Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Когнитивные основания формирования системы культурных концептов в управленческой коммуникации 13
1.1. Концепт как объект исследования когнитивной лингвистики и лингвокультурологии 13
1.2. Формирование системы культурных концептов в рамках когнитивных возможностей личности 34
1.3. Концепт «менеджмент» в американской лингвокультуре структура и содержание 43
1.4. Базовые характеристики управленческой коммуникации управленческий дискурс 55
Выводы 59
Глава II. Импорт концепта «management» в русскую лингвокультуру 61
2.1. Экстралингвистические факторы процесса импорта концепта «management» 61
2.2. Теория импорта концептов применительно к концепту «management» 63
2.3. Вербальная специфика реализации концепта «management» в англоязычной управленческой коммуникации 70
2.4. Зависимость развертывания дискурса управленческой коммуникации от представления о концепте управления 77
2.5. Структура концепта «management», импортированного в русскую лингвокультуру 91
2.6. Общие деловые характеристики как компоненты концепта «менеджер» 94
2.7. Стратегии бизнес-коммуникации как способ вербализации концепта «management» в деловом дискурсе 112
Выводы 125
Глава III. Этнокультурные характеристики концепта «management» в американской и русской лингвокультурах 129
3.1. Межкультурная компетенция: культурные нормы и ценности в американской и русской управленческой коммуникации 129
3.2. Межкультурные сходства и различия в развертывании управленческого дискурса 141
3.3. Лингвокультурная оценка концепта «российский менеджмент» американскими субъектами управленческой коммуникации 157
3.4. Тендерные характеристики концепта «менеджмент» в этнокультурном освещении 172
Выводы 179
Заключение 182
Список литературы 185
Приложение 205
- Концепт как объект исследования когнитивной лингвистики и лингвокультурологии
- Формирование системы культурных концептов в рамках когнитивных возможностей личности
- Экстралингвистические факторы процесса импорта концепта «management»
- Межкультурная компетенция: культурные нормы и ценности в американской и русской управленческой коммуникации
Введение к работе
В российской лингвистической культуре за последние десятилетия возникла целая серия новых понятий, многие из которых ранее либо не имели права на существование в доперестроечные советские годы, либо характеризовались усеченным содержанием. Среди таких концептов особое место занимает концепт управления или менеджмента как концепт, вовлеченный в деятельность человека по поддержанию его потребности в материально-благополучном существовании.
Содержание концепта «менеджмент» поддерживается управленческим дискурсом или дискурсом менеджмента, понимаемом как речь субъектов, вовлеченных в интерперсональную и интергрупповую деятельностную коммуникацию, направленную на извлечение прибыли от деятельности или получение иного эффекта, удовлетворяющего интересы субъектов деятельности. Основой такой коммуникации является социальная оппозиция «начальник - подчиненный».
Коммуникативное пространство, в котором реализуется содержание концепта «менеджмент», за последние бурные годы перестроечных процессов в российской экономике претерпело значительные трансформации. Эти трансформации, связанные с новыми хозяйственными отношениями и появлением новых субъектов хозяйствования, а также новых понятий, внедрившихся в коммуникативное пространство хозяйствования, повлекли за собой изменения в смысловом содержании концепта «менеджмент» как элемента лингвокультуры. В дискурс управления оказались вовлеченными такие языковые элементы, как «корпоративность» и «корпоративная культура», «логистика», «топ-менеджмент», «менеджер», «торговый представитель», «паблик рилейшэнз», «маркетинг», «бизнес-план», «холдинг», «концерн», «картель», «компания» и пр., ранее не имевшие места как в понятийной сфере российской экономики, так и в российской лингвокультуре.
5 Если раньше - в перестроечную эпоху - введение понятий было чисто механическим, копировавшим западную структуру хозяйствования путем простой замены исконно российского или советского наименования заимствованным (управленец - менеджер, снабженец - логистик), то последние десять лет концептуальное содержание понятий, составляющих основу дискурса хозяйствования, приобрело значительно более четкие семантические очертания, благодаря когнитивному освоению заимствованных концептов российским предпринимателем-субъектом дискурса и интенсивной апробацией когнитивно усвоенного содержания. Этот процесс когнитивного освоения содержания концепта «менеджмент» сегодня интенсивно набирает обороты: в недалеком будущем можно прогнозировать очередную волну уточнения лингвосемиотического содержания менеджмента как элемента российской лингвокультуры.
Сегодня лингвистическая наука характеризуется комплексным подходом к изучению того или иного объекта действительности, что обусловлено все более интенсивной интеграцией разных областей знания - от семантики до лингвокультурологии как прагматической дисциплины (Апресян, 1995, с. 37-66; Богуславский, 1994; Воробьев, 1997; Воркачев, 2001, с. 64-72; Евсюкова, 2002; Ермакова, 2000, с. 375-386; Карасик, 1992; Красавский, 2001; Мечковская, 1996; Попова, Стернин, 2001; Слышкин, 1999; Степанов, 1997 и др.). Последняя представляет собой «отрасль лингвистики, возникшая на стыке лингвистики и культурологии и исследующая проявления культуры народа, которые отразились и закрепились в языке» (Маслова, 2001, с. 9) и является результатом такого интегрированного подхода к изучению современных языковых и речевых процессов.
Культурологическая ориентация лингвистической науки последних лет обусловлена, по мнению В.И. Карасика, тем, что язык как многомерное образование, «органически входит в наиболее общие феномены бытия: как важнейшее средство общения язык рассматривается в качестве компонента коммуникативной деятельности; как важнейший способ преобразования
6 мира, информационного обеспечения и межличностной регулировки язык анализируется в качестве средства воздействия, побуждения людей к тем или иным действиям, к фиксации социальных отношений; как важнейшее хранилище коллективного опыта язык является составной частью культуры» (Карасик, 2001, с. 3).
Лингвокультурология тесно связана со многими другими языковедческими ответвлениями, в частности с социолингвистикой, которая «изучает взаимоотношения между языком и обществом (язык и культура, язык и история, язык и этнос и т.д.)» (Маслова, 2001, с. 11), «вскрывает системную корреляцию языковой структуры и структуры социальной и обнаруживает каузальные связи в том или ином направлении» (Брайт, 1999, с. 107). Теоретической базой для ее развития оказывается теория межкультурной коммуникации (Тер-Минасова 2002, Леонтович 2003, Донец 2004), которая пытается объяснить закономерности проникновения одной культуры в другую с соответствующим лингвистическим воздействием одного этноса на другой либо в форме агрессии, либо в форме конструктивного диалога.
Формирование новой научной области гуманитарного знания -лингвокультурологии - объясняется необходимостью «учитывать универсальные и специфические характеристики поведения и общения различных народов в решении самых разнообразных вопросов, потребностью знать заранее те ситуации, в которых велика вероятность межкультурного непонимания, важностью определения и точного обозначения тех культурных ценностей, которые лежат в основе коммуникативной деятельности» (Карасик, 2001, с. 3).
Таким образом, выполненное диссертационное исследование располагается в русле лингвокультурологического, социолингвистического и межкультурно-коммуникативного направлений. Оно посвящено также важной проблеме изучения специфики вербализации концептов,
7 транслируемых или импортируемых из одной лингвокультуры в другую с соответствующим описанием когнитивных сходств и различий в концептах как результате этого процесса.
Значимость лингвокультурологических акцентов, расставляемых в данном исследовании с позиций теории межкультурной коммуникации, видится в первую очередь в том, что они вскрывают приоритеты в системе ценностей изучаемых русского и англоязычного социумов, выявляют их иерархию в ситуациях трудовой деятельности на разных этапах ее развития. Фактически речь идет о разработке ценностных доминант в языке, которая «представляется важной для лингвистики, поскольку эта исследовательская задача позволяет интегрировать достижения в области культурологического языкознания (от В. фон Гумбольдта до новейших лингвострановедческих работ), прагматической и социальной лингвистики» (Карасик 1996, с. 6).
Объектом изучения является концепт «менеджмент», представляющий собой ментальный конструкт, в концентрированном виде отражающий содержание управленческой деятельности в рамках деловой коммуникации и импортированный из американской лингвокультуры в русскую. Предметом исследования выступают семантические и коммуникативные характеристики изучаемого концепта.
Актуальность темы исследования определяется следующими положениями:
Социокультурное моделирование языка как важнейшее направление лингвокультурологии позволяет раскрыть специфику языкового сознания и коммуникативного поведения носителей конкретной культуры, установить особенности распределения признаков тех или иных концептов, их ассоциативный потенциал, увидеть динамику развития культурных доминант, определяющих ценностное своеобразие мира, воплощенного в языке.
Отношение к управленческой деятельности и организации трудового сообщества является одной из важнейших характеристик бытия, что находит
множественное и вариативное отражение в языке и культуре; характеристики данного концепта пока еще не были освещены в работах исследователей, соответственно, по нашим данным, моделирование данного смыслового образования, еще не получило лингвокультурологического освещения на материале русского и английского языков.
3. Для разных концептов приоритетными оказываются разные способы языкового и коммуникативного воплощения этих концептов.
Предпринятое исследование построено на основании следующей гипотезы:
управление представляет собой детально концептуализированную область в американском языковом сознании, имеющую определенную структуру и связанную с важнейшими ценностными ориентирами поведения; в российском языковом сознании управление как концепт такой детализацией не обладает в силу определенных социально-исторических условий, поэтому пока находится в динамическом состоянии развития импортируемых из американского концепта содержательных элементов;
существуют определенные социокультурные различия в отношении к управлению в языковом сознании представителей различных групп русского и американского управленческих социумов,
3) эти различия обнаруживают определенную динамику, которая
может быть установлена при помощи специальных приемов анализа.
Цель работы - сопоставительный анализ концепта «менеджмент» в американской и русской лингвокультурах.
Для достижения поставленной цели формулируются следующие задачи:
определить образные, понятийные и ценностные характеристики исследуемого концепта в русском и американском языковом сознании;
выявить динамику изменения исследуемого концепта при его трансляции, импорте и вербализации из американской деловой культуры в российскую;
- установить основные социо- и лингвокультурные различия отношения к управленческой коммуникации в языковом сознании представителей русского и американского деловых сообществ через их взаимные вербальные оценки.
Научная новизна работы состоит в определении ядерных и периферийных характеристик концепта «менеджмент» в американском и русском языковом сознании с учетом социокультурной вариативности данного концепта, в освоении и адаптации базовых лингвокультурных различий концепта, импортируемого из американской деловой (управленческой) культуры; в выявлении тендерных характеристик концептоносителей - менеджеров, и определение иерархии их ролей в управленческой коммуникации.
Теоретическая значимость диссертации заключается в развитии социокультурного направления лингвокультурологии, а именно - в дифференцированной характеристике одного из типов лингвокультурных концептов (концепта-регулятива) - «менеджмент» - с позиций субъектов управленческой коммуникации как российского, так и американского делового сообществ.
Практическая значимость данной работы заключается в возможности использования результатов выполненного исследования в лекционных курсах общего языкознания, лингвокультурологии, теории межкультурной коммуникации, а также в практическом курсе лингвострановедческой подготовки российских менеджеров, выезжающих на учебу в Великобританию и США.
Материалом для исследования послужили данные сплошной выборки из толковых словарей и специализированных справочников по экономике на английском и русском языках, из текстов массовой информации (газетные, журнальные и электронные публикации) и результаты анкетирования информантов - субъектов управленческой деятельности российского и американского делового социума, ответивших на вопросы предложенной им
анкеты, целью которой было выяснить их понимание содержания концепта
«менеджмент» и выявить лингвосемиотический репертуар средств,
ф используемых в такого рода коммуникации. Единицей анализа является
текстовый фрагмент, в котором выражены содержательные характеристики исследуемого концепта. Всего проанализировано 3000 текстовых фрагментов.
В работе использовались методы понятийного моделирования,
компонентного и интерпретативного анализа, а также метод
интервьюирования представителей бизнеса сопоставляемых лингвокультур
для выявления ценностных параметров изучаемого концепта.
щ Выполненная работа базируется на следующих положениях,
доказанных в научной литературе:
Социокультурная специфика картины мира проявляется и отражается в языковом сознании и коммуникативном поведении представителей различных социальных (в том числе и профессиональных) групп в рамках определенной культуры (И.А. Бодуэн де Куртенэ, Й. Вайсгербер, А. Вежбицкая, Е.М. Верещагин, В. Гумбольдт, Ю.Н. Караулов, В.Т.Клоков, В.Г. Костомаров, В.В. Красных, Н.А.Красавский, А.Д. Шмелев, Л.В. Щерба).
Культурный концепт является базовой единицей лингвокультуры и предопределяет специфику структуры / содержания коммуникативного поведения различных этносов (Н.Д. Арутюнова, С.Г. Воркачев, В.В. Воробьев, В.И. Карасик, В.В. Красных, Е.С. Кубрякова, Д.С. Лихачев, С.Х. Ляпин, В.А. Маслова, Ю.С. Степанов, И.А. Стернин, В.Н. Телия).
Лингвокультурные концепты характеризуются системной
вариативностью в их групповом, индивидуальном, профессиональном и
тендерном языковом воплощении; способы языковой репрезентации
концептов могут быть типизированы и поддаются структурированию (И.А.
* Стернин, Е.И. Горошко, Г.Г. Слышкин, Д.Б. Гудков, А.Н. Баранов).
На защиту выносятся следующие положения:
Концепт «менеджмент» является сложным ментальным образованием, в составе которого выделяются образный компонент (производственно-хозяйственная ситуация, в которой участвуют руководитель и подчиненные, обычно в виде обсуждения производственных проблем и принятия решения), понятийный компонент (комплексный процесс обеспечения эффективной целенаправленной хозяйственной деятельности организации), ценностный компонент (нормы и правила эффективного управления хозяйственной деятельностью организации).
Будучи импортируемым концептом из американской лингвокультуру в русскую, концепт «менеджмент» внедряет в русское языковое сознание необходимость использования современных научно-технических достижений в хозяйственной деятельности, прежде всего, в области хранения и переработки информации, и систему норм делового поведения, приятого в США (демократический и уважительный стиль общения между руководителем и подчиненными, высокая ответственность подчиненного за выполняемую работу, поощрение инициативы подчиненных, нейтрализация тендерных различий в поведении менеджера).
3. Основные различия в понимании концепта «менеджмент» в
американском и русском языковом сознании таковы: для американской
деловой лингвокультуры характерны противопоставление обыденного и
делового дискурса, соблюдение внешних норм политкорректности,
демократичность как доминанта управленческого дискурса, поощрение
материальным вознаграждением подчиненного за его реальный вклад в
развитие предприятия, стимулирование состязательности подчиненных; для
русской деловой лингвокультуры - смешение обыденного и делового
дискурса, пренебрежение внешними нормами политкорректности,
преимущественно авторитарный стиль руководства, поощрение
материальным вознаграждением подчиненного за его лояльность,
амбивалентная оценка состязательности, которая часто ассоциируется с завистью.
Апробация. Основные положения и выводы исследования докладывались на научной конференции «Проблемы современной лингвистики» (Волжский, 2001), на Всероссийской научно-практической конференции «Вопросы теории и практики перевода» (Пенза, 2003), на третьей Международной конференции «Тендер: язык, культура, коммуникация» (Москва, МГЛУ, ноябрь 2003), на ежегодной научно-практической конференции Белгородского отделения Российского философского общества «Современная социокультурная динамика и духовная жизнь» (Белгород, 2003), на Международной научной конференции «Аксиологическая лингвистика: проблемы и перспективы» (Волгоград, 2004), на Всероссийской научной конференции «Языковая личность как предмет теоретической и прикладной лингвистики» (Тула, 2004), на аспирантском семинаре лаборатории «Аксиологическая лингвистика» ВГПУ, на кафедре английской филологии ВГПУ и на кафедре иностранных языков Волжского института экономики и менеджмента.
По теме диссертации опубликовано 8 работ, в том числе 4 статьи и тезисы 4 докладов на научных конференциях, общим объемом 2,5 п.л.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии и приложений.
Концепт как объект исследования когнитивной лингвистики и лингвокультурологии
Слово «концепт» (Лихачев 1993; Степанов 1997, Ляпин 1997 40-76; Нерознак 1998; Арутюнова 1999, 543-640 и др.) и его аналоги «лингвокультурема», (Воробьев 1997: 44-56) «мифологема» (Базылев 2000: 130-134; Ляхтеэнмяки 1999), «логоэпистема» (Верещагин-Костомаров 1999:70; Костомаров-Бурвикова 2000:28) стали активно употребляться в российской лингвистической литературе с начала 90-х годов. Пересмотр традиционного логического содержания концепта и его психологизация связаны прежде всего с начавшимся в конце прошлого века изменением научной парадигмы гуманитарного знания, когда на место господствовавшей системно-структурной парадигмы пришла парадигма антропоцентрическая, функциональная, возвратившая человеку статус «меры всех вещей» и вернувшая его в центр мироздания, и когда исследовательский интерес лингвистов переместился с имманентной структуры языка на условия его использования, с соссюровских правил шахматной игры на самих игроков.
Необходимость создания нового термина, синтезирующего лексикографическую и энциклопедическую информацию (Кубрякова 1996: 143), в семантике которого сливались бы денотация и коннотация, «ближайшее» и «дальнейшее» значения слова, знания о мире и о познающем его субъекте объясняется в том числе и потребностями когнитологии, в частности, когнитивной лингвистики, сосредотачивающей внимание на соотнесении лингвистических данных с психологическими, для которой оперирование категорией понятия в классическом, «безобразном» представлении оказалось явно недостаточным (Бабушкин 1996: 12).
Пока что появление слова «концепт» в языковедческом дискурсе свидетельствует лишь о принадлежности последнего к определенной научной школе («герменевтической», «лингвокультурологической» и пр.) либо к определенному научному направлению - преимущественно когнитивному, но для того, чтобы концепт из протермина превратился в термин, необходимо его включение в конкретный «универсум рассуждения»: определение в контексте соответствующей научной теории или соответствующей области знания. Не претендуя на создание оригинальной семантической теории или обогащение лингвистической науки новым термином, можно, однако, попытаться определить значение слова «концепт» так, как оно сложилось из его употребления в лингвистических текстах, тем более что определение слов, по мысли Декарта, избавило бы мир от половины заблуждений,
Как отмечает С.Г. Воркачев, «...гносеологическая потребность могла призвать на место концепта любую лексическую единицу семиотического ряда: идею, смысл, ноэму, значение, представление и пр., как это, кстати, и происходит в языках, не имеющих этимологических дублетов, подобных «понятию» и «концепту», - в англоязычных текстах когнитивной психологии и когнитивной лингвистики здесь функционирует чаще всего mental/conceptual representation - «мысленное представление» (Воркачев 2001: 67).
С.Г. Воркачев также пишет о том, что в случае концепта ближайшими семантическими «соседями» оказываются понятие, (общее) представление и значение/смысл, родовым признаком которых является не просто отнесенность к области идеального, куда отправляют все абстракции, а та её часть, где мысль рефлектирует - обращается на самое себя, где субъект познания совпадает со своим объектом, а онтология этого субъекта совпадает с его гносеологией; исследователь приводит школярский каламбур «различие между понятием концепта и концептом понятия» (difference entre la notion de concept et le concept de notion) и говорит о том, что он «...получает статус семантической проблемы и может быть продолжен и расширен: различие между понятием представления и представлением понятия, концептом представления и представлением концепта, понятием значения и значением понятия, концептом значения и значением концепта... . Отыскать differentia specifica концепта означает по существу установить, чем отличается его понятие от понятия понятия, понятия представления и понятия значения/смысла» (Воркачев 2000: 78).
Как большинство новых научных понятий концепт вводится с известной долей пафоса и через когнитивную метафору: это и «многомерный сгусток смысла», и «смысловой квант бытия»; и «ген культуры» (Ляпин 1997: 16-171), и «некая потенция значения» (Лихачев 1993: 6) и «сгусток культуры в сознания человека» (Степанов 1997: 40); это - «эмбрион мыслительной операции» (Аскольдов 1997: 273). Концепты «как бы парят над их материальными и над их чисто духовными проявлениями» (Степанов 1995: 18). Весьма убедительно и подробно описываются свойства конкретных разновидностей концептов, особенно культурных (Культурные концепты 1991; Языковая личность 1996), однако так и остается неясным, является ли концепт формой понятия, представления или значения, либо же это нечто качественно от них отличное, тем более что в реальном текстовом употреблении очень часто концепт, понятие и значение функционируют как синонимы, Замещая друг друга во избежание монотонного повтора.
Ключевым в современном культурологическом и лингвокультурологическом подходе к концепту является, прежде всего, понятие духовной ценности: общественные представления о добре и зле, прекрасном и безобразном, справедливости, смысле истории и назначении человека и пр., что само по себе в достаточной мере симптоматично, поскольку проблема ценностей, как правило, всегда возникала в эпохи обесценивания культурной традиции и дискредитации идеологических устоев общества, и именно кризис афинской демократии заставил Сократа впервые поставить вопрос: «что есть благо?» Тем самым обращение к культурным концептам и поиски «ценностных доминант» (Карасик 1996), «терминов духовной культуры» (Степанов-Проскурин 1993: 33) и «экзистенциальных смыслов» (Перелыгина 1998: 5) в какой-то мере являются следованием апостольскому призыву «ревновать о дарах духовных» (1-Коринф.: 14, 1). Прямым следствием ценностного характера этих ментальных единиц является «переживаемость» -они не только мыслятся, но и эмоционально переживаются, будучи предметом симпатий и антипатий (Степанов 1997: 41) - и способность интенсифицировать духовную жизнь человека - менять её ритм при попадании в фокус мысли (Перелыгина 1998: 5). Другим следствием аксиологической окраски культурных концептов является «семиотическая плотность» -представленность в плане выражения целым рядом языковых синонимов (слов и словосочетаний), тематических рядов и полей, пословиц, поговорок, фольклорных и литературных сюжетов и синонимизированных символов (произведений искусства, ритуалов, поведенческих стереотипов, предметов материальной культуры) (Карасик 1996: 4; Москвин 1997: 67; Степанов-Проскурин 1993: 29).
Формирование системы культурных концептов в рамках когнитивных возможностей личности
Концепт, как отмечалось выше, представляет собой такую когнитивную единицу, которая является частью «всей картины мира, отраженной в человеческой психике» (Е.С. Кубрякова, 1996: 90), что предполагает достаточно большой объем знаний, относящихся к одному концепту. Встает вопрос о том, каким образом эти знания хранятся в сознании человека, а также извлекаются из него по мере необходимости. Возникает предположение, что вся эта информация каким-то образом структурируется и систематизируется в человеческом сознании, что приводит к появлению в науке новых понятий, призванных описать эти структуры представления знаний. Первоначально появляющиеся в сфере исследований по искусственному интеллекту, они постепенно заимствуются лингвистикой и когнитологией и начинают активно использоваться в этих науках. Часто концепцию, описывающую различные структуры представления знаний, получающих терминологические обозначения фреймов, скриптов, схем, называют фреймовой теорией. Остановимся подробнее на ее основах.
Фреймовая теория представления знаний появляется в связи с постановкой вопросов машинного перевода, когда перед учеными встает проблема скрытых элементов значений. Эти элементы, известные носителям языка и воспринимающиеся как нечто само собой разумеющееся, не выражены явно в значениях слов и не отражены в их словарных дефинициях, что создает трудности в переводе и приводит к многозначности целых высказываний (R. Jackendoff, 1983: 140). Эти элементы Джекендофф называет "недостающими характеристиками", восполнить которые призваны такие понятия как "скрипты", фреймы", "схемы". Они предполагают "набор условий, часто отличающихся большой сложностью, которые описывают, как выглядит типичный предмет или событие... " (там же, 141). Например, комнаты обычно имеют стены и потолки, на день рождения обычно дарят подарки, а еду в ресторане часто заказывают после изучения меню... (там же). Джекендофф отмечает, что "смысл теории фреймов заключается в том, что она дает возможность... дополнять недостающие характеристики концептов, которые не были установлены при их определении или категоризации" (там же).
Психологическое обоснование теории фреймов тесно связано с понятием ожидания (D. Tannen, 1993: 14). Это значит, что нормальное взаимодействие людей в мире было бы невозможно, если бы каждое новое явление или предмет оценивалось бы ими как уникальное. Люди трактуют свои впечатления на основе имеющегося опыта и базируясь на каких-то типичных для своей культуры моделях (там же). Именно эта идея и лежит в основе фреймовых исследований.
Следует отметить, что понятиями «скрипт», «фрейм», «схема» оперируют многие науки. Д. Таннен в книге "Framing in Discourse" (1993) делает краткий обзор о том, как эти понятия используются в различных областях знаний и каково их содержание. Итак, "фрейм" и сходные с ним термины используются в психологии (Ф. Бартлетт, Д. Румельхарт, Р. Абельсон, М. Минский), лингвистике (У. Чейф, Ч. Филлмор), антропологии (Г. Бейтсон, Ч. Фрейк, Д. Хаймс - имя последнего более точно связано с исследованиями в области этнографии речи), социологии (Э. Гоффман) (D. Tannen, 1993: 15). Несмотря на то, что все указанные термины часто взаимозаменяемы, некоторые исследователи отмечают существующие между ними отличия. Например, Чейф говорит об иерархичной зависимости фрейма и схемы друг от друга: когда человек сталкивается с тем или иным событием, он идентифицирует его на уровне схемы, а затем строит свои ожидания о конкретных участниках и их роли в данном событии на уровне фрейма, получающего конкретное выражение в предложениях (там же, 16). Абельсон, говоря об отличии фрейма от скрипта, отмечает, что скрипт соотносится с последовательностью событий и состоит из отдельных сцен. Так, сценарий похода в ресторан выглядит следующим образом: John went into the restaurant. He ordered a hamburger and a coke. He asked the waitijss for the check and left (R. Schank and R. Abelson, 1975. Цит. no D. Tannen, 1993: 18).
Термин "фрейм", который получает наибольшее распространение по сравнению с другими, вводит в научный обиход Г. Бейтсон в 1955 году, определяя его с психологической точки зрения как некий способ интерпретации людьми поведения друг друга (там же, 15). Позже термин начинает использоваться в социологических и антропологических исследованиях Д. Хаймса, Э. Гоффмана и Ч. Фрейка, а также в работах М. Минского в области искусственного интеллекта (D. Hymes, 1974; Е. Goffman, 1974; Ch. Frake, 1977; М. Minsky, 1975, 1988).
Так, Хаймс в своей работе "Ways of speaking" относит фрейм как некий "культурный образец" ("cultural pattern") к одним из способов речи (D. Hymes, 1974: 446). Похожее толкование встречается и в работах Гоффмана и Фрейка (по D. Tannen, 1993: 18). При этом Фрейк рассматривает фрейм как динамическую модель, споря с представителями школы искусственного интеллекта, которые, по его мнению, настаивают на определении фрейма как некоей статической данности (там же, 19).
Т.А. ван Дейк также отмечает важность учета того факта, что "фреймы не только содержат статичные данные, но и динамические процедуры, описывающие, как нужно действовать в тех или иных обстоятельствах" (Т.А van Dijk, 1977:19).
Иногда в связи с этим говорят о разных категориях фреймов: с одной стороны об интерактивных "интерпретационных фреймах" (работы по социальной и лингвистической антропологии), с другой стороны - о фреймах -структурах знаний, или схемах (работы по искусственному интеллекту) (D. Tannen, С. Wallat, 1993: 59).
Экстралингвистические факторы процесса импорта концепта «management»
Концепт «management» является, безусловно, заимствованной ментальной сущностью. Следует признать, что причины заимствования этого концепта в русскоязычный этнос обусловлены интенсивными контактами англоязычной и русскоязычной культур в перестроечное и послеперестроечное время в СССР (т.е. после 1984-1985 гг. XX столетия). Как показало изучение экономических текстов и текстов СМИ, освещающих экономическую ситуацию в СССР и России, англоязычное имя концепта весьма длительный период сосуществовало с исконно русским именем «управление», причем употребление англоязычного имени весьма часто критиковалось самими же СМИ: эта ситуация совпала с процессом «активизации употребления иноязычных слов» (Крысин 2000:142) в горбачевскую и ельцинскую эпоху, вызвавшим тревогу многих российских языковедов и заставившим рассматривать средства массовой информации в качестве лингвополлюциогенного фактора (Эколингвистика 2002).
Тем не менее, интенсивность «обустраиваемости» нового имени «менеджмент» все увеличивалась, прежде всего, по-видимому, потому, что в революционный для России период обновления старые понятия ассоциировались с «коммунистическим ретроградством» и «забюрокраченным руководством» предприятиями. Развертывание экономической модели России в сторону западных образцов потребовало новых подходов к производству, и прежде всего к производству как к бизнесу, к извлечению прибыли. Возникновение новых форм собственности, копировавших формы собственности западной (появление корпораций, холдингов, «товариществ с ограниченной ответственностью», а затем «обществ с ограниченной ответственностью» и «акционерных обществ» - все эти имена были заимствованы из западной модели организации бизнеса -corporation, holding, Ltd., ріс) непротиворечиво вызвало пересмотр внутренней организации бизнеса в сторону западной модели и, соответственно, потребовало как иноязычных новых имен для исконно-русских понятий, так и введения новых понятий из иноязычной экономической модели, преимущественно из англоамериканского лингвоэтноса. Важным фактором, способствовавшим проникновению языковых новаций, явилось освоение российской экономикой понятия «рынок» и «рыночные отношения»: таким образом в структуру российского производства проникли понятия «маркетинг», «логистика», «волатильность рынка», постепенно вытесняя исконно русские номинации «изучение спроса», «доставка», «отгрузка» и пр. Что же касается внутреннего устройства организации или предприятия, то номинативные перемены коснулись как их собственных имен (к исконным наименованиям предприятий стали добавлять англоязычное заимствование «компания» -например, «компания ВОЛГОГРАДТРАНСГАЗ» или наименование формы собственности - «Акционерное общество закрытого типа ГАЗПРОМ»), так и кадровой структуры предприятий. Привычное уху производственника слово «кадры» было вытеснено англоязычным «персонал», вместо «администрации предприятия» стало широко употребляемым «топ-менеджмент компании», «управленец» стал «менеджером» с широким спектром применения («инспектор отдела кадров» — «менеджер по персоналу», «снабженец» — «менеджер по логистике», «мастер» — «производственный менеджер»).
Постепенно внутренние понятия управления производством или управление сервисом и торговлей стали трансформироваться по англоязычному типу, расширяя спектр смысловой наполненности. То, что в начале представляло собой простой процесс замены старых слов новомодными, с течением времени стало процессом усложнения понятийного содержания. Таким образом, простое заимствование нового имени приняло вид процесса, о котором говорят как об импорте концептов «внедрении в иную культуру концепта - ментального образования, опирающегося на многослойный культурный опыт, сконцентрированный в индивидуальном и коллективном языковом сознании» (Карасик, 2002:253). В следующем разделе диссертации остановимся на механизме этого процесса.
Межкультурная компетенция: культурные нормы и ценности в американской и русской управленческой коммуникации
Управленческая коммуникация, в информационном пространстве которой вербализуется концепт «менеджмент» и его субконцепты, так же, как прочие виды коммуникации, представляет собой сферу культурной активности агентов управления. Материальный мир, рассматриваемый деятелем как среда для реализации человеческих потребностей, является одновременно и средой культурной, содержащей ценностные для социума и индивида элементы. Менеджер как деятель, преобразующий материальное пространство в потребностных целях, так или иначе, должен учитывать ценностную составляющую процесса управления, которая оказывает существенное, а в многочисленных коммуникативных ситуациях - даже определяющее влияние. Правы социологи Кристофер А. Бартлетт и Саманта Гошал, когда утверждают: «The influence of nation s history, infrastructure, and culture permeates all aspects of life within the country, including the norms, values, and behaviors of managers in its national companies» (Bartlett, Ghoshal; ЦИТ. no: Brake, Walker, Walker 1995:28).
В управленческой коммуникации культурные нормы и ценности занимают важное место, прежде всего, в связи с современным представлением об управлении как транснациональной категории. Бизнес стал интернациональным, таким образом, перешагивая границы одной, отдельно взятой страны, управление бизнесом потребовало введения в собственную структуру фактора межкулътурной компетенции: по меткому замечанию культурологов Теренса Брейка, Даниэлы Уокер и Томаса Уокера, «cultural competence is no longer a nice skill to have; it is an economic necessity» (Brake, Walker, Walker 1995: 32) \
Неотъемлемым элементом всех уровней формирования межкультурной компетенции неминуемо оказываются язык и речь, поскольку каждая попытка активного социума встроить свою модель коммуникации в социум-мишень обязательно предусматривает канал вербальной трансляции собственных интенций в процессе общения.
Таким образом, принимая идею о трехчастной модели межкультурной компетенции (языковая, коммуникативная и культурная компетенция), мы обязаны учитывать характеристики всех трех ее элементов. Эти характеристики весьма подробно исследованы в докторской диссертации О.А. Леонтович (Леонтович 2002).
Как отмечается этим исследователем, в задачи языковой компетенции входит обеспечение правильного выбора языковых средств, адекватных для ситуации общения, верную референцию, соотнесение ментальных моделей с формами действительности, соположение ментальных схем и построений с когнитивным опытом, способность повторить однажды полученный языковой опыт в аналогичных межкультурных ситуациях (Леонтович 2002:10).
Коммуникативная компетенция - это инструмент активизации механизмов, приемов и стратегий, необходимых для обеспечения эффективного процесса общения, это активность и уместность выбора коммуникативных средств, динамичность, а также «прочтение» сигналов нарушения понимания и своевременное «включение» обратной связи (Леонтович 2002:10).
Что же касается культурной компетенции, то этот элемент компетенции межкультурной отвечает за адекватную расшифровку пресуппозиций, фоновых знаний, ценностных установок, сигналов психологической и социальной идентичности (Леонтович 2002:10), а также идентичности этнической (Шейгал, Буряковская 2002). О.А. Леонтович увязывает понятие культурной компетенции с понятием культурной грамотности, разработанным А.Д. Хиршем, которое необходимо для того, чтобы в контексте коммуникации когнитивные рамки собеседников из разнокультурных социумов совпадали (Hirsch 1988).
Все вышесказанное означает, что в аспекте межкультурной коммуникации концепт «менеджмент» и соответствующие ему субконцепты должны претерпеть освоение и вербализацию в специфической среде инокультуры, причем вносимым в инокулыуру ценностям и нормам для успешной вербализации концептов не рекомендуется входить в противоречие с инокультурной средой, а следовательно - стремиться к реализации элементов межкультурной компетенции в соответствующем вербализации данных концептов общении, т.е. общении в сфере управления.
Что же является целью развития и формирования культурной и межкультурной компетенции на всех выше обозначенных уровнях? Какова связь между управленческой коммуникацией и уровнями формирования культурной компетенции?
Многочисленные исследователи (Kluckhohn, Stroedbeck 1961; Geertz 1973; Hofstede 1980; Parsons 1982; Artzt 1989; Freeman 1990; Hall 1990; Mead 1990; Sue, Sue 1990; Stewart, Bennet 1991; Boone 1992; Lublin 1992; Erez, Early 1993; Hoecklin 1993; Hagerty 1993; Hampdenurner, Trompenaars 1993; Kotkin 1993; Lemart 1993; Miller et al. 1993; Rhinesmith 1993 и др.) отмечают, что базой для формирования культурной и межкультурной компетенции является, прежде всего, открытость той культуре, которая является объектом внимания и воздействия (первый уровень формирования межкультурной компетенции). Носители культуры, которые пытаются открыть дорогу к сотрудничеству (в том числе и экономическому) с инокультурой, должны осознавать, готовы ли они признать, что, во-первых, существуют культурные отличия как таковые, и не стоит находиться в рамках стереотипа «мы все одинаковые»; во-вторых, способны ли они к трезвому и объективному анализу собственных культурных ориентации, направленному на признание того факта, что небрежение познанием чужих культурных ориентации может оказаться непродуктивным фактором при попытке сотрудничества с инокультурой; в-третьих, готовы ли они воспринимать информацию об инокультуре, несмотря на то, что эта информация способна вступать в конфликт с их собственными представлениями о том, что является эффективным, разумным, подходящим в конкретной ситуации коммуникации, а что таковым не является; в-четвертых, могут ли они удержаться от скоропалительных суждений и оценок об установлениях в инокультуре и не попасть в плен собственных стереотипов, копируя образцы этноцентрического поведения; наконец, в-пятых, могут ли они, оставаясь приверженцами собственных культурных представлений, испытывать чувство эмпатии по отношению к инокультуре, анализировать ее элементы с различных точек зрения.