Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Концепт как предмет лингвистического изучения
1.1. Концепт как категория лингвокультурологии 7
1.2. Концепт «закон» в обыденном и правовом сознании 29
Выводы к главе 1 66
Глава 2. Оценочные характеристики языкового воплощения концепта «закон» в английской и русской лингвокультурах
2.1. Аксиологические основания правовой оценки 68
2.2. Оценочные характеристики концепта «закон» в паремиологии 81
2.3. Оценочные характеристики концепта «закон» в пейоративной лексике 98
2.4. Оценочные характеристики концепта «закон» в юмористических текстах 122
Выводы к главе 2 134
Глава 3. Семантическое моделирование концепта закон и его воплощение в английском и русском массово-информационном дискурсе
3.1. Семантическое представление правовой и моральной нормы в английском и русском языках 136
3.2. Актуализация концепта «закон» в английских и русских газетных и публицистических текстах 163
Выводы к главе 3 180
Заключение 182
Библиография 186
- Концепт как категория лингвокультурологии
- Концепт «закон» в обыденном и правовом сознании
- Аксиологические основания правовой оценки
- Семантическое представление правовой и моральной нормы в английском и русском языках
Введение к работе
Данная диссертация выполнена в русле лингвокультурологических исследований. Объектом изучения является культурный концепт "закон", в качестве предмета исследования рассматриваются характеристики этого концепта в обыденном и правовом языковом сознании на материале английской и русской лингвокультур.
Актуальность работы объясняется следующими обстоятельствами: 1) лингвокультурология является одной из наиболее активно развивающихся отраслей лингвистики; вместе с тем, многие понятия этой области знания еще недостаточно освещены в научной литературе и вызывают полемику в работах лингвистов, к таким спорным вопросам относится и проблема типов культурных концептов; 2) закон как механизм социального регулирования играет исключительно важную роль в современном обществе и поэтому находит множественное воплощение в языковой семантике и коммуникативной деятельности, выделяются, в частности, подъязык юриспруденции и юридический дискурс, однако специфика существования концепта "закон" в наивно-языковом и правовом сознании еще недостаточно изучена; 3) английская и русская языковые картины мира имеют как общие, так и отличительные признаки, системного описания этих признаков применительно к концепту "закон", по нашим данным, еще не проводилось.
В основу проведенного исследования была положена следующая гипотеза: культурный концепт "закон" представляет собой сложное ментальное образование, в котором могут быть выделены определенные признаки, частично совпадающие в наивно-языковом и правовом сознании, с одной стороны, и в английской и русской лингвокультурах, с другой стороны.
Цель исследования заключается в сопоставительном межъязыковом моделировании культурного концепта "закон" в обыденном и правовом сознании на материале английского и русского языков. Из поставленной цели вытека-
ют следующие задачи: охарактеризовать культурный концепт как категоршо лингвокультурологии; установить систему релевантных признаков культурного концепта "закон" в русском и английском наивно-языковом сознании; описать систему релевантных признаков культурного концепта "закон" в русском и английском правовом сознании; выявить специфику представления концепта "закон" в сравниваемых культурах на материале различных типов текстов.
Научная новизна работы состоит в определении общих и специфических характеристик концепта "закон" в английском и русском наивно-языковом и правовом сознании применительно к паремиологическим, юридическим, га-зетно-публицистическим и обиходно-разговорным текстам.
Теоретическую значимость исследования мы усматриваем в уточнении характеристик культурного концепта как категории лингвокультурологии, в определении доминантных признаков английского и русского языкового сознания применительно к правовым отношениям.
Практическая ценность выполненной работы заключается в том, что ее результаты могут найти применение в теоретических курсах по английской и русской лексикологии, стилистике и интерпретации текста, в спецкурсах по лингвокультурологии, когнитивной лингвистике и лингвистике текста, а также на занятиях по английскому и русскому языкам как иностранным.
Материалом для исследования послужили данные сплошной выборки из словарей английского и русского языков, паремиологических справочников, юридических и газетно-публицистических текстов, записей устной речи. Общее количество текстовых репрезентаций исследуемого концепта "закон" — по 3000 примеров в английском и русском языках. Применительно к английскому языку рассматривался его британский вариант.
В работе использовались следующие методы: общенаучное понятийное моделирование, интроспективный, компонентный, интерпретативный анализ, элементы количественного анализа.
Исследование базируется на следующих положениях, доказанных в научной литературе:
Этнокультурная специфика менталитета того или иного народа находит языковое воплощение и имеет различные формы проявления, единицей лин-гвокультурного описания является культурный концепт (В. Гумбольдт, Ю.С. Степанов, Д.С. Лихачев, В.В.Воробьев, А.В.Маслова).
Культурные концепты опредмечиваются через язык и могут быть объективно установлены определенными лингвистическими методами (А. Вежбиц-кая, В.П. Нерознак, В.М.Савицкий, В.И. Карасик, Г.Г. Слышкин, Е.В. Бабаева, О.Г. Прохвачева).
Существует наивно-языковое и профессиональное сознание, граница между ними может быть подвижной в различных областях знания (М.М. Бахтин, Ю.Д. Апресян, А.А. Леонтьев, Б.М. Величковский, Г. Гийом, С.П.Хижняк).
Правовые нормы культурно-исторически обусловлены этическими и религиозными нормами и вытекают из реальной жизни людей (И. Кант, Г.В.Ф. Гегель, С.С. Алексеев, Ю. Хабермас).
На защиту выносятся следующие положения:
1. Основное содержание культурного концепта "закон" в английском и русском обиходном и правовом языковом сознании сводится к следующим признакам: 1) предметно-образная сторона концепта— концептуальная схема, отражающая предельно обобщенные образы различных норм права и морали: S A Q R (где S — субъект в правовой ситуации, А — поступок, значимый с точки зрения права, Q — деонтическая квалификация поступка, R — возможная реакция в виде санкции в случае нарушения нормы права); 2) понятийная сторона концепта — кодифицированная норма, установленная и поддерживаемая государственной властью и традицией; 3) ценностная сторона концепта — отношение к норме и государственной власти.
Важнейшие отличия обиходного представления концепта "закон" в английском языковом сознании заключаются в понимании закона как гаранта свободы, в русском языковом сознании — как предела, ограничителя свободы.
Наиболее существенные отличия правового представления концепта "закон" в английской и русской лингвокультурах состоят в характере аргументации: в английском юридическом дискурсе релевантными признаются ссылки на конкретные судебные прецеденты, в русском— на кодифицированные нормы.
Представление закона в английской паремиологии отличается положительными коннотациями, в русской — отрицательными, в английских юридических текстах — ориентацией на конкретный прецедент, в русских юридических текстах — ориентацией на тип квалифицируемого поведения, в английских юмористических текстах — контекстным рассогласованием с действительностью, в русских анекдотах — контекстным согласованием с действительностью.
Апробация. Результаты исследования получили апробацию на научной конференции "Языковая личность: проблемы межкультурного общения" (Волгоград, 2000), на ежегодных научных конференциях преподавателей Волгоградского государственного университета (2000, 2001), Волгоградского института экономики, социологии и права (2001), на заседаниях научно-исследовательской лаборатории "Язык и личность" в Волгоградском государственном педагогическом университете. По материалам диссертации опубликовано пять работ.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, посвященных соответственно лингвокультурному моделированию картины мира, оценочным характеристикам концепта "закон" в английской и русской лингвокультурах и текстовому воплощению этого концепта, а также заключения и библиографии.
Концепт как категория лингвокультурологии
Одной из актуальных проблем лингвистики является изучение языкового образа мира, или языковой картины мира, отражающей концептуальную картину мира. Эта проблема рассматривается в работах В. фон Гумбольдта (1984), Ю.Д, Апресяна (1995, а; 1995, б), А. Вежбицкой (1996, 1999), В.Г. Гака (1998), Д.О. Добровольского (1998), Ю.Н. Караулова (1987), Д.С. Лихачева (1997), Дж. Лакоффа и М. Джонсона (G. Lakoff, М. Johnson 1981), А.А. Уфимцевой (1986), А.А. Леонтьева (1997), Н. Хомского (1972) и других исследователей. В качестве равнозначных выражений к термину "картина мира" в работе употребляются "модель мира", "образ мира", которые часто определяются одно через другое.
Изучение концептуальной и языковой картин мира связано с одной из самых неоднозначных лингвистических проблем взаимосвязи языка и мышления. Эта проблематика в лингвистике обычно сводится к обсуждению "гипотезы лингвистической относительности" Э. Сепира и Б. Уорфа (подробно см.: P.M. Фрумкина 1980: 198-204). При этом истории науки известны такие радикальные концепции, как прямое отождествление языка с мыслью (Ф.Э.Д. Шлейермахер, И.Г. Гаман - А.С. Мельничук 1990: 606), а также теории, которые либо подчеркивают первостепенную роль языка в мыслительных процессах человека (В. Гумбольдт и его последователи, бихевиористы, непозитивисты - там же), либо, наоборот, утверждают первичную роль мышления по отношению к языку (В. Вундт, Ж. Пиаже - J. Nuyts, Е. Pederson 1997:5). Однако при сопоставлении концептуальной и языковой картин мира современные исследователи избегают одностороннего языкового или когнитивного детерминизма и подчеркивают взаимосвязь языка, мышления и культуры, что приве s ло к созданию таких понятий, как лингвокультурный тип, субэкумена, эпи-стема и т.п.
Поиск компромиссных решений о взаимосвязи языка и мышления приводит к отрицанию их однонаправленной зависимости: с одной стороны, по словам Г. Харман (цит. по B.C. Кубряковой 1994: 41), "язык отражает познание в качестве главного средства выражения мысли", а с другой - человек определяет и классифицирует действительность средствами языка, причем это "квантование" мира идей и вещей происходит на уровне концептов (АЛ. Бабушкин 1996: 95).
Связь языка, мышления и культуры непосредственно отражает процесс познания действительности и формирования смыслов о ней в социальном опыте поколений того или иного социокультурного образования. Изучение данной связи неизбежно сводится к рассмотрению оппозиции индивидуальное - общественное познание, в рамках лингвистики - индивидуальные смыслы - конвенциональные значения. При этом язык рассматривается как явление социальное в своем происхождении, существе и главных функциях, что выражается в том, что общество знает и больше, и меньше, чем отдельный человек. С одной стороны, общество знает все содержание энциклопедии и все вклады в труды научных учреждений, но, с другой стороны, не знает тех лежащих близко к сердцу и интимных вещей, которые составляют колорит и саму ткань индивидуальной жизни. Человек обладает через свой собственный опыт познанием, которым не обладают те, чей опыт был другим и которое не поддается полностью вербальному выражению. Главной целью языка является общение, и для того, чтобы служить этой цели он должен быть народным, а не личным диалектом, изобретенным самим говорящим. Отсюда, по словам Б. Рассела (1997: 15), следует, что наиболее личное в опыте индивида стремится испариться в процессе выражения этого опыта в языке. Вместе с тем, сама "общественность" языка является в значительной степени заблуждением в том смысле, что различия, которые не влияют на истинность или ложность какого-либо утверждения, обычно почти не имеют практического значения и поэтому игнорируются. Это приводит к тому результату, что все убеждены в том, что личный мир каждого из нас гораздо больше похож на общественный мир, чем это есть на самом деле.
Данное утверждение доказывается Б. Расселом (1997: 16) с помощью способов вербального и наглядного определения действительности. В процессе образования человека мир слов все больше и больше отделяется от мира чувств (наглядное определение заменяется вербальным); человек овладевает искусством правильного использования слов, как если бы он мог овладеть искусством игры на скрипке; в конце концов, он становится таким виртуозом в манипулировании словами, что ему едва ли нужно помнить, что слова имеют значения. Здесь происходит "пожертвование" выражением ради сообщения. Таким образом, процесс социализации личности происходит посредством приобщения к конвенциональным значениям и общепринятым культурным смыслам. На этом уровне обезличенный язык не служит для выражения испытываемых человеком чувств, что возможно только с помощью индивидуальных смыслов, индивидуальных восприятий, которые являются основой познания, так как человек не может начинать с данных, общих для многих наблюдателей. Вместе с тем, в языке, в силу его полисемантизма, не существует ограничений в семантике возможных сообщений. Языку доступны все мыслимые виды содержания - вневременное, вечное, сиюминутное, общее и индивидуальное, абстрактное и конкретное, рациональное и эмоциональное, информативное и побуждающее адресата к действию. "Язык - это способность сказать все" (А. Мартине).
Язык, таким образом, выступает в качестве "посредника", "промежуточного мира" между внутренним миром человека, его сознанием, и познаваемой окружающей действительностью. В своей книге "Символизм как миропонимание" А. Белый (1994: 137) пишет: "Всякое познание вытекает уже из названия... Процесс познания есть установление отношений между словами... "Я" и "Мир" возникают только в процессе соединения их в звук. Слово создает третий мир - мир звуковых символов, посредством которого связываются бессловесный, незримый мир, который роится в глубине моего личного сознания с бессловесным миром вне моей личности. В слове воссоздаю я окружающее меня извне и изнутри... Вне слова нет ни мира, ни познающего".
Изучение конкретной культуры осуществляется через конвенциональные смыслы, которые составляют ее концентрат и отражают определенный способ восприятия и концептуализации мира. "Мы можем воспринимать как целое предметный мир только при условии, что в нем есть что-то постоянное, опорные элементы, отображенные в нашем сознании в виде образов "низшего порядка" - образов предметов и ситуаций, константных по сравнению с образом мира. Чтобы образ мира изменялся, в нем должно быть что-то относительно неизменное" (АЛ. Леонтьев 1997: 144). Многочисленные версии реальности образуют некий четко заданный инвариант, на который накладываются несовпадающие полностью, а иногда и контрадикторные как в пределах одного общества, так и в разных культурах, образы событий, людей, предметов. Заданный инвариант, актуальный для того или иного социума, образует основу его картины или образа мира и носит прототипный характер, в то время как многочисленные переменные наслоения составляют специфику этой картины.
При конструировании и интерпретации мира, согласно теории конструктивизма (Б.М. Величковский 1982; Г.Г. Гийом 1990; Л.М. Скрелина 1981; R.S. Shank, R.P. Abelson 1977), человек опирается на базовую систему индивидуальных конструктов или когнитивных схем, постоянно меняющуюся и обогащающуюся в процессе социализации, и систему общих, универсальных ин-терпретативных схем осмысления более крупных фрагментов опыта. Наличие универсальных когнитивных схем интерпретации мира подтверждено наличием конечного числа сходных сценариев поведения людей, что выражено в многочисленных повторяющихся сюжетах сказок, мифов всего мира, архетипах, мифологемах.
Концепт «закон» в обыденном и правовом сознании
"Закон" является одним из важнейших концептов, определяющих мировосприятие человека и регулирующих его социальное поведение, который связан, прежде всего, с идеей нарушения закона и оценкой его соблюдения (недостаточное, искаженное, чрезмерное соблюдение закона {следовать букве закона)). Закон, так же как и другие социальные феномены, возникшие в процессе социальных интеракций, существует как разделяемые идеи индивидуумов (судей, полиции, адвокатов, граждан), в тех значениях, которые воплощены в ряде ожиданий поведения. Эти значения составлены в результате многочисленных ежедневных взаимодействий представителей власти (полиции, судей, прокуроров и т.д.) между собой и гражданами, соприкасающимися с правовой системой. "Закон", таким образом, представляет собой ярлык, данный определенному полю человеческого взаимодействия.
Понимание концепта "закон" предполагает, во-первых, представление о процессе интеракций, ассоциирующихся с идеей закона. При этом интеракции индивидуумов в повседневной жизни стандартизируются и оформляются в застывшие образцы поведения. Наблюдение и принятие этих образцов другими участниками интеракции влияет на их последующую ориентацию поведения и способ мышления, что является основой установления социальных институтов. Эти институты выполняют необходимую функцию управления, предоставляя уже готовые образцы, что позволяет каждому участнику интеракций не воссоздавать их каждый раз заново. Стандартизированные образцы поведения становятся, таким образом, само собой разумеющимися и анализируются с помощью таких когнитивных моделей репрезентации знаний, как фрейм, сценарий. Во-вторых, концепт "закон" вбирает в себя значения, посредством которых индивид определяет и узнает определенную стандартизированную ситуацию. Например, определение следователем понятия "самоубийство", понимание полицейским или инспектором понятия "подозрительная личность". Такого рода вопросы рассматриваются в рамках этнометодо-логии, исследующей то, что определяет общий смысл в различных ситуациях, стремясь понять "само собой разумеющиеся правила", на основе которых строятся эти ситуации, и, таким образом, соединить общую проблему социального порядка с мотивациями и взглядами индивидуумов. В последнее время на почве этномегодологии возникли многочисленные исследования, посвященные анализу сложных, многогранных, часто противоречивых характеристик правового сознания и опыта обыкновенных граждан, носителей наивного языкового сознания. Эти исследования представляют детальные наблюдения социальных интеракций в определенных ситуациях (суд, офисы адвокатов, агентства социального страхования), интервью, раскрывающие субъективный опыт индивидуумов с системой судопроизводства (S. Merry 1990), мнения о законе, сформированные в результате контакта с юристами (P. Stein, J. Shand 1974), представителями судебной власти (М. Atkinson, P. Drew 1979). Целью подобных исследований является определение сложного и варьирующегося содержания понимания концепта "закон" и "правовой культуры" общества в целом. При этом представляется сложным выявление представления о законе, типичного для современной западной культуры, который в тоже время являлся бы универсальным для всех типов культур. Например, понятие разумности, на котором основываются правовые системы англоамериканского права, а также вытекающий из этого понятия сложный комплекс культурных конвенций, разумного, рационального мышления и соответствующих моделей поведения может показаться неприемлемым или не таким уж разумным в японском или каком-либо ином обществе. Фундаментальная концепция "равенства перед законом" может показаться абсурдной в контексте культуры кастового общества Индии. Аналогично такие понятия, как "negligence", "defamation", "injury to reputation" и даже "crime" не являются значимыми для ряда социокультурных образований, также как понятия "court" и "judge". В связи с этим, концепт "закон" взаимосвязан с социокультурной реальностью и не сводится к констатации комплекса правовых норм и судебных прецедентов. Различия в культуре западных социокультурных образований неизбежно влияют на характер концепта закон и отношения к нему. Так, например, в 1946 году Верховный суд США был вынужден рассмотреть вопрос о правозаконности полигамии, распространенной среди американских мормонов. Решение суда предполагало выбор между моральными ценностями доминирующей культуры и субкультуры, в связи с чем, выбор был сделан в пользу первой. Подобные культурные конфликты, таким образом, могут выявить основополагающие идеи и ценности, заложенные в той или иной правовой системе. При этом очевидным является тот факт, что степень негативного отношения к закону и использование неправовых средств при улаживании конфликтов напрямую зависит от роли этнической группы в обществе. "Трансплантация" законов одного общества в другое может быть успешной до тех пор, пока они касаются организационных вопросов, (например, в сфере торговли). Однако в сфере социальных отношений (например, семья), отражающей доминирующие культурные ценности, "импортирование" чуждых правовых принципов представляется чрезвычайно трудным. В этом смысле закон неизбежно взаимосвязан с культурными доминантами данного общества и характер этой связи влияет на силу закона как средства социокультурного регулирования.
Для определения содержательного минимума культурного концепта "закон" представляется целесообразным сравнить наивно-языковое и юридическое понимание этого концепта в английской и русской лингвокультурах. При этом под наивно-языковым пониманием концепта понимается такая интерпретация концепта, которая существенно отличается от научного представления и отражает опыт интроспекции и наблюдения при восприятии окружающей действительности. Наивные интерпретации явлений и предметов действительности образуют наивную картину мира, "в которой можно выделить наивную геометрию, наивную физику пространства, наивную этику, наивную психологию. Наивные представления каждой из этих областей не хаотичны, а образуют определенные системы и, тем самым, должны единообразно описываться в словаре" (Ю.Д. Апресян 1995, а: 33). Таким образом, выделение особенностей наивного понимания того или иного концепта возможно через рассмотрение его смыслового содержания, отраженного в словарных дефинициях.
Необходимо заметить, что концепт "закон" существует в трех различных сферах культуры, в силу чего слово "закон" имеет три основных значения: закон юридический (гражданский, уголовный), закон нравственный или духовный, закон науки. Выделяют также закон природы или естественный закон как категорию, отображающую существенные, необходимые и повторяющиеся связи между явлениями реального мира. В силу своей социокультурной значимости нас интересует первое значение данного концепта и его взаимосвязь со вторым значением. В наивно-языковом понимании "юридический закон" рассматривается как нормы и правила поведения, т.е. как руководящее начало, управляющее поведением личности, другими словами - своего рода социальный знак того, что каждый из нас вправе и не вправе что-то делать, что-то совершать, основание для отличия дозволенного от недозволенного. Так, Oxford Advanced Learner s Dictionary of Current English (1995) определяет "закон" как "all the rules established by authority or custom (здесь и далее выделено мною. - И.В.) for regulating the behaviour of members of a community or country". Webster s Dictionary объясняет law (закон) как "a rule of conduct or action, recognized by custom or decreed by formal enactment, considered binding on the members of a nation, community or group; a system or body of such rules". Concise Oxford Dictionary (1995) в основном значении определяет law (закон) как "1. a. Rule enacted or customary in a community and recognized as enjoining or prohibiting certain actions and enforced by the imposition of penalties, b. Body of such rules (the law of the land; forbidden under Scots law)". В различных словарях современного русского языка слово закон в основном значении определяется как "постановление государственной власти" (Словарь русского языка СИ. Ожегова, 1963).
Аксиологические основания правовой оценки
Изучение концептов невозможно без анализа их ценностно-оценочного компонента. Закон, являясь формой социокультурного регулирования, непосредственно связан с оценкой поведения членов общества. Избирательное отношение к действительности предполагает оценку, которая наряду с познанием признается способом отражения мира в сознании и является универсальной категорией. Оценочная деятельность занимает огромное место в познавательном процессе, начиная от сенсорного восприятия действительности до активного, деятельностного отношения к ней. В оценках проявляются ценности, которые, образуя системы, существуют как в коллективном, так и индивидуальном сознании. Причем в процессе инкультурации (термин М. Дж. Херсковица (M.J. Herskovitz, 1948)), т.е. приобщения к культуре, усвоения существующих в ней норм и паттернов поведения, индивиду приходится усваивать такой когнитивный аспект культуры, как система ценностей. Одну из крайних позиций в этом вопросе занимает психоаналитическая концепция, акцентирующая противостояние внешних социальных требований, содержащихся в коллективном сознании, и внутренних побуждений личности (3. Фрейд, 1992; Э. Фромм, 1977; К.Г. Юнг, 1995). При этом любой поступок человека является результатом конфликта между тремя гипотетическими психическими структурами: "Оно", "Я" и "Сверх-Я". "Сверх-Я" в культурологии обозначается через термин "социальный характер", который понимается как некая целостная бессознательная структура, которая мотивирующая поведение членов общества и придающая ему в той или иной степени общую направленность и согласованность. Социальный характер обеспечивает конформность индивидов по отношению к своему обществу. Д. Рисмен (1992) выделяет три идеальных типа социального характера: ориентированный на традицию, ориентированный на себя, ориентированный на другого. Первый характерен для консервативных доиндустриальных обществ, второй - для промышленных обществ в процессе капиталистического развития, третий -для современных развитых обществ, главным образом для крупных урбанистических центров.
Согласно гуманистической концепции (К. Роджерс, А. X. Маслоу, Г. У. Олпорт - Ж. Годфруа 1996, ч. 2: 39), неадаптивные формы поведения возникают в результате несоответствия между "реальным Я" (представления человека о себе самом и окружающей действительности), страдающим под бременем тех или иных жизненных обстоятельств, и глубинными чувствами человека, составляющими его "идеальное Я". Таким образом, между ценностной картиной мира в индивидуальном сознании и коллективном сознании потенциально заложены несоответствия и определенная степень конфронтации, что выражено в языковых единицах, содержащих контрадикторные ценности.
Ценностное сознание определяет нормы, которые представляют собой стандарты культурной деятельности, регулирующие поведение людей и свидетельствующие об их принадлежности к конкретной социальной и культурной группе, а также выражающие их представление о должном, желательном (Культурология XX век, 1997: 321). Норма, выражая долженствование, вытекающее из оценки, предписывает. Таким образом, норма предполагает оценку, в то время как оценка не обязательно развивается в норму. Термин "норма" указывает на срединное положение, равновесие определенных свойств, признаков, качеств. Отклонение от нормы признается аномальным и порицается. Нормы поведения, предписания, запреты составляют аксиологический кодекс, принятый в той или иной культуре, отражая ее особенности.
Правовые нормы в значительной мере опираются на нормы морали, т.е. на некодифицируемую императивную форму регулирования социокультурных отношений. Нормы морали находят выражение в поступках людей и реакции на них, при этом типичные реакции формулируются в виде пословиц, афоризмов и других устойчивых речений, а также в концентрированном виде выражаются в значениях слов и фразеологизмов. Целью данного раздела является освещение языковых способов выражения оценки применительно к области морального долженствования, которое выступает в качестве основы для формулирования правовых норм.
В лингвистической и философской литературе выделяются такие характеристики оценочного значения, как нормативность оценки, т.е. противопоставление нормативных высказываний описательным; оценочная сопоставимость объектов; асимметричность оценочных знаков; сложная структура оценки; эмоционально-интеллектуальная природа оценки.
В структуре оценки в лингвистике выделяется ряд обязательных элементов: эксплицитный (объект оценки), имплицитый (шкала оценок, оценочный стереотип, основание оценки) и элементы, которые реализуются в эксплицитном и имплицитном виде (субъект оценки, аксиологические предикаты, мотивировки оценок).
При этом субъект оценки - лицо или группа лиц, приписывающая ценность некоторому предмету.
Объект оценки в лингвистической литературе понимается очень широко. Н.Д. Арутюнова (1993: 5), например, различает два ряда непредметных объектов: процессы и факты (собственно пропозиции). Процессы объединяют все то, что составляет среду погружения человека в мир, т.е. сам процесс оценивания чего-либо, процесс сравнивания, сопоставления предметов с тем, на основании чего происходит оценивание. Под фактами понимается то, что является результатом погружения мира в сознание человека, т.е. результат вышеуказанного процесса, новое знание, специфический логико-языковой феномен, высказывание, приписывающее оцениваемому предмету определенные качества. Основание - то, с точки зрения чего производится оценивание, т.е. критерий. Основание, однако, не всегда находит явное выражение, но именно оно служит одним из возможных критериев классификации оценок. А.Ф. Чердан-цев (1990: 106-107), например, выделяет внутренние и внешние оценки. В первых основанием выступают наши чувства симпатии, антипатии, переживания, склонности. Внешними являются оценки, основание которых находится вне сознания, переживания оценивающего субъекта, к ним относятся утилитарные оценки, приписывающие оцениваемому предмету ценность как средству достижения или устранения некоторых иных явлений или вещей, оцениваемых положительно или отрицательно. Б.А. Кислое (1985: 134-156) подразделяет оценки на чувственные и логические, эмоциональные и рациональные.
Семантическое представление правовой и моральной нормы в английском и русском языках
"Закон" относится к единицам "этического словаря", абстрактные вербально выраженные сущности которых предельно расплывчаты: понимая разумом, люди затрудняются вербально эксплицировать их значение Их нельзя определить остенсивно - это не физические узнаваемые явления, а идеальные сущности. "Люди познают данные концепты не путем считывания их словарных определений, а в результате личного социального опыта, опыта предшествующих поколений, традиций социума, которому они принадлежат" (А.П. Бабушкин 1996: 38). В силу этого, концепты абстрактных имен более субъективны по своему характеру, в отличие от предметов материального мира, которые в большей степени реализуются в коллективных когнитивных структурах.
Концепт "закон", как и концепты других абстрактных имен, окрашен образностью, схематичностью, сценарностью, оценочностью. Однако в основе различных структур представления знаний о законе как норме лежит концептуальная схема. В данной работе под схемой понимается абстракция, которая позволяет приписывать определенные объекты или события к общим категориям, способным наполняться конкретным содержанием. Так, например, "Концептуальная схема яблока определяет общую информацию о фрукте вообще, цвете и т.п., она не включает в себя многие характеристики отдельных яблок, точные детали их расцветок, не сообщает нам ничего том, были или эти яблоки сорваны или это падалица, мы ничего не знаем о супермаркете, где они могли быть куплены и т.д. Схема абстрагируется от деталей для того, чтобы осуществить категоризацию и допустить возникновение дальнейшей мысли и действия, основанного на категоризации ...Так как каждый конкретный объект имеет бесконечное число характеристик, то мы бы зашли в тупик, рассматривая тот или иной предмет в совокупности всех присущих ему свойств" (N. Stillings, et al, 1989: ЗО - пит. по А.П. Бабушкину 1996: 22). Схема концепта "закон" отражает предельно обобщенные, генерализованные образы огромного количества различных норм права и морали, в силу чего является своего рода схемой-гиперонимом. Выступая в таком качестве, рассматриваемый концепт является логически сконструированным, концептуальная основа слова на данном уровне лингвистической абстракции сводится к вербальному определению, в силу чего его образность практически стирается.
Концептуальная схема закона, понимаемого как норма поведения, поддерживаемая государственной властью или традицией, предполагает последовательность элементов, которая устанавливает определенное отношение между определенным субъектом, находящимся в определенных обстоятельствах, и определенным поведением. Соответственно структурными элементами формы правовой нормы выступают элементы конституированного правовой нормой отношения: SAQR,rae 1) S - правовой субъект (определенный правом субъект в определенных правом обстоятельствах); 2) А - правовое поведение (определенное правом поведение); 3) Q - правовая модальность (определенное правом отношение между правовым субъектом и правовым поведением). Первый структурный элемент представляет понятие, конституированное совокупностью двух групп признаков - (а) характеризующих собственно правового субъекта (понятие - правовой субъект безотносительно к ситуации) и (б) характеризующих собственно правовую ситуацию (понятие - правовая ситуация безотносительно к правовому субъекту). Рассматриваемые совместно указанные группы признаков определяют единое понятие - правовой субъ-ект-в-ситуации.
Второй структурный элемент - поступок, значимый с позиции права -представляет понятие, конституированное признаками, характеризующими отношение между субъектом и поведением. Такое отношение определяется установленным типом правовой модальности и придает предписанию соответствующий модальный характер.
Третий структурный элемент - деонтическая квалификация поступка -представляет понятие, конституированное признаками, характеризующими поведение. Последнее определяется различными способами - признаками собственно поведения, признаками результата поведения и т.п.
Четвертый элемент - возможная реакция - санкция в случае нарушения нормы - предполагает нарушение вышеуказанных элементов и, следовательно, формирование новой нормы, направленной на предотвращение нарушения исходной нормы.
Представленная схема правовой нормы имеет общий характер. Такой результат, принимая во внимание степень общности рассмотрения правовой нормы, вполне закономерен. Однако и при столь общем характере концептуальная схема правовой нормы оказывается эффективным теоретическим средством анализа текстуального представления правых норм (метода реконструкции элементов правовых норм из соответствующих текстуальных представлений).
Вместе с тем, не всякая правовая норма содержит указанные элементы. Выделяются, например, нормы-дефиниции, которые содержат только определения правовых категорий и понятий. Эти дефиниции выполняют, главным образом, эвристическую, направляющую и ориентирующую функции в правовом регулировании и сводятся к указанию основных признаков, выделяемых с позиции права. Это так называемые исходные, учредительные нормы, единственным типом ЛСЕ которых является перечисление с определением. Таковыми являются, например, ст. 17 и 21 ПС РФ, в которых дается опреде ление понятий гражданской правоспособности и дееспособности; ст. 14 УК РФ, содержащая определение понятия преступления.
Минимально необходимой единицей, состоятельной представить содержание правовой нормы, выступает предложение. Соответственно схема правовой нормы не может оказаться синтаксически более простой, чем форма предложения. Вместе с тем, нетрудно показать, что произвольное множество простых предложений, конституирующих правовую норму, возможно преобразовать в единственное сложное, нисколько не теряя в содержании соответствующей правовой нормы. Последнее означает достаточность формы предложения для адекватного представления всякой правовой нормы.
Классическая логико-синтаксическая форма представления элементов концептуальной схемы правовой нормы представляет следующую последовательность: "Если..., то..., в противном случае...". В данной синтаксической последовательности содержится, прежде всего, указание на указание на условие (гипотеза), при котором норма подлежит применению, затем изложение самого правила поведения (диспозиция), наконец, указание на последствия невыполнения этого правила (санкция). Синтаксически схема правовой нормы не обязательно выражена условным предложением и необязательно сконцентрирована в пределах одного предложения, однако интерпретация статьи закона позволяет выявить ее элементы.