Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Антропонимика и шорский героический эпос 11
1. Изучение тюркской антропонимии 11
2. Антропонимика и тюркский фольклор 15
3. Семантика шорских бытовых и эпических антропонимов 22
Выводы к 1-й главе 32
Глава II. Семантическая и словообразовательная структура шорских эпических антропонимов 34
1. Лексико-семантическая классификация антропонимических основ в шорском героическом эпосе 34
1.1.Лексико-семантическая группа "светила, стихии и явления природы" 39
1.2. Лексико-семантическая группа "животный и растительный мир" 48
1.3. Лексико-семантическая группа "предметы материальной культуры" 69
1.4. Лексико-семантическая группа "физические и психологические качества
человека" 89
1.5. Лексико-семантическая группа "титулы и социальные термины" 100
1.6. Лексико-семантическая группа "цветообозначения" 106
2. Словообразовательная структура шорских эпических антропонимов 113
Выводы ко П-й главе 121
Глава III. Этнолингвистические пласты в шорском эпическом антропонимиконе 124
1. Собственно тюркский пласт 126
2. Тюрко-монгольский пласт. 142
2.1 Заимствования из монгольских языков в тюркские 146
2.2. Заимствования из тюркских языков в монгольские 150
2.3. Общие для тюркских и монгольских языков лексемы, направление и характер заимствований которых не определен 158
Выводы к III-й главе 177
Заключение 179
Библиографический список
- Изучение тюркской антропонимии
- Антропонимика и тюркский фольклор
- Лексико-семантическая классификация антропонимических основ в шорском героическом эпосе
- Собственно тюркский пласт
Введение к работе
Шорский героический эпос, как неиссякаемый источник языка, истории, эт-нокультуры, мировоззрения народа, содержит богатый материал для ономастических исследований. Ономастика [от греч. onomastike (techne) 'искусство давать имена'] -раздел языкознания, изучающий собственные имена.
В данном диссертационном сочинении рассматриваются собственные имена персонажей шорского героического эпоса, составляющие один из специфических пластов лексики шорского языка - антропонимы. Антропоним (от греч. anthropos 'человек' и onyma 'имя') - «любое собственное имя, которое может иметь человек (или группа людей), в т.ч. личное имя, отчество, фамилия, прозвище, псевдоним, тайное имя, кличка» [Подольская, 31]. Имена эпических персонажей составляют наиболее обширный сектор ономастического пространства шорского героического эпоса и изучаются разделом ономастики - антропонимикой, предметом который являются закономерности возникновения и развития антропонимов, их структура, антропонимическая система, модели, исторические пласты в антропонимии того или иного этноса, взаимодействие языков в антропонимии [ЛЭС, 37].
Поэтическая антропонимия (ономатопоэтика), изучающая собственные имена в художественных литературных произведениях, к которым мы относим и фольклор как образец народной литературы, является недостаточно исследованной областью в шорском языкознании. Имена эпических персонажей, в свою очередь, составляют особый пласт в ономатопоэтике, сочетая признаки как литературных, так и бытовых собственных имен. В литературной ономастике очень важен момент индивидуального творчества отдельного автора в противоположность народному преданию, отражающему своеобразную предысторию целого коллектива и находящемуся на грани литературного произведения, исторического повествования и религиозного верования. Ономастика фольклора стоит ближе к именам реальных и вымышленных людей и вещей, чем к ономастике литературной [ГМОИ, 10].
Если изучение литературной антропонимии преследует, прежде всего, задачи литературоведческого, социолингвистического плана, то фольклорная, особенно
эпическая антропонимия, предлагает разработки лингвофольклористического, этнолингвистического характера. Имя эпического героя, как многоаспектное образование, включает в себя и мифологический, религиозно-философский аспекты. В тюркском эпосе почти нет собственных имен, не связанных с какими-либо исключительными качествами героя или не имеющих отношения к обрядам и обычаям, первобытным или более поздним верованиям, к истории и этнографии народа [Ур-манчеев, 23].
Лингвистическое описание фольклора, в том числе и антропонимии как раздела лексики, является одной из актуальных задач шорского языкознания, В фольклорных произведениях закреплена информация о разных стадиях формирования общественного и индивидуального сознания человека.
На ценность эпоса и произведений фольклора как источников для сравнительно-исторического изучения тюркских языков указывал Э.Р. Тенишев: «Язык фольклорных произведений (в особенности обрядовых формул) устойчиво сохраняет старые черты как наддиалектного, так и диалектного типов. Язык тюркского фольклора почти не исследован. Определенная работа проделана лишь по изучению языка эпоса «Книга моего деда Коркуда», киргизского эпоса «Манас», якутских олонхо и туркменских сказок. Необходимо систематическое изучение языка тюркского эпоса и произведений фольклора, разработка методики такого исследования» [Тенишев 1973,123].
Шорские эпические сказания, генетически связанные с эпосом тюрков, содержат ценные сведения о реалиях тюркского мира со времен раннего Средневековья. В основе направления исследования лежит идея об особенностях языкового построения фольклорного произведения, которые проявляются на всех его уровнях -фонетическом, лексическом, грамматическом [Шенцова 2002,145].
Количественный фактор (преобладание лексем определенной лексико-семантической группы) и функциональная нагрузка лексем позволяют выявить специфику фольклорного текста. Антропонимы в тексте фольклора предстают не как «...мозаичное собрание разрозненных личных имен, но как строго структурированная система со столь же отлаженным семантическим "костяком" - семантиче-
ской подсистемой, в которой нет места так называемым "случайным" именованиям» [СИГТЯЛ, 620].
Соответственно, денотативная база шорского эпического антропонимикона также состоит не из случайных, разрозненньк элементов, а включает слова строго определенных тематических групп в органичной взаимосвязи друг с другом.
Лексемы - репрезентанты предметных денотатов (к которым относятся также обитатели эпического мира) фольклорного произведения по сравнению со спонтанным речевым произведением выполняют не только денотативную функцию, но и в значительной степени символическую.
Изучение шорской эпической антропонимии в сравнении с именами персонажей эпоса близкородственных тюркских народов Саяно-Алтая — алтайцев, хакасов и тувинцев - позволяет определить их взаимные сходства и различия. Наличие большого количества параллелей делает возможным выделить ряд антропонимиче-ских изоглосс — эпических имен саяно-алтайских тюрков со сходной или аналогичной семантической и словообразовательной структурой. Это указывает на общность эстетических и мировоззренческих установок тюркских народов Южной Сибири, на генетическое родство их языков и культур. «Имена персонажей народной мифологии, а также имена сказочных и былинных персонажей легко распространяются (порой с некоторыми модификациями) по всей территории, занимаемой данным народом» ЦМОИ, 63].
Сопоставление имен шорских эпических героев с древнетюркскими личными именами представляет интерес в плане определения тюркской ономастической константы и степени устойчивости древнетюркских антропонимов. Структурно-семантические параллели между личными именами древних тюрок и именами персонажей южносибирского тюркского эпоса говорят об их гомогенности. Большая часть шорских эпических имен восходит к древнетюркской антропонимической системе.
Наличие нетюркских, иноязычных по происхождению, элементов в сфере шорского эпического антропонимикона должно свидетельствовать об их более позднем проникновении в язык эпоса, о культурно-исторических контактах шор-
ского народа в эпохи, последующие за древнетюркской. Эти элементы выделяются в результате этимологического анализа основ шорских эпических антропонимов.
Таким образом, целью настоящего исследования является системный структурно-семантический анализ антропонимов в шорском героическом эпосе в сопоставлении их с эпическими именами близкородственных тюркских народов Саяно-Алтая и древнетюркскими личными именами, определение специфики эпического имени в отличие от бытового, описание прагматики и функционирования антропонимов в шорском героическом эпосе, вычленение этнолингвистических пластов в шорском эпическом антропонимиконе.
Для достижения поставленной цели в работе предполагается решить ряд задач:
составление возможно более полного реестра шорских эпических антропонимов в результате сплошной ономастической выборки из опубликованных произведений шорского героического эпоса и доступных рукописей;
сопоставительный анализ шорских бытовых и эпических антропонимов с целью выявления структурно-семантических особенностей последних;
лексико-семантическая классификация именных основ шорских эпических антропонимов в сопоставлении с основами эпических имен тюркских народов Саяно-Алтая и древнетюркских антропонимов;
описание семантики и прагматики структурных элементов шорских эпических личных имен в сопоставлении с основами имен персонажей эпоса тюркских народов Саяно-Алтая и древнетюркских антропонимов;
- структурно-словообразовательный анализ шорских эпических личных
имен;
- этимологический анализ именных основ шорских эпических антропонимов
и вычленение основных этноязыковых пластов в шорском эпическом антропони
миконе.
В качестве объекта исследования выступает шорский эпический антропонимикой, представляющий собой совокупность собственных имен персонажей в шорском героическом эпосе.
*
Предметом исследования являются семантическая и словообразовательная структура шорских эпических антропонимов в сопоставлении их с эпическими именами близкородственных тюркских народов Саяно-Алтая и древнетюркскими антропонимами, происхождение именных основ и этнолингвистические пласты в шорской эпической антропонимии.
Теоретическая и методологическая база исследования представлена циклами трудов по ряду как собственно лингвистических и ономастических, так и смежных с ономастикой эпоса дисциплин — историей, этнографией, фольклористикой. Это работы по общей ономастике (А.В. Суперанская, В.А. Никонов, Т.Н. Кондратьева, Н.В. Подольская, В.Э. Сталтмане), по ономастике тюркских народов (Т.Ж. Жанузаков, А.Г. Гафуров, А.Т. Кайдаров, В.У. Махпиров, Н.А. Баскаков, Г.Ф. Благова, Э.А. Бегматов, Г.В. Косточаков, ОТ. Молчанова, Х.Ф. Исхакова), по фольклорной антропонимике (Н.Ф. Катанов, Н.И. Филлипова, А.А. Воронов, С.К. Зейна-лова, А.Ж. Шериев), по тюркской фольклористике (В.В. Радлов, ВЛ. Пропп, В.М. Жирмунский, Л.Л. Габышева, Н.П. Дыренкова, А.И. Чудояков, В.Е. Майногашева, С.С. Суразаков, Л.Н. Арбачакова), по истории и этнографии тюркских народов Саяно-Алтая (Л.П. Потапов, Д.А. Функ, В.М. Кимеев, В Л. Бутанаев, Э. Л. Львова, И. В. Октябрьская, А. М. Сагалаев, М. С. Усманова), по исторической лексикологии тюркских языков (К.М. Мусаев, И.В. Кормушин, А.Н. Кононов, Э.В. Севортян, А.В. Дыбо, Б.И. Татаринцев, И.Н. Шервашидзе).
Методы исследования. В диссертации использован комплекс методов и приемов анализа фактического материала в соответствии с поставленной целью и задачами работы: метод компонентного анализа, сравнительно-исторический, сопоставительный, ареальный, статистический методы исследования.
Материалом исследования явились тексты всех опубликованных шорских героических сказаний и ряд доступных рукописей. Использовано также издание Н.Ф. Катанова «Алфавитный указатель собственных имен, встречающихся в I томе "Образцов народной литературы тюркских племен, живущих в Южной Сибири и Дзунгарской степи" собранных В.В. Радловым».
Научная новизна работы заключается в том, что впервые в шорском языкознании собственные имена эпических персонажей подвергаются специальному системному исследованию. Собраны и инвентаризированы шорские эпические антропонимы (далее - ШЭА); выявлены основные лексико-семантические группы основ, от которых образованы имена персонажей эпоса, проанализирована семантическая
«
и словообразовательная структура эпических антропонимов и дана их культуроло-го-историческая оценка; выделены основные этнолингвистические пласты шорского эпического ашропонимикона.
Комплексное лингвоономастическое описание шорской эпической антропо-нимии вносит определенный вклад в изучение тюркской эпической ономастики и в системное исследование лексики шорского языка в целом. Собранный материал может вызвать также интерес специалистов по фольклористике и этнографии.
Практическая значимость заключается в том, что результаты и материалы исследования могут быть использованы при составлении учебников и учебных пособий по лексикологии шорского языка, а также тюркских языков Саяно-Алтая, в лексикографических целях, при разработке лекционных курсов, семинаров по шорской и тюркской ономастике и лексикологии.
Положения, выносимые на защиту:
собственные имена в шорском героическом эпосе составляют особый пласт языка. Эпические имена четко структурированы, имеют свою иерархию, традиции имянаречения и пространственно-временное воплощение. В отличие от бытовых личных имен, имена эпических персонажей обладают повышенным семиотическим статусом, в них закодирован больший объем культурно-исторической информации;
в ходе развития эпической традиции в языке шорского героического эпоса произошел отбор основных лексико-семантических групп слов, послуживших апеллятивами собственных имен персонажей, таким образом, семантически ШЭА составляют организованную систему, в которой практически исключены случайные именования;
словообразовательная структура ШЭА отлична от структуры шорских бытовых имен. Шорские эпические антропонимы содержат более одного корня-
основы. Многоосновность собственных имен характерна не только для шорского эпоса, но и для имен эпических персонажей всех тюркских народов и восходят к древнетюркской традиции сложносоставных имен;
ШЭА образованы не только от исконно тюркских по происхождению основ. Тесные культурно-экономические и политические контакты саяно-алтайских тюрков с монгольскими народами в средние века привели к обогащению словарного состава шорского языка монгольскими заимствованиями, часть которых проникла и в антропонимическую лексику;
генетическое родство языков и культур шорцев и других тюрков Саяно-Алтая обуславливает наличие большого количества антропонимических изоглосс в эпосах этих народов. Не подвергшаяся активному воздействию манихейской, буддийской (китайско-тибетской), мусульманской (арабской и персидской) антропонимических систем, система собственных имен персонажей в шорском эпосе в большой степени сохранила исконно тюркские основы и напрямую восходит к древнетюркскому антропонимикону.
Апробация работы. Основные положения диссертации изложены на научно-практических студенческих конференциях КузГПА, на методологических семинарах кафедры шорского языка и литературы КузГПА (Новокузнецк, 2002-2004 гг.), на научно-практической конференции «Образование в Ш тысячелетии: проблемы и перспективы» (Новокузнецк, 2003 г.), на региональной научно-практической конференции Института саяно-алтайской тюркологии ХГУ, посвященной 110-летию дешифровки орхоно-енисейского рунического письма (Абакан, 2003 г.), на международной научной конференции «Формирование образовательных программ, направленных на создание нового типа гуманитарного образования в условиях полиэтнического сибирского сообщества» (Новосибирск, 2003 г.), на международной научной конференции, посвященной 75-летию Э.Ф. Чиспиякова (Новокузнецк, 2005 г.), на международной научно-практической конференции «Образование и устойчивое развитие коренных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока» (Новосибирск, 2005 г.), на международной научно-практической конференции «XXTV-e Дульзоновские чтения "Сравнительно-историческое и типологическое изучение
языков и культур"» (Томск, 2005 г.). Работа обсуждалась на заседании кафедры шорского языка и литературы КузГПА.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и приложения.
Во введении обосновывается выбор темы, ее актуальность, формулируются цели, задачи, основные положения, выносимые на защиту. Указываются основные методы исследования и источники фактического материала, обосновывается научная новизна и практическая ценность работы.
В первой главе приводится краткий обзор работ, посвященных тюркской антропонимике, освещается история изучения собственных имен в произведениях славянского и тюркского фольклора, проводится сравнительный анализ семантики и референтной сферы шорских бытовых и эпических антропонимов.
Вторая глава посвящена исследованию лексико-семантических групп слов, от которых образованы ШЭА, их культурно-исторической интерпретации в сравнении с эпическими антропонимами близко- родственных тюркских народов Саяно-Алтая и личными именами древних тюрков и структурно-словообразовательному анализу ШЭА.
В третьей главе проводится этимологический анализ апеллятивов ШЭИ, в результате которого выделяются основные этнолингвистические пласты в шорской эпической антропонимии.
В заключении подводятся итоги и формулируются основные выводы, полученные в результате исследования.
Приложение содержит сводный реестр-словарь шорских эпических антропонимов и таблицу, в которой рассмотрена семантическая структура ШЭА в сопоставлении с эпическими именами тюркских народов Саяно-Алтая и древнетюркски-ми антропонимами.
Изучение тюркской антропонимии
Начиная с середины XX в. наблюдается рост числа исследований по тюркской ономастике. Наряду с исследованиями апеллятивной лексики, объектом изучения становились ономастические системы тюркских языков, в основном, антро-понимия и топонимия. Изучение тюркской ономастики, как и русской, возникло на стыке двух наук - этнографии и языкознания. Интерес, возросший в последнее время у исследователей разных областей - лингвистов, географов, социологов к данным ономастики (в частности - антропонимики, топонимики, этнонимики) как к фактическому материалу, как источнику для изучения языка, истории, этнографии, этногенеза славянских, тюркских, финно-угорских и прочих народов объясняется, безусловно, существенной значимостью ономастического материала в целом, и ан-тропонимического - в частности [Шайхулов 1978,3].
На тесную связь ономастики со смежными науками — историей, социологией и этнографией — указывали многие теоретики-ономасты — В.Д. Бондалетов, А.В. Суперанская, В.А. Никонов, В.Н. Топоров и др. «В силу специфики антропонимии, неразрывно связанной и с этнографией, и с правом, и с социальной психологией, и с эстетикой, антропонимика немыслима без этих смежных наук, как топонимика — без географии и как все разделы ономастики немыслимы без истории [Никонов 1974, 7]. По мнению А.В. Суперанской, «...даже наиболее «чистое» лингвистическое изучение имен не может не выходить за пределы одних лишь языковых возможностей и лингвисту все время необходимо иметь в виду внеязыковые ассоциации собственных имен, из них первое место по справедливости принадлежит социальным факторам, которые в свою очередь находятся в неразрывной связи с историей, политикой, экономикой [Суперанская 1970,7].
Собственные имена - это такая особая группа слов в словарном составе языка, которая тесно связана с национальной культурой, этническим составом, различ ными взглядами, приметами и обычаями народа. Поэтому «сбор и научное изучение лично-собственных имен ценны не только для лексикологии, но и для языкознания вообще, а также имеют значение и для ряда общественньк наук, в том числе и для истории и этнографии» [Бегматов, 3].
Решение серьезного историко-этнографического вопроса — о народах, исчезнувших с исторической арены или переселившихся в другие, отдаленные районы, связано с ономастикой. Ономастические же данные помогают этнографу установить границы былого расселения этнической общности, датировать памятники материальной и духовной культуры [Суперанская 1973,14].
«Собственные имена - это своеобразная часть лексики, исследуемая наукой в различных аспектах. В лексике любого языка отражается материальная и духовная культура, общественные отношения, традиции, обычаи, религиозные и мировоззренческие представления народа. В антропонимике подобные представления отражены наиболее ярко...» [Сувандии, 3].
Первыми учеными, обратившими внимание на ономастику тюркских народов в конце XIX - начале XX в., были такие исследователи, как А. Н. Самойлович, В.А. Гордлевский, Н.Ф. Катанов, В.К. Магницкий, В.В. Радлов и др. Их исследования носили, в основном, историко-этнографический характер.
С 60-х годов XX века наблюдается становление собственно лингвистического изучения ономастических, в частности, антропонимических систем отдельных тюркских народов. Изучением башкирской антропонимии занималась Т.Х. Кусимова. А.Г. Шайхулов исследовал татарские и башкирские личные имена тюркского происхождения. Он выделил основные пласты в системе личных имен татар и башкир, среди которых определил имена тюркского происхождения, классифицировал антропонимы тюркского происхождения по лексико-семантическим группам и дал их структурно- грамматическое описание.
Узбекскую антропонимию исследовал Э.А. Бегматов. В своем исследовании он провел этнолингвистический анализ узбекских личных имен, охарактеризовал обычаи имянаречения, динамику развития узбекского именника. Автор исследовал антропонимную формулу имени у узбеков, возникновение и развитие узбекских фамилий, отчеств. Были проведены лексико-семантическая классификация узбекских антропонимов и анализ их морфологических особенностей.
Структурно-семантическое исследование исконно тюркских имен в узбекском именнике проведено Г.Х. Сатаровым. Азербайджанскую антропонимику исследовал З.А. Садьков. Автор охарактеризовал историческое развитие личных имен у азербайджанцев, определив основные источники формирования азербайджанского антропонимикона, начиная с древнетюркской эпохи. Отдельно им рассматриваются антропонимы в огузском героическом эпосе «Книга моего деда Кор-куда». Автор описал также целый пласт азербайджанских религиозных имен арабского происхождения., рассмотрел вспомогательные категории имен — прозвища, отчества, фамилии и псевдонимы.
Казахской антропонимикой занимался Т.Ж. Жанузаков, исследовавший социально-бытовые мотивы имянаречения у казахов, структуру и семантику лично-собственных имен в казахском языке, татарской - Г.Ф. Саттаров, проанализировавший антропонимию Татарской АССР в структурно-семантическом, социо- и этнолингвистическом аспектах. Х.Ф. Исхакова провела сопоставительный анализ грамматики татарских и русских nomina propria.
Личные имена тюркских народов Сибири также привлекали внимание ряда исследователей. Структура и семантика якутских имен исследовались К.Ф. Гриценко, Е.И. Убрятовой, Е.А. Шмаковой. Историко-лингвистическое исследование ан-тропонимии сибирских татар выполнено Х.Ч. Алишиной. Ряд ономастических исследований выполнен на материале южносибирских тюркских языков.
Антропонимика и тюркский фольклор
Собственные имена в художественных произведениях изучаются поэтической ономастикой (ономатопоэтикой) — разделом ономастики, изучающим любые имена собственные (поэтонимы) в художественных литературных произведениях: принципы их создания, стиль, функционирование в тексте, восприятие читателем, а также мировоззрение и эстетические установки автора [Подольская 1988, 96]. Имена литературных персонажей, в отличие от бытовых имен, обладают спецификой.
Если бытовые имена чаще всего даются спонтанно и дающие имя родители руководствуются, как правило, благозвучностью или модой на то или иное имя, то наречение именем литературного персонажа - акт сознательного творчества автора. Поэтические имена, как правило, семантически и стилистически мотивированы, причем для их образования автор выбирает семантически прозрачные основы, чтобы апеллятивное значение имени было понятно читателю. В читательском восприятии такие имена приобретают статус «говорящих».
«Ономастика художественного текста никогда не бывает зеркальным отражением имен, употребляющихся в жизни, но ее проекций, прошедшей сквозь призму авторского творчества. Поэтому изучение ономастики художественного текста начинается с анализа авторского мировоззрения и мировосприятия, что входит в компетенцию литературоведа, и лишь на следующем этапе к исследованию подключается лингвист...»[ТМОИ, 220].
Имя персонажа - одно из средств, создающих художественный образ; оно может указывать на социальную принадлежность, передавать национальный и местный колорит, а если действие происходит в прошлом, то воссоздавать историческую правду (или разрушать ее, если имя избрано вопреки правде) [Никонов 1974, 233]. В фольклорной ономастике авторское мировоззрение и мировосприятие подменяется традиционным народным, поэтому изучение имен фольклорных персонажей немыслимо без предварительного изучения исторических и этнографических материалов. Так, если «изучение литературной ашропонимии преследует более всего задачи литературоведческого, социолингвистического плана, то фольклорная, особенно, эпическая, антропонимия предполагает разработки лингвофольклористи-ческого, этнолингвистического характера» [Филиппова, 3].
Фольклорная ономастика тесно связана с целым комплексом наук, среди которых можно выделить три основных направления: 1. Лингвистическое, рассматривающее nomina propria как языковой знак, исследующее его семантическую и словообразовательную структуру; 2. Литературоведческое, для которого имя персонажа является, в первую очередь, средством создания художественного образа; 3. Историко-этнографическое, в котором имя собственное выступает как знак социальный, отражающий быт, культуру, мировоззрение народа. В рамках этого направления изучаются экстралингвистические аспекты антропонимов - мотивы имянаречения, социальные функции имени и т.д.
На наш взгляд, при изучении имен эпических персонажей необходим учет всех трех направлений. Поскольку ономастика - часть лингвистики, мы рассматриваем имена персонажей эпоса как особый лексический пласт того или иного языка, однако, для правильной интерпретации семантической структуры антропонимов мы вынуждены обращаться к историко-этнографическим данным, имея в виду социальность личных имен и невозможность их существования вне общества с его законами и мировоззрением. Такой комплексный подход поможет, на наш взгляд, избежать одностороннего рассмотрения фольклорных личных имен только как языковых или только как социальных знаков.
По мнению В.А. Никонова, «об именах персонажей пишут много и плохо. Берутся за это, в большинстве не понимая трудностей. Трудности лингвистические помножены на трудности литературоведческие» [Никонов 1974, 234]. И далее: «В большинстве работ по именам персонажей смешаны совершенно различные явления: этимологическое значение основы, т. е. значение доантропонимическое (Руслан из тюркского арслан лев ); собственно антропонимическое «паспортное», указывающее на данное лицо; отантропонимическое, рождаемое личностью носителя имени [Никонов 1974, 235]. Слово в фольклоре обладает большей семантической амплитудой, чем слово в живой речи и литературном языке. Опорные, ключевые слова являются координатными точками фольклорного текста. Частые в фольклоре лексемы соотносятся с ведущими координатами фольклорной картины мира, повышая формульность текста [Хроленко, 18].
Опорными лексемами в тексте фольклора являются, несомненно, и личные имена. Язык эпоса отличается от языка повседневной жизни тем, что он более величествен, более отчетлив и больше запоминается. Он требует соблюдения языковой формы даже в бесписьменном обществе и основывается на ситуации, «когда говорящий обращается ко многим и от имени многих — это как бы голос самой группы» [Хауген, 448-449]. Имя эпического героя, таким образом, обладает повышенной знаковостью, не присущей бытовому имени.
Проблемой личных имен в русском фольклорном тексте занималась такие исследователи, как ТА. Сироткина, И.А. Петрова, Т.Н. Кондратьева, Р.В. Головина и др. Т.А. Сироткина исследовала символические значения русских имен в фольклорных текстах малого жанра. По ее мнению, антропоним в фольклоре приобретает особые коннотации, не присущие ему в бытовом его употреблении: «Личное имя как лексическая единица изучается лингвистами в разнообразных контекстах живой речи, памятниках письменности, художественных произведениях. Но вопрос о том, какие значения может иметь имя в фольклорном тексте, до настоящего времени недостаточно изучен...»[Сироткина, 84].
«Собственные имена пословиц, поговорок и загадок, - пишет Т.Н. Кондратьева - доносят до нас не только само имя в его единичности, но глубокое понимание имени народом» [Кондратьева, 131]. Р.В. Головина в своем диссертационном исследовании антропонимии русских народных лирических песен приходит к выводу, что «имена собственные являются составной частью фольклорного текста, их выбор зависит от традиций именной системы народа, жанровой разновидности произведения, конкретной ситуации и сюжета...» [Головина, 17].
Лексико-семантическая классификация антропонимических основ в шорском героическом эпосе
Изучение качественного состава лексики, вовлекаемой в антропонимию, предпринималось всеми исследователями тюркской ономастики. Выделение основных лексико-семантических групп nomina appelativa, послуживших основами личных имен, позволяет проследить, «как мышлением тюрка членится экстралингвистическая реальность и как из нее отбираются те ценностные реалии, которые используются для построения тюркской антропонимической системы» [Благова 1997,9].
Количество выделяемых лексико-семантических групп и качественный состав антропонимической лексики варьируется у разных авторов, что объясняется разными культурно-историческими условиями развития антропонимических систем отдельных тюркских народов. Т.Х. Кусимова, исследуя башкирские антропонимы, разделила все имена по происхождению и смысловому содержанию на 20 групп: 1. Имена, образованные от названий зверей, животных и птиц; 2. Антропонимы, образованные от тотемов; 3. Имена-обереги; 4. Имена-пожелания; 5. Антропонимы, отражающие временные понятия; 6. Антропонимы, связанные с явлениями природы; 7. Антропонимы, отражающие разные обстоятельства рождения ребенка; 8.Антропонимы, отражающие внешние особенности и физические свойства; 9. Антропонимы, выражающие цветовые названия; 10. Антропонимы, образованы от названий растений и цветов; 11. Антропонимы, образованные от терминов родства; 12. Антропонимы, образованные от топонимов; 13. Этноантропонимы; 14. Антропонимы, образованные от названий орудий труда; 15. Антропонимы, образованные от названий продуктов питания и одежды; 16. Антропонимы, отражающие занятие и ремесло; 17. Антропонимы, образованные от названий социальных титулов и прозвищ героев; 18. Антропонимы, образованные от названия камней и металлов; 19. Антропонимы, связанные с именами числительными; 20. Созвучные антропонимы.
А.Г. Шайхулов при проведении лексико-семантической классификации основ татарских и башкирских личных имен тюркского происхождения в большей степени учитывает экстралингвистический компонент значения имени, связанньш не столько с лексическим значением апеллятива, ставшего именем собственным, сколько с функцией имени в обществе. Поэтому он, в отличие от Т.Х. Кусимовой, предлагает более разветвленную классификацию лексико-семантических групп татарских и башкирских антропонимов, выделяя 3 большие группы имен: имена - посвящения (меморативы), имена - описательные (дескриптивы) и имена - пожелания (дезидеративы).
Имена - посвящения (меморативы), в свою очередь, подразделяются еще на несколько мелких групп, подгрупп: 1. Антропонимы древних татар и башкир, связанные с культом неба и явлениями природы; 2. Антропонимы, в основе которых -вера в магическую силу слова; 3. Антропонимы, в основе которых - названия животных, птиц, рыб, растительного мира и т.д., связанные с религиозными представлениями и культурно-бытовой жизнью татар и башкир.
Имена описательные (дескриптивы), также подразделяются на подгруппы: 1. Антропонимы, в основе которых лежат различного рода заклинания, а также прошение, ожидание очень нужного для родителей, для семьи ребенка; 2. Имена, в основе которых - отражение обстоятельств рождения (место, времени и т.д.) ребенка; 3. Антропонимы, в основе которых - физические данные, физиологические особенности ребенка; 4. Личные имена, в основе которых - очередность рождения ребенка в семье; 5. Антропонимы, в основе которых - названия предметов домашнего обихода и домашней утвари и т.д.; 5. Антропонимы, в основе которых - указание на род деятельности, специальность человека.
Имена — пожелания (дезидеративы) представлены подгруппами: 1. Антропонимы, в основе которых различные пожелания: долгих лет жизни, здоровья, счастья, богатства, смелости и т.д.; 2. Термины родства и свойства, отражающиеся в антропонимической системе татарского и башкирского народов.
Лексико-семантическая классификация азербайджанских антропонимов, предложенная З.А. Садыховым, включает 23 семантические группы: 1. Названия животных; 2. Названия птиц; 3. Названия цветов; 4. Названия плодов; 5. Имена, связанные с названиями частей человеческого тела; 6. Названия небесных тел; 7. Названия редких и ценных металлов; 8. Имена, выражающие родственные отношения; 9. Названия политических и религиозных званий и титулов; 10. Названия профессий, занятий и должностей; 11. Этнонимы; 12. Топонимы; 13. Имена, связанные с понятиями количества; 14. Названия военных званий и чинов; 15. Имена, связанные с названиями цветов; 16. Слова, выражающие женский пол; 17. Имена, связанные с человеческими настроениями; 18. Названия мифических понятий; 19. Имена, связанные с понятиями «доблесть», «геройство», «отвага», «подвиг»; 20. Названия явлений природы; 21. Названия различных местностей, почитаемьк фанатиками и «святые» предметы; 22. Имена, связанные с понятиями красоты, изящества, возвышенности; 23. Названия абстрактных понятий [Садыхов, 18-20].
Н.Д. Сувандии выделяет 11 основных тематических групп тувинских личных имен: 1. Имена, связанные с названиями, относящимися к флоре; 2. Имена, связанные с минералами и драгоценными камнями; 3. Имена, связанные с фауной; 4. Имена, связанные с природными явлениями; 5. Имена, указывающие на внешность и характер ребенка; 6. Имена, отражающие различные обстоятельства рождения; 7. Имена, связанные с названиями рода деятельности; 8. Имена, связанные с национально-бытовыми особенностями; 9. Имена, связанные с числами; 10. Имена, связанные с топонимами; 11. Имена, связанные с этнонимами.
Собственно тюркский пласт
АБА медведь . Архетип для общетюркского слова отец лепетного происхождения реконструируется в виде а:ра. В значении медведь оно употребляется в отдельных языках - крх.-уйг. ара, из современных - хак. aba; чув. иВа. Сюда же, на наш взгляд, можно отнести и шор. аба в имени эпического героя как показатель богатырства. «Здесь произошел табуистический перенос с а:ра отец, дед, старший родственник по мужской линии ; ср. тотемистический культ медведя, характерный для сибирских народов» [СИГТЯЛ, 159].
АЙ луна . Перевод антропонимов с компонентом ай затруднен и является в известной степени условным, поскольку лексема ай луна, месяц метафорически употребляется в фольклорных именах, вероятно, в значении чистый, сияющий, красивый . Препозитивное положение ай в сложносоставных именах также указывает на его атрибутивную функцию. Чтобы избежать неточностей, мы интерпретируем антропокомпонент ай в его исходном значении - луна, месяц . Архетип общетюркской лексемы ай восстанавливается в СИГТЯЛ в форме aj, в ЭСТЯ I — в форме с этимологической долготой гласного а:у. Форма aj присущая большинству языков, с вариантами узб. aj, як.у/, чув. щах [СИГТЯЛ, 55]. Э.В.Севортян пишет о возможности существования глагольного омонима aj-, опираясь на словосочетание aj aj- восходить о луне в тур. диалектах [ЭСТЯ I, 99]. В семантической структуре aj «преобладают два значения во всех языках: а) луна, месяц - как небесное светило и эталон (воплощение) красоты; от этого значения производятся наименования различных предметов в форме луны: як.д/ металлическое изображение луны на одежде шамана ; переносное значение реализуется в использовании слова в составе и в качестве имен собственных женских; ср. также алт., уйг. aj красавица , каз. aj zifcdi луноликая и т.д.; б) мера времени - месяц; лунный месяц (промежуток времени между двумя новолуниями) . В древних памятниках также - божество [СИГТЯЛ, 55].
Общепризнанной этимологии aj нет. Г. Вамбери сближал aj с ак белый , ссылаясь на выражения типа ajjuzltik со светлым, ясным лицом и видя аналогичную близость между ktij- гореть и кип солнце [ЭСТЯ I, 99]. Оригинальную версию предлагает Б.И. Татаринцев, полагая, что тув. ай луна; месяц гомогенно с тув. ай сарана, саранка и производно от него. «В.В. Радлов отмечает ai луковица, которая употребляется в пищу в тув., тоф. и койбальском диалекте хакасского; в других южно-сибирских языках и диалектах эта основа существует в составе слова capeai ( сарыг+ai) сарана (сарыг желтый ). Рясянен под вопросом возводит название саранки (aj) к кор. pha лук(овица) , что выглядит сомнительно. Мы полагаем, что ай саранка гомогенно с ай луна : сходство их семантики бесспорно (оба слова обозначают предметы округлой формы, если исходить из того, что ай первоначально обозначало плод саранки, луковицу). Скорее всего, оба слова восходят к aj с первоначальной семантикой круг или шар , круглый , шарообразный . О реальности слова с такой семантикой свидетельствует, в частности, распространенная тюркская глагольная основа аила- вертеть, кружить, вращать; окружать , которую, по мнению Севортяна, "можно этимологизировать двояко: 1) айла-, где ай имеет значение открытой местности...; 2) нельзя исключать... возможности образования айла- от а:й луна, месяц " [ЭСТЯ I, 110]. С учетом сказанного вторая возможность как раз более реальна, если предположить, что производящая именная основа означала не луна , а круг(лый) , шар(ообразный) . Связь ай луна и ай с-аранка имеет определенную параллель в монгольских языках, где, вероятно, не случайным является сходство слов сар(а) луна и сарана сарана, саранка (с последним связано рус. саран(к)а)у [ЭСТувЯ, 76-77].
АЙАС ясное небо\.В семантической структуре айаз айас выделяются значения: 1) мороз, стужа; 2) ясная погода, вёдро; 3) свет, сияние, звезда; светлый, пресветлый (алт.) [ЭСТЯ I, 102]. В последнем значении, вероятно, айас реализуется в фольклорных именах, с метафоризацией: ясное небо, вёдро чистый, светлый . Айаз айас является, видимо, производным с афф. -аз от корня ай ай-, который выделяется при сопоставлении айъщ- стать ясным, проясниться и айъщ ясный (о погоде) .
А1 белый . Общетюркская лексема с архетипом a:q. В шорском эпическом антропонимиконе отмечена в именах Ац Олец Белая Трава , Ац К,аан Белый Хан , Ац-ой Тас Бело-голубой Плешивец , Ац Молот Белая Сталь , Ац Кджеге Белая Занавеска . В большинстве древних и современных тюркских языков представлена форма aq. Фонетические варианты: тур., гаг. ak, аз. ау, узб. aq, сал., хак. ах. В довольно сложной семантической структуре основы ац вьщеляется ряд значений: белый ; белый, серый, сивый (о цвете шерсти животных ; светлый, белесый ; бледный, матовый ; седой ; чистый, честный, незапятнанный, невинный; истина, правда; очевидный, искренний; счастливый; прекрасный, великолепный ; белок (яйца, глаза), бельмо ; молочные продукты , блондин , седина , белизна , бельевая материя, бязь, полотно , хлебные злаки [СИГТЯЛ, 599]. Этимология слова не выяснена. И.В. Кормушин обращает внимание на исходную семантику aq как «цвета, или совокупности оттенков неопределенных, размытых, лишь приближающихся к белому — белесый, бледный, седой, сивый», выводимую им на основе анализа значений производного глагола ауаг- белеть; брезжить (о рассвете); седеть; линять, выцветать [СИГТЯЛ, 599]. Там же говорится о пратюркском характере рассматриваемого слова. По мнению С.А. Старостина, «первоначально ац имело значение светлый и обозначало масть животного» [ЭС-ТувЯ, 83]. Ряд исследователей полагал a:q заимствованием. «О.Н. Туна рассматривает а:ц как заимствование, в котором долгий гласный возник в результате стяжения соседних гласных. К тохар. Aarki возводит тюркское а:ц ац И. Бенцинг. К. Менгес а:ц ац считает заимствованием из китайского: ak haq кит. pah [ЭСТЯ 1,117].