Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Языковая личность и профессиональный язык в современной лингвистике: теоретические основы изучения и подходы 26
.1. Языковая личность как категория лингвистики 26
п. 1. Языковая личность как структура и система 28
п. 2. Роль профессионального подъязыка в аккультурации языковой личности 36
2. Профессиональный подъязык в системе национального языка 40
п.1. Профессиональная языковая личность лингвоемких и нелингвоемких профессий 50
п.2. Фиксация единиц профессионального языка в словаре 53
п.3. Профессиональный подъязык лесного хозяйства 60
п.4. Степень изученности профессионального языка лесного хозяйства 66
.3.Методологический инструментарий изучения единиц профессионального языка 77
Выводы по главе I 88
Глава II. Профессиональный язык лесного хозяйства как форма национального языка 91
1. Вербально-семантический уровень профессиональной языковой личности работника лесного хозяйства 91
п. 1. Инвентарь единиц профессионального подъязыка лесного хозяйства 94
п. 2. Стандартизация единиц профессионального языка лесного хозяйства 102
2. Терминологические единицы ПЯЛХ 112
п. 1. Номены профессионального языка лесного хозяйства 116
п. 2. Субстандартные единицы профессионального подъязыка лесного хозяйства 117
3. Особенности слово- и фразообразования единиц профессионального языка лесного хозяйства 121
п. 1 Прагматика словообразовательных процессов 121
п. 2. Производящие основы единиц профессионального языка лесного хозяйства 123
4. Типология словообразовательной системы профессионального подъязыка лесного хозяйства 125
п. 1. Специфика морфологического словообразования профессионального подъязыка лесного хозяйства 126
п. 2. Аббревиация как манифестация закона экономии в профессиональном подъязыке лесного хозяйства 128
5. Специфика словообразования отдельных частей речи в профессиональном языке лесного хозяйства 133
п. 1. Семантическая деривация единиц профессионального подъязыка лесного хозяйства 150
п. 2. Семантическая деривация в английском варианте профессионального подъязыка лесного хозяйства 154
6. Структурно-языковые параметры терминов в русском и английском вариантах профессионального подъязыка лесного хозяйства 158
п. 1. Структурные особенности однословных терминов русского и английского вариантов профессионального подъязыка лесного хозяйства 161
п. 2. Структурные особенности терминологических сочетаний русского и английского вариантов профессионального подъязыка лесного хозяйства 165
Выводы по главе II 172
Глава III. Когнитивный уровень профессиональной языковой личности 175
1. Теоретические основания современной социолектологии 175
п 2. Двуязычный социолектологический словарь активного типа 185
п 3. Тезаурус профессиональной языковой личности как система 188
2. Специфика номинации в профессиональном подъязыке лесного хозяйства 197
3. Тематическая классификация подъязыка лесного хозяйства 206
п 1. Специфика организации единиц профессионального подъязыка лесного хозяйства 212
п 2. Терминологическая синонимия русского варианта языка лесного хозяйства 218
п 3. Антонимы в составе профессионального языка лесного хозяйства 222
4. Высокотекстуальность профессионального дискурса 228
п 1. Высокотекстуальность англоязычной культуры vs низкотектуальность русской культуры 230
Выводы по главе III 241
Глава IV. Манифестация профессиональной языковой личности в дискурсе 249
1. Профессиональный и институциональный лесной дискурсы как источники исследования 249
п.1. Модусы и регистры лесного дискурса 258
п.2. Типология изучаемых текстов в составе РПИЛК и АПИЛК 265
п.3. Специфика функционирования термина лесного хозяйства в профессиональном дискурсе 276
.2.Социальные роли профессионального сообщества лесного хозяйства 280
3. Стереотипы профессионального сообщества лесного хозяйства 282
Типологическая матрица русскоязычной личности работника лесного хозяйства 298
Типологическая матрица личности работника лесного хозяйства 303
Выводы по главе IV. 307
Заключение 310
Список источников и литературы 320
- Языковая личность как структура и система
- Инвентарь единиц профессионального подъязыка лесного хозяйства
- Тезаурус профессиональной языковой личности как система
- Стереотипы профессионального сообщества лесного хозяйства
Языковая личность как структура и система
Категория языковой личности, о которой в советской лингвистике впервые начал писать В. В. Виноградов [Виноградов], длительный период была не востребована в лингвистике, а в настоящее время ученые обращаются к данной категории, обогащая исследования методами преимущественно когнитивной и корпусной лингвистики.
Для исследования языковой личности важно различение таких категорий, как «субъект», «личность», «индивид», которые в ряде работ используются как синонимы. Однако авторитетные академические источники указывают на то, что данные категории существуют как отдельные сущности, именно поэтому и сохраняются различные термины для их наименования.
Зарубежные источники начала прошлого столетия трактуют «индивид» как «объект, который – в рамках данной семиологической системы или ее самостоятельного фрагмента – не является множеством» [Lalande, р. 352], т. е. при использовании данного термина предполагается противопоставление одного объекта (индивида) и множества (группы, социума). Именно это свойство индивида весьма значимо для представления результатов данного исследования. «Индивидуумом» в современных философских исследованиях принято именовать «отдельное живое существо, особь, отдельный человек – в отличие от коллектива, социальной группы, общества в целом» [ФЭС, с. 206], т. е. при использовании данного термина мы в представленном исследовании будем фокусироваться на свойствах, характеристиках отдельного человека, противопоставляя его группе, к которой он принадлежит.
«Индивид» становится «субъектом», если он является предметом исследования: «субъект» … – индивид, о котором говорят, думают, которого изучают или над которым наблюдают1 [Lalande, р. 833-835].
В полном соответствии с этим определением Философский энциклопедический словарь определяет субъекта как «носителя предметно-практической деятельности и познания» [ФЭС, с. 661].
Данный источник определяет «личность» следующим образом: либо «(1) человеческий индивид как субъект отношений и сознательной деятельности (лицо в широком смысле слова)», либо «(2) устойчивая система социально-значимых черт, характеризующих индивида как члена того или иного общества или общности» [ФЭС, с. 314]. Г. У. Аллпорт, использовал термин «личность» в значении «динамическая организация внутри индивида тех психофизических систем, которые определяют его неповторимые приспособления к своему окружению» [Allport, 1937, р. 48]. В языковом пространстве такого рода «приспособлением» являются язык личности, тезаурус личности, а также стереотипы поведения, в том числе языкового. В более поздней работе Алпорта [Allport, 1960, р. V] ученый определяет личность следующим образом: «то, что социально по своей сути, … ни один человек не является островом».
Традиционно считается, что язык в некоторой степени «сглаживает» индивидуальный опыт человека: при формулировании мыслей, описании своих индивидуальных переживаний и опыта человек может прибегнуть только к тем средствам, которые существуют в языке. При этом язык никогда не утрачивает социальность в отношении своих основных функций.
Абсолютно прав Г. И. Цинцадзе, указывая, что личность есть «категория социальная, а ячейкой социальности является взаимоотношение и взаимная коммуникация между «Я» и «ТЫ» [Цинцадзе, с. 3]. Именно поэтому семантика термина «личность» содержит указание на социальную сущность описываемого объекта, поскольку понимание сути личности предполагает обращение к общественным отношениям человека с человеком.
Во второй половине прошлого столетия в зарубежной лингвистике появилось определение, в котором подчеркивается многогранность личности и зависимые от этой многогранности параметры: 1) общественность или социальность, предполагающая взаимодействие личностей друг с другом; 2) индивидуальность, определяемая конкретным жизненным опытом личности; 3) многокомпонентность или структурность, определяемая типичными этапами развития языковой личности; 4) социальность, детерминируемая отношениями партнеров по коммуникации [Muller, р. 27].
Следовательно, языковая, личность следует рассматривать и изучать с трех позиций, т. е. в полном соответствии с существующими и описанными в литературе ипостасями языка: язык-система, т. е. совокупность единиц языка; язык-текст/речь, т. е. совокупность произведенных личностью текстов; язык-мышление как система установок, мировоззрения, компетенций личности, носителя языка.
Показательно, что позиция И. А. Бодуэна де Куртенэ относительно языковой личности весьма современная: для него представляла интерес языковая личность как сосредоточие и пересечение различных языковых и социальных категорий [Караулов, 1987]. Ю. Н. Караулов в своих исследованиях трактует языковую личность следующим образом: языковая личность есть «совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов), которые различаются: а) степенью структурно-языковой сложности, б) глубиной и точностью отражения действительности, в) определенной целевой направленностью. В этом определении соединены способности человека с особенностями порождаемых им текстов» [Караулов, 1989, с. 3]. В модели языковой личности в соответствии с теорией Караулова выделяются три уровня: вербально-семантический, когнитивный и прагматический [Караулов, 1989]. Единицами вербально-семантического уровня являются единицы языка, организованные в систему. Для изучающего язык, как языковой личности, овладение вербально-семантическим уровнем предполагает овладение системой языка, а для исследователя описание вербально-семантического уровня языковой личности означает системное описание структурно-языковых средств манифестации значений.
«Картина мира» языковой личности, состоящая из упорядоченной совокупности понятий и идей, представляет собой когнитивный уровень языковой личности. Изучение данного уровня включает синтез «картины мира» языковой личности, а также обращение к сознанию и процессу познания.
Прагматический уровень языковой личности включает в себя интересы, установки, цели, мотивы и интенциональности языковой личности. Логика исследования языковой личности: от описания формальных единиц языка, которыми она владеет, через «картину мира» – к описанию и оценке речевой деятельности. На основании оценок речевой деятельности ряда типологизированных языковых личностей можно сформировать представление о речевой деятельности вообще, прогнозировать и объяснять изменения в языке.
В теории Караулова каждый из трех уровней соотносится с системой единиц: лексикон – с вербально-семантическим уровнем, тезаурус – с когнитивным (тезаурусным), прагматикон – с мотивационным. «На каждом уровне своей организации языковая личность [вставка моя – Э. Г.] соответственно имеет и временные, и вневременные, изменчивые, развивающиеся образования, и сочетание этих феноменов и создает наполнение соответствующего уровня» [Караулов, 1987, с. 39].
Каждый из соподчиненных уровней, т.е. ярусов модели языковой личности включает в себя единицы, отношения, стереотипные комплексы.
Инвентарь единиц профессионального подъязыка лесного хозяйства
Профессиональным подъязыком лесного хозяйства (далее ПЯЛХ) именуем подъязык, обслуживающий деятельность людей, занятых в лесном хозяйстве. Номенклатура ПЯЛХ содержит номинативные и коммуникативные языковые единицы, референтами которых являются лесоразведение, охрана, защита, использование и воспроизводство лесов. Лесное хозяйство понимается как «отрасль общественного производства, осуществляющая изучение, учет, воспроизводство и выращивание лесов, охрану их от пожаров, болезней и вредителей, регулирование пользования лесом в целях удовлетворения потребностей потребителей древесной и другой лесной продукции при сохранении защитных и биорегулирующих функций леса, организацию использования леса в рекреационных и других целях» [Николаюк, Семенченко].
«Профессиональный язык», имеющий несколько разнообразных параллельных наименований, признан исследователями как особая функциональная разновидность языка, имеющая две формы реализации: кодифицированную (стандартную) и некодифицированную (субстандартную) [Коровушкин. Основы контрастивной социолектологии, ч. 1, Солнышкина. Асимметрия структуры языковой личности…]. «В общем пространстве полифункционального и полиструктурного литературного языка вычленяется – и это уже признано многими специалистами – особая функциональная разновидность, обслуживающая профессиональную сферу общения. Данную разновидность кодифицированного литературного языка разные исследователи называют по-разному: язык науки, специальный язык, язык для специальных целей, профессиональный язык и т. д.» [Даниленко].
Система ПЯЛХ включает номинативные и коммуникативные единицы, классифицируемых нами как: 1) термины, номены, профессионализмы и жаргонизмы (если в основу классификации кладется критерий уровня стилистической «сниженности»); 2) термины/профессионализмы, квазипрофессионализмы и депрофессионализмы5 (при классификации с учетом денотативного признака, т. е. учета референта); 3) термины/профессионализмы и интерпрофессионализмы (при классификации с учетом функционального признака) [Солнышкина. Асимметрия структуры языковой личности…].
Современная научная парадигма признает в составе профессионального подъязыка как организованной структуры с полевой организацией наличие ядра и периферии [Солнышкина. Асимметрия структуры языковой личности…]. Функциональный аспект исследования единиц ПЯЛХ делает необходимым учет всех конституентов в анализируемом подъязыке, однако при этом термины и номены рассматриваются как базовая, ядерная часть подъязыка (см. Таблицу 3).
В основе деления на ядро и периферию – не частотный, но функционально-семантический признак, а ядро профессионального подъязыка лесного хозяйства составляют языковые единицы, семантически соотносимые с такими областями, как охрана леса, лесная фауна, лесоохотничье хозяйство, лесоводство, лесоустройство и лесная таксация, болезни и вредители леса, лесопользование, механизация и автоматизация лесного хозяйства, лесохимическое производство, целлюлозно-бумажная промышленность, лесопильное производство, деревообрабатывающие производства. Как правило, это единицы, построенные по моделям общенационального языка.
Перифeрия лeксико-терминoлогического инвентаря профеcсиональногo подъязыка лесного хозяйства состоит из единиц, имеющих функционально-семантическую соотнесенность:
а) с oдним или несколькими регионами, областями, краями, т.е. только с той областью, где она используется; Иллюстрациями региональных особенностей профессионального языка лесного хозяйства являются следующие единицы в русском языке:
Жить/стоять в деляне/на делянах, волог. Работать на лесозаготовках. СВГ 2, 19. обл.
Балан – чурбан, отрезок бревна; толстая часть лесины после комля (корня). – Толстая лесина, балан – свежая лесина, не засохшая (Алтай. обл). Ствол срубленного дерева, длиною 8–10 метров без вершины. – Гляди-ка, дед, какой балан! Как с ним справляться – не расколешь, не распилишь (СКК). [Епишкин].
б) c определенным коллективом: лесным рабочим кооперативом, лесхозом, леспромхозом, комбинатом; Типичным для такого рода ограничений на функционирование является использование прозвищ. Например, Смка Короед так в лесу и живт, днюет и ночует там. Сл. Мещ. 1, 182. , Смолянистый, прозвище лесника в Таптышском районе [Надо остановить массовую вырубку]. Вот таким именно и был старый лесник Птр Захарович, по прозвищу «мил человек» [Скребицкий].
в) с определенным историческим периодом, при этом важным является период, когда единица вышла из активного использования или является новой. Устаревшими являются, например, лесной знатель, устар. лесник; блона, болона, устар. наросты на дереве; голова палицы, набалдашник, шишковый конец дубинки (посл. Худое дерево растет в сук да в болону, а худой человек в брюхо да в бороду); блонь/ болонь/ блонка, устар. 1. молодые внешние, не вполне одеревеневшие слои дерева, 2. рыхлые наружные слои бревна; заболонь, заболонок, устар. молодые слои дерева; щепеной, устар. щепной, изготовленный из древесины (о посуде, корзинах и т.п.).
Профессиональный подъязык лесного хозяйства содержит ряд языковых единиц, тематическая соотнесенность которых с объектами, понятиями и скриптами сферы лесного хозяйства не является абсолютно облигаторной: жаргонизмы в составе изучаемого профессионального подъязыка лесного хозяйства номинируют такие референты, которые не имеют прямых связей с объектами лесного дела. Такие единицы номинируют такие объекты, которые только косвенно соотносятся со сферой профессиональных концептов. Например, ошиб, хвост у бобра, цветок, хвост зайца, чичер, дождь с мелким снегом. Их доля в общем составе номинативных единиц подъязыка весьма незначительна.
Ряд других жаргонизмов сохраняет косвенную связь с лесной промышленностью и лесным хозяйством. Ниже приведены примеры жаргонизмов, номинаторами которых явились заключенные, работающие на лесозаготовках, в так называемых «лесных командировках». Например, ГУЛИТУ – Главное управление лесных Исправительно трудовых учреждений. Структурное подразделение МВД бывшего СССР, а с 1992 года – МВД РФ, в ведении которого находились управления лесных ИТУ– УЛИТУ. В отличие от региональных управлений ГУИТУ лесные управления подчинялись непосредственно ГУЛИТУ (управления «центрального подчинения»). Позже ГУЛИТУ было переименовано в «Спецлес МВД РФ». С 1995 года УЛИТУ стало департаментом ГУИН, началось реформирование УЛИТУ [Мостицкий]. «У большинства сидельцев (см.) УЛИТУ еще много лет после освобождения не сходили с плеч мозоли от переноски неподъемных бревен» [Русскоязычный жаргон, с. 145].
Бахилы, (ЗУМ) – сапоги особого покроя, которые выдают в местах лишения свободы, только на лесных командировках (см.). Во избежание того, что упавшее бревно придавит пальцы ног, они защищены круглой чашечкой, сделанной из твердого материала. Слово употребляется с 1930-х годов, только в местах лишения свободы. «Прибывшим этапом мужикам кроме валенок в обязаловку (см.) выдавали бахилы» [Русскоязычный жаргон, с. 38].
Гунька – телогрейка. Слово употребляется с начала 1960-х годов, в основном в местах лишения свободы, на всей территории бывшего СССР. «По зиме на лесной командировке (см.) гунька стоила десять пачек чая» [Русскоязычный жаргон, с. 146].
Ребятишки, птенцы «Внутри птичьего домика доски с необструганной поверхностью». «Когда ребятишки вырастают, то вверх по шероховатой стене карабкаются». «Ребятишками» лесники называют птенцов» [Резепов] .
Зеленая пятница, день уборки мусора. «14 сентября. Напомним, каждую третью пятницу месяца, которую лесники называют «зеленой», все новые гектары леса будут освобождаться от мусора и бытовых отходов» [Лисица] .
Кукушка, браконьер-сигнальщик, информирующий пособников об опасности. «Меня тут же просветили: "кукушкой" называют сигнальщиков, дежурящих на всех дорогах к делянам. Увидев полицию, те по рации сообщают своим: мол, сворачивайте работу, проверяющие близко!» [Платошкина] .
Тезаурус профессиональной языковой личности как система
Современная научная парадигма трактует понятие «тезаурус языковой личности» как категорию, структура (иерархия элементов) и состав (наполнение) которой детерминированы рядом факторов: (1) архитектоникой вербально-семантической сети языковой личности; (2) культурным и социальным опытом языковой личности, а также (3) иерархией ценностей профессионального социума, этноса и нации, в которых языковая личность социализирована.
Инвентарь тезауруса (или когнитивного/тезаурусного уровня) языковой личности составляют денотат, сигнификат, экстенсионал и интенсионал понятий, фреймы, обобщенные воспроизводимые утверждения (крылатые слова, поговорки, пословицы, фразеологизмы, прецедентные тексты), функционирующие и воспроизводимые в современном национальном дискурсе (по Ю. Н. Караулову). Данные единицы составляют относительно статичную и стабильную картину мира, и в совокупности выполняют регулятивную функцию, т. е. определяют позитивную или негативную значимость отдельных объектов социальной действительности. Тезаурусный уровень языковой личности обеспечивает возможность использовать в зависимости от коммуникативной ситуации и потребностей личности те или иные тексты (термины, слоганы, национальный омастикон, метафоры, фразеологические единицы, прецедентные тексты и др.). Обращение языковой личности к воспроизводимым текстам национальной и профессиональной культуры определяется их способностью хранить и предлагать ценностные ориентиры для широкого спектра ситуаций профессионально и личностно (индивидуально) значимых ситуаций.
В новейшей истории отечественного и зарубежного языкознания понимание культуры сводилось к «знаниям, верованиям, искусству, нравственности, законам, обычаям и некоторым другим особенностям и привычкам, усвоенным человеком как членом общества» [Тейлор, с. 18]. Однако в начале нового тысячелетия в научной парадигме утвердилось новое понимание культуры, в соответствии с которым под культурой понимается все, что необходимо знать и чем владеть для того, чтобы поведение личности в социуме было приемлемо.
Язык играет особо значимую роль для понимания культуры, поскольку он как «символический ключ» позволяет открывать знания о традициях общества и нации. Именно язык изучается как один из наиболее ценных продуктов культуры, через который она, в том числе профессиональная, познается. Динамика языка рассматривается в контексте развития культуры в ее широком понимании как национальной культуры, так и узком – как культуры отдельного социума [см.: Солнышкина. Тезаурус профессионального подъязыка…].
Культура отдельного социума представляет особый интерес, поскольку, с одной стороны, всегда является отражением всего общества, с другой – хранит специфику и многообразие данного языкового коллектива. Язык профессионального сообщества, выполняя, подобно общенациональному, кумулятивную функцию, хранит опыт профессионального коллектива в «концентрированном виде». Вопросам зависимости языка и культуры посвящены исследования ряда отечественных и зарубежных исследователей (А. Н. Афанасьев, Ш. Балли, И. А. Бодуэн де Куртене, Ф. И. Буслаев, Л. Вайсгербер, A. А. Потебня, Э. Сепир, Б. Уорф и многие другие).
В современной отечественной научной литературе отсутствует единая трактовка культурного компонента в значении слова или «культурного значения». Разделяемой многими учеными в понимании культурного значения является обусловленность семантики слова от его контекста, т.е. «культурной среды». При анализе культурного значения слова наиболее значимым является его символичность и способность оценивать различные референты [Bonvillain]. Определяя особенности национально-культурной семантики в структуре значения языкового знака, Е. В. Самсонова пишет о необходимости, возможности и значимости трактовать семантикуслова «в терминах культурных стереотипов, ценностных установок, прескрипций народной мудрости, мировидения народа» [Самсонова, с. 8]. При этом важным является так называемый «лексический При этом важным является так называемый «лексический фон» в трактовке Е. М. Верещагина и B. Г. Костомарова как положение языковой единицы в иерархии языковой системы и общенациональном дискурсе [Верещагин, 2005; Бурвикова, Костомаров]. Именно положение слова в языковой системе, т. е. его ядерность или периферийность, позволяет ученым классифицировать отдельные слова как значимые или неактуальные для понимания культуры [Schrder, Fix]. В. Г. Костомаров отдельно подчеркивает способность культурно- или этномаркированных единиц отражать элементы реальной действительности [Бурвикова, Костомаров].
Национальная культура, аналогично национальному языку, как инвариант данного абстрактного понятия манифестируется в неограниченном числе социальных, возрастных, профессиональных, семейных, корпоративных и индивидуальных субкультур, внутри каждой из которых появляются, формируются и закрепляются в языке особые символы, значения и нормы. Языковая личность обретает культурное самоопределение тогда и там, где и когда имеет место осознание личностью самой себя как составляющей отдельного (или нескольких) коллективов. Такого рода осознание возможно на основании сформированного комплекса знаний и компетенций, позволяющих языковой личности осуществлять деятельность в соответствии и ожидаемыми (принятыми в сообществе) стандартами. Такого рода стандарты осваиваются языковой личностью через и при помощи лингво- и социокультурных образцов и правил, в том числе языковых. Особая роль в освоение стереотипов вербального поведения принадлежит прецедентным текстам, с помощью которых общество транслирует социально значимые стереотипы поведения.
И если в высоком регистре коммуникации языковая личность демонстрирует (полное/недостаточно полное) владение вербально семантической сетью языка и научной картиной мира, то в нижнем регистре коммуникации уровень конвенциональности значительно ниже, и языковая личность имеет возможность использовать значительно более широкий спектр языковых средств, прибегая при необходимости к жаргонизмам, профессионализмам и даже обсценной лексике. Именно в субстандартных единицах языка проявляется и воспроизводится «наивная» картина мира носителей языка, профессионального сознания, отражаются традиционные черты национальной ментальности.
Овладение «вербально-семантической» сетью национального языка сопровождается овладением национальной культурой, а познание «вербально-семантической» сетью профессионального языка позволяет языковой личности освоить профессиональную субкультуру. Чем более длителен период социализации в сообществе, тем очевидней наблюдаемые в поведении языковой личности типичные для определенного социума стереотипы. Как указывалось в данной работе, член профессионального сообщества осуществляет два основных типа поведения: (1) осваивает выработанные сообществом правила поведения, а таже (2) различными способами стремится к сохранению и преумножению усвоенной им культуры. Поофессиональная языковая личность не только стремится соблюдать правила речевого поведения в профессиональном обществе (например, профессиональные лесники говорят лежневка, но не лежневая дорога, валеж но не валежник), но и во всех случах общественной жизни действует согласно принятым данным сообществом нормам и традициям, которые, в свою очередь, влияют на речевое поведение языковой личности.
Концептосфера профессионального сообщества как вариант этноконцептосферы, т.е. концептосферы нации, есть исторически и культурно зависимая система элементов (концептов). Типологизация концептосферы отдельного сообщества осуществляется на основе (1) полных и частичных совпадений в структуре(-ах) составляющих ее концептов, а также (2) связей концептов. Как совпадения, так и связи между концептами возникают на основе и в результате значительной общности в способах категоризации и когниции детонатов при осуществлении различных видов профессиональной деятельности.
Стереотипы профессионального сообщества лесного хозяйства
Языковая объективация мотивационных (прагматических) стереотипов профессионального сообщества находит отражение в символах профессиональной лингвокультуры и прецендентных текстах. Ценностные установки профессионального социума, закрепленные в языке, помогают профессиональной языковой личности ориентироваться в сообществе и обществе, исполнять различные социальные и профессиональные роли, вступать в контакт с людьми, природой, объектами производственной деятельности.
Профессиональное сообщество имеет несколько каналов передачи исторического опыта и сохранения профессиональной культуры через образы и символы профессиональной культуры. Экспликация и передача образов и символов культуры ведется по трем основным каналам:
(а) через метафорические и коннотативно заряженные номинативные единицы языка;
(б) через дидактические тексты: перифразы, пословицы, поговорки, крылатые слова;
(в) при помощи индивидуально-авторских текстов, создаваемых носителями языка с использованием широкого спектра тропов, создаваемых по универсальным моделям.
Ценности социума в дидактических текстах Рассмотрим спектр ценностей, зафиксированных в пословицах и поговорках о лесе в русском и английском языках.
Для России символика леса особенно важна, поскольку лес в русской культуре является одним из архаичных образов [Кургузов]. Символом России является береза («Во поле береза стояла, березонька пушистая), с детства русский человек окружен образами леса (В лесу родилась елочка, нельзя рябине к дубу перебраться, Клен ты мой опавший.). Специалисты говорят о полифункциональности леса в русской культуре, объясняя это тем, что русский человек относится к лесу как источнику благосостояния (Лес -Возле лесу жить - голодному не быть), источнику мудрости (Слушай, дубрава, что лес шумит)), а, с другой стороны, осознает, что лес опасен (В лесу не без зверя, в миру не без злодея. У леса, как у беса, всего много. Толкитесь, бесы, да не в нашем лесе.).
На материале английского языка выявлены немногочисленные фразеологические единицы, содержащие в своем составе единицы тематического поля лес: A chipon his shoulder, A hewer of wood and a drawer of water, A partridge in a pear tree, Accept a wooden nickel, Against the grain, As difficult as nailing jelly to a tree, As good luck would have it , Back woods, Can t see the wood for the trees, букв. Не видеть леса из-за деревьев, ( he is) a chip of the old block, букв.щепка от бревна, перен. he is a chip of the old block. Образы леса в англоязычной культуре имеют преимущественно отрицательную коннотацию: deadwood, букв.мертвое дерево, перен. ненужный человек, a babeinthewoods, букв. малыш в лесу, перен. доверчивый человек, togetoutofthewoods, букв. выбраться из леса, перен. выбраться из затруднительного положения, togotothewoods, букв. уйти в лес, перен. быть изгнанным, outon a limb, букв.на ветке, перен. в опасности; up a tree, букв.сверху на дереве, перен. в тяжелом положении.
Существуют отдельные фразеологические единицы, в которых лексика, относящаяся к тематическому полю «Лес», сохраняет нейтральную коннотацию. Например, rootandbranch, букв.корень и ветка, перен. все целиком, полностью.
Для выявления моделей переосмысления используем матрицу способов семантической деривации, разработанную для номинативных единиц профессионального подъязыка (глава 2). Как указывалось ранее, матрица метафорических моделей профессиональной культуры лесного хозяйства имеет четыре базовые модели: лицолицо, лицоне-лицо, не-лицо лицо, не-лицо не-лицо. Рассмотрим, как в выявленной для номинативных единиц языка матрице семантической деривации (глава 2), отражаются метафоры, используемые в дидактических текстах о лесе. Поскольку у всех изучаемых пословиц русского языка в качестве сферы-источника использована лексема лес, то актуальными остаются только две из вышеуказанных моделей: нелицо лицо (НЛ), не-лицо не-лицо (НН).
Все пословицы классифицируем на две группы: I группа – перифрастические единицы, в которых лексема лес не имеет метафорического переосмысления; II группа – пословицы, в которых лексема лес использована в переносном значении.
I. Наибольшую продуктивность демонстрирует перифрастическая модель лесбогатство, реализуемая в 27 пословицах русского языка: Лес богатство и краса, береги свои леса (полный перечень представлен в Приложении).
Данная обобщающая «зонтичная» модель реализуется в ряде более конкретных, предлагающих образцы правильного поведения:
I.a. Действие в отношении леса необходимо выполнять
Лес нужно любить: Кто лес любит, тот его не губит, Кто лес любит и знает, тому он помогает[Пословицы и поговорки о лесе].
I.b. Действие в отношении леса является сложным:
Выращивать лес нужно по правилам: Лес по лесу растет: Без подпорки и дерево не растет, Без расчистки и лес не растет. Лес без призору глохнет. Лес сечь – не жалеть плеч[Даль].
I.c. Существуют правила для выполнения действий в лесу:
Безо время лес губить, не из чего будет избу рубить, Кто с дерева кору снимает - его убивает. Лес без призору глохнет. Не подымай на лес руку, он послужит сыну и внуку. Не руби дерево, которое дает тень. Люби лес, люби природу, ты будешь вечно мил народу. С корня не валяй, а валежник подбирай. Только лубочек слупил - и липки не стало.Ударь обухом дерево-дупло само окажется.
I.d. Лес опасен: В лесу не без зверя, в миру не без злодея. У леса, как у беса, всего много. Толкитесь, бесы, да не в нашем лесе. Ходить в лесу-видеть смерть на носу;
II. Отдельную группу единиц составляют пословицы, в которых лексема лес употребляется метафорически:
Лес - живое существо: Лес видит, а поле слышит[Даль],Лес по дереву не плачет, а по поросли сохнет. Не все сосны в лесу корабельные.
Лес – член семьи старшего поколения: Каково дерево, такова и отрасль. Каков корень, таков и отпрыск. Каков пень, таковы и отростки. Слушай, рябина, что лес говорит.
Лес – ситуация или обстоятельства: В лесу люди лесеют, в людях людеют[Даль],Живет медведь - ведь в лесу, коли его не зовут в поле.
Лес – опасная ситуация:В лесу не без зверя, в миру не без злодея. У леса, как у беса, всего много. Толкитесь, бесы, да не в нашем лесе.Был бы лес, будет и леший,
Лес – система, группа объектов: Лес по дереву не тужит[Энциклопедия Dslov.ru]. Лес по дереву не плачет, а по поросли сохнет. Не все сосны в лесу корабельные.
Лес- богатство: Под лесом живу, а соломой топлю.
Лес-место: И в пир, и в мир, и в лес по дрова — все одежда одна.
Таким образом, дидактические тексты, хранящие мудрость этноса, основаны на тропеических моделях, аналогичных зафиксированным в однословных и многословных номинативных единицах изучаемойлингвокультуры.
Ценности профессионального сообщества: диапазон академического текста.
Выявление присутствия метафорических конструкций в текстах профессионального дискурса осуществлялось при помощи корпусного менеджера AntConc, для чего предварительно были определены все контексты словоупотребления, а затем на их основе выделены типичные модели сочетаемости.
Корпус-менеджер AntConc разработчика Лоуренса Энтони Anthony предназначен и используется в современной науке для текстовой обработки корпусов. С помощью данной программы создаются конкордасы, о производится поиск по корпусу, а также подсчет различных фрагметов или элементов текста. Корпус-менеджер позволяет также станавливать и анализировать частотность и контекст употребления отдельных фрагментов текстам: словоформ, словосочетаний и морфем, сравнивать употребительность словоформ в разных текстах [AntConc.Wiki.fu].
Продемонстрируем алгоритм лингвостатистического анализа текстов профессионального дискурса на примере текстов лесной пирологии (см. Список специальной литературы).