Содержание к диссертации
Введение
Часть I. Проблемы теории цвета и цветообозначений 13
Глава I. Цвет в различных областях культуры и жизни людей 13
1. Цвет как физическое явление 13
2. Восприятие и понимание реалии «цвет» в древнейшую и древнюю эпохи. Цвет в религии. Цвет как символ 19
3. Проблемы восприятия цвета в психологии, изобразительном искусстве и дизайне 36
4. Цвет и свет в музыке 46
Глава II. Обзор литературы, посвященной проблемам цветообозначений в лингвистических разысканиях 50
1. О психолингвистике и когнитивной науке. Проблема цветообозначений в когнитивной лингвистике. Терминология 50
2. Обзор исследований некоторых зарубежных ученых в области лингвистики цвета 55
3. Обзор исследований некоторых советских и российских ученых в области лингвистики цвета 64
4. Выводы по Главе II 74
Часть II. Анализ цветообозначений в отобранных для изучения языках 75
Глава I. Обоснование выбора материала для исследования 75
1. Обоснование выбора черного и белого цветов в качестве материала для исследования 75
2. Обоснование выбора языков, из которых взят лексический материал для исследования 76
Глава II. Черный цвет 78
1. Черный цвет в английском языке 79
2. Черный цвет в системах других индоевропейских и неиндоевропейских языков86
Глава III. Белый цвет .. 92
1. Белый цвет в английском языке 93
2. Белый цвет в системах других индоевропейских и неиндоевропейских языков 99
Глава IV. Сравнительные характеристики двух цветов ПО
1. Использование черного и белого цветов в устойчивых словосочетаниях, в том числе, в пословицах, в английском языке 111
2. Использование черного и белого цветов в устойчивых словосочетаниях, в том числе, в пословицах, в некоторых других индоевропейских и неиндоевропейских языках 114
3. Символическое значение оппозиции черного и белого цветов в древнеанглийской и современной англоязычной литературе 121
4. Символическое значение черного и белого цветов в литературе эпического жанра романского ареала 129
5. Символика цветообозначений в грузинском героическом эпосе «Витязь в тигровой шкуре» 134
6. Символика цветообозначений в древнерусской эпической поэме «Слово о полку Игореве» 139
7. Краткий филологический анализ слов, обозначающих черный и белый цвета, в книгах Ветхого и Нового Завета 142
Заключение и общие выводы 149
Приложение , 155
Список использованной литературы 163
- Восприятие и понимание реалии «цвет» в древнейшую и древнюю эпохи. Цвет в религии. Цвет как символ
- Обзор исследований некоторых советских и российских ученых в области лингвистики цвета
- Белый цвет в системах других индоевропейских и неиндоевропейских языков
- Символическое значение черного и белого цветов в литературе эпического жанра романского ареала
Введение к работе
Темой нашей диссертационной работы является когнитивное обоснование цветообозначений в разносистемных языках (на примерах черного и белого цветов в английском языке в сравнении с русским, испанским, грузинским и баскским).
Актуальность исследования заключается в важности категории цвета как одного из аспектов сопоставления не только в различных языках, но и в различных культурах. Изучение двух ключевых цветов (черного и белого) в когнитивно-лингвокультурологическом аспекте позволяет выявить и описать существующие в конкретном обществе понятия и традиции, а также историю их возникновения. Сравнительный анализ слов неродственных языков, бытующих в одном географическом индоевропейском ареале, является популярной и важной проблемой в исследованиях не только российских, но и зарубежных ученых-лингвистов, для которых немаловажную роль играет этнологический состав России и СНГ. Сопоставительный анализ отдельных лексико-семантических групп разносистемных языков помогает выявить специфические особенности языков в их национальной самобытности.
Целью данной работы является экспериментальное исследование, а также семантический, этимологический и когнитивно-лингвокультурологический анализ слов, обозначающих черный и белый цвета, на материале английского языка в сопоставлении с испанским, русским, грузинским и баскским. Основная задача работы - определение закономерностей в развитии семантики слов-цветообозначений в отобранных для исследования языках, в частности:
> выявление лексических универсалий, в том числе:
лингвистическое подтверждение универсально-негативного отношения к черному цвету в исследуемых языках;
5 установление - на уровне гипотезы - и объяснение существования более «слабого» символического значения белого цвета по сравнению с аналогичным значением черного.
объяснение причин развития тех или иных коннотаций, связанных с черным и белым цветами и присутствующих в сознании носителей каждого из исследуемых языков;
воплощение этих закономерностей и тенденций в лексическом составе исследуемого языка;
особенности употребления цветотерминов в художественной литературе, в том числе, объяснение символического использования черного и белого цветов в некоторых произведениях эпического жанра и жанра «фэнтези»;
сопоставление и сравнительный анализ различных картин мира, существующих в сознании носителей разных языков.
Объектом исследования являются слова, обозначающие черный и белый цвета в английском, испанском, русском, грузинском и баскском языках.
Выбор этих цветотерминов обусловлен тем, что именно черный и белый цвета могут рассматриваться как основные в системах цветообозначений многих языков. Черный и белый имеют важное символическое значение в структуре ценностей мировой культуры, а также в сознании и языке людей. Обозначающие эти цвета лексемы в наибольшей степени обладают переносными значениями, а анализ их этимологии и семантики является весьма результативным с точки зрения выяснения причин подсознательно положительного или отрицательного отношения к каким-либо явлениям и сторонам жизни.
Основной лексический материал для исследования взят из английского языка. Остальные примеры приводятся для сравнения и подтверждения (или не подтверждения) общности восприятия черного и белого цветов в различных языковых системах. Пять выбранных для исследования языков можно разделить на две группы - индоевропейские и неиндоевропейские. Из первой лингвистической семьи были отобраны английский, испанский и русский, то
есть, представители трех больших групп: германской, романской и славянской. Благодаря этому поле сравнительно-сопоставительного исследования расширилось от уровня языков до уровня языковых групп. В работе приводятся также отдельные примеры из итальянского, фриульского1 и пр., однако они не носят систематического характера.
Из неиндоевропейских языков были отобраны грузинский и баскский. Их выбор не был принципиальным. В основном, он обусловлен тем, что использование лексического материала из малоизученных или «экзотических» неиндоевропейских языков стало традицией в когнитивных исследованиях.
Основной предмет исследования - рассмотрение того, как в отобранных языках метафорически и символически употребляются слова, обозначающие черный и белый цвета; исследование культурологической значимости этих цветообозначений, а также анализ универсальных и локальных особенностей их развития и использования в рамках изучаемых культур.
Теоретическую и методологическую основу диссертационной работы составляют исследования физического, художественного, символико-религиозного и психологического аспектов реалии «цвет», а также работы, посвященные лингвистическому аспекту проблемы.
Символика цвета и его значение в архаических религиях рассматриваются по нескольким работам, в числе которых - энциклопедия «Мифы народов мира» (1987), исследование израильского ученого А. Голана «Миф и символ» (1991), «Символы четырех евангелистов» А.В. Подосинова (2000), а также ряд статей. Цвет как средство воздействия в искусстве - по работам швейцарского искусствоведа И. Иттена («Искусство цвета», 1961) и русского художника-абстракциониста В. Кандинского («О духовном в искусстве», 1912). Психологический аспект проблемы исследуется по работам немецкого писателя и философа И.В. Гёте («К учению о цвете», 1810), австрийского философа Л.Витгенштейна («Заметки о цвете», 1950-51) и известного швейцарского
Малый романский язык; распространен в ряде регионов Италии, в частности, в автономной области Фриули-Венеция Джулия.
7 психиатра профессора М. Люшера («Цветовой тест Люшера», 1948). Кроме того, рассмотрен ряд трудов, посвященных цветовой символике в одежде, а также понятию цветомузыки.
Для подготовки теоретической базы исследования были использованы две ключевые работы зарубежных лингвистов:
V исследование американских ученых Б. Берлина и П. Кэя «Основные цветообозначения: Универсальность и эволюция» (1969);
> работа А. Вежбицкой «Обозначения цвета и универсалии зрительного
восприятия» (1990).
Из трудов советских и российских ученых использованы, в частности, следующие:
работа В.А. Московича «Статистика и семантика: Опыт статистического анализа семантического поля» (1969);
книга Н.Б. Бахилиной «История цветообозначений в русском языке» (1975);
работа P.M. Фрумкиной «Цвет, смысл, сходство: Аспекты психолингвистического анализа» (1984);
учебные пособия Т.А. Комовой «Основы сопоставительной культурологии» (2000) и «Английская морфология в сопоставительном освещении: существительное и его окружение» (2004);
> две работы А.П. Василевича: «Исследование лексики в психолингвистическом эксперименте: На материале цветообозначения в языках разных систем» (1987) и его совместная работа с С.Н. Кузнецовой и С.С. Мищенко «Цвет и названия цвета в русском языке» (2005). Используемая в диссертационной работе терминология во многом
базируется на когнитивных исследованиях Р. Джакендоффа («Семантика и
познание», 1983), Д. Лакоффа («Современная теория метафоры», 1992) и
А. Вежбицкой.
Информационная база исследования включает в себя данные различных
энциклопедий, этимологических, толковых и двуязычных словарей, а также
8 словарей цитат, пословиц, устойчивых и авторских сравнений в исследуемых языках (английском, испанском, русском, баскском и грузинском). В работе использована также информация из словарей латинского, итальянского и фриульского языков 2 . Некоторые данные сравнительно-исторического характера взяты из работы Т.В. Гамкрелидзе и Вяч.Вс. Иванова «Индоевропейский язык и индоевропейцы» (1984).
Анализ использования слов, обозначающих черный и белый цвета, в художественной литературе проводится по следующим произведениям:
древнеанглийская поэма «Беовульф»;
трилогия Дж.Р.Р. Толкиена «Властелин колец»;
тетралогия У. Ле Гуин «Волшебник Земноморья»;
цикл сказок К.С. Льюиса «Хроники Нарнии»;
итальянские эпические поэмы эпохи Возрождения «Освобожденный Иерусалим» Т. Тассо и «Неистовый Роланд» Л. Ариосто;
испанская эпическая поэма «Песнь о Сиде»;
героический эпос Ш. Руставели «Витязь в тигровой шкуре»;
древнерусская лирико-эпическая поэма «Слово о полку Игореве». Выбор этих произведений был обусловлен тем, что наиболее ярко свое
символико-метафорическое значение анализируемые цветообозначения демонстрируют именно в литературе эпического жанра, где они нередко используются для создания развернутых метафор, применяемых автором для характеристики персонажей или событий.
Отдельно рассматриваются вопросы «черно-белой» символики в различных переводах Библии; особую значимость в библейском контексте имеет белый цвет как символ Бога.
Некоторые отобранные для анализа данные взяты из дипломных сочинений, написанных и защищенных в разные годы под руководством Е.Н. Мамсуровой на кафедре романского языкознания филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. В их числе:
2 См. список использованной литературы.
«Сравнение семантических объемов цветовых прилагательных в испанском, французском, итальянском языках» (Н.В. Немашкалова, 1992);
«Семантический объем цветовых прилагательных в русском и испанском языках (метод сопоставительного анализа)» (Е.Ю. Татур, 1988);
«Системы цветообозначений в испанском и французском языках» (Е.М. Никитина, 1998);
«Система цветообозначения в романских языках» (Е.А. Платонова, 2005). В работе использовалась также информация из ряда диссертационных
работ, в числе которых:
«Цветообозначающая лексика в грузинском и русском языках (по данным переводных словарей)» (Н.Г. Мирианишвили, Тбилиси, 1983);
«Цвет как элемент сенсорного образа в структуре англоязычного поэтического текста» (О.А. Данилова, Москва, 2000);
«Символика цвета в английском художественном тексте» (В.Ш. Курмакаева, Москва, 2001);
«Семантика цветообозначений в разносистемных языках: На материале балкарского, русского и французского языков» (Ф.А. Тугушева, Нальчик, 2003);
«Фразеологические единицы с компонентом цветообозначения в английском, русском и татарском языках» (P.P. Закиров, Казань, 2003);
«Структурно-семантический анализ объектных цветонаименований: На материале английского и русского языков» (Н.Р. Лопатина; Краснодар, 2005);
«Функционирование колоризмов в художественном тексте как результат взаимодействия лингвокультурного и креативного факторов» (Н.В. Коптева, Ростов-на-Дону, 2005).
Исследование, результаты которого приводятся в приложении к работе, проведено на основе опроса сорока информантов (двадцати носителей русского и двадцати - грузинского языков).
10 Работа снабжена цветными иллюстрациями (цветовой круг Ньютона, таблица Манселла и пр.), схемами и таблицами.
Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые проводится исследование двух ключевых цветообозначений (черный и белый) с точки зрения их символического использования на материале трех индоевропейских языков: английского, испанского и русского в сравнении с грузинским и баскским, бытующими в том же географическом ареале; впервые осуществлен сравнительно-сопоставительный анализ соответствующих цветотерминов в ряде переводов Библии. Результаты анализа употребления слов, обозначающих черный и белый цвета, в эпических произведениях различных лингвистических ареалов позволяют по-новому интерпретировать проблему цветового символизма в художественной литературе. Сопоставление устойчивых словосочетаний, в том числе, пословиц, основанных на цветовой символике, выявляет универсальные и локальные особенности восприятия черного и белого в различных культурах. На материале отобранных языков в определенной мере подтверждается гипотеза о "слабости" позитивного значения белого цвета по сравнению с соответствующим символическим значением черного, а также предположение о возможности существования особого негативного значения белого. В экспериментальном исследовании, результаты которого приводятся в приложении к работе, впервые сделана попытка выявить и объяснить различия, существующие в сфере членения цветовой действительности у разных народов, в частности, у носителей русского и грузинского языков.
Теоретическая значимость работы заключается в том, что проведенное исследование вносит вклад в изучение когнитивного обоснования семантики лексических единиц, обозначающих цвет, в неродственных языках. Применялся метод анализа отобранных цветообозначающих лексем с разработкой их семантики и этимологии и с привлечением данных исторического, символико-религиозного и психологического характера. В диссертации разработана базовая схема для изучения цветообозначающей лексики как в одном, так и в
нескольких языках. Когнитивный подход к проблеме цветообозначений заключен в методе исследования; языковые вопросы рассматриваются как часть ментальных процессов и состояний.
Результаты проделанной работы имеют практическую ценность, так как могут, по нашему мнению, использоваться в процессе практического и теоретического изучения разносистемных языков, при составлении и чтении курсов по лингвокультурологии, при составлении словарей и в переводческой деятельности.
Диссертационная работа состоит из введения, двух частей, разбитых на главы, заключения и общих выводов, приложения и списка использованной литературы.
Первая часть посвящена проблемам истории теории цвета и цветообозначений и состоит из двух глав. В первой из них описываются цвет как физическое явление и значение цвета в различных областях культуры и жизни человеческого общества, в том числе - в религии, психологии, изобразительном искусстве и музыке. Вторая глава содержит обзор литературы, посвященной проблемам цветообозначений в лингвистических разысканиях.
Вторая часть работы представляет собой аналитическое исследование цветообозначений в отобранных для изучения языках и состоит из четырех глав. В первой содержится обоснование выбора материала для исследования; вторая посвящена детальному анализу слов, обозначающих черный цвет в отобранных языках; в третьей аналогичным образом рассматриваются слова, обозначающие белый. В четвертой главе проводится сравнительно-сопоставительный анализ тех и других цветообозначений; в ней содержится также основной корпус примеров из литературных произведений.
Работа завершается Заключением и общими выводами, в которых делаются некоторые предположения касательно значения черного и белого цветов в языке и сознании людей.
В Приложении приводятся результаты экспериментального опроса сорока носителей русского и грузинского языков, каждому из которых в
12 индивидуальном порядке был задан вопрос: «Какие цвета Вы считаете «основными»?». Целью опроса было определение значимости некоторых цветов в подсознании и сознании носителей русского и грузинского языков, а также выявление существующих национальных особенностей менталитета. В результате обработки данных выяснилось, что членение цветовой действительности носителями каждого из этих языков имеет определенные культурологически обоснованные отличительные черты, что дает основание сделать ряд гипотетических выводов, касающихся особенностей систем цветообозначений в грузинском и русском языках.
Восприятие и понимание реалии «цвет» в древнейшую и древнюю эпохи. Цвет в религии. Цвет как символ
«Вся природа открывается чувству зрения посредством цвета»6 - эти слова Иоганна Вольфганга Гёте наилучшим образом характеризуют ту роль, которую цвет играет в нашей жизни.
Цвет - это инструмент познания и чувственного восприятия мира. На этом основывается древнейшее символическое значение некоторых цветов, неразрывно связанное с их психологическим восприятием. Иногда укоренившееся в подсознании и сознании символическое значение цвета порождает его дальнейшее психологическое влияние (как в случае с черным цветом). Иногда, напротив, психосенсорное влияние цвета делает его символом какого-либо явления, процесса или объекта - например, как в случае с красным и зеленым цветами. Первый из них оказывает возбуждающее действие, и поэтому используется как символ опасности или для привлечения внимания. Второй, напротив, успокаивает. Именно по этому принципу определены запрещающий и разрешающий сигналы светофора.
Серьезное религиозно-символическое значение цвет начал приобретать еще во времена первобытного общества. Всю картину мира древних людей можно было бы нарисовать с помощью трех основных цветов. Черный был символом темноты, смерти, загадочного подземного мира; белый - цветом неба и света; красный символизировал землю и мир людей. Важнейшие явления и объекты в жизни человека ассоциировались с определенными цветами. Такое членение действительности можно считать универсальным и свойственным очень многим древним культурам. Конечно, можно вспомнить и примеры, на первый взгляд, разного символического использования цветов: например, в Европе цвет траура - черный, а в Японии и Китае - белый. Но если вдуматься, то становится ясно, что в этом случае белый цвет траура на Востоке в большей степени говорит не о другом восприятии белого цвета, а об ином восприятии траура, о чем будет подробнее сказано ниже (кстати, в белые одежды облачаются и православные священники во время совершения обряда отпевания).
Символические значения цветов, как и многие другие символы, достались нам в наследство от древнейших религиозных воззрений неолитического периода . Подходы к изучению символики могут быть разными; среди ученых бытует множество мнений относительно происхождения и развития того или иного понятия. Один из подходов предложил израильский ученый д-р Ариэль Голан в своей спорной, но заслуживающей внимания монографии «Миф и символ», посвященной вопросам «расшифровки» ряда понятий, символов и традиций9. Автор пришел к выводу, что в третьем - начале второго тысячелетия до н.э. в европейско-переднеазиатском регионе изменилось смысловое содержание культовой символики. В этот период протоиндоевропейцы совершали активную экспансию, в результате чего в Европе и Передней Азии была уничтожена культура древнейших земледельцев, каменный век сменился бронзовым, сформировались новые народы, переменились верования и распространились индоевропейские языки. Работа состоит из глав, каждая из которых посвящена определенному явлению или объекту, имевшему (а часто и продолжающему иметь) важное символико-религиозное значение. К ним относятся, например, солнце, дождь, луна и др. Наибольший интерес в связи с исследуемым вопросом цветового символизма представляют три главы -«Черный бог», «Белый бог» и «Великая богиня».
О наличии в пантеонах многих древних религий двух противоположных друг другу богов, связываемых с черным и белым цветом, пишет не только Голан. Сведения об этом содержатся во многих энциклопедиях и справочниках по символике. Два божества - «черное» и «белое» - существовали и в мифологии древних славян. В «Славянской хронике» автора XII в. Гельмольда описан ритуал пиршества, на котором пускали вкруговую чашу и произносили заклинания от имени двух богов - доброго и злого. На основе этого противопоставления реконструируется пара Белобог/Чернобог, воплощение противопоставления «счастье/несчастье», «белый/черный» и т.д. Чернобогом (Zcerneboch) в балтийско-славянской мифологии назывался злой бог, приносящий несчастье. Белобог известен по мифологии западных славян. Это бог счастья и удачи, его имя реконструируется на основании топонима, обозначающего гору Bjefy boh у лужицких сербов. Она связывается с положительным началом (как и урочища со сходными названиями у других славян), в отличие от горы с названием Corny boh10,
В работе Голана предполагается несколько другой взгляд на соотношение этих двух божеств и, соответственно, на символическое значение черного и белого цветов. Черным богом Голан называет неолитическое божество земли и подземного мира мертвых. Такой бог существовал практически во всех древних языческих религиях; при этом это был всегда один из главных богов пантеона: Триглав или Чернобог у славян, древнеримский Сатурн, древнеегипетский Сет и др. Часто таким богам посвящались горы, поэтому и по сей день существует множество топонимов, частью которых являются слова, обозначающие черный цвет. У древних греков и римлян черный цвет уже характеризовал нечто опасное или ужасное, а также имел, как и в наше время, переносный смысл, обозначая зло, нравственно отрицательные явления. Есть мнение, что такое значение основано на цветовой оппозиции свету, поскольку часто символом положительно оцениваемого было солнце. Однако Голан считает, что солнце стало символом добра только на определенном этапе эволюции религиозных идей; «белыми» считались также и другие божества, не всегда олицетворявшие добро, например, Великая богиня, о которой будет сказано позже. По мнению Голана, «черное было приписано богу земли потому, что он обитал в подземелье, где господствует мрак, темнота, чернота»11. С этим же связано и раннехристианское определение дьявола - «владыка темноты», В архаических представлениях «черное» ассоциировалось не со злом, а с темнотой подземелья, то есть, подземного мира. Черный цвет стал символом смерти и зла потому, что они считались исходящими от смертоносного божества, обитающего в темноте, в глубинах земли. Черный бог считался «духом воды» (у разных народов в обрядах, направленных на вызывание дождя, часто фигурирует черный цвет), владыкой огня, покровителем земледелия и ремесел, он же вызывал грозу, был хозяином загробного мира, мог одарить богатством. Олицетворением черного бога служили некоторые животные, например, козел и змея, а также растения, например, яблоня и ее плоды. Божество в виде крылатого или пернатого змея характерно для многих религий, начиная от доколумбовой Америки и вплоть до верований древних славян. Крылатый «огненный» змей или дракон в древних легендах живут на горе, в пещере, где их и побеждает герой. Труднообъяснимая символико-мифологическая связь черного цвета с огнем встречается не только в индоевропейских языках, но и, например, в китайском. Одним из ключей иероглифа, обозначающего черный цвет в этом языке, является знак «огонь»; вторым ключом - знак «земля».
Обзор исследований некоторых советских и российских ученых в области лингвистики цвета
Проблемы системы цветообозначений рассматривались также и в ряде трудов советских и российских ученых-лингвистов69.
Одной из наиболее ранних советских работ, посвященных лингвистике цвета, является книга В.А. Московича «Статистика и семантика: Опыт статистического анализа семантического поля» (1969). В 60-70-х гг. прошлого века Москович занимался исследованиями в сфере лингвистики и кибернетики, и эта книга может считаться одной из ключевых его работ. В качестве объекта для анализа в ней выбрано поле цветообозначений7, которое рассматривается на материале английского, французского, русского и украинского языков, причем основное внимание уделяется английскому языку. Главными вопросами, которые исследует в своей работе Москович, являются:
частотность слова и его место в лексической микросистеме;
взаимосвязь частотности слова и его активности;
установление связей между словами семантического поля;
сопоставление семантических полей цвета разных языков.
В результате экспериментального исследования около двухсот английских цветообозначений, отобранных на основе выборки из текстов художественной прозы, было установлено, что наиболее частотными являются слова: white, black, red, green, yellow, blue, gray , brown, purple, pink, scarlet, orange, violet . Между частотностью «лидеров» и частотностью остальных одествует значительный разрыв. Примерно такие же данные были получены Лоёковичем при анализе украинской художественной прозы, что подтвердило некую общность этой тенденции. В итоге, на основе ряда проведенных экспериментов Москович делает общий вывод о системе цветообозначений (на примере английского языка). Согласно его классификации, семантическое поле цветообозначений состоит из трех «ярусов слов»:
Таблица Слова первой подсистемы обозначают многие оттенки цветов, указывая только на тон. Слова подсистемы 2 обозначают более узкие участки цветовой гаммы, причем указывают и на насыщенность цвета, и на его светлоту. Слова подсистемы 3 имеют наиболее узкие значения, специализируясь лишь на обозначении отдельных групп оттенков часто только одного класса предметов (англ. a roan horse (чалая лошадь), a bay. horse (гнедая лошадь)).
Как было установлено Московичем, состав «основной» (первой) подсистемы не совпадает с традиционной семеркой цветов спектра. В английском языке основная подсистема состоит из слов white, black, gray, brown, red, yellow, blue, green. В украинском языке - из слов білий, чорний, сірий, синій, зелений, жовтий, червоний. Интуитивно причисляемые к основной подсистеме английские слова orange и purple на самом деле не входят в нее, как и украинские блакитний, оранжовий, фіолетовий и коричневий. Наибольшее число различий выявляется при сопоставлении второй и третьей подсистем в разных языках.
Исследования В.А. Московича представляли важность, в первую очередь, для создания методик для составления словарей и разработки автоматических систем перевода. Основным подходом к проблеме цветообозначений в его работах является статистический. Примером этимологического подхода к проблеме цветотерминов может считаться работа Н.Б. Бахилиной «История цветообозначений в русском языке» (1975), особое внимание в которой уделяется исследованию употребления цветообозначений в памятниках древнерусской литературы.
Как отмечает Бахилина, литературные памятники XI-XII вв. «очень небогаты цветописью». Цветообозначения, как правило, встречаются редко, их число ограничено. В основном, это белый, черный, красный; реже - синий, желтый, зеленый. В большинстве оригинальных памятников употребляются только слова, обозначающие белый, черный и красный, а также различные его оттенки - багряный и др. По мнению Бахилиной, причина этого - «в специфике жанров и своеобразии поэтики древнерусской литературы»73. В русской литературе древнейшего периода мало цветообозначений, потому что в ней практически нет произведений, где были бы уместны по литературным канонам того времени описания внешности, пейзажа, одежды, предметов быта и пр. В летописях цветотермины употребляются только в рассказах о «чудесных небесных явлениях» (например, о затмениях) или в редких случаях описания сцен из повседневной жизни. Таким образом, можно заключить, что цветопись не входила в число художественных средств, которые использовались в древнерусской литературе.
Несколько чаще цветообозначения встречаются в переводных памятниках. Но и тут прослеживается та же тенденция - часто в славянской версии выбрасываются именно те куски текста, где в прочих версиях мы находим цветообозначения (!).
Значение древнерусского слова Б Ьлый практически совпадает с современным. Это слово часто используется при описании Бога - в этом случае оно значит «сияющий, блестящий». В некоторых примерах Б-БЛЫЙ значит «прозрачный» (и это несмотря на то, что жители Древней Руси, несомненно, были знакомы со снегом). Широкая употребительность этого слова в значительной степени обусловлена его использованием в древней христианской символике, где белый цвет - символ причастности к ангельскому чину, лику святых. В таких случаях, как подчеркивает Бахилина, «цвет является лишь средством выразить главное - причастность к святости» (ср. прнде мужъ в БІІЛЬІХ риздр» и пришел старик в белой одежде). Черный цвет, напротив, использовался для характеристики человека или объекта, «принадлежащего темным силам», «причастного к сонмищу бесов». В древнерусской литературе демоны называются то черными, то эфиопами. Слова, обозначающие красный цвет, наиболее часто употребляются при описании одежды - чаще всего праздничной, торжественной, царской. Красный цвет используется и в символических противопоставлениях: в этом случае червленый (чермный) -это цвет огня.
Все это характерно не только для раннего периода древнерусской литературы. В памятниках XII-XIV вв. ситуация практически та же. Число цветообозначений и перечень их, по существу, совпадают. Более или менее заметный интерес к использованию цветовой лексики начинает появляться в русской литературе только в XVII в., а формирование лексико-семантической группы цветообозначений завершается примерно к середине XVIII в.
Белый цвет в системах других индоевропейских и неиндоевропейских языков
Слова, обозначающие белый цвет в современных романских языках, в основном, германского происхождения. К ним относятся испанское bianco, итальянское bianco, португальское и леонское branco, фриульское Ыапс и др.110
В латинском языке существовали два слова, обозначающие белый цвет: Candidas и albus. Наличие в языке двух слов со столь похожим значением вызывало путаницу в их употреблении (это явление было характерно для периода поздней латыни). Например, в сочинении римского грамматика Сервия (IV-V вв. н. э.) делается особый акцент на смысловых различиях этих слов. Candidas он характеризует как «яркий и сияющий», a albus - как цвет близкий к «бледному» (aliud est candidum esse, i.e. quadam nitenti luce perfusum, aliud album, quodpallori constat esse uicinum ).
«Этимологический словарь латинского языка»"2 определяет candidus как «яркий, сверкающий белый». Это слово имело также ряд переносных значений: великолепный, чистый, совершенный, искренний. В латыни существовало множество лексем с тем же корнем, например, candere (гореть), candor (сверкающая белизна, яркость, чистота), accendere, incendere, succendere (зажигать) и др. Подобные слова продолжают жить и в современных романских языках (исп. candente «добела раскаленный», candela «свеча», candor «белизна», фр. candide «простодушный», incendier «сжигать»; итал. accendere «зажигать» и др). Однокоренные заимствованные слова встречаются и в других языках, например, англ. candle или рус. канделябр.
Значение слова albus часто связывалось с солнечным светом или светом звезд (ср. фр. aube, исп. и итал. alba «рассвет»). Однокоренные слова встречаются во всех романских языках. Существует предположение, что albus родственно таким словам в языках славянской группы как польское labedz, чешское labud и русское лебедь. Есть также гипотеза о том, что возможна этимологическая связь между словом albus и названием горной цепи Альп (англ. Alps, исп. Alpes), однако научно такое мнение не подтверждено.
В более поздний временной период заимствованное слово германского происхождения вытеснило из употребления исконные латинские candidus и albus. Они сохранились в романских языках, но их значение и сфера употребления изменились. Например, в испанском языке albo имеет значение «белый», но употребляется чаще в поэтическом языке; существительное alba означает «рассвет». Candido в испанском языке имеет значение «белый, снежно-белый» и используется в основном в поэзии; в переносном смысле candido означает «простодушный, наивный». Сходное значение имеет и фриульское chandid. Во французском языке candide значит «чистосердечный, наивный» (как известно, именно таким и был главный герой философской повести Вольтера «Кандид, или Оптимизм»). Напоминаниями об albus во французском языке являются слова aube (рассвет) и aubepine (боярышник -кустарник, имеющий белые цветы).
В отдельных романских языках исконное латинское слово albus не было вытеснено германским заимствованием и продолжает употребляться в качестве основного слова, обозначающего белый цвет. Такая ситуация сложилась, например, в румынском языке (белый - alb). В португальском слово alvo широко употребляется наряду с заимствованным branco, причем романское слово в большей степени характерно для разговорного или поэтического языка"3.
Германское слово привнесло в романские языки еще одно значение, которое стало связываться с белым цветом - «пустой, бессмысленный». С ним связано появление таких словосочетаний как:
Hcn.pasar la noche en bianco (провести бессонную ночь);
катал, passar la nit en Ыапс (то же);
ит. notte Ыапса (белая/бессонная ночь);
фр. twit blanche (то же)1 и.
Сюда же можно отнести и следующие выражения:
фриул. restd in Ыапс (остаться ни с чем);
фриул. lassa in Ыапс (покинуть, оставить «в подвешенном состоянии», ни с чем);
фр. mariage Ыапс (фиктивный брак);
фр. voix blanche (бесцветный голос);
катал, quedar (restar) en Ыапс (остолбенеть).
С заимствованием германского слова связано и такое значение испанского существительного Ыапсо, как «цель» или «мишень».
Однокоренные слова, передающие схожее значение, продолжают существовать и в германских языках. Например, в английском языке наличествуют:
blank (пустой, бессмысленный; например, blank look - пустой, бессмысленный взгляд);
to blank (стать пустым (об экране); внезапно забыть что-то).
С этим же значением связано появление выражения белый стих, характерного для многих языков (восходит к англ. blank verse; фр. vers Ыапс, исп. verso Ыапсо, нем. Blankvers).
Можно предположить, что из германских языков было заимствовано как раз слово со значением «пустоты» и «бессмысленности», и лишь потом оно получило дополнительное цветовое значение, которое впоследствии вышло на первый план. В итоге в романских языках значение «пустоты» стало часто связываться с белым цветом. В германских языках такое смешение невозможно, так как значения белого цвета и «пустоты» связаны с разнокоренными словами (например, англ. white и blank). Однако значение «пустоты» было не единственным значением заимствованного германского слова. Это прилагательное значило также «блестящий, ослепляющий»115 (нем. blank «сверкающий, блестящий, чистый», дат. blank «гладкий, блестящий, жирный» из нижненем. «сверкающий белый, светлый»"6). Таким образом, можно предположить, что общегерманское слово имело оба эти значения (и «сверкающий», и «пустой»). Возможно, благодаря такому широкому семантическому полю, оно и было заимствовано как цветовой термин.
Символическое значение черного и белого цветов в литературе эпического жанра романского ареала
Известная испанская эпическая поэма «Песнь о Сиде» («Poema de mio Cid» 60), которая дошла до нас в списке 1307 г., была сочинена, как предполагается, около 1140 г. В повествовании нет «высокого» конфликта, это просто описание исторических событий. Поэтому цветовая символика там не используется вообще, встречаются только одиночные традиционные сравнения:
Dios uosfalue, yernos, yfanles de Carrion, lei
En brakes tenedes misfijas tan blancas comma el Jolt
(Да хранит вас создатель земли и тверди, Мужья моих дочек, что солнца белее!162)
Vi/tio camifa de rangal San blanca commo elfol.ш
(Рубаха на нем светлее, чем солнце.И)
Аналогичная ситуация наблюдается и во французской «Песне о Роланде» (самая ранняя дошедшая до нас редакция 1170 г.), повествующей о войне Карла Великого с арабами.
Крупные авторские эпические произведения появляются в период Возрождения на территории Италии - это «Неистовый Роланд» Лудовико Ариосто (написан за 25 лет, 1507-1532) и «Освобожденный Иерусалим» Торквато Тассо (1574-75). «Глобальность» 165 сюжета в большей степени свойственна «Освобожденному Иерусалиму» - в «Неистовом Роланде» сюжет слишком сильно разветвляется и, в целом, не имеет фиксированного начала и конца.
«Освобожденный Иерусалим» во многом сориентирован на античный эпос и одновременно находится под влиянием христианской культуры - влиянием не философским, а эстетическим. Сюжет поэмы основывается на истории похода Готфрида Бульонского и завоевания Иерусалима. Положительные герои эпоса освобождают Иерусалим от сарацинов, но на этом христианский подтекст исчерпывает себя. Острота битвы добра и зла значительно смягчается именно фактором подражания античной «Илиаде», где, в принципе, абсолютно правых и виноватых нет, каждая из враждующих партий по своему права и поддерживается определенными богами. При таком раскладе четкий цветовой символизм становится практически невозможен, так как основным его условием является контрастность противостояния и четкая дифференциация главных действующих лиц.
Сочетание христианской тематики и постоянного обращения к античным образцам порождает своеобразную стилистику поэмы (из-за которой Тассо и был осужден католической церковью, что, в общем-то, понятно, так как после прочтения произведения Бог, дьявол и ангелы в христианстве выглядят не более реальными, чем древнегреческие божества). Ад называется Тартаром, а среди полчищ бесов - Сциллы и Лернейские гидры. Поэма начинается словами «Canto I arme pietose е I capitano // che 7 gran sepolcro libero di Cristo» («Пою священную брань и вождя, освободившего великий гроб Христов...»167). А уже в следующей строфе идет обращение к Музе, которая идентифицируется с Девой Марией, ведь корона из звезд - ее атрибут:
О Musa, lu che di caduchi allori поп circondi lajronte in Elicona, ma su nel cielo infra і beati cori hai di stelle immortali aurea corona! О муза, не украшающая главы своей тленными лаврами Геликона, но обитающая в небесах, посреди хора блаженных, с челом, увенчанным сиянием звезд неугасимых!
В «Освобожденном Иерусалиме» цветовые характеристики героев чаще всего сосредоточены на описании их одежды и внешности, которое дается в античных традициях, например, описание Армиды (песнь IV, строфы 27-29). Хотя определенный символизм все же присутствует.
Когда Клоринда (сарацинская воительница) надевает кольчугу именно черного цвета, это считается дурным предзнаменованием (песнь XII, строфа 18):
Клоринда, чтобы скрыть свое путешествие от глаз христиан, снимает пышные свои одежды и блестящее вооружение и надевает кольчугу черного ивета — пагубное предзнаменование несчастья. Она берет шлем без
Depon Clorinda le sue spoglie inteste
d argento e I elmo adorno e I arme altere, e senzapiuma ofregio altre ne veste (infausto annunzio!) ruginose e nere, perd che stima agevolmente in queste occulta andarjra le nemiche schiere. нашлемника и перьев.
Армия Готфрида, напротив, одета в белые одежды с золотом: «ha bianco є d oro il suo vestir» (песнь XIX, строфа 87), Эти же цвета - атрибут божественных сил, см. описание архангела Гавриила, вестника Бога (песнь I, строфы 13-14):
«Темным» царством называется Тартар. В песни VII описывается неравный бой престарелого графа Раймонда с врагами, и, как это часто бывает в эпических произведениях, природные явления соответствуют происходящему:
В описании тирана Аладина, против которого и ведется война, цветовые характеристики отсутствуют - он жесток, но ему не чужд страх; это просто человек, а не злобная сила. Ярко выраженных цветовых характеристик нет и у волшебника Исмено. В целом же, герои дифференцируются скорее по признаку красоты, а не позитивности/негативности характера. И Клоринда, и Армида, сражающиеся против христиан, отличаются особой «сияющей» красотой, что постоянно подчеркивается. Армида - «stella, поп рій vista di giorno»m («звезда, какой не видывал день»; песнь IV, строфа 28), а сияние ее золотых волос сравнивается с сиянием солнца. Подобное описание внешности характерно для многих произведений романского ареала; стандартные сравнения и эпитеты (золотые волосы, алебастровая шея, щеки-розы и зубы-жемчужины) используются не только в эпосе, но и в испанском романсеро.
«Освобожденный Иерусалим» - не просто героический, а еще и романтический эпос, которому свойственны такие черты, как любовь между представителями враждующих сторон (Армида и Ринальдо, Клоринда и Танкред). Поэтому часто герои (вернее, героини) враждебной стороны не воспринимаются как отрицательные, а описываются с искренним восхищением, что приводит к смешению в сфере цветовой символики. Как следствие, враждующие стороны перестают восприниматься как абсолютно противоположные, и конфликт теряет значительную долю глобальности.
