Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Проблема лакунарности в переводе с позиций лингвокультурологического подхода 16
1.1. Теория лакун и лингвокультурные аспекты перевода языков и культур 17
1.1.1. Теоретические основы исследования лакунарности 17
1.1.2. Лакунарность в переводоведении: межъязыковые лакуны и безэквивалентная лексика 35
1.1.3. Лингвокультурные аспекты перевода и лингвокультурный компонент значения лексемы 43
1.2. Обоснование междисциплинарного лингвокультурологического подхода к переводу как форме межъязыкового контакта .49
1.2.1. Лингвистическое и культурологическое направления в переводе: общая характеристика .49
1.2.2. Лингвокультурологический подход к переводу как эффективная методологическая база для преодоления межъязыковой и межкультурной лакунарности 57
Выводы по I главе 63
Глава II. Лакуны в юридическом дискурсе в свете лингвокультурологического подхода .65
2.1. Юридический дискурс как вид институционального дискурса 65
2.1.1. Общая характеристика юридического дискурса и его компонентов 65
2.1.2. Юридические термины как базовые компоненты юридического дискурса 85
2.1.3. Краткая история формирования и развития англо-американской юридической терминологии .95
2.2. Лингвокультурологический подход к переводу юридической терминологии и способы преодоления межъязыковой терминологической лакунарности .102
2.2.1. Причины возникновения межъязыковых терминологических лакун в юридическом дискурсе при сопоставлении англо-американских и русских юридических терминов 102
2.2.2. Лингвокультурный компонент юридической терминологии как сигнал терминологической лакунарности .108
2.2.3. Трудности юридического перевода и научная плодотворность лингвокультурологического подхода к переводу юридической терминологии .124
Выводы по II главе 133
Глава III. Методика выявления и элиминирование межъязыковых лакун в юридическом дискурсе .135
3.1. Проблема выявления и элиминирования межъязыковых лакун .135
3.1.1.Общая характеристика традиционных способов выявления, описания и элиминирования межъязыковых лакун .135
3.1.2. Методика выявления, типология и анализ терминолакун в юридическом дискурсе 146
3.2. Особенности элиминирования англо-русских межъязыковых юридических терминолакун в свете лингвокультурологического подхода к переводу 159
3.2.1. Лингвокультурные аспекты элиминирования терминолакун при переводе юридических терминов с английского языка на русский 159
3.2.2. Культурно-исторические условия элиминирования лакун. Стадии элиминирования лакун и лингвокультурной адаптации .173
Выводы по III Главе 185
Заключение 187
Библиография .194
- Теоретические основы исследования лакунарности
- Краткая история формирования и развития англо-американской юридической терминологии
- Трудности юридического перевода и научная плодотворность лингвокультурологического подхода к переводу юридической терминологии
- Методика выявления, типология и анализ терминолакун в юридическом дискурсе
Теоретические основы исследования лакунарности
На рубеже ХХ и ХХІ века смещение научной парадигмы в сторону антропоцентризма обусловило интерес к вопросам национально-культурной специфики языковых и речевых явлений, тесной связи языка и культуры, языкового сознания и картины мира. Актуальность этих проблем послужила основанием возникновения и развития таких междисциплинарных направлений, как когнитивная лингвистика, психолингвистика, этнопсихолингвистика, лингвофилософия, лингвокультурология, лакунология. Во второй половине ХХ века в зарубежных и отечественных исследованиях, сопоставляющих аспекты языков и культур, возникают понятия лакунарности и лакун. Явление лакунарности связывают прежде всего с национальной спецификой концептуализации окружающего мира, с особенностями мировидения разных этносов и отражения восприятия и понимания окружающего мира в языке. Исследователи выделяют лексическую и лингвокультурную лакунарность. Под лексической лакунарностью понимается «значимое отсутствие номинативных средств в языковом образе (картине) мира», лингвопсихологический феномен, который в условиях одноязычной ситуации общения как бы не замечается носителями языка, оставаясь за пределами «светлого поля» сознания (Быкова, 2003: 38). В основе лингвокультурной лакунарности лежит несоответствие в способе организации либо репрезентации экстралингвистического знания в культуре оригинала и культуре перевода (Сорокин, Марковина, 2008).
Лакуны трактуются как сигнал национально-культурной специфики любого языка. Условия жизни и быта народа, своеобразие его мировоззрения, психологии, традиций обусловливают возникновение образов и понятий, принципиально отсутствующих у носителей других языков.
Взаимопонимание при этом не является недостижимой целью, но для его реального достижения предполагается более глубокое проникновение в национальную культуру данного народа, в его языковую и концептуальную картину мира.
Термин лакуна («lacunae», «gaps» от лат. «lacuna» – углубление, впадина, провал, полость) впервые встречается у франко-канадских лингвистов Ж.-П. Вине и Ж. Дарбельне в контексте переводоведения. Они привлекли внимание переводчиков к словам исходного языка, не имеющим соответствия в языке перевода, назвав их «пробелами» (gaps) (Vinay J.-P., Darbelnet J., 1995: 65). Введенное ими понятие lacune переводоведы И.И. Ревзин и В.Ю. Розенцвейг предложили применить к случаям, «когда ситуации, обычные для культуры одного народа, не наблюдаются в другой культуре» (Ревзин, Розенцвейг, 1964: 18).
На начальных этапах в отечественной лингвистической науке понятие лакуны в основном стали развивать ученые, занимавшиеся языковыми сопоставлениями на материале французского и русского языков (Ю.С. Степанов, В.Г. Гак, В.Л. Муравьев и другие). Так, Ю.С. Степанов трактовал лакуны как «словарные пробелы, «белые пятна» на семантической карте языка, незаметные изнутри, например, человеку, владеющему только одним языком» (Степанов, 1996: 78). В.Г. Гак называл лакунами «пропуски в лексической системе языка, отсутствие слов, которые, казалось бы, должны были присутствовать в языке, если исходить из его отражательной функции (то есть его задачи обозначать явления объективной действительности) и из лексической системы языка» (Гак, 1977: 261). В.Л. Муравьев относил к лакунам иноязычные слова и устойчивые словосочетания, выражающие «понятия, не закрепленные в языковой норме данного языка и для передачи которых в этом языке требуются более или менее пространные свободные словосочетания, создаваемые на уровне речи» (Муравьев, 1975: 6).
В зарубежной лингвистике термин «лакуна» или аналогичные ему понятия (void, semantic void, blank space, gap, lacuna, random holes in patterns, Lcke) использовали такие лингвисты, как К. Хейл (К. Hale), Ч. Хоккет (Ch. F. Hockett), М. Шаттлуорт (М. Shuttleworth) и др. В основном эти понятия использовались для описания расхождений между сопоставляемыми языками и культурами с точки зрения лингвистических и культурологических универсалий.
В настоящее время понятия лакунарности и лакуны как сложные и многомерные явления рассматриваются с разных точек зрения и в разных научных направлениях: философском, культурологическом, лингвистическом, этнопсихолингвистическом, лингвокультурологическом, переводоведческом.
Философские основы лакунарности исследовались в работах М. Фуко, Ж. Дерриды, Ю. Кристевой, В.П. Гриценко, Т.Ю. Данильченко и др. Так, М. Фуко, исследуя лакуну как феномен отсутствия в дискурсе, использует термин «лакунарная множественность переплетенных объектов» и делает вывод о том, что «пропуски» или пробелы в высказываниях не следует путать с «потайными» значениями» высказывания (Фуко, 1996).
С философско-культурологических позиций лакуны трактуются, например, как «мировоззренческие различия в представлении картины мира», «несовпадение способов мышления и ценностей» (Т.Ю. Данильченко). Лакуны в языке, сознании, культуре считаются «пустотами», под которыми исследователи полагают «некоторые области небытия знаковой материи, смысла, ценностей». Небытие с этих позиций определяется как то, «что присутствует в одной смысловой системе и отсутствует в другой, составляет их различие» (Гриценко, Данильченко, 2009: 8). Через лакуны, по мнению Т.Ю. Данильченко, проявляются базовые компоненты той или иной культуры, поэтому лакуны рассматриваются не столько как «пустоты», а как различия (Данильченко, 2010).
В русле культурологического подхода именно различия между культурами и специфика национальной культуры признаются основаниями возникновения лакун. В культурологическом ключе лакуны рассматриваются как «состояния, возникающие в межкультурной коммуникации, которые обуславливают различие и неконтактность культурных и языковых общностей»; «источники непонимания, несогласия, конфликтности» (Данильченко, 2010: 14). Лакуна также понимается как «реально существующее культурное различие между разными людьми, как внекодовое знание, вызывающее затруднения, отклонения, сбои в коммуникации» (Дашидоржиева, 2013: 28). Такой ракурс рассмотрения лакуны совпадает с точкой зрения на лакуну как на затруднение в общении и межкультурное различие с позиций теории межкультурной коммуникации.
Сложный характер лакуны и лакунарности объясняет более комплексное исследование этих явлений. Культурологический подход, по мнению исследователей лакунарности, могут дополнить лингвокогнитивный и герменевтический подходы к изучению лакун.
Лингвокогнитивный подход, предполагающий выявление когнитивных аспектов коммуникации, предлагается в качестве методологического инструментария для интерпретации лакун (Дашидоржиева, 2013). Причина возникновения проблем в межкультурной коммуникации может быть обусловлена, по представлению сторонников этого подхода, несовпадениями когнитивных пространств коммуникантов. Для успешной межкультурной коммуникации важно «знакомство коммуникантов с одними и теми же элементами когнитивной базы того национально-лингво-культурного сообщества, на языке которого осуществляется общение (макропресуппозиция)» (Красных, 2003: 109). Точка зрения В.В. Красных совпадает с убеждением Е.Ф. Тарасова, что главной причиной непонимания в межкультурном общении является не различие языков, а «различие национальных сознаний коммуникантов» (Тарасов, 1996: 8).
Согласно герменевтическому подходу изучение лакуны предполагает исследование, которое начинается с понимания и далее продолжается интерпретацией. Герменевтическое понимание лакуны основано на познавательном отношении к лакуне, психологической интерпретации, представляющей собой непосредственный, интуитивный процесс постижения смысла (Дашидоржиева, 2013). В основе герменевтического подхода к изучению лакуны лежат идеи неогумбольдтианской школы (Л. Вайсгербер и др.) и гипотеза Сепира-Уорфа. Течение «неогумбольдтианства» было основано на концепции Вильгельма фон Гумбольдта о зависимости мировосприятия от языковой формы, активной роли языка в мышлении и познании. Идеи неогумбольдтианцев были развиты в гипотезе лингвистической относительности Э. Сепира и Б. Уорфа (Sapir-Whorf Hypothesis) (Sapir E., 1951; Whorf B., 1956). В основе этой гипотезы лежит убеждение, что люди воспринимают мир через призму своего родного языка. Основные положения этой гипотезы сводятся к тому, что реальный мир существует постольку, поскольку он отражается в языке, язык обусловливает способ мышления говорящих на нем людей. Содержание языка тонко и глубоко связано с культурой, а культура является ключом к пониманию и изучению языка. Э. Сепир также отмечал в своих работах, что лексика – очень чувствительный показатель культуры народа. Изменение значений, утеря старых слов, создание или заимствование новых обусловлено историей самой культуры.
Краткая история формирования и развития англо-американской юридической терминологии
Юридическую терминологию любого языка невозможно в полной мере исследовать без обращения к ее истории. Пытаясь заглянуть вглубь веков, исследовав отголоски некогда существовавших исторически обоснованных форм тех или иных терминов, мы сможем лучше понять язык современной юриспруденции, изобилующий архаичными терминами, терминами, имеющими сложную и порой не совсем логичную с точки зрения современных исследователей структуру. Так, исследуя язык английского права, П. Тиерсма (P. Tiersma, 1999) подробно описывает исторические основы юридической терминологии, объясняя особенности, порой странные и причудливые, устной и письменной речи современных юристов. Истоки зарождения английской правовой терминологии – в древней Британии, терминология формировалась под влиянием множества завоеваний – англосаксонского, скандинавского и норманнского (Tiersma, 1999: 7). Отголоски правового языка англосаксов сохранились в современной юридической терминологии в таких словах, как: bequeath, goods, guilt, land, manslaughter, murder, right, sheriff, steal, swear, theft, thief, ward. Одним из наиболее значимых англосаксонских терминов, сохранившихся до наших дней, является термин witness, который происходит от слова witan (know) – знать, первоначально означавший knowledge, evidence. В первоначальном значении слово wit используется в выражениях use your wits, have your wits about you, а также в архаичном глаголе, который используют юристы (to wit) (Tiersma, 1999: 10-11). Еще одной особенностью англосаксонского права, оставившей следы в английском языке права, является использование аллитерации, широко распространенного приема в поэтическом языке. Как утверждает Питер Тиерсма, отчасти это объясняется тем, что правовые акты совершались в устной форме в присутствии свидетелей и требовалось запоминание точных устных формулировок (там же, 16). Аллитерацию можно проследить во многих современных юридических терминах-дублетах, например, aid and abet – пособничать и подстрекать; any and all – всякий, каждый; clear and convincing – ясный и убедительный и т.д. До сих пор американские судьи при написании заключений часто используют фразы, содержащие аллитерацию: Assuming arguendo that it applies, the Act provides in pertinent part и т.д. В судебной практике во время заключительных прений также используется этот прием в качестве мнемотехнического средства для лучшего запоминания формулировок.
Латинский язык также использовался в качестве юридического языка, и английская юридическая терминология пополнилась такими словами, как client, conviction, admit, mediate, legitimate, misdemeanor, felony.
Скандинавское завоевание (викинги) привнесло в английскую юридическую терминологию самый значимый термин law, который происходит от скандинавского lay и обозначает that which is laid down – то, что установлено. Следовательно, фраза to lay down the law – формулировать закон, устанавливать правовые нормы – тавтология. Наряду со словом law в английском языке сохранился и англосаксонский аналог этого слова riht, принявший современную форму right. Норманнское завоевание отразилось в значительной степени на письменном юридическом языке, английские термины сменились латинскими (Tiersma, 1999: 16-20). В результате, в английской правовой системе французский и латынь использовались в письменной речи, а английский – в устной. Одновременное функционирование трех языков привело к формированию уникального правового феномена – использования синонимичных слов из разных языков как единого целого: deem and consider – считать, полагать; keep and maintain – хранить; pardon and forgive – помиловать и прощать; terms and conditions – условия; covenants and obligations – соглашения и договоренности; fit and proper – подходящий (Page, 1921. Цитата по Видерман, 2011). Этот феномен в шутливой форме был описан Д. Меллинкоффом: «In Old English you forgive debts, and at one time you could pardon them in French. An O.E. sheriff or a French constable arrests you for French larceny, which is the same as O.E. theft or stealing. You get an English lawyer or a French attorney who goes to a French court, approaches O.E. bench, and speaks to the French judge. The O.E. witnesses take an O.E. oath and swear in Old English that their French evidence is not English hearsay. The O.E. foreman of a French jury brings in a French verdict of O.E. guilty, and in a former day you might end up on an O.E. gallows or a French gibbet, unless you got a French pardon» (Mellinkoff, 1963: 58).
В этом шуточном высказывании исследователь наглядно попарно сопоставляет юридические термины-синонимы, имеющие разное происхождение, берущие свое начало в древнеанглийском, либо во французском языках. Например, forgive – pardon, sheriff – constable, theft, stealing – larceny, lawyer – attorney, court – bench, evidence – hearsay и т.д.
Английский язык стал использоваться правоведами только во второй половине XIV века, а в XVII веке прекратилось использование французского языка в юридической сфере. В 1650 г. Парламент Великобритании принял закон, требующий, чтобы вся юридическая литература издавалась только на английском языке. Юристы и правоведы, создавая документы на английском языке, предпочитали делать пословный перевод французской или латинской терминологии, а не подбирать соответствующие термины в английском языке, сохраняя исходную конструкцию (Tiersma, 2010:16; Видерман, 2011: 129-133).
В задачи нашего диссертационного исследования не входит подробное изучение истории развития английского или американского права и терминологии, тем не менее считаем целесообразным кратко остановиться на особенностях англосаксонского права в том объеме, в котором это будет способствовать более глубокому пониманию несовпадений значений терминов при сопоставительном исследовании англоязычной и русской юридической терминологии.
Согласно юридическим исследованиям, англосаксонское право представляет собой совокупность местных обычаев и правовых принципов, которые преобладали в Англии с VI века до норманнского завоевания (1066 г.) и позже. Вместе со скандинавским правом и так называемыми «варварскими правдами» (leges barbares) континентальной Европы оно вошло в систему права, называвшуюся германским правом. Англосаксонское право записано на национальном языке и относительно свободно от влияния римского права, неизменно присутствовавшего в континентальных законах, писанных на латыни. Влияние римского права на англосаксонское право, как утверждают специалисты, было косвенным, осуществлялось в основном через церковь. Безусловно, норманнское завоевание способствовало объединению обычаев и традиций в систему общего права, его еще называют обычным правом, неписаным правом (common law), общего для всех граждан страны, откуда пошло название (Дженкс, 1947; Боботов, Жигачев, 1997).
Важной особенностью источников права Великобритании заключается в их тяготении к исторически сложившимся, даже архаичным обычным правилам поведения, что не может не влиять на правовые конструкции, институты и, в конечном счете, терминологию и юридический язык. История английского общего права начинается с норманнского завоевания: «до норманнского завоевания не было права, общего для всей Англии» (Давид, Жоффре-Спинози, 1998: 210). Основателем общего права считается Генрих II (1154-1189 гг.), хотя уже Генрих I (1100-1135 гг.) значительно расширил круг дел, подсудных королю. Самым старым юридическим трудом, применяемым в качестве источника права в Великобритании, является Трактат «О праве и обычаях Англии» Рэнальфа де Глэнвила (Tractatus de legibus consuetudinibus regni Angliae) (Романов, 2010: 130), который относится к 1187-1188 году.
Трудности юридического перевода и научная плодотворность лингвокультурологического подхода к переводу юридической терминологии
Известно, что юридический перевод причисляют к одному из наиболее трудных видов специального перевода. Тексты по юриспруденции и праву создаются в одной правовой системе, имеющей собственные правовые понятия и формулировки, а перевод этих текстов предназначается для использования в другой правовой системе со своими правовыми понятиями и терминами. В отличие от терминов технических наук, юридические термины представляют собой абстрактные понятия, тесно связанные с правовой системой государства. Как отмечают исследователи особенностей юридического перевода, основной сложностью этого вида перевода является отсутствие в языках эквивалентных терминологических соответствий, или терминологическая безэкивалентность (terminological incongruency), что требует постоянного сравнения правовой системы исходного языка с правовой системой языка перевода (D. Cao, 2010; S. Sarcevic, 1997). Несовпадения в терминологии мы в нашем исследовании называем терминолакунами. Терминологические несоответствия и несовпадения разных правовых систем ставят перед переводчиком «трудную задачу выстраивания необходимых соответствий в сознании российского читателя» (Гамзатов, 2012: 149). Предполагается, что переводчики, являясь посредниками в межъязыковой и межкультурной коммуникации, должны преодолеть языковые и культурные барьеры между исходным языком и языком перевода, «порождая в языке перевода версию закона, первоначально предназначенного для читателя на исходном языке» (Sarcevic, 1997: p. 193).
В настоящее время вопросами юридического перевода занимаются многие отечественные и зарубежные исследователи. Активно исследуют вопросы перевода и переводимости юридического дискурса такие ученые, как Susan Sarcevic, Peter Sandrini, Marcello Soffritti, Deborah Cao, King Kui Sin, Anne Wagner, Le Cheng, Vijay K Bhatia и многие другие. Исследуются такие аспекты юридического перевода, как терминологические несовпадения (Susan Sarcevic), эквивалентность, подходы к юридическому переводу, взаимосвязь между судебным устным переводом и юридическим переводом, терминологические и лексикографические перспективы юридического перевода, а также особенности практического перевода в разных юрисдикциях, таких как Китай, ЕС, Япония (King Kui Sin, Anne Wagner, Le Cheng, Vijay K Bhatia) и т.д.
Проблемам юридического перевода посвящены работы таких отечественных исследователей, как М.Г. Гамзатов, В.А. Иконникова, И.П. Ивановская, К.М. Левитан, Е.А. Панкратова, Т.П. Некрасова и др.
Исследователи отмечают, что юридический перевод представляет собой скорее акт межкультурной, чем межъязыковой коммуникации, поскольку в переводческий контакт вовлечены разные правовые системы и правовые культуры, несовпадения в которых объясняют проблемы юридического перевода (Некрасова, 2013: 8).
К основным трудностям перевода юридической терминологии причисляют трудности: 1) обусловленные языковой природой термина; 2) связанные со специфическими характеристиками юридического термина; 3) возникающие из-за несовпадения правовых систем государств. Иными словами, сложности возникают по причине расхождения объемов понятий, передаваемых терминами-аналогами, а также существования специфичных для одной терминосистемы единиц и отсутствия переводческих соответствий в другой» (Левитан, 2011: 34).
В этой связи исследователь юридической терминологии Дебора Као, связывая трудности перевода прежде всего со степенью близости правовых систем и языков, описывает четыре возможные ситуации:
1) когда две правовые системы и языки тесно связаны, например, Испания и Франция, Дания и Норвегия, проблема переводимости решается достаточно просто;
2) когда правовые системы тесно связаны, а языки нет, то особых сложностей при переводе не возникнет, например, при переводе голландских законов в Нидерландах и французских законов;
3) когда правовые системы разные, но языки родственные, трудности перевода уже более существенные, главная сложность заключается в передаче «ложных друзей переводчика» faux amis, например, при переводе немецких правовых текстов на голландский и обратно;
4) когда две правовые системы и языки неродственны, сложности значительно возрастают, например, при переводе английских текстов по общему праву на китайский язык (Cao, 2007: 30-31).
Исследователь юридического перевода Сьюзан Шарчевич связывает трудности перевода юридических текстов с проблемой терминологического несовпадения (terminilogical incongruency) в двуязычных юридических словарях и предлагает лексикографам воспользоваться методом концептуального анализа юридических терминов при составлении словарей. По ее мнению, аналитическое сравнение понятий разных правовых систем требует не только отличного знания этих правовых систем, но и определенной подготовки в юридической методологии. Таким образом, задачу по составлению двуязычных юридических словарей целесообразнее было бы доверить опытным юрислингвистам (Sarcevic, 2000: 441).
С ней соглашаются Джилл Норткотт и Джиллиан Браун, отмечая, что поскольку правовые термины обозначают концепты, их невозможно перевести без концептуального понимания данной правовой системы в целом (Northcott; Brown 2006).
Таким образом, по общему признанию многих исследователей, семантика юридических терминов представляет особую трудность с точки зрения перевода. Если рассматривать юридическую терминологию с точки зрения эквивалентных соответствий, то значительную часть терминов можно отнести к безэквивалентной лексике, поскольку в большинстве случаев речь идет о реалиях, присущих той или иной правовой системе. Перевод юридических текстов и юридической терминологии имеет специфические трудности, связанные с передачей содержания терминов, обозначающих правовые институты, юридические должности, категории и классификации преступлений и т.д. Так, в предисловии к переводу «Основ уголовного права» К. Кенни (C. Kenny, Outlines of Criminal Law), Б.С. Никифоров отмечал, что в процессе перевода приходилось воздерживаться от «терминологического» перевода и давать «словесный» перевод английских терминов («murder» не «квалифицированное убийство», а «тяжкое убийство», «larceny» – не «кража», а «похищение имущества»), чтобы не «дезориентировать читателя, привыкшего связывать с привычным термином определенное содержание, не свойственное соответствующему институту английского уголовного права» (К. Кенни, 1947; LVI-LVII). А порой было целесообразнее, по словам Б.С. Никифорова, сохранить английский или латино-английский термин, придав ему русскую форму («фелония», «мисдиминор», «берглэри», «бэйлмент», «mens rea»), либо пояснить значение такого рода терминов в примечаниях (там же). С Никифоровым соглашаются и другие ученые-юристы, отмечая, что во избежание юридических неточностей при квалификации тех или иных преступлений по зарубежному праву, правильнее будет «оперировать категориальным аппаратом УК зарубежного государства» (Малиновский, 1998: 4). Это особенно важно в отношении многих преступных деяний, имеющих определенную специфику. Примеры некоторых подобных преступлений мы уже приводили (фелония, мисдиминор, берглэри, преступления «белых воротничков», отмывание денег и т.д.).
Таким образом, не только отсутствие эквивалентных соответствий в силу структурно-языковых особенностей, но и самобытность разных правовых систем, взаимосвязанность языка, культуры и права осложняют процесс перевода языка права одного народа на язык другого народа. В условиях сближения разных культур проблема достижения взаимопонимания между людьми разных лингвокультурных сообществ становится особенно актуальной. Учитывая, что в настоящее время международное общение осуществляется на английском языке, можно было бы предположить, что английский язык мог бы стать своего рода lingua franca и решить проблему унификации терминологии юридического языка. В настоящее время происходит такой процесс сближения терминологий правовых систем разных государств, объединенных в Европейское сообщество, на базе общего английского языка. Однако, усилия европейских законодателей привели к возникновению особой разновидности юридического английского языка «усредненного», «нейтрализованного» английского языка (neutralized English), который и выступает в роли lingua franca. Как отмечает исследователь Сьюзан Шарчевич, использование так называемого «neutral lingua franca» открывает новые границы для юридического перевода, ставя перед переводчиками ЕС задачу «декультурации» (deculturalising) своих национальных языков с целью создания общей правовой терминологии ЕС для выражения унифицированных понятий в праве Европейского сообщества (Sarcevic, 2015: 20-22).
Методика выявления, типология и анализ терминолакун в юридическом дискурсе
Мы уже отмечали в своей работе, что профессиональные подъязыки и терминологические системы двух языков являются благодатной почвой для выявления и изучения лакун. Подтверждение находим в ряде исследований: «терминологические парадигмы, выстраиваются строго, и лакуны в них выявляются отчетливо» (Савицкая, 2014: 65), юридический подъязык английского языка «может быть «зеркалом», в котором возможно выявление лакун русского языка» (Быкова, 2003).
Из всех рассмотренных выше общих методов выявления и описания лакун в лексическом составе языка наиболее целесообразными для исследования лакун, выявляющихся при анализе английской и русской юридической терминологии, нам представляются метод сравнения двух профессиональных подъязыков, контрастивный метод (часто применяющийся в контрастивной лингвистике), метод компонентного анализа. Также продуктивными в свете исследования терминолакун в юридическом дискурсе, на наш взгляд, являются: метод лингвокультурологического и интерпретативного анализа концептов и терминов и лексикографический метод, основанный на анализе словарных дефиниций терминов. Для описания содержания юридических терминов, представляющих собой лакуны в ПЯ, мы пользовались словарными дефинициями или определениями данного термина в ИЯ (алгоритм описания лакун, предложенный И.А. Стерниным, 2007).
При определении критериев лакун мы отталкивались от метода И.А. Стернина и З.Д. Поповой, предполагающего выявление лакун с помощью двуязычных словарей, в которых на наличие лакуны могут указывать такие явления, как: развернутая дефиниция, объясняющая значение слова, иногда с примечаниями; приведение в словаре в качестве объяснения слова широкого синонимического ряда и т.д. (Стернин, Попова, 2010). Этот факт послужил отправной точкой анализа языкового материала в нашем исследовании.
Материалом исследования послужила юридическая терминология, характеризующаяся лакунарной межъязыковой лингвокультрной спецификой, отобранная методом сплошной выборки из специализированных англо-русских юридических словарей, толковых специальных юридических русскоязычных словарей и англоязычных толковых словарей юридических терминов из ряда отраслей права, а также из ряда онлайн словарей и сайтов анализа англоязычной юридической практики и сайтов правовых институтов США и Великобритании. В ходе исследования использовались следующие словари: Англо-русский юридический словарь под редакцией С.Н. Андрианова, А.С. Берсона и А.С. Никифорова (в качестве основного), Англо-русский полный юридический словарь под редакцией А.С. Мамуляна и С.Ю. Кашкина, а также Новый англо-русский юридический словарь под редакцией Ю.Ф. Березовенко, С.Н. Березовенко, Д.М. Чернобая и И.С. Яценко (по которым сверялись определения терминов). Дефиниции многих терминов, отсутствовавшие в двуязычных словарях, уточнялись в толковых англоязычных словарях, таких как Black s Law Dictionary (9th ed.) под редакцией Б. Гарнера (Bryan A. Garner), A Dictionary of Criminal Law Terms под редакцией Б. Гарнера (Bryan A. Garner), толковом русскоязычном Большом юридическом словаре под редакцией А. Я. Сухарева (2003), а также в электронных и Интернет-словарях, таких как ABBYY LINGVO, http://en.academic.ru; http://definitions.uslegal.com; http://lectlaw.com и др. В качестве источников для анализа материала также привлекались английские и русские законодательные тексты, например, свод законов США, US MODEL PENAL CODE (Примерный Уголовный кодекс США), УК, УПК РФ, Семейный кодекс РФ, сборники анализа юридической практики в англоязычных странах и России, например, были использованы материалы таких сайтов, как http://thelegalintelligencer.com; http://lawnewz.com; http://zakon.ru/anglosaksonskoye-pravo и т.д. Примеры функционирования терминов, соответствующих критериям лакунарности, отбирались также в ряде текстов из средств массовой информации: http://ria.ru; http://theeconomist.com; http://blogs.wsj.com/law и др.
Анализируя лакуны в юридической терминологии, мы в основном сосредоточили внимание на отраслях права, имеющих национально культурную специфику: англо-американское уголовное, гражданское, семейное, деликтное право. Подавляющее большинство примеров было отобрано из корпуса американской уголовно-правовой терминологии, как наиболее благодатной области выявления терминолакун. Считаем также важным подчеркнуть следующий факт: в областях, предполагающих активное международное сотрудничество, таких, например, как торговое, международное, коммерческое, торговое или морское право, по нашему наблюдению, прослеживается стремление к унификации терминов. И, напротив, такие отрасли права, как уголовное, гражданское, земельное, налоговое, семейное, наследственное, развивались независимо в условиях жизни конкретного государства. В силу разных причин эти отрасли права, даже если они и подвергались иностранному влиянию, такой тенденции к унификации, как в случае с морским или торговым правом, в силу не наблюдалось (вероятно, исключение составляет право Евросоюза, в отраслях которого существует тенденция к унификации и гармонизации законодательства, но изучение данного вопроса не входило в задачи нашего исследования).
Поскольку, по общему убеждению, лакуны – явление, тесно связанное с культурой, национальной спецификой того или иного языкового коллектива, то наиболее привлекательным для нас в нашем исследовании представилось выявление лингвокультурного компонента в юридической терминологии и рассмотрение лингвокультурных аспектов элиминирования лакун в переводе. Совершенно очевидно, что этот факт определил направление и характер проведенного исследования.
При составлении классификации выявленных и отобранных лакун мы взяли за основу общие критерии типологизации лакун И.Ю. Марковиной и Ю.А. Сорокина, разделявших лакуны на лингвистические и культурологические (лингвокультурологические), а также В.Л. Муравьева, выделявшего относительные и абсолютные лакуны, векторные лакуны и т.д. Учитывая специфику анализируемого материала, мы предложили свою классификацию выявленных лакун по определенным признакам.
По нашему представлению, наличие словарного соответствия у термина, переданного транскрипцией/транслитерацией или калькированием и снабженного развернутым поясняющим комментарием, а также наличие лингвокультурного компонента у юридических терминов может расцениваться как сигнал межъязыковой и межкультурной лакунарности в юридической терминологии. Исходя из этого, мы можем предложить нашу типологическую классификацию лакун, выявленных при сопоставлении англоязычных юридических терминов с российской юридической терминологией, иными словами, англо-русских терминолакун. Наличие лингвокультурного компонента, по нашему наблюдению, свидетельствует об особом типе терминолакун, которые мы назвали дискурсивно-аллюзивными терминолакунами. Данная разновидность лакун, как правило, характеризуется образностью и формируются на основе интертекстуальной отсылки к тому или иному прецедентному случаю, указанию на конкретного фигуранта по тому или иному делу, место совершения преступления и т.д. Иными словами, как явствует из самого названия, термин или терминологическое сочетание содержит некую аллюзию на какую-то прецедентную ситуацию, реалию, феномен, личность, метафору, емко и образно отображающую суть того или иного явления. Такие лакуны можно назвать лингвокультурологическими, они по сути ближе к лингвокультуреме В.В. Воробьева.
Этот класс лакун можно разбить на более мелкие группы, например, ономастические терминолакуны, примерами таких терминолакун могут послужить такие термины и терминологические сочетания как, Miranda rule – правило Миранды, Fatico hearing – слушание по делу Фатико, Falconer error – так называемая ошибка Фальконера, Brady Act, Megan s law – закон Меган, Arbucle Rights, Bruton rule, Berry rule, John-a-nokes (John-a-stiles) – воображаемая сторона в судебном процессе, Mary Major (Jane Doe/Jane Roe) – «Мэри Мейджор», «Джейн Доу» и т.д. – нарицательное обозначение стороны в судебном процессе, Ponzi scheme – мошенническая «пирамида»; Son of Sam law – закон о недопустимости получения прибыли преступниками от придания огласке их преступлений, часто за счет продажи информации издателям (так называл себя серийный убийца Дэвид Берковиц, совершивший ряд жестоких убийств в середине 1970-ых в Нью-Йорке) и т.д. Сюда же можно отнести термины-глаголы, образовавшиеся от онима: to Mirandize, to shepardize.