Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Семантическое поле как принцип системного описания лексики 11
1.1 Истоки термина «языковая картина мира» в лингвистике 11
1.2 Лексико-семантическое поле как способ репрезентации языковой картины мира .20
1.3 Компонентный анализ и его функции в раскрытии лексико-семантического поля «степь» .34
1.4 Лексико-семантическая группа в составе лексико-семантического поля 39
1.5 Пространственность как языковая категория 43
Глава II. Лексико-семантическое поле «Степь» в казахской картине мира 55
2.1 Лексема степь и ее место в казахской языковой картине мира 55
2.2 Типизация лексико-семантического поля «Степь» 60
2.3 Структура лексико-семантического поля «Степь» 67
2.4 Компонентный анализ наименований лексико-семантического поля «Степь» в казахском языке 76
2.4.1 Компонентный анализ наименований с субстантивным значением 76
2.4.2 Компонентный анализ наименования с адъективным значением 80
2.4.3 Компонентный анализ с процессуальным значением 82
Глава III. Репрезентация единиц лексико-семантического поля «Степь» в переводах произведений классиков казахской литературы на русский язык 90
3.1 Перевод казахских единиц ЛСП «Степь» на русский язык способом транскрипции/транслитерации 90
3.2 Перевод казахских единиц ЛСП «Степь» на русский язык способом калькирования 110
3.3 Перевод казахских единиц ЛСП «Степь» на русский язык с помощью описательного или разъяснительного перевода 111
3.4 Перевод казахских единиц ЛСП «Степь» на русский язык с помощью приблизительного или уподобляющего перевода 118
Глава IV. Репрезентация единиц лексико-семантического поля «Степь» в переводах произведений классиков казахской литературы на английский язык 132
4.1 Перевод казахских единиц ЛСП «Степь» на английский язык способом транскрипции/транслитерации 132
4.2 Перевод казахских единиц ЛСП «Степь» на английский язык способом калькирования 139
4.3 Перевод казахских единиц ЛСП «Степь» на английский язык с помощью описательного или разъяснительного перевода 140
4.4 Перевод казахских единиц ЛСП «Степь» на английский язык с помощью приблизительного или уподобляющего перевода 144
Заключение 162
Список условных сокращений 166
Список литературы 167
- Лексико-семантическое поле как способ репрезентации языковой картины мира
- Лексема степь и ее место в казахской языковой картине мира
- Перевод казахских единиц ЛСП «Степь» на русский язык способом транскрипции/транслитерации
- Перевод казахских единиц ЛСП «Степь» на английский язык с помощью приблизительного или уподобляющего перевода
Лексико-семантическое поле как способ репрезентации языковой картины мира
О системном характере словаря и закономерностях семантических связей между лексическими единицами некоторые исследователи, такие, как А.А. Потебня, М.М. Покровский, Г. Псен, Р. Мейер, Г. Шпербер и др., высказывались уже в конце XIX – начале XX века. Различные научные направления, связанные с изучением смысла, видения мира и цивилизации, способствовали замене старого понятия лексики «как простой номенклатуры» на ее понимание как совокупности структур [135].
Как лингвистическая единица лексико-семантическое поле (далее – ЛСП) истоками восходит к XIX веку и связана с появлением работ Мишеля Бреаля [166], французского историка и лингвиста, который впервые ввел термин «семантика», интерпретируя ее как сугубо диахроническую область исследований.
В настоящее время идею исследования лексики по семантическим (понятийным) полям относят к Й. Триру, разработавшему новые принципы систематизации лексики и заслуженно признанному основоположником теории семантического поля (далее – СП). Под СП ученый понимает структуру определенной сферы (или круга понятий). В семантической теории Й. Трира намечается параллелизм между планом понятийного содержания, представленный понятийным (СП) полем, и планом языкового выражения, выраженным словесным полем [183].
Понятие СП как инструмента лингвистического анализа для изучения лексики приобрело со временем разнообразные значения. Тем не менее, в совокупности они отражают мысль В. фон Гумбольдта о том, что речь на самом деле не состоит из набора ранее существовавших слов, а напротив, «слова проистекают из совокупности речи» [39, с. 120], а также идею Ф. де Соссюра о том, что «только отношения и различия с остальными знаками языка определяют концептуальную сторону значимости (слова)» [135, с. 147]. По Й. Триру, СП – это совокупность слов, в основном не связанных этимологически, и тем более произвольными, индивидуальными психологическими ассоциациями. Они расположены как части мозаики, создающие единую картину, и полностью покрывают традиционно созданную или научно обоснованную сферу понятий. «Понятийные поля» и «словесные поля», выделяемые Й. Триром, построены и связаны друг с другом в виде мозаики: словесные поля покрываются понятийными. Для нашей научной работы значимым в определении СП является то, что это совокупность языковых единиц, объединенных каким-либо общим (интегральным) признаком и имеющих некоторый общий компонент значения. Этот «признак, лежащий в основе СП, может также рассматриваться как понятийная категория, определенным образом соотносящаяся с окружающей человека действительностью и с его опытом. Об отсутствии резкого противопоставления семантических и понятийных понятий говорится в работах Й. Трира, А.В. Бондарко, Л.М. Васильева, И.М. Кобозевой, И.И. Мещанинова. Не противоречит, на наш взгляд, подобному рассмотрению интегрального семантического признака и тот факт, что СП воспринимается носителями языка как самостоятельное объединение, соотносимое с той или иной областью жизнедеятельности и опыта человека, т.е. психологически реальное» [17, с. 559-560].
По мнению Й. Трира и его последователей, концептуальные поля существуют в памяти человека в виде мозаик объединенных понятий, из которых конструируются концептуальные единства. Наряду с концептуальными имеются и словесные поля, состоящие из совокупности лексем, покрывающих и одновременно дробящих соответствующие понятийные поля [93]. Лексическая система любого языка является объединением всех ограниченных словесных полей и последующим их включением во все более и более общие поля [183]. Этим положением подтверждается мысль Ф. де Соссюра о том, что изолированное слово приобретает свою значимость только при наличии оппозиции с другими составляющими поля [135]. В своих работах на примере концептуальной сферы интеллекта, состоящей из лексем со значениями «ум», «рассудок», «мудрость», он показывает, процессы генерализации (обобщения) и дифференциации (расчленения) в образовании значения слова [183, 15] соссюровское объяснение образования значения на примерах усвоения ребенком понятия «жилище»: первоначально, как отмечает ученый, усваиваются все значения слов, имеющих отношение к «дому» – гнездо, нора, конура и др. Постепенно, вследствие понятийных и лексических дифференциаций, происходит пополнение лексикона такими единицами, как вилла, шалаш, небоскреб, здание, замок, резиденция, хижина, лачуга, вигвам и т.д.). Каждый из этих компонентов структуры становится звеном в лингвистической цепочке, покрывающей уже существующее концептуальное пространство. Там, где образуется семантическая ниша на поверхности концептуального или понятийного поля, каждое новое звено встраивается в имеющиеся звенья по признаку оппозиции или дифференциации. В тех случаях, где поверхность концептуального поля изменяется, новое звено деформирует ближние звенья: например, новое обозначение небоскреб меняет СП «жилище» и обогащает его новыми характеристиками.
СП относится к числу основных понятий лексической семантики. Это объяснимо тем, что оно, во-первых, вбирает в себя разрабатываемые в ней в настоящее время главные проблемы и, во-вторых, рассматривает их с позиций системного подхода [121]. Традиционно типы отношений между словами, выявляемых и описываемых при характеристике СП, преимущественно анализируются в системе всех лексико-семантических связей. Тем не менее, СП на сегодняшний день остается наименее исследованной в языковедении. Применение термина неоднозначно: как выясняется из проанализированной литературы по данной теме, им часто обозначаются совершенно различные классы слов. В многочисленных семантических исследованиях объем понятия СП либо неоправданно оказывается широким или, наоборот, сужается до лексического поля, синонимического ряда, ЛСП. Мы согласны с тем, «что все определения поля схожи в том, что в них указывается на его отнесенность к определенному участку действительности, который объединен входящими в него лексемами. Последние же образуют определенный концепт» [17, с. 560]. Одной из главных составляющих ЛСП являются ЛСГ слов. В научной литературе отмечается их родо-видовое соотношение [17, с. 560]: так, например, Л.М. Васильев считает, что «термином “лексико-семантическая группа” можно обозначить «любой семантический класс слов (лексем), объединенных хотя бы одной обшей лексической парадигматической семой или хотя бы одним общим семантическим множителем» [17, с. 560; 23, с. 103].
Исходя из выявленных нами теоретических положений известных в области семантологии концепций, СП отобрает «и языковой, и концептуальный аспекты». С этой точки зрения нецелесообразность противопоставления в его составе лексико-семантических и понятийных элементов очевидна. Основная функция СП – это языковое представление некоего участка действительности. Как правило, он задается понятийным компонентом поля и максимально конкретизируется входящими в него элементами [23]. Соотношение слова с отображаемой им действительностью дано через обозначаемые им реалии (денотативное значение) и посредством существенных признаков однородных реалий (сигнификативное значение). Семантический признак, выполняющий важную роль в образовании ЛСП, может выступать в качестве понятийной категории, имеющей свойство соотноситься с реальностью и опытом человека, то есть носители языка соотносят ЛСП со своим жизненным опытом, привнося психологические характеристики данному полю [125].
Так, в основе ЛСП лежит интегральный семантический признак. ЛСП также должно состоять из других единиц, наделенных конституирующей функцией. Использование такого подхода связано с определенными ограничениями, к примеру, распознавание поля с учетом слов, входящих в его состав. Дифференциальные признаки – это смыслы, которыми обладают лишь некоторые объединяемые слова, позволяющие определять семантику единиц данного ЛСП.
Таким образом, «если ЛСГ образуется на основе схожести понятий хотя бы по одному значению и смыслу, то ТП объединяет в себе слова, отражающие определенное понятие действительности. В значениях элементов ТГ содержатся обобщающий, интегрирующий, и дифференцирующий семантические признаки. Парадигматическая характеристика слов одной ЛСГ заключается в том, что в их значениях имеется единая категориальная лексическая сема. При этом можно утверждать о схожести понятий ЛСГ и ТП по таким показателям, как наличие дифференцирующей и категориальных сем, объединение на основе семантики слов» [17, с. 561].
По мнению Ю.Н. Караулова, которого поддержал и А.Н. Белик, ЛСП – это «понятие весьма емкое. В нем перекрещиваются проблемы синонимии, антонимии, полисемии, проблема соотношения слова и понятия. Решение задач, связанных с семантическими полями в лексике, позволяет по-новому освещать перечисленные проблемы» [59, с. 68; 17, с. 561].
Лексема степь и ее место в казахской языковой картине мира
Издревле «пространство» в культуре казахов занимало важное место, отражая особенности безграничных степных просторов. Кочевой образ жизни и традиционный уклад жизни казахов-степняков, географическое расположение и многие другие факторы являются частью национальной казахской традиционной культуры. «Ведущим пространственным образом в традиционной казахской культуре является бесконечная горизонтальная плоскость, условно обозначаемая как “степь”. Она представляет собой отражение бесконечно тянущихся степных просторов Евразии. Для кочевого казаха пространство - это все, что находится под небом, оно безгранично, широко, раздольно, т.е. пространство - это окружающий мир: дала (степь), шел (пустыня), айдала (безлюдное пространство), алац (поляна), швлейт (полупустыня), алцап (долина / лощина), жазъ (равнина), тз (поле), шабыцдыц (луг)» [16, с. 115].
Интересный образ степи, мы находим в трудах Ж.К. Каракузовой и М.Ш. Хасанова. Вся окружающая земля для казаха-кочевника являлась большим шаром, который вращался вокруг своей оси. Кочевой образ жизни степняков сформировал пространственные представления о мире. Самым главным занятием для любого кочевника было скотоводство, их особая связь с животными. Кочевки происходили по четкому плану, которому следовали на протяжении многих веков, и делились на четыре типа: летние, осенние, зимние и весенние, как и сезоны в году. «В степи была очевидной сакральная природа Божества, имеющего окружность везде, а беспредельность пространства становилась качеством этого божества, поэтому земная поверхность виделась ее обитателям как Великое Колесо» [58, с. 96]. Родной дом для любого казаха - это бескрайняя и безграничная степь (дала). Жилище казаха (юрта) считалось центральным местом в степи. Постоянные кочевки двигали ее по бесконечной линии – окружности, которая в разных формах имела огромное значение и считалась символом бесконечности.
Таким образом, истоки традиционного пространственного мировоззрения в культуре казахов восходят к степи. Стремление к постоянному движению, кочевой образ жизни, борьба за освоение своей территории – все это наложило особый отпечаток на понимание пространства вокруг себя. Мы можем утверждать, что ЛСП «Степь» в казахской ЯКМ содержит лексические компоненты, отражающие традиции и обычаи, эпосы и сказания, народный фольклор, языческую и исламскую духовность, которые были основаны на понимании пространственных границ. Это дало основание исследователям выделять и изучать фольклорную языковую КМ народов [94].
Объединения слов, противопоставленных по общему семантическому признаку различного типа, лежащие в основе формирования ЛСП, образуют «поле» по вертикали и по горизонтали. Лексическая единица, которая характеризует общую идею, образует ядро ЛСП. Единство является одной из главных характеристик ЛСП, которая сопровождается отношениями, имеющими вхождение наименее сложных единиц в более сложные.
Так, в ЛСП «Степь» «можно выделить ЛСГ существительных – номинаций степного пространства. Ядро данной ЛСГ образует слово дала (степь). Близко к ядерной части находятся существительные, отличающиеся минимальным набором дифференциальных сем» [110, с. 43]: поле, лесостепь, луг, овраг, равнина, степь, нива, прерия, дебрь, дикое поле и др. [122]. На примере художественных произведений казахского классика Мухтара Ауэзова и их переводов на русский язык мы можем проанализировать семантические отношения и выделить ядерную и периферийную зоны внутри ЛСП «Степь».
В «Словаре лингвистических терминов» мы находим следующее определение: «ядро семантического поля представлено родовой семой (гиперсемой), где гиперсема поля – семантический компонент высшего порядка, организующий развертывание поля» [188, с. 105]. Таким образом, лексема, в которой выражена главная идея, и образует ядро ЛСП. Прежде всего нам нужно установить значение термина «степь».
Слово степь в казахском языке обозначает «все пространство, которое находится за пределами жилья»; она характеризуется как бесконечная, безграничная, бескрайная, безбрежная, беспредельная; необозримая, неоглядная, необъятная. В «Казахско-русском словаре» дала - это «степь; поле; открытое место»; жазъщ дала - «равнинная степь»; кецдала - «бескрайняя степь»; мидай дала - «широкая степь» [190, с. 986].
Приведем примеры употребления М. Ауэзовым слова степь и его деривата степной, а также слов дала, даланыц, степь, степной: «Даланьщ квнілсіз узац жолында цажып келе жатцан керуєте Арцалъщ алыстан кврініп, ддмелендіріп трады» («орансызды кні») [13, с. 235]. В переводе произведения на русский: «Дорога степная, унылая, голая, и Аркалык издалека бросался в глаза» («Сиротская доля») [11, с. 8]. «Алдымен кундізгі мазасыз суъщ пен кар басцан квнілсіз елсіз даладан кутылган болу керек» («орансызды кні») [13, с. 235]. В переводе на русский: «...если хозяйские овцы под вечер благополучно пригнаны из безлюдной ветреной степи и можно разогнуть у очага натруженную спину...» («Сиротская доля») [11, с. 8].
Известный казахский писатель М. Ауэзов очень часто использует в своих произведениях лексические единицы, входящие в состав ЛСП «Степь», тем самым расширяя его семантические границы. Проанализировав художественные произведения автора, мы приходим к заключению о том, что лексема степь является ядром поля, часто встречаясь в жизни героев, придавая выразительность и живость для описания степной местности. Перейдем к рассмотрению близлежащей к центру поля семантической зоне.
Лексическая единица «батыр» является одним из главных слов в центральной зоне: «Озі батыр болган адам дейді» («орансызды кні») [13, с. 236]. В переводе на русский: «По преданию, он был батыром» («Сиротская доля») [11, с. 8]. Разные по значению лексемы джигит, мырза, болыс: последние два слова обозначают самых уважаемых людей в казахской степи; джигитом называли всех мужчин и мальчиков, а батыром могли быть лишь самые храбрые и отважные герои аула. В центральную зону входят также различающиеся по смыслу лексические единицы аул и волость, которые находятся в степи. Первая из них обозначает небольшое село, вторая - большой район.
Знакомство любого казаха в степи всегда начинается с главного вопроса о принадлежности к роду (руы). Таким образом очень часто люди из одного аула являлись родственниками: «Сол кезде Кушікбай ауырып жатыр дегенді естіп, талайдан вшін ала алмай журген Уащпыц бір батыры жауыныц жанын ауыртпац болып, белдеуде байлаулы турган цызыл бестг деген атын тал тусте тартып альт кетіпті» («орансызды кні») [13, с. 237] / «Об этом прознал его давний соперник из рода уак и сказал себе: пришла моя nopal» («Сиротская доля» [11, с. 9]).
Немаловажным фактором, формирующим природный образ степи, является роль животного мира в отображении общности центральной зоны СП. Изучив ядро поля и все лексемы, которые относятся к ядерной зоне, мы выявили значения полисемантичного слова «степь». Таким образом, связь с ядром позволяет отнести довольно часто встречающиеся в данном ЛСП единицы к центральной зоне. Они отражают главное значение лексемы «степь» в произведениях казахского писателя М. Ауэзова. Это указывает на один общий их признак -принадлежность к теме «степь». Следовательно, главная функция ЛСП - это верное лексическое отображение отрезка действительности и связанных с ним определений.
В широком смысле периферия СП обозначает внешнюю или окраинную его часть чего-либо. Периферийные семы являются более незначительными и менее существенными, но также придают образность словам и усиливают их экспрессивность. Опираясь на лексикографическое определение поля, мы можем сделать вывод о том, что периферийные семы встречаются и в других ЛСП, окраинные зоны поля пересекаются с периферией других ЛСП. Эти семы имеют широкую сферу приложения за счет наличия разных достаточно мобильных тем, (например, «Флора и фауна» и другие) которые иногда могут исчезать из поля из-за отсутствия крепкой и надежной связи с ядерными семами.
Перевод казахских единиц ЛСП «Степь» на русский язык способом транскрипции/транслитерации
Содержание данного параграфа посвящено рассмотрению самого популярного и часто используемого способа перевода этнокультурных слов – транскрипции / транслитерации (полной или частичной). «Суть этого вида перевода заключается в непосредственном использовании слова, обозначающем ту или иную реалию, либо его корня, передаче его средствами графики языка перевода» [131, с. 84]. Основное отличие транскрипции от транслитерации мы видим в том, что первая предназначена для «максимально точной передачи звуков языка; вторая, как это явствует из самого термина (лат. litem - буква), касается письменной формы языка: текст, написанный на том или ином алфавите, передается алфавитом другой какой-либо системы» [182, с. 56]. При этом обычно принимается во внимание только соответствие букв двух алфавитов, а звуки, скрывающиеся за ними, не учитываются. На практике же гораздо чаще востребован смешанный способ - использование транскрипции и транслитерации в совокупности. Такой прием перевода не всегда является успешным и имеет свои недостатки. Обратимся к фрагментам переводов текстов произведений М. Ауэзова и С. Елюбаева с казахского языка на русский.
Самыми отважными и сильными людьми в степи по праву считали казахских батыров: «Батыр еліне цайта цайтцанда ауруы мецдей бастап, атца эрен журіп, осы кунгі бейіті турган биіктіц басына келгенде муршасы цурып, найзасын тіреп аттан тусіпті» («орансызды кні») [13, с. 237] / «На виду у перевала оспа сказала свое последнее слово: стащила батыра с седла уже без памяти, в горячке» («Сиротская доля») [11, с. 9]. «Бул дцгімені айтушы адамдар Кушікбайдьщ кім екенін журтца танытцанда, взініц сол батырдыц урпагы екендігін коніліне бірталай цанагат цылып, бойы котеріліп, конілі куцгірт вмірдіц уайымынан бірталай сергіп калаушы еді» («орансызды кні») [13, с. 237] / «Вот что рассказывали на столбовой дороге у Аркалыка убогие бедняки, гордые тем, что они потомки батыра» («Сиротская доля») [11, с. 10].
Батыр - «ел амы шін жаумен айасып жеіп шыан ержрек адам (храбрый и бесстрашный человек, готовый биться с врагами ради защиты родины)» [191, с. 115]. В этих примерах переводчик решил использовать прием транслитерации, чтобы сохранить этнокультурную окраску данного термина.
Поскольку в степи не было правоохранительных органов и судов, все решали бии. Би мог одним словом остановить враждующих и помирить их своим решением. Слово биев не подвергалось сомнению, а их решения были обязательны для исполнения: «Qcipece болыс пен билер цуръщ салады» («араш араш оиасы») [13, с. 183] / «За ним власть: свой волостной, свои бии родовые судьи» («Выстрел на перевале») [11, с. 43]. «Бл Шалцар болысындагы Сэрсен деген басты бидіц бірі» («араш-араш оиасы») [13, с. 188] / «Это Сарсен, один из старейших биее волости; Жарасабай неизменно принимал его сторону на выборах судей, ценя его многолетний опыт, а главное - широкие связи» («Выстрел на перевале») [11, с. 148].
Би - «дау-жанжалга бітім айтын, трелік жасаушы, ел ішіндегі діл азы, рубасы (Разрешающий спор и клевету арбитр, уважаемый народом за справедливость в решениях)» [191, с. 130]. Переводчики уместно и удачно использовали прием транслитерации, в одном из конетекстов дав объяснение тому, что бии - родовые судьи.
С приходом царской России административное деление в казахской степи было изменено, и появилсь волости и уезды. Так, по административной реформе в 1822 г. была впервые введена должность волостного управителя [63]: «К,озыбац аулыныц Сэлменнен улкен агасы - Сэт болыстьщщ таласап, талай партия-сайлауда элденеше цыргын-жойцын твбелес жасатты» («араш-араш оиасы») [13, с. 161] / «Старший брат их хозяина Салъмена, бай Cam, то и дело ввязывался в междоусобные распри, домогаясь должности волостного правителя» («Выстрел на перевале»») [11, с. 121].
«Агам Сэттщ болыстыгы рас болса, мврін бастырып, осы клген он кісіні куэ гып пуртэквлдеп, Бацтьщлга абацты кескеземін, жер аударам, Итжеккенге жіберіп, сонда шірітем!» десіпті» («араш-араш оиасы») [13, с. 183] / «Будет мой брат волостным... все вы мои свидетели... составим бумагу, приложим печать... Погонят вора в ссылку, в кандалах, на собаках кататься» («Выстрел на перевале») [11, с. 142].
«Бацтыгул, сен озіц жацсы ниетпен келген екенсіц. Енді созді цысцарт та, тек мына болыстыц етегінен уста» («араш-араш оиасы») [13, с. 189] / «Ладно, видим, что у тебя в руках и что за пазухой. Кончай плакать и хватайся за полу нашего волостного] » («Выстрел на перевале») [11, с. 149]. Болыс - «1. бурынгы кездегі аумактьїк-зкімшілік белік. 2. Бір болыс елдіц зкімі, баскдрушысы (раньше так назывался глава региона)» [191, с. 137]. В данном контексте использована транслитерация от русского аналога «волостной».
Еще одна должность, входящая в состав волости - ауылнай (глава аула): «Ауылнай болдым деп етік тігуге сен арланганда, ауылнайдыц цатыны боп уй арасында шекер суратуга біз де арланамыз» («Ак, боз уй») [42, с. 15] / «Сапоги не шьешь, как аулнаем стал, стыдно, видите ли; вот и мне, жене аулная, попрошайничать стыдно» («Одинокая юрта») [46, с. 17].
Ауылнай - «кіші зкімшілік кызметкер (старшина аула, младшая административная должность)» [128]. Мы полагаем, что в данном контексте необходимо было бы дать объяснение безэквиваленту или сделать ссылку, использовав прием транслитерации, поскольку при переводе не совсем понятно, каково значение этого термина для русскоязычного читателя.
В казахской степи существовало территориальное деление не только по родам и жузам, но и на аулы, состоявшие из 200 кибиток [2]. «Осыныц арты озыбац аулынан булардыц ажырап квшуіне желіп сощанды» («Караш-кдраш окигасы») [13, с. 163] / «Бежали из аула козыбаков, унося на себе жалкий скраб, в соседнюю Челкарскую волость и укрылись в заброшенном ветхом отцовском зимовье, которое покинули двадцать лет назад» («Выстрел на перевале») [11, с. 123]. «Бдйбіше, бугін тацертец осы ауылга келейін деп атца мінсем де, ац еті тацсыц шыгар, дуелі бір тауга шыгып, ац коздеп корейінші деп ем» («Караш-кдраш окигасы») [13, с. 186] / «Нынче утром, едучи в ваш аул, я смекнул: небось давненько у вас не видели дичинки, архаръего мяса.. ну, и завернул в гости, да попался больно неказистый» («Выстрел на перевале») [11, с. 147].
Ауыл - «кешпелі дзуір кезіндегі рульщ, тайпальщ одактардыц шагын тобы (кочевая группа, члены которой состоят в родовых и племенных связях)» [182, с. 73]. В русскоязычном переводе транслитерация использована для передачи национального колорита.
Самыми богатыми и уважаемыми людьми в казахской степи считались зажиточные баи (богатые землевладельцы и скотоводы), которых еще иначе называли мырза (уважаемые господин): «Соган долданган Сэлмен бай Тектггулды бес жігітке алып-соццызып, екпеге тепкілеп, бауыр-сыртын дурелеп жазалайды» («Караш-кдраш окигасы») [13, с. 163] / «По знаку бая пятеро его молодцов набросились на Тектыгула, повалили наземь, и сам бай в исступлении стал бить его сапогами в грудь, а потом погнал в степь, и Тектыгул покорился» («Выстрел на перевале») [11, с. 123].
Бай - «меншігінде кыруар мал-мулкі бар аукдтты адам (состоятельный человек, обладающий большим количеством имущества)» [191, с. 98]. Что касается русского варианта, то это же определение было найдено в «Толковом словаре русского языка»: «Бай - в Средней Азии до революции: богатый землевладелец или скотовод» [196, с. 75]. Таким образом, слово заимствовано в русский язык путем транслитерации.
«Бугін сонымныц бзрін шагайын деп мына мырзага ддейі келіп ем» («Караш-кдраш окигасы») [13, с. 187] / «Вот пришел к мирзе выложить все, что у меня накипело...» («Выстрел на перевале»») [11, с. 147]. «Мырза, мацул айтасыц, квилім сол оймен лепіріп турган сон, шапшан айтып жатырмын» («Караш-кдраш окигасы») [13, с. 188] / «И впрямь, мирза, не успел я приехать наболтал полны уши» («Выстрел на перевале») [11, с. 148].
Мырза - «курметтеуді, сьшайьі-герлікті білдіру максатында сауатты, білімді адамдардыц есімдеріне жэне емірші зулеттері аттарына кесылын айтылатын сез (уважаемый и образованный человек своего рода, господин)» [191, с. 608]. Переводчик посредством транслитерации акцентировал внимание на национальной окраске лексемы.
«Казахский род» - это термин, обозначающий принадлежность к определенной группе людей, возводящих своё происхождение к общему предку-родоначальнику по одной линии. Возглавлялся род зачастую аксакалами -самыми уважаемыми членами рода. Очень часто в нашем материале этнографические понятия и прозвища членов национальных групп, названия родов и племен переводились при помощи приема транслитерации и транскрипции. «...Бл канжыгалы карт Бвгембай итініц туцымы» («Кексерек») [13, с. 275] / «Об Аккаске ходила громкая молва, все знали его, и иные считали, что он происходит от легендарной, воспетой в песнях собаки батыра Богамбая из рода канжыгалы» («Серый лютый») [11, с. 338].
«Осыныц бзрі жасынан иыгынан басцан тагдыр жазуындай емсіз дерт болса да, Бацтьщл озге Сарыдан сергегірек болу га талпынды» («Караш-кдраш окигасы») [13, с. 183] / «И все же Бахтыгул не мог смириться с тем, с чем мирились люди из рода сары» («Выстрел на перевале») [11, с. 143].
Аткдмінер - «ел билігіне араласушы адам, белсенді зкім (человек, который участвует в управлении государства, почетный уважаемый глава)» [182, с. 68]: «Сэрсен, К айранбай тзрізді Жарасбайдыц жанама атцамінерлері болса, вздеріндей коп жуан аткамінерлер ортасында Бацтъщлга эдешлеп, арнап ырзальщ айтады» («Караш-кдраш окигасы») [13, с. 192] / «Аткаминеры, тучные, как их стада, спесивые, как их роды, со вниманием присматривались к беглому батраку» («Выстрел на перевале») [11, с. 152].
Перевод казахских единиц ЛСП «Степь» на английский язык с помощью приблизительного или уподобляющего перевода
Самым частым в переводах как на русском языке, так и на английском языке является приближенный способ. Такой прием означает подбор походящего аналога для иностранной реалии, который не всегда совпадает со значением слова и зачастую теряет культурный окрас безэкивалентных слов [125]. Хотя такой способ и может донести приблизительное значение, однако уместнее заменять его смешанным приемом, исключающим возникновение национально-культурной ассимиляции [82].
В нижеперечисленных примерах рассмотрим специфику приблизительного перевода некоторых казахских безэквивалентных слов. «рысы жуан ауыл екен» («орансызды кні») [13, с. 246] / «The thief was from a proud and rich village» («An orphan s lost») [167, с 27].
Ауыл - «кшпелі дуір кезіндегі рулы, тайпалы одатарды шагын тобы» [187, с. 73]. В переводе аул - группа племенных и родовых союзов (кланов) кочевой эпохи. Village - «a place where people live in the countryside that includes buildings such as shops and a school but which is smaller than a town (это место, где люди живут в сельской местности, в которой есть магазины и школа, но которое намного меньше, чем город)» [207]. Переводчик нашел аналог в английском языке village, хотя значение лексической единицы ауыл было передано не совсем точно, ведь казахский аул - это кочевой аул, в котором нет каменных зданий. В то же время в контексте современной истории аул - это сельский регион, в чем-то схожий с английской деревней [130]. Восприятию смысла предложения данная замена никак не препятствует, однако стирается местный колорит и эмоциональная окраска, которые лексема ауыл придает данному предложению.
Лексические единицы цыстау и жайлау играют немаловажную роль в истории казахской степи. Значение цыстау (зимовки) и жайлау (летовки) как в хозяйственном цикле, так и в образе жизни, в духовной культуре казахов-кочевников было очень велико и всеобъемлюще-содержательно. Зимовки и летовки - это зимние и летние сезонные стоянки кочевников, сохраняющие экологичную технологию бережного стравливания пастбищ, технологию водопользования и водосбережения.
«Цыстау айналасыныц длгідей пішініц устіне, теріскей жац бурышындагы бір цораныц твбесі ортасына тусіп» («орансызды кні») [13, с. 240] / «Half a mile later, a lonely little winter hut came into view» («An orphan s lost») [165, с 20]. «Айналасы царауытып, цыстау тур» («Кксерек») [13, с. 263] / «At the hour when the snow was swirling as its worst, he tried to stalk up to the wintering grounds» («Savage grey») [167, с 67].
ыстау - «малшылардыц мал цыстататын цысцы мекені (зимовка - зимнее место обитания пастухов и скотоводов)» [191, с. 565]. В английском словаре дается следующее определение: Hut - «a small, simple building, often made of wood (Хижина - маленькое, простое здание, обычно сделанное из дерева)» [207]. Приблизительный перевод в данном контексте допустим, дано вполне уместное сравнение хижины с зимовкой:
«Жыл бойы тула болып турган жайлау бугінгі кун жыл цусындай боп цицулап, жвнкіліп келе жатцан елді жаца квріп сергігендей» («аралы слу») [13, с. 331] / «The high mountain pastures, which have been forlornly deserted for the whole year, open their arms in a wide embrace around the camp s baggage train like the branching tree tops to the migratory birds» («Beauty in morning») [167, с 40].
«Злі ота кетпеген жылцы бул шацта далага квшкен елдіц жайлаулардыц жататын. Дон жайлауга царай бурылган сон-ац муньщ квцлінен кудіктін бзрі біртіндеп арыла берді» («Караш-Караш окигасы») [13, с. 165] / «The path had widened, soon they would be in the mountain pastures. Bakhtygul could sense the wide open spaces ahead with his whole being» («Gunshot at the pass») [167, с 103].
Жайлау - «жазда жайлайтын, биік таудагы не шуйгін шепті жазыктагы мал жайылымы» [191, с. 249]. Pasture - «an area of land with grass where animals can feed» (пастбище - угодье с травянистой растительностью, используемое для выпаса животных). Правильным считаем использование приблизительного перевода mountain pastures, так как большинство жайлау в казахской степи расположены вблизи гор и горных подножий.
Для казахской степи и для казаха-кочевника кош (кочевка) являлась важным событием в жизни. Кочевки зависимы от погодных и климатических условий. Вслед за наступающей весной, кочующие начинали движение в теплые регионы, обильно заросшие зеленой травой:
«Шулаган желікті кеш, тзнертенгі келецке баскан кара жартас пен калгыган езекті де оята сергіткендей» («Каралы с лу») [13, с. 331] / «The baggage train of a migrating aul is a cheerful and noisy place, quite capable of waking the ancient cliffs from their centuries of slumber» («Beauty in morning») [167, с 40].
Кеш - «бір жерден екінші жерге ауысу, цоныс аудару (кочевка/перекочевка аула из одного места в другое)» [191, с. 420]. Приблизительный перевод migrating aul (дословно - «мигрирующее село») способствует сохранению национально-культурной компоненты в лексическом значении кеш.
Аул, зимовка, летовка, кочевка являлись незаменимыми атрибутами кочевой жизни казахов. В силу кочевого образа жизни казахов жилище, в котором они жили, должно было быть очень простым и легким для разбора. Иногда в течение года общее количество перекочевок могло превышать больше пяти-шести. Национальное казахское жилище называется уй (юрта): «Бірац уйге келіп кірген жерде ол бурытыдан коп езгеріп кеткен К арагезді кврген» («Каралы с лу») [13, с. 333] / «When he entered the yurt and saw Karagoz , she was not the girl that he had known before, but a woman of whom he had heard good report and his soul was filled with determination» («Beauty in morning») [167, с 44]. «Аллай, тншыцтым гой!.. К удай-ау, мунша неге сорлы еттін?! деп цайнап цызган цанмен, цайда барарын білмесе де, уйден атцып шыгып кетті» («Каралы сулу») [13, с. 341] / «She jumped and rushed out of her yurt, not knowing where she was going» («Beauty in morning») [167, с 57].
Yfi - «адам туратын баспана (жилище человека)» [191, с. 866]. Киіз уй -«киізден жасалган казак уйі (казахский дом / юрта, сделанная из войлока)» [191, с. 396]. В жизни казахского народа юрта занимала особое место, как мы видим, переводчик подобрал транслитерацию с русского языка юрта - yurt.
Выше на иллюстративном материале было показано, что самое почетное место в доме у степного казаха - тор (тор). На этом месте сидят старшие по возрасту и уважаемые гости. Таким образом, тор уй являлась гостиной, или главной комнатой, в казахских домах более поздней постройки, в которых было несколько комнат: «Тор уйдіц іші будан горі аз квцілдірек» («Крргансыздыц куні») [13, с. 240-241] / «The back room looked as if it might be a bit more welcoming» («An orphan s lost») [167, с 21]. В английском варианте переводчик применил слово back room - «задняя комната», т.е. самая дальняя точка от входной двери. Подобное контекстуальное решение допустимо, иностранному читателю понятен смысл данного словосочетания.
Пол в казахской юрте, кроме территории, где находился очаг, всегда застилался домотканиной и кошмами (войлок): «Тер деген екі-уш кез гана жерге жайылган ескі цурым киіз. Соныц устінде бір-екі ескілеу сырмац» («Крргансыздыц куні») [13, с. 241] / «Next to the wall opposite the door, on a low base, stood two chests covered with the thick grey cloth» («An orphan s lost») [167, с 21].
Киіз - «малдыц жунінен вдьщ, тыгыз етіп басылган буйым, тесеніш (толстое, обычно серого цвета изделие, подстилка из шерсти животного, войлок)» [189, с. 396]. Переводчик, прибегнув к приблизительному переводу grey cloth (серая ткань), делает акцент на цвете данного изделия, что не передает национальный колорит безэквивалентной единицы кип. Убеждены, что описательный прием перевода с параллельным функциональным описанием (предназначения обозначенного словом предмета), уточнил бы читателю, что это не просто серая ткань, а войлок, который использовался во всех юртах.