Генезис документного текста: языковая детерминанта англосаксонских и древнерусских грамот Белоногова Татьяна Юрьевна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Документный текст в английском и русском языках 15

1.1. Понятие языковой детерминанты 15

1.2. Официально-деловой стиль и документный текст 20

1.3. Документный текст в английском и русском языках: стилевые черты 27

1.4. Документный текст в английском и русском языках: языковая детерминанта 33

1.5. Современный договор как документный текст 37

Выводы по Главе 1 44

Глава 2. Англосаксонская и древнерусская грамота: ключевые характеристики 46

2.1. Англосаксонский и древнерусский периоды: языковая ситуация 46

2.2. Англосаксонская и древнерусская грамота: основания для сопоставления 49

2.3. Деловая письменность в англосаксонский и древнерусский периоды 52

2.4. Грамота как прототип современного договора 55

Выводы по Главе 2 64

Глава 3. Англосаксонская и древнерусская грамота: сопоставительный анализ 66

3.1. Англосаксонская грамота: языковая детерминанта 66

3.1.1. Структурная доминанта 66

3.1.2. Лексическая доминанта 79

3.1.3. Морфологическая доминанта 90

3.1.4. Синтаксическая доминанта 102

3.2. Древнерусская грамота: языковая детерминанта 112

3.2.1. Структурная доминанта 112

3.2.2. Лексическая доминанта 126

3.2.3. Морфологическая доминанта 131

3.2.4. Синтаксическая доминанта 139

3.3. Сопоставительный анализ языковой детерминанты англосаксонских и древнерусских грамот 145

Выводы по Главе 3 167

Заключение 170

Список литературы 178

• Официально-деловой стиль и документный текст
• Современный договор как документный текст
• Англосаксонская и древнерусская грамота: основания для сопоставления
• Древнерусская грамота: языковая детерминанта

Введение к работе

Актуальность темы настоящего исследования определяется несколькими факторами: 1) недостаточным количеством сопоставительных диахронических исследований документных текстов

¹ Кто или что-л., являющееся предшественником, образцом последующего [Ефремова, Т. Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный: свыше 136000 словарных ст. : ок. 250000 семантических единиц / Т. Ф. Ефремова. — М. : Русский язык. — Т. 2: П — Я. — 2000. — 1088 с.].

в типологически различных языках; 2) необходимостью комплексного рассмотрения и описания механизмов генезиса документных текстов; 3) возможностью проследить отдельные аспекты эволюции документного текста в связи с развитием системы социальных и семейных отношений, культурных ценностей, религиозного сознания; 4) необходимостью выявления прототипических свойств современных документных текстов; 5) привлечением новых подходов, в частности, лингвосинергетического, к сопоставительному исследованию англосаксонских и древнерусских грамот как документных текстов.

Гипотеза данного исследования заключается в том, что ряд стилевых черт официально-делового стиля и соответствующие им языковые средства лексического, морфологического, синтаксического уровней формируются в древнеанглийский и древнерусский периоды, закрепляются как прототипические, трансформируются в процессе развития языка и продолжают функционировать в современных документных текстах.

Объектом исследования являются англосаксонские дарственные грамоты, а также грамоты, выдаваемые арендаторам земли (IX-XI вв.), и древнерусские данные, жалованные и купчие грамоты (XII-XIV вв.), имеющие отношение к сделкам с земельной собственностью. Являясь ранними юридическими документами, указанные англосаксонские и древнерусские грамоты по своему содержанию весьма близки: их цель — зафиксировать передачу земельного владения в собственность другому лицу или церковному учреждению на правах дарения, аренды или купли-продажи.

Предметом исследования выступают структурно-содержательные, лексические, морфологические и синтаксические особенности англосаксонских и древнерусских грамот, которые составляют их языковую детерминанту.

Цель исследования — выявить и сопоставить комплекс языковых средств, составляющих языковую детерминанту англосаксонских и древнерусских грамот, которая обусловила становление и специфику грамоты как документного текста в совокупности стилевых черт официально-делового стиля.

Реализация названной цели предполагает постановку и решение следующих задач:

1. определить базовые понятия: документный текст, официально-деловой стиль, грамота, договор, языковая детерминанта, стилевая черта;

2. выявить стилевые черты и языковые средства их репрезентации в англосаксонских и древнерусских грамотах;

3. определить структурную, лексическую, семантическую, морфологическую и синтаксическую доминанты, конституирующие языковую детерминанту англосаксонских и древнерусских грамот;

4. установить отличительные черты англосаксонских и древнерусских грамот в сравнении с современными договорами;

5. сопоставить полученные данные с целью воссоздания процесса генезиса документного текста в английском и русском языках и выявления общих и национально-специфических закономерностей данного процесса.

Материалом исследования послужили тексты 138 грамот на древнеанглийском и древнерусском языках (69 грамот на древнеанглийском языке и 69 грамот на древнерусском языке), общим объемом 14556 словоупотреблений (англосаксонские грамоты — 8280 словоупотреблений, древнерусские грамоты — 6276 словоупотреблений), представленные в следующих сборниках: «Anglo-Saxon Charters» A. J. Robertson (2009), «Diplomatarium Anglicum Aevi Saxonici: a collection of English charters, from the reign of King Aethelbert of Kent, A.D. DC.V. to that of William the Conqueror» B. Thorpe (2008), «Select English Historical Documents of the Ninth and Tenth Centuries» F. E. Harmer (2011) (общий объем — 2348 с), «Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV — начала XVI в.» в трех томах, Том 1 (1952) под редакцией Б. Д. Грекова, Том 2 (1958) и Том 3 (1964) под редакцией Л. В. Черепнина, «Грамоты Великого Новгорода и Пскова» под редакцией С. Н. Валка (1949) (общий объем — 2629 с).

Для демонстрации эволюции документного текста в качестве дополнительного материала исследования привлекались совре-

менные англоязычные и русскоязычные договоры, представленные на британских и российских сайтах (, , , форма-договора.рф, , ), общим объемом 3000 страниц. Результаты данного этапа исследования подробно отражены в публикациях: Т. Ю. Кужелева «Особенности языка деловых документов в английском и русском языках», 2008; Т. Ю. Бело-ногова «Англосаксонская грамота как прототип современного английского юридического текста», 2015; Т. Ю. Белоногова «Архаические явления в языке современных английских документных текстов», 2016.

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем:

6. документный текст рассматривается как динамическая система со своими закономерностями и связями в рамках линг-восинергетического подхода;

7. устанавливаются культурно-исторические предпосылки, способствовавшие возникновению документных текстов в древнеанглийском и древнерусском языках;

8. раскрываются общие и национально-специфические особенности в структуре, содержании и языковом оформлении англосаксонских и древнерусских грамот;

9. конкретизируются отдельные аспекты генезиса документного текста в английском и русском языках;

10. тексты англосаксонских и древнерусских грамот трактуются как прототип современных имущественных договоров.

Теоретическая значимость работы обусловлена следующими факторами: 1) выявление специфики начального этапа формирования официально-делового стиля в английском и русском языках вносит вклад в развитие исторической стилистики и истории языка; 2) определение основных тенденций и закономерностей развития документного текста существенно продвигает теорию документной лингвистики; 3) углубление представлений о процессах выработки языковых стандартов и эволюции социально-культурных норм в обществе расширяет границы лингвокуль-турологии; 4) рассмотрение документного текста как открытой,

эволюционирующей, самоорганизующейся системы открывает перспективы для дальнейшего исследования документного текста с позиций синергетической лингвистики.

Практическая значимость работы заключается в возможности применения результатов исследования в вузовских курсах по общему, сравнительно-историческому, типологическому и сопоставительному языкознанию, стилистике, истории языка, древним языкам и культурам, юриспруденции, культурологии, при создании учебных и учебно-методических пособий по соответствующей тематике.

Методологическую основу исследования составили положения контрастивной лингвистики о сопоставительном изучении языков для выявления их сходств и различий на любых уровнях языковой структуры (В. Д. Аракин, В. Г. Гак, А. Л. Зеленецкий, Э. Косериу, В. Скаличка, В. Н. Ярцева), положения о синхроническом и диахроническом подходах к изучению языка (И. А. Бодуэн де Куртене, В. М. Жирмунский, В. Матезиус, Ф. де Соссюр), теория стилевых черт (В. М. Аврасин, М. Н. Кожина, М. П. Кульгав, Э. Г. Ризель), положения синергетической лингвистики о языке как «открытой, нелинейной, иерархически организованной эволюционирующей системе» (Р. Келер, Р. Г. Пиотровский, И. А. Герман, В. А. Пищальникова), положения лингводетерминационного направления лингвистических исследований о наличии детермина-ционных отношений в языке (Г. П. Мельников, Н. А Коваленко, Н. Д. Голев, О. П. Сологуб), труды А. А. Зализняка по исследованию новгородских берестяных грамот, положения социолингвистики о корреляции языковых и социальных явлений (В. И. Беликов, Н. Б. Вахтин, Е. В. Головко, Л. П. Крысин, Н. Б. Мечковская, Л. Б. Никольский, Н. И. Пушина, А. Д. Швейцер).

Методы исследования. Настоящее исследование основано на таких общенаучных методах, как описание, сравнение, анализ, синтез, индуктивно-дедуктивный метод; лингвистических методах: сопоставительного, этимологического, контекстуального, лингвостилистического, лексико-грамматического анализа; методе количественного анализа; историческом источниковедческом

методе формулярного анализа; элементах синергетического анализа в рамках синергетической лингвистики.

Положения, выносимые на защиту:

1. В рамках диахронического подхода документный текст представляет собой динамическую систему со своими закономерностями и связями. В процессе генезиса документных текстов происходит стягивание разнообразных языковых средств, схожих по семантическим и функциональным признакам, к ключевому аттрактору — коммуникативной интенции документа. Образуется ряд доминант — лексическая, морфологическая, синтаксическая и другие, которые составляют языковую детерминанту документа.

2. Семантика предписания и долженствования составляет семантическую доминанту англосаксонских и древнерусских грамот, оказывается наиболее устойчивой по отношению к диахроническим изменениям и закрепляется как прототипическая в системе стилевых черт официально-делового стиля.

3. Англосаксонские и древнерусские грамоты характеризуются функциональным синкретизмом¹, так как в них сочетаются черты деловой, религиозной, бытовой коммуникации. Грамоты регистрируют начальный этап становления договорного правотворчества, в основе которого лежат определенные социальные и когнитивные процессы, эволюционирующие от синкретичных моделей эмоционально-рационального восприятия мира к дискретным моделям специальных знаний.

4. Грамоты, наряду с законодательными текстами, легли
в основу официально-делового стиля английского и русского
языков и стали прототипом современных договоров. Трактов
ка англосаксонских и древнерусских грамот как прототипов со
временных имущественных договоров осуществляется вследствие
наличия у них общих внешних и внутренних признаков: их про-
¹ Синкретизм — нерасчлененность различных видов чего-либо, пер
воначальная слитность в каком-нибудь явлении, свойственная ранним
стадиям развития [Философский энциклопедический словарь / под ред.
Л. Ф. Ильичева, П. Н. Федосеева и др. — М.: Советская энциклопедия,
1983. — 836 с.].

исхождение — результат сделки, назначение — фиксация передачи имущества в собственность другому лицу, содержание — определение условий, форма — совокупность определенных пунктов и стереотипных формул.

Степень достоверности результатов исследования подтверждается опорой на авторитетные теоретические положения отечественных и зарубежных ученых, корректностью применения методов исследования, значительным объемом фактического материала, адекватным предмету, цели и методам исследования, согласованностью теоретических выводов с результатами практического исследования и возможностью их верификации на других материалах.

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедры английской филологии и перевода Тюменского государственного университета, представлялись в докладах на научных конференциях: «Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах» (Челябинск, 2008), «Экология языка на перекрестке наук» (Тюмень, 2010, 2012), «Создание искусственного иноязычного окружения как фактор активизации учебной деятельности» (Санкт-Петербург, 2013), «Православные истоки культуры и словесности» (Тюмень, 2014), «Лингвистические чтения» (Тюмень, 2014), «Язык и культура» (Новосибирск, 2016). Основные материалы исследования представлены в 12 публикациях, из них 5 в изданиях, включенных в перечень ведущих рецензируемых научных журналов.

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка, списка принятых сокращений, приложения. Содержание работы изложено на 200 страницах. Библиографический список включает 222 наименования на русском и английском языках.

Официально-деловой стиль и документный текст

По данным «Стилистического энциклопедического словаря русского языка», официально-деловой стиль определяется как «функциональная разновидность современного литературного языка, обслуживающая сферу права, власти, администрации, коммерции, внутри- и межгосударственных отношений» [СЭСРЯ: 273]. Функциональная разновидность языка или, другими словами, функциональный стиль, является центральным предметом изучения функциональной стилистики, направления, «изучающего закономерности функционирования языка в различных сферах речевого общения» [СЭСРЯ: 576]. Официально-деловой стиль является неоднородным и дифференцируется на ряд подстилей. Однако общепринятой устоявшейся классификации подстилевых разновидностей официально-делового стиля до сих пор нет. Так, например, И. Р. Гальперин выделяет следующие подстили: юридический, дипломатический, коммерческой корреспонденции, военных документов [Гальперин 1981: 312]. Д. Э. Розенталь и вслед за ним Г. Я. Солганик упоминают всего о двух подстилях: официально-документальном, к которому относятся язык дипломатии и законов, и обиходно-деловом, включающем язык служебной переписки и деловых бумаг [Розенталь 2001: 29; Солганик 2009: 191]. М. Н. Кожина на основании разделения государственной власти на области законодательства, правосудия и управления выделяет в официально-деловом стиле законодательный, юрисдикционный и административный подстили, а также дипломатический подстиль. Законодательный подстиль функционирует в сфере создания законодательных актов, юрисдикционный – в сфере их применения, административный – в сфере управления (в широком смысле), дипломатический – в сфере межгосударственных отношений [Кожина 2008: 329]. В нашей работе мы опираемся на классификацию, предложенную И. Б. Голуб, согласно которой выделяется дипломатический подстиль, административно-канцелярский (используемый в деловой переписке и различной управленческой документации), и законодательный/юридический (выделяемые М. Н. Кожиной законодательный и юрисдикционный подстили объединяются в один) [Голуб 2010: 48].

В рамках каждого подстиля в соответствии, как правило, с экстралингвистическими критериями, происходит дальнейшая дифференциация текстов на жанровые разновидности. Например, в рамках законодательного (юридического) подстиля выделяют следующие жанры: письменные (законы, протоколы, приговоры, различные постановления) и устные (судебные речи, допросы и т. д.).

С точки зрения полевого подхода, в официально-деловом стиле можно выделить ядро стиля, включающее жанры, в которых в наиболее чистом виде проявляются основные стилевые черты, и периферию, содержащую жанры, в которых основные стилевые черты несколько «размываются» и к ним добавляются черты других стилей [Кожина 2008: 125]. Ядро официально-делового стиля представляют, например, законодательные тексты. К периферии официально-делового стиля можно отнести патенты и инструкции, совмещающие черты официально-делового и научного стилей [Брандес 2004: 165].

Официально-деловой стиль среди других функциональных стилей выделяется своей замкнутостью, относительной устойчивостью и, в целом, консервативным характером, несмотря на то, что, естественно, с течением времени подвергался изменениям [Розенталь 2001: 28]. А. Н. Мороховский называет официально-деловой стиль «первым сложившимся функциональным стилем» английского языка: «В древнеанглийском языке VII – VIII веков под влиянием образцов текстов римского права складывается довольно развитая система моделей текстов юридического и экономического характера» [Мороховский 1991: 239]. По мнению данного ученого, такие основные черты официально-делового стиля, как стандартизированность композиционной формы, наличие формул и терминологической лексики, сложились ещё в древнеанглийский период [Там же]. Некоторые ученые-лингвисты, в частности, Г. Я. Солганик, М. В. Колтунова, также полагают, что в русском языке «официально-деловой стиль выделился прежде других письменных стилей»: «Деловые документы появились на Руси после введения в X в. письменности» [Колтунова 2000: 36]. Возникновение официально-делового стиля раньше других книжных стилей объясняется тем, что данный стиль «обслуживал важнейшие сферы государственной жизни: внешние отношения, закрепление частной собственности и торговлю» [Там же]. По словам О. В. Протопоповой, уже в грамотах можно обнаружить такие черты официально-делового стиля, как «стандартность формул, которыми начинаются и заканчиваются тексты, точность изложения, создаваемая специфической лексикой» [Дускаева, Протопопова 2012: 104]. Семантическая доминанта официально-делового стиля, долженствующе-предписующий характер (императивность), также зарождается в деловой речи в X в. [Там же: 105].

Однако вопрос выделения функциональных стилей в языке донационального периода не прост и его можно отнести к числу наиболее спорных. Так, по мнению С. П. Кушнерука, в древнерусский период можно говорить «лишь о предпосылках к формированию официально-делового стиля», так как «налицо отсутствие системности, единичность образцов и отсутствие нормирующей базы» [Кушнерук 1999: 35]. Согласно концепции В. В. Виноградова, формирование функциональных стилей относится к периоду сложения национальных литературных языков [Виноградов 1978: 105]. Таким образом, употребление термина «стиль» в современном его понимании по отношению к языкам в период донационального развития (для английского языка – до XV в., для русского языка – до XVII в.) является неверным. Вследствие этого по отношению к совокупности официально-деловых текстов донационального периода может применяться термин «деловая письменность». По определению Л. Ф. Копосова, деловая письменность это «совокупность документов, обеспечивающих административно-управленческую деятельность государства и регулирующих правовые отношения между членами общества» [Копосов 2000]. По мнению М. Н. Кожиной, функциональные стили в их современном состоянии складываются в русском языке лишь в XIX в., «однако истоки, становление стилей и образование ряда их основных специфических стилистико-функциональных черт … относятся к значительно более раннему времени» [Кожина 2008: 175]. Гипотеза данного исследования заключается в том, что ряд стилевых черт официально-делового стиля и соответствующие им языковые средства различных уровней начали складываться уже в древнеанглийский и древнерусский периоды, т. е. на самом раннем этапе существования языков. Современные тексты, принадлежащие официально-деловому стилю, сохранили генетическое родство с текстами прежних эпох. Менялись жанры, некоторые из них уходили в прошлое, другие появлялись, однако, несмотря на это, язык официально-деловых текстов обладал определенными особенностями, позволяющими отличать его, например, от языка художественной или религиозной литературы.

Современный договор как документный текст

В советской России всплеск интереса к древнерусским грамотам пришелся на 50-е годы. Первым сводным изданием новгородских и псковских грамот стал сборник «Грамоты Великого Новгорода и Пскова» под редакцией С. Н. Валка, выпущенный в 1949 г., в 1950 г. вышел сборник «Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV –XVI вв.», подготовленный к печати Л. В. Черепниным, с 1951 – 1961 гг. вышли три части «Актов феодального землевладения и хозяйства», охватывающие XIV – начало XVII в., на протяжении 1952 – 1964 гг. были изданы «Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV – начала XVI в.» в трех томах, в 1953 г. под редакцией С. В. Юшкова были опубликованы «Памятники права феодально-раздробленной Руси XII – XV вв.», в 1963 г. вышел в свет сборник «Смоленские грамоты XIII – XIV веков» под редакцией Р. И. Аванесова. Таким образом, как справедливо отмечает В. А. Кучкин, в период с 1949 г. по 1964 г., за единичными исключениями, были опубликованы все сохранившееся документы различных центров Северо-Восточной Руси, Пскова, Новгорода, Рязани с древнейших времен и до начала XVI в.. Однако в распоряжении исследователей оказался сравнительно небольшой материал. По подсчетам В. А. Кучкина, сохранившиеся документы представлены по векам следующим образом: XII в. – 8, XIII в. – 15, XIV в. – 163, XV в. – 2048 [Кучкин 1984: 49 -50]. Таким образом, количество древнерусских грамот существенно меньше, чем западноевропейских. Тем не менее, дошедшие до нас средневековые грамоты являются неоценимым источником для исследования социально-экономических процессов общества того времени. В них также находят свое отражение факты истории и культуры, общественные и семейные отношения, религиозное сознание населения.

Из дошедших до нас грамот большая часть, по словам В. Б. Кобрина, происходит из монастырских архивов, которые сохранились намного лучше архивов светских феодалов [Кобрин 1985: 11 - 13]. Данное обстоятельство обусловлено несколькими факторами: начиная с XVII в., с распространением писцовых книг, подробно описывавших все поместья и вотчины, грамоты перестали служить основным доказательством права владения, поэтому стали менее важными для светской аристократии. К тому же, множество документов сгорело в пламени бесчисленных пожаров, уничтоживших многие боярские и дворянские деревянные хоромы. Каменные стены храмов стали надежной защитой от пожаров для монастырских архивов. Помимо этого, документация в монастырях хранилась более бережно, время от времени там составлялись копийные книги, в которые заносились копии (списки) всех актов, находящихся в монастыре. Благодаря этому, мы имеем представление даже о тех грамотах, подлинники которых были утрачены [Там же].

Объектом нашего исследования стали древнерусские грамоты XII – XIV вв., т. к. самые ранние сохранившееся грамоты относятся к XII в.. В нашей работе мы будем рассматривать данные, жалованные и купчие грамоты, имеющие отношение к сделкам с земельной собственностью.

Прежде чем перейти к рассмотрению указанных видов грамот, отметим, что на Руси земельные сделки изначально заключались в устной форме при свидетелях, которые могли при возникшей необходимости подтвердить законность сделки. При этом передача земли сопровождалась символическими действиями: вводя нового хозяина во владение, нужно было обойти границы земельного участка с куском дерна. Первые грамоты не имели строгой письменной формы и не нуждались в утверждении представителями власти. Обязательное их составление начинается со второй половины XIV в. в связи с усложнившейся системой земельных отношений. По словам В. Ф. Андреева, «частные акты XIV – XV веков писались уже по твердо установленной форме и во избежание подделок скреплялись свинцовыми печатями наместников» [Андреев 1989].

Данные, жалованные и купчие грамоты по своему содержанию были весьма близки и относились к числу наиболее распространенных видов грамот. Данными назывались грамоты, фиксировавшие добровольную передачу (дарение) имущества, как правило, земли, в собственность светским лицам, но, главным образом, монастырям и другим церковным учреждениям [Красильникова 2003: 87]. Сам термин «данная» известен из текстов грамот: «… и по сеи моеи по данои грамоте …» [ГВНП: 174]. Если имущество передавалось незадолго до смерти ради спасения души в дар церковному учреждению, то в древности это называлось «вкладом», и грамоты, фиксировавшие такой факт, назывались «вкладными». Обычно в подобных грамотах содержалась формула «дал … вкладом» или «дал … вкладу». Вкладные грамоты являлись разновидностью данных и по своему содержанию мало чем от них отличались. Данные и вкладные грамоты могут рассматриваться как разновидности жалованных грамот.

Жалованными назывались грамоты, выдававшиеся представителями власти (великим князем или удельными князьями) о предоставлении прав, льгот или привилегий светским лицам, церковным учреждениям, а также группам населения. Существовало несколько разновидностей жалованных грамот, в зависимости от предмета пожалования: вотчинные (древнейший вид документов, предоставлявший право владения вотчиной с изложением условий владения); вотчинно-льготные (в соответствии с которыми передавалось имение, а также определялись льготы проживающих там людей); льготные (постоянно или временно, полностью или частично предоставляли привилегии и освобождали от платежей податей и натуральных повинностей); освобождающие (давали разрешение церковным учреждениям приобрести недвижимость); собственно жалованные (фиксировали сделки светских лиц с монастырями); подтверждающие (подтверждали действие выданной ранее жалованной грамоты) и т. д. [Андреев 2001: 56]. Иногда жалованные грамоты делят на три типа: первый тип - дарственные акты на имущество, второй тип – льготные грамоты, и третий тип – грамоты, соединяющие дарственные и льготные привилегии. В качестве объекта нашего исследования выступают жалованные грамоты, которые закрепляли передачу земельной собственности.

Англосаксонская и древнерусская грамота: основания для сопоставления

Употребление терминов является лексической особенностью грамот, отличающей их от других видов древнеанглийской письменной коммуникации. Однако вопрос о том, представлены ли термины в языке ранней исторической эпохи, до сих пор остается дискуссионным, и единой точки зрения на этот счет нет. Так как основное предназначение термина – реализация механизмов познания специальной области знаний или деятельности, а лексические единицы ранних этапов существования языка также служат этим целям, то, следовательно, вслед за Н. Н. Лыковой, мы считаем, что отказывать им в статусе термина вряд ли целесообразно [Лыкова 2005: 39].

В результате анализа лексического состава англосаксонских земельных грамот IX – XI вв. нами были выделены термины в количестве 76 единиц (см. Приложение 1), которые мы распределили по областям знания или деятельности, иначе говоря, по специальным сферам, на юридические, экономические, церковные термины, а также термины, обозначающие единицы измерения (см. Рисунок 1). Стоит подчеркнуть, что в англосаксонских грамотах IX – XI вв. собственно терминов мало, так как терминология древнеанглийского периода отличалась единством общебытового, социального и терминологического значений.

К лексическим особенностям грамот можно отнести использование лексики с обобщенным значением. Под этим термином подразумевается лексика, представляющая в тексте документа конкретное действие или предмет в официально-правовой интерпретации [Роготнева 2009: 33]. Например, лексема mghand с обобщенным значением родственник употребляется вместо слов «брат» или «дядя», unnend даритель вместо повторения конкретного имени, hand собственность заменяет лексему «земля», родовая лексема пгібег скот предпочитается видовым, лексема ierfeweard наследник используется вместо перечисления преемников и т. д. Случаи использования подобной лексики в англосаксонских земельных грамотах малочисленны, так как на этапе своего становления официально-деловой стиль ещё не обладал той степенью обобщенности и абстрактности, которая свойственна ему теперь. Однако, несмотря на малочисленность, термины и слова с обобщенным значением составляют опорную, стилеобразующую лексику языка англосаксонских грамот.

Наличие устойчивых оборотов также является характерной чертой англосаксонских грамот. В стилистике современного английского языка данные выражения получили названия «клише». Использование клишированных оборотов в официально-деловых документах обусловлено тем, что потребность в штампах особенно велика в тех областях речи, где важна точность и однотипность в выражении мысли. Эти готовые речевые формулы образовались в процессе многократного воспроизведения в речи одних и тех же сочетаний и оборотов. В результате анализа лексического состава англосаксонских земельных грамот нами были выявлены следующие устойчивые словосочетания: on ба gerad 5aet при условии, что, bufan gecweden вышеупомянутое, Ьепеобап awritene написанное ниже, mid rihte законным образом, on J)a ilcan wisan на тех же условиях, frecweden word вышесказанные слова, fresprecenen land вышеупомянутое земельное владение, genemned … cyning вышеназванный король. Готовые обороты легко воспроизводились в определенных условиях и контекстах, позволяли экономно выразить мысль и способствовали быстроте передачи информации, поэтому легко распространились в англосаксонских грамотах. Употребление подобных устойчивых выражений, как правило, не использующихся вне официально-делового стиля, придает документам, в том числе рассматриваемым грамотам, формальный и неэмоциональный характер. Эквиваленты упомянутых клише широко представлены в современных договорах: on condition that при условии, что, aforesaid вышеуказанный, abovementioned вышеупомянутый, underwritten нижеизложенный, legally на законных основаниях, said вышеназванный и т. д. Попадая за рамки официально-делового стиля, данные выражения получают название «канцеляризмы».

Однако тексты англосаксонских грамот содержат и другие по своему характеру формулы, например, «mid Godes gcefe» Божиею милостью, «on Godes selmihtiges naman» во имя всемогущего Господа, «mid Cristes rode tacne festnie» скрепляю символом креста. Использование таких формул является неотъемлемой чертой всех англосаксонских земельных грамот IX - XI вв. Интересно отметить, что эти формулы воспринимались составителями грамот как юридически значимые компоненты текста, без которых грамота не обладала достаточной юридической силой. Дело в том, что религии всегда принадлежала существенная роль в жизни общества, а в период средневековья религия достигла вершины своего влияния. Многие юридические нормы в то время имели религиозное происхождение, и их исполнение обеспечивалось не только правовыми, но и религиозными санкциями. Упоминание Бога служило гарантией подлинности и законности совершаемой сделки, подкрепляя как права, так и обязанности новых владельцев земельной собственности: «on Godes selmihtiges naman J) heo naefre t is feoh gelitiiaen» [DAAS: 168] во имя всемогущего Господа, чтобы он никогда не платил меньше (не уменьшал эту плату). В этом предложении речь идет о том, чтобы арендатор платил не меньше той суммы, которая была указана при составлении грамоты.

Древнерусская грамота: языковая детерминанта

В результате сделок, зафиксированных в данных, жалованных и купчих грамотах, земля переходила в чужую собственность «навечно»: «А дал есми пожню ввеки» [АСЭИ Т. 2: 26]; «А купиша святому Михаилу одерень» [ГВНП: 183]. Термин «одерень» имел значение «навсегда», «в полную собственность» [Словарь русского языка XI – XVII вв. 1987: 270]. Л. М. Марасинова трактует передачу земли «в одерень» как «в неограниченную какими-либо условиями собственность, предусматривающую право дальнейшего распоряжения приобретенной землей» [Марасинова 1966: 125]. По данным «Этимологического словаря русского языка» М. Фасмера, термин «одерень» происходит от слова «дерн» [Фасмер 1987: 121]. Объясняется это тем, что у славян в дописьменном периоде заключения сделок кусок дерна с земельного участка выполнял роль символа, сопровождавшего переход земли новому владельцу [Андреев 1986: 90]. При возникающих спорах о границах земельного владения также практиковался обход межи с дерном на голове, при этом произносилась клятва. Так, например, фольклорист и писатель М. Н. Макаров описывал случай, когда крестьянин, оспаривая принадлежность луга, положил себе на голову кусок дерна и произнес, что «если покос не принадлежит ему, тогда сама мать – родная земля прикроет его навеки» [Макаров 1828: 197]. Н. П. Павлов-Сильванский писал, что «церковь рано начала восставать против присяги с дерном, требуя замены ее присягой с иконою, … Но древний обряд оказался весьма живучим, и церкви удалось достигнуть лишь компромисса между языческой и христианской присягами: беря в руки образ, отводчики по старине клали на голову дерн» [Павлов-Сильванский 1988: 487 - 488].

Отметим, что термин «одерень» употребляется только в новгородских и псковских грамотах и не встречается в актах Северо-Восточной Руси, для которых характерно использование оборота «в веки».

В диспозитивной части древнерусских купчих грамот после обозначения объекта сделки и его описания следовала статья, сообщающая о размере суммы, уплаченной при покупке данного объекта, открывающаяся, как правило, словами «Дал есмь …» или «А дал есми … »: «Дал есмь Фоме на нем пятнадцать рублев да вол пополнка» [АСЭИ Т. 1: 29]; «А дал есми три рубли и сорок бел, да овцу пополнка» [АСЭИ Т. 2: 16]; «А дал есми на ней полтину да свинью пополнка» [АСЭИ Т. 2: 18]. Как мы видим, в грамотах Северо-Восточной Руси плата состояла из основной части, имеющей денежное выражение, и пополонка («придача, дополнение при покупке, при совершении купчей» [Срезневский 1958: стлб. 1202]), обычно, в виде домашнего животного. Стоимость пополонка находилась в прямой зависимости от размеров основной суммы: чем выше она была, тем дороже был пополонок [Голиков 2008: 90]. Б. А. Ларин называет пополонок «юридическим свидетелем перехода от меновой торговли (вещь за вещь) к денежной» [Ларин 2005: 92]. Тот факт, что живой скот давали за землю, говорит о том, что скотоводство играло большую роль в хозяйстве и имело не меньшую значимость, чем земля. Пополонок давался только при продаже земельной собственности, причем иногда он был больше основной суммы. Изначально в качестве пополонка отдавались такие домашние животные, как конь или корова, затем пополонок становился меньше и меньше. С течением времени данный обычай утратился, сохранившись лишь в юридической формуле [Там же: 92]. Отметим, что в формуляре новгородских и обонежских купчих упоминание о пополонке отсутствует.

После изложения условий сделки следующим структурным элементом основной части древнерусских данных и жалованных грамот была санкция, т. е. запрет на нарушение договора. Нарушение договора влекло за собой наказание, как мирское, связанное с наложением денежных взысканий (штрафов), так и духовное, связанное с религией: «А кто сю грамоту рушит моих детей или кто моего роду, ино суд ми перед богом, а дает тот святой Троице за то двесте рублев» [АСЭИ Т. 1: 28]; «А хто сю грамоту переступитъ, на того богъ и святыи Спасъ» [ГВНП: 165]; «А кто детiи моихъ или братьи моее мое данье порушитъ, а то судитъ ему богъ и святыи Геворгiи въ страшное свое пришествiе, а князю великому дасть сто рубля» [ГВНП: 143]. Подобные запретительные формулы были направлены против представителей власти: «А кто почьнеть въступатися въ тое землю, и въ воду, и въ пожьни или князь или епискупъ, … и онъ въ второе пришьствие станеть тяжатися съ святымъ Пантелеимономъ» [ГВНП: 141]. Кроме того, права на переданную в пользу церковного учреждения землю могли предъявить наследники: «А мои дети не вступаются в то» [АСЭИ Т. 2: 29]. По мнению Ю. Г. Алексеева, «наличие этих формул, видимо, говорит о неразвитом представлении об отчуждении земли», т. к. ее могли затребовать наследники или другие лица, считавшие, что имеют на это право [Алексеев 1974: 128]. В дальнейшем, в связи с развитием института частной собственности и практики отчуждения земли, подобные формулы встречаются в текстах грамот все реже и реже, и к XVI в. исчезают из употребления.

Завершает тексты древнерусских данных, жалованных и купчих грамот короборация, т. е. удостоверительная часть документа, которая включает, как правило, имена свидетелей (послухов), исключительно мужчин, присутствовавших при составлении грамоты. Социальное положение светских послухов, в большинстве случаев, не упоминалось. Открывается удостоверительная часть словами «А на то послуси/ послухи …», «А на то люди добрые …» или «А на отводе были», в том случае, если указывались свидетели, присутствовавшие при обозначении границ передаваемого в собственность земельного участка. Обычное количество свидетелей составляло три-четыре человека. Далее сообщались сведения о писце: «А грамоту писал поп Окул» [АСЭИ Т. 2: 16]. Писцами, в большинстве случаев, являлись дьяки, а также церковные служащие, такие как попы и чернецы, т. к. они были одними из немногих людей, знавших грамоту. В некоторых текстах, относящихся к XIV в., дополнительно сообщалось о наличии или отсутствии печати, которая уже начинала восприниматься как свидетельство достоверности документа и правильности его изготовления: «А у даные печать» [АСЭИ Т. 1: 29]; «А грамоту есми дал бес печати» [АСЭИ Т. 1: 32].

Как упоминалось выше, в условном формуляре средневековых грамот выделяются начальный протокол, основная часть и конечный протокол. Что касается древнерусских данных, жалованных и купчих грамот XII – XIV вв., отметим, что в них начальный протокол сливается с основной частью, в то время как конечный протокол, в который, как правило, входит сообщение о дате, месте написания документа и благопожелание, отсутствует вовсе.