Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические основы исследования .11
1.1. Понятие «перевод» в переводоведении 11
1.2. Перевод художественного произведения 16
1.3. Эквивалентность и адекватность перевода 18
1.4. Реалии в переводоведении 21
1.5. Классификации реалий в переводоведении .29
1.6. Перевод реалий .34
1.7. Реалии в текстах художественной литературы .40
1.8. Понятие «языковая картина мира» в теории перевода 43
1.9. Языковая картина мира Китая 46
Выводы по главе 1 50
Глава 2. Классификация реалий средневекового Китая в англоязычных детективных повестях Роберта ван Гулика .53
2.1. Лексика, называющая бытовые реалии 54
2.2. Лексика, называющая этнографические и мифологические реалии 64
2.3. Лексика, называющая реалии мира природы 71
2.4. Лексика, называющая реалии государственно-административного устройства и общественной жизни (актуальные и исторические) 74
2.5. Лексика, называющая ономастические реалии 80
2.6. Лексика, отражающая ассоциативные реалии 84
Выводы по главе 2 87
Глава 3. Способы передачи реалий средневекового Китая на примере детективных повестей Роберта ван Гулика и их переводов на китайский и русский языки .90
3.1. Перевод бытовых реалий в произведениях Роберта ван Гулика .91
3.2. Перевод этнографических и мифологических реалий в произведениях Роберта ван Гулика 106
3.3. Перевод реалий мира природы в произведениях Роберта ван Гулика .126
3.4. Перевод реалий государственно-административного устройства и общественной жизни в произведениях Роберта ван Гулика .130
3.5. Перевод ономастических реалий в произведениях Роберта ван Гулика .139
3.6. Перевод ассоциативных реалий в произведениях Роберта ван Гулика 157
3.7. Лексема в произведениях Роберта ван Гулика и способы ее перевода 161
Выводы по главе 3 170
Заключение .172
Список литературы 175
- Реалии в переводоведении
- Лексика, называющая этнографические и мифологические реалии
- Перевод этнографических и мифологических реалий в произведениях Роберта ван Гулика
- Лексема в произведениях Роберта ван Гулика и способы ее перевода
Реалии в переводоведении
Вопросы соотношения различных культур издавна привлекали внимание не только лингвистов, но и специалистов других областей наук. Особенности жизни того или иного народа, его страны, безусловно, находят отражение именно в языке его представителей. На сегодняшний день язык представляет собой описание культуры, истории, литературы определенной нации, он несет в себе национально-культурный код данного народа. Именно в языке встречаются слова, значение которых можно выразить с помощью национально-культурной специфики. Такие слова раскрывают нам связь, существующую между языком и культурой, а именно культурную семантику слова. К ним относят слова-реалии.
Слова-реалии являются фоновыми знаниями, специфическими для иной культуры. В настоящее время не существует единого мнения относительно того, к какой категории языковых единиц можно отнести слова-реалии. Согласно С.И. Влахову и С.П. Флорину, большая часть слов-реалий выражена именем существительным, поскольку реалиями чаще всего называют предметы и явления, отражающие культуру народа.
Как уже говорилось ранее, реалии в теории перевода обозначают не только факты, предметы и явления, но и передают их названия. Слова, раскрывающие понятия и отражающие реалии, носят национально-культурный характер и относятся к безэквивалентной лексике.
Согласно Е.М. Верещагину и В.Г. Костомарову, «реалии обозначают слова, служащие для выражения понятий, отсутствующих в иной культуре и в ином языке, слова, относящиеся к частным культурным элементам, а также слова, не имеющие эквивалентов за пределами языка, к которому они принадлежат» [Верещагин, Костомаров, 1980, с. 256].
А.Н. Соболев отмечает, что термин реалия описывает бытовые и национальные слова и словосочетания, не имеющие схожих эквивалентов в быту в языках других стран, потому что этих предметов и явлений в других странах не существует [Соболев, 1967, с. 281].
Согласно Г.Д. Томахину, «реалии представляют собой названия присущих только определенным нациям и народам предметов материальной культуры, фактов истории, государственных институтов, имена национальных и фольклорных героев, мифологических существ и т.п.» [Томахин, 1997, с. 13].
В свою очередь, Л.С. Бархударов под термином «реалия» понимает «слова или выражения, обозначающие предметы, понятия и ситуации, не существующие в практическом опыте людей, говорящих на другом языке» [Бархударов, 1975, с. 95].
А.Д. Швейцер утверждал, что реалии – «единицы национального языка, обозначающие уникальные референты, свойственные данной лингвокультуре и отсутствующие в сопоставляемой лингвокультурной общности» [Швейцер, 1973, с. 251].
В.С. Виноградов отмечает, что «реалии – особенные исторические факты государства и общества, характерные бытовые, этнографические и фольклорные понятия, относящиеся к классу безэквивалентной лексики» [Виноградов, 2001, с. 57].
Помимо обычных реалий, В.С. Виноградов выделяет ассоциативные реалии, которые выражаются в компонентах значений слов, их оттенках, в эмоционально-экспрессивной окраске, внутренней словесной форме, раскрывая несовпадения понятийно-сходных слов в сравниваемых языках [Там же. С. 57].
Для обозначения слов-реалий в переводоведении исследователями были введены такие понятия, как:
безэквивалентная лексика – слова, не имеющие эквивалентов за пределами языка, к которому они принадлежат [Чернов, 1958, с. 223];
экзотическая лексика – лексические единицы, обозначающие географические и исторические реалии [Супрун, 1958, с. 231];
пробелы (лакуны) – ситуации, обычные для культуры одного народа, но не наблюдаемые в другой культуре [Ревзин, Розенцвейг, 1969, с. 184];
варваризмы – слова, с помощью которых становится возможным описание чужеземных обычаев, особенностей жизни и быта, создание местного колорита [Реформатский, 2006, с. 213];
этнокультурная лексика (этнолексемы) – лексические единицы, характеризующие систему знаний о специфической культуре определенного народа как историко-этнической общности людей [Шейман, 1987, с. 58];
алиенизмы – слова из малоизвестных языков, подчеркивающие стилистическую функцию экзотизмов [Берков, 2004, с. 109].
Следует отметить, что наряду с другими словами языка, реалии имеют свои отличительные черты: с одной стороны, характер предметного содержания, что говорит о тесной связи предмета, понятия или явления, которое обозначает реалия, и, с другой стороны, исторический отрезок времени. Таким образом, реалии характеризуются наличием национального или исторического колорита.
Появление новых реалий в материальной, духовной или общественной жизни ведет к возникновению их в языке, о чем свидетельствует непосредственная близость между языком и культурой. Временные рамки возникновения той или иной реалии можно восстановить достаточно точно, поскольку новая лексика в языке претерпевает изменения общественной жизни. Говоря о времени появления новой лексики, можно выделить три подгруппы реалий: реалии-неологизмы, историзмы и архаизмы, что свидетельствует о временном колорите.
Реалии очень схожи с терминами и именами собственным по своим свойствам и функциям. Исследователи слов-реалий отмечают, что граница между ними условна и подвижна. Однако все же есть отличия реалий от терминов. Говоря о реалиях в теории перевода, следует уделить внимание тому, что зачастую реалии рассматривают наряду с терминами, так как они имеют большое количество схожих черт.
Так, например, как реалии, так и термины представляют собой однозначные слова или словосочетания, не имеющие синонимов и называющие предметы, явления или понятия. И реалии, и термины могут включать в свой состав слова иноязычного происхождения, а также лексические единицы, отражающие исторический код той или иной страны [Jackson, 1988, p. 178].
Отличительными же признаками следует считать культурную, историческую, национальную окрашенность и непосредственную связь с художественной литературой.
Кроме того, рассматриваемые лексические категории отличаются и по способу проникновения в другие языки: термин получает распространение вместе с предметом, названием которого он служит; реалия проникает в другой язык чаще из литературы и по каналам средств массовой информации. По своему происхождению реалии возникают путем естественного словотворчества, в то время как термины создаются искусственно, чаще всего на основе слов латинского и греческого происхождения, либо путем переосмысления уже существующих слов.
Следует также отметить, что в некоторых случаях возможен переход реалий в термины или же наоборот, терминов в реалии. Среди лексических единиц в языке имеется такая категория лексики, которая одновременно может считаться и терминами, и реалиями [Jackson, 2002, p. 190]. В данном случае для разграничения данных понятий специалисту необходим контекст [Королева, 2016, с. 49–52].
Термины – это слова, используемые в научной литературе. Реалии же, напротив, чаще всего используются в художественной литературе, где они выступают в роли воссоздателей национального, исторического и местного колорита.
Наряду с взаимосвязью, существующей между реалиями и терминами, реалии тесно связаны и с именами собственными. Мнения исследователей по поводу соотношения реалий и имен собственных во многом расходятся. Так, например, В.С. Виноградов включает имена собственные в категорию реалий [Виноградов, 1978, с. 91–97].
П.В. Секирин отмечает, что «собственное имя не всегда является носителем страноведческой, культурной информации» [Секирин, 1990, с. 156].
В свою очередь Г.Д. Томахин выделяет еще один пласт – ономастические реалии, которые, в отличие от обычных имен собственных, являются всегда эмоционально окрашенными.
Исследование передачи языковых реалий с исходного на переводной языки становится все более актуальным в последние десятилетия. Главной причиной этого является огромное количество текстов, передающих национально культурный колорит той или иной страны. На сегодняшний день существует несколько определений понятия «реалия», однако, данный термин имеет отличительные особенности в современном переводоведении и лингвострановедении.
Лексика, называющая этнографические и мифологические реалии
Китай - сокровищница святилищ. На территории Поднебесной находится огромное количество храмов, каждый из которых имеет свою историю и значимость для народа. Самым почитаемым храмом китайцев, безусловно, является Храм Неба. Храм Неба С Ш Tintn) – священное место для каждого жителя Поднебесной. В древности в Китае особо почитали Небо и Землю. Китайские императоры называли себя сыновьями Неба, а раз так, то власть им дарована Небом. Поэтому они придавали большое значение жертвоприношениям Небу и Земле. Храм Неба, расположенный в Пекине, - это место, где императоры династий Мин и Цин молились весной о богатом урожае, летом о дождях, а зимой совершали жертвоприношения Небу. Храм Неба построен для поклонения Небу [{№ ФШ, 2010, р. 99].
Первое упоминание о данном святилище содержится уже в семнадцатой главе детективной повести “The Chinese Gold Murders”, где автор описывает реалию как the Temple of Heaven [Gulik, 1959, Электронный ресурс] - храм Неба.
Еще одним очень известным и важным святым местом для народов Китая предстает храм Конфуция - the Temple of Confucius [Gulik, 1962, Электронный ресурс], описываемый в двадцать пятой главе детективной повести “The Chinese Maze Murders”. Храм Конфуция в Пекине - второй по величине в мире после того, что расположен на родине Конфуция в городе Цюйфу. Его начали строить в 1302 г., и с тех пор на протяжении многих веков территория храмового комплекса неоднократно расширялась. Свою лепту в это дело внесли династии Мин и Цин, и вплоть до 1911 г. здесь проходили различные церемонии в честь великого философа.
Храм Бога Войны - the Temple of the War God [Там же. Электронный ресурс] также находит место в десятой главе выше указанного произведения. По своей архитектуре Храм Бога Войны снаружи мало чем отличался от традиционных китайких храмов. Главной его отличительной чертой считался алтарь, раположенный внутри и украшенный красно-желтыми меридианами. В конце XVI в. святилище возвели в честь бога войны - Гуань Ю. Второе название храма - Да Гуань Ди. В 1727 г. храм был признан одной из важнейших священных обителей Поднебесной [Russianshanghai.com / Католический храм бога войны / Мерекина, Электронный ресурс].
Храм Великой Благодати - еще один знаменитый храм, расположенный в самом сердце Китая - Пекине. Храм Великой Благодати - буддийский храм династии Мин. В третьей главе произведения “The Chinese Bell Murders” Роберт Гулик упоминает название данного святилища - the Temple of Boundless Mercy [Gulik, 1958, Электронный ресурс].
Особое внимание стоит уделить таким святым местам Поднебесной, как Храм высшей мудрости и Красный храм. Храм высшей мудрости в Китае называют также черным храмом Мудрости. «Святилище является одним из лучших образцов архитектуры буддийского периода, расположенных в Пекине в провинции Чаоян. Черный храм был возведен в 1443 г. по приказу Ван Чжэнь, главного евнуха при дворе императора династии Мин. Свое название храм получил из-за темно-синего цвета плитки. В храме имеется 7 основных залов. Особенного внимания требует Зал десяти тысяч Будд, в котором сделано более 9.000 ниш, и в каждой нише располагается небольшая статуя Будды. Данный храм является объектом особого внимания туристов со всего мира» [Openarium.ru / Храмы Пекина / Электронный ресурс].
Реалию, описывающую название данного святилища Китая можно обнаружить в главе седьмой детективной повести “The Chinese Bell Murders”. В ней автор передает название храма как the Temple of Transcendental Wisdom [Gulik, 1958, Электронный ресурс], здесь же упоминается название еще одного храма - the Red Temple [Там же. Электронный ресурс] - Красный храм.
Храм Хранителя Города - еще один известный храм Поднебеной, расположенный в Шанхае. Храм был построен в честь известного генерала Хуа Гуана в саду Юйюань. Приходя в этот храм, каждый житель Шанхая полагал, что он будет хранить спокойствие и мир их города после своей смерти. Храм Хранителя Города представляет собой наиболее колоритный образец традиционной шанхайской архитектуры. В настоящее время в нем располагается чайный домик, а сам он, как раньше является частью сада Юйюань [Старцева3, 2017, с. 120-121].
Упоминания о данном храме содержатся в девятнадцатой главе детективной повети “The Chinese Bell Murders”: the temple of the tutelary deity of the city [Там же. Электронный ресурс].
Большое почтение в Китае уделяется храму Белого облака. Даосский храм белого облака входит в число Трех патриарших дворов (Н;Ш1 Sn d z tng) Школы совершенной истины (±ЖШ Qun zhn do), это самый первый храм, получивший название «Первого храма под Небесами». В настоящее время в храме монастыря размещается клиника, где применяются методы традиционной китайской медицины [Старцева3, 2017, с. 121].
В англоязычном произведении Роберта Ханса ван Гулика “The Chinese Gold Murders” название храма используется в третьей главе и передается как the White Cloud Temple [Gulik, 1959, Электронный ресурс].
В этой же детективной повести в одиннадцатой главе автор использует еще одну реалию, описывающую святилище Китая: the White Horse Temple [Там же. Электронный ресурс] - Храм Белой Лошади.
Храм Белой лошади фЦ Г Bim s) - первый буддийский храм Китая. Основан при покровительстве ханьского императора Мин-ди в столичном городе Лоян в 68 г. н. э. По сообщению «Хоу Ханьшу», поводом к основанию храма стал приснившийся императору сон о прибывшем с запада исполинском божестве, от которого исходил свет.
Еще одним почитаемым святилищем в Поднебесной служит Храм бога врачевания в городе Тяньшуй. Этот храм имеет самую древнюю историю, построен в 1342 г. в Тяньшуе и является первым по величине среди всех святилищ города. В настоящее время территория его площади достигает 10 270 квадратных метров.
Главными медицинскими богами в Китае считаются мифологические правители Пань-гу, Фуси, Шэнь Нун и Хуан-ди. Учеными доказано, что Фуси, Шэнь Нун и Хуан-ди также являются богами медицины. В средние века они имели более высокое положение, чем современный бог или покровитель медицины Яо Ван.
Согласно мифологическим источникам, Фуси научил людей охотиться и ловить рыбу; изобрел такой музыкальный инструмент, как гусли; открыл силки и рыболовные сети; им были созданы правила женитьбы; кроме того, ему приписывают создание иероглифической письменности и календаря; он создал Ба-гуа - знаменитые восемь гадательных триграмм и многое другое [Lib.rus.ec / Легенды Китая / Электронный ресурс]. Благодаря огромному значению этих триграмм он и воспринимается как главный бог Врачевания, поскольку с их помощью и благодаря заключенной в них мистической силе китайские медики влияли на сознание и лечили болезни [Старцева3, 2017, с. 116–123].
Особое место в этнографической жизни народов Китая занимает мифология. Описание мифологических существ можно найти и в детективной повести “The Chinese Maze Murders”. Так, в главе десятой автор упоминает имя одной из богинь божества – богини Гуаньинь. Богиня Гуаньинь – The goddess Kwan Yin [Gulik, 1962, Электронный ресурс].
Реалия, описывающая такое божество в Китае, как бог рек, встречается во второй главе произведения “The Chinese Gold Murders”: the river god [Gulik, 1959, Электронный ресурс]. Некогда в Китае существовал обычай ежегодно выбирать невесту бога реки. Для этого жрецы заранее выбирали красивую девушку незнатного происхождения, которая должна была стать его супругой. Девушку купали и одевали в прекрасные одежды из яркого и дорогого шелка. Потом ее доставляли к берегу реки, где был выстроен помост, пышно разукрашенный свитками и знаменами. После пиршества девушку укладывали на кровать, которая плавала до тех пор, пока не погружалась в воды реки. Верили, что, если не подарить богу реки жену, начнется наводнение и затопит местность.
Перевод этнографических и мифологических реалий в произведениях Роберта ван Гулика
В детективных повестях Роберта Ханса ван Гулика особое место занимают реалии, описывающие традиции средневекового Китая, передающие его национально-культурный колорит и культурные особенности данной страны.
Китай – древняя цивилизация, которая начитывает более двух тысяч лет своего существования. Из года в год, из поколения в поколение китайцы чтят традиции своих предков, сохраняя их первоначальную значимость, как для всего народа, так и для отдельной семьи. Традиции Поднебесной уходят корнями в период появления Древнего Китая (II в. до н.э. – III в. н.э.). Однако и по сей день, они представляют собой неотъемлемую часть китайской культуры.
Ярким примером реалий, передающих культурные традиции народов Китая, служит предложение “One carried a platter with bowls of rise and soup and the other a large tea pot” [Gulik, 1962, Электронный ресурс] в одной из повестей Роберта Ханса ван Гулика под названием “The Chinese Maze Murders”. Данное предложение повествует нам о традиции средневекового Китая, согласно которой всех почетных гостей принято было встречать с чашкой риса и чаем. Как правило, один человек выносил гостю тарелку риса, а второй держал в руках чайник для проведения чайной церемонии.
В переводе на китайский язык данное предложение звучит следующим образом: “-ЛШФШТШ , Л ФШТ ШШ (Yrn pn zhng pngle fnshf, yrn shouzhng tle y ba tng пй)” [М Ш, з, Электронный ресурс] , что при переводе на русский язык дословно означает: «Один человек держал обед, а другой - нес в руках чайник». В данном примере мы видим, что в оригинале произведения на английском языке на первой тарелке гостю подается рис и суп, однако, в переводе на китайский язык, автор использует слово обед, так как традиционным обедом почтеннейших гостей в Китае являлись именно тарелка риса и супа.
Однако в русском же переводе под редакцией А. Кабанова «Убийство в лабиринте» переводчик передает предложение текста оригинала посредством дословного перевода «Один нес поднос с мисками риса и супа, а другой -большой чайник» [Гуликь 2010, с. 42], что показывает нам сходство между исходным текстом и его переводом на русский язык и демонстрирует отличие текста при передаче на китайский язык.
Описание одной из этнографических традиций, принятой в средневековом Китае, содержится в предложении англоязычной повести “The Chinese Bell Murders”: “At noon he had presided over a sumptuous repast in honour of the departing magistrate, and he had accompanied Judge Feng and his suite till outside the city gate, as prescribed by custom” [Gulik, 1958, Электронный ресурс]. Согласно данной традиции, в случае отставки судьи и принятия на его место нового человека, последний просто обязан с почестями проводить своего предшественника, по причине ухода которого устраивается пышное торжество, кроме того, нынешний судья безотлагательно должен проводить своего товарища прямо до городских ворот, тем самым демонстрируя уважение к нему.
В переводе данного произведения на русский язык «Убийство на улице Полумесяца» С. Морозова передает этот обычай практически дословно: «Днем Ди участвовал в пышном приеме по случаю отбытия судьи Фэна, которого он по традиции проводил до самых городских ворот» [Гулик2, 2009, с. 54], опустив лишь одну деталь: “...his suite...” - его свиту. Поскольку данный отрывок не несет большой смысловой нагрузки, переводчиком произведения был использован прием опущения.
В тексте, переведенном на китайский язык, предложение “he had accompanied Judge Feng and his suite till outside the city gate, as prescribed by custom” также переводится дословно: “МШЯШЯШШ7МП (Gnj fngs D gng sngbi t dole chng тёп)” [М Ш. 4, Электронный ресурс] -согласно обычаю, судья Ди проводил его до городских ворот.
В еще одной детективной повести Р. Гулика “The Chinese Bell Murders”, описывающей традиционную жизнь средневекового Китая, мы видим предложение: “ My First Lady maintains that my final recovery was due entirely to her ardent prayers and daily burning incense in the Temple of the God of Medicine” [Gulik, 1958, Электронный ресурс], исходя из которого мы можем обнаружить еще одну древнюю китайскую традицию: в случае болезни какого-нибудь близкого человека, его родственники ежедневно ходили в храм для того, чтобы помолиться и курить благовония за здоровье больного человека. Люди верили, что именно молитвами и благовониями они смогут спасти умирающего от его недуга.
В тексте, переведенном на китайский язык “ЦЦфіИ” данное предложение передается следующим образом: “… МШМ ЯШШШ-$±Ш (МёШап Ё тй q din de тіаоуй qdao уй shng xing)” [М Ш, 4, Электронный ресурс], что дословно означает: каждый день в храме врачевания молиться и раскуривать благовония.
В тексте под названием «Убийство на улице Полумесяца», переведенном на русский язык С. Морозовой, данная традиция описывается следующим образом: «Первая жена утверждает, что я поправился лишь благодаря ее усердным молитвам и курению благовоний в храме Бога врачевания» [Гулик2, 2009, с. 14]. Исходя из данного предложения, мы видим используемый переводчиком С. Морозовой прием дословного перевода для передачи традиционного в средневековом Китае ритуала раскуривания благовоний и ежедневных молитв за здоровье человека. Следует также отметить, что в китайском переводе автором используется прием опущения: как в языке оригинала, так и в тексте, переведенном на русский язык, название храма передается как Храм Бога врачевания, однако, в тексте на китайском языке автор дает точное название храма MTfcetMz, который дословно переводится как «храм эмуцидянь (храм медицины)».
Говоря о традициях народов средневекового Китая, нельзя не упомянуть об еще одной особенности данной народности - обычае посмертной женитьбы. В древнем Китае при совершении постыдных действий против воли девушки, а также за совращение невинных девушек преступнику полагалось не только предстать [Ожегов, Шведова 1992, с. 279] перед законом, но и взять жертву себе в жены. О чем свидетельствует предложения в повести “The Chinese Bell Murders”: “Yet this murder must be redressed and the family of the victim compensated. I therefore rule that you shall marry Pure Jade posthumously as your First Wife” [Gulik, 1958, Электронный ресурс].
В тексте перевода на китайский язык данное предложение сохраняет его самую важную суть и передается дословно: “М Ж ШІМШГ $1ЕШ(Мш)Тп hu cat b pndng xiochny wi nlde yun реї de zhngq)” [M ft 4, Электронный ресурс], что при дословном переводе означает: «Ты обязан взять Чистую Яшму в качестве своей первой жены».
В русском переводе под редакцией С. Морозовой, автор использует предложения «Но чтобы смягчить боль утраты, семья убитой должна получить какую-то компенсацию. Поэтому я постановляю, что ты женишься на Чистой Яшме посмертно, и она будет твоей первой женой» [Гулик2, 2009, с. 151]. В данном случае мы видим, что русский перевод полностью идентичен тексту оригинала и передается С. Морозовой дословно. Что же касается фрагмента, переведенного на китайский язык, в данном предложении мы также видим, что автор посчитал нужным опустить словосочетание «жениться посмертно», передав читателю лишь информацию о том, что за нарушение данного закона преступнику грозит жениться на умершей девушке в качестве его первой жены.
Огромное количество культурных реалий, передающих традиции и обычаи народов Китая, содержится в еще одном произведении Роберта Ханса ван Гулика под названием “The Chinese Gold Murders”. Самими интересными среди них являются реалии, повествующие о дружбе между людьми. Так, например, в отрывке произведения “In the courtyard below an elderly man stood waiting with two horses. The waiter filled the stirrup cup. The three friends emptied it in one draught, then there were the confused last messages and wishes” [Gulik, 1959, Электронный ресурс], который в переводе на русский язык дословно звучит следующим образом: «Во дворе пожилой мужчина стоял в ожидании с двумя лошадьми. Слуга наполнил прощальные чаши. Три друга опустошили их одним глотком, затем принялись обмениваться последними новостями и пожеланиями».
Лексема в произведениях Роберта ван Гулика и способы ее перевода
Китай – цивилизация, духовная сфера которой преобладает на территории всего государства. Культ почитания предков остается традиционным и по сей день. Слово (tin) в китайском языке имеет значение – день, небеса, описывает нам Небо как наивысшую точку поклонения духам и предкам. Иероглиф нередко встречается в произведениях, написанных на китайском языке и описывающих традиции и обычаи народов Поднебесной. Так, например, в названии святилища – Храм Неба содержится лексема .
В детективных повестях Роберта Ханса ван Гулика также используется слово в определенном контексте. В произведении “The Chinese Maze Murders” автор употребляет данную лексему в следующем отрывке произведения: “"Heaven forbid!", the young man exclaimed, "I always avoid that entire neighbourhood. Chien has surrounded his mansion with a double wall, with watchtowers on the four corners"” [Gulik, 1962, Электронный ресурс], что в переводе на русский язык, выполненном А. Кабановым «Убийство в лабиринте», имеет значение: «"Да хранят меня Небеса! – воскликнул молодой человек. – Я вообще стараюсь избегать появляться в том районе. Цзянь окружил свой особняк двойной стеной со сторожевыми башнями по четырем углам» [Гулик1, 2010, с. 57].
Из данного отрывка мы видим, что Небеса в культуре Китая имеют огромное значение и предстают в образе Божества, которое защитит их. В любом сложной ситуации китайцы непременно обращаются с молитвами, обращаясь к Небесам, тем самым стараясь защититься от бед и невзгод, окружающих их.
Еще одним примером, подчеркивающим важность Неба как всевышнего божества, является предложение: “Since time immemorial they stand as a symbol of the social order decided upon in the wise counsels of your ancestors, and perpetuated by the mandate of Heaven and the free will of the uncounted millions of our black-haired people” [Gulik, 1962, Электронный ресурс], что в переводе на русский язык имеет значение «С незапамятных времен они являются символом общественного порядка, принятого в мудрых советах ваших предков, и увековечены мандатом Небес и свободной волей бесчисленных миллионов наших черноволосых людей».
В тексте данного произведения, переведенном на русский язык, мы видим следующий перевод данного отрывка: «С незапамятных времен они символизируют собой общественный порядок, установленный на основе мудрых советов наших предков и закрепленный мандатом Неба и свободной волей миллионов наших черноволосых сограждан» [Гуликь 2010, с. 71]. В данном отрывке переводчиком А. Кабановым был использован прием дословного перевода, который в полной мере передал значение и смысл данного предложения.
Единственное расхождение, которое имеет место в переводе -синонимический ряд слова Небо. Так китайский иероглиф может быть переведен на русский язык как: день, Небо, Небеса, Бог, ангел, творец и т.д.
В тексте, переведенном на китайский язык, словосочетание мандат Неба имеет написание « ffr(tinmng)» [Ш Ш 3, Электронный ресурс], что дословно означает «главный приказ». Иероглиф в китайском языке имеет значение «небо, небеса», а ф переводится как «приказ, повеление», отсюда и следует название. Ведь мандат Неба для народов Поднебесной - самый главный закон, которому необходимо подчиняться и ни при каких обстоятельствах не следует его нарушать.
В китайской культуре мандат Неба - наследственное право на управление Китаем. Только самый достойный мог стать Сыном Неба. В эпоху Чжоу конфуцианцы обосновали идею, что Небо вручило Вэнь-вану (1152-1056 до н.э.) «небесный мандат» ( р) на правление, отобрав его у последних правителей династии Шан-Инь, погрязших в грязных делах и лишившихся милости Неба. Аналогично в свое время Небо отобрало мандат на правление у династии Ся, передав его иньцам.
Династия Ся (XXI–XVII вв. до н.э.) – первая династия в истории Китая, историчность которой, однако, не подтверждена археологическими данными. Иногда связывается с археологической культурой раннего бронзового века Эрлитоу (близ Лояна, провинции Хэнань).
Таким образом, личные заслуги основателя династии становились основанием для получения «мандата Неба» на правление. Считалось, что он обладал дэ .
Дэ ( d) (благодать, добродетель) – одна из фундаментальных категорий китайской философии. Первоначально означала магическую силу вождя. В самом общем смысле – «качество, обусловливающее наилучший способ существования каждого отдельного существа или вещи» [Кобзев, 2001, с. 98].
Если избранник оказывался недостойным, лишенным благой силы, вел неправедный образ жизни, то Небо, как считалось, лишало его власти, посылая сигналы в виде стихийных бедствий – ураганов, неурожаев, нашествий саранчи, войн, эпидемий и т.п., высказывая тем самым свое негативное отношение к правителю. Народ мыслился как «глас Неба», который может свергнуть деспота. Забота о народе ставилась выше заботы о духах. Именно поэтому мандат Неба играл столь важное значение для китайцев.
Предложение “"The title would seem to suggest", he remarked, "that this picture represents some Taoist paradise or an abode of immortals"” [Gulik, 1962, Электронный ресурс] в англоязычном произведении “The Chinese Maze Murders” также содержит в себе лексему Небо. В данном случае, слово Небо выражено с помощью синонима – обитель.
В русском тексте данного произведения переводчик А. Кабанов для передачи исходного смысла предложения переводит его так: «– Судя по этому названию, – заметил он, – на картине изображен какой-то даосский рай или обитель небожителя» [Гулик1, 2010, с. 100]. В данном контексте обитель небожителя – не что иное, как Небо. Китайский же вариант данного словосочетания имеет перевод «&& (tantn)» [М Ш. з, Электронный ресурс], что дословно имеет перевод «небесный престол».
Ярким примером употребления лексемы в выше указанном произведении представляются предложения главы четырнадцатой: “Apart from this murder we have the hidden message in that landscape painting there on the wall, and all the while Chien Mow s mysterious visitor is still roaming about freely and planning Heaven knows what new mischief Is there no clue to his identity at all?” и главы двадцать третьей: “Heaven blessed this marriage with my second son Yoo Shan of whom I have great expectations”, “If he faithfully executes this last will, all will be well and Heaven will have had mercy on my house” и “May Heaven bless you, my wise colleague, and have pity on my house!” [Gulik, 1962, Электронный ресурс].
В данных отрывках очень отчетливо представляется отношение к Небесам, как всевышней силе, на которую молится народ с целью получения блага. Небеса здесь предстают как божественные силы, способные решить все проблемы жизни горожан. Примеры демонстрируют обращение к Небу, как всемогущему помощнику, обладающему всеми «лекарствами» для решения той или иной проблемы.
Рассматривая переводы данных предложений в русском тексте «Убийство в лабиринте», мы можем сделать вывод, что данные лексемы в них передается дословно: «Помимо этого убийства, у нас есть еще тайное послание на этом свитке с пейзажем, да еще таинственный посетитель Цзянь Моу спокойно разгуливает на свободе, и только Небеса ведают, какие пакости он замышляет» [Гуликь 2010, с. 204].
Здесь мы видим, что главный герой повести Дао Гань повествует о проблемах, с которыми сталкивается суд и рассказывает о неком человеке, судьба которого в руках самого Неба. Т.е. только Небеса могут знать, что он думает делать.
Предложения главы двадцать три: «Небеса подарили мне второго сына Ю Шаня, на которого я возлагаю большие надежды» [Гуликь 2010, с. 353], «Если он добросовестно исполнит эту последнюю волю, все будет хорошо и Небеса будут милостивы к моему дому» [Там же. С. 354], «Да благословят вас Небеса, мой мудрый коллега, и сжалятся над моим домом!» [Там же. С. 354] также вкоючает лексему Зк.
В данном случае мы видим, что, исходя из контекста, Небеса здесь предстают как Божество, на которое полагается наш герой в надежде на то, что оно сможет защитить его и будет благосклонно к его дому.
В китайском тексте “Ш ШМ” данные словосочетания также передаются дословно и выражают значение высшего Божества. В китайском языке существует несколько словосочетаний, передающих значение «Небеса»: Я (tinkng) [М Ш, з, Электронный ресурс], ШЯШЯ (jl shji) [Там же. Электронный ресурс] и М (tintng) [Там же. Электронный ресурс] -использующиеся в основном в религии, ф (tinmng) - обозначающие божественные силы, - м (tiny). В нашем произведении используется ЯФ-Небеса, божественные всемогущие силы, защищающие людей от невзгод.
Упоминания о Небе как о высшем божестве, содержится и в произведениях Роберта Гулика “The Chinese Bell Murders” и “The Chinese Lake Murders”. Так, например, в первой главе детективной повести “The Chinese Bell Murders” один из героев говорит: “Only August Heaven knows what wanton whim made me lift this precious relic and place it on my own undeserving head” [Gulik, 1958, Электронный ресурс], что при дословном переводе на русский язык означает: «Только августовское Небо знает, какая воля клятвы заставила меня поднять эту драгоценную реликвию и поместить ее на мою незаслуженную голову». Как мы видим, английское слово Heaven - Небо предстает в данном предложении в качестве Божества, которое ведает всеми делами и знает наперед, что произойдет.