Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Лингвокультурные типажи «горец / highlander» как объект лингвистического исследования 15
1.1. Лексемы горец / highlander в русской и британской лингвокультурах 15
1.2. Лексико-семантические поля «горец / highlander» и их структурно-семантические особенности 23
1.3. «Лингвокультурный типаж» и смежные с ним понятия 36
1.4. «ГОРЕЦ» и «HIGHLANDER» как лингвокультурные типажи 48
1.5. Кавказские и шотландские горцы в работах отечественных лингвистов 51
1.6. Лингвокультурологический паспорт как составляющая модели описания лингвокультурных типажей «ГОРЕЦ / HIGHLANDER» 62
Выводы по Главе 1 78
ГЛАВА 2. Сравнительно-сопоставительный анализ лингвокультурных типажей «горец / highlander» 81
2.1. Исторический контекст и социокультурная ситуация на Северном Кавказе и Шотландском Высокогорье 81
2.2. Репрезентация лингвокультурных типажей «ГОРЕЦ / HIGHLANDER» в русской и британской литературах XIX века 86
2.3. Лингвокультурный типаж «ГОРЕЦ» в произведениях М.Ю. Лермонтова 89
2.4. Лингвокультурный типаж «HIGHLANDER» в произведениях В. Скотта 100
2.5. Лингвокультурологические поля лингвокультурных типажей «ГОРЕЦ / HIGHLANDER»: структурно-семантический и этносоциокультурный аспекты 117
2.6. Лингвокультурные типажи «ГОРЕЦ / HIGHLANDER» в сознании современных носителей языка 136
Выводы по Главе 2 141
Заключение 143
Библиография
- Лексико-семантические поля «горец / highlander» и их структурно-семантические особенности
- Лингвокультурологический паспорт как составляющая модели описания лингвокультурных типажей «ГОРЕЦ / HIGHLANDER»
- Репрезентация лингвокультурных типажей «ГОРЕЦ / HIGHLANDER» в русской и британской литературах XIX века
- Лингвокультурологические поля лингвокультурных типажей «ГОРЕЦ / HIGHLANDER»: структурно-семантический и этносоциокультурный аспекты
Лексико-семантические поля «горец / highlander» и их структурно-семантические особенности
Приступая к рассмотрению дефиниционных характеристик понятий «ГОРЕЦ / HIGHLANDER», кратко остановимся на термине «лексема» и подходах к описанию данной языковой единицы, которые представляются релевантными для настоящего исследования.
Термин «лексема» был введен А.М. Пешковским в 1918 году и вошел в «Грамматический словарь» (1924 г.) под редакцией Н.Н. Дурново в следующей интерпретации: «слово как тип, в отличие от слова как известной единицы в процессе речи. … ассоциативная группа, в состав которой входят слова, одинаковые или почти одинаковые по звукам, имеющие при этом или одинаковые значения, или значения, представляющиеся в сознании говорящих как видоизменения одного и того же значения» [ГС].
Позднее, к термину «лексема» в своих исследованиях обращались такие ученые, как В.В. Виноградов (1930 г.), А.И. Смирницкий (1954 г.), А.А. Зализняк (1967 г.), которые разработали «критерии парадигматического разграничения и отождествления реально встречающихся в речи «эмпирических» слов, т. е. отнесения их к одной или разным лексемам» [ЛЭС]. Следовательно, лексема дает возможность описать парадигматические свойства слова, а при обращении к синтагматическим свойствам слова применяется термин «словоформа».
Обстоятельное понимание лексемы было продемонстрировано В.В. Виноградовым, который рассматривал ее как исторически сложившуюся семантическую структуру словесного знака, сохраняющую в сознании свою тождественность как на морфологическом, так и на синтаксическом уровнях.
Тем самым, был сделан важный шаг в преодолении жесткого разграничения лексического и грамматического в слове. «В независимости от данного его употребления слово присутствует в сознании со всеми своими значениями, со скрытыми и возможными, готовыми по первому поводу всплыть на поверхность» [Виноградов 1947: 14], – писал В.В. Виноградов, опережая исследования психолингвистов.
Позднее, мысль о фактической нейтрализации лексического и грамматического получила развитие в книге Н.Д. Арутюновой «Предложение и смысл», выполненной в рамках функционального подхода. Опираясь на работы, посвященные вопросу «лексических солидарностей», т.е. присутствующего «в значении одного слова указания на значение другого, опорного для него слова» (Щерба (1931 г.), Виноградов (1989 г.), Косериу (1969 г.)), исследователь пришла к важному для настоящего исследования выводу «о смысловом своеобразии элементов, образующих одно семантическое поле» [Арутюнова 2007: 86].
В подобном значении термин «лексема» использовался английскими учеными Дж. Лайонзон (1963 г.) и П. Мэтьюзом (1965 г.). Дж. Лайонз определял значение лексемы как: «the relationship that holds between that lexeme and persons, things, places, properties, processes and activities external to the language system» [Lyons 1977: 207].
Б.Л. Уорф в книге «Лингвистика и логика» писал: «Языки различаются не только тем, как они строят предложения, но и тем, как они делят окружающий мир на элементы, которые являются материалом для построения предложений. «Слово» (word) – не очень удачное слово для их обозначения; «лексема» (lexeme) и «терм» (term) кажутся мне более удачными обозначениями. Этими более или менее ясными определениями мы обеспечиваем искусственную изоляцию отдельных участков нашего восприятия» [Уорф 1960].
А в понимании У. Вайнрайха «лексемой» является «любая идиоматическая (словарная) единица, которая может состоять как из одного, так и из нескольких слов» [ЛА].
В этноспецифических лексемах проявляются характерные особенности языковых картин мира [Погосова 2007: 5]. Принимая во внимание сопоставительный характер настоящей работы, включающей построение семантических полей лексем горец / highlander, мы будем исходить из понимания «лексемы» как единицы словарного состава языка, включающей разные парадигматические формы одного слова и разные смысловые варианты слова, зависящие от контекста, в котором оно употребляется.
Таким образом, анализ дефиниционных характеристик лексем горец / highlander и построение их семантических полей с последующим рассмотрением лингвокультурных типажей «ГОРЦА / HIGHLANDER» в совокупности позволят представить данные лексемы как смысловые целостности, раскрывающие свой лексико-грамматический потенциал в различных словоупотреблениях и реализациях. При этом мы будем считать отдельной лексемой как слово, так и словосочетание.
Для построения семантических полей лексем горец / highlander были проанализированы лексикографические и энциклопедические источники (37 изданий), а также ресурсы сети Интернет (10 источников). Дефиниция слова горец была найдена лишь в 18 источниках. При этом в более 100 словарных источниках рассматривается слово горц «трава из семейства Гречишные». 34 источника дают информацию об одноименном американском сериале 1990-х годов, об отечественном фильме 1992 года и стихотворении О.Э. Мандельштама («Мы живем, под собою не чуя страны…»), как перефрастическое упоминание происхождения И.В. Сталина, что представляет определенный интерес при лингвокультурологическом рассмотрении данных лексем. Что же касается однокоренных лексем горный и горняк [ЭССРЯ 2010], то они не рассматривались как нерелевантные для настоящего исследования. Рассмотрим толкования лексемы горец, релевантные для данной работы: 1) «житель гор» [НСРЯ; ТСРЯ; ЭС]. 2) «обитатель гор» [ТСРЯ1]. 3) «национальное наименование этнических групп, живущих в горных районах» [ГА]. 4) «человек, живущий в горах или родившийся в них» [БТСРС]. Толковый словарь русского языка Д.Н. Ушакова в словарной статье горец дает ссылку на устаревшее значение слова горец – «кавказец» [ТСРЯ1]. В словаре русского языка С.И. Ожегова в одном из примеров упоминаются «горские народы» в значении – «скопление горцев на определенной территории» [ТСРЯ]. В «Энциклопедическом словаре» установлено словосочетание «горские селения» [ЭС].
Большинство толковых и энциклопедических словарей фиксируют лексему женского рода горянка (4 источника) [БТСРС; НСРЯ; ССРЛЯ, ИЭС] и однокоренное прилагательное горский (3 источника) [НСРЯ; ТСРЯ; ИЭС].
В «Толковом словаре русских существительных» дефиниция лексемы горец включает не только топонимическую, но и этнопсихологическую характеристику: «гордый и самолюбивый человек» [БТСРС].
«Историко-этимологический словарь русского языка» П.Я. Черных раскрывая этимологию слова гора, отмечает также образованные от него номинации: горянин и кавказские горцы. В этой связи отметим, что только в данном словаре присутствует этноним «кавказский горец» [ИЭС].
«Словарь современного русского литературного языка» дает следующее определение лексеме горец («горянка»): «житель (жительница), уроженец (уроженка) Кавказских гор, кавказец. //Словацкие крестьяне, как и все горцы, -народ гордый, самолюбивый и горячий. // Живя между чеченцами, казаки перероднились с ними и усвоили себе обычаи, образ жизни и нравы горцев…» [ССРЛЯ].
Лингвокультурологический паспорт как составляющая модели описания лингвокультурных типажей «ГОРЕЦ / HIGHLANDER»
Одним из эффективных способов структурирования всей совокупности результатов, полученных в ходе исследования лингвокультурных типажей «ГОРЕЦ / HIGHLANDER», является составление паспорта.
О «научно точной» паспортизации текстов как «целом перевороте в гуманитарном мышлении» писал М.М. Бахтин в рабочих записях 1959 – 1960 годов, которые были опубликованы лишь в 1976 году в «Вопросах литературы» под названием «Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. Опыт философского анализа» (1976, № 10). В частности, М.М. Бахтин писал: «Научно точная, так сказать, паспортизация текстов и критика текстов — явления более поздние», которые связаны с «обращением к профанным текстам (обучение языкам и т. п.)» [Бахтин 2003: 306], т. е. к текстам не сакральным, не основанным на вере.
Действительно, паспортизация используется в методике преподавания русского языка как иностранного. Так, в кандидатской диссертации И.В. Вуйович «Динамика лексического фона ключевых слов русского языка и лингвострановедческое преподавание в венгерской средней школе» (1979 г.) было предложено два вида паспорта, – цитатный и тезисный, – с целью оптимизации введения и усвоения актуальной лингвострановедческой информации [Вуйович 1979]. Л.Б. Воскресенская в книге «Лингвострановедческая паспортизация лексики» (1985 г.) также предлагает использовать в обучении русскому языку иностранцев «эмпирический лингвострановедческий паспорт». Последний строится на синхронном описании, «с одной стороны, отобранной из конкретных учебных материалов информации о предмете или явлении, обозначаемом словом, и, с другой стороны, совокупности языковых данных, с помощью которых реализуются внеязыковые сведения в обследуемых материалах» [Воскресенская 1985: 34].
Например, ключевое слово Москва включает в себя такую тематическую лексику, как Москва, Кремль, центр и т. д., а лексико-семантическая сочетаемость – приехать в Москву, в Москве холодно, архитектура Москвы и др. При этом наиболее типичными приемами и источниками семантизации лексических единиц являются текст, диалог, упражнение, грамматическая таблица и т.п. [там же].
Принцип паспортизации проявляется и в создании «Национального корпуса русского языка», который представляет собой «собрание определенным образом отобранных (с опорой на филологическую экспертизу) текстов на данном языке, которые введены в компьютер и хранятся в электронном виде, пригодные для поиска в них лексических, грамматических, стилистических единиц и явлений, интересующих пользователя» [КРЛЯ].
При этом, «паспортизация (метаразметка) текста – это придание каждому тексту, вошедшему в Корпус, максимально полного библиографического описания (автор / авторы, редактор / редакторы, издательство, место и год издания, указание на первую публикацию в случае переиздания, страницы, наличие иллюстраций, библиографии и т.п.)» [КРЛЯ].
Паспортизация востребована в лингвоперсонологии и теории лингвокультурных типажей и рассматривается как одна из составляющих их изучения. Здесь мы имеем в виду разработанную О.А. Дмитриевой модель их описания, которая позволяет последовательно структурировать исследуемый объект: 1) дефиниционные характеристики (лексикографическое поле, построенное на материале словарных толкований рассматриваемого понятия); 2) паспорт лингвокультурного типажа (внешний образ, одежда, возраст, гендерный признак, происхождение, место жительства и характер жилища, сфера деятельности, досуг, семейное положение, окружение, речевые особенности); 3) социокультурная справка (описание значимости типажа в культуре и истории); 4) ценностные характеристики (отличительные особенности, интересы, приоритеты и миропонимание) [Дмитриева 2007].
Принимая во внимание плодотворность предложенной О.А. Дмитриевой модели, апробированной в ходе анализа и описания целого ряда типажей: «казак», «гусар», «гризетка», «английский викарий», «юродивый», «хакер», и др. (О.А. Дмитриева, В.И. Карасик, О.В. Лутовинова, И.Г Чеботарев и др.), продолжим рассмотрение лингвокультурных типажей «ГОРЕЦ / HIGHLANDER», перейдя от анализа их дефиниционных характеристик к составлению их паспорта.
При этом мы будем опираться на данные энциклопедических словарей, литературные и публицистические тексты, а также на источники сети Интернет на русском и английском языках
Оба лингвокультурных типажа «ГОРЕЦ» и «HIGHLANDER» обладают ярко выраженными внешними признаками.
Прежде всего, отметим, что для внешнего облика кавказских горцев типична этническая маркированность их костюма. «Аварский бешмет “гутгат”, кумыкский “къаптал”, даргинский “къаптан”, “минтана”, лакский “ава”, лезгинский “валчаг” имели лишь некоторые локальные особенности. Похожими были черкески (аварская, лакская и лезгинская “чукъ”, кумыкская “чепкен”, даргинская “сукъбан”), головные уборы, обувь» [Казиев 2003: 283].
Однако костюм в целом очень похож, а отличия проявляются лишь в некоторых деталях. В качестве иллюстрации стоит привести следующее описание: «обыкновенная одежда жителей состоит из грубого холщового белья домашнего приготовления, цветного бешмета, чохи, своего сукна шерстяных онучей, ловко облегающих ногу и икры, поршней кожаных с шерстяными шнурками или коротких сапог и грубого встрепанного бараньего папаха натурального цвета». Кроме того, автор обращает внимание на такую непременную часть портрета горцев, как кинжал и «еще неразлучный днем и ночью кубачинский пистолет» [Петухов 1867: 284]. Естественно, одежда определялась временем года, и в холодную погоду, бешметы заменялись бурками и даже шубами.
На голове горцы как правило носили папаху, т.е. меховую шапку, которая чаще всего имела форму усеченного конуса, тем не менее, форма папах могла меняться. Так, С.М. Броневский в начале XIX века писал, что его жители «вместо полукруглой шапки черкесской … носят высокую шапку с плоской тульей и с черной бараньей опушкой … . Летом для защиты от солнца использовали войлочные шляпы с широкими полями. Их делали из шерсти хорошего качества, обычно белого цвета» [там же: 285].
Репрезентация лингвокультурных типажей «ГОРЕЦ / HIGHLANDER» в русской и британской литературах XIX века
В ходе работы с фрагментами из произведений В. Скотта, был установлен ряд описаний «HIGHLANDER», чаще всего они характеризуют традиционную экипировку, национальную одежду и оружие рассматриваемого лингвокультурного типажа: kilt, tartan, sporran, sword и т.д.:
The short kilt, or petticoat, showed his sinewy and clean-made limbs; the goat-skin purse, flanked by the usual defences, a dirk and steel-wrought pistol, hung before him; his bonnet had a short feather, which indicated his claim to be treated as a Duinhe-wassel, or sort of gentleman; a broadsword dangled by his side, a target hung upon his shoulder, and a long Spanish fowling-piece occupied one of his hands (WWS).
The tartan which he wore differed from that of his companion, as it had much more scarlet in it, whereas the shades of black and dark-green predominated in the chequers of the other (RRWS). Ряд описаний посвящен внешности «HIGLANDER»: The other mountaineer was a very tall, strong man, with a quantity of reddish hair, freckled face, high cheek-bones, and long chin—a sort of caricature of the national features of Scotland (RRWS). Следует рассмотреть найденные описания более подробно, разделив их по группам: Национальные черты и особенности: Gael (38); a sort of caricature of the national features of Scoland (1); Одежда: plaids (25); (dirk and steel-wrought) pistol (12); a bonnet (10); belt (7); tartan (7); in kilts (5); (the Highland / the Highland / in complete) dress (4); (half-naked) naked (4); sheltered by the plaids (2); (in full national / Highland and Grecian) costume (2); gaily decorated (1); kilted (1); difference of colour (1); variegated kilt (1); kirtle (1); plume of feathers which decorated his bonnet (1); short kilt (1); petticoat (1); goat-skin purse; the bonnet had a short feather (1); clothed in a purple, red and green plaid (1); a jacket (of bull s hide) (1); a pair of trousers of a lighter colour (1); ample folds of the plaid (1); short hose and belted plaids (1);
Оружие: completely armed / arms / best armed / fully armed and equipped / in complete arms (113); a sword (47); broadsword (blazed) (18); (a long ducking-gun / long-barrelled) guns (11); (a Danish pole / a Lochaber / battle) axe (11); a dagger (7); his bow and arrows were at his back (1); hatcher at the end of the pole (1). Далее характеристики указаны без числового показателя аналогично характеристикам лингвокультурного типажа «ГОРЕЦ» (2.3.), поскольку они в основном являются единичными, однако дополняют описание образа рассматриваемого типажа.
Портретные характеристики: colossal; gigantic; low stature; tall; large; little; very tall; shaking; bold-headed; bare; dark; red haired; reddish hair; scarlet; principal amusement; impression; freckled; long chin; shrivelled eye-brows; peering anxiously; jealous eye; dark; blue; look curiously; look with the air of triumph; seem courteously disposed; the sight of a Gael; leer on the face; high cheek-bones; long white beard; melancholy smile; shrugging shoulders; sinewy limbs; long-legged; long skinny arms; bandy-legged; light-footed; large limbs; sinewy and clean-made limbs; old; young; ancient; shrivelled; elderly; grim / grim-looking; stout; courageous; ranting; rival power; rude state; shadowy figure; solitary and unprotected stranger; steady and swift movement; strength; powerful; complexion which might be termed iron-grey;; active; valour and utility; gloomy severity; excellent; wild and enthusiastic features; dark features; ruddy glow of health and animation; handsome; poor; haggard; cross made; wild; bulky; sleeping.
Если обратить внимание на описание образа «HIGHLANDER», то можно выделить ряд эпитетов, описывающих его характерные внешние черты: ПОЛОЖИТЕЛЬНООКРАШЕННЫЕЭПИТЕТЫ: НЕЙТРАЛЬНООКРАШЕННЫЕЭПИТЕТЫ: НЕГАТИВНООКРАШЕННЫЕЭПИТЕТЫ strong (23), stout (9), powerful (6), excellent (5), active (5), handsome (4), valour and utility (1), sleeping (2), shadowy (figure) (1), steady and swift (movement) (1), complexion which might be termed iron-grey (1), cross made (1), wild (27), rude (6), rival (4), poor (3), grim (2), ranting (2), grim-looking (1), solitary and unprotected (stranger) (1), gloomy (severity) (1), dark 106 features (1), haggard (1), bulky (1) enthusiastic (1), ruddy glow of health and animation (1), courageous (1), Проанализировав данные приведенные в таблице выше, можно сделать вывод, что внешность «HIGHLANDER» в произведениях В. Скотта описывается в равной мере – положительно (56) и отрицательно (50), реже нейтрально (6). 4. Окружение «HIGHLANDER» В произведениях В. Скотта наблюдается тенденция, сходная с описанием, приведенным в соответствующем разделе о лингвокультурном типаже «ГОРЕЦ» – сбор в группы (38): a party of Highlanders, about a hundred Highlanders, a party of ten or twelve Highlanders, hundreds of the inhabitants, four or five Highlanders и др. Подобная особенность указывает на общественный характер жизни «HIGHLANDER». Окружение «HIGHLANDER» разнообразно: But his antagonist, crying "Fair play, fair play!" seemed courteously disposed to take no share in the scuffle (RRWS). He will speak with such glee of everything which is ancient, excepting my family (AWS). Whenever Waverley approached the cottage door the sentinel upon duty civilly, but resolutely, placed himself against it and opposed his exit, accompanying his action with signs which seemed to imply there was danger in the attempt and an enemy in the neighbourhood (WWS). Стоит представить типичное окружение «HIGHLANDER» в таблице аналогичной пункту 2.3 (в процессе создания данной таблицы, мы добавили к ней два пункта: боевые товарищи «HIGHLANDER» и прочее окружение «HIGHLANDER»):
Лингвокультурологические поля лингвокультурных типажей «ГОРЕЦ / HIGHLANDER»: структурно-семантический и этносоциокультурный аспекты
Согласно теории лингвокультурных типажей, важную роль в актуализации того или иного типажа, наряду с его образно-содержательными характеристиками, играет его значимость для представителей данной лингвокультуры. Популярность произведений М.Ю. Лермонтова и В. Скотта, в которых значительное место занимают образы кавказского и шотландского горцев, подтверждает интерес читателей к рассматриваемым типажам не только в XIX веке, но и в наше время.
Представленное исследование лингвокультурных типажей «ГОРЕЦ / HIGHLANDER» в синхронии делает актуальным их рассмотрение в контексте восприятия современных представителей русской и британской лингвокультур. Чтобы рассмотреть описываемые типажи в диахроническом аспекте, целесообразно прибегнуть к ресурсам корпусной лингвистики, а именно, к анализу данных приведенных в Национальном Корпусе русского языка (НКРЯ) и British National Corpus (BNC).
При использовании лексико-грамматического поиска в НКРЯ (http://www.ruscorpora.ru/index.html) было установлено 646 документов, в которых употреблены словоформы лексемы горец. Из данных документов в анализе участвуют лишь те, что опубликованы не ранее конца XX века – 323 документа. В ряде указанных документов упоминается омоним слова грец (ранее упомянутое растение – горц) – 4,5%, Кремлевский горец – 7%, фильм «Горец» – 0,6%, а также 1,2% упоминают горцев, территориально проживающих не на территории Северного Кавказа (например, швейцарские горцы, тибетские горцы). Стоит отметить, что 3,5% упоминают шотландского горца (В то время кузены Даффас и Сифорт во главе пятисот горцев кланов Маккензи, Макдоналд, Чисхолм заняли Тайн (О. Ноздрин. Первый настоящий лорд (2009). НКРЯ); Во всех языках мира есть слово «горец» (montaineer, Highlander, Berg-bewohner) (П. Ростин. Горы и люди (2006). НКРЯ); Это прежде всего потомки иберийских племен (испанцы и португальцы), отчасти французы, в жилах которых течет кровь их галльских предков, а среди населения британских островов ирландцы и шотландские горцы (Д.Г. Подвойский. Национальный характер как фактор хозяйственной жизни (2004). НКРЯ); У них есть «скотч» и тот они отвоевали, вырезав миллионы шотландских горцев», сказал я Фионе, чтобы поощрить ее (Э. Лимонов. Книга воды (2002). НКРЯ); и др.), из них одно упоминание имеет сатирический акцент – Рядом с замком на шотландском нагорье… Горец. Как есть Горец этот Вася Остерман (Т. Соломатина. Акушер-ХА! Байки (2009). НКРЯ). Исходя из полученной информации, можно утверждать, что для настоящего исследования лингвокультурного типажа «ГОРЕЦ» необходимо рассматривать 273 документа, в котором упоминается лексема, непосредственно рассматриваемая в данной работе.
Чтобы проследить, насколько изменилось восприятие образа «ГОРЦА» со времен М.Ю. Лермонтова, сосредоточим внимание на эпитетах жестокий, дикий, буйный, молодой, которые характеризуют данный образ. Сравним эти характеристики с отмеченными нами в текстах конца XX – начала XXI века: дикий, жестокий, здоровенный, невысокий, молодой, коренастый, колоритный, крепкий, мудрый и др. Таким образом, можно предположить, что образ типичного «ГОРЦА» не сильно изменился на протяжении многих десятилетий. Однако подобное заключение представляется достаточно формализованным и поэтому поверхностным.
Помимо внешнего облика типажа «ГОРЦА» XIX века и его современного представителя, их по-прежнему объединяет любовь к родной среде обитания и традиционному жилищу (Северный Кавказ, горы, сакля, аул), привычным атрибутам (черкеска, папаха, кинжал), окружению (семья, друзья). Как и раньше «ГОРЦА» характеризует общественный образ жизни (тысячи и тысячи горцев, толпы горцев, большой отряд горцев).
Что же касается отличий лингвокультурного типажа XIX века от современного «ГОРЦА», то это, с одной стороны, появление нового горского героя Шамиля (И Шамиль по-новому уже стал символом национально-освободительного сопротивления горцев царской «тюрьме народов» (А. Тарасов. Время не бросать камни (2013). НКРЯ)). А с другой, – возрастающая роль ислама (Сегодня многие горцы потянулись к отнятой религии (М. Аджиев. Молчаливые табасараны (1990). НКРЯ); Лишь на обратном пути я заметил на священной горе сотни веревочек и лоскутков, привязанных к кустам: горцы о чем-то просили Аллаха (М. Аджиев. Молчаливые табасараны (1990). НКРЯ)).
В современных текстов отчетливо проявляется отношение «ГОРЦА» к родному языку, чего не наблюдалось в произведениях М.Ю. Лермонтова: заговорила так, как интонировал он, как интонировали его предки; на языке их, плавном, легком, нежном, говорили меж собою все горцы; речь горцев не цветиста, а сурова, их разговор бесхитростен и прост и др.
Анализ данных ресурсов НКРЯ позволил выделить ряд ценностей, характерных для лингвокультурного типажа «ГОРЕЦ» конца XX – начала XXI века, среди них: свобода, семья, дружба, гостеприимство, нравственные традиции / устои, предки, вера, обычаи, родной язык. Если сопоставить данные с ценностями лингвокультурного типажа XIX века, то такие лексемы как боевые устои и конь в НКРЯ встречаются крайне редко (1 и 2 единицы, соответственно), как и упоминание самих сражений. Данное явление объясняется тем, что долгий период времени на Северном Кавказе боевых действий не ведется. Другие выделенные ценности сохранились, что показывает не только их значимость в XIX веке, но и неизменную актуальность в настоящее время, а также интерес к рассматриваемому лингвокультурному типажу в современном обществе.
Если обратиться к лингвокультурному типажу «HIGHLANDER», то наиболее очевидным и известным подтверждением ценности национального сознания для шотландских горцев является тот факт, что многие гэльские фамилии по сей день начинаются со слова Мак (Mac / Mc; «сын»): МакДональд, МакДугал, МакГоверн и др. Кроме того, до сих пор многие топонимы на территории Шотландии или же предметы обихода, национальная одежда, оружие шотландских горцев сохраняют свою номинацию на гаэльском языке, даже, если пишутся по-английски. Например, клеймор (claidheamh mor – шотландский меч) или скин ду (skean dhu, sgian-dubh – традиционный шотландский кинжал).