Концепт "обладание" как предельное понятие во французской и русской лингвокультурах Нечаева Евгения Феликсовна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Отношения обладания. анализ подходов к их исследованию и средства выражения во французском и русском языках 12

1.1. «Обладание» как семантическая категория 12

1.2. Соотношение объема понятий «обладание» и «possession» 17

1.3. «Обладание» в функционально-семантическом макрополе экзистенции 22

1.4. Альтернатива «обладание» - «бытие» в психологии и социологии* во взаимосвязи с лингвистикой 25

1.5. Языковые средства выражения отношений обладания в русском и французском языках 32

1.6. Фундаментальные глаголы обладания 35

Выводы по главе 1 42

Глава 2. Концепт «обладание» в ракурсе герменевтического подхода 44

2.1. Лингвокультурологический и когнитивный подходы к определению концепта 44

2.2. Методы концептуального анализа 53

2.3. Герменевтический подход к исследованию концепта... 57

2.4. Концепт «обладание» как предельное понятие культуры 63

2.5. Смысловые составляющие предельного понятия «обладание» для двух лингвокультур 69

Выводы по главе 2 86

Глава 3. Сопоставительный анализ смыслов, выражаемых фундаментальными глаголами обладания «иметь» и «avoir» 88

3.1. Фундаментальный глагол обладания «иметь» в русском языке 88

3.2. Фундаментальный глагол обладания «avoir» во французском языке 101

3.2.1. Собственно обладание 106

3.2.2. Экзистенциальное обладание 108

3.2.3. Иные смыслы, передаваемые глаголом «avoir»... 114

3.2.4. Безличный оборот Ну а 117

3.2.5. Функционирование глагола «avoir» в качестве вспомогательного и флексии 117

3.3. Сопоставление 128

Выводы ПО ГЛАВЕ 3 135

Глава 4. Национальная специфика предельного понятия «обладание» во французской и русской лингвокультурах : 137

Выводы по главе 4 148

Заключение 150

Библиографический список 154

Лексикографические источники 170

Список источников примеров 173

• «Обладание» как семантическая категория
• Соотношение объема понятий «обладание» и «possession»
• Лингвокультурологический и когнитивный подходы к определению концепта
• Фундаментальный глагол обладания «иметь» в русском языке

Введение к работе

Современный этап развития научной мысли характеризуется междисциплинарностью исследований и методологическим сдвигом в сторону гуманитарного знания. Лингвокультурология - наука о единстве языка и культуры в конце двадцатого века заняла место самостоятельной лингвистической дисциплины.

Актуальность данного исследования обусловлена его антропоцентрической направленностью и междисциплинарным характером. Переход от системоцентризма к антропоцентризму предполагает особое внимание к личностному и социокультурному аспектам, отраженным в языке соответствующей лингвокультуры.

Отношения обладания и способы их выражения в различных языках постоянно привлекают к себе внимание лингвистов, о чем свидетельствуют многочисленные работы зарубежных и отечественных ученых (В.Г.Адмони, Е.М. Вольф, Н.В.Друзина, М.В.Калинина, А.М.Кузнецов, Л.И.Лухт, О.Н. Селиверстова, Ch. Bally, J. Damourette, G.Guillaume, J. Falk, J. Lyons, A. Meillet, F. Pichon). Отношения обладания представляют собой существенный фрагмент как научной, так и наивной картин мира, по-разному преломляемый в каждом отдельном языке. Стабильность проявляемого интереса ученых к изучению «обладания» объясняется разнообразием значений и смыслов, а также языковых средств его выражения. Однако на сегодняшний день нет ни однозначного толкования способов выражения обладания в языке, ни единства в понимании глубинного* значения «обладания» для познания самих основ той или иной лингвокультуры.

Научная новизна работы состоит в том, что отношения обладания рассматриваются не как семантическая категория, а как концепт и

предельное понятие, задающее сущностные отношения и смыслы в обеих лингвокультурах. Выявляются смысловые составляющие предельного понятия «обладание» во французской и русской лингвокультурах. Впервые отношения обладания во всем разнообразии их проявлений в двух языках рассматриваются с точки зрения отражения личностного начала» в языке, в качестве выразителя «я-концепта». Основные языковые средства выражения «обладания»' анализируются в ракурсе герменевтического подхода в лингвокультурологии на основе понимания и рефлексии, что позволяет выявить специфику смыслового содержания предельного понятия в рассматриваемых лингвокультурах.

Концепт мы определяем как ментальное образование, имеющее помимо понятийной, эмоционально-оценочную составляющую.

Предельное понятие культуры, вслед за Т.Н. Снитко, определяется как «абстрактное понятие, являющиеся базовым для культуры, своей природой указывающее на основной тип присущего ей мышления, способное собрать максимальное число культурных смыслов» [Снитко 1999: 13]'. «Обладание» в нашей трактовке объединяет признаки концепта и предельного понятия. В Западной лингвокультуре предельные понятия являются концептами, однако, не все концепты «дотягивают» до абстрактного- потенциала предельного понятия, «пронизывающего» менталитет лингвокультуры.

Целью данной работы является сопоставительное исследование «обладания» как концепта и предельного понятия культуры. Концептуализация понятия показывает наличие эмоционально-оценочной составляющей, а предельность задает сущностные содержательные и ценностные составляющие лингвокультур. Поставленная цель конкретизирована в следующих задачах:

Проанализировать основные научные подходы к исследованию «обладания» в языке и лингвокультуре.

Сопоставить содержательное наполнение используемых в качестве эквивалентов языковых единиц «обладание» и «possession». Проанализировать языковые средства выражения отношений обладания в двух языках.

Изучить содержательную взаимосвязь предельных понятий «обладание — бытие» в исследуемых лингвокультурах.

Исследовать «обладание» в качестве концепта и предельного понятия культуры в связи с наличием в нем признаков того и другого. На основании герменевтического подхода описать и эксплицировать содержательные составляющие предельного понятия «обладание» для двух лингвокультур.

Сопоставить фундаментальные глаголы обладания «avoir» и «иметь», выявив их содержательно-функциональные сходства и различия.

Поставленные задачи определили выбор методов исследования:
ставший традиционным в лингвокультурологии метод концептуального
анализа, включающий элементы сопоставительного, этимологического,
контекстуального, лингвостилистического анализа, дополнятся

интерпретационным методом в рамках герменевтического подхода.

Объектом исследования является «обладание» как система отношений в совокупности с эмоционально-оценочной составляющей и предельность, т.е. абсолютная абстрактность, связанная с тем, что они пронизывают все существенные связи исследуемых лингвокультур.

В качестве предмета исследования выступают вербальные репрезентации предельного понятия «обладание» в русском и французском языках.

Материалом исследования послужили тексты, содержащие вербальные репрезентации «обладания», данные опросов носителей языка. Для фронтального анализа были выбраны классические тексты XIX - XX веков и тексты современных авторов: Л.Н.Толстой «Анна Каренина», А.С.Пушкин «Повести Белкина», Т.Н. Толстая «Ночь», Л.Е.Улицкая «Бедные, злые, любимые», G. De Maupassant «Contes et nouvelles», A. Maurois «Climats», A. Camus «L'etranger», A. Gavalda «Je voudrais que quelqu'un m'attende quelque part», A. Nothomb «Robert des noms propres». Выбор материала не представлялся принципиальным, поскольку «обладание» пронизывает все тексты и отношения внутри лингвокультуры.

Теоретической базой исследования послужили работы, ведущих специалистов в области функциональной грамматики: (В.Г. Адмони, А.В. Бондаренко, Е.М. Вольф, В.Г. Гак, С.Д. Кацнельсон и др.), лингвокулътурологии: (Н.Д. Алиференко, Н.Д. Арутюнова, Е.В. Бабаева, А. Вежбицкая, В.В. Воробьев, В.И.Карасик, Ю.Н. Караулов, Н.Ф. Красавский, В.А. Маслова, Г.Г.Слышкин, Ю.С. Степанов, и др.), когнитивной лингвистики'. (Н.Н. Болдырев, С.А. Жаботинская, E.G. Кубрякова и др.), филологической герменевтики: (Г.И. Богин, А.А. Богатырев; Н.Л. Галеева, Н.О. Гучинская, Н.Ф. Крюкова, В.П. Литвинов, Т.Н. Снитко, Г.П. Щедровицкий), психолингвистики: (А.А. Залевская, В.А. Пищальникова); французские семантические теории: (S. Auroux, Ch. Bally, L. Cledas, С. Davis, A. Culioli, G. Guillaume, A. Martinet, A. Meillet, D. Pottier, R. Rastier), работы по систематизации французских семантических теорий Н.П. Анисимовой.

Методологической основой исследования послужили: 1) положение о предельных понятиях культуры Т.Н. Снитко; 2) положения о функционально-семантическом макрополе экзистенции и фундаментальных глаголах обладания Н.В. Друзиной.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Предельное понятие «обладание» в русской лингвокультуре оказывается менее значимым, чем соответствующее ему предельное понятие, во французской лингвокультуре. Меньшая значимость не означает меньшей степени предельности понятия.

2. Языковые единицы «обладание» и «possession», используемые как семантические эквиваленты, содержательно различны в отношении выражения отношений обладания.

3. Предельное понятие «обладание» во французском языке не выражено конкретной языковой единицей, а оказывается растворенным во всем его лексико-грамматическом строе. Сущность понятия, выражаемого русским словом «обладание», «размыта» во французском языке и первостепенна для французского языкового сознания. Основным носителем смысла «обладание» является глагол' «avoir» и образуемые с его помощью конструкции.

4. В русской лингвокультуре «обладание» выражается по-разному в системе языка и речи. В речи базовыйтлагол «иметь» переходит в «быть»

{У меня есть машина), где субъект обладания пассивен, причем «бытийная» конструкция «у меня есть» выражает наличие объекта обладания. Идея обладания, т.е. наличие + ощущения субъекта {обладателя) имплицитна, подразумевается, но не эксплицируется.

5. Смысловые составляющие предельного понятия «обладание»
связаны с субъектом/обладателем, его качествами и ощущениями либо с
отношениями субъекта с другими лицами, поэтому распределяются по двум
зонам «персональной зоне субъекта» и «зоне межличностных отношений»

6. В «персональной зоне субъекта» собраны смыслы: собственно
обладание, экзистенциальное обладание и принадлежность, в «зоне

межличностных отношений»: передача собственности, власть, половая близость. Во французской лингвокультуре «персональная, зона субъекта» предельного понятия «обладание» пронизывает все сущностные отношения; лингвокультурьц что показывает высокую степень выраженности личностного начала; в русской лингвокультуре размеры «персональной зоны субъекта» ограничены, .что говорит о сниженности личностного начала.

7. Во французском: языке: предельное понятие; «обладание» практически сливается:со смыслом «ощущение субъектом себя». В'-русском языке экзистенциальный смысл «деятельностное состояние субъекта» связан лишь- с самой языковой единицей «обладание» и т.н. экзистенциальной, принадлежностью (мой мужчина - в смысле «подходящий мне по типу»).

8. Деление языков на «иметъ-языки» и «бьшь-языки» условно и не соотносимо с основными; культурными; модусами человеческого существования и преобладанием одного из них, как у отдельной личности, таки у всего культурного сообщества.

Теоретическая значимость данного исследования? связана с совершенствованием методики концептуального анализа: определено соотношение «концепта» и «предельного^ понятия' культуры», показаны преимущества герменевтического подхода к анализу концептов и их исследования в качестве предельных понятий культуры, сформулированы условия возникновения имплицитных и эксплицитных, смыслов, проанализированы языковые средства, опредмечивающие предельное понятие «обладание» и описан их содержательный потенциал в русском; и французском языках. Предельное! понятие «обладание» проанализировано с точки зрения отражения личностного начала в языке.

Практическая значимость настоящей диссертации состоит в том, что ее материалы могут найти применение в лекционных курсах и практических

занятиях по сопоставительному языкознанию, лингвокультурологии, межкультурной коммуникации, теории и практике перевода, в практике преподавания французского и русского языков как иностранных.

Апробация результатов исследования осуществлялась в форме докладов на следующих научно-практических конференциях: III международная научная конференция: Инновации и-высшая школа (МИЭМП, Москва, 29 марта 2007 г.); VI международная конференция НОПриЛ: Языки в современном мире (МГУ, Москва, 2-3 июня 2007 г); международная. герменевтическая конференция: Понимание и рефлексия в коммуникации, культуре и образовании (ТвГУ, Тверь, 8-10 октября, 2007 г.); Седьмая международная конференция: Перевод: язык и культура (ВГУ, Воронеж, 22 -24 ноября 2007г.); международная конференция: Иностранные языки* для специальных целей (Пермский* государственный университет, Пермь, 26-27 ноября 2007 г.); международная конференция: Этногерменевтика и когнитивная лингвистика, (Кемеровский государственный университет, Кемерово, 20 - 22 октября 2007 г.); IV международная конференция: Россия и мировое образовательное пространство- (МИЭМП, Москва, 27 - 28 мая 2008г).

Основные положения диссертационного исследования отражены в 7 публикациях общим объемом 3, 8 п. ч., из них одна работа опубликована в рецензируемом издании.

Нечаева Е.Ф. Языковые средства выражения дихотомии «обладание -бытие» во французской и русской лингвокультурах // Вестник Воронежского государственного университета. - 2007. - Вып. 2 (ч.2) — Лингвистика¹ и межкультурная коммуникация. — С. 33 - 39.

Структура работы определена составом решаемых задач. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка литературы, списка

словарей и списка источников примеров. Во введении определяется тема исследования, обосновывается ее актуальность, научная новизна, формулируются цели и задачи исследования, определяется выбор методов, приводятся выносимые на защиту основные положения диссертационного исследования, постулируется его теоретическая и практическая значимость.

В первой главе анализируются существующие научные подходы к исследованию отношений обладания, дается описание ситуации обладания и ее места в функционально-семантическом макрополе экзистенции.. В главе проводится сопоставление понятий «обладание» и «possession», анализируется дихотомия «обладание - бытие» в социальном и психологическом аспектах, дается характеристика языковых средств выражения «обладания», описание фундаментальных глаголов обладания.

Вторая глава посвящена рассмотрению концепта «обладание» в качестве предельного понятия культуры. Исчисляются и эксплицируются смысловые составляющие предельного понятия обладание для двух лингвокультур.

В третьей главе анализируются смыслы, выражаемые посессивными конструкциями с фундаментальными глаголами обладания «avoir» и «иметь».

В четвертой главе выявляется национальная специфика предельного понятия «обладание» во французской и русской лингвокультурах.

В заключении осуществляется обобщение результатов проведенного исследования и намечаются перспективы его дальнейшего развития.

12'.

ГЛАВЕН ОТНОШЕНИЯ ОБЛАДАНИЯ АНАЛИЗ ПОДХОДОВ К ИХ ИССЛЕДОВАНИЮ И СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ ВО ФРАНЦУЗСКОМ

И РУССКОМ ЯЗЫКАХ

lit. «Обладание» как семантическая категория

Отношения: обладания; постоянно привлекают к себе внимание
лингвистов, поскольку «являются существенным; фрагментом, как научной;
таки наивной картин мира, отражаемьгх каждым;отдельньїмїязьїком» [Левина
2006: 1]. Этой* проблеме посвящены работы НіДІАрутюновой, В.Е.Гака,
Е.МїВольф, Е.А.Додыченко, М:А.Журинской, ІУШ.Калининощ

А.МЖузнецова;. А. А.Королева; О.Н.Селиверстовой, В.Н^Ярцевой« Ch.Bally,, J. Eyons, A-.MeilletH многих других исследователей. Во* всех: изученных нами; работах отношения обладания*, анализируются⁵ в качестве: семантической: категории; отмечается ее неоднородность и сложность. Категория обладания; или посессивности, (в, работах отечественных исследователей: эти; термины употребляется? в, качестве синонимов, поскольку «possession» является; английскими-французским аналогом; русской языковой: единицы «.обладание) представляет собой языковую' универсалию. Например, у Н:В; Друзиной; читаем: «Категориям посессивности (обладания) относится к универсалиям» [Друзина 2006: 150]. Сложность категории обладания (посессивности) приводит к различным ее толкованиям. В лингвистической; литературе представлены две основные тенденции толкования категории обладания.

Сторонники первого похода; придают категории обладания? статус элементарной и соотносят, ее только с; материальным* владением; собственностью (И.А. Смирницкий)ь Согласно другой; точке зрения, получающей все большее распространение в лингвистических исследованиях, обладание представляет собой; многомерную категорию, отражающую

отношения сопричастности, «сопринадлежности двух объектов; как. материальных, так и нематериальных» [Друзина 2006: 151]. Исследования; проводимые в русле второго направления, показывают, что собственно отношения обладания (владения) не представляют основного значения. субъектно-объектных, посессивных конструкций (Н;Д: Арутюнова; Е.А. Додыченко,, ШЫ Друзина; Л'И. Лухт). Учеными- признается-: тот факт, что структура обладания; каю языковой категории весьма, неоднородна.: Это объясняется? тем^ что помимо категориальных,, она располагает разнообразными! некатегориальными, средствами выражения,, которые, могут быть в большейили меньшей;степени дифференцированы В5зависимости-:от семантики как обладателя, таки обладаемого [Головачева1989: 44]1

В свое время ІЖ Балли; а до него Л.. Кледа предложили!различать две степени понятия «обладание» — внешнее- или: отчуждаемое,, не отождествляемое с: субъектом, и; неотчуждаемое; т.е: сконцентрированное на самом*субъекте [Gledas 1908;.Bally 1926]; Исходя. из:того=что'обладание как категория не является единым нерасчлененным» понятием; а- включает несколько субкатегорий, языковедьг уточняют их; значения и количество [Друзина 2006:152]. Так СП. Анохина,, устанавливая признаки;, дифференцирующие различные виды отношений обладания¹ w их иерархию, различает собственно владение; обладание предметами неотторжимой собственности и принадлежность признака?лицу [Анохина 1990:39-40]. MlА. Журинская; говорит об «отторжимой;: и неотторжимой принадлежности» [Журинская 1977: 1.94]L НШ. Виноградова, предлагает более подробную структуризацию; категории? обладания: У)> собственно обладание (отношения отчуждаемой собственности); 2).- обладание частями; и органами тела; 3) обладание психическими, физическими; эмоциональными свойствами и качествами, т.е. всем тем, что характеризует человека как физическую и

психическую личность; 4) обладание семейно-родственными, социальными, функциональными и другими отношениями, характеризующими личную сферу человека [Виноградова 2001: 36-39].

Иную последовательность предлагает подход к структурированию
категории обладания с «точки зрения генезиса языкового и человеческого
менталитета» [Друзина 2006: 152]. Рассматриваемая категория
представляется как пространственная концентрическая

(антропоцентрическая) структура. Ее центром является человек, его духовность, тело, далее - внешнее пространство, также частично присваиваемое человеком. Сначала человек осознает самого себя, свое тело и его части, а также ближайшие к нему объекты внешнего мира как «свои», затем происходит присвоение им более удаленных конкретных и абстрактных сущностей [Головачева 1989: 45], относящихся к внешнему макромиру человека.

Под «обладанием» мы будем понимать и, соответственно, сопоставлять в русской и французской лингвокультурах: ситуацию нахождения объекта в собственности индивида (субъекта), принадлежность объекта субъекту, факт перехода объекта от одного субъекта к другому, а также восприятие субъектом объекта в качестве объекта обладания - «притяжение» его к себе. «Обладание» всегда реализуется в отношениях между субъектом/обладателем и объектом обладания.

Речевая ситуация обладания включает в себя: субъект (обладатель), объект владения и предикат, который передает отношения принадлежности между субъектом и объектом. Неоднородность такой структуры в большей или меньшей степени зависит от того, что выступает в качестве объекта обладания и наличия в нем признаков одушевленности - неодушевленности,

15..

конкретности - абстрактности. Объектом обладания являются неодушевленные предметы, одушевленные лица-и абстрактные понятия.

В зависимости от ситуации, отношения? обладания? трактуются і как неподвижные, статичные, или как движущиеся, динамичные:. При; этом: статика и динамика посессивных отношений также: располагают различными наборами языковых средств для- своего выражения [Головачева. 1989: 44]: Е.А. Додыченко отмечает, что в предложениях, описывающих отношения обладания статического типа- констатируется⁵ факт наличия> предмета (в; широком смысле) в сфере субъекта-обладателя. В* роли предиката- а предложениях статического типа выступают бытийные глаголы: {быть,-существовать, иметься, находиться, встречаться и др.), а также глаголы владения {иметь, владеть, обладать, располагать): В предложениях динамического типа наблюдается изменение' отношения- обладания* между объектами. В таких предложениях в качестве предиката функционируют глаголы, обозначающие действие; в результате которого субъект-обладатель, получает что-то в собственность или, наоборот, лишается чего-то: В? основном, это глаголы донативного действия, изменяющие: отношения обладания: давать, брать, вручать, получать, принимать, обмениваться, дарить и т.д. [Додыченко 2004: 216-217].

Ситуация обладания в статических и динамических конструкциях предполагает отношения принадлежности объекта одушевленному лицу, т.е. неразрывно связана с экзистенциальным моментом ощущения субъектом себя в качестве «хозяина»/обладателя\ а также с проблемой отношений между субъектом: и объектом обладания. - если' в-, качестве объекта выступает другой субъект. Таким образоМі изучение отношений обладания представляет наибольший интерес с точки зрения отражения личностного начала в-языке в сопоставительном аспекте в двух лингвокультурах, поскольку ощущения и

восприятия субъектом факта обладания принципиально различны в русском и
французском языковых сознаниях. Такой подход предполагает
проникновение в содержательно-эмоциональную сферу, что является
объектом изучения в психосемантике, поэтому предпочтительно

рассмотрение «обладания» в качестве культурного концепта. Основная¹ цель категоризации есть «классификация объективного многообразия форм материи в определенные рубрики, подведение под объединения — классы, разряды, группировки, множества» [Кубрякова 1996: 45] в отличие от концептуализации - «понятийной классификации, процесса познавательной деятельности человека, заключающегося в осмыслении поступающей к нему информации» [Кубрякова 1996: 93]. Можно сказать, что изучение того или иного понятия в качестве категории — предполагает движение по горизонтали, а в качестве концепта - по вертикали, то есть вглубь, с возможностью проникновения в эмоциональную составляющую. Наше исследование - сопоставительное, поэтому, прежде всего, необходимо определить, какая языковая единица соответствует ситуации обладания во французском языке, есть ли эквивалент русскому концепту «обладание». Мы уже отметили, что в качестве эквивалента русской языковой единице «обладание» во французском языке рассматривается языковая единица «possession». На этом основана языковая, но не содержательная синонимичность терминов обладание и посессивностъ. Мы не отказываемся от употребления терминов* «обладание» и «посессивностъ» в качестве синонимов в лингвистическом исследовании, однако на соотношении объема понятий «обладание» - в русском языке и «possession» - во французском, остановимся подробнее.

1.2. Соотношение объема понятий «обладание» и «possession»

Для сопоставления объема понятий «обладание» и «possession» и решения вопроса об их соответствии мы используем данные эксперимента, проведенного в Пятигорском государственном лингвистическом университете Н.Н. Левиной, давая им необходимую интерпретацию. Русским и французским информантам были предложены анкеты следующего содержания: «Напишите 5-10 слов-ассоциаций, которые приходят в голову, когда вы слышите следующие слова-стимулы: «обладать», «обладатель», «обладаемое» - для русских информантов и «posseder», «possesseur», «possession» - для французских». В эксперименте участвовало 50 русских и 50 французских информантов. Наибольшая частотность на стимул «posseder» зафиксирована у глагола «avoir», что доказывает тот факт, что ядром ассоциативного поля «обладание» во французском языке является глагол «avoir». Следующими по частотности среди ответов — реакций на стимул «posseder» выступают глаголы «dominer» - «господствовать, властвовать, владычествовать» и «acquerir» - «приобретать», что показывает ассоциативную связь понятия «possession» с понятием «власть». Следующими наиболее частотными ассоциациями среди французских информантов на стимул «posseder» были: «maitriser» - «усмирять, обуздывать», «envouter» - околдовать, сглазить и «diable» - «дьявол, бес» [Левина 2006: 2]. Весьма неожиданным для исследователя оказался тот факт, что наибольшая частотность на слово-стимул «possession» для французских информантов зафиксирована у слова-реакции «exorcisme» - «заклинание духов», «изгнание беса». Исследователь обращает внимание на то, что для французского языкового сознания понятие «обладание» связано с областью чувств, эмоций. На этом основании делается вывод, что именно реакция «exorcisme» для французского сознания является ядром ассоциативного поля

«обладаемое» [Левина 2006: 7]. Здесь, на наш взгляд, наблюдается существенная неточность, поскольку эта реакция на французское слово «possession» и она является, ядром ассоциативного поля именно «possession», тогда как «обладаемое» - русская языковая единица. Высокая частотность реакции «exorcisme» среди французских информантов вызвана тем, что в состав смыслов понятия «possession»BO французском языке входит смысл «одержимость», «мания одержимости», и мы можем констатировать из ассоциаций* французских информантов, что оно имеет негативную окраску, тогда как «обладание» - для русских информантов вызывает чаще положительные ассоциации и связано, прежде всего, с понятиями: «женщина» и «любовь». Самыми частотными реакциями на стимул «обладать» среди русских информантов были реакции: иметь, владеть, брать, держать, властвовать и любить. Самой частотной реакций на стимул «обладаемое» среди русских информантов оказалась ассоциация «женщина» [Левина 2006: 8].

Мы видим, что данные этого ассоциативного эксперимента проливают
свет на проблему соотнесения объема понятий «обладание» в русском языке
и «possession» - во французском, а именно на то, что эти понятия не вполне
соотносятся друг с другом. Языковые единицы, используемые как
семантические эквиваленты, сущностно различны. Французская языковая
единица «possession» не вызывает тех положительных ассоциаций,
связанных с оттенком смысла: «деятельное состояние субъекта,
наслаждение объектом обладания», как русская языковая единица
«обладание». Однако сама сущность понятия, выражаемого русским словом
«обладание», «размыта» в языке, первостепенна для французского
языкового сознания и связана с областью чувств и эмоций. Сущность
понятия, соответствующего русскому обладание, «растянута» во

французском языке и выражена несколькими языковыми единицами. Прежде всего, «обладание» во французском языке связано с языковой единицей «avoir». На наш взгляд, рамки предпринятого ассоциативного эксперимента были изначально сужены выбором слова-стимула «possession» для французских информантов. По нашему мнению, если бы в качестве слова-стимула был предложен глагол «avoir», а не глагол «posseder», то ассоциативное поле французскими информантами было бы представлено шире и более достоверно.,

Для более углубленного рассмотрения проблемы соотношения объема понятий «обладание» в русском языке и «possession», «avoir» - во французском, обратимся к аутентичным словарям.

В «Словаре живого великорусского языка» Владимира Даля понятие «обладание» - определяется как:

деятельное состояние обладающего,

государство, пространство обладания

самообладание — превыше всякого владычества, обладательная сила стихий.

Значения глагола «обладать»:

владеть, владычествовать, управлять государством,

властвовать,

княжить над чем-то

Государь наш обладает огромнейшим в мире царством. Человеком обладают страсти [Даль 1981:915].

Словарь современного русского литературного языка Академии Наук СССР дает несколько значений глагола «обладать»:

иметь что-либо в своей собственности, в своем распоряжении,

отличаться какими-то чертами, качествами, свойствами,

владеть знаниями, навыками (устаревшее),

находиться в половой связи с женщиной [ССРЯ 1959: 175]. Толковый словарь русского языка под редакцией Д.Н. Ушакова дает

следующие значения:

- иметь в своем обладании, фактически владеть чем-нибудь:

Не хочу обладать миром; хочу твоего взора (Пушкин); Город Соден обладает прекрасным парком (Тургенев);

- иметь какие- то качества, признаки, свойства:

Обладать хорошим слухом; Живой организм обладает способностью быстро приспособляться (Чехов); -то же, что владеть (устар.): Хороший пародист обладает всеми слогами (Пушкин);

- находиться в половой связи с кем-то:

Возможность обладать любимой женщиной доселе не представлялась его воображению (Пушкин);

- обладать собою (устар.) - то же, что владеть собою:

Она была возбуждена, а вместе с тем обладала собою настолько, что могла наблюдать (Толстой) [ТСРЯ 1938 : II 649].

Новейший «Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений» предлагает следующий синонимический ряд, соотносимый с понятием «обладание»:

Обладать — иметь, держать, владеть: я имею, я обладаю, я наделен, мне присуще, мне принадлежит. [СРС 1991: 142].

Наиболее современный на сегодняшний день Большой русско-французский словарь дает единственный вариант перевода русского слова «обладание» на французский язык - «possession» [БРФС 2000: 275],

аналогично переводится это слово и на английский язык. Варианты перевода глагола «обладать» -posseder, avoir, jouir [БРФС 2000: 275].

Grand Larousse de la langue francaise дефинирует понятие «possession» как: 1. Action de posseder;

2. Jouissance actuelle d'un bien, non fondee sur un titre de propriete (La possession prolongee pendant un certain temps peut faire acquerir la propriete par prescription)

3. Delire de possession, trouble mental dans lequel le malade se croit en proie au demon ou a diverses forces occultes [GLDF 1971]. Мы видим, что первое значение соотносимо со значением русского «обладание», второе -близкое к значению «присвоение», и третье - «мания одержимости, психическое расстройство, при котором больной чувствует себя охваченным демоническими или другими оккультными силами», никак не соотносятся с «обладанием». В русской языковой единице обладание прочитывается эмоциональный личностный момент (деятельностное состояние субъекта), факт наслаждения тем, что имеется в наличии, в распоряжении.

Новый французско-русский словарь под редакцией В.Г. Гака дает 5 вариантов перевода «possession» на русский язык:

possession - 1) владение; 2) владение (знание), 3) владение (собственность), 4) владение (территория); 5) одержимость, мания одержимости [НФРС 2000 : 352]. Последнее значение «одержимость» связано с выражением «possede par le Diable» - «одержимый, охваченный Дьяволом». Заметим, что во французских переводах название романа Ф.М. Достоевского «Бесы», звучит как «Les possedes». Во французском языке имеется и другая языковая единица, обозначающая понятие «одержимость» - obsession - «навязчивое состояние, навязчивая идея, одержимость» [НФРС 2000 : 250].

На основании сопоставления словарных статей и данных лингвистических экспериментов, мы можем сказать, что во французском языке русской языковой единице «обладание» соответствуют две языковые единицы: «possession» и- «avoir». Русская языковая- единица «обладание» в большей степени несет в себе положительную оценку, связанную' со значением «наслаждение объектом обладаниями самим собой», французская языковая единица «possession» в большей степени - негативную оценку, связанную со значением «одержимость», «мания одержимости». Языковой единицей, хотя и относящейся к другой части речи, но по содержанию наиболее близкой к русской языковой единице «обладание», является лексема «avoir», имеющая определяющее структурно-семантическое значение для французского языка.

1.3. «Обладание» в функционально-семантическом макрополе экзистенции

Методологической основой настоящего исследования послужило положение о «функционально! — семантическом- макрополе экзистенции», описанное Н.В. Друзиной. Современная лингвистика опирается на положение о том, что «функционально-семантическое поле конкретного языка представляет собой соответствующее языковое преломление универсальных мыслительных сфер, категорий и признаков [Друзина 2006: 107]». Универсальные мыслительные категории формируют так называемую наивную картину мира, которая, реализуясь посредством конкретного языка, отражает национально-культурную специфику соответствующего языкового коллектива. Взаимосвязь семантических категорий бытия, обладания и пространственной локализации стала общим местом в работах исследователей различных языков (Н.Д. Арутюнова, Л.И. Лухт). Мы разделяем точку зрения исследователей, которые считают необходимым

объединить категории бытия, обладания (владения), локативности и качественности в макрополе экзистенции [Друзина.2006]. Концептуализация понятия «обладание» позволяет нам глубинно рассмотреть взимопроникновение этих категорий и выделить концепт «обладание» как модификацию бытия в пространстве субъекта, определить глубинное содержание локативных, бытийных и посессивных высказываний.

Категорией экзистенции в современной философии обозначают человеческое существование в «его фундаментальной, глубинной онтологической специфичности [Тузова 2001: 1214]». Объединение бытия, обладания (в узком смысле «владения»), локативности и качественности в макрополе экзистенции позволяет, «с одной стороны, противопоставить способ человеческого бытия бытию вещи, а с другой - способ философского постижения и понимания специфически человеческого самоосуществления в мире способу научного и объективирующего познания, основанного на аналитическом редукционизме [Друзина 2006: 109]». Использование термина «экзистенция» в лингвистическом исследовании дает возможность выделить антропоцентрический вариант макрополя экзистенции в качестве его особой' структуры.

Итак, согласно мнению многих исследователей (Н.Д. Арутюнова, В.Г. Гак, Н.В. Друзина), макрополе экзистенции покрывает понятия бытийности, обладания (владения), локативности и качественности. Все они являются проекциями соотвествующих грамматических категорий, тесно связанных между собой.

Что касается языковой практики; то с функциональным макрополем экзистенции соотносятся; четыре из шести фундаментальных семантических типа предложения, выделенных Б. Потье: экзистенциальный, отождествяющий, дескриптивный и посессивный [Pottier 1992:127]. В.Г. Гак

выделяет четыре типовых ситуации, которые также соотносятся с макрополем экзистенции: состояние субъекта, местонахождение субъекта, характеристика и обладание [Гак 2000: 485-486]. Под «обладанием» В.Г. Гак подразумевает «владение, собственность».

Заметим, что многие исследователи высказывают мысль о том, что в языках обладание и бытие связаны между собой, и представляют эту связь как априорную языковую универсалию [Николаева 1988: 182-183, Друзина 2006: 153]. Действительно, смысловая близость обладания и бытия заключается в том, что эти понятия представляют отношения между двумя связанными объектами в различных ракурсах. Эта связь» в формальном аспекте проявляется в том, что в одних языках предикативная посессивная, конструкция строится- с переходным глаголом иметь, а в других она организуется главным образом с глаголом, быть. В первом случае исходным пунктом в языковой интерпретации отношения¹ обладания является субъект, распространяющий отношения обладанияна предмет обладания, чтотоворит об активности субъекта, «инициативе субъекта» [Hagege 1985:330-331]. Во втором- - обладание передается через бытийностъ, т. е. предмет представляется- как существующий в сфере субъекта. Соответственно,, различают «гше/иь-языки» и «бы/яь-языки». Первые, в частности романские и германские, противопоставляют мир бытия принадлежности. Вторые, например, русский язык, строят высказывания по одному образцу: «принцип бытия, существования применяется, в нем и к тому, что есть в мире, и к тому, что есть в человеке, у человека, с человеком и в непосредственном окружении человека» [Арутюнова 1976: 257]! Мы подробно рассмотрим соотношение этих понятий' во французском и русском языках, степень их взаимопроникновения в сопоставительном* аспекте для двух лингвокультур. Это имеет принципиальное значение для понимания причин проявления

особенностей национального характера как у отдельной личности, так и у всего культурного сообщества.

1.4. Альтернатива «обладание» - «бытие» в психологии и социологии во взаимосвязи с лингвистикой

Концепция модусов бытия и обладания Э. Фромма является одной из самых популярных в гуманистической психологии. Как отмечается рядом авторов (П.С.Гуревич, А.Ю. Шевелева), в ней впервые бьша предпринята попытка целостной социально-психологической дифференциации ориентации личности, аналогов которой в социально-психологической традиции до сих пор нет [Шевелева 2006:1].

Эрих Фромм делает глубокий эмпирический, психологический и социальный анализ двух способов существования - обладания и бытия. Долгие годы различие между бытием и обладанием глубоко интересовало ученого, он пытался найти его эмпирическое подтверждение в конкретном исследовании индивидов и групп с помощью психоаналитического метода. Полученные результаты привели его к выводу, что «различие между бытием и обладанием, также как и различие между любовью к жизни и любовью к смерти, представляет собой коренную проблему человеческого существования; эмпирические антропологические и психоаналитические данные свидетельствуют о том, что обладание и бытие являются двумя способами существования человека, преобладание одного из которых определяет различия в индивидуальных характерах людей и типах социального характера [Фромм 1988: 18]».

Несмотря на противопоставление понятий «обладание» и «бытие»,

Э. Фромм вводит термин «экзистенциальное обладание». Само человеческое существование в целях выживания требует, чтобы люди имели и сохраняли необходимое. Это относится к телу, пище, жилищу, одежде, а также к результатам производства, необходимым для удовлетворения первичных потребностей. «Такую форму обладания можно назвать экзистенциальным обладанием, потому что оно коренится в самих условиях человеческого существования. Оно представляет собой рационально обусловленное стремление к самосохранению — в отличие от характерологического обладания, страстного желания удержать и сохранить. Экзистенциальное обладание не вступает в конфликт с бытием; характерологическое же обладание необходимо вступает в такой конфликт. Даже те, кого называют «справедливыми» и «праведными», должны желать обладать в экзистенциальном смысле, поскольку они люди, тогда как средний человек желает обладать и в экзистенциальном и характерологическом смыслах [Фромм 1988: 63].

Когда человек предпочитает быть, а не иметь, он не испытывавет тревоги и неуверенности, порождаемых страхом потерять то, что имеешь. «Если я - то, что я есть, а не то, что я имею, никто не в силах угрожать моей безопасности и лишить меня чувства идентичности. Центр моего существования находится во мне самом; мои способности быть и реализовывать свои сущностные силы - это составная часть структуры моего характера, и они зависят от меня самого [Фромм 1988: 65]». В отличие от обладания, которое постепенно уменьшается по мере использования тех вещей, на которые оно опирается, бытие имеет тенденцию к увеличению по мере его реализации. В Библии символом этого парадокса является «неопалимая купина», которая горит, но не сгорает.

Анализируя? работу Э.\, Фромма, ПС. Гуревич отмечает: «Позиция Фромма имеет немало сторонников, которых привлекают в ней романтичность> и некоторая льстящая самолюбию^ надмирность. Однако в* современном обществе принято считать, что обладание* как способ: существования присуще природе человека, позволяет ему реализовать, себя*щ следовательно, практически неискоренимо: Истина¹; состоит в том, что? оба¹ способа; существования — .и обладание, и бытие — суть потенциальные возможности человеческой- природы^ а: может быть, и две стороны ОДНОЙ: медали - человеческой жизни [Гуревич 1988': 9]».

Э:Фромм; в своеш работе постоянно обращается к проблемам языка, связиязыка и культуры, проблемам лингвистики и вообще склоняется к тому, что ответы; на; многие психологические: и? социологические вопросы следует искать в языках и лингвистическихисследованиях.

Лингвисты, в свою очередь, также обращаются- к психологии и социологии: Совмещение психологического и социологического подходов (Ж. Вандриес, А. Мейе).к анализу языка— специфическая?.черта французского языкознания XX века [Фененко :2006: 105].

Э; Фромм анализирует природу бытия и обладания^ исходя из языковой формулы: «Я обладаю чем-то; Я имею что-то». Это означает связь между субъектом и объектом обладания.

Мы видим; в этом особую актуальность для данного исследования^, поскольку ставимперед собой задачу проанализировать«обладание» с точки зрения отражения личностного начала «вязыке; восприятия «себя» в качестве субъекта (обладателя). .

Второй важнейшиш аспект - взаимосвязь понятий обладания ибытия. Нам предстоит выяснить, противопоставляются ли эти понятия в русском и французском языковых сознаниях, или одно наслаивается на другое. Нами

уже упоминалось, что в зависимости от структуры предложения, языки подразделяются лингвистами на «гшеть-языки» и «.быть-языки». Французский язык относится исследователями к «гшеть-языкам» и признается «идеальным иметь-языком» [Друзина 2006: 150]. Русский язык традиционно считается «бы/яь-языком» (Н.Д. Арутюнова, Е.Н. Ширяев), поскольку русское предложение строится по «бытийному» типу (Н.Д. Арутюнова). Однако в некоторых исследованиях уже.отмечается условность такого- деления (Н.В.Друзина). Концептуализация понятия «обладание», анализ смыслов и языковых средств его выражения в сопоставительном аспекте в двух лингвокультурах, на наш взгляд, позволят уточнить правомерность деления языков на «гшеть-языки» - «бытиь-языки» и их соотношение с модусами бытия и обладания, как для отдельной личности, так и для лингвокультуры в целом.

На подготовительном этапе к настоящему исследованию нами был проведен опрос' носителей языка (французов и русских) об отношении к объекту обладания и связанных с этим, ощущений. В эксперименте участвовало 40 человек: 20 российских студентов Московского института₁ экономики, менеджемента и права и 20 французских учащихся Lycee Jeanne d'Arc (Clermont-Ferrand, France). Участникам эксперимента было предложено следующее задание: «У Вас новая квартира, новая! машина, новый компьютер. Опишите, что вы чувствуете» - «Vous avez un nouvel appartement, une nouvelle voiture, un nouvel ordinateur. Decrivez vos sensations». В результате эксперимента было выявлено, что в 90% случаев* русские информанты сосредотачивают внимание на описании достоинств объекта обладания. Они» указывают, что «квартира большая, удобная, в ней много комнат, балконы, просторная ванная и т.д.»; «машина дорогая, красивая, с автоматической коробкой передач и т.д.»; «компьютер последней модели,

мощный, компактный и т.п.» Французские же информанты в 90% случаев сосредотачивают внимание на самом субъекте (обладателе), то есть на себе, на собственных ощущениях и возможностях. Они пишут: «В-новой^квартире я могу иметь отдельный кабинет, мне удобно принимать гостей; у меня появляется-возможность развесить все картины, которые я хочу и т.п.»; « на новой машине я могу объездить много стран, не боясь поломки»; « с новым мощным компьютером я могу получить доступ ко всем программам и т.д.» Мы видим, что несмотря на саму постановку вопроса «Что вы чувствуете?», для русской аудитории характерна некоторая «растворенность»> в объекте обладания, зависимость от него, тогда как для французской, напротив - «все, чем я обладаю, служит мне, моему удовольствию, для меня важен я сам и мое существование в мире»;

Проведенный опрос позволил нам убедиться в: правомерности постановки вопроса об «обладании» как отражении личностного начала в языке, концепции ощущения «себя» в картине мира,, а также вопроса оі дихотомии «обладание-бытие».

Для более углубленного проникновения в суть этого вопроса, рассмотрим некоторые аспекты отражения дихотомии «обладание — бытие» в философском ракурсе.

По мнению Ф. де Єоссюра, «лингвистика настолько тесно связана с рядом других наук (прежде всего психологией и философией), что границы, отделяющие ее от этих наук, не всегда выступают вполне^; отчетливо. Другие гуманитарные науки располагают .данными^ являющимися' порой незаменимыми для лингвистических исследований;, av лингвистика, в; свою: очередь, призвана предоставить": такие: же незаменимые данные для других наук» [Saussure 1974 : 22 и далее].

Понятие обладания или принадлежности восходит к самым истокам человеческого общества. Распространяясь на объекты, естественно связанные с человеком (части тела, неотторжимая собственность, отношения родства), а затем на имущество, данное понятие отражает познавательный характер деятельности человека, его способность «расчленять действительность» [Лихтарникова 1990: 39], познавать предметы окружающей среды.

Дихотомия «обладание — бытие» становится стержнем многих философских учений. Она отражена.в трудах Аристотеля; Платона, позднее Шопенгауэра и Сартра. Развивается мысль об' обладаниш как возможности познания, об индивидуальности познания. Мир по Шопенгауэру есть не что иное, как продукт нашего восприятия и разума, и существует лишь благодаря воспринимающему субъекту и для-него. «Мир - есть мое представление, мое собственное представление. Я не вижу ни солнца, ни земли, у меня есть только глаз, который видит солнце и землю [Шопенгауэр 1900: 24]». Об этом же писал Ж-П Сартр: «Бытие всего сущего познается человеком только посредством своего собственного, субъективного существования. Познание мира, в конечном счете, становится познанием и, следовательно, созданием самого себя, что и является составляющей индивидуального бытия- [Сартр 1994 : 180]».

В русской философии понятие «обладание» разрабатывается только в связи с «познанием». При этом, подчеркивается факт индивидуальности познания, «пропускания мира через себя». Мысль об' индивидуальности познания наиболее¹ ярко отражена в трудах Н.А. Бердяева и С.Л. Франка. У Н.А. Бердяева читаем: « В "я " акт познания и предмет познания - одно и то же. Моя личность не есть готовая реальность, я создаю свою личность, создаю ее и тогда, когда познаю-себя.... Я сам, познающий, - экзистенциален, и эта экзистенциальность есть вместе с тем не объективируемый предмет

моего познания. Но объективация возникает всякий раз, когда я начинаю себя идеализировать [Бердяев 1990: 190-192]». Говоря о знании как предмете обладания, С.Л.Франк отмечал, что «каждая личность есть часть бытия вместе со всеми предметами. Поскольку субъект и объект принадлежат к одному и тому же абсолютному бытию, становится^ возможным» непосредственное знание. Знанию необходимо предшествует то первичное отношение потенциального обладания предметом, вне которого познавание и знание столь же немыслимы, как невозможно сознательное осуществление какой-либо цели без предвосхищения этой цели или как невозможна никакая деятельность над предметом, которого нет у нас под руками. Мы стараемся показать, что это исконное обладание предметом, предшествующее всякому обращению сознанияна предмет, возможно лишь.при условии,.если субъект и объект знания укоренены в абсолютном бытищ как непосредственно и неотъемлемо присутствующем у нас и в нас первичном единстве, на' почве которого впервые возможна раздвоенность между познающим сознанием и его предметом*[Франк 2000 : 137]».

Что касается отражения дихотомии «обладание — бытие» в философских словарях, следует отметить тот факт, что во французских философских словарях эта тема представлена широко. Так, например, во французской «Encyclopedic philosophique universelle» дихотомии «avoir - etre» (обратим внимание, что для обозначения философских модусов «обладание»-и «бытие» использованы языковые единицы etre и avoir) посвящена достаточно объемная статья Пьера Оланье, в которой автор полемизирует с Фрейдом, говоря о невозможности противопоставлениям понятий «avoir» и «etre»: «Быть самим собой, существовать в пространстве - это значит обладать чем-то, иметь что-то, потому что только через обладание (avoir) можно чувствовать, ощущать мир (percevoir)» [Aulagnier 1990: 215]. Мы

видим, что для французского языкового сознания понятие «обладание» неразрывно связано с понятием «ощущение», и противопоставление «быть» или «иметь» представляется с этой точки зрения- абсурдным.

В русских философских словарях понятие «обладание» отсутствует, поскольку оно представляет интерес для русской- философии только в связи с познанием как обладанием. Отсутствует понятие «обладание» в Большой Советской Энциклопедии под редакцией A.M. Прохорова (1974), в Философской' энциклопедии под редакцией Ф.В.Константинова (1967), в Новейшем философском словаре под редакцией А.А. Грицанова (2003).

Выше мы рассмотрели некоторые аспекты отражения дихотомии «обладание - бытие» в философском ракурсе. Стержнем психологических, философских учений, предметом многих споров является дихотомия «обладание — бытие». Разрешению таких споров, могут во многом способствовать лингвокультурологические исследования и прослеживание отражения дихотомии «обладание — бытие» в языках а, следовательно, в языковых сознаниях.

1.5. Языковые средства выражения отношений обладания в русском и французском языках

Основными способыми выражения отношений обладания (посессивности) в различных языках являются языковые конструкции различного состава и структуры.

Для организации посессивной конструкции часто используется несколько средств разных языковых уровней одновременно. М.Н. Калинина отмечает, что «даже, казалось бы, простейший случай посессивного словосочетания с притяжательным,местоимением в русском языке типа мой дом требует привлечения конкретной лексемы - притяжательного местоимения, согласования ее в роде, числе и падеже с существительным -

объектом обладания (мой дом — моих домов) и синтаксического правила порядка расположения членов словосочетания относительно друг друга — в нейтральном стиле положение притяжательного местоимения перед существительным» [Калинина 2002: 7].

Традиционно в русском языке выделяют два типа посессивных конструкций:

1. предикативные (Уменя есть время, я имею время). Предложения' выражают значение владения;

2. атрибутивные (мамина книга, мое время, дом брата). Предложения выражают значение принадлежности [Бондаренко, 1984: 62].

Как упоминалось выше, в семантическом плане глаголы обладания разделяются по статическому и динамическому типам. К глаголам статического типа относятся бытийные глаголы: быть, существовать, иметься, находиться, встречаться и посессивные глаголы: иметь, владеть, обладать, располагать. К глаголам динамического типа относятся глаголы: брать, давать, менять, наделять, обмениваться, отправлять, получать, возвращать и т.д. [Додыченко 2004: 2].

Е.А. Додыченко выделяет три типа динамических посессивных конструкций в зависимости- от характера изменения отношения владения между субъектом и объектом, а также участия в этом другого лица:

3. предложения с некаузативными глаголами (брать, взять, позаимствовать, раздобыть, бросить, отдать, отказаться, потратить, сдать, терять и т.д.), имеющие значение приобретения или утраты.

4. предложения- с каузативными глаголами ( наделить, передать, получить, подарить, предоставить, взимать, взыскать, воровать, грабить, избавить, лишить, отнять и т.д.) со значением получения или лишения.

3) предложения компенсирующего обладания, находящиеся на стыке некаузативных и каузативных предложений. В предложениях этого типа отражается ситуация, в которой субъект приобретает и одновременно утрачивает что-то, и наоборот {менять, обменять, купить, покупать, приобрести, скупать и т.д.) [Додыченко 2004: 2].

Во французском языке для построения посессивных конструкций используются:

5. лексико-грамматические средства (глаголы обладания, возвратные глаголы, посессивные прилагательные и местоимения, предлоги);

6. синтаксические средства (изменение порядка слов в предложении, синтаксическое выделение - mise en relief).

По семантике глагольные средства выражения отношений обладания во французском языке также могут быть подразделены на глаголы статического типа {avoir, etre, exister) и динамического типа {prendre, donner, changer, recevoir, repondre).

Глагольные конструкции динамического типа также распределяются в зависимости от характера изменения отношения владения между субъектом и объектом и участия в этом другого лица:

7. Предложения с некаузативными глаголами {prendre, prefer, obtenir, procurer; jeter, refuser, perdre, louer, etc.).

8. Предложения с каузативными глаголами {recevoir, priver, voler, transmettre, etc.).

9. Предложения компенсирующего обладания, находящиеся на стыке некаузативных и. каузативных предложений: {changer, vendre, acheter, etc.).

Мы можем констатировать разнообразие языковых средств выражения отношений обладания как в русском, так и во французском языках. Каждое из

этих языковых- средств заслуживает отдельного * исследования в= качестве выразителя концепта «обладание».. Нам представляется невозможным проанализировать все языковые средства выражения' отношений^ обладания в рамках одного исследования; поэтому мы остановимся, лишь на их перечислении, подробно останавливаясь лишь на глаголах «avoir» и «иметь».

В* исследовании ШВ. Друзиной: глаголы:; «to have» - в. английском; языке; «haben»- в:немецком*языке, «haber» и «tener» - в испанском, «avoir» - во французском и- «иметь» - в> русском, - названы «фундаментальными глаголами обладания» [Друзина 2006: 1]1

Положение о фундаментальных глаголах обладания является одной;из; методологических основ; настоящего! исследования,- поэтому мьг сосредотачиваем основное;внимание именно на глаголах «avoir» и «иметь», описывающих пространство, обозначаемое предельным? понятием «обладание»;,которое не имеет соответствия- во французском языке.

И6. Фундаментальные глаголы обладания

В определении понятия «фундаментальные глаголы обладания» мы базируемся на исследовании Н.В. Друзиной^ где отмечается, полифункциональность глаголов, типа «иметь» в индоевропейских языках. «Именно полифункциональность этих глаголов обеспечивает значительную роль в структуре французского, испанского; английского, немецкого и; русского языков практически на^всех этапах их развития» [Друзина 2006:90]; Исследователь относит эти глаголы- к фундаментальным;, прежде всего в связи, с наличием у них> (во всех индоевропейских; языках кроме русского) особой системообразующей- функции, поскольку они выступают в роли вспомогательных глаголов. Определение глаголов в качестве фундаментальных дает возможность уйти, от традиционного, часто; лишь

дидактически оправданного, разграничения их самостоятельного и служебного (связочного) употребления и рассматривать различные ипостаси глаголов как реализации функций одной языковой единицы. Смысл таких глаголов* может быть представлен в виде полевой структуры. Ее центр, соотносимый с лексическими значениями, не изолирован от периферии, включающей грамматические (морфологические и синтаксические) значения.

Таким образом, анализируя смыслы, выражаемые данными глаголами во французском и русском языках, мы можем говорить о смысловом наполнении, как основных глаголов, так и глаголов, выступающих в виде «связки» или вспомогательных (во французском языке).

Распространенным классификационным основанием для глаголов остается признак статичности/динамичности в сочетании с признаком активности/неактивности субъекта. Глаголы типа «иметь» относятся к статичным и неактивным [ Есперсен 1958: 95]. На базе этих оснований были определены такие семантические классы как «действие», «процесс» и «состояние». С этой точки зрения фундаментальные глаголы» обладания характеризуются как «состояния». Нам представляется, что для французского языка такая характеристика не является достаточной, анализ языкового материала в контексте художественного и личностного дискурсов поможет нам уточнить с этой точки зрения характеристику глагола «avoir. Когда речь идет о глаголах, в процессе функционирования создающих смысл, такие характеристики не могут являться абсолютными.

И.Ю. Ко лесов вводит критерий синтагматической характеристики глаголов. Названный критерий, включает как способность глаголов выступать в структурах различных типов комплементации, так и количество образуемых при этом структур [Колесов 2003: 215]. Активность глагола «avoir» во французском языке очень высока. Эту роль можно связывать с

особой структурообразующей функцией данного глагола. Являясь широкозначными, глаголы типа «иметь» в зависимости от контекста «обладают то семантической, то грамматической обязательностью и, не имея референтной отнесенности к реальной действительности, всегда готовы к новым употреблениям» [Степанова, Кистанова 1990: 54].

Как отмечает Н.В. Друзина, «в современном языкознании не нашла полного решения одна из основных проблем семантики о соотношении и разграничении лексического и грамматического значений. Особенно актуальной она остается для глаголов, сочетающих грамматическое и лексическое значение» [Друзина 2006: 85]. Глаголы «avoir» и «иметь» во французском и русском языках относятся именно к таким глаголам. Все разногласия связаны, прежде всего, с их статусом в основной и связочной функциях. А. Вежбицкая говорит о наличии у каждого глагола одновременно с грамматическим значением и лексического значения в любой из его форм [Вежбицкая 1999: 44- 45]. В.Ю. Копров и Л.П. Земскова видят решение проблемы в истолковании'значения таких глаголов, определяя их в качестве понятийных категорий [Копров, Земскова 2000: 218-219]. О понятийных категориях пишет и И.И. Мещанинов: «Понятийными категориями передаются в самом языке понятия, существующие в данной общественной среде. Эти понятия не описываются с помощью языка, а проявляются в нем самом, в его лексическом и грамматическом строе» [Мещанинов 1978: 238].

Возникновение глаголов типа «иметь» со значением «обладание», фундаментальных для многих индоевропейских языков, - непосредственно связывается с возникновением самого понятия «обладание». Обращаясь к истории возникновения и развития глагола «иметь» в индоевропейских языках, А. Мейе указывает, что причина появления лексемы «avoir» была вызвана стремлением выразить действие как «активный или абстрактный

процесс» [Meillet 1923: 9-13]. Распространяясь на объекты, неразрывно связанные с человеком (неотторжимая собственность, отношения близкого родства и- т.д.), а затем на приобретаемое человеком имущество, данная лексема отражает способность человека «расчленять действительность» [Лихтарникова 1990: 39]'.

В- русском И' французском языках глагол «.иметь» этимологически восходит к глаголам, выражавшим, предельное завершение действия по «приобщению объекта», т.е. действия, связанного с познанием предметов окружающей среды: русский иметь - древнерусский гшъти (брать, хватать) [Милованова 2000: 328], Глагол «иматъ» развился из древнерусского «гшати», что означает «брать» вследствие утраты конечного безударного -«и». Древнерусское «гшати» восходит к праславянскому «jbmati» от корня «брать». В современном-русском языке слово.«имати» употребляется лишь с приставками: внимать, вынимать, изымать, унимать, принимать и т.д. [ЭСРЯ 1989: 165]. Примечательно, что из всего многообразия лексических значений древнерусского иматъ в областных говорах сохранились «брать», «хватать»-«схватить» [СРЯ 1985 :1, 660].

Что касается- грамматического значения, то имъти, наряду с глаголом начати, стати и хотети в сочетании с инфинитивом, существительным, прилагательным или причастием, служил для выражения значения будущего времени [Живов 1996: 14]. Значение данных глаголов ясно указывает на способ представления будущего действия.

Французский глагол avoir восходит к латинскому habere, отличившимся, широкой, палитрой смыслов, включая, брать, хватать. Трансформация конструкции- mihi aliquid est в habeo aliquid отразила появление в отдельных исторических диалектах собственно глагола «habere» как с самостоятельным смыслом посессивности, так и в качестве

вспомогательного глагола. Латинский глагол habere вошел в группу близкой семантико-грамматической характеристики (esse, stare, tenere, facere), которые уже в дороманский период подверглись процессу грамматикализации в глагольных и именных конструкциях [Зубова 1970: 7-8]. Этот процесс, продолжавшийся еще активнее в народной латыни, не мог не сказаться на основных тенденциях развития будущих романских языков. Так, уже в народной латыни синтетический футурум заменяется описательной конструкцией инфинитив + личная форма глагола* habere, первоначально выражавшей долженствование {ornare habeo =j 'ai a ordonner= je dois ordonner) [Друзина 2006: 65]. Также латинская перифраза со вспомогательным глаголом habere в имперфекте дала другую романскую временную форму - будущее в прошедшем [Щетинкин 1984: 98].

Во многих других языках мира глаголы типа «иметь» развивались аналогичным образом,, то есть из глаголов с конкретной семантикой «держать, брать» [Гамкрелидзе, Иванов 1984: 289]. Иначе говоря, если я взял, схватил что-то, это становится моим; я его сохраняю. Д. Лайонз высказывает предположение о независимости развития данных глаголов в различных языках. Им также подчеркивается тот факт, что весьма немногие языки располагают так называемыми предложениями с have, то есть с посессивными конструкциями, где в поверхностной структуре «обладатель» выступает как субъект глагола to have, а «обладаемое» - как объект этого глагола. Даже в индоевропейских языках «предложения с have» развились сравнительно поздно и лишь в ограниченной группе языков» [Лайонз 1978: 415].

Н.В. Друзина считает примечательным, тот факт, что, если в индоевропейском периоде глагол «иметь» занимал периферию семантического гнезда «брать/ давать», то в эпоху средневековья он вошел в

ядро [Друзина 2006: 59]. Н.В. Друзина указывает, что понятия «давать» и «брать» в индоевропейских языках первоначально обозначались одним и тем же глаголом. Конкретное значение амбивалентный глагол «do» приобретал в зависимости от грамматической конструкции, в которой употреблялся» [Друзина 2006: 60].

Причина амбивалентности, по мнению. Н.В. Друзиной, усматривается в том, что обмен имуществом, пирами и услугами, выражавший и скреплявший верность и дружбу, являлся на архаической-стадии¹ универсальной формой социального» общения. Идея близости актов получения и передачи собственности была знакома многим народам. И позднее, уже в эпоху средневековья, богатство для феодала, согласно принятым нормам, не было самоцелью или* средством накоплений с целью улучшения хозяйства, а служило орудием поддержания общественного мнения и своей чести, создавало возможность расширить круг друзей, союзников и вассалов. Само по себе обладание богатством не вызывало уважения, поэтому двор крупного сеньора был, в первую очередь тем местом, где «дают и получают» [Друзина 2006: 60].

Дальнейшее развитие смыслов глаголов типа «иметь» шло по пути постепенного «увеличения количества различных видов фрагментов ситуаций» [Корсаков 1979: 2], с которыми соотносились эти глаголы.

Востребованность языковыми коллективами появившихся глаголов не
могла не зависеть от общепринятых для каждого социума способов
выражения мысли, от степени потребности дифференцировать признаки уже
существующих понятий, т.е. от образа мышления. Последнее повлияло на
формирование смыслов, соотносимых с глаголами типа-«иметь», которые в
современных языках далеко не всегда могут быть выведены из элементарного
смысла, рассматриваемого как неразложимый. Новые смыслы

санкционированы соответствующими языковыми коллективами и отражают различные ассоциативные связи в определенный исторический период.

Итак, исходя из вышеизложенных определений, мы относим глаголы «avoir» во французском языке и «иметь» в русском языке к фундаментальным глаголам обладания, способным формировать широкое семантическое поле. Концептуализация понятия «обладание» позволит рассматривать фундаментальные глаголы обладания в качестве понятийных категорий, смысловое содержание которых является определяющим для понимания самого предельного понятия.

Выводы по главе 1

1. Ситуация обладания в статических и в динамических конструкциях предполагает отношения принадлежности предмета (в широком смысле) одушевленному лицу, т.е. неразрывно связана с экзистенциальным моментом ощущения субъектом себя в качестве обладателя, а также с проблемой отношений между субъектом и объектом обладания, если в качестве объекта выступает другой субъект.

2. Изучение отношений обладания представляет наибольший интерес с точки зрения отражения личностного начала в языке в сопоставительном аспекте, поскольку ощущения и восприятия факта обладания субъектом (обладателем) принципиально различны в русском и французском языковых сознаниях.

3. Анализ отношений обладания предполагает задействование содержательно-эмоциональной сферы. В рамках семантики изучение этого аспекта представляется невозможным, поэтому предпочтительно рассмотрение «обладания» в лингвокультурологической парадигме в качестве культурного концепта.

4. Языковые единицы «обладание» и «possession», используемые как эквиваленты, сущностно различны. Обладание несет в себе преимущественно положительную оценку, связанную со сзначением «ощущение субъектом себя», possession — преимущественно отрицательную, связанную со значением «одержимость». Однако сама сущность понятия, выражаемого русским словом «обладание», «размыта» во французском языке и первостепенна для французского языкового сознания.

5. Принципиальным является вопрос о соотношении деления языков на «бытяь-языки» и «иметь-языкн» с основными культурными модусами

человеческого существования и преобладанием одного из них как у отдельной личности, так и у всего культурного сообщества. 6. Языковые средства выражения отношений обладания как в русском, так и во французском языках весьма разнообразны. Каждое из этих языковьж средств заслуживает отдельного исследования. Глаголы «avoir» и «иметь» (фундаментальные глаголы обладания) и смыслы, передаваемые ими в соответствующих языках, представляют наибольший интерес для сопоставительного исследования концепта «обладание».

«Обладание» как семантическая категория

Отношения: обладания; постоянно привлекают к себе внимание лингвистов, поскольку «являются существенным; фрагментом, как научной; таки наивной картин мира, отражаемьгх каждым;отдельньїмїязьїком» [Левина 2006: 1]. Этой проблеме посвящены работы НіДІАрутюновой, В.Е.Гака, Е.МїВольф, Е.А.Додыченко, М:А.Журинской, ІУШ.Калининощ А.МЖузнецова;. А. А.Королева; О.Н.Селиверстовой, В.Н Ярцевой« Ch.Bally,, J. Eyons, A-.MeilletH многих других исследователей. Во всех: изученных нами; работах отношения обладания , анализируются5 в качестве: семантической: категории; отмечается ее неоднородность и сложность. Категория обладания; или посессивности, (в, работах отечественных исследователей: эти; термины употребляется? в, качестве синонимов, поскольку «possession» является; английскими-французским аналогом; русской языковой: единицы «.обладание) представляет собой языковую универсалию. Например, у Н:В; Друзиной; читаем: «Категориям посессивности (обладания) относится к универсалиям» [Друзина 2006: 150]. Сложность категории обладания (посессивности) приводит к различным ее толкованиям. В лингвистической; литературе представлены две основные тенденции толкования категории обладания.

Сторонники первого похода; придают категории обладания? статус элементарной и соотносят, ее только с; материальным владением; собственностью (И.А. Смирницкий)ь Согласно другой; точке зрения, получающей все большее распространение в лингвистических исследованиях, обладание представляет собой; многомерную категорию, отражающую отношения сопричастности, «сопринадлежности двух объектов; как. материальных, так и нематериальных» [Друзина 2006: 151]. Исследования; проводимые в русле второго направления, показывают, что собственно отношения обладания (владения) не представляют основного значения. субъектно-объектных, посессивных конструкций (Н;Д: Арутюнова; Е.А. Додыченко,, ШЫ Друзина; Л И. Лухт). Учеными- признается-: тот факт, что структура обладания; каю языковой категории весьма, неоднородна.: Это объясняется? тем что помимо категориальных,, она располагает разнообразными! некатегориальными, средствами выражения,, которые, могут быть в большейили меньшей;степени дифференцированы В5зависимости-:от семантики как обладателя, таки обладаемого [Головачева1989: 44]1

В свое время ІЖ Балли; а до него Л.. Кледа предложили!различать две степени понятия «обладание» — внешнее- или: отчуждаемое,, не отождествляемое с: субъектом, и; неотчуждаемое; т.е: сконцентрированное на самом субъекте [Gledas 1908;.Bally 1926]; Исходя. из:того=что обладание как категория не является единым нерасчлененным» понятием; а- включает несколько субкатегорий, языковедьг уточняют их; значения и количество [Друзина 2006:152]. Так СП. Анохина,, устанавливая признаки;, дифференцирующие различные виды отношений обладания1 w их иерархию, различает собственно владение; обладание предметами неотторжимой собственности и принадлежность признака?лицу [Анохина 1990:39-40]. MlА. Журинская; говорит об «отторжимой;: и неотторжимой принадлежности» [Журинская 1977: 1.94]L НШ. Виноградова, предлагает более подробную структуризацию; категории? обладания: У) собственно обладание (отношения отчуждаемой собственности); 2).- обладание частями; и органами тела; 3) обладание психическими, физическими; эмоциональными свойствами и качествами, т.е. всем тем, что характеризует человека как физическую и психическую личность; 4) обладание семейно-родственными, социальными, функциональными и другими отношениями, характеризующими личную сферу человека [Виноградова 2001: 36-39]. Иную последовательность предлагает подход к структурированию категории обладания с «точки зрения генезиса языкового и человеческого менталитета» [Друзина 2006: 152]. Рассматриваемая категория представляется как пространственная концентрическая (антропоцентрическая) структура. Ее центром является человек, его духовность, тело, далее - внешнее пространство, также частично присваиваемое человеком. Сначала человек осознает самого себя, свое тело и его части, а также ближайшие к нему объекты внешнего мира как «свои», затем происходит присвоение им более удаленных конкретных и абстрактных сущностей [Головачева 1989: 45], относящихся к внешнему макромиру человека.

Под «обладанием» мы будем понимать и, соответственно, сопоставлять в русской и французской лингвокультурах: ситуацию нахождения объекта в собственности индивида (субъекта), принадлежность объекта субъекту, факт перехода объекта от одного субъекта к другому, а также восприятие субъектом объекта в качестве объекта обладания - «притяжение» его к себе. «Обладание» всегда реализуется в отношениях между субъектом/обладателем и объектом обладания.

Речевая ситуация обладания включает в себя: субъект (обладатель), объект владения и предикат, который передает отношения принадлежности между субъектом и объектом. Неоднородность такой структуры в большей или меньшей степени зависит от того, что выступает в качестве объекта обладания и наличия в нем признаков одушевленности - неодушевленности, конкретности - абстрактности. Объектом обладания являются неодушевленные предметы, одушевленные лица-и абстрактные понятия.

Соотношение объема понятий «обладание» и «possession»

Для сопоставления объема понятий «обладание» и «possession» и решения вопроса об их соответствии мы используем данные эксперимента, проведенного в Пятигорском государственном лингвистическом университете Н.Н. Левиной, давая им необходимую интерпретацию. Русским и французским информантам были предложены анкеты следующего содержания: «Напишите 5-10 слов-ассоциаций, которые приходят в голову, когда вы слышите следующие слова-стимулы: «обладать», «обладатель», «обладаемое» - для русских информантов и «posseder», «possesseur», «possession» - для французских». В эксперименте участвовало 50 русских и 50 французских информантов. Наибольшая частотность на стимул «posseder» зафиксирована у глагола «avoir», что доказывает тот факт, что ядром ассоциативного поля «обладание» во французском языке является глагол «avoir». Следующими по частотности среди ответов — реакций на стимул «posseder» выступают глаголы «dominer» - «господствовать, властвовать, владычествовать» и «acquerir» - «приобретать», что показывает ассоциативную связь понятия «possession» с понятием «власть». Следующими наиболее частотными ассоциациями среди французских информантов на стимул «posseder» были: «maitriser» - «усмирять, обуздывать», «envouter» - околдовать, сглазить и «diable» - «дьявол, бес» [Левина 2006: 2]. Весьма неожиданным для исследователя оказался тот факт, что наибольшая частотность на слово-стимул «possession» для французских информантов зафиксирована у слова-реакции «exorcisme» - «заклинание духов», «изгнание беса». Исследователь обращает внимание на то, что для французского языкового сознания понятие «обладание» связано с областью чувств, эмоций. На этом основании делается вывод, что именно реакция «exorcisme» для французского сознания является ядром ассоциативного поля «обладаемое» [Левина 2006: 7]. Здесь, на наш взгляд, наблюдается существенная неточность, поскольку эта реакция на французское слово «possession» и она является, ядром ассоциативного поля именно «possession», тогда как «обладаемое» - русская языковая единица. Высокая частотность реакции «exorcisme» среди французских информантов вызвана тем, что в состав смыслов понятия «possession»BO французском языке входит смысл «одержимость», «мания одержимости», и мы можем констатировать из ассоциаций французских информантов, что оно имеет негативную окраску, тогда как «обладание» - для русских информантов вызывает чаще положительные ассоциации и связано, прежде всего, с понятиями: «женщина» и «любовь». Самыми частотными реакциями на стимул «обладать» среди русских информантов были реакции: иметь, владеть, брать, держать, властвовать и любить. Самой частотной реакций на стимул «обладаемое» среди русских информантов оказалась ассоциация «женщина» [Левина 2006: 8].

Мы видим, что данные этого ассоциативного эксперимента проливают свет на проблему соотнесения объема понятий «обладание» в русском языке и «possession» - во французском, а именно на то, что эти понятия не вполне соотносятся друг с другом. Языковые единицы, используемые как семантические эквиваленты, сущностно различны. Французская языковая единица «possession» не вызывает тех положительных ассоциаций, связанных с оттенком смысла: «деятельное состояние субъекта, наслаждение объектом обладания», как русская языковая единица «обладание». Однако сама сущность понятия, выражаемого русским словом «обладание», «размыта» в языке, первостепенна для французского языкового сознания и связана с областью чувств и эмоций. Сущность понятия, соответствующего русскому обладание, «растянута» во французском языке и выражена несколькими языковыми единицами. Прежде всего, «обладание» во французском языке связано с языковой единицей «avoir». На наш взгляд, рамки предпринятого ассоциативного эксперимента были изначально сужены выбором слова-стимула «possession» для французских информантов. По нашему мнению, если бы в качестве слова-стимула был предложен глагол «avoir», а не глагол «posseder», то ассоциативное поле французскими информантами было бы представлено шире и более достоверно.,

Для более углубленного рассмотрения проблемы соотношения объема понятий «обладание» в русском языке и «possession», «avoir» - во французском, обратимся к аутентичным словарям.

В «Словаре живого великорусского языка» Владимира Даля понятие «обладание» - определяется как: деятельное состояние обладающего, государство, пространство обладания самообладание — превыше всякого владычества, обладательная сила стихий. Значения глагола «обладать»: владеть, владычествовать, управлять государством, властвовать, княжить над чем-то Государь наш обладает огромнейшим в мире царством. Человеком обладают страсти [Даль 1981:915].

Лингвокультурологический и когнитивный подходы к определению концепта

Изучением человека и его взаимодействия с окружающим миром занимается лингвокультурология - наука, отвечающая современным требованиям лингвистики и культурологии (Н.Д. Алефиренко, Н.Д. Арутюнова, Е.В. Бабаева, В.В. Воробьев, В.И. Карасик, Ю.Н. Караулов, Н.Ф. Красавский, В.А .Маслова, Г.Г. Слышкин, Ю.С. Степанов, В.Н. Телия, Н.И. Толстой и др.), которая развивается в тесном переплетении с когнитивной лингвистикой (Н.Н.Болдырев, С.А. Жаботинская, Е.С.Кубрякова, З.Д. Попова, И.А.Стернин и др.) и филологической герменевтикой (Г.И.Богин, А.А.Богатырев, Н.Л.Галеева, Н.Ф.Крюкова, В.П.Литвинов, Г.П.Щедровицкий). В соответствии с традицией, идущей от Вильгельма фон Гумбольдта, язык воспринимается как дух народа, отражающий в себе все культурные особенности, характерные для сознания и поведения представителей той или иной нации. Язык, являясь одним из видов человеческой деятельности, оказывается неотъемлемой частью культуры: «Язык - мощное общественное орудие, формирующее людской поток в этнос, образующий нацию через хранение и передачу культурных традиций, общественного самосознания данного речевого коллектива» [Тер-Минасова 2000: 15].

В настоящее время на первый план выходит - сопоставление содержательных фрагментов лингвокультур. Различные культуры отличаются разной поведенческой, деятельностной, психологической реакцией личности на мир. Многообразный, глобальный образ мира являет собой картину мира. Впервые понятие «картины мира» появилось в трудах Л. Витгенштейна, посвященных исследованиям в области логики и философии. В дальнейшем этот термин стал широко использоваться в различных областях знаний, интересом которых является человек и его связь с окружающей действительностью. Современные лингвисты рассматривают картину мира как идеальное образование, которое состоит из, структурно организованных компонентов, обладает определенными свойствами и закономерно развивается. Картина мира отражается в языке, формируя его и, соответственно, менталитет носителей данного языка. С другой стороны, сам язык как постоянно развивающаяся, но сложившаяся система формирует социокультурную картину мира, является способом отражения сознания носителей языка. Язык моделирует мир в языковом сознании. Под «языковым сознанием» понимаются особенности культуры и общественной жизни в понимании определенным человеческим, коллективом. В языковом сознании формируется национально-субъективный образ культуры, отличный от образа мира в представлении, других культур. Мы воспринимаем мир как носители определенного языка и, следовательно, определенной культуры, благодаря тому, что наш выбор при интерпретации тех или иных понятий-обусловлен и предопределен языком и привычками нашей культуры. «Наша собственная культура задает нам когнитивную матрицу для понимания мира, так называемую наивную картину мира» [Попова, Стернин 2002:67-68]. Само понятие «культура» в разных языках трактуется по-разному. Толковый словарь русского языка под редакцией Д.НсУшакова дает семь вариантов значения слова «культура», наиболее общими из которых, являются два:

совокупность достижений человечества в области общественных, интеллектуальных и производственных отношений // совокупность достижений в определенную эпоху, у определенного народа,

уровень развития каждой из областей - общественной, интеллектуальной и производственной жизни // конкретные результаты такого развития [ТСРЯТС 1935: 1430].

Французский энциклопедический словарь Grand Larousse дает пять определений, наиболее значимые из которых: ensemble des connaissances acquises d un individu ou d une societe ensemble des structures sociales, religieueses, des manifestations intellectuelles [GLI; 1975: 278].

Картина мира содержит и этнический компонент, который представлен языковой картиной мира и совокупностью традиций, обычаев, верований, суеверий, то есть тем, что предопределяет этнический стереотип поведения представителей того или иного этноса, т.е. является отражением ментальносте, характерной для определенного языкового сознания. Языковая картина мира - это комплекс языковых средств, в которых отражены особенности этнического восприятия мира, «это совокупность представлений народа. о действительности, зафиксированных в единицах языка, на определенном этапе развития народа [Попова, Стернин 2002:6]». Индивид является носителем определенного культурного начала, определенного языка и, соответственно, культурных ценностей - культурных концептов.

Основной единицей, которая вмещает в себя два понятия «язык» и «культура», является в лингвистике - культурный концепт (от латинского «conceptus» - понятие). Как отмечает Д.С. Лихачев, «впервые термин концепт в отечественной лингвистике использует С.А. Аскольдов-Алексеев: «Концепт есть мысленное образование, которое знаменует нам в процессе мысли неопределенное множество предметов одного и того же рода» ... Высказывая какое-нибудь общее положение о растительном организме, мы в конечном итоге имеем в виду именно их, т. е. все неопределенное множество реальных или хотя бы представимых растений. Не следует, конечно, думать, что концепт есть всегда заместитель реальных предметов. Он может быть заместителем некоторых сторон предмета или реальных действий, как, например, концепт «справедливость». Наконец, он может быть заместителем разного рода хотя бы и весьма точных, но мысленных функций. Таковы, например, математические концепты» [Лихачев 1993:4].

Фундаментальный глагол обладания «иметь» в русском языке

Русский глагол «иметь» соотносится в «Словаре живого великорусского языка» Владимира Даля с глаголами: иматъ, братъ/лоеитъ. Даль указывает лишь на одно значение глагола «иметь» - владеть, пользоваться. У меня есть, я имею.

Как вспомогательный, он означает будущее время: Он имеет быть, он имеет находиться. «Таковые чужие нам книжные и приказные обороты выходят из обычая» [Даль 1981: 592].

В Словарь русского языка [СРЯ 1987: I 661] указано шесть значений глагола иметь: - владеть чем-либо на правах собственности: Иван Ильич имел в Симбирске дом (Лермонтов); - обладать, располагать кем-либо, чем-либо, (включая размерность): Друзей надежных я имею (Пушкин), Башня имеет сто метров в высоту; - располагать кем-либо, чем-либо в качестве кого-либо, чего-либо:

Старик желал только иметь во мне слушателя (Г.Успенский).

Вся теплота земной коры имеет своим первоисточником солнце (Вернадский). Эти три значения имеют отношение к использованию глагола в полнозначной функции. Другие два относятся к сочетанию глагола «иметь» с существительным, обозначающим: - действие: иметь соприкосновение - соприкасаться; не иметь возражений - не возражать; - свойство или состояние: - Она имела дерзость возразить мне (Она дерзнула возразить мне); - функционирование в роли вспомогательного глагола при образовании будущего времени (часто с оттенком долженствования или возможности): - Я имею предложить правительству дерзкий проект (Паустовский) [СРЯ 1987: 1661].

Толковый словарь русского языка под редакцией Д.Н. Ушакова указывает те же значения глагола «иметь», добавляя значение: «находиться с кем-либо в половой связи»: - Иной имел мою Аглаю за свой мундир и черный ус, другой за деньги (Пушкин) [ТСРЯ 1935:1 1192 ].

В современном русском" языке глагол иметь утратил многие исходные значения и считается низкочастотным глаголом. По свидетельству В.Г. Гака, в текстах современной художественной литературы глагол иметь встречается в 16 - 17 раз реже французского avoir [Гак 1966: 297]. Причем, в этом сопоставлении исследователь не берет в расчет случаи употребления avoir в качестве вспомогательного для всех форм перфекта, потому что тогда эта разница была бы в 100 и более раз. Связываемое с функционированием глагола иметь в качестве полнозначного, передающего значение посессивности, владения, обнаруживается преимущественно в книжном стиле.

В русском языке в период с XI по XVII вв. существовала обширная группа слов, связанная с обозначением имущества, собственности. Интересно в этой связи свидетельство об использовании в славянской юридической традиции глагола быть в качестве термина имущественного характера и сохранении в русских диалектах формы есть со значением «достаток», «богатство», «наличность» [Иванов, Топоров 1978: 228].

В дальнейшем многие из значений, наряду с другими средствами номинации, ослабли или исчезли с началом формирования современного литературно-художественного стиля, опиравшегося на «народную стихию русского языка», возрождавшего культурные традиции [Верещагин 1972: 165]. В результате, центральным способом представления посессивных отношений русским языком была «выбрана» конструкция с глаголом быть, что послужило основанием для противопоставления русского языка как ESSE-языка НАВЕО-языкам (Н.Д. Арутюнова).

Основным средством выражения значения обладания в русском языке является конструкция, включающая генетив с предлогом «у», типа «у меня есть», интерпретируемый как «у-локализатор» (термин Н.Д. Арутюновой): У моей мамы, конечно, есть слабости (Чехов); правда, у нас есть книги, но это совсем не то, что живая беседа или общение (Чехов); ведь у него, у дедушки, была когда-то прекрасная шаланда (Катаев); сколько у вас есть денег! (Ильф и Петров); а есть у вас водка и бумажные стаканчики! (Улицкая); и это все, что у тебя есть? — пренебрежительно спросила она (Улицкая). Конструкции типа «я имею» ограничены в своем употреблении и относятся к периферии. С.Д. Кацнельсон полагает, что глагол быть выражает в таких случаях «не просто существование или наличие объекта, а владение им». В этом значении глагол быть становится синонимом глагола иметь. По мнению ученого, в содержательном плане эти синонимы обнаруживают полное сходство. Оба глагола в указанном значении двухместны и одинаково используют словопорядок для разграничения позиций субъекта владения и объекта владения [Кацнельсон 1972: 64-65]. Е.М. Вольф говорит о семантическом параллелизме конструкций с иметь и быть [Вольф 1977: 152]. А.В. Бондаренко считает необходимым уточнить, что для анализа конструкций с глаголом быть существенное значение имеет признак, который трактуется как нахождение субъекта в пространстве, понимаемом в широком смысле. Иными словами, признак «нахождение в пространстве» является элементом языкового содержания именно конструкций типа «у меня есть», тогда как в конструкциях типа «я имею» он не получает непосредственного представления. На этом основании делается заключение, что семантическое содержание «наличие, нахождение объекта в пространстве данного лица» вытекает из значения «лицо обладает объектом» [Бондаренко 2002: 117-120]. Среди исследователей русского языка принято называть конструкцию «У X есть Y» бытийной. Действительно, с одной стороны, в ее рамках совмещаются пространственные, экзистенциальные и локативные отношения, с другой, формальной стороны в основе данной конструкции — бытийный глагол.