Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Гендер и политический дискурс 11
1.1. Лингвистические исследования политического дискурса .11
1.1.1. Политический дискурс как объект политической лингвистики .11
1.1.2. Политическая лингвистика как направление лингвистических исследований 19
1.2. Гендерные стереотипы в политическом дискурсе 26
1.2.1. Стереотип как когнитивное и социальное явление .26
1.2.2. Использование гендерных стереотипов в политических технологиях 31
1.2.3. Гендерная метафора в политическом дискурсе 37
1.3. Коммуникативное поведение политика: гендерный фактор 42
1.3.1. Гендерно маркированные параметры коммуникативного поведения 42
1.3.2. Гендерные особенности коммуникативного поведения политиков .50
Выводы по Главе I .58
Глава II. Манифестация гендерных различий в публичных выступлениях киргизских политиков 62
2.1. Участие женщин в политической жизни Кыргызстана 62
2.2. Жанровая специфика теледискуссий, парламентских и предвыборных дебатов 70
2.3. Параметры гендерного варьирования в киргизском политическом дискурсе, их маркеры и методика исследования 77
2.4. Манифестация гендерного варьирования на материале парламентских дебатов 84
2.5. Манифестация гендерного варьирования на материале предвыборных дебатов 95
2.6. Манифестация гендерного варьирования на материале теледискуссий .105
Выводы по Главе II .114
Глава III. Манифестация гендерных различий в публичных выступлениях французских политиков 117
3.1. Участие женщин в общественной жизни Франции 117
3.2. Французский политический дискурс .122
3.3. Параметры гендерного варьирования во французском политическом дискурсе, их маркеры и методика исследования .126
3.4. Манифестация гендерного варьирования на материале парламентских дебатов 129
3.5. Манифестация гендерного варьирования на материале предвыборных дебатов 140
3.6. Манифестация гендерного варьирования на материале теледискуссий .153
Выводы по Главе III .161
Заключение 163
Список литературы .169
Список использованных словарей .199
Список использованных интернет-ресурсов 199
- Стереотип как когнитивное и социальное явление
- Участие женщин в политической жизни Кыргызстана
- Манифестация гендерного варьирования на материале теледискуссий
- Манифестация гендерного варьирования на материале теледискуссий
Введение к работе
Актуальность диссертационного исследования обусловлена
возрастающим интересом современной лингвистики к политическому дискурсу и необходимостью углубленного изучения речевого поведения политиков с учетом их гендерной и этнокультурной принадлежности. Акцентирование роли гендерного фактора в политической коммуникации объясняется все возрастающей ролью женщин в политических процессах в различных регионах мира.
В качестве объекта исследования выступают гендерные маркеры в речевом поведении политического деятеля.
Предметом исследования является специфика проявления гендерных различий в речи политических деятелей в странах с различными языковыми и культурными традициями.
Цель данной диссертационной работы заключается в изучении
диапазона, характера и способов проявления гендерных особенностей в
политической коммуникации в различном этнокультурном контексте. Во
внимание принимаются как интеракционные характеристики
(продолжительность выступления, инициация новых тем, перебивание собеседника, поддержка речевого контакта), так и коммуникативные стратегии, определяющие степень конфронтативности дискурса (способы выражения согласия /несогласия, категоричность выражения своего мнения, полемика с собеседником).
Задачи исследования заключаются в следующем:
- выявить способы реализации гендерных различий в публичных
выступлениях киргизских и французских политиков;
- выяснить, подтверждаются ли на материале политического дискурса
выводы исследователей межгендерной коммуникации о тенденции мужчин к
доминированию и контролю за ходом коммуникации и о тяготении женщин к
«стратегии сотрудничества»;
- установить степень манифестации/стирания гендерных различий в
речевом поведении политиков, принадлежащих к различным этническим
культурам, на основании частотности использования ими гендерных маркеров;
- предложить интерпретацию обнаруженных различий в
коммуникативном поведении киргизских и французских политиков с учетом их
этнокультурной принадлежности.
Рабочая гипотеза исследования заключается в следующем: процесс ослабления гендерных различий, характерный для политического дискурса в целом, варьирует в зависимости от этнокультурного контекста и находит более яркое выражение во французской политической культуре.
К наиболее важным факторам, влияющим на специфику проявления гендерных особенностей в политической коммуникации Франции и Кыргызстана, относятся разная степень вовлеченности женщин в общественно-политическую жизнь, наличие или отсутствие в стране феминистического
движения и распространение идеи равенства полов, разница в семейных устоях и традиционных моделях брака, разная роль религии в формировании общественного мнения, а также исторические особенности парламентаризма. Эти факторы формируют различные представления об общественном статусе мужчин и женщин и, соответственно, разные идеалы фемининности и маскулинности.
В качестве материала диссертационного исследования используются
публичные выступления киргизских и французских политиков, содержащие
элемент спонтанности (политические теледискуссии, парламентские дебаты,
предвыборные дебаты) в объеме 42 часов звучания. Источниками
вышеуказанных материалов послужили следующие сайты:
; -
parlamentarisma; france.tv/actualites-et-
societe/politique; https:youtube.com/user/publicsenat.
Теоретико-методологической базой исследования являются труды российских и зарубежных лингвистов:
- в области теории дискурса: Н.Д. Арутюновой, В.В. Богданова, Т. ван
Дейка, В.З. Демьянкова, Ж. Дюбуа, В.А. Звегинцева, М.В. Йоргансена, В.И.
Карасика, Ж-Ж. Куртина, М.Л. Макарова, Ю. С. Степанова, П. Серио, Л.
Филлипса, М. Фуко, Н. Фэрклау, Ю. Хабермаса, В.Е. Чернявской, P. Charaudeau,
D. Maingueneau и др.;
- в области теории политического дискурса: В.Н. Базылева, Е.В
Бакумовой, А.Н. Баранова, Э.В. Будаева, Р. Водак, Т. ван Дейка, П.Б. Паршина,
П. Чилтона, А.П. Чудинова, Е.И. Шейгал. К. Шеффнер и др.;
- в области гендерных исследований: Е.Ю. Гетте, Е.И. Горошко, Е.С.
Гриценко, Е.А. Земской, Ш. Кендалл, А.В. Кирилиной, Дж. Коатс, Р. Лакофф,
Л.Н. Масловой, Д. Танен, М.В. Томской, И.И. Халеевой и др.
Методы исследования определяются целями и задачами исследования и
имеют комплексный характер. В исследовании используются сравнительно-5
сопоставительный метод, описательный метод, метод дискурсивного анализа, а также элементы конверсационного анализа; при обработке данных применялись элементы квантитативного метода.
Научная новизна работы заключается в том, что в диссертации впервые:
- рассматривается политический дискурс Кыргызстана с лингвистических
позиций;
анализируется использование гендерных маркеров в публичных выступлениях киргизских политиков на материале политических теледискуссий, парламентских и предвыборных дебатов;
анализируется использование гендерных маркеров в публичных выступлениях французских политиков на материале политических теледискуссий, парламентских и предвыборных дебатов;
- производится сопоставление манифестации гендерных различий в
политическом дискурсе на материале публичных выступлений киргизских и
французских политиков.
Теоретическая значимость диссертации состоит в исследовании
корреляции гендера, социального статуса и социальной роли в
институциональном дискурсе. Изучение способов разрешения конфликта между этими социолингвистическими переменными позволяет внести вклад как в разработку проблем гендерной лингвистики, так и в изучение политического дискурса.
Практическая ценность работы состоит в возможности использования полученных результатов в курсах по теории языка, гендерной лингвистике, лингвопрагматике, риторике, социолингвистике.
На защиту выносятся следующие положения:
-
Различие в манифестации гендерных особенностей коммуникативного поведения в публичных выступлениях киргизских и французских политиков имеет этнокультурные основания.
-
Для публичных выступлений как киргизских, так и французских
политических деятелей характерно ослабление гендерных различий.
-
Во французском политическом дискурсе отступления от традиционных гендерно маркированных моделей коммуникативного поведения встречаются чаще, чем в киргизском политическом дискурсе.
-
Степень проявления гендерных различий в коммуникативном поведении киргизских и французских политиков варьирует в зависимости от ролевых установок и поставленных целей, а также от жанра политического дискурса.
-
В политической коммуникации стирание гендерных различий не сводится исключительно к маскулинизации политического дискурса; в борьбе за симпатии электората политики-мужчины также используют женские коммуникативные стратегии.
-
В различных этнокультурных контекстах рассмотренные нами параметры демонстрируют различную устойчивость к «гендерному сдвигу», причем наибольшую устойчивость, по крайней мере в киргизском политическом дискурсе, проявляют те параметры, которые касаются не содержания, а способов поддержания диалога и в силу этого в меньшей степени контролируются говорящим (перебивание, поиск и поддержка речевого контакта).
Достоверность полученных выводов определяется значительным объемом исследованной литературы теоретического характера, а также общим объемом проанализированного видеоматериала, составляющим 42 часа звучания.
Апробация работы. Основные положения диссертационного
исследования были представлены на заседаниях кафедры общего и
сравнительного языкознания ФГБОУ ВО МГЛУ, а также в виде докладов на
международных конференциях: X Конвент Российской ассоциации
международных исследований (РАМИ) «Россия и АСЕАН в АТР: динамика взаимодействия, региональные процессы и глобальный контекст (к итогам юбилейного диалогового партнерства Россия – АСЕАН)» (Москва, 2016 г.); «Магия ИННО: новые измерения в лингвистике и лингводидактике» (Москва, 2017 г.), II Фестиваль науки ФГБОУ ВО МГЛУ (Круглый стол
«Антропоцентрическая парадигма в лингвистике: перспективные направления исследования» (Москва 2017 г.).
Структура диссертации определяется ее целями и поставленными задачами и состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы, списка использованных словарей, списка интернет-ресурсов. В качестве иллюстративного материала используются таблицы (6) и диаграммы (6).
Стереотип как когнитивное и социальное явление
В последние десятилетия проблема использования гендерных стереотипов, образов и метафор в политическом дискурсе вызывает большой интерес у исследователей как в рамках социологии и политологии, так и в лингвистике. Такой интерес не случаен: в политическом дискурсе активно используются и легитимируются гендерные модели, что приводит к закреплению и/или трансформации традиционных канонов фемининности и маскулинности. Существует обширная научная литература, посвященная изучению того, как гендерные стереотипы и основанные на них гендерные метафоры формируют политический дискурс и, в свою очередь, формируются и закрепляются в его рамках [Баранов, Караулов 1991, 1994; Дорожкина 1997; Чудинов 2001, 2003(б); Баранов 2003; Будаев, Чудинов 2006 (а); Будаев 2006, 2009, 2010, 2011; Котлова, Рябова 2001; Каслова 2003, 2013; Рябова 2004, 2006; Гриценко 2005 (а, б); Скребцова 2005; Рябов 2008 (а, б); Голубева 2008; Никифорова 2010; Ивашова 2011; Орлова 2012; Никитина 2013; Пронина 2015; Джиоева 2015 и др.].
Интерес к исследованию стереотипов как когнитивного и социального явления возник в 20-е гг. ХX в. под влиянием работы «Общественное мнение» классика американской журналистики У. Липпмана (1922). У. Липпман подчеркивал значимость стереотипов для формирования общественного мнения, указывая на их роль в защите социальных ценностей той или иной общественной группы, что позволяет стереотипам стать «ядром нашей личной традиции» [Липпман 2004: 108]. Другую функцию стереотипов У. Липпман видел в экономии когнитивных усилий, так как стереотипы создают определенную рамку для восприятия явлений действительности, облегчая их классификацию и интерпретацию. Система стереотипов, по Липпману, и составляет социальную реальность [Липпман 2004: 96-106].
В настоящее время стереотипы являются предметом пристального внимания социологии, социальной психологии, когнитивной лингвистики и социолингвистики. При этом при оценке стереотипизации как когнитивного процесса, с одной стороны, и как социального явления, с другой стороны, наблюдается определенная разница [Агеев 1987 (а): 177].
Так, в когнитивных исследованиях и трудах по социальной психологии подчеркивается важная роль стереотипов в процессах восприятия, интерпретации и оценки событий и явлений. Формирование стереотипов и опора на них при осмыслении действительности понимается как неизбежная часть когнитивных процессов, поскольку стереотипы являются своего рода матрицей восприятия и интерпретации явлений действительности, которая в противном случае представала бы слишком сложной для осмысления, постоянно изменчивой, противоречивой и непредсказуемой. Исследования показали, что факты, соответствующие стереотипам, легче замечаются и сохраняются в памяти, в то время как факты, им противоречащие, либо игнорируются, либо интерпретируются как индивидуальные отклонения, не угрожающие существованию стереотипа в целом.
В исследованиях социальных стереотипов акценты расставляются несколько по-другому. По мнению А. Тэйфела, социализация в социальной сфере отличается от категоризации объектов физического мира тем, что на нее воздействуют отношения между группами и она сама, в свою очередь, оказывает воздействие на социальный мир [Taijfel 1981]. Настаивая на этом, британский исследователь подчеркивает социальные функции стереотипизации, не отрицая и индивидуально-когнитивных функций, предложенных еще Липпманом.
В исследованиях социальной направленности под стереотипами принято понимать «схематический, стандартизированный образ или представление о социальном явлении или объекте, обычно эмоционально окрашенные и обладающие большой устойчивостью» [Большой российский энциклопедический словарь 2003: 1500]. Во многих исследованиях этой направленности подчеркивается односторонний характер стереотипов, что позволило представителю психоаналитической школы Г.В. Оллпорту определить их как «преувеличенное убеждение, ассоциированное с какой-либо категорией» [Цит. по: Хьюстон 2012: 422]. Исследователи подчеркивают, что стереотипы, будучи эмоционально окрашенными и ценностно насыщенными образованиями, оказывают значительное влияние на формирование мнений и на поведение людей в обществе.
Стереотипизация проявляется в тенденции сводить к минимуму различия между членами одной группы и преувеличивать различия между членами различных групп. Хотя стереотипы далеко не всегда соответствуют реальности, они обладают большой устойчивостью и формируют доминирующее общественное мнение относительно тех или иных социальных групп, создавая в общественном мнении корреляции между определенными группами и приписываемым им качествами. Стереотипы влияют и на каузальную атрибуцию, то есть интерпретацию поведения и результатов деятельности. Исследования показали, что успех своей группы и неудача чужой группы объясняются внутренними причинами, в то время как неудача своей группы и успех чужой группы приписываются везению или другим внешним обстоятельствам [Стефаненко 1999: 236-254]. При этом внешние стереотипы доминантной группы могут оказывать определенное влияние и на внутренние стереотипы миноритарной группы, влияя на ее самооценку. Хотя поведенческие последствия стереотипизации требуют дальнейших исследований, в целом они провоцируют поведение, подтверждающее сложившийся стереотип, действуя как «самоисполняющиеся пророчества» [Хьюстон 2012].
Следует, однако, заметить, что в работах последнего времени прослеживается тенденция отличать стереотипы от предрассудков. В отличие Г.В. Оллпорта, подчеркивавшего негибкий и часто ошибочный характер стереотипных обобщений, современные отечественные исследователи указывают, что, несмотря на свой односторонний и, в случае социальных стереотипов, нередко тенденциозный характер, стереотипы обычно содержат зерно истины [Стефаненко 1999: 245]. Вместе с тем нельзя отрицать, что групповые стереотипы, формируя односторонние, а иногда и ошибочные представления о себе и окружающих, могут играть негативную роль в социальных и особенно межэтнических отношениях.
Гендерные стереотипы являются характерным примером устойчивых социальных стереотипов, которые имеют глубокие социально-когнитивные основания. Гендерные стереотипы можно определить как принятые в обществе представления о маскулинности и фемининности и их иерархии. Появление гендерных стереотипов обусловлено тем, что модель гендерных отношений исторически складывалась в рамках патриархатного общества. Исследователи подчеркивают, что гендерные стереотипы широко используются для оправдания гендерного неравенства. Хотя гендерные стереотипы варьируют в различных культурах и в различные исторические эпохи, они обнаруживают и существенные межкультурные сходства. Так, мужчинам приписывают такие качества, как стремление к доминированию, активность, смелость, рациональность, логичность, независимость, компетентность, в то время как женщин, в соответствии с распространенным общественным мнением, характеризуют слабость, склонность к зависимости, пассивность, способность к эмпатии, эмоциональность, интуитивность.
Концептуализация мужского и женского начал уходит корнями в древнюю мифологию. Гендерная метафора опирается на присущие любой культуре мира бинарные оппозиции: верх – низ; свет – тьма; правое – левое, активность – пассивность; рациональность – иррациональность, культура – природа, логика – эмоции; духовное – телесное; власть – подчинение. Хотя ни одна из этих оппозиций не имеет отношения к мужскому или женскому полу, в гендерной метафоре они рассматриваются сквозь призму маскулинности / фемининности, причем левому члену оппозиции приписывается признак маскулинности, а правому – фемининности [Кирилина 1999: 91]. Наделяя окружающий мир мужскими и женскими характеристиками, гендерная метафора антропоцентрична по своей природе.
При этом асимметричность культурно-символических оценок мужского и женского начал демонстрируют андроцентризм культуры: мужское начало предстает как доминирующее, рациональное и организованное, в то время как женское начало – как подчиненное, неоформленное, иррациональное.
Следует заметить, что представления о мужском и женском началах варьируют в различных культурах. На это указала еще в 30-е гг. ХХ в. антрополог М. Мид, показавшая, что то, что в одном обществе считается проявлением мужского начала, в другом, наоборот, может восприниматься как «женское» [Мид 1988].
Участие женщин в политической жизни Кыргызстана
Настоящая глава содержит анализ способов манифестации гендерных различий в выступлениях киргизских политиков на материале парламентских дебатов, предвыборных дебатов и теледискуссий. Предметом исследования является специфика проявления гендерного варьирования в публичных выступлениях политиков Кыргызстана с учетом этнокультурных факторов.
Как отмечалось в Главе I, в последние десятилетия изучение политического дискурса стало актуальным направлением лингвистических исследований. Однако, хотя российская наука оказывает влияние на развитие лингвистики в Кыргызстане, приходится признать, что данное лингвистическое направление еще не обрело своего места в исследованиях киргизских лингвистов. Политические процессы, политическое лидерство, в том числе и участие женщин в политической и социальной сферах, исследуются в Кыргызстане преимущественно в ракурсе политических проблем [Казак кызы Нургуль 2004; Осауленко 2008; Байымбетова 2012; Абдымомунова 2014] и исторических наук [Бектурганова 2009], а гендерные исследования в Кыргызстане развиваются в политическом, экономическом и правовом направлениях [Женщины в зеркале государственности власти 2000; Карасаева 2000, 2001; Курманов 2000; Айвазова 2001; Баскакова 2001; Шведова 2001; Гендерный анализ кадровой политики 2006; Права женщин в Кыргызстане 2007; Арапова 2015; Мусабаева http://cabar.asia/ru]. Как заметила политический аналитик А. Мусабаева, «в стране нет критической массы исследователей гендерной тематики, в том числе исследующих участие женщин в политическом процессе, роль женщин-политиков и т.д.» [Мусабаева http://cabar.asia/ru/]. Именно отсутствие таких работ усложняет изменение ментальных установок в обществе, сложившихся стереотипов и культурных норм [там же]. Настоящее диссертационное исследование является одной из первых попыток осветить политический дискурс Кыргызстана с лингвистических позиций и, в частности, проанализировать его гендерную составляющую.
Отсутствие в Кыргызстане лингвистических работ по проблемам гендерного варьирования политического дискурса связано, на наш взгляд, с относительной малочисленностью женщин в высших эшелонах власти и с устойчивым стереотипом о разделении мужских и женских сфер деятельности.
Статус женщины в общественной жизни Кыргызстана остается неоднозначным. С одной стороны, история Кыргызстана свидетельствует о значительной роли женщин в общественно-политической жизни страны. В 2010 году, когда в результате народных волнений произошла смена власти, страну возглавила женщина – Роза Исаковна Отунбаева (как глава временного правительства, а затем как президент переходного периода), занимавшая этот пост полтора года. В 2011 году она добровольно передала власть избранному президенту Атамбаеву Алмазбеку Шаршеновичу.
Прецедент вступления на пост президента женщины является ярким доказательством того, что женщины Кыргызстана активно участвуют в политической жизни государства. Следует отметить, что участие женщин в общественно-политической жизни страны берет свое начало не в последние десятилетия: женщины принимали активное участие в политической жизни еще до возникновения киргизского государства. Так, истории известны имя девушки-воина, защитницы своих племенных границ Жаыл Мырза, Алайской царицы – Курманджан Датки и др. Все эти женщины играли большую роль в становлении государственности.
Особенно почитаема Курманджан Датка (1811 – 1907), яркая историческая личность, видный государственный и общественный деятель. Титул Датка (что в переводе на русский язык означает «генерал») был пожалован ей кокандским ханом, оценившим тем самым ее мудрость, выдающиеся лидерские качества и популярность в народе. Дарование такого титула женщине является едва ли не единственным в истории мусульманских народов. Правление Алайской царицы (1832 – 1876) пришлось на переломный период в истории киргизского народа. Но в это трудное время она смогла с успехом решить родовые споры киргизов, вести независимую от Кокандского ханства политику, сплотить народ Алая, а затем выстроить дружеские отношения с царской Россией. Ее называли «мать народа» и как царицу Алая знали в России и в соседних государствах. О заслугах и авторитете Курманджан Датки сообщает уникальный архивный документ – официальное подтверждение о награждении ее Золотой медалью на Андреевской ленте и ежегодной пожизненной пенсией в 300 рублей [Плоских 2002: 56]. Курманджан Датка является олицетворением искусного политика, дипломата и патриота своей страны.
Безусловно, при господствовавшем в то время патриархально-феодальном строе говорить о полной свободе киргизской женщины не приходится. Женщина в киргизском обществе того времени не имела равных с мужчинами прав. Она не могла быть свидетельницей на суде, была в полной экономической зависимости от мужчин, но являлась «основной рабочей силой в семье, в хозяйстве» [Татыбекова 1975:14-15]. Но, вместе с этим, в отличие от женщин других среднеазиатских народов, она не скрывала своего лица от мужчин, не носила ни паранджу, ни чадру [Бектурганова 2006: 6]. Это объясняется кочевым образом жизни киргизов и слабым влиянием ислама.
Октябрьская революция 1917 года улучшила положение киргизских женщин, они получили право на участие в общественной жизни молодой республики и возможность обучиться грамоте. Женщины организовывали и возглавляли женские организации (например, был создан союз «Трудовая женщина»). В работе по созданию подобных организаций и местных женотделов огромную роль сыграли русские женщины. Проводились областные съезды, делегатами которых были женщины всех национальностей, проживавших на территории Киргизской ССР. В период становления Советской власти и в послевоенное время активность женщин в общественно-политической жизни страны не снижалась. В советскую эпоху женщины занимали пост министра культуры, были депутатами Верховного Совета Киргизской ССР, депутатами Верховного Совета СССР.
Вместе с тем, до сих пор в политике и в высших эшелонах власти Кыргызстана прослеживается гендерный дисбаланс. Женщины занимают в основном должности среднего звена, заняты в сфере образования и здравоохранения. В парламенте страны число женщин-депутатов также невелико. В 2000 году всего лишь 7 женщин были депутатами Жогорку Кенеша, а в 2005 году в состав парламента входили только мужчины. Наибольшее число женщин-депутатов Жогорку Кенеша было выбрано в 2010 году: их число составило 28 человек. В 2016 году в Жогорку Кенеше страны присутствуют всего лишь 18 женщин из 120 депутатов. Все это говорит о том, что, несмотря на усилия государства, направленные на повышение роли женщин в политической жизни, ситуация остается не столь благополучной, как в европейских странах.
Об этом свидетельствуют и результаты исследования «Гендерные стереотипы об участии мужчин и женщин в выборах», проведенного в Кыргызстане Программой Развития ООН. Это исследование было направлено на выявление существующих в обществе стереотипов, препятствующих продвижению женщин во власть. Оно показало, что в общественном сознании политика считается доменом, принадлежащим мужчинам, и имидж женщины-политика воспринимается обществом «как неполный, недостаточный» [Солтоева http://www.easttime.ru/analitic/1/4/1035.html].
Данный опрос показал, что в современном киргизском обществе до сих пор сильны гендерные стереотипы, связанные с социальными ролями мужчин и женщин в обществе: «Мужчина – добытчик, хозяин в семье, лидер в обществе. Он – защитник государства, президент, ему открыты все возможности», «женщина воспринимается как центр благополучия для семьи и заботы в семье» [Гендерные стереотипы об участии мужчин и женщин в выборах 2004: 22].
Не только гендерные стереотипы влияют на степень участия женщин в политической жизни страны. Одним из немаловажных факторов, ограничивающих участие женщин в политике, являются также сложившиеся этнокультурные традиции и обычаи. Прежде всего, это семейные традиции и ценности – клановость, уважение старших, главенство в семье мужчины, традиционная роль женщины в институте семьи: «Так, например, клановость бывает ярко выраженной при объединении усилий по выдвижению лидера. Как правило, в такой ситуации лидером провозглашается мужчина, и если женщина из этого же рода или клана становится конкурентом, то она практически не найдет сторонников и большинство будут против нее» [Гендерные стереотипы об участии мужчин и женщин в выборах 2004: 33].
Этот вывод подтверждается и нашим видеоматериалом. В передаче «Сиздин депутат» («Ваш депутат») на тему «Роль женщин во власти» женщина-депутат Жогорку Кенеша А. Султанбекова говорит о том, что киргизские женщины готовы уступить мужчинам место на политической арене: «Создание конкуренции между женщиной и мужчиной, это само по себе не соответствует нашей природе, есть вещи, которые не присущи естеству киргизского народа. Сколько бы мы не говорили о демократии, мы все равно не должны забывать о том, что мы – киргизы, и не должны забывать о традициях и обычаях, это во-первых. … Если брат моего мужа выдвигает себя кандидатом на выборы, то я откажусь от своего выдвижения, это все исходит из традиций и обычаев. Какой бы мы ни написали закон, при такой ситуации, я думаю, киргизская женщина все равно уступит свое место мужчине» 1 [https://www.youtube.com/watch?v=pmidfmP1-XM].
Манифестация гендерного варьирования на материале теледискуссий
Для исследования манифестации гендерных различий в политических теледискуссиях нами был изучен видеоматериал телевизионных передач за 2012, 2014, 2015, 2016 гг., находящийся в свободном доступе в Интернете. Телевизионные передачи «Тшнк», «Ыгайсыз суроолор», «Апта аягында», «Сиздин депутат», «Кайчы пикир», «Парламентаризм сабактары» транслировались по известным телевизионным каналам «ОТРК» (Общественная телерадиовещательная корпорация Кыргызской Республики), «НТС» (Новая телевизионная сеть), по каналу региональной общественной телерадиокомпании «ЭлТР».
Телетрансляции такого формата являются относительно новыми в телерадиовещательной практике Кыргызстана. Например, первый выпуск еженедельной телевизионной передачи «Парламентаризм сабактары» состоялся в 2014 году. С 2015 по 2016 год в эфир выходила еженедельная передача «Апта аягында». Также с 2015 года и по настоящее время в эфир выходит социально политическая передача «Кайчы пикир», основанная на телевизионной программе «Кл борборунда», которая транслировалась с 2013 по 2015 год. В ее рамках обсуждаются актуальные вопросы общественно-политического и социально-экономического характера. Обсуждаемые вопросы носят дискуссионный характер, что обусловило выбор именно данных передач в качестве материала исследования.
В анализируемых передачах участвовали пятнадцать мужчин и двенадцать женщин – известные политики, депутаты, а также общественные деятели – Д. Джумабеков, Турсунбек Бакир уулу, Ж. Акаев, А. Шыкмаматов, И. Омуркулов, Т. Мамытов, А. Нурбаев, А. Салянова, А. Сасыкбаева, А. Омурбекова, Т. Уметалиева, А. Алтыбаева, Ч. Султанбекова, Р. Акназарова, Э. Жумалиева и др.
При исследовании коммуникативного поведения политиков в ходе теледискуссий нами было обнаружено, что показатели среднего значения индекса таких параметров, как длительность выступлений, перебивание, выражение несогласия и критика оппонента оказались выше у женщин, чем у мужчин, что не соответствует традиционной модели женского речевого поведения.
Например, показатель по параметру длительность выступлений у женщин составил 11,6, а у мужчин 10,9. Среднее значение индекса по параметру перебивание у женщин равно 7,5, а у мужчин – 5,4. Данные показатели могут трактоваться как стремление женщин доминировать в ходе дискуссии и контролировать ее ход.
Показатель по параметру выражение несогласия у женщин также оказался выше, чем у мужчин. Среднее значение индекса по данному параметру у женщин составило 4,2, а у мужчин 2,6, что свидетельствует об ориентации женщин-политиков на мужской (соревновательный) стиль коммуникативного поведения.
Женщины-политики: (82) Э. Жумалиева, депутат: Эми бир, эки пример менен эле бардыгы ошо 120нын баарын жаманатты кылыш, бул туура эмес (Очернить этих всех 120 депутатов, опираясь на 1-2 примера, это неправильно). (83) А. Салянова, депутат: Жок, бул башка кйгй (Нет, здесь другая проблема). (84) А. Сасыкбаева, депутат, вице-спикер парламента: Бул жерде менин коллегам айтып кетпедиби, ислам менен крш деп. Бул жерде ислам менен эч ким кршкн жок. Мусулманчылыкка каршы чыккан эч ким жок (Вот здесь, мой коллега сказал, что это борьба с исламом. Но здесь никто не борется с исламом. Никто не против мусульманства).
Мужчины-политики: (85) Ж. Акаев, депутат: Андай болбош керек. (Такого не должно быть). (86) А. Нурбаев, депутат: Жок, жок, артка тартпайт (Нет, нет, это нас не потянет назад). (87) Д. Джумабеков, депутат: Антип айткандан мен алысмын. (Я далек от такого мнения).
К аналогичному выводу о нарушении традиционных моделей гендерного коммуникативного поведения мы приходим и при рассмотрении параметра критика оппонента. У политиков-женщин в рассматриваемом жанре данный показатель равен 5,1, тогда как показатель у мужчин составил всего 2,1. Таким образом, мужчины-политики в ходе теледискуссий демонстрируют коммуникативное поведение, нацеленное на сотрудничество, а не на конфронтацию с оппонентом. Они чаще соглашаются с оппонентом, нередко смягчают категоричность выражения своего мнения. Такое коммуникативное поведение традиционно приписывают женщинам.
Женщины-политики: (88) А. Салянова, депутат: Аргументтер жок болгондо, негизи маселени башка нукка бурганга аракет кылышат да оппонентер. Ошо сыяктуу ситуация болуп жатат окшойт дейм сизде (Когда нет аргументов, оппоненты пытаются повернуть разговор в другое русло. Я думаю, у вас сложилась подобная ситуация). (89) А. Сасыкбаева, депутат, вице-спикер парламента: Эми биз эмне XIX - кылымга кетелиби, Курманжан Датканын киймин киет элек деп? (Что, нам теперь надо вернуться в 19 век, чтобы одеваться, как Курманжан Датка?). (90) Т. Уметалиева, правозащитник: Конституцияны анализдеген топтун иштегенин кргн жокмун. (Я не видела, чтобы работала команда, которая проводила анализ (проверяла) текста Конституции).
В следующем примере критика оппонента усиливается за счет повторения личного местоимения 2-го лица в единственном и во множественном лице, что помогает подчеркнуть персональность и в то же время обобщенность критики: (91) Д. Ошурахунова, эксперт и гражданский активист коалиции «За демократию и гражданское общество»: Сиз ошо карызга батыштырган, силер (Это вы привели к долгам, вы (во множ.числе)).
В примере (92) мужчина-политик повторяет вежливую форму личного местоимения 2-го лица единственного числа Сиз – Вы, для усиления и конкретизации критики: (92) Турсунбай Бакир уулу, депутат: Ошого каршы чыккандар, бт баары исламдын душмандары. Кыргыз элдин душмандары. Сиз Кыргызстандын душманысыз, душманысыз, сиз! (Все, кто против этого, все враги ислама. Враги кыргызского народа. Вы враг Кыргызстана, враг вы).
Параметр выражение согласия также традиционно рассматриваемая как характеристика женского коммуникативного стиля, в теледискуссиях имеет более высокие показатели у мужчин-политиков. Так, среднее значение индекса по параметру выражение согласия у мужчин равно 3,3, а у женщин – 3.
Мужчины-политики: (93) А. Шыкмаматов, депутат: Алтынай айым туура айтып жатат (Госпожа Алтынай правильно говорит). (94) Д. Джумабеков, депутат: Аныызга рахмат. Мен сизге кошуламын. (Спасибо вам за это. Я поддерживаю вас). (95) А. Узакбаев, депутат: Алардын баарына чект коюлду. Мен колдойм. (Этому всему поставили запрет. Я поддерживаю). (96) Т. Зулпукаров, депутат: Чолпон Аалыевна айтып кеткендей… . (Как сказала Чолпон Аалыевна… .). (97) Т. Мамытов экс-депутат: Совершенно правильно.
Женщины-политики: (98) Э. Жумалиева, депутат: Артыкчылык деген маселе бгн ктрлп жатканы абдан туура (То, что поднимается вопрос о привилегиях, это правильно). (99) А. Алтыбаева, депутат: Сиз абдан туура статистикалык крнштрд айтып жатасыз. (Вы приводите верные статистические данные). (100) А. Салянова, депутат: Негизи, Мыктыбек мырза кайсы жерин туура айтып жатат да, тарбиялык иштерди кчтш керек. (В принципе, в чем господин Мыктыбек прав, это в том, что надо усилить работу в воспитании).
Исследование параметра смягчение категоричности высказывания показало несколько иную картину. Традиционно считается, что женщина, как в силу своей природной мягкости, так и в силу определенной социальной неуверенности, избегает категоричных высказываний. Но наш материал показал другой результат: среднее значение индекса по данному параметру у мужчин и у женщин равно 0,1. Смягчение категоричности в киргизском языковом материале достигается путем использования хеджирования, инициальной похвалы, извинений, оправданий за критику.
Мужчины-политики: (101) Э. Докенов, председатель комиссии по бюджету и финансам бишкекского городского Кенеша: ...ошондуктан, балким, тааныбайт (...возможно, поэтому и не знают в лицо). (102) А. Шыкмаматов, депутат: ...жакшы, адилетт тандоо болсо, жакшы мэрлер чыгар (…если будет хороший, справедливый выбор, то, возможно, будут и хорошие мэры). (103) А. Шыкмаматов, депутат: ...конечно, эми Кулматов жннд жаман деле сз айтпай эле койолу бул жерден, бирок ... (..конечно, давайте сейчас не будем здесь говорить плохо о Кулматове, но ...). (104) А.Тынаев, член движения за отмену привилегий депутатам, журналист: …, анын баары жакшы, бирок, биз сизге, как эл кл катары айтканыбыз, биз силерди жамандаган жокпуз, жаман кргн жокпуз, бирок... (это все хорошо, но, мы вам ведь говорим, как представителям народа, мы не очерняем вас, мы не относимся к вам плохо, но ...).
Манифестация гендерного варьирования на материале теледискуссий
Для рассмотрения выделенных параметров межгендерной коммуникации на материале французских телевизионных дискуссий нами был изучен видеоматериал политических передач на центральных каналах Французского телевидения за 2012, 2013, 2014, 2016 годы, находящийся в открытом доступе в Интернете. Теледискуссии транслировались по телевизионному каналу France 2, в передачах «Les paroles, des actes», «Mots croiss», «L mission politique». В телевизионных передачах участвовали восемь женщин и шестнадцать мужчин: Марин Ле Пен, Валери Пекресс, Сеголен Руаяль, Барбара Помпили, Мануэль Вальс, Франсуа Байру, Николя Дюпон-Эньян, Пьер Московиси и другие.
В данном параграфе будут рассмотрены те же параметры, что и в других исследуемых в диссертационном исследовании жанрах политического дискурса: длительность выступления, перебивание, категоричность выражения своего мнения, смягчение категоричности высказывания, выражения согласия и несогласия, критика оппонента, эмоциональность, инициация новых тем, поиск и поддержка речевого контакта. Изучение параметров речевого поведения политиков обоих полов в ходе теледискуссий на французском телевидении также продемонстрировало выход политиков за рамки гендерных стереотипов.
Как было отмечено выше, такие коммуникативные тактики, как длительность выступления, перебивание, выражения несогласия, категоричность выражения своего мнения, критика оппонента традиционно соотносят с мужским речевым поведением. Однако анализ французского языкового материала дал противоположную картину. По всем вышеуказанным параметрам среднее значение индекса у женщин-политиков выше, чем у мужчин.
Индекс длительности выступления таков: женщины – 16,5, мужчины – 11,8. Следовательно, женщины-политики говорят дольше, тем самым доминируя в коммуникации, что позволяет им полно выразить свою мысль.
По параметру перебивание женщины в теледискуссиях также обошли мужчин: среднее значение индекса данного параметра для женщин-политиков равно 17,8, для мужчин – 8,8, что наглядно показывает, что женщины-политики в ходе теледискуссий контролируют ход разговора и в случае несогласия или желания высказаться не ждут конца реплики своего собеседника.
Изучение параметра выражения несогласия привело нас к аналогичным выводам: индекс данного параметра у женщин-политиков равен 14,5, у мужчин – 8,5. Таким образом, женщины-политики чаще, чем мужчины, выражают свое несогласие с оппонентом, что не соответствует гендерным стереотипам.
Женщины-политики: (193) Marine Le Pen: Non, non, c est pour les trangers. (Нет, нет, это касается только иностранцев). (194) Barbara Pompili: Non, il faut les aider demander l asile en Angleterre. (Нет, нужно помогать им подавать заявки о предоставлении убежища в Англии). (195) Najat Vallaud-Belkacem: Mais ne dites pas que vous tes d accord avec moi! Si vous tiez d accord avec moi, vous seriez d accord attaquer ces ingalits et ces violences! (Не говорите, что вы согласны со мной! Если бы вы были согласны со мной, вы были бы согласны бороться против проявлений неравенства и насилия!).
Мужчины-политики: (196) Franois Bayrou: Et bien, vous vous trompez sur toute la ligne! (Но Вы в корне ошибаетесь!). (197) Jean-Franois Cop: Non, non, l ide ne peut pas tre celle-l! Moi, je suis totalement hostile cette formule. (Нет, нет, мы не можем руководствоваться этой идеей! Я это совершенно не приемлю) (о восстановлении границ Франции).
Категоричность выражения своего мнения в нашем материале свойственна больше женщинам-политикам, нежели мужчинам. Среднее значение индекса этого параметра для женщин равно 7,1, у мужчин – 5,8.
Женщины-политики: (198) Nadine Morano: C est faux. C est faux. Totalement faux. C est faux (Это неправда. Неправда. Абсолютно не правда. Неправда). (199) Sgolne Royal: Il faut absolument (выделяет) dvelopper les energies renouvelables. (Безусловно, надо развивать возобновляемые источники энергии). (200) Sgolne Royale: Ma conviction profonde est que dans les mutations industrielles nous devons favoriser l emergence de nouvelles industries. (Моя глубокая убежденность заключается в том, что в условиях сильных изменений в промышленности мы должны способствовать появлению новой промышленности). (201) Marine Le Pen: Exactement les mmes. (Абсолютно идентичны).
Мужчины-политики: (202) Pierre Moscovici: Pas du tout! Pas du tout! (Совсем не так! совсем не так!). (203) Jean-Luc Mlenchon: La vrit est qu il faut que les gens puissent vivre dignement l o ils se trouvent ! (На самом деле необходимо сделать так, чтобы люди смогли достойно жить у себя дома!). (204) Jean-Franois Cop: Ecoutez, vous tes sans doute aveugle par votre caractristique permanente qui consiste agresser les autres ds qu on vous envoyer ! (Послушайте, Вы, без сомнения, охвачены эмоциями, постоянным желанием нападать на всех, кто с Вами не согласен!).
К аналогичным выводам мы приходим при изучении параметра крит ика оппонент а: в теледискуссиях женщины-политики критиковали своих оппонентов чаще, чем мужчины, что означает их стремление доказать свое превосходство и доминировать в беседе с оппонентом. Показатель среднего значения индекса у женщин-политиков равен 4,4, мужчин-политиков это значение равно 3,8.
Женщины-политики: (205) Valerie Pecresse: Monsieur Moscovici joue sa survie politique et on le sent trs agressif et aussi trs arrogant. (Месье Московичи играет в политическое выживание, в нем чувствуется сильная агрессия и высокомерие). (206) Marie-Christine Arnautu: Vous tes de mauvaise foi, quand mme... (Вы недобросовестны, все-таки…). (207) Marine Le Pen: Voil les promesses de l UMP ou de Nicolas Sarkozy faites en 2002, en 2007, en 2008, en 2012, en 2014. Je ne vois pas pourquoi ils feraient demain ce qu ils n ont pas fait hier ! (Эти обещания мы уже слышали и от «Союза за народное движение» и от Николя Саркози и в 2002-ом, и в 2007-ом, 2008-ом, 2012-ом и в 2014-ом году. Не думаю, что они когда-либо их выполнят!).
Мужчины-политики: (208) Malek Boutih: Si vous tiez en responsabilit, surtout vous ne remettriez pas en cause Schengen. (Если бы на вас лежала ответственность, вы бы уж точно не стали ставить под сомнение Шенген). (209) Stphane Le Foll: Parce que tout ce que vous dites ... jamais fait! (Потому что всё, о чём Вы говорите, Вы никогда этого не делали сами!).
Напротив, в данном жанре политического дискурса мужчины нередко прибегали к смягчению категоричности своих высказываний, что не соответствует мужской модели коммуникативного поведения. Среднее значение индекса по параметру смягчение категоричности высказывания у мужчин составило 2,4, а у женщин – 1,8.
Мужчины-политики: (210) Olivier Besancenot: C est srement un peu excessif (Это, конечно же, немного чересчур). (211) Manuel Valls: Je ne suis pas sr que vous connaissiez bien le dossier. (Я не уверен, что вы хорошо знаете этот документ). (212) Grald Darmanin: Il peut y avoir des gens qui font de l opportunisme dans les problmes sanitaires, mais quand mme on ne peut pas balayer dans la masse… – Возможно, и есть те, кто использует медицинские проблемы в оппортунистических целях, но нельзя обобщать… (конец неразборчиво).
Женщины-политики: (213) Nadine Morano: On peut le prendre comme une histoire drle, marrante, mais quand mme il y a vraisemblablement quelque chose de choquant. (Можно считать эту историю смешной, забавной, но все-таки, очевидно, в ней есть что-то шокирующее). (214) Marine Le Pen: Est-ce que ce n est pas l qu il fallait peut-tre faire des conomies? (Не на том ли, может быть, стоило экономить?). (215) Barbara Pompili: Je ne veux pas parler d Ebola en disant que les immigrs sont porteurs d Ebola. Mais je tiens simplement dire qu aux tats-Unis le premier mort d Ebola est quelqu un qui a t refus la premire fois par les hpitaux… . (Говоря об Эболе, я не хочу сказать, что все иммигранты носители Эболы. Я просто хочу напомнить, что в США первый умерший от Эболы человек – тот, кого сначала отказались принять в больнице…).
Политики-мужчины также более склоны к поиску речевого контакта, чем женщины: показатель по данному параметру составил у женщин 0, а у мужчин — 0,8. Таким образом, в материале теледискуссий женщины не стремились к поиску контакта, так как, учитывая принятую ими мужскую модель коммуникативного поведения, не видели в этом необходимости.