Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Теоретические положения кросс-культурной переводимости метафор в кораническом тексте 9-72
1.1. Теория перевода Корана как религиозного текста 9-50
1.1.1. Особенности религиозного стиля на материале Корана 9-19
1.1.2. Основные положения общей теории художественного перевода 20-28
1.1.3. Особенности использования художественных средств в Коране .28-36
1.1.4. История перевода Корана .37-38
1.1.5. О важности использования тафсиров при переводе Корана .39-42
1.1.6. Способы перевода коранических фразеологизмов 43-50
1.2. Метафора как компонент художественного текста Корана .50-68
1.2.1. Теория метафоры 50-60
1.2.2. Метафора как фрагмент языковой картины мира .61-63
1.2.3. Теория перевода метафоры 64-68
1.3. Кросс-культурная коммуникация в практике перевода. Из истории вопроса 68-72
Выводы по первой главе 73-75
ГЛАВА 2. Особенности коранических метафор в переводе на русский язык 76-158
2.1. Комплексный анализ метафор Корана и их переводных эквивалентов 76-146
2.2. Переводные метафоры коранического текста и стратегии переводчиков .146-158
Выводы по второй главе 159-161
Заключение 162-165
Библиография
- Особенности использования художественных средств в Коране
- Способы перевода коранических фразеологизмов
- Кросс-культурная коммуникация в практике перевода. Из истории вопроса
- Переводные метафоры коранического текста и стратегии переводчиков
Введение к работе
Актуальность работы заключается в том, что кросс-культурный анализ метафор осуществляется на материале одного из наиболее важных религиозных, художественных и культурных текстов, что дает ключ к пониманию современной арабо-мусульманской культуры в ее разнообразии.
Исследование переводных метафор рассматривается с позиции носителя арабского языка. Это позволяет выявить те смыслы, которые нашли отражение в русскоязычных переводах, а также показать те смысловые компоненты, которые оказались не отражены или недостаточно точно отражены в русскоязычных переводах. Кросс-культурный анализ метафорических употреблений позволяет увидеть, где происходит сближение между двумя лингвокультурами, и где оно не осуществляется либо осуществляется не в полной мере. Это позволяет оценить успешность перевода.
Исследование проводится в русле современных идей лексико-семантического и концептуального анализа. В основу диссертации легли теоретические положения современной семантики, когнитивной лингвистики, лингвокультурологии, межкультурной коммуникации, теории перевода,
представленные в работах Н.Д. Арутюновой, С.Г. Бархударова, О.М. Бессоновой, Н.Г. Брагиной, Е.В. Бреуса, М. Бубера, А. Вежбицкой, В.С. Виноградова, В.Г. Гака, Т.Г. Грушевицкой, Д.Б. Гудкова, Н.Б. Ковыршиной, В.Н. Комиссарова, Дж. Лакоффа, О.А. Леонтович, З.Д. Львовской, М.М. Маковского, Э. Маккормак, О.Н. Недосека, Е.О. Опариной, Х. Ортега-и-Гассет, В.В. Петрова, Н.В. Складчиковой, Г.Н. Скляревской, П. Сорокина, И.А. Стернина, В.Н. Телия, С.Г. Тер-Минасовой, И.В. Толочина, В. Трагер, Е.В. Урысон, Т.А. Фосенко, О.Е. Фроловой, А.Ф. Ширяева и др.
Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней проводится описание русскоязычных переводных метафор с позиции носителя арабского языка и предлагается методика комплексного (лексико-семантического, стилистического, лингвокультурологического) анализа перевода метафор коранического текста.
Цель диссертации состоит в комплексном анализе метафор, используемых в основных переводах Корана и в выявлении сложных для переводчика мест, обусловленных разницей русской и арабской лингвокультур.
Поставленная цель предполагает решение следующих частных задач теоретического и практического характера:
отобрать диагностически значимые для лингвокультурологического анализа метафоры;
прокомментировать и показать сложные места для переводчика, обусловленные разницей лингвокультур;
выявить, какой способ перевода подходит для анализируемых
метафор;
выявить стилистические, лексико-семантические и культурные особенности коранических метафор;
определить параметры расхождения между русскими и арабскими метафорами и переводческими подходами в отношении метафор коранического текста;
выявить положительные и отрицательные стороны переводов
арабских метафор на русский язык, оценить успешность перевода.
Общая цель и частные задачи исследования определили выбор основных методов и приемов, используемых в работе. Это методы аналитико-синтетического изучения метафор, методы компонентного и комплексного анализа, методы сравнительного анализа. Используемые в работе методы и приемы отражают ее междисциплинарный характер, который продиктован целью и задачами.
Материалом исследования являются метафоры, используемые в русских переводах Корана, выполненных в разное время разными переводчиками: Э.Р. Кулиевым, В.М. Пороховой и И.Ю. Крачковским
Теоретическая значимость исследования состоит в том, что она вносит вклад в развитие теории метафоры. В ней предложена современная модель комплексного анализа коранических метафор, выявлены и описаны семантические, стилистические и лингвокультурные места, представляющие сложность для переводчика; показаны семантические и социокультурные сходства и различия между арабскими метафорами и их русскими переводами.
Практическая значимость работы заключается в том, что полученные в ней выводы и результаты могут быть использованы в следующих областях:
при составлении словарей разных типов (словарей метафор,
лингвострановедческих словарей и др.); при написании учебных пособий попереводоведению, в частности арабско-русскому переводу, а также в процессе преподавания перевода; в курсах теории и практики межкультурной коммуникации и лингвокультурологии; при создании учебных пособий по переводу религиозных и художественных текстов.
Положения, выносимые на защиту:
-
Анализ кросс-культурной переводимости метафор позволяет соотнести образные структуры русского и арабского языков. Это, в свою очередь, помогает комплексному исследованию успешности перевода коранических метафор на русский язык.
-
Комплексный анализ переводных метафор коранического текста строится с привлечением данных толковых, этимологических, исторических словарей, что помогает более полно определить исторический и социокультурный контекст их употребления.
-
Сравнение нескольких переводов коранического текста, являющегося центральным для арабской лингвокультуры, дает объективную картину наиболее сложных для переводчика мест и служит основанием для описания неблизкородственных русской и арабской лингвокультур, их сходств и различий, национально-культурного своеобразия их образной системы.
Апробация работы проводилась на заседании кафедры русской словесности и межкультурной коммуникации Государственного института русского языка имени А.С. Пушкина. Основные результаты и выводы диссертационного исследования были изложены в форме докладов на двух научных конференциях: Международная научно-практическая конференция «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие. XIV Кирилло-Мефодиевские чтения» (Москва, Государственный институт русского языка имени А.С. Пушкина, 2013), Межвузовская научно-практическая конференция (Москва, РУДН, 2010)
По теме диссертации имеется 5 публикаций, в том числе 3 в журналах, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ.
Структура диссертации определяется целью и задачами, а также исследовательской программой работы. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения, Библиографии (включающей список использованной научной литературы, список словарей) и Приложения.
Особенности использования художественных средств в Коране
У слова «перевод» в русском языке выделяется несколько значений. Обратившись к «Толковому словарю русского языка» под редакцией Д.Н. Ушакова, находим пять значений, при этом нас интересует только «текст (или устная речь), переведенный с какого-нибудь языка на другой язык» [Толковый словарь Ушакова, URL]. Данное значение можно понимать следующим образом: 1. перевод как результат какого-либо процесса; 2. перевод как сам процесс.
Второе значение слова представляет действие от русского глагола переводить. Именно это значение термина «перевод» будет в центре нашего внимания в настоящем исследовании. По словам С.Г. Бархударова, «перевод можно считать определенным видом трансформации, а именно, межъязыковой трансформацией» [Бархударов, 1975, с. 3].
Феномен художественного перевода приковывал к себе внимание исследователей различных областей знания. При этом представители литературоведческих дисциплин зачастую весьма скептически оценивали возможности лингвистической теории перевода в плане её отношения к художественному переводу. Утверждалось, что данный феномен лежит в плоскости художественного словесного творчества и не может быть осмыслен в рамках лингвистической науки. Приведём в связи с этим показательный фрагмент из литературоведческого исследования, где это мнение выражено очень чётко: «Установление языковых соответствий – задача языкознания, но не предмет анализа художественного творчества, в то время как разбор художественного перевода представляет собой разновидность последнего... Выражаясь образно, область художественного перевода, пожалуй, начинается там, где кончается область языковых сопоставлений... Художественный перевод следует рассматривать как разновидность словесного искусства, то есть не с лингвистической, а с литературоведческой точки зрения» [Гачичеладзе, 1964, с. 75–77].
Признанный авторитет в области художественного перевода, К.И. Чуковский писал в связи с этим следующее: «Советская школа художественного перевода... родилась в борьбе... с буквализмом, с формалистическим педантством, с теорией «лингвистических адекватов», где, как мы видим, ставится знак равенства между лингвистической теорией перевода и буквализмом в переводе» [Чуковский, 1963, с. 12].
Однако не следует считать эту точку зрения единственно и исчерпывающе верной по крайней мере по одной причине: у каждой из филологических областей знания свои функции и свой предмет изучения – не следует их противопоставлять. Лингвистика занимается языком и текстом,поэтому переводной текст в сущности подчиняется общим закономерностям текстообразования и текстопостроения, что говорит о безусловной связи теории художественного перевода с общими, фундаментальными лингвистическими исследованиями. Наука о языке художественной литературы и о художественном переводе не может существовать вне поля языковедческих знаний. Кроме того, некий базис лингвистических знаний должен быть в интеллекутальном активе любого, даже художественного переводчика.
Вместе с тем литературоведение, эстетика, культурология и философия ни в коем случае не могут быть отвергнуты в работе над художественным переводом. Достижения этих наук создают необходимую почву для переводчика, позволяют достичь максимальной глубины и точности в передаче образной, эстетической, культурной и фактологической информации. В связи с этим исследователи отмечают необходимость междисциплинарного характера исследований в данной области: «Настаивать сейчас на правомерности только литературоведческого или только лингвистического пути теории художественного перевода было бы делом и не современным, и не прогрессивным. Наше время – время невиданного ранее сотрудничества наук...» [Федоров, 1986, с. 62].
Художественный перевод может быть рассмотрен и как область искусства, и как особый вид собственно языкового перевода. Вопрос о степени близости перевода к оригиналу волновал переводчиков и языковедов во все времена, начиная с самых древних. Буквальность перевода порой вредила самой сути текста, делая его неясным, плоским, однобоким, что особенно заметно по переводным религиозным текстам (например, библейским). Поэтому довольно рано было осознано и обосновано право переводчика на определённую свободу в передаче языковых конструкций и даже их лексического наполнения в пользу перевода важнейших культурных смыслов.
Важным и дискуссионным является вопрос и о том, нужно ли стремиться при переводе к максимальному соответствию живой ткани родного для читателя языка и эстетическим ожиданиям адресата, либо к наиболее полному воспроизведению иных культурных кодов и закономерностей национального мышления, что неизбежно влечёт некоторые операции над самим языком. Что ценнее: вольный перевод или максимально точный? Разумеется, художественный перевод предполагает значительную долю сотрудничества между автором и переводчиком, весомость вклада последнего в трансляции важнейших (в том числе и скрытых) смыслов произведения, творческий и сугубо индивидуальный характер его деятельности, отсутствие буквализма. Эти два типа перевода известны с незапамятных времён и используются в разных целях.
Способы перевода коранических фразеологизмов
Известно, что явления окружающего мира преломляются в сознании человека в особый образ действительности. Все феномены окружающего мира получают свою номинацию в языке на основе некоторых признаков. М.М. Маковский в связи с этим отмечает: «Язык – это своеобразное кладбище метафор: слово, некогда бывшее метафорой, со временем может утратить свои явно метафорические свойства, но затем снова подвергнуться метафорическим преобразованиям, которые нередко несходны с первоначальными. В ходе своей практической деятельности люди имеют дело не непосредственно с окружающим их миром, а с репрезентациями мира, с когнитивными картинами и моделями. Представление мира – это его осмысление, интерпретация. Мир (или различные миры) представлены человеку через призму его культуры, в частности, языка; именно метафора является своеобразной картиной мира; неодинаковой у носителей различных культур или одной и той же культуры в отдельные исторические периоды. По своему происхождению каждая метафора является, в сущности, маленьким мифом» [Маковский, 1996, с.16].
На это же обстоятельство указывает А.Н. Афанасьев: «Первобытные языки, как убедительно доказано новейшими филологическими разысканиями, были исполнены метафор, и это условливалось самою сущностью человеческого слова… Словом, миф и поэзия были одно и тоже. Метафорический язык, общедоступный вначале, с течением времени, при забвении коренного слова и при возникшем стремлении усвоить за каждым словом одно определенное понятие, становится загадочным» [Афанасьев, 1986, с. 142–143]. «Часто из одного названия, из одного метафорического выражения…возникает целый ряд примет, верований и обрядов…» [Там же, с. 219]. Как отмечает Н.В. Пятаева, «в ходе контактов с миром у человека формируется целостный глобальный образ мира, т.е. картина мира, которая является результатом всей духовной активности человека» [Пятаева, 2006, с. 20].
По мнению исследователя, «концептуальную картину мира можно определить как такую картину мира, которая является универсальной для многих народов, живущих в сходных природных, экономических и культурных условиях» [там же, с. 22].
Языковая картина мира всегда национально специфична, формируется постепенно, связана с культурными и иными особенностями жизни того или иного социума и понимается как «зафиксированная в языке и специфическая для данного языкового коллектива схема восприятия действительности, мировидение через призму языка» [Яковлева, 2000, с. 40].
Однако поскольку языковая картина мира выражается сознанием конкретного носителя речи, в науке утвердилось понятие индивидуальной (авторской) картины мира. Она отражается прежде всего в художественной литературе в силу специфики словесного искусства, имеющего дело с важнейшими культурными константами и так или иначе описывающего бытие человека в мире. Индивидуальная картина мира отчётливо просматривается во всём творчестве того или иного писателя за счёт того, как именно он воспроизводит действительность, на что делает смысловые акценты, какими лексическими средствами пользуется. Более того, сам выбор тем, сюжетов, образов и мотивов тем или иным автором подчёркивает значимость для автора тех или иных проблем или символов. Так, для А.С. Пушкина очень важным был символ Дома (этому посвящены исследования Ю.М. Лотмана и других учёных). Многие явления и понятия, ключевые для русской и мировой культуры, выражаются у разных художников по-разному. Например, любовь в творчестве М.И. Цветаевой всегда связана со страстью, это трагедия, высшее напряжение душевных сил человека, нечто болезненное, а у А.С. Пушкина любовь – начало гармоничное, созидательное, естественное.
Языковая картина мира, лежащая в основании тех или иных культурных стереотипов, появляется именно в содержательной стороне естественного языка. Метафора в настоящее время осмысляется как средство создания языковой картины мира и является её ключевым элементом (а также ключевым элементом при её изучении). В исследованиях 3.Д. Поповой и И.А. Стернина метафоре как образному средству создания языковой картины мира уделяется огромное внимание. В.Н. Телия справедливо отмечает в метафоре «способность служить средством создания языковой картины мира изначально в высказываниях о нём, а затем в тезаурусе носителей языка» [Телия, 1988, с. 178]. Н.Д. Арутюнова полагает, что «акт метафорического творчества лежит в основе многих семантических процессов», а изучение метафоры и самого процесса метафоризации позволяет «увидеть то сырье, из которого делается значение слова» [Арутюнова, 1990, с. 15].
Таким образом, метафора является важнейшим источником сведений о глубинных внутренних когнитивных процессах, происходящих в сознании представителей той или иной культуры и языка и влияющих на создание языковой картины мира. Исследование феномена метафоры – одно из перспективных направлений когнитивной лингвистики (Дж. Лакофф, М. Джонсон [см. 1990 г.], Н.Д. Арутюнова [см. 1978, 1979, 1990 гг.], Г.С. Баранов [см. 1992 г.], Е.С. Кубрякова [см. 1991 г.] и др.), в которой метафора рассматривается как основная ментальная операция, как средство познания, структуризации,объяснения и понимания мира.
Кросс-культурная коммуникация в практике перевода. Из истории вопроса
Аят «Ijji-ii lijii ЗІЗй ШІ OS l Lii Vj аь 1 -djki 343 Vj» дословно переводится на русский язык, как «не сделай (не оставь) кандальные руки к шее и не выпрямляй полностью руку». Метафора «4 k- с Vj» на русский язык была переведена данными авторами, как «рука, привязанная к шее», «рука, прикованная к шее» и «не привязывать руку к шее». Под «привязанной к шее рукой» подразумевается скупость и жадность людей, их сильная ограниченность в тратах. А под «вытянутой на всю длину рукой» подразумевается щедрость и великодушие, а также их крайняя форма -расточительство.
Оригинальную метафору на русский язык дословно можно перевести, как «не сделай (не оставь) кандальные руки к шее». А И.Ю. Крачковский воспользовался словом «прикованный». Слово «прикованный» по толковому словарю Даля значит «приковать что к чему, прикрепить ковкой; привязать нравственно» [Толковый словарь живого великорусского языка, URL]. Данное слово больше всего подходит к оригинальному тексту. А В. Порохова и Э.Р. Кулиев использовали прилагательное «привязанный» и глагол «привязывать». В кораническом тексте используется прилагательное «кандальный», а в смысловых переводах используются синонимические аналоги данного слова. Это объясняется тем, что в русском языке слово «кандальный» не является общеупотребительным и имеет следующую синтагматическую парадигму: кандальный звон, кандальный опыт, кандальный путь («Теперь совсем один в каменном мешке, где ни днем ни ночью нет покоя, гд е не смолкают кандальный звон, свист бичей, проклятия и богохульства» [Национальный корпус русского языка, URL]). Использование синонимических аналогов прилагательного «кандальный» («приковать, привкованный, привязанный») не мешает понять смысл данной метафоры и, более того, проясняет метафору. 103 Сура 3 аят 26 Порохова В.М.: «Скажи: "О мой Господь, Владычества Держитель! Ты изымаешь власть желанием Своим, Ее даруешь (людям) по Своей угоде. Величишь волею Своей иль унижаешь, Кого Своим желаньем предпочтешь. В Твоей Руке — все блага мирозданья, Ты всемогущ на всем и вся» [Порохова, 2011, с. 82]! Кулиев Э.Р.: «Скажи: "О Аллах, Владыка царства! Ты даруешь власть, кому пожелаешь, и отнимаешь власть, у кого пожелаешь. Ты возвеличиваешь, кого пожелаешь, и унижаешь, кого пожелаешь. Все благо - в Твоей Руке. Воистину, Ты способен на всякую вещь» [Кулиев, 2007, с. 34]. Крачковский И.Ю.: «Скажи: "О Боже, царь царства! Ты даруешь власть, кому пожелаешь, и отнимешь власть, от кого пожелаешь, и возвеличиваешь, кого желаешь, и унижаешь, кого желаешь. В Твоей руке - благо; Ты ведь над каждой вещью мощен!» [Крачковский, 1998, с. 44]. Авторами в переводе на русский язык была использована метафора «в твоей руке». Рука здесь выступает как символ власти Аллаха. В кораническом тексте используется метафора, которую можно дословно перевести, как «в твоей руке».
В этимологическом словаре «рука» означает «орудие собирания, складывания в кучу» [Этимологический словарь русского языка, 2004, URL]. Данное слово существует в языке с XI века. Оно происходит от общеславянского «roka». Слово «рука» имеет также библейское происхождение. В Библии говорится: «Человек - тоже творение рук Господа» [Библейская энциклопедия Брокгауза, URL]. Часто в христианстве слово «рука» (десница - правая, шуйца - левая), особенно правая, выступает как Божья сила и власть: «Бог держит человека за правую руку», «Десница Божья творит чудеса и разит врагов» [Библейская энциклопедия Брокгауза, URL].
Рука - один из распространенных символов власти в разных культурах. С одной стороны, рука олицетворяет силу, мощь и власть, а с другой -преданность, дружелюбие и покровительство. В основе руки как символа власти лежит идея принадлежности (от слова «владеть»). В русской культуре рука символизирует власть, силу и верность. Обычно рука рисуется наряду с державой и скипетром, символами царской власти, скипетр русский царь держит в правой руке, державу - в левой. Символ руки также распространен в арабской культуре. У арабов есть символ «хамса», которую еще называют «рука Фатимы». Хамса - защитный амулет в виде раскрытой руки, которая символизирует верность и терпение. Хамсу также используют для защиты от сглаза.
Переводные метафоры коранического текста и стратегии переводчиков
В аяте « D- ЩJ j && $11 ІМз JJ № ї L?J J} Ч $k Oijjl Л ] U CJJ J,% ЗІЗ м en \ J\ изд) 14b ijz Якії cA fej є jil us jLLtt fe% V fS\ u j- ALIJ filj. Ail Ц31Р » Аллах обращается к людям, чтобы напомнить о своей милости, и о том, что он ниспослал им одежды, чтобы они могли прикрыть срамные места. Одежда - это то, чем можно прикрыть себя. На это указывает Порохова., используя слово «наряд» во множественном числе. Данное слово во множественном числе является отклонением от нейтрального стиля в сторону высокого стиля: «ритуально-старомодные наряды, царские наряды, великолепные наряды» [Национальный корпус русского языка, URL]. Порохова. буквально переводит данное слово с оригинального текста. Но одежда здесь не только то, чем можно прикрыть «срамные» места, но и предмет украшения. Кулиев. использует слово «украшение», здесь одежда сравнивается с предметом роскоши, то, чем можно украсить себя. Слово «украшение» выступает здесь как метафора. Слово «украшение» обладает в христианстве особым метафоричным значением. В Библейской энциклопедии Брокгауза дается следующее значение: «украшение образно переосмысливается как верность народа Богу или верность Бога своему народу» [Библейская энциклопедия Брокгауза, URL]. Крачковский. знакомит читателей с таким переводом слова, как «перья». Слово « 4JJ» (риша) имеет два значения: предмет одежды и перо. Крачковский И.Ю. воспользовался вторым значением данного слова. Слово «перья» в толковом словаре Даля означает «перья мн. перие ср. церк. птичья одежда, заместитель шерсти» [Толковый словарь живого великорусского языка, URL]. Слово «перья» также выступает метафорой, как и лексический компонент «украшение». Перо здесь сравнивается с одеждой птиц. Данный перевод не случаен. Птицы в арабской культуре занимают особое место. В Коране птицы упоминаются довольно часто. Например, в суре 6 аяте 38 говорится: «Все живые существа на земле и птицы, летающих на двух крыльях, являются подобными вам сообществами» [Кулиев, 2007, c. 82]. В Коране птицы являются вестниками и повинуются власти Аллаха: «Неужели они не видели птиц, покорно летающих в небе? Никто не удерживает их, кроме Аллаха. Воистину, в этом - знамения для людей верующих» [Кулиев 2007, c. 179].
Кулиев Э.Р.: «Когда их постигало добро, они говорили: "Это - для нас". А когда их постигало зло, они связывали его с Мусой (Моисеем) и теми, кто был с ним. Воистину, их дурные предзнаменования были у Аллаха, но большинство из них не знает этого» [Кулиев, 2007, c. 104]. Крачковский И.Ю.: «Когда приходит к ним добро, они говорят: "Это -нам", - а когда постигнет их зло, они по птицам приписывают его Мусе и тем, кто с ним. О да! Птицы их - у Аллаха, но большая часть их не разумеет!» [Крачковский, 1998, c. 136].
Данный аят Пороховой. и Кулиевым. был переведен на русский язык без использования метафор. Крачковский. переводит настоящий аят, используя метафору «птицы». Слово «птица» произошло от старославянского «пътица , пътишть » [Этимологический словарь русского языка, 1964-1973, URL]. Автор перевел слово «птицы» дословно. Читатель, читая, не понимает точный смысл данного слова. В оригинале также используется это слово. Без понимания культуры арабов, невозможно перевести данное слово корректно. В арабской культуре птицы – символ гадания. Арабы гадали по полету птиц. Когда кто-то собирался начать важное дело, они выпускали птиц. Если птицы летели направо, люди были уверены, что их дела принесут счастье и благо. Если птицы летели налево, то означало, что дела принесут несчастья и страдания, и они не брались за эту работу.
В настоящем аяте метафора «птицы» означает несчастья, беды и страдания. Кулиев и Порохова использовали слово «беды» и «зло». Переводы Кулиева и Пороховой лучше всего раскрывают смысл данного аята, несмотря на отсутствие метафор в переводе. Крачковский И.Ю. использует метафору «птицы», но читателю, не знающему культуру и традиции арабского народа, трудно понять смысл прочитанного аята без соответствующего комментария [Желлали, 2014, с. 25].