Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Директивные речевые акты в русском и даргинском языках
1.1. Общая характеристика директивных речевых актов .10
1.2. Запрет в системе директивных речевых актов 15
1.3. Средства выражения семантики запрета в русском языке 24
1.4. Изученность вопроса в даргинском языке 43
1.5. Средства выражения прямого побуждения в даргинском языке .. 49
1.6. Выражение побуждения к совместному действию 67
1.7. Средства выражения косвенного побуждения в даргинском и русском языках .71
Выводы по главе I 80
ГЛАВА II. Выражение запрета в даргинском языке в сопоставлении с русским
2.1. Языковые средства выражения семантики запрета в даргинском языке 83
2.1.1. Средства выражения прямого запрета в даргинском языке 83
2.1.2. Языковые средства косвенного выражения запрета в даргинском языке 99
2.1.3. Невербальные средства реализации семантики запрета в даргинском языке 116
2.2. Особенности выражения запрета в даргинском и русском языках 118
2.2.1. Прямые способы выражения запрета в даргинском языке в сопоставлении с русским 118
2.2.2. Косвенные способы выражения запрета в даргинском языке в сопоставлении с русским 123
2.2.3. Косвенные имплицитные способы выражения запрета в даргинском языке в сопоставлении с русским 137
Выводы по главе II 143
Заключение 145
Список использованной литературы 150
Список источников языкового материала 160
Список использованых словарей
- Запрет в системе директивных речевых актов
- Средства выражения прямого побуждения в даргинском языке
- Средства выражения прямого запрета в даргинском языке
- Косвенные способы выражения запрета в даргинском языке в сопоставлении с русским
Введение к работе
Актуальность темы обусловлена теоретической необходимостью исследования речевого акта запрета в даргинском языке с позиции языковых способов его репрезентации в процессе коммуникации. Ограничение максимального использования разнообразия вариативных рядов запрещения
в преподавании, переводах с русского на даргинский и наоборот объясняется именно отсутствием подобного рода исследований.
Диссертационное исследование посвящено выявлению семантики
запрета как самостоятельного значения в системе других побудительных
значений, описанию и анализу способов и средств, специально
приспособленных для реализации семантики речевого акта запрета в даргинском и русском языках.
Речевой акт запрета характеризуется как попытка заставить адресата высказывания не совершать какое-либо действие. По определению В.И. Карасика, «запрет представляет собой выражение воли говорящего, направленное на прекращение существующего либо предотвращение возможного положения дел».
Основная цель исследования заключается в описании и
систематизации разноуровневых языковых средств выражения семантики запрета в даргинском языке в сопоставлении со способами и средствами реализации запрета в языке с иным грамматическим строем, русским.
Поставленная цель определила задачи исследования:
- проанализировать выражение общелингвистических представлений
о директивных речевых актах и запрещении как вида побуждения;
- представить упорядоченное множество эксплицитных и
имплицитных средств выражения запрета в русском языке;
- представить упорядоченное множество средств выражения прямого
и косвенного волеизъявления в даргинском языке;
- представить упорядоченное множество эксплицитных и
имплицитных средств выражения запрета в даргинском языке;
- определить особенности конструкций вариативных рядов высказы
ваний, выражающих запрет в даргинском и русском языках с точки зрения их
сходств и различий.
Научная новизна диссертации состоит в том, что в предлагаемой работе впервые:
- представлена система разноуровневых средств выражения
побуждения в даргинском языке;
- выявлена система вариативных рядов конструкций запрещения в
даргинском языке;
- проведено сопоставление с системой способов и средств выражения
запрета русского языка с целью выявления типологических особенностей в
даргинском языке;
- определена дискурсивная функция некоторых форм выражения
запрета в даргинском языке в сопоставлении с русским.
Как в русском, так и в даргинском языке при анализе выражения волеизъявления необходимо учитывать взаимодействие лексико-синтаксических средств, интонации, а также смысловых связей предложения с контекстом. Учет разных средств позволяет определить роль каждого из них в формировании значения волеизъявления, в частности запрета, а также сходства и различия их соотношений в сопоставляемых языках.
Специфика фактического материала обусловила выбор следующих методов исследования: описательного метода, метода лингвистического наблюдения, метода контекстуального и семантико-прагматического анализа, метода коммуникативного анализа и сопоставительного метод.
Методологическую основу диссертации составили работы русских (Беляевой Е.И., Храковского В.С., Формановской Н.И., Виноградова В.В., Филатовой Е.А., Саранцацрал Ц., Красных В.В., Карасика В.И. и др.), зарубежных (Остин Дж., Серля Дж. Р. и др) и дагестанских (Абдуллаева З.Г., Мусаева М.-С.М., Муталова Р.О., Магометова А.А., Маллаевой З.М., Самедова Д.С., Шаховой М.Х., Мадиевой Г.И. и др.) лингвистов.
Теоретическая значимость исследования заключается в
использовании нового подхода к изучению лингвистических единиц с привлечением исследований смежных наук (психологии, социологии, культурологии, истории, этики и собственно лингвистики). Работа вносит определенный вклад в разработку более полных учебных и теоретических работ по даргинскому языку, а также способствует изучению стратегии и тактики непосредственного межличностного общения.
Анализ запретов, раскрытие их значения, функций поможет глубже понять генезис теории запрета, место, роль в духовной жизни, культуре общества.
Практическая значимость работы заключается в возможности использования результатов исследования в преподавании даргинского и русского языков даргинцам. Она поможет спрогнозировать и объяснить неточности перевода с русского на даргинский и с даргинского на русский, понять затруднения в восприятии высказываний русского языка даргинскими учащимися. Результаты исследования могут быть применены при подготовке лекционных курсов по теории речевых актов, а также при разработке спецкурсов по даргинскому языку и спецкурсов, посвященных факторам, обусловливающих вербальное и невербальное поведение человека.
Материалом для исследования послужили примеры, полученные методом сплошной выборки из произведений даргинской художественной литературы XX в., периодической печати и русской классической литературы. Примеры также были получены методом наблюдения за неподготовленной устной речью и невербальным поведением участников речевой ситуации.
Выбор материала исследования в первую очередь определялся наличием у высказываний или текстов в целом воздействующей функции.
Гипотеза исследования заключается в выделении запрета как самостоятельного семантического типа побуждения, который в речевой деятельности выражается разноуровневыми языковыми средствами. В работе они сгруппированы с учетом выполняемых ими функций и обладающим набором специфических свойств. Как в русском, так и в даргинском языке выбор языковой формы реализации семантики запрета зависит от конкретной ситуации общения, сферы общения, коммуникативных особенностей говорящего и слушающего
Результаты исследования позволяют сформулировать следующие основные положения, которые выносятся на защиту:
-
Запрещение является самостоятельным семантическим типом побуждения, который обладает общими признаками побуждения и специфическими особенностями, отличающими его от других семантических типов побуждения. Оно отличается «спровоцированностью» побуждения, реализуется только как реплика – реакция.
-
Средства выражения побуждения даргинского и русского языков в какой-то степени совпадают: в обоих языках основными средствами являются конструкции с глаголом в форме повелительного наклонения и частично перформативные высказывания.
Самой распространенной моделью запрета в рассматриваемых языках является прохибитив.
-
Некоторую общность сопоставляемые языки обнаруживают и в сфере применения средств выражения волеизъявления: формы повелительного наклонения могут выражать все виды побуждения, остальные средства не универсальны.
-
Употребление непобудительных высказываний (предложений) в значении волеизъявления является типологически общим для даргинского и русского языков.
-
Использование предложений других семантико-структурных типов в функции побудительных предложений в даргинском языке встречается значительно чаще, чем в русском. При всем своем формальном многообразии они используются с целью создания особой экспрессии. Такой факт подчеркивает ментальные особенности даргинцев, их темперамент и экспрессивность, а также выдвижение в ценностные категории таких составляющих, как уважительное отношение к человеку независимо от его статусного положения и желание считаться с общественным мнением.
-
В даргинском языке распределение временных форм глагола при использовании индикативных конструкций в функции побуждения следующее: чаще всего употребляется (как и в русском языке) будущее время, реже -настоящее. А индикативная форма в прошедшем времени в даргинском языке, в отличие от русского языка, для выражения волеизъявления не используется.
Апробация работы. Основные положения и результаты предлагаемой
работы обсуждались на заседаниях отдела грамматических исследований
дагестанских языков Института языка, литературы и искусства им. Г.Цадасы
ДНЦ РАН (2008-2014), нашли отражение в докладах и сообщениях на
всероссийских, региональных и международных конференциях и семинарах:
«Вопросы кавказского языкознания», (Махачкала, 2013); «Актуальные
вопросы и перспективы развития современных гуманитарных и
общественных наук» (Махачкала, 2015); «Moderni vymozenosti vedy - 2015» (Прага, 2015); «Наука и образование в жизни современного общества» (Тамбов, 2014).
Объём и структура исследования. Общий объем работы составляет 166 страниц. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка и списка источников языкового материала. Библиографический список включает 130 наименований работ.
Запрет в системе директивных речевых актов
В отечественной лингвистике в последнее время растет интерес к изучению побудительных речевых актов. Ученые все чаще обращаются как к специфике грамматического значения побудительных форм, так и к частным семантическим типам побуждения, которые выражаются этими формами. Особенностью современных исследований стало обращение к этой проблеме как к составной прагматики, включающий в себя «комплекс вопросов, связанных с говорящим субъектом, адресатом, их взаимодействием в коммуникации, ситуацией общения» [ЛЭС, 389-390].
Единицей настоящего анализа является речевой акт. Языковой формой речевого акта служит высказывание – актуализованное в речи предложение, используемое для достижения коммуникативной цели. «Под речевым актом понимается высказывание, порождаемое и произносимое с определенной целью и вынуждаемое определенным мотивом для совершения практического или ментального (как правило, адресованного) действия с помощью такого инструмента как язык/речь: Прошу вас сделать это – дело просьбы; Советую вам не делать этого – дело совета…» [Формановская 2002: 111]
В терминах теории речевых актов побуждение выражается в директивных речевых актах (ДРА), так как в общем виде ДРА характеризуется как выражение волеизъявления говорящего.
В широком смысле директивный речевой акт характеризуется как выражение волеизъявления говорящего, которое направлено на порождение деятельности адресата. Особенностью ДРА является то, что он направлен на изменение окружающей действительности с помощью речевых действий, их цель «сделать так, чтобы мир соответствовал словам» [Серль 1986: 172]. По мнению В.И. Карасика, наиболее существенным признаком для выделения того или иного типа речевого действия является интенция говорящего. «Практически в любом речевом действии мы сталкиваемся с воздействием, даже если сообщаем о чем-то или выражаем эмоции» [В.И. Карасик 2002: 69]. Но существуют речевые акты, для которых воздействие на партнера является ведущей характеристикой. Это директивные речевые акты. Рассмотрим подробнее.
ДРА представляет собой коммуникативную ситуацию, в которой, как и в любой коммуникативной модели, присутствуют говорящий, слушающий (или адресат) и высказывание. С другой стороны, ДРА является отражением побудительной ситуации, которая включает следующие компоненты: источник побуждения [Бирюлин 1987: 17], потенциальное действие или состояние, исполнитель потенциального действия и акт побуждения.
Директивы используются для того, чтобы добиться осуществления чего-либо от слушателя. Их пропозициональный смысл заключается в том, что слушающий совершит (или не совершит) в будущем какое-либо действие. Сюда относятся и вопросы, и приказы, и просьбы, и рекомендации и др.
Кроме того, для директивов значимой является еще одна роль - роль лица, который принимает решение совершать или не совершать действие, к которому побуждает высказывание. Решение о выполнении потенциального действия принимается тем участником речевого акта, который занимает приоритетную позицию в данной речевой ситуации. Признак приоритетности / неприоритетности используется для характеристики говорящего и адресата в работе А. Дорошенко и определяется как «позиция в социально-ролевой структуре коммуникативного акта в зависимости от наличия/отсутствия полномочий распоряжаться действиями другого лица» [Дорошенко 1985: 18]. Данное определение можно принять за основу, если уточнить два его положения. Во-первых, право распоряжаться действиями другого лица распространяется только на те сферы, где деятельность участников общения строго регламентируется субординативными отношениями - армия, флот и т.
В других сферах одно лицо может только контролировать выполнение действия другого лица. Во-вторых, в директивном речевом акте просьбы право распоряжаться любой деятельностью принадлежит адресату (то есть адресат находится в приоритетной позиции), однако воля адресата распространяется не на действия другого лица, а на свои собственные действия. Точнее было бы говорить не о функциях распоряжения, а о функции контроля за выполнением действия, то есть о праве принятия решения о выполнении действия. И не только действия, касающегося другого лица, но и своего собственного. Таким образом, принимая в целом понятие приоритетности / неприоритетности как весьма существенное для дифференциации ДРА, можно предложить следующую его формулировку. Приоритетность/неприоритетность - это позиция в иерархии отношений между коммуникантами в речевом акте, которая определяется наличием/отсутствием полномочий контролировать исполнение действия, к которому побуждает высказывание. Приоритетность является не абсолютным, а относительным признаком одного из участников коммуникативного акта и может характеризовать как говорящего, так и адресата, как исполнителя, так и субъекта побуждения (прескриптора) независимо от их статусных и пози-ционных ролей [Беляева 1992: 11].
Директивный речевой акт (как и другие речевые акты) можно анализировать с точки зрения его семантических, синтаксических и прагматических характеристик.
Семантический аспект директивных речевых актов - называемое действие, которое предстоит совершить слушающему.
Синтаксический аспект изучения директивных речевых актов включает в себя различные способы выражения предложения и коммуникативной интенции говорящего (прямой или косвенный, эксплицитный или имплицитный), а также различные синтаксические структуры, которые могут быть использованы для передачи целостного значения высказывания. Прагматические характеристики директивного речевого акта - это совокупность коммуникативно релевантных факторов социально-психологического плана, а также собственно коммуникативные факторы, влияющие на выбор формы выражения. Сюда относятся распределение социальных ролей между коммуникантами, соотношение их социальных статусов, характер межличностных отношений, сфера общения, распределение собственно коммуникативных ролей и т.д.
Директивные речевые акты в различных ситуациях могут выполнять различные функции (например, просьбы, приглашения, совета, приказа, требования, рекомендации и др.). Конкретный тип директива может определяться тремя параметрами социального характера: обязательность выполнения действия для адресата, приоритетность позиции одного из коммуникантов (т.е. соотношение ролей, описанное Л. П. Крысиным), а также бенефактивность (т. е. выгодность) действия для говорящего. На основе вышеперечисленных характеристик Е.И. Беляева выделяет три основных типа директивов:
1. Прескриптивы. Выполнение действия, обозначенного в этом типе ДРА, обязательно для адресата, поскольку говорящий находится в приоритетной позиции.
2. Реквестивы. Директивы этого типа побуждают адресата сделать некоторое действие в интересах говорящего. Позиция адресата приоритетная по отношению к позиции говорящего, поэтому адресат имеет право принять решение о выполнении или невыполнении необходимого действия.
3. Суггестивы. К этому типу относятся речевые акты, выражающие совет. Набор значений перечисленных выше признаков для данного типа ДРА таков: приоритетность позиции говорящего, необлигаторность и бенефактивность действия для адресата. Внутри каждого из трех типов ДРА выделяются разновидности, которые, наряду с признаками принадлежности к данному типу, содержат ряд признаков, дифференцирующих эти разновидности внутри каждого типа. Так, прескриптивными директивными речевыми актами являются приказ, запрещение, собственно побуждение, разрешение, инструкция, предписание, заказ и требование. Приказ и запрещение выделяются на основании того, что используются в ситуациях со строго регламентированными социальными позициями говорящего и адресата. При этом невыполнение адресатом действия наказуемо.
Средства выражения прямого побуждения в даргинском языке
Следует заметить, что средства выражения отрицания хIе- (хIя-), ма-(мя-, ме-) он называет не приставками, как в своей работе описывает С.Н. Абдуллаев, а частицами. В последующих своих трудах он выделяет только две отрицательные частицы xIe- и хIя-, а остальные их формы считает лишь вариантами этих двух частиц. При этом автор существенно увеличил количество вариантов отрицательных частиц: «Частицы xIe- и ма-(отрицательно-запретительные) образуют самостоятельную семантико-функциональную группу с диалектно и морфонологически различными вариантами: -ъа-, -ье-, -ья-, -ьахI-, -хIа-, -хIя-, -ме-, -мя» [Абдуллаев 1993, т. 2: 442].
Не подвергается сомнению тот факт, что специализированным средством выражения побуждения в даргинском языке так же, как и в русском, являются конструкции с глагольными формами в повелительном наклонении.
В работе Б.С. Сулейманова «Фонетика и морфология даргинского языка» выделяются пять глагольных наклонений. Первое из них «амру наклонение» (повелительное). Повелительное наклонение в даргинском языке употребляется для выражения поручения, просьбы, совета, приказа. В результате наблюдения за функционированием видов глаголов в форме императива автор указывает на смысловые различия побудительных конструкций в зависимости от наличия/отсутствия отрицательной частицы при глаголе. Выделяются два вида: 1) «къадагъабируси (запрета): ма-лукIад (не пиши), ма-бирид (не делай), мя-кьяд (не ходи); 2) къадагъахIебируси (не запрещающий): лукIен (пиши), бара (сделай), узен (работай)» [Сулейманов 1964]. «Глаголы в форме повелительного наклонения делятся на два вида: 1) Глаголы повелительного наклонения с отрицанием: малугад (не давай), майсид (не бери), малукIад (не пиши), хIекид (не отведешь), хIякьяд (не пойдешь); 2) Глаголы повелительного наклонения без отрицания: белкIен (напиши), белчIен (прочитай), бяхъя (ударь), кадиирая (садитесь), адизирая (вставайте), и др.» [Сулейманов Б.С., Магомедов М.З. 1967]
Как уже было отмечено, формы повелительного наклонения глагола именно как средства выражения побуждения еще не были описаны в грамматике даргинского языка. Они всесторонне изучены даргиноведами как категория наклонения глагола. М.-С. Мусаев в монографии «Даргинский язык» свое учение о повелительном наклонении построил на традиционной основе изучения наклонений даргинского глагола. «Повелительное наклонение выражает побуждение к действию (просьбу приказ), для чего употребляется специальная форма, маркированная морфемами - а(-я)-и, -ен, которые присоединяются к первичной основе, ср.: вакI-и «приходи», бух-а «отнеси», белкI-ен «напиши» и т.д. После увулярных и фарингальных выступает -я, фонетический вариант морфемы -а, ср.: бяхъя «бей», бургI-я «сломай». При помощи -а образуется повелительное наклонение в основном у переходных, а при помощи -и у непереходных глаголов, ср.: буц-а «держи», вакI-и «приходи» и т.д.
Для выражения повеления, чтобы воздействовать на самого говорящего употребляется особая форма на -аба, ср. xlyни ну ват-аба «ты оставь меня» и т.д. Повелительное наклонение имеет формы ед. и мн. чисел. Мн. ч. образуется при помощи морфем -а (-я, -ая), -ра (-рая), которые присоединяются к форме ед. ч., ср.: биха «давай» (ед. ч.) - бих-ая «давайте» (мн. ч.).» [Мусаев 2002: 69].
Мусаев М.-С. помимо повелительного наклонения выделяет допускаемо-желательное наклонение глагола. По его словам, допускаемо-желательное наклонение в семантическом отношении близко к повелительному и желательному, но от них заметно отличается в плане выражения благодаря специальному показателю -аб, ср.: «чтобы ты пришел» (жел. накл.), вакIи «приходи» (пов. накл.) и вакI-аб «пусть он придет» (допуск.-жел. накл.)
Иначе подошел к описанию категории наклонения в даргинском языке Р.О. Муталов. Он использовал единую терминологическую базу для описания глагольной системы соответственно и категории наклонения не только даргинского, но и других восточно-кавказских языков.
В работе «Глагол даргинского языка» Р.О. Муталов применил матричный способ исследования глагольных форм и грамматических категорий. В основе данного метода лежит распределение грамматических категорий даргинского языка на базовые и вспомогательные.
В систематизации категорий наклонения для нашей работы более примечательны группа оптатива и императивная группа. Они примыкают к группе, которая выражает «модальность, ориентированную на локуторов» (участников речи).
По наблюдениям автора, в даргинском языке можно выделить пять форм оптатива: оптатив чистый, оптатив немаркированный, оптатив условный, юссив и пробабилитив, каждая из которых является самостоятельной, так как имеет характерные только ей морфологические, семантические и функциональные особенности. Между тем, в существующей литературе выделено либо одно желательное наклонение, либо два.
«Отличительной особенностью группы оптатива является образование негативных форм посредством присоединения запретительного префикса мак той или иной форме наклонения» [Муталов 2002: 115].
Традиционная трактовка повелительного наклонения (амру наклонение) в существующей литературе по даргинской грамматике как основного средства выражения побуждения к действию (у М.-С. Мусаева и допускаемо-желательное наклонение) утратила свою силу в связи с новым подходом Р.О. Муталова, который выделяет целую императивную группу, выражающую приказание, просьбу, побуждение к совершению действия.
Средства выражения прямого запрета в даргинском языке
Как известно, «основное значение повествовательных предложений – сообщение об определенных явлениях действительности (иногда – вымышленных), то есть передача информации адресату речи» [www.lingvotech.com].
Но в дискурсе у повествовательного предложения, кроме основной функции («сообщение об определенных явлениях действительности»), мы наблюдаем дополнительную функцию, то есть оно служит средством выражения семантики запрета.
Чем же это объясняется? Дело в том, что при употреблении повествовательного предложения необходимо учитывать взаимодействие интонации и смысловых связей предложения с контекстом. Следовательно, лексико-синтаксический анализ повествовательного предложения вне контекста не даст полного представления о нем как о единице языка. Например:
Диълизи милякъван, гьанна хIу нушала гъайлизи ухIнахIейкили хьалли, чилилра гIяйиб хIебиру. – СултIай ХIямидличи хIулби лямцIаиб. (Если ты не влезешь в наш разговор, словно червь в мясо, никто не осудит. – Султан взглянул на Гамида). (У. Шапиева, цаибил хъарбаркь) – ХIуни гIямрулизир лерил секIал вегIлис дигуливан детарути хIедиъни-личила хъумуртулри, Кавсарат. (- Ты забываешь о том, что в жизни не все получается так, как мы хотим, Кавсарат.) (М.-Р. Расулов, ГIямру хIерли хIедуар) - Илгъуна барадалли, ил гьатIира рарсрирхъур, гьимичеррирар. ХIушачи гьимичерриубли гIергъи илини... - Се барили гIяхIлив гьатIи, неш?- ypгapyхъун гъайлис Шуайна. (- Если такое сделаешь, еще сильнее заупрямится, разозлится. Разозлившись на вас, она… - А что сделать лучше, мама? – вмешалась в разговор Шуайна.) (М.-Р. Расулов, Судьяби чихъалив?)
Для реализации речевого акта запрета говорящий использует конструкции с глагольной формой индикатива. Использование именно такого запрета объясняется попыткой говорящего избежать прямого запрета, который не всегда уместен.
Однако данный способ не всегда используется по соображениям вежливости. Речевой акт запрета, реализованный посредством повествовательного предложения, довольно часто выражает, помимо волеизъявления, критическую оценку действий адресата. Например: – Ну хIед «се саби» ахIенрану, «чи сая» сайра. (- Я тебе не «что», а «кто».) (З.Зулпукьаров, Балкьагар) К косвенным способам выражения запрета в даргинском языке относятся также повествовательные предложения с глагольными формами совместного действия. Например: – Хала гъайли гъайхIедикIехIе, Башир АхIмадович. ХIу гъайикIухIели, ну хIед диргалахIерухъунра. Ну чичила гъайрикIулрал , хIуни ункъли балулри… (- Не будем говорить громкие слова, Башир Ахмедович. Когда вы разговаривали, я вам не мешала. Про кого я говорю, вы прекрасно знаете…) (М.-Р. Расулов, ГIямру хIерли хIедуар) Запрет в косвенной форме выражен говорящим конструкцией с отрицательной глагольной формой совместного действия в настоящем времени (которая, как правило, выражает запрет-предложение).
Выбор косвенного эксплицитного способа можно объяснить стремлением адресанта держать себя в рамках норм общения в официальной обстановке (педсовет).
Индикативные формы отрицательного глагола в форме 2-го лица единственного и множественного числа В даргинском языке, как и в русском, запрет реализуется также при помощи конструкций с индикативной формой отрицательного глагола 2-го лица единственного и множественного числа. Например: - Юх, ил секIал хIебирид хIуни, сенахIенну наб Чехьери дебали дигахъулра. ХIу цIакьси адам сайри, Самур, дати илди авара. КIинайсра набзибад дила талихI кебисахъес набзиб цIакь адхIебиур! - иб Шамилли кьяркьли. - ЦIакь адхIебиур или мукIурвакIес дигулрив? (- Нет, ты этого не сделаешь, потому что я очень люблю Чегери. Ты сильный человек, Самур, оставь эти дела. Если и второй раз потеряю свое счастье, у меня не хватит сил. - Не хочешь ли сдаться из-за отсутствия сил?) (ГI. Абу-Бакар, Чехьери) Семантика запрета содержится в форме отрицательного глагола 2-го лица ед. ч. «хIебир-ид», запрещаемое действие названо существительным «ил секIал». Цель адресанта запрещения – сообщить адресату о том, что данные действия неприемлемы и он не допустит их осуществления. Отношения между коммуникантами не субординативные, зато у говорящего есть доводы, по которым акт запрета имеет место.
Таким образом, индикативные формы отрицательного глагола 2-го лица единственного числа будущего времени реализуют семантику запрещения планируемого адресатом действия. Однако в определенном контексте они могут приобретать императивное значение и выступать в качестве функциональных синонимов отрицательных императивов.
К таким формам относятся отрицательные глаголы 2-го лица единственного и множественного числа. Специфика данных форм заключается в том, что высказывания с этими формами непосредственно адресуются конкретному лицу, поэтому наличие в речи коммуникантов глагольных форм 2-го лица единственного и множественного числа с отрицанием характеризует ситуацию межличностного официального и неофициального общения. В большинстве случаев субъектом речи, использующим в своих репликах данные словоформы, запрещаются физические действия адресата. - ХIуни ил секIал мабирид! (- Ты этого не делай!) (Из разговорной речи) Замена личных форм индикатива соотносительными формами императива не влечет за собой изменения семантики высказывания в целом. Дело в том, что в подобном случае говорящий не обосабливается от адресата. То есть адресат может рассчитывать на другой вариант решения вопроса или помощь. Следовательно, запрет, выраженный формой отрицательного императива, носит менее категоричный характер, нежели запреты с глаголом в форме отрицательного индикатива. Следует заметить, что данная модель, согласно нашим исследованиям, является второй по частотности употребления.
Косвенные способы выражения запрета в даргинском языке в сопоставлении с русским
Запрет действия, несовместимого с тем действием, которое положительно оценивается говорящим, эксплицируется как: Тебе нельзя ехать со мной на заседание.
В русском языке запрет через положительную оценку действия выражается чаще, чем в даргинском. Средствами выражения такого запрета являются: 1) форма сослагательного наклонения глагола или инфинитива с части цей бы, обозначающего действие, несовместимое с запрещаемым, в сочетании с обстоятельствами, выражающими положительную оценку действия: А мне можно будет с вами идти? – спросил я, помолчав немного. – Право, не лучше ли бы вам остаться? Вы бы тут нас подождали, охотились бы... И славно бы! – сказал он... (Л. Толстой) Исходя из косвенной идеи запрета, основанной на положительной оценке действия, несовместимого с запрещаемым, возможен следующий вывод: Вам нельзя идти с нами; 2) форма повелительного или изъявительного наклонения (форма будущего времени) в значении повелительного наклонения в сочетании с обстоятельствами, дающими положительную оценку действию: – Я велел заложить, хотя недалеко; а то пешком пройдем! – Лучше поедем, – сказал Степан Аркадьич. (Л. Толстой) Надо заметить, эллиптированные конструкции как косвенные средства выражения семантики запрета используются как в русском, так и в даргинском языке.
К косвенным имплицитным запретам можно отнести высказывания, в которых значение запрещения реализуется при помощи обращения. Выясним, каким образом обращение превращается в средство побуждения: … се-биалра чIямбарес агарав? – Кимбар! – вявъиб Аллани. ШипIдяргIяя, хъяшни! – вявъиб илдази Василийли. (…чего-нибудь пожевать нет? – Кимбар! – крикнула Алла. Заткнитесь, ребята! – накричал на них Василий). (З.Зулпукьаров, Балкьагар) Молодые люди договорились не говорить о еде, чтобы не провоцировать чувство голода. Когда же один из них, Кимбар, попытался подразнить остальных, заговорив о еде, ему запрещают разговаривать.
Обращение служит средством выражения запрета в обоих сопоставляемых языках.
Нинина мама так ничего и не поняла по нашим лицам. Пребывать в неизвестности она больше не могла, поэтому спросила: - Ну как? Нина покраснела. - Мама! - Ну, как суп, я спрашиваю. Валя, как вам суп? (В.Токарева, День без вранья)
Понять реплику Нины вне более широкого контекста невозможно. Поссорившись в очередной раз со Нинина мама, которая никак не может понять, помирились они или нет, решилась спросить напрямую, на что смущенная дочь своей репликой побуждает мать не говорить на эту тему. То есть имя, называющее собеседника, используется как запрет вербальных действий адресата. Любой вопрос побуждает собеседника к ответу. Но вопрос может быть и средством побуждения к выполнению или невыполнению определенного действия. своей девушкой (Ниной), Валя приходит к ней домой мириться. В связи с этим семантика косвенных запретов в обоих языках может соответствовать моделям вопросительных предложений в том числе. – Се бирулри гъари хIуни? – кIелра някъли бекI буцили вявухъун гIяшси вабза. (ГI. Абу-Бакар, Чехьери) – Куда ты идешь? – закричал он на него строго (Л. Толстой) Важную роль в транспозиции вопросительных предложений в косвенно–императивные играет контекст, ситуация и побудительная интонация, которая способствует выражению волеизъявления говорящего.
Таким образом, сравнение способов выражения речевого акта запрета позволяет заметить в даргинском и русском языках общие черты и специфические особенности.
Особенность выражения запрета в сопоставляемых языках обнаруживается, во–первых, в возможности распределить косвенные способы выражения речевых актов запрета на две группы: эксплицитные и имплицитные.
Специфической особенностью «даргинских» способов реализации речевого акта запрета является выражение косвенного эксплицитного запрета, то есть запрета в виде требования, посредством конструкций с причастием несовершенного вида в сочетании с отрицательным вспомогательным глаголом - «негативом». Как особенность можно также выделить и конструкции со сказуемым, выраженным глаголом в форме «отрицательного оптатива», которые служат средством реализации косвенного эксплицитного запрета.
Форма с аналогичными функциями для реализации речевого акта запрета используется и в русском языке, но, в отличие от «даргинского» оптатива, она является аналитической, образующейся при помощи частицы чтобы и отрицательного глагола. Отличительной особенностью «русских» способов выражения косвенного эксплицитного запрета является использование инфинитива в качестве языкового средства выражения запрета.