Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Когнитивная обусловленность концепта «мораль» и его модальное отражение в аспекте типологии 12
1.1 Когнитивная парадигма в языкознании 12
1.1.1 «Ментальная репрезентация» и ее структуры 12
1.1.2 Основные положения когнитивной лингвистики 15
1.1.3 Понятия «концепта» и «концептосферы» 19
1.2 Понятие «модальности» 22
1.3 Аксиологическая модальность. Концепт «мораль» 32
1.4 Типология и языковые универсалии 56
Выводы по первой главе 65
Глава 2. Личностные характеристики персонажей в художественной прозе, их обусловленность и дискурсивное выражение 68
2.1 Дискурсивные типы отражения морально-этических признаков персонажей 68
2.2 Авторский идиостиль в художественной литературе и факторы его детерминирования 70
2.3 Этические характеристики положительных персонажей в различных дискурсивных фрагментах 72
2.4 Индивидуально-личностные характеристики в аспекте концепта «социальное» и «национальное» 81
2.5 Дискурсивные типы и их лингвистические признаки 87
Выводы по второй главе 91
Глава 3. Лингво-семантические средства выражения модальности в художественном тексте 94
3.1 Лексико-грамматические средства выражения модальности в английском и французском языках 96
3.1.1 Проявление модальности в суждении. Интуитивное суждение 100
3.1.2 Рациональное суждение и его лингвистические средства выражения 104
3.2 Проявление модальности в описании чувств и эмоциональных реакций 118
3.3 Модальность волеизъявления при выражении просьбы и желания 133
3.4 Признаки однопорядковости модальности в различных дискурсивных типах, характеризующих персонажей 141
Выводы по третьей главе 147
Заключение 149
Список литературы 153
Список иллюстративного материала 172
- Основные положения когнитивной лингвистики
- Типология и языковые универсалии
- Дискурсивные типы и их лингвистические признаки
- Признаки однопорядковости модальности в различных дискурсивных типах, характеризующих персонажей
Основные положения когнитивной лингвистики
Тщательное изучение ментальной репрезентации в 60–70-е гг. привело лингвистов к попыткам осмыслить семантику языковых единиц на основе новых представлений об устройстве человеческой памяти. Первые работы в этом направлении послужили основой для когнитивной лингвистики.
Основоположниками этой отрасли можно назвать Дж. Лакоффа [Lakoff, 1977], Р. Ленекера [Langacker, 1999], Л. Талми [Talmy,1975].
В своих работах они рассматривали когнитивную лингвистику «как совокупность индивидуальных исследований программ менее чем десятка широко известных авторов» [Паршин, 1996, с. 30]. Р. Ленекер, описывая основные положения когнитивной лингвистики, говорит, что, во-первых, когнитивная лингвистика отвергает хомскианскую идею автономии синтаксических исследований (Хомский считал, что способность к языку присуща каждому человеку от рождения. Общий набор синтаксических правил, то есть универсальная грамматика, встроен в мозг. Следовательно, способность логично выстраивать предложения, оперируя языковыми конструкциями, является биологической особенностью мозга и условием существования универсальной грамматики [Хомский, 1962]). Ученых интересует семантика. Во-вторых, вместо формально-логических построений приходит субъективный концептуальный анализ языка. Он направлен на выявление связи между грамматическим и лексическим значением языковых единиц и когнитивной системой индивида, ментальными моделями, которые он строит, и соответствиями, которые он устанавливает между разными областями знания. В-третьих, логическое рассуждение и применение правил перестают рассматриваться как ключевые виды когнитивной деятельности. Гораздо важнее выделение прототипов и идентификация метафор и аналогий. В-четвертых, языковые выражения рассматриваются как некий вариант разрешения многочисленных когнитивных противоречий, их обусловливающих [Langacker, 1987].
В современном отечественном языкознании когнитивная лингвистика понимается как «лингвистическое направление, в центре внимания которого находится язык как общий когнитивный механизм, как когнитивный инструмент – система знаков, играющих роль в репрезентации (кодировании) и трансформации информации» [Кубрякова, 1999, с. 6]. Наиболее важными проблемами, уже отмечавшимися у западных ученых, являются «соотношение концептуальных систем с языковыми» и «соотношение когнитивных или же концептуальных структур сознания с объективирующими их единицами языка» [Там же. С. 6]. П.Б. Паршин, который критически воспринимает методологическую новизну «когнитивной революции» в лингвистике, считает спецификой когнитивной лингвистики «не столько введение в исследовательский обиход какого-то нового инструментария и/или процедур, сколько снятие запрета на введение в рассмотрение неких новых «далеких от поверхности» теоретических, модельных конструктов» [Паршин, 1996, с. 30]. Поэтому когнитивная лингвистика рассматривается им как инверсия традиционной психолингвистики: при психолингвистическом подходе психологически обосновываются лингвистические гипотезы, а в когнитивной лингвистике лингвистическая методология применяется к психологической теории [Там же. С. 30]. Центральная задача когнитивной лингвистики формулируется как описание и объяснение внутренней когнитивной структуры и динамики говорящего-слушающего [Там же. С. 25]. Подобное отношение к языку актуально в современной антропоцентрической лингвистике, использующей психолингвистические методы исследования языка. Но такое определение объекта и предмета не показывает специфику когнитивного аспекта. Наиболее определенно специфика когнитивного подхода обозначилась в современной когнитивной семантике.
В.И. Герасимов сделал один из первых обзоров работ зарубежных когнитивистов и представил «когнитивную парадигму в изучении грамматической структуры и функционировании языка» [Герасимов, 1985, с. 213]. Автор говорит о многообразии когнитивных направлений и исследований: «психосемантика» У . Чейфа, «процедурная семантика» Т. Винограда, «когнитивная семантика» и «когнитивная теория употребления языка» Т.А. ван Дейка. Уже в этой работе В.И. Герасимов отметил изменение оценки роли грамматики и семантики в когнитивном подходе. Р. Джакендофф рассматривает семантику как связующее звено между лингвистической теорией и теориями иных когнитивных способностей, таким образом, она является составной частью общей теории концептуальной структуры. А.Р. Ленекер считает, что грамматика не образует отдельного уровня репрезентации языковых форм у человека, она знакова и символична. По своей природе грамматика является конвенциональным отражением в символической форме определенных семантических структур, и поэтому значимых противопоставлений между грамматикой и лексикой нет [Langacker, 1999].
А. Ченки рассмотрел некоторые теоретические подходы к семантике в рамках когнитивной лингвистики, разрабатываемой в США. Необходимость обращения к семантическим проблемам он объясняет тем, что когнитивное направление являлось реакцией на неудовлетворенность подходом к семантике в лингвистической теории [Cienki, 1995, с. 68]. Основываясь на анализе концепций Д. Лакоффа, Р. Ленекера, Р. Джакендоффа, А. Ченки определяет специфику направлений развития когнитивной лингвистики. Он считает, что когнитивно ориентированные теории семантики формируют модели понимания и использования языка. Объединяет эти теории рассмотрение значения как явления психологически реального. В связи с этим значение в естественных языках выглядит как мысленно кодируемая информационная структура. При этом оно находится в нашем уме, а не вне нас, так как семантическая структура является формой концептуальной структуры [Там же. С. 68]. Понятийные категории не являются жестко заданными, но имеют свойства, которые сближают их с прототипами. Различие этих концепций проявляется в различии объектов исследования, смещении фокуса внимания, изменения области и перспективы исследования – теория концептуальной метафоры Д. Лакоффа [Lakoff, 1977], когнитивная грамматика Р. Ленекера, концептуальная семантика Р. Джакендоффа. Любопытно, что сам Р. Ленекер говорил о совместимости их лингвистических теорий, которая заключается в мечте о необъективистской лингвистике, которая отражала бы все богатство нашей умственной жизни и заслуживала бы называться когнитивной [Langacker,1999].
Е.В. Рахилина представила общую картину исследований западной когнитивной семантики середины 90-х гг. В обзоре представлены идеи и результаты работ Р. Джакендоффа, Д. Лакоффа, Р. Ленекера, Л. Талми, Ч. Филлмора и других представителей когнитивного подхода к семантике. Главной Е.В. Рахилина считает мысль о том, что языковая способность человека – это часть его когнитивных способностей [Рахилина, 1998, с. 279], и поэтому когнитивная парадигма отрицает автономность лингвистики, считает, что она связана с когнитивной психологией, и что проявляется в заимствовании терминов и понятий этих наук. При этом главенство семантики, поддержанное и отечественными типологическими исследователями (Г.А. Климов) поддерживается почти всеми когнитивистами. В конечном счете, общие и частные семантические исследования должны объяснить поведение языковых единиц.
Таким образом, происходит переключение на исследование языковой способности и языковых механизмов. Так, М. Бирвиш, считает, что объектом когнитивной лингвистики является языковое знание или ментальная структура, определяющая языковое поведение, то есть порождение и понимание ментальных высказываний. Когнитивные исследования при этом видятся в смене ориентации лингвистической науки: в переходе от описательного метода анализа языка к формированию объясняющих методов теоретических исследований, таких, как методы естественных наук. Далее Бирвиш еще более четко формулирует задачу когнитивной лингвистики: дешифровка биологической программы, с помощью которой ребенок овладевает языком [Barwis, 1983]. В современной отечественной психолингвистике, которая базируется на концепциях А.А. Потебни [Потебня, 1989], Л.В. Щербы [Щерба, 1974], такие проблемы ставились и изучались давно. Можно сказать, что психолингвистика отчасти подготовила методологический переход лингвистики в когнитивную парадигму.
Типология и языковые универсалии
Типология присутствует в самых разных науках, объект которых разнороден и многоаспектен. Типология является методом, который систематизирует эту множественность и включает классификацию объектов на основе общего типа. В философском словаре дается такое определение типа: «некий объект, выделяемый по ряду критериев из всего множества и рассматриваемый в качестве представителя этого множества объектов» [ФЭС, 1983, с. 256–257].
Типология классифицирует разные признаки объектов в исследовании, вычленяет сходства и различия, а также изучает особенности их функционирования.
В лингвистике типология часто понимается в более узком смысле слова, чем просто метод. Лингвисты различают два ее направления: структурную и функциональную типологии. Структурная типология исследует внутреннее строение языка, а функциональная типология рассматривает социальные сферы употребления языка. В своей книге «Типология слова» Ю.В. Рождественский говорит о том, что структурная типология занимается также и языковыми универсалиями [Рождественский, 1969].
Типологические исследования относят к сравнительно-типологическим исследованиям языков «в целях выявления общих закономерностей языкового строя» [Кацнельсон, 1972, с. 201]. Однако для сравнительного исследования разных языков разных групп необходимо выявить общие языковые универсалии.
В.Г. Гак считает, что «типологическая лингвистика изучает специфику языка на фоне общих черт, которые свойственны человеческому языку вообще. Специфика каждого языка заключается не только в индивидуальных чертах, но и в том, как преломляются в нем общие и всеобщие свойства языка» [Гак, 1977, с. 8]. Первые попытки типологизации языков приписывают немецкому ученому Ф. Шлегелю, который заметил различия в структуре языков. Он выделил аффиксирующие языки, для которых важную роль играют аффиксы, и флективные языки с полифункциональностью аффиксальных морфем. Позднее его брат, А. Шлегель переработал данную типологию и добавил третий тип – языки без грамматической структуры. В. фон Гумбольдт разделил все известные ему языки на четыре типа: изолирующие, агглютинирующие, флективные и инкорпорирующие. Ученый также отметил, что не существует языков, которые были бы «чистыми» представителями какой-либо из категорий.
Одним из первых русских лингвистов, занимающихся типологией языков, считается Н.С. Трубецкой. Он является создателем теории сродства языков, то есть языковых группировок или союзов, которые обладают общностью лексического состава и инвентаря грамматических средств. Ф.Ф. Фортунатов доработал типологию В. фон Гумбольдта, выделив флективно-агглютинативный тип языков.
Р.О. Якобсон основой для типологии считал систему языка, то есть морфологическую и фонетическую системы, взаимосвязь языка в целом с его частями. Также в этой области работали такие ученые, как В.Д. Аракин, И.И. Мещанинов, Б. А. Успенский и другие [Гридасова, 2011].
Лингвистическая типология является близкой областью другого направления – лингвистики универсалий. Их объединяет поиск сходных черт языков, необъединенных родственными связями. Однако, в отличие от лингвистической типологии, лингвистика универсалий стремиться обнаружить такие черты, которые были бы общими для всех языков нашей планеты. Одним из первых, кто обратил внимание на языковые универсалии, является также отечественный лингвист Р.О. Якобсон. Его доклад на VIIIсъезде лингвистов в Осло в 1958 г. под названием «Значение лингвистических универсалий для языкознания» считается непосредственным стимулом для развития данного направления [Успенский, 1970].
На сегодняшний день учеными-лингвистами изучены, по всей вероятности, все типы существующих языков, включая как естественные, так и искусственные, однако, за их большим разнообразием скрываются общие для всех свойства. Ученые всех времен руководствовались идеями о существовании определенных явлений, универсальных для всех или для большинства языков. Именно такие признаки или свойства, присущие всем языкам или языку в целом, по мнению Ч.Ф. Хоккета, называются языковыми универсалиями [Хоккет, 1970]. По мнению Т.М. Николаевой « … эти явления характеризуются максимальной степенью представленности в языках мира и определяются как:
1. «общие свойства всех человеческих языков в отличие от языков животных» (например, любая языковая коммуникация среди людей проходит через вокально-слуховой канал) [Николаева, 1990, с. 25];
2. «совокупность содержательных категорий, теми или иными средствами выражающихся в каждом языке (например, во всех языках выражены отношения между субъектом и предикатом)» [Николаева, 1990, с. 25];
3. «общие свойства самих языковых структур, относящиеся ко всем языковым уровням (например, в любом языке больше не может быть больше 10 и меньше 80 фонем)» [Николаева, 1990, с. 25].
На ряду с языковыми универсалиями выделяют почти-универсалии, фреквенталии и уникалии. Под почти-универсалиями понимаются универсалии, для которых были найдены несколько языков-исключений. У них также есть другое название – статистические универсалии.
Фреквенталии наблюдаются в меньшем числе исследуемых языков и определяются как «типологические явления, широко распространенные по языкам мира» [Мечковская, 2001]. В свою очередь уникалиями называют структурные характеристики, присущие только одному языку или небольшой группе языков и придающие идиоматичность их системам на фоне того или иного языкового типа [Ефремова, 2006].
Проблема поиска языковых универсалий не является абсолютно новой, она или некоторые ее вопросы, которые сейчас относятся к проблеме универсалий, рассматривались учеными уже давно. Еще в Древней Ереции такие философы, как Еераклит, Аристотель, Платон и другие, занимались изучением сущности языка и формулировкой положений, которые были бы применимы ко всем известным им языкам [Шалютин, 1980]. История исследований языковых универсалий также восходит к попыткам разработки универсальной грамматики, которые начались еще в средние века. Уже в XIII в. стал употребляться термин grammatica universalis, а в XVIII в., после появления «Грамматики Пор-Рояля» А. Арно и К. Лансло, данный термин получает широкое распространение [Успенский, 1970]. Задачу выявления законов, действующих в любом языке, также ставили перед собой лингвисты, бравшие за основу философию Р. Декарта. Однако рассмотрение вопроса языковых универсалий базировалось на довольно ограниченном количестве языков: внимание исследователей было направлено на, преимущественно, индоевропейские языки, среди которых латинский язык, как правило, являлся эталоном. Таким образом, все проводимые древними учеными исследования сводились к поиску явлений, которые воспроизводили или в определенной степени модифицировали этот эталон.
В дальнейшем изучение проблемы языковых универсалий строилось на расширении круга вовлекаемых в исследования языков, однако в XIX в. ученые были сосредоточены не на поиске общих черт, а на выявлении различий между языками. Ученые этого времени стремились понять причины существования различий в языке, культуре, национальном характере. Эти исследования привели к установлению различных типов языка и созданию морфологической классификации языков. Несмотря на это, накопленный за данный промежуток времени материал снова сделал вопрос об языковых универсалиях актуальным в XX столетии. Вновь возрастающий интерес к данной проблеме также был вызван исследованиями иных семиотических систем – языков компьютерного программирования и других [Шалютин, 1980].
Большое значение проблеме универсалий придается в «Меморандуме о языковых универсалиях» Дж. Гринберга, Ч. Осгуда, Д. Дженкинса, представленного в Нью-Йорке в 1961 г. на специальной международной конференции по универсалиям. В этом меморандуме ученые описывают свое пониманием языковых универсалий, их природу и структуру, как логическую, так и с точки зрения их содержаний, и сферу действия универсалий.
Дискурсивные типы и их лингвистические признаки
В начале главы перечислялись дискурсивные типы с упором на типы уровня высказывания (как простого, так и сложного).
Обобщив приведенные примеры, отражающие личностные признаки персонажей, можно провести лингвистический анализ перечисленных дискурсивных типов.
Внешний портрет можно рассмотреть на примерах данной главы.
Если в примере 12 мы имеем дело с краткой моделью AN, где A – качественное прилагательное, N – существительное ( a vixenish countenance ), то в примере 13 – расширенный портрет с дополнительным описанием моральных качеств (A – choleric ), одежды и некоторых внешних манер поведения – устойчивых привычек, выраженных глаголом + существительным + наречие (V+N + ADVERB) ( grasp his cane tightly ). То есть в примере 13 дан скорее смешанный вариант портрета – внешний вид, характер, манеры – 4, 5, 1 типы.
В третьей главе дан также портрет (4 тип) мистера Фэнга (примеры 115– 117) с деталями его неприятной внешности ( was a lean, long-backed, stiff necked...with no great quantity of hair, and what he had, growing on the back and sides of his head. His face was stern, and much flushed ), выраженными через глагол to be + сложные прилагательные (V + A), предлог + отрицание + существительные (PR + NEGATIVE + N), причастие настоящего времени + предлог + существительные (P 1 + PR + N) и с последующим описанием его морального состояния (5 тип) ( he was out of temper – фразовый глагол + существительное V + PREPOSITION + N), поведения (1 тип) ( he looked up with an angry scowl – фразовый глагол + прилагательное + существительное V + PR + A + N, throw on one side – глагол + идиоматичное выражение, выраженное через предлог + существительное V + PR + N, toss contemptuously away – фразовый глагол + наречие V + AD, survey contemptuously – глагол + наречие V + AD) и речи (3 тип) ( offer a gratuitous insult – глагол + прилагательное + существительное V + A + N, Hold your tongue this instant – глагол в императиве + существительное V + N , or I ll have you turned out of the office! – Complex Object V + PRONOUN + PAST PARTICIPLE, You re an insolent impertinent fellow – глагол + прилагательное + существительное V + A + N. How dare you bully a magistrate! – вопросительное слово + глагол + глагол QUESTION WORD + V + V).
В третьей главе мы находим также подробный разбор внешнего вида (4 тип) положительных героев (описание портрета Маленького Принца и Оливера) (примеры 61 и 62). В них также как в примере 12 с миссис Сауербери Маленький принц и Оливер описываются через отдельные элементы внешности. Маленький принц описывается через простые модели существительное + прилагательное N + A, либо просто сложное существительное N: ce front ple, ces yeux clos, ces mches de cheuveux . Диккенс описывает Оливера через прилагательные характеризующие самого героя и дополнительные детали, выраженные через предлог + существительное: a pale thin child, somewhat diminutive in stature, and decidedly small in circumference – A + A + N, A + PR + N, A + PR + N; worn and shadowy from sickness – A + A + PR + N.
Таким образом, внешний портрет часто передается через глаголы ( to be , to have , tre ) + описание присущих черт ( hair , back and sides of his head , face , countenance , front , yeux , clos , mches de cheuveux ). Часто выделенные дискурсивные типы связаны между собой и следуют в тексте один за другим, либо взаимопересекаются.
Моральный портрет миссис Манн (5 тип) (9. was a woman of wisdom and experience , knew what was good for children; and she had a very accurate perception of what was good for herself ) и моральный портрет мистера Бамбла (5 тип) (13. said in a tone of impressive pomposity , said in an awful voice , it was gratifying to his feelings to observe the effect his eloquence had produced ) содержит характеризующие поведенческие особенности глаголы (V) в Past Simple, конструкцию it was + прилагательное + инфинитив PRONOUN + V + V.
Также интересен моральный портрет (5 тип) Делового человека у Сент Экзюпери, где персонаж сам себя характеризует, приписывая себе «положительные» качества, как в примере 11: tre + прилагательное V + A – je suis srieux / je suis prcis ; отрицательная форма глагола avoir + предлог + инфинитив V + PR + V – ne pas avoir le temps de flner / de rvasser ; отрицательная форма глагола s amuser + предлог + существительное V + PR + N – ne pas s amuser des balivernes .
- эмоциональное состояние героев (6 тип), примеры которого можно найти в главе второй. Мы находим размышления положительных героев в обобщенных описаниях взрослых в примерах 1, 3, 4, Земли – в примерах 2, 5. Этому дискурсивному типу присуща значительно бльшая сложность и вариативность лингвистических оборотов, больше глаголов разной направленности, включены элементы диалогов:
- описание ментальных особенностей: comprendre (непонимание), ne pas comprhensif (прилагательное с усилительным наречием vraiment ), en voulvoir (обида у взрослых), ne pas parvenir s imaginer , manquer d imagination ;
- качественная характеристика реакции: с est fatigant pour les enfants ,
doivent , il faut/il ne faut pas (в значении «приходится»);
- у детей помимо глаголов долженствования можно наблюдать поведенческие эксперименты над взрослыми, которые в размышлениях автора меняются местами с детьми: faire l exprience , voulvoir savoir , mettre sa porte (в значении «подстраиваться под чужой менталитет»);
- и в результате взрослый приходит в состояние удовлетворенности беседой (V tre + А + de + V connatre ) или от понимания, как им казалось, сути беседы (V s crier );
- характеристика взрослых и Земли (мораль): drle , toute sche , toute pointue , toute sale , quelconque ;
- обобщенное размышление о зле (баобаб), как с ним бороться, и аллегорический пример о хороших, полезных травах и о дурной, сорной траве: de bonnes herbes , de mauvaises herbes – de + A + N (хорошие и плохие ростки (начинания) в человеческих душах), graines (зерна, созревающие в душах людей, которые не сразу обнаруживаются), faire attention (предостережение), «pouvoir laisser pousser» (для полезных начинаний), il faut arracher… aussitt, ds qu on a su la reconnatre (необходимость избавляться от дурных начинаний), si l on s y prend trop tard, on ne peut pas jamais plus s en dbarrasser (совет избавления вовремя от прорастающих зерен зла, иначе через глаголы encombrer , perforer des racines , faire clater автор говорит о невозможности в противном случае исправления человека), il faut faire soigneusement la toilette de la plante , с est une question de discipline (Маленький принц также говорит о необходимости заботиться о своей душе).
Рассуждения автора и Маленького принца являются аллюзивными и включают подтекст, поэтому семантико-языковыми особенностями данного вида рассуждения являются глаголы, глагольные конструкции, существительные и прилагательные, не абстрактного, а конкретного характера. В прямой речи вариативность лингвистических средств еще шире, чем в размышлении. Поскольку сами модели высказываний могут иметь практически безграничную вариативность (примеры 9, 12 и 13).
Поведение обладает широкой вариативностью, основано большей частью на практически любых глаголах в контексте в зависимости от моральных качеств (миссис Сауербери вытолкнула (пример 12) – pushed into , автор нежно посмотрел на Маленького принца (третья глава, пример 61) – Je regardais. Il me semblait porter un trsor fragile ).
Таким образом, модели дискурсивных типов равноценны по своей вариативности вне зависимости от того, говорится ли об отрицательном или положительном персонаже. Вариативность конкретного наполнения модели зависит от авторского намерения привнесения определнной модальности, о которой пойдет речь в третьей главе.
Признаки однопорядковости модальности в различных дискурсивных типах, характеризующих персонажей
Рассмотрим на примере разных дискурсивных типов, сочетаемых в одном контексте, добавление авторами признаков однопорядковой аксиологической модальности того или иного полюса: добро/зло.
На примере образа Короля можно проследить аксиологическую модальность, которая проявляется в портретном описании персонажа и описании его поведения, а также так в философских выводах, которые делает о нем положительный герой произведения – Маленький принц.
Покинув свою планету Маленький принц оказывается на первой планете, где живет Король. Король мыслит себя «полновластным» монархом, который не знает никаких ограничений:
108. Car non seulement c tait un monarque absolu, mais c tait un monarque universel [Сент-Экзюпери, 1996, с. 31] / «Ибо он был поистине полновластный монарх и не знал никаких пределов и ограничений» [Сент-Экзюпери, 1996, с. 31].
Сам монарх считает, что власть, должна быть разумной, и, что он требует повиновения именно потому, что отдает разумные приказания. C точки зрения монарха, мудрость правления любого короля состоит в том, чтобы «дожидаться» благоприятных условий для исполнения приказов, а также заботиться о своих подчиненных и беречь их:
109. attendre que les conditions soient favorables [Сент-Экзюпери, 1996, с. 31] / «дождаться благоприятных условий» [Сент-Экзюпери, 1996, с. 31], condamner mort le rat de temps en temps et le gracier chaque fois pour l conomiser [Сент-Экзюпери, 1996, с. 32] / «приговаривать старую крысу время от времени к смертной казни и миловать ее потом каждый раз» [Сент Экзюпери, 1996, с. 32].
Короля описывается автором как мудрый ( sage , raisonnable ) и добрый ( trs bon ) монарх. Можно сказать, что персонаж Короля нравится Сент-Экзюпери и он описывает его с элементами симпатии. Король сам провозглашает себя монархом и считает, что ему принадлежит не только его планета, но и все остальные. В данном отрезке аксиологическая модальность выражена и в словах автора – конструкция c est , глагол tre + эпитеты absolu , universel , trs bon . Король также в простых предложениях говорит о положительных качествах, которые присущие мудрому монарху:
110. Si tu russis bien te juger, c est que tu es un vritable sage [Сент Экзюпери, 1996, с. 32] / «Если ты сумеешь правильно судить себя, значит, ты поистине мудр» [Сент-Экзюпери, 1996, с. 32].
Здесь мы видим именное составное сказуемое, где именная часть (N + A) семантически его подтверждает.
Что касается первой части предложения, то условие ( si ) относится не только к Королю, но и ко всем людям, достичь которого не просто ( russir – «удаваться», здесь «суметь»).
Образ Короля видится практически идеальным, но отрицательные качества персонажа, которые описывает Сент-Экзюпери, заключаются в абсолютном желании власти и гордости. Моральный портрет Короля описывается так:
111. Il avait un grand air d autorit [Сент-Экзюпери, 1996, с. 32] / «И вид у него при этом был такой, точно он не потерпел бы никаких возражений» [Сент Экзюпери, 1996, с. 32], где глагол «avoir» показывает присущие качества монарха в форме определения (de + N) и эпитета grand , который является семантическим усилителем, характеризующие его вид.
Формы выражения реакции Маленького Принца на поведение и слова Короля и его общение с ним в определенной степени просты благодаря жанру произведения Сент-Экзюпери и стилю его изложения: se demanda / «подумал», s tonnait / «недоумевал», fit en rougissant / вымолвил и густо покраснел, rpondit tout confu / «ответил очень смущенный», s enquit timidement / «робко спросил». Общение с Королем вызывает смущение и трепет у Маленького Принца – en rougissant (деепричастие), tout confu (страдательное причастие прошедшего времени c усиливающим его наречием tout ), timidement (наречие). Симпатию Маленького Принца к положительным чертам Короля можно проследить через ее модальное выражение в тексте:
112. Un tel pouvoir merveilla le Petit prince [Сент-Экзюпери, 1996, с. 31] / «Маленький принц был восхищен» [Сент-Экзюпери, 1996, с. 31]. В отрезке речи il ne voulut point peiner le vieux monarque [Сент-Экзюпери, 1996, с. 32] / «ему не хотелось огорчать старого монарха» [Сент-Экзюпери, 1996, с. 32].
В контексте временной канвы описание портрета Короля и его качеств дается через Prsent. Когда же речь идет об отношениях Короля и Маленького принца, употребляются прошедшие времена Pass Simple/Imparfait. Вместе с тем, глаголы перед прямой речью чаще употреблены в Pass Simple, глаголы восприятия предаются в Imparfait, что присуще прошедшим временам во французской художественной литературе.
В произведении А. де Сент-Экзюпери можно заметить особую простоту в выражении модальности, которая видится нами как индивидуально-авторская особенность при выражении модальности. Как при описании, так в действиях выражение модальности практически не выходит за рамки словосочетаний: trs bon / «очень добрый», raisonnable / «разумный», un vritable sage / «поистине мудрый» являются субъективно-объективными сочетаниями, которые вводят понятие оценки; s merveilla / «восхитился», se demanda / «подумал», s tonnait / «недоумевал» представляют собой глаголы, которые отражают размышления героя и его отношение к Королю. Случается, что философские фразы в тексте содержат несколько видов модальности:
113. J ai le droit d exiger l obissance parce que mes ordres sont raisonnables [Сент-Экзюпери, 1996, с. 31] / «Я имею право требовать послушания, потому что веления мои разумны» [Сент-Экзюпери, 1996, с. 31], где мы видим сочетания, которые находятся на уровне простого предложения (см. главное и придаточное предложения в примере).
Как видим, на проанализированном фрагменте из произведения «Маленький принц» в аксиологической модальности можно увидеть характерную субъективную модальность, основу которой представляет понятие «оценки» [Ломаев, 2014, с. 88], очень лаконичной и рациональной. Оценка главного героя лишена экспрессивности и обычно передается через удивление:
114. Les grandes personnes sont bien tranges [Сент-Экзюпери, 1996, с. 32] / «Странный народ эти взрослые» [Сент-Экзюпери, 1996, с. 32] – заключает свое мнение о Короле Маленький принц.
Таким образом, что в проанализированном нами фрагменте аксиологическая модальность основана на концепциях французского ученого Ш. Балли, который считал, что «естественный язык фиксирует одно из ключевых свойств человеческой психики: способность противопоставлять «я» и «не – я» в рамках высказывания» [Балли, 1955, с. 194].
Интересна также известная мысль Ш. Балли о противопоставлении «диктума» и «модуса». Автор понимает модальность как «активную мыслительную операцию, производимую говорящим субъектом над представлением, содержащимся в диктуме» [Балли, 1955, с. 85].
Если применить классификацию восьми модальных подклассов Б. Потье [Гак, 2000, с. 316], в данном примере можно обнаружить только три из них: оценка, восприятие и разрешение, изъявление, которые исходят от Короля.
Как видим, языковыми проявлениями модальности в произведении А. де Сент-Экзюпери «Маленький принц» являются: субъективность, простота, лаконичность.
В портретном описании судьи мистера Фэнга просматриваются неприятные внешние черты и выражение лица:
115. Mr. Fang was a lean, long-backed, stiff-necked...with no great quantity of hair, and what he had, growing on the back and sides of his head. His face was stern, and much flushed [Диккенс, 22.03.2017, Электронный ресурс] / «Мистер Фэнг был худощавым, с длинной талией и не сгибающейся шеей... с небольшим количеством волос, произраставших на затылке и у висков. Лицо у него было хмурое и багровое» [Диккенс, 22.03.2017, Электронный ресурс]. Как и в большинстве портретных описаний модальность выражена субъектно-адьективальными сочетаниями. Далее следует модальность «настроения» и поведенческая модальность:
116. He was out of temper; and he looked up with an angry scowl [Диккенс, 22.03.2017, Электронный ресурс] / «Он был в дурном расположении духа и, нахмурившись, сердито поднял голову» [Диккенс, 22.03.2017, Электронный ресурс] (глагольные сочетания to be в Past Simple + предлог + существительное» – was out of temper , глагол to look up в Past Simple + предлог + прилагательное + существительное (косой взгляд) – looked up with an angry scowl ). Said, surveying contemptuously