that should have endeared and made her precious to him? (Dickens: Dealings with the Firm of Dombey and Son, p. 466); O, how hast thou with jealousy infected I The sweetness of affiance! Show men dutiful? (Shakespeare: The Life of Henry the Fifth, p. 40); Crazed with jealousy and rage, blind and bestial with all the elemental passions of insulted manhood, I entered the house and sprang up the stairs to the door of my wife s chamber (Bierce: Can such Things be?, p. 52); How many fond fools serve mad jealousy? (Shakespeare: The Comedy of Errors, p. 87).
Метафора ревность-болезнь предстает в виде опухоли и страшного заболевания - рака, которое убивает то, чем питается, хотя обычно очень медленно, и, которое таким образом убивает и себя: Jealousy is a cancer, it can kill that which it feeds on, though it is usually a horribly slow killer (Murdoch: The Black Prince, p. 247); It also seems like an alien growth — and growth is indeed the word (ibid., p. 247).
Ревность может причинять боль, можно испытывать муки ревности и страдать: I was absorbed in prophetic calculation of this evening s damage, of how awful the pains o/loss and jealousy and despair would now (ibid., p. 268); The faithful found a gloomy consolation on returning to London in seeking Miss Briggs suffer the same pangs of jealousy and undergo the same faithless treatment to which she herself had been subject (Thackeray: Vanity Fair, or A Novel without a Hero, p. 241); Pangs of jealousy smote him, nor could he assuage them by reminding himself that he had no concern whatever in Sidwell s future (Gissing: Born in Exile, p. 385); Nor was it even pointing out that I had put myself in a situation where the torments of jealousy were simply endemic (Murdoch: The Black Prince, p. 246).
Метафора зависть-болезнь в английском языке представлена как болезнь желчного пузыря, а в русском как бешенство: Even so was it that into the gall of envy (Melville: Billy Budd, Sailor, p. 50); «В дружбе, в буднях быта / Завистью не болен / Я живу открыто, / Как мишень на поле» (Дементьев, 2008, с. 76); «Бешеная зависть читалась в глазах у всех встречных псов, а у Мертвого переулка какой-то долговязый с обрубленным хвостом дворняга облаял его "барской сволочью" и "шестеркой"» (Булгаков: Собачье сердце, с. 149).
Образная составляющая эмоциональных концептов «зависть» и «ревность»
С позиций социальной психологии зависть рассматривается как чувство, в структуре которого имеется «соревнование, страдание»; как социально-психологическая черта личности, которая проявляется недовольством, недоброжелательством к успешным людям; как проявление «мотивации достижения». Феноменология зависти представлена в виде «белой» и «черной» зависти. «Белая зависть» - мотивация личности, когда признание чужого успеха оказывается для нее стимулом творческой активности и стремления к соревнованию (ревность). «Черная зависть» - негативная эмоция, побуждающая субъекта совершать злонамеренные действия по устранению чужого успеха, благополучия, радости. У субъекта возникают мотивы блокировки чужого успеха, его дискредитации, прямая агрессия в адрес объекта зависти, что оказывает деструктивное влияние на саму личность завидующего.
Ревность вовлекает в свою орбиту трех участников, первый из которых — ревнующий, второй — тот, кого ревнуют, и третий — тот к кому ревнуют. Зависть предполагает наличие двух индивидов, один из которых завидует другому.
Религиозный дискурс рассматривается в работе как объективизация духовности народа, отражающая этнические, социальные, ментальные ценности не только отдельно взятой общественной группы, но и социума в целом.
В результате исследования текстов Библии на русском и английском языках, «зависть» можно отнести к концептам с негативным значением, поскольку она рассматривается как причина греха, недовольства, насилия, вражды, распрей.
Ревность представляет собой сильное чувство любви Бога. Бог-ревнитель не может терпеть, когда наносится урон его достоинству, придирчиво не терпящий, чтобы были против него, не отдающий своей чести другому.
В христианской теологии основной акцент делается на греховной природе данных страстей. Зависть и ревность считают «червем для души», «ядом для помыслов», «ржавчиной для сердца» и отождествляют с «ненавистью», «мукой», «казнью», «терзаниями», «когтями зложелательства», считают, что от неё произошло первое убийство.
Для христианина характерно отождествление морали с любовью, возведенной в ранг нравственного универсального абсолюта. Человек создан по подобию Бога, но остается существом земным и смертным, следовательно, его эмпирическое существование всегда выступает как грех.
Прототип концептов «зависть» и «ревность», смоделированный в результате изучения философских, психологических и религиозных текстов, отражает главные характеристики концептов «зависть» и «ревность».
Зависть разрушительна для личности завистника и сопровождается досадой, злобой, ненавистью, обидой и пр. Это чувство, которое проявляется в результате страстного желания сравняться с кем-либо в достоинствах или положительных качествах, но не за счет саморазвития, а за счет приуменьшения достоинств другого. Это чувство, которое мучит и терзает человека изнутри, но которое тщательно скрывают от других. Это чувство, которое побуждает человека совершать злонамеренные действия по устранению чужого успеха, вплоть до человекоубийства.
Ревность — это чувство, которое испытывает человек, требующий исключительной верности и преданности одному лишь себе, истинно или ложно сомневающийся в них. Это чувство, которое испытывает человек, когда он подозревает, что тот, на монопольное обладание любовью или расположением которого он по праву рассчитывает, этих любви или расположения его лишает.
Анализ понятийной составляющей, отражающий признаковую и дефи-ниционную структуру концептов, позволил выявить общие для обоих языков дефиниционные признаки. Так, для концепта «зависть/envy» общими являются признаки: «чувство досады», «желание иметь то, что имеет другой», «нежелание добра другому», «быть предметом зависти», «негодование», «обида», «недоброжелательность», «злоба».
Анализ понятийной составляющей концепта «ревность/jealousy» показал наличие общих признаков: «сомнение в верности, любви», «боязнь чужого успеха», «зависть к успеху другого», «желание безраздельно владеть».
Исследование паремий показало, что нормативные суждения в виде пословиц, поговорок и афоризмов сводятся к типовым аксиомам поведения, имеющим преимущественно моральный, либо утилитарный характер, которые в основном выражаются через импликацию. В обоих языках подтексто-вая информация играет наиболее существенную роль.
Сопоставление семантических признаков, представленных в русском и английском паремиологическом сознании, с семантическим прототипом, полученным в результате анализа философских, социально- психологических и религиозных текстов, показывает, что дефиниционные признаки представлены в полном объеме, расхождения в основном касаются периферийных признаков.
Однако, поскольку паремиологические представления о зависти и ревности несколько архаизованы и, как представляется, не всегда отражают установки современного этнического сознания, то для более полного отражения картины в работе предпринимается исследование речевых реализаций концептов на основе анализа художественных произведений и опроса информантов.
Анализ понятийной составляющей на материале прозаических и поэтических текстов XVI-XXI вв. позволил выявить наличие признаков, которые не находят отражения в лексикографических источниках ни русского, ни английского языков.
Интерпретация эмоций зависти и ревности на основе критерия «хорошо» - «плохо», позволяет рассматривать зависть как негативную эмоцию, а ревность относить к амбивалентным эмоциям.