Содержание к диссертации
Глава 1. Основные проблемы системного изучения концептов.
1.01. КОНЦЕПТ.-с. 15
1.02. КУЛЬТУРА.-с. 17
1.03. ТЕКСТ.-с. 18
1.04. КОДОВАЯ МОДЕЛЬ. - с. 20
1.05. РЕКОНСТРУКЦИЯ ТЕКСТА. - с. 22
1.06. ФОЛЬКЛОР. СЕМАНТИКА.-с. 28
1.07. ГЕТЕРОГЕННОСТЬ СОЗНАНИЯ. - с. 30
1.08. ТРОП.-с. 31
1.09. МЕТАФОРА И МЕТОНИМИЯ. - с. 33
1.10. МЕТАФОРА И ЯЗЫКОВАЯ КАРТИНА МИРА. - с. 35
1.11. МЕТОНИМИЯ И МЕТАМОРФНЫЕ МЕТАФОРЫ. - с. 37
1.12. УНИВЕРСАЛИИ И ЯЗЫКОВАЯ КАРТИНА МИРА. - с. 41
1.13. СИМВОЛ.-с. 43
1.14. СИМВОЛ КАК СЕМИОТИЧЕСКИЙ КОНДЕНСАТОР. - с. 44
1.15. ИКОНИЧЕСКАЯ РИТОРИКА И МИФ (РИТУАЛ). - с. 47
1.16. КОНСТАНТНЫЕ НАБОРЫ СИМВОЛОВ. - с. 48
1.17. ИМЯ СОБСТВЕННОЕ КАК СВЁРНУТЫЙ МИФ. - с. 51
1.18. КАНОН КАК СИСТЕМА ПОСТРОЕНИЯ ТЕКСТА И ЕГО
ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ. - с. 53
1.19. ФОРМУЛА.-с. 54
1.20. ФОРМУЛЬНЫЕ ФИГУРЫ. - с. 56
1.21. МЕТРИКА.-с. 58
1.22. АЛЛИТЕРАЦИЯ. - с. 61
1.23. ЗАШИФРОВАННАЯ СЕМАНТИКА И САКРАЛЬНЫЙ ЯЗЫК. - с. 64
1.24. ОБРЯДЫ ПЕРЕХОДА И ИНИЦИАЦИИ. - с. 71
1.25. ШАМАНИЗМ КАК КОНЦЕПТ. - с. 77
Глава 2. Общая характеристика Концептуальной парадигмы Змееборчества.
2.01. ИСТОЧНИКИ РЕКОНСТРУКЦИИ. - с. 81
2.02. РЕКОНСТРУИРУЕМАЯ КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ ПАРАДИГМА. - с. 83
2.03. КОНЦЕПТ ПЕРЕХОДА как ключевой концепт Змееборческой парадигмы. - с. 87
2.04. КОНЦЕПТЫ ГОРЫ И ВОДЫ на материале Риг-Веды. - с. 93
2.05. КОНЦЕПТ ПЕРЕХОДА в изменённое состояние на материале Риг-Веды - с. 102
2.06. КОНЦЕПТ ВЕТВИ-РАСТЕНИЯ и концептуальная оппозиция переходных
состояний противников на материале Риг-Веды, среднеперсидского Риваята,
бретонского фольклора и хеттского мифа об Иллуянке. - с. 108 2.07. Поликомпонентная индексальная фигура колебания основы вод (горы) на
материале Риг-Веды 1.32. - с. 117 2.08. КОНЦЕПТЫ ГОРЫ-ИЗНАЧАЛЬНОГО ХОЛМА на материале клинописных
текстов (шумерский, хеттский и аккадский). — с. 119 2.09. КОНЦЕПТЫ РАСТЕНИЯ И ВОД на материале клинописных текстов (шумерский
и аккадский). - с. 121 2.10. Поликомпонентная индексальная фигура колебания основы вод (горы) на
материале Риг-Веды 1.54 и 2.12. - с. 130 2.11. Система эпитетов шумерского змееборца Нинурты в начале поэмы Lugal-e как
змееборческая концептуальная парадигма. - с. 134. 2.12. Библейский и агадический миф о Моисее как расширение шумерского
змееборческого бикомпонентного кеннинга. — с. 137. 2.13. ЗМЕЕБОРЧЕСКИЕ КОНЦЕПТЫ в древнегреческой традиции (рукописные
источники кон. I тыс. до н.э.). — с. 141 2.14. КОНЦЕПТЫ ЯДОВИТОГО РАСТЕНИЯ И ИЗМЕНЁННОГО СОСТОЯНИЯ У
ГОМЕРА И В ИРАНСКОЙ АВЕСТЕ (Ясна 9.10-11). - с. 145 2.15. КОНЦЕПТ ПОДЗЕМНЫХ ВОД В ИРАНСКОЙ АОГЕМАДАЭЧЕ. - с. 160 2.16. МЕТАФОРА ВЕТВИ КАК ДРАКОНЬЕГО РОГА В РИВАЯТЕ. - с. 163 2.17. КОНЦЕПТ ТРАВЫ, ПОРАЖАЮЩЕЙ ЯД в древнеанглийской традиции. - с. 164 2.18. КОНЦЕПТ ЧУДЕСНОЙ ВЕТВИ в древнеанглийской традиции. - с. 165 2.19. ФОРМУЛА ТЕКУЩЕЙ РЕКИ в авестийской и древнеанглийской традициях. - 166 2.20. ШАМАНСКИЙ КОНЦЕПТ в древнегерманской традиции. - с. 167 2.21. КОНЦЕПТ ВЕТВИ-РАСТЕНИЯ в древнерусской в древнерусской сказке 'Иван
Быкович'. -с. 169 2.22. РИТУАЛ ЮРЬЕВА ДНЯ в древнерусской традиции. - с. 178 2.23. КОНЦЕПТ ВЕТВИ-РАСТЕНИЯ в муромском сказании о Петре и Февронии. - 182 ЗАКЛЮЧЕНИЕ. Таблица концептов. - с. 183
АВТОРСКИЕ ПУБЛИКАЦИИ. - с. 199. БИБЛИОГРАФИЯ. - с. 201 Приложение 1: Перевод хеттского Мифа об Иллуянке. - с. 219 Приложение 2: Шумерский миф Лугаль-э (фрагменты). - с. 226
Введение к работе
Объектом исследования являются лексемы (слова и словосочетания), обозначающие предметы и явления, относящиеся к сфере змееборчества в индоевропейских (1. иранские (1.1. авестийский, 1.2. среднеперсидский [=книжный пехлеви], 1.3 новоперсидский Шах-наме), 2. индийские (2.1. ведийский и 2.2. санскрит), 3. хеттский клинописный, 4. древнегреческий и 5. древнегерманский (древнеанглийский), 6. (фрагментарно) кельтские (6.1. древнеирландский и 6.2. бретонский) и 7. (фрагментарно) славянские (древнерусский)) и 8. шумерском языках (с привлечением данных 9. семитской языковой группы: 9.1. аккадского, 9.2. древнееврейского и 9.3 арамейского языков, входивших в шумерский культурный ареал и подвергнувшихся его концептуальному воздействию).
Степень изученности темы. Сравнительный анализ индоиранского змееборческого мифа был предпринят на материале ведического VrSra- 'препятствие' и авестийского
VrSrayna- 'устраняющего препятствие'. Была выявлена основная бинарная оппозиция
протагонистов: Индра и Вритра, Траэтаона и Ажи Дахака, Кэрсаспа и Срвара, Зевс и Тифон, Аполлон и Пифон, Тор и Змей и др. [Benveniste & Renou 1934]. Угол рассмотрения данного концепта был расширен с привлечением данных классических, древнеиндийского, германских и ближневосточных языков [Fontenrose 1959]. Терминология 'Основного мифа' применительно к змееборческому фрейму была впервые применена в отечественной лингвистике наряду с привлечением балто-славянского и хеттского материалов [Иванов, Топоров 1974] и [Watkins 1988]. Л. М. Алексеевой была предпринята попытка связать 'чирканье огненного пальца' Змеем с уровнем активности полярных сияний, для которых типично расщепление на отрезки-лучи, и где развитие сильных суббурь идёт путём повторения отдельных импульсов, каждый из которых начинается с очередного 'чирканья' - с образования новых ярких дуг на фронте светящейся выпуклости, 'взметания лучей к зениту' по яркому описанию полярника Ф. Нансена [Алексеева 2001: 75]. Фигурирующий во многих текстах микроконцепт тростника, сопутствующий змеиной символике (в частности, метафора змея), ею также увязывается с видом полярных сияний, нередко напоминающих ряд вертикально стоящих линий [Алексеева 2001:106]. Наконец, в 1995 г. Уоткинс выпустил фундаментальный труд по индоевропейской поэтике, непосредственно посвященный змееборчеству, где детально была разработана научная терминология, а индоевропейский материал (правда, без изучения пехлевийского и санскритского переводов змееборческих текстов Авесты) был впервые представлен столь широко [Watkins 1995].
Предметом настоящего исследования стал анализ концептуальной парадигмы, присущей змееборческим текстам индоевропейской и шумерской мифологических традиций и, в более широком ключе, мифологических произведений вообще, которые представляют из себя знаковые системы многоуровневой семантики; лингвокультурологические и когнитивные аспекты изучения лексики, относящейся к сфере змееборчества.
В исследовании мы опираемся на положения когнитивистики о том, что 'язык позволяет наиболее естественный доступ к сознанию' [Кубрякова 1997: 20]; является 'одним из наиболее характерных типов когнитивной деятельности' [Лакофф 1988: 31]; что познание действительности разворачивается в определенном культурном контексте, обусловлено историческими и социокультурными факторами [Телия 1996; Кубрякова 1997;Демьянков 1994].
Рассматриваемые в работе лингвистические вопросы затрагивают такие актуальные области гуманитарного знания, как культурная антропология, изучающая процесс культурного становления человека, межкультурная коммуникация [Тер-Минасова 2000], лингвокультурология [Воробьев 1997], теория перевода. В исследовании учитывается социокультурный компонент в сочетании с рассмотрением культуры народа в широком этнографическом смысле слова, в особенности компонентов культуры, несущих национально-специфическую окраску (таких, как традиции и обычаи, 'национальные картины мира' и др. [Тер-Минасова 2000]). Язык, будучи одним из основных признаков нации, выражает культуру народа, который на нём говорит, т.е. национальную культуру. Изучение иностранного языка предполагает отношение к нему не только как к новому коду и новому способу выражения мыслей, но и как к источнику сведений о национальной культуре народа - носителя изучаемого языка [Верещагин, Костомаров 1980].
Исследуемая лексика употребляется в жанрах, относящихся к мифологическим произведениям, поэтому привлекается материал текстов мифов, гимнов, заклинаний, которые рассматриваются как отражение типического в языке древних народов.
Методика анализа текстов опирается на достижения Лотмановской тартусско-московской семиотической школы (семиотика), анализ языковой картины мира в понимании В. Н. Телии, формульную теорию Перри-Лорда и её обработку Уоткинсом (текстология), анализ ритуалов перехода Виктора Тэрнера (этнография) и его обработку М. В. Тендряковой.
Исследованию лексики, относящейся к сфере 'змееборчество', центральному объекту нашего исследования, посвящены многочисленные работы, как в
лингвистической литературе, так и в других областях гуманитарных знаний, что само по себе свидетельствует о важности, значимости явления [Иванов, Топоров 1974; Watkins 1988].
Научная новизна работы состоит как в выборе материала, так и в методике анализа. Впервые проводится описание исследуемой лексики с позиций комплексного подхода, сочетающего положения традиционного, семиотического и когнитивного направлений, что позволяет сочетать собственно лингвистическое исследование с изучением знания, сопряженного с соответствующей сферой действительности в сознании членов языкового коллектива.
Научная значимость проведенного исследования заключается в том, что оно позволяет углубить существующие представления о статусе исследуемого поля, корнях возникновения, условиях формирования и условиях употребления. Полученные данные семантического анализа необходимы для системного изучения словарного состава языка и могут восполнить имеющиеся пробелы в исследованиях подобного рода.
Избранная нами для исследования тема Змееборчества связана с существованием в человеческом сознании мифологической модели мира. После того, как положение о последовательной смене мифа религиозной моделью, а затем научной, казалось бы, стало аксиомой, обнаружилось, что воздействие мифологии на человека гораздо значительнее. Миф - это не просто отражение действительности в сознании, способ объяснения происходящих явлений, но и синтез трех сфер - физической реальности, социальной и сферы смыслов. Здесь впервые были созданы образцы, шаблоны, по которым строились отношения внутри и между этими мирами. В мифе возникли важнейшие концепты, константы культуры. Благодаря мифу люди приобретали некую идеальную модель, к которой необходимо стремиться, и которая устанавливала правила для различного рода динамических отношений.
Миф - это продукт коллективного творчества, своеобразно отражающий окружающую человека действительность. Его наличие в современном обществе говорит о том, что существуют некие реперы, опорные столбы, придающие ему устойчивость. Это -культурные концепты, также являющиеся коллективным достоянием и придающие некоторую целостность человеческому бытию. Поэтому автор видит особую важность тех исследований, которые посвящены анализу культурных констант, возникших в древности и поддерживавших на протяжении тысячелетий жизнь общества и культуры. Одним из таких концептов является концепт Змееборчества. Поскольку и существование концептов, образов и символов, и сама мифологическая модель мира есть результат работы человеческого сознания, то проблема культурных констант перерастает в проблему
собственно человека. Поэтому интерес к теме вызван также расширением поля культурологических исследований, затрагивающих онтологические основания человеческого бытия, и стремления различных научных дисциплин объединиться при решении такого рода проблем.
Практическая ценность работы состоит в возможности использования данных, полученных в результате анализа, в лексикографии при обновлении и дополнении существующих словарей, при составлении словарей серии 'Язык и культура', в практике преподавания и изучения древних языков, в общих и специальных курсах по лингвокультурологии, лингвострановедению, межкультурной коммуникации, иранской, индийской, хеттской и шире - индоевропейской и шумерской культурам. Практическую ценность работы мы усматриваем также в том, что она способствует осознанному пониманию индивидом, изучающим древний язык, коммуникативной значимости лингвокультурем, относящихся к исследуемому полю, и, как следствие, повышение его коммуникативной компетентности. В настоящее время наука только намечает возможные пути понимания функционирования текстопорождения внутри сакральной традиции, вычисляя алгоритмы экзегетического перевода и реконструируя ядерные фрагменты памяти. Авестийский, пехлеви и санскрит с одной стороны, а шумерский и аккадский - с другой, выступают как параллельная троица взаимно-непереводимых, но, однако, связанных блоком перевода языков. Такой механизм по Лотману является минимальной ячейкой генерирования новых сообщений. Он же — минимальная единица такого семиотического объекта, как культура. В этом случае возникает не точный перевод, а приблизительная и обусловленная определенным общим для обеих систем культурно-психологическим и семиотическим контекстом эквивалентность. Подобный незакономерный и неточный, однако в определенном концептуальном отношении эквивалентный перевод составляет один из существенных элементов всякого творческого мышления. Именно эти «незакономерные» сближения дают толчки для возникновения новых смысловых связей и принципиально новых текстов. Поэтому практическая значимость изучения традиции перевода сакральных текстов, которая также затрагивается в данной работе на шумеро-аккадском и авестийско-пехлевийско-санскритском материале, приобретает дополнительную ценность.
Апробация работы. Основные теоретические положения и практические выводы исследования отражены в восьми статьях [Святополк-Четвертынский 1998, 2001, 2003, 2004, 2005а, 20056; Sviatopolk-Tchetvertynski 1997, 2003b] и одинадцати выступлениях на конференциях:
Москва 1996г. (Археоастрономия: проблемы становления, международная конференция, Институт археологии РАН, 15-18 октября),
Гданьск 1997г. (The Fifth SEAC Annual Conference, The Maritime Museum, на английском),
Москва 1998г. (Древняя астрономия: Небо и Человек, международная научно-методической конференция, ГАИШ),
Москва 2000г. (Конференция "Астрономия древних цивилизаций" Европейского общества астрономии в культуре (SEAC) в рамках Объединённого Европейского и Национального астрономического съезда (JENAM), ГАИШ, 23-27 мая 2000 г., на английском и русском),
Тарту 2002г. (Tartu April 2002 European Conference on the Mesopotamian magic, 20-21 апреля 2002 года, на английском: полный текст выступления см. Sviatopolk-Tchetvertynski 2003),
Москва 2002г. (Россия и Гнозис, Восьмая ежегодная конференция, ВГБИЛ. 22-23 апреля 2002 года),
Москва 2002г. (Научная конференция 'Древность: историческое знание и специфика источника. Памяти Э. А. Грантовского.' 28-29 октября 2002г., Институт Востоковедения РАН),
Москва 2002г. (Человек. Язык. Искусство (памяти профессора Н. В. Черемисиной), научно-практическая конференция 4-6 ноября 2002г., МПГУ),
9) Москва 2003 г. (Россия и Гнозис, Девятая ежегодная конференция, ВГБИЛ. 21-22
апреля), и
Санкт-Петербург 2003г. (300 лет иранистике в Санкт-Петербурге, международная конференции 28-30 апреля 2003г., Санкт-Петербург, СПбГУ, Восточный ф-т) и
Москва 2004г. (Россия и Гнозис, Десятая ежегодная конференция, ВГБИЛ. 21-22 апреля) : Тезисы и публикации выступлений см. Святополк-Четвертынский 1996, 2000, 2002, 2003, 2004, 2005а-б, Sviatopolk-Tchetvertynski 1997, 2002, 2003b).
На защиту выносятся следующие положения:
Концепт "змееборчество" является, с одной стороны, лексической подсистемой, элементы которой соотносятся с общей сферой мифологической действительности, а с другой стороны, представляет собой схематизацию опыта членов языкового коллектива в данной сфере - фрейм.
Концепт "змееборчество" может быть представлен как сложный фрейм, в котором ключевые концепты, организованные функциональными параметрами концепта-темы, служат представлением всей сложной змееборческой парадигмы. При этом
базовые концепты рассматриваются как узлы или термы сложного фрейма и сами организуют группы культурем или микрополя, рассматриваемые как подфреймы сложного фрейма.
В концептуальной области "змееборчество" можно выделить следующие концепты: I). Переход в изменённое состояние (шаманский транс, резкое изменение социального статуса в кризисный период); I*). Змееборческий поединок как ритуал перемены статуса; II). Семантические фигуры Тора' - 'Изначальный холм' — локус Змея; И*). Поликомпонентная индексальная фигура колебания основы вод (горы); Ш.А). Концепт растения (каменной поросли). Ш.В). Концепт Ветви (каменной поросли). III*). Семантические фигуры 'Каменная поросль' -'(чудесная) ветвь' - 'жезл - булава' со змеиной метафорической фигурой; Ш.С). Коннотирующий концепт Определения новой судьбы; IV). Итоговый концепт вод в виде: А). Потока; В). Дождя (тучи); С). Источника.; IV*). Ирано-германский синтаксический компонент 'текущей реки'; V). Смертный посредник (приносящий части тела змееборца); VI). Обман (магия, искусность); VII). Бык; VIII). Медведь.
Ключевыми (базовыми) концептами являются: I). Переход в изменённое состояние; II). Семантические фигуры Тора' - 'Изначальный холм' - локус Змея; II*). Поликомпонентная индексальная фигура колебания основы вод (горы); Ш.А). Концепт растения (каменной поросли). Ш.В). Концепт Ветви (каменной поросли). III*). Семантические фигуры 'Каменная поросль' - '(чудесная) ветвь' - 'жезл -булава' со змеиной метафорической фигурой; IV). Итоговый концепт вод в виде: А). Потока; В). Дождя (тучи); С). Источника.
Определено место экзегетического 'перевода' в передаче концептуальной парадигмы. Этимологические изоглоссы в змееборческом фрейме пересекаются с изоглоссами 1) экзегетического перевода и 2) кросс-текстовыми изоглоссами мифологического плана.
Цель и задачи диссертации определили ее композиционное построение.
Работа состоит из введения, двух глав (в т. ч. с перечнем источников материала исследования), заключения с итоговой таблицей змееборческой парадигмы, библиографии, трёх приложений. Во введении обосновывается актуальность избранной темы, формулируются цели, задачи, определяются новизна, теоретическая и практическая значимость работы; уточняются материалы и методы исследования, используемые в работе; формулируются основные положения, выносимые на защиту; поясняется структура работы.
В первой главе рассматриваются общетеоретические проблемы текстологии и концептологии с позиций семиотического и когнитивного подхода. Определяются основные понятия и термины, используемые в процессе системного изучения концептуального состава языка (концепта, культуры, текста, литературного канона и языковой картины мира); рассматривается постановка проблемы концептуального изучения текста, особенно текста архаических жанров (мифов, гимнов, заклинаний).
Даётся сопоставительный анализ понимания концепта различными научными традициями. Рассматривается возможность реконструкции единого текста у генетически связанных друг с другом текстов в разных индоевропейских языковых традициях в современной индоевропеистике по В.Н. Топорову и Т.Я. Елизаренковой. Объясняется целесообразность привлечения текстовых данных шумерской культуры (и их развитие на аккадском, хеттском, а затем и арамейском языках) при анализе текстов ряда индоевропейских культурных традиций (хеттской и иранской). Делается попытка взглянуть на многомерное семантическое пространство текста сквозь призму Лотмановской методологии и очертить проблему эквивалентного перевода текста. Предпринимается попытка синтеза подходов к семантическому тропу и его основным видам: метафоре и метонимии в научных традициях Ю.М. Лотмана и В.Н. Телии. Особое внимание уделяется пониманию роли метафоры в формировании языковой картины мира. Вывод о вербально-ассоциативном потенциале метафоры, отмеченный В.Н. Телией, дополняется определением метаморфной метафоры, проявляемой в ритуалах, данным зарубежными учёными Фернандесом и Пьером Марандой и их трактовкой динамики трансформации метафор в метонимы и парадигматических множеств в синтагмы, представленной в виде реконструированной автором диссертации диаграммы. Подвергается анализу символ, выступающий в роли сгущенной программы творческого процесса. Даётся сопоставительный анализ понимания символа различными научными традициями. Акцентируется лотмановский вывод о том, что структура символов той или иной культуры образует систему, изоморфную и изофункциональную генетической памяти индивида. Вводится понятие ритуала как посредствующего кода культуры. Акцентируется лотмановский вывод о том, что мифологические ритуалы функционально подобны метаязыковым и метакультурным структурам индивидуалистического общества. Сопоставляя аргументы Ю.М. Лотмана, Т.Я. Елизаренковой и Р. Жестена относительно природы имён собственных в архаических текстах, автор диссертации приходит к выводу о сводимости этих аргументов к определению мифа, данным Лосевым: "Миф есть развёрнутое магическое имя". Достижения российских научных школ в области семиотики и когнитивистики взаимодополняются зарубежным опытом, почерпнутым из
трудов Уоткинса. Основное внимание в диссертации уделяется синтаксическому и семантическому компоненту языка. Для обозначения отличия рассматриваемых явлений от аналогичных в обычном языке, Уоткинс предлагает определять явления синтаксического компонента как формульные, а явления семантического компонента как тематические. Даются и аргументируются определения формулы, темы и кеннинга в понимании научных школ Пэрри-Лорда, Уоткинса и Мальцева. Вводится понятие формульных фигур, делается попытка их классификации. Отдельный параграф посвящается метрике и её роли в образовании формул. Большое внимание уделяется такой 'фонетической фигуре', как аллитерациями её практическому применению в архаическом тексте (на материале Авесты и Риг-Веды). Анализируются взгляды и гипотезы как отечественных, так и зарубежных специалистов относительно феномена 'интенционального языка' и проблемы общеиндоевропейского "языка богов". Заключительный параграф первой главы целиком посвящается анализу концепта шаманизма Проппом и Лотманом и является переходным ко второй главе, т.к. рассматривает истоки пушкинского «Пророка» на оригинальном библейском текстовом материале, обнаруживая в нём первый ключевой концепт диссертации: I). Переход в изменённое состояние (шаманский транс).
Во второй главе осуществляется концептуальный анализ змееборческой текстовой парадигмы. Рассматривается его структурный состав, основные микрополя, предлагается общая концептуальная характеристика. Здесь же анализируются ключевые змееборческие концепты. Содержание концепта Змееборчество раскрывается на примере сопоставительного исследования текстовых парадигм из следующих источников:
Индоевропейская традиция
А. 1. Индийские источники (Риг-Веда на ведийском языке и санскритский перевод Хом Яшта Авесты).
А.2. Иранские источники (Части Авесты: Хом Яшт и Аогэмадаэча на авестийском языке, среднеперсидский текст Риваят и пехлевийский перевод Хом Яшта).
А.З. Хеттские клинописные источники И-го тысячелетия до н. э. (Миф об Иллуянке).
А. 4. Древнегреческие источники (Аполлодор, Нонн, Гомеровские гимны).
А. 5. Древнегерманские источники (древнеанглийское 'Заклинание девяти трав').
A. 6. Древнеславянские источники (Рукописные источники: русская сказка из собрания Афанасьева 'Иван Быкович', ритуал Юрьева дня и древнерусское 'Сказание о Петре и Февронии').
А. 7. Кельтские источники (Рукописные источники: древнеирландское предание о змееборце Фергусе и змее Muirdris; Бретонская сказка Люзеля Merc'h Markiz Koadleger).
Для типологических целей привлекаются текстовые данные:
Шумерская традиция. Б. 1. Шумерские клинописные источники П-го тысячелетия до н. э. (Миф 'Лугаль-уд Меламби' или 'Деяния Нинурты' на шумерском языке).
Семитская традиция. Б. 2. Аккадские клинописные источники 1-го тысячелетия до н. э. (Миф 'Лугаль-уд Меламби' или 'Деяния Нинурты' на аккадском языке) и Б. 3. Рукописные тексты (Библия, Агада и Мидраш на древнееврейском языке).
В заключении суммируются общие результаты проведенного исследования.
*