Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Инаковость с позиций междисциплинарного и лингвокультурологического подходов
1.1. Оппозиция «свой - чужой» в системе гуманитарного знания 11
1.2. К соотношению понятий «чужесть», «другость», «инаковость» в философии и лингвокультурологии 20
1.3. Градуальная оппозиция «свой :: иной - другой - чужой»: лингвистический анализ 28
Выводы по первой главе 43
Глава 2 Особенности и закономерности актуализации инаковости в рамках межнационального дискурса российских и немецких СМИ
2.1. Коммуникативные особенности медиадискурса 44
2.2. Стратегии и тактики репрезентации «чужести» в межнациональном дискурсе России и Германии 52
2.3. Стратегии и тактики репрезентации «другости» в межнациональном дискурсе России и Германии 93
Выводы по второй главе 132
Глава 3 Особенности и закономерности актуализации инаковости в рамках внутринационального дискурса российских и немецких СМИ
3.1. Стратегии и тактики репрезентации «чужести» во внутринациональном дискурсе России и Германии 134
3.2. Стратегии и тактики репрезентации «другости» во внутринациональном дискурсе России и Германии 166
Выводы по третьей главе 182
Источники, словари и принятые сокращения 207
- К соотношению понятий «чужесть», «другость», «инаковость» в философии и лингвокультурологии
- Стратегии и тактики репрезентации «чужести» в межнациональном дискурсе России и Германии
- Стратегии и тактики репрезентации «другости» в межнациональном дискурсе России и Германии
- Стратегии и тактики репрезентации «чужести» во внутринациональном дискурсе России и Германии
Введение к работе
Актуальность данной работы обусловлена рядом факторов: 1) активным развитием междисциплинарного и антропоцентрического
подхода к исследованию языковых явлений; 2) неразработанностью проблемы репрезентации категории инаковости в русском и немецком языках с позиций дискурсивной лингвистики и лингвокультурологии; 3) отсутствием подробного описания языковых способов актуализации категории инаковости в сопоставительном аспекте; 4) необходимостью изучения феномена инаковости для выявления сходств и различий в отражении чужести и другости в неблизкородственных лингвокультурах.
Степень разработанности проблемы.
Категория инаковости традиционно изучалась прежде всего в рамках
философии и социологии. В лингвистике интерес для исследователей
представляет феномен «чужой», который мы рассматриваем как крайнюю
степень проявления инаковости. Образ «чужого» традиционно анализируется
в связи с рассмотрением проблем политической коммуникации
(Е.А. Баженова, А.В. Карякин, Е.В. Кишина, И.В. Мальцева, О.Л. Михалева, О.С. Письменюк, А.П. Чудинов, Е.И. Шейгал и др.), языковой манифестации межнациональных взаимоотношений (П.К. Гречко, Л.В. Енина, О.С. Иссерс, Ю.А. Дубовский, Д.Ю. Клемятич, О.С. Коробкова, М.Х. Рахимбергенова, Г.И. Сапрохина, В.Н. Титов, Е.О. Хабенская, J. Bergmann и др.), социальной, этнической толерантности и языковой вражды (Д.Ю. Клемятич, Н.Л. Шамне, R. Scollon и др.), с позиций лингвоконцептологии в рамках оппозиции «свой / чужой» (Л.В. Балашова, Д.А. Поздняков, А.Ф. Юлдашбаев, О.В. Маруневич и др.). Сопоставительный анализ репрезентации категории инаковости как чужести и другости в русской и немецкой лингвокультурах не проводился.
Объектом исследования является категория инаковости, а предметом – стратегии и тактики ее репрезентации в медиадискурсе России и Германии.
В основу диссертационной работы положена следующая гипотеза: категория инаковости представляет собой ментальное образование, содержанием которого является градуальная дифференциация понятий «чужой», «другой», что находит отражение в особой стратагемно-тактической организации текстового пространства медиадискурса и обладает лингвокультурной спецификой.
Цель работы: выявить и описать закономерности и способы актуализации категории инаковости в российских и немецких СМИ. Поставленная цель предполагает постановку и решение следующих задач:
-
обобщить основные подходы к исследованию проблематики инаковости в лингвистике и смежных с ней науках;
-
установить градуальную дифференциацию квадриады «свой :: иной-другой-чужой» в русском и немецком языках;
-
выявить и охарактеризовать стратегии и тактики экспликации инаковости как чужести и другости в межнациональном и внутринациональном дискурсах России и Германии;
-
определить релевантные стратагемно-тактические способы актуализации инаковости для русской и немецкой лингвокультур и языковые средства их выражения;
5) установить национально-культурную специфику вербализации
инаковости в российском и немецком медиадискурсе.
Для решения поставленных задач применялись описательный,
контекстуально-прагматический методы исследования, дискурс-анализ,
дефиниционный анализ, а также сопоставительный анализ с учетом
лингвокультурной парадигмы и национальных особенностей
соответствующих языков и культур.
Материалом для исследования послужило около 3000 текстовых фрагментов, квалифицирующих различные представления инаковости, извлеченных методом сплошной выборки из базы онлайн-версий российских и немецких периодических изданий. База новостных источников была представлена национальными изданиями за период с 2013 по 2017 гг. («Коммерсант», «Российская газета», «Известия», «Комсомольская правда», «Frankfurter Allgemeine Zeitung», «Spiegel», «Zeit», «Bild»). Помимо этого использовались данные толковых, этимологических словарей русского и немецкого языков.
Научная новизна исследования заключается в том, что в нем впервые рассмотрен процесс конструирования инаковости в российском и немецком медиадискурсах в компаративном аспекте, что позволяет выделить общие и специфические способы актуализации данной лингвокультурной категории. Выявлены группы наиболее продуктивных стратегий, релевантных как для межнационального, так и внутринационального дискурса: алиенации, эмпатизации; определены и описаны критерии их разграничения; охарактеризованы тактики их реализации. Разработана типология приемов стратагемно-тактической репрезентации инаковости в русской и немецкой лингвокультурах. Установлена специфика отражения в медиадискурсе России и Германии различных представлений о чужести, другости.
Рассмотрение проблемы в данной работе носит системный и
междисциплинарный характер: в исследовании представлено понимание
«инаковости» на разных стадиях общественного развития в философской,
общекультурной и языковой традициях, приводятся результаты
сравнительно-сопоставительного описания экспликантов групп «чужих» и «других» в российском и немецком обществах.
Теоретическая значимость работы заключается в том, что она вносит определенный вклад в развитие лингвокультурологии, дискурсивной лингвистики, в дальнейшее описание русской и немецкой языковых картин мира, т.к. содержит подробный анализ репрезентации категории инаковости в русском и немецком языках. Предложены критерии разграничения понятий чужести и другости в рамках категории инаковости, нашедшие отражение в процессе ее актуализации в медиадискурсе России и Германии. Данная методика анализа фактического материала может найти применение в других исследованиях по сопоставительной лексикологии и лингвокультурологиии, стилистике.
Полученные результаты исследования способствуют дальнейшей разработке лингвокультурологического подхода к описанию средств
выражения социально-значимых категорий в различных языках.
Практическая значимость определяется возможностью использовать полученные в ходе исследования результаты в вузовских курсах лексикологии, общего языкознания, стилистики, риторики, спецкурсах по межкультурной коммуникации, лингвокультурологии, речевого воздействия, в практике преподавания языков как иностранных.
Теоретическими и методологическими основами исследования
послужили работы, посвященные изучению различных аспектов проблемы «чужого» – Б. Вальденфельса, Г. Зиммеля, Э. Левинаса, А. Шюца, и др.; труды по лингвокультурологии Е.М. Верещагина, Н.А. Красавского, М.В. Миловановой, Г.Г. Слышкина и др., а также работы в области теории коммуникации В.Б. Кашкина, Н.Л. Шамне и др., теории дискурса Т. ван Дейка, В.И. Карасика и др., теории речевого воздействия и когнитивной лингвистики Р. Водак, О.С. Иссерс, М.Р. Желтухиной, Дж. Лакоффа, В.А. Масловой, А.П. Чудинова, Е.И. Шейгал и др.
На защиту выносятся следующие положения:
-
Категория инаковости может быть охарактеризована как ментальное образование, содержанием которого является градуальная дифференциация понятий «чужой», «другой». Другость выступает как более подвижная сфера инаковости, допускающая возможность ее перехода в сферу чужести.
-
В основе градуальной оппозиции (квадриады) «свой :: иной-другой-чужой» лежит один и тот же аксиологический признак с разной степенью его проявления в таких областях, как принадлежность, пространство, вид, образ действия. Член оппозиции «чужой», «fremd» имеет преимущественно характеристики принадлежности (русский язык) и пространства (немецкий язык): пространственно далекий, сторонний, незнакомый, несоответствующий имеющимся представлениям; член оппозиции «другой», «anderer» – преимущественно характеристики вида и образа действия: непохожий, второй, альтернативный, необычный.
3. Способом актуализации категории инаковости в медиадискурсе
выступает особая стратагемно-тактическая организация текстового
пространства. В российских и немецких СМИ ведущими стратегиями
конструирования чужести являются форенизирующие стратегии алиенации,
элиминации, экзотизации (межнациональный дискурс), алиенации, изоляции,
акцептации (внутринациональный дискурс); другости – стратегии
альтерации, эмпатизации, нострификации (межнациональный дискурс),
альтерации, эмпатизации (внутринациональный дискурс). Перечисленные
стратегии реализуются в определенных тактиках, которые, в свою очередь,
выражаются соответствующими приемами.
4. В рамках межнационального дискурса при актуализации инаковости
как чужести релевантной для сопоставляемых лингвокультур является
стратегия алиенации; при этом в русском языке в качестве ведущей
выступает тактика противопоставления, в немецком языке – тактика
демонизации. В процессе реализации стратегии элиминации в российских
СМИ особо востребована тактика иерархизации, в немецких – тактика
умаления авторитета. Актуализация инаковости как другости более подробно квалифицирована в немецком медиадискурсе, преобладающей является стратегия альтерации (тактика эксплицитного сравнения), в качестве продуктивных выступают также тактики солидаризации (стратегия эмпатизации), адаптации, акцентирования общих ценностей (стратегия нострификации). В российских СМИ основными являются тактики альтернативной интерпретации (стратегия эмпатизации), указания на совместную перспективу, акцентирования общих ценностей (стратегия нострификации).
Во внутринациональном дискурсе преобладающей для сопоставляемых лингвокультур является актуализация инаковости как чужести, при этом наиболее подробно представлена стратегия изоляции, в рамках которой в русском языке в качестве ведущей выступает тактика деперсонификации, в немецком – тактика гомогенизации угрозы.
5. Чужесть как крайняя степень инаковости объективируется в русском
языке преимущественно следующими средствами и стилистическими
приемами: окказионализмы (словообразовательная контаминация),
национально-культурные маркеры, конструкции с частицей не, предикативы,
вопросительные конструкции, трансформация прецедентного текста,
метафоры (сферы-источники «война», «болезнь», «охота»), языковая игра,
цитирование, парцелляция, сарказм, градация (межнациональный дискурс);
антонимические ряды (полярные понятия) в рамках оппозиции «мы – они»,
числительные, номинирующие денежные единицы, этнофолизмы,
дисфемизмы, пейоративные приложения, метафоры (сферы-источники
«товар», «животный мир», «водная стихия», «болезнь», «граница»),
(внутринациональный дискурс); в немецком языке преимущественно –
антонимы, номинации денотативных реалий, лексема fremd, окказионализмы
(словообразовательная контаминация), противительные союзы,
вопросительные конструкции, утверждения с отрицанием, метафоры (сферы-
источники «война», «болезнь»), зооморфные метафоры, квазицитирование,
ирония, (межнациональный дискурс); антонимические ряды в рамках
оппозиции «этнический – неэтнический», этнонимы, агентивы,
темпоральные маркеры, метафоры (сферы-источники «товар», «водная
стихия», «болезнь», «граница», «параллельное общество»)
(внутринациональный дискурс).
6. Средства объективации другости как нейтральной степени
инаковости в русском языке включают в себя преимущественно: хрононимы,
глаголы со значением поддержки, темпоральные маркеры будущего,
вопросительные конструкции (межнациональный дискурс); языковые
единицы выражения оппозиции «мы – они», единицы с уменьшительно-
пренебрежительными суффиксами, этнонимы, отрицательные конструкции,
метафоры (сферы-источники «верх – низ», «герой», «жертва»),
(внутринациональный дискурс); в немецком языке преимущественно –
единицы с инклюзивной функцией (wir, und), хрононимы, хоронимы, онимы,
диалектизмы, национально-культурные маркеры, суперлативы,
сравнительные конструкции, обращения-апеллятивы (межнациональный дискурс); языковые единицы выражения оппозиции «мы – они», этнонимы-билексемы, положительно окрашенная лексика, отрицательные конструкции (внутринациональный дискурс).
Апробация работы. Содержание концепции, положенной в основу
диссертации, а также различные ее аспекты были представлены автором в
тезисах и научных докладах в рамках международных научно-практических
конференций: «Перевод в меняющемся мире» (Саранск, 2015),
«Современные проблемы языкознания, литературоведения, межкультурной коммуникации и лингводидактики» (Белгород, 2016), «Новое слово в науке и практике: гипотезы и апробация результатов исследований» (Новосибирск, 2016), «Филология и культурология: современные проблемы и перспективы развития» (Махачкала, 2016), «Язык и литература в контексте межкультурной коммуникации» (Ванадзор, 2016), XVIII Международная конференция молодых ученых (Таллин, 2017), на ежегодных научных сессиях ВолГУ (Волгоград, 2015–2017), заседаниях кафедры русского языка и документалистики Волгоградского государственного университета.
По теме исследования опубликовано 13 работ общим объемом 5,7 п.л., в том числе 3 статьи в изданиях, рекомендованных ВАК Минобрнауки России.
Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы, источников и словарей, Приложения.
К соотношению понятий «чужесть», «другость», «инаковость» в философии и лингвокультурологии
Понятие «инаковость» (alteridad) было введено в научный обиход аргентинским философом Э. Дусселем [Философский словарь]. Трактуя инаковость как пограничную категорию, балансирующую между противоположным (абсолютно «чужим») тождественным («своим»), Э. Дуссель во многом основывался на положениях западно-европейской философии [Бубер, 1993; Левинас, 1999]. Позднее к понятию «инаковость» обращались также З. Фрейд [Фрейд, 1991], Ж. Лакан [Лакан, 1997], Э. Саид [Саид, 2006].
Если исходить из того, что атегория - это понятие, котором «отображены наиболее общие и существенные свойства, признаки, связи и отношения предметов, явлений объективного мира» [Кондаков, 1967, с. 143], то приментительно к инаковости термин «категория» может пониматься как общий и существенный признак ля выражения объективного тличия, нетождественности. Категоризация лежит основе мыслительных перцептивных процессов человека, его поступков и речевых актов. По мнению Е.Ю. Кисляковой, инакостъ может рассматриваться двупланово: как категория логики и лингвистики. В логике она противопоставлена категориям самости и тождества. Как лингвистическая категория инакость характеризуется универсальностью смысла, общего ля многих языков, а также дио-этничностью интерпретационного компонента. Каждый язык имеет свои средства манифестации инакости, но не в каждом языке универсальность смысла подтверждается категориальным статусом, что позволяет говорить о данной категории как категории возможно скрытой [Кислякова, 2011, с. 8].
Мы считаем, что частными формами реализации инаковости в процессе рефлексии столкновения с «иным» выступают атегории «чужесть» и «другость». В русском языке гипотезу о существовании особой категории семантического характера - категории «чуждости» - выдвинул А.Б. Пеньковский, который определял ее как процесс познания чужого мира, характеризующийся признаками заключительного обвинения и дискредитации посредством языка [Пеньковский, 1989]. Последствия соприкосновения с «чужим» в актах межкультурной коммуникации (МКК) как процесс осознания «чуждости», или «очуждение» (термин Б. Брехта, который он ввел для выражения принципа дистанцирования и способа представить явление с неожиданной стороны [Брехт, 1986]), описал П.Н. Донец [Донец, 2004, с. 189].
На основе семасиологического и логико-понятийного анализа ученый выделяет четыре механизма очуждения МКК: 1) механизм огнитивного коннотативного редукционизма, проявляющийся в недостатке информации о «чужом» и ограниченности деятельностного потенциала участника интеракции в условиях чуждого окружения; 2) механизм вздорожания / обесценивания «чужого» в прагматическом измерении; 3) механизм личного освобождения/потери уверенности, где первый аспект трактуется как привлекательность «чужой» страны, путешествие как глоток свободы; 4) механизм «ложного освоения» как аналог интерференции. Таким образом, А.Б. Пеньковский вводит понятие семантической категории «чуждости», П.Н. Донец говорит о феномене «очуждения» применительно к межкультурной коммуникации. Однако мы считаем целесообразным использовать понятие «чужесть», которое выступает более точным аналогом философской категории «Fremdheit» и не перекликается с литературоведческим приемом эпического театра Б. Брехта.
Первые труды по теме «чужесть» вышли в начале XX века в Германии. Новые вызовы в контексте трудовой миграции, адаптации и интеграции приезжих, постановка вопроса об этнической инадлежности актуализировали подходы к изучению «чужести» как категории для описания общественных процессов.
По мнению Г. Зиммеля, признанного классика данного направления, в обществе существует два вида «чужих»: внутренние, т.е. рекрутированные из самого общества (бедняки, преступники и т.п.); внешние, оказавшиеся в конкретной среде извне. Г. Зиммель описывает «чужого» как странника, пришедшего с другой территории. Причем странника потенциального, который сегодня придет и завтра останется, однако вероятность его полной интеграции в общество не высока. Г. Зиммель строит свою концепцию на положении о том, что отношение к пространству есть условие отношения к людям. Чужак фиксирован внутри некоторого пространственного круга, но позиция его в этом кругу существенным образом определяется тем обстоятельством, что он принадлежит к нему не с самого начала, а привносит в него качества, происхождение которых не связано и не может быть связано с этим кругом [Simmel, 1983, S. 764]. Еще одну важную его черту составляет парадокс близости и отдаленности. «Чужой» - пространственно близок, но в силу особых качеств, незнакомых местному населению, он является далеким, не вхожим данную руппу. Пространственное, физическое сближение не означает, что должно возникнуть доверие. И наоборот: пространственное отдаление необязательно сводится к чужести. «Чужесть - это особая форма взаимодействия; обитатели Сириуса нам, собственно, не чужды, они находятся по ту сторону дали и близости» [Зиммель, 2008, с. 8].
В концепции А. Шюца «чужой» переживает личностный кризис, он пытается проникнуть в новую социальную структуру посредством изменения системы ценностей. Приспособление новичка к группе, которая вначале казалась ему чужой и незнакомой, представляет собой длительное исследование культурного образца группы, с которой он сближается. Если этот процесс оказывается успешным, то данный образец и его элементы становятся для новичка само собой разумеющимися, бесспорно принимаемым образом жизни, убежищем и защитой. Но тогда «чужой» более не является чужим, и его специфические проблемы решены. Несмотря на схожесть идей с концепцией Г. Зиммеля, А. Шюц особо подчеркивает тяжесть «багажа» пришедшего. «Чужой» не лишен предрассудков и ему потребуется немало самообладания, чтобы пройти зыбкое поле чуждой ему культуры на пути к интеграции [Шюц, 2004, с. 540]. З. Бауман рассматривает «чужесть» как нечто противопоставленное отношению «друг - враг». Подобный антагонизм заложен в общество изначально. Однако данный порядок конфликтного взаимодействия нарушает «чужой», являющий собой большую опасность, чем враг. «Чужой» в виду своей амбивалентности подвергает опасности сам факт социализации: он не друг и не враг, хотя мог бы ими быть. Чужак не есть незнакомый человек. Его примечательная черта состоит в том, что он до значительной степени знаком мне [Бауман, 2005, с. 168]. Образы «себя» и «чужого» возникают и получают свое наполнение в перекрестных отсылках.
Концепция . Вальденфельса предусматривает градуальную дифференциацию «чужести» по принципу увеличения дистанции. Повседневная или внутренняя «чужесть» относится ко всему неизвестному, к тому, что мы не знаем, но что попадает под «стилевую аналогию», становясь более доступным. Здесь имеется в виду такая форма инаковости, при которой возникает некое расхождение между привычным, апробированным и новым, вызывающим сбой порядка. Люди, являющиеся частью нашей повседневности, но остающиеся для нас анонимными, могут восприниматься нами как «чужие». В эту категорию входят продавцы-кассиры, сотрудники банка или отделения почты, школьники из параллельного класса и др. Данный вид Б. Вальденфельс рассматривает как нормальную форму проявления «чужести», которая во многом преодолима при помощи типизированных операций, интерпретаций. Возрастание степени приводит к структурной «чужести», характеризающейся осознанием чужого порядка, находящегося за пределами нашего мира. Например, человек оказывается в чужом городе и обнаруживает там такие же структуры, ак и в своем собственном: здание вокзала, биржа труда, управление полиции, супермаркет. Именно структурная «чужесть» лежит в основе деления жизненного мира на «свой» и «чужой». К той группе относятся иностранный язык, традиции и обычаи другой страны, различия между поколениями и т.д. Последней по шкале возрастания выступает радикальная «чужесть», которая не преодолевается никакими интерпретациями. Мы сталкиваемся с неизвестным, чужеродным, не с чем из нашего предыдущего опыта, не сравнимым. Крайняя форма «чужести» имеет место тогда, когда всякая аналогия разрушается и человек попадает ситуацию, описываемую цитатой Л. Витгенштейна «Я не ориентируюсь» [Витгенштейн, 1991, с. 99]. «Мы наталкиваемся на доступность в прямой недоступности, в модусе непонятности» [Вальденфельс, 1995].
Х. Штенгер, основываясь на положениях теории Г. Зиммеля и классификации Б. Вальденфельса, различает социальную и культурную формы проявления «чужести» в зависимости от позиционного или когнитивного параметра. Дифференцирующим критерием социальной «чужести» выступает членство: «чужим» будет признан тот, кому в силу его личных свойств будет отказано во включенности. Членство может быть «присвоено», что позволяет говорить об относительной подвижности критерием социальной «чужести». Опорным пунктом культурной «чужести» следует считать осведомленность. Несоразмерность имплицитного знания и действительности - главная причина приписывания субъекту характера «чужого». «Чужие», попадающие в данную категорию, ограничены в доступе в общему знанию, культурному наследию нации [Stenger, 1998].
Стратегии и тактики репрезентации «чужести» в межнациональном дискурсе России и Германии
В медиадискурсе производство «чужести» как крайней формы проявления инаковости осуществляется за счет использования форенизирующих стратегий, что позволяет создать отрицательную (в редких случаях нейтральную) эмоционально-коннотативную тональность екста. Форенизация (от англ. foreignness - характеристика, присущая чужому, экзотичному, иному) означает процесс дистанцирования, сопротивления ценностям чужой культуры с подчеркиванием х инаковости. Понятие «форенизация» впервые было использовано американским ученым Л. Венути (на основе идеи отчуждения Ф. Шлейермахера) для обозначения одной из базовых стратегий перевода. Анализ фактического материала показал востребованность стратегий форенизации в медиадискурсе при осуществлении трансфера информации адресату. В рамках нашего исследования было выделено три форенизирующих стратегии для конструирования «чужести» на уровне межнационального дискурса: стратегия алиенации, элиминации, экзотизации.
Под межнациональным дискурсом мы понимаем дискурсивные практики, репрезентирующие прямые опосредованные контексты взаимодействия представителей различных лингвокультур через наименование страны, национальности, реалий. Описание межнационального дискурса предполагает множественные характеристики точек соприкосновения людей разных национальностей. Выборка текстовых фрагментов рамках межнационального дискурса осуществлялась по рубрикам мир, политика за рубежом, новости за рубежом, а также общество и спорт (по принципу 100 упоминаний страны, национальности и др. на 1000 текстовых фрагментов).
Стратегия алиенации
Алиенация от лат. alius (signifies different) - другой, отличный из многих – является доминирующей стратегией производства чужести. Рус. очуждать означает делать далеким, чуждым кому-либо, способствовать прекращению близких отношений с кем-либо; отдалять. Аналогичное значение находим в немецком и английском языках: alienieren - entfremden, abwendig machen / отчуждать, изменять отношение и to alienate - to make a former friend or a supporter hostile or indifferent; to cause to become unfriendly or hostile / делать прежнего друга или сторонника враждебным или чужим, заставить отвернуться от кого-либо, отталкивать [Duden, Cambridge Dictionary].
Анализ дефиниций самого понятия алиенации и фактического материала позволяет утверждать, что стратегия алиенации направлена на присвоение статуса «чужого» описываемым объектам и субъектам, фокусирование внимания читателя на «радикальной инаковости». При этом векторы инаковости как чужести могут отражать пространственную, политическую (этническую), религиозную и социальную нетождественность. Стратегия алиенации подразумевает использование тактик противопоставления, угрозы демонизации, которые «работают» с естественными человеческими чувствами.
Тактика противопоставления
Тактика противопоставления построена на формировании «общности своих» «общности чужих» как оппозиции ей; реализуется путем использования приема пробуждения интереса и приема контраста.
Прием пробуждения интереса основан на положении о том, что «чужой» абсолютно не изведан, следовательно, он представляет информационную ценность. Наиболее ярко данный прием реализуется в заголовках, что связано с самой спецификой заглавия, которое должно привлекать повышенное внимание при первом знакомстве с публикацией. Заголовок сжато сообщает основную идею текста и выступает ярким примером реализации определенных стратегий и тактик.
Вербализация приема пробуждения интереса может осуществляться в форме вопросительных и побудительных предложений c указанием на конкретную страну. Для этого используются конструкции с вопросительными словами (Сирия – это вообще где?; Was Amerika von uns unterscheidet?; Wohin steuert die Trkei? Was sich russische Kinder von Vterchen Frost wnschen?); сравнения (Ближневосточный менеджмент: Чем турецкий подход к бизнесу отличается от русского?; Sind Deutsche klger als Trken?); метафоры (Was steckt in der Blackbox Amerika?), жаргонизмы (Посмотри, как живут правильные английские пацаны!), словосочетания с лексемами чужой / fremd (Чужие проблемы: Зачем России Сирия?; Amerikas fremde Werte?).
Усилению экспрессивности рамках пробуждения интереса способствуют трансформированные прецедентные тексты. Источником прецедентных текстов могут служить названия или отдельные фразы из литературных произведений: Дом, который построил Джек: как изменится английский дизайн до и после Брексита?; Что Трамп грядущий нам готовит?, имена культовых персонажей Дядя и тетя Сэм: Что нужно знать о Дональде Трампе и Хиллари Клинтон?
Вопрос в приведенных примерах-заголовках утрачивает семантику вопросительности и передает широкую гамму целеполаганий адресанта. Кроме того, подобная форма помогает вызвать интерес адресата к происходящему в других странах и указать тем самым на их несхожесть с Россией и Германией.
Прием контраста предполагает оппозиционирование и отстранение от «чужого» на основе противопоставления по одному или ряду критериев.
«Чужесть», актуализируемая в медиадискурсе приемом контраста, имеет широкий диапазон проявления и свидетельствует о конфликте интересов. Радикальная форма инаковости как чужести может выражаться посредством прямых утверждений о неприемлемости «инакового» для россиян. Языковыми средствами выражения выступают утверждения предикативом нельзя, отрицательной частицей не, обозначающие категоричное несогласие: Так жить нельзя: резиденция Дональда Трампа; Нам не понять американской демократии; Американские политики не могут понять российское мышление, историю и мировоззрение; Почему русским не понять датчан?; Поведение пловцов США в Рио неприемлемо. Дополнительную экспрессию, а также усиление «чужести» придают эпитеты «дикий» и «варварский» в значении «первобытный, несуразный, жестокий»: Дикие пляски украинцев вокруг России; Захарова: дикое стремление в Киеве к юродству над трагедиями в РФ не поддается объяснению; «Варварское нападение»: реакция на убийство посла России в Турции.
«Чужесть» может также подчеркиваться и по отдельным параметрам. Например, несхожесть во взглядах и пристрастиях: В России и США дали разные оценки скончавшемуся лидеру кубинской революции Фиделю Кастро; В Дании просто считаются с мнением ребенка; Что финну хорошо, то русскому не понять. В последнем заголовке наблюдается трансформация всем хорошо известной поговорки «что русскому хорошо, то немцу - смерть», в основу которой положено противопоставление одной нации другой. Далее подробнее рассмотрим выявленные в фактическом материале способы реализации приема контраста.
Лингвистический контекст контраста создают прямое и бессоюзное сравнение: «Федоров: «Мы не хотим стать такими, как американцы» (об отказе министерства сельского хозяйства культивировать сельхозкультуры, выращенные с помощью генетической модификации); «в российской армии офицеров и генералов с избыточным весом не будут отстранять от военной службы, как это делается в вооруженных силах США» (о проблеме лишнего веса среди военнослужащих); «РВСН: мы не американцы, толстяков не репрессируем». Интенсификатором выражения контраста в контексте служит восклицание, где в эмфатической функции используется фразеологическая единица «не дай бог»: Посмотрите на американцев, не дай бог нам стать такими!
Следующим способом создания контраста является использование эмоционально-оценочной лексики в сочетании с противительными оборотами, выраженными противительными союзами или предлогом против: Несмотря на антироссийскую риторику, наши арни после аплыва обнялись с соперником; Эти автомобили придумали американцы или японцы, зато русские умеют их собирать лучше всех в мире; Одиночная эстафета: общие правила против блеска и наглости американцев.
Стратегии и тактики репрезентации «другости» в межнациональном дискурсе России и Германии
Актуализация инаковости как «другости» предполагает существование нейтральной или даже положительной оценки. Речь о «другом» может вестись в межнациональном дискурсе по двум причинам: 1) для того, чтобы было возможно осмысление себя по аналогии с ним; 2) ввиду невозможности причислить его к группе «своих».
«Другость» в фактическом материале исследования конструируется при помощи стратегий альтерации, эмпатизации, нострификации.
Стратегия альтерации
Стратегия альтерации направлена на фиксацию различия между равноценными участниками интеракции, что выводится из толкования лат. alter — другой, один из двух; другой, второй (alter ego — второй я, мой двойник) [Латинско-русский словарь Петрученко, 2017]. В основе данной стратегии лежит динамический механизм сопоставления Я - Ты, в результате чего вырисовывается межкультурное пространство встречи становится возможным целостное постижение «себя».
Анализ текстов новостных статей позволил выделить две наиболее продуктивные тактики, реализующие стратегию альтерации.
Тактика эксплицитного сравнения
При эксплицитном сравнении предметы или явления, выступающие в качестве стандарта сравнения, имеют явное вербальное выражение синтаксической структуре сравнительной конструкции. Для реализации данной тактики используются прием проведения параллели и прием контраста.
Прием проведения параллели позволяет направить фокус представления информации на сопоставление по принципу «как у них vs. как у нас». Привлекательность новостных статей, отвечающих данному принципу, объясняется не столько х фактографической составляющей, сколько комментарийной формой подачи информации при описании другого образа жизни, представлений, традиций. В отличие от образа «чужого» инаковость «другого» менее радикальна, что прослеживается в смягчении противопоставления «мы - они» и в использовании лексических единиц нейтральной или положительной тональности.
Компаративные отношения в контексте «мы-образа» и «они-образа» в большей степени выражаются дискурсе посредством сравнения. Для передачи идеи сравнения в рамках репрезентации «другости» в немецком медиадискурсе используются:
- сравнительные конструкции с прилагательным в сравнительной степени: Ein Schweizer Durchschnittsabiturient ist einfach besser ah ein deutscher Durchschnittsabiturient; Die Polen sind jleifiiger ah die Deutschen; ein Pole arbeitet deutlich mehr Stunden im Jahr ah ein Deutsche; Iren haben schrgeren Humor ah Deutsche; Ich begegne jeden Tag netten Leuten. Die sind gar nicht so wie in unseren Filmen. Viel lockerer, viel entspannter; - притяжательные прилагательные местоимения, употребление которых сводится к противопоставлению «мы - они»: Bei wis regnet es zwar viel, auch im Sommer. Dafilr ist es dort im Winter weniger kalt als hier in Sddeutschland; Dent sterreichischen Aufienminister und seinen Landsleuten geht es um etwas anderes, er will etwas vorantreiben im Themafeld, das politisch Wien wie unseren Alltag seit einem Jahr dominiert: die Flchtlingskrise;
- местоименные прилагательные в рамках противопоставления «одни другие»: Die einen (Schweizer) seien gut auf Schweizer Universitten vorbereitet, die anderen (Deutsche) htten aufgrund ihres vergleichsweise mittelmafiigen Abiturs eher schlechte Chancen // Ausbildung in der Schweiz; Wer ist nun verrckt — Merkel oder alle anderen? Die vorlufige Antwort darauf lautet: weder — noch;
- антонимичные ряды, эксплицирующие образ действия, пространственную и временную локализацию объектов: вместе - врозь, здесь, тут — там, сейчас, теперь — тогда, раньше — сейчас: Deutschland ist heute unter Niederlndern auf eine Weise populr geworden, die noch vor zwanzig Jahren undenkbar war. Seit 2006 aber sind die Deutschen laut Umfragen die beliebtesten Nachbarn der Niederlnder; Berlin und Токіо verbindet eine lange, gemeinsame Geschichte. Ihre Werte und Interessen hneln sich. Politisch sind sie aber getrennt.
- единицы, номинирующие реалии в виде названий географических и культурно-исторических объектов в других странах: Wiener Trkenschanzpark, Inn, Goldenes Dachl, das Heeresgeschichtliche Museum, Wiener Freyung //«Glhwein, Krippen, Krempel»;
- диалектизмы: Schauen Sie, wie scheen das jetzt ist!; Es wird scho glei dumpa; Wrstel, Jnner //«Glhwein, Krippen, Krempel»;
- пояснительные конструкции, направленные на разъяснении информации для адресата о чем-, ком-либо: ... sogenannte markthnliche Veranstaltungen, 107 einzelne "Punschausschenkstationen".
Рассмотрим подробнее примеры, реализующие выделенный прием. Текстовый фрагмент с заголовком «Finnisches Kulturgut: In der Sauna sind alle gleich» описывает излюбленное времяпрепровождение финнов: Ein bisschen komisch sieht es schon aus, wie sie da mitten auf dem Brgersteig stehen, halbnackt, nur in Handtcher eingehllt. Manche tragen Flip-Flops, doch die meisten laufen barfufi iiber den Asphalt. На субъекта действия указывает местоимение sie (die Finnen) во множественном числе, на нетипичность эмоционально-оценочная лексема komisch, задающая тон восприятия дальнейшему описанию. Посещение сауны представляется как неотъемлемый атрибут финской повседневности. Передать любовь всех бе исключения финнов к данному виду времяпрепровождения помогает определенный артикль die в сочетании с этнонимом Finnen и форма безличного пассивного залога.
Экспрессивность высказывания усиливают инверсия (Geschwitzt wird ...), перечисление однородных членов, а также определенная степень преувеличения (гипербола, указывающая, что для финнов сауна может быть везде): In die Sauna? Die Finnen gehen immer, auch im Sommer. Geschwitzt wird in Hiltten, in einer Gondel, in ffentlichen und privaten Klubs. Regeln gibt es dabei kaum. Сопоставление с Германией реализуется при помощи производного предлога anders als — Und anders als in Deutschland ist das gemeinschaftliche Schwitzen kein Winterspafi. Das "wichtigste Kulturgut" der Finnen hat vielmehr das ganze Jahr iiber Hochsaison. Die Inhaber der neu designten Kulttuurisauna veranstalten sogar Lesungen und Diskussionen и прилагательных в сравнительной степени, контекстуально относящихся к сопоставляемым странам: 1st ein Land, in dem die Brger einander nackt kennen, eigentlich demokratischer? Данное сопоставление носит иронический рактер, скольку пень демократичности сравнивается с отсутствием одежды.
Посредством приема проведения параллели автор демонстрирует жизнь «других», представляя информацию сквозь призму «своего», национально обусловленного восприятия, в результате другие описываются как нетипичные, удивляющие. Примером может служить следующий фрагмент: Surfen on the Rocks: Wer nrdlich des Polarkreises eiskalte Wellen reitet, muss verrckt sein. Oder Norweger. Необычность заключена уже в самом заголовке «Surfen on the Rocks» - серфинг на скалах. Это представляется опасным и противоречит логике. Соответственно, тот, кто так рискует, ненормальный или норвежец. Прилагательное verrckt имеет негативную коннотацию. Однако в данном контексте оно эксплицирует «другость» и указывает на ловкость норвежцев вкупе с их экзотичностью. Погрузить читателя в атмосферу северной страны позволяют лексические единицы, обозначающие «холод» и «снег» (своего рода географические реалии): Sie staksen also ilber vereiste Wege zum verschneiten Strand und paddeln hinaus in das ftinf Grad kalte Wasser.
В следующем примере инаковость также представлена через экспликацию удивления, нетипичности - «не так, как у нас» - в текстовом фрагменте с заголовком «In den Niederlanden milssen Gefngnisse schliefien — well es zu wenig Verbrecher gibt» описывается удивительная ситуация Нидерландах, где вследствие сократившегося числа преступников появилась необходимость в закрытии ряда пенитенциарных учреждений. Несмотря на высокий уровень развития Германии факт нехватки преступников ля размещения в имеющихся тюрьмах представляется немцам удивительным. «Другость» репрезентируется в тексте посредством прямых сопоставлений хоронимов (Deutschland - Die Niederlande), синтаксического параллелизма: In den Niederlanden leben 17 Millionen Menschen und nur 11.600 davon sitzen im Gefngnis. Eigentlich ist es nicht wirklich ein Problem. In Deutschland sind etwa 63.000 Menschen in Haft - das ist natrlich im Verhltnis nur wenig mehr), а также противительного союза aber на первой позиции (Aber: Anders als Deutschland haben es die Niederlande geschafft, ihre Verbrechensrate in den vergangenen Jahren kontinuierlich zu senken). Положительный образ страны строится на четкой аргументации с использованием положительно окрашенной лексики и парцелляции.
Стратегии и тактики репрезентации «чужести» во внутринациональном дискурсе России и Германии
В данном параграфе будут рассмотрены стратегии, связанные с презентацией субъектов ракурсе х инаковости о отношению к преобладающему большинству. Как уже отмечалось выше, смысление национально-государственной общности происходит по принципу внутреннего сплочения на основе общего прошлого и противопоставления своей страны с «другими» в критериях их этнокультурной, этноязыковой и геополитической специфики, что позволяет нации обозначить свою позицию в отношениях с остальным миром. Личностная же идентичность в ее социальном аспекте определяется в условиях гетерогенности «внутренней» жизни. Вглядываясь в себя, стараясь понять, кто он такой, человек не может не оглядываться на другого. Этот другой (другие) опознает его статус, пол, имя, ролевое участие в действии, принадлежность к тому или другому слою общества. Человек «ориентируется не только и даже, может быть, не столько на себя, сколько на «чужого», то есть, в конце концов, на то отражение, которое и сделало возможным знакомство с самим собой». Этот другой, чужой требует опознания [Бахтин, 1979, с. 168].
В меняющихся контекстах жизни идентичность никогда не постоянна, но всегда строится на оппозиции «Я - другой», в том числе в форме «свой -чужой». Повседневный мир складывается из еятельности еловеческих акторов, которые придают смысл и значение действиям отдельного Я. Основополагающим в проявлении индивидуальной идентичности выступает не набор «вещественных» признаков, а то значение, которым эти признаки нагружаются в процессе социальной коммуникации.
Некоторая схожесть социальных вызовов для России и Германии в виду полиэтничности государств, лидерства по числу въехавших мигрантов в мировой пропорции объясняют наш интерес к репрезентации инаковости во внутринациональных дискурсах обеих стран. Под внутринациональным дискурсом понимается вербализованная речемыслительная деятельность, обладающая как лингвистическими, так и экстралингвистическими планами, репрезентирующая контексты взаимодействия представителей отдельных социальных групп, принадлежащих к одной нации или проживающих в границах одного государства. Выборка текстовых фрагментов осуществлялась по рубрикам общество, миграция, стиль жизни.
Во внутринациональном дискурсе грань между понятиями «чужесть» и «другость» крайне подвижна: субъекты, более инаковые для одного национального дискурса, могут представляться менее инаковыми для дискурса другой нации или вообще отсутствовать в нем. В модели действительности, конструируемой национальными СМИ, содержится значительное количество образов «чужих» и «других», которые, в свою очередь, распадаются на несколько подгрупп разной степени социальной исключенности. Заметим, что мы не ставим целью попытку классификации «чужих» или анализ отношения к определенным дискриминируемым группам, центре нашего внимания выявление наиболее частотных стратегий, тактик и приемов их репрезентации. Сопоставительная демонстрация дискурсивных практик обхождения с инаковостью в российском и немецком медиадискурсах может стать основой для формирования критического отношения к информации, транслируемой СМИ, а также стимулом к пересмотру бытующих стереотипов в отношении отдельных групп населения.
Производство «чужести» во внутринациональном дискурсе осуществляется при помощи стратегий алиенации, изоляции и акцептации.
Стратегия алиенации
Стратегия алиенации реализуется при помощи тактики противопоставления и дистанцирования.
Тактика противопоставления
Во внутринациональном дискурсе тактика противопоставления направлена на акцентирование несхожести себя или таких же, как Я, с центральными субъектами повествования. Для реализации данной тактики используются прием контраста прием детализации отрицательной характеристики.
Анализ контекстов показал, что «чужими» на основе данной тактики в большинстве случаев в российском медиадискурсе представляются богатые, олигархи и представители власти. Прием контраста вербализуется за счет широкого диапазона номинативных единиц, которые могут быть ранжированы от относительно нейтральных (чиновники, миллионеры, миллиардеры), до единиц ярко выраженными негативными коннотациями (олигархи, коррупционеры, воры, жулики, бюрократы, расхитители бюджетных средств и др).
Прием контраста. «Чужесть» данных субъектов может передаваться посредством прямой номинации: Чужие здесь проходят: Что "Единая Россия" собирается делать в протестных регионах; Чужой среди своих: От злоупотреблений полномочиями отдельных должностных лиц страдают не только органы власти всех уровней, но даже преуспевающие компании; Богатых «НЕ НАШИХ» агрессия не затрагивает; а также выражаться косвенно за счет общей негативной тональности новостного сообщения. Языковыми средствами вербализации приема контраста выступают: - личные и притяжательные местоимения мы - они, я - вы, наш - их: Мы не в ответе за тех, кого учредили. Городские власти в лице муниципальных управляющих компаний накопили многомиллионный долг за тепло перед портовиками; Нашим олигархам пора прекратить претворять принцип «я живу хорошо, а вы там как хотите». Нет, все те, кто на Запад уехал с огромными капиталами, должны вспомнить, откуда у них эти богатства появились // Алексей Петренко: олигархи относятся к России так: урвали — и смылись;
- оценочные словосочетания с отрицательным компонентом значения для «чужих» и с положительным - для «своих»: обманывают и зомбируют население; плюют а нужды людей; иновники блокируют исполнение поручений; мэрия подделывала документы на ремонт Дома культуры; они урвали, что могли, и смылись… / не администрация, а волонтеры и простые граждане помогают беженцам с юго-востока Украины; Мария постоянно поддерживает одинокого пенсионера: то продукты купит, то денег на тумбочке оставит;
- оксюморонные словосочетания: «Нищие» коррупционеры; коллектор -мой лучший враг;
– парадокс: Денег нет, но их в избытке. Нищая Украина и высокопоставленные чиновники; Богатые чиновники нищей страны; Богатые слуги нищих хозяев;
- зооморфные метафоры, построенные по принципу «мы - люди, а они животные»: Чиновники и другие животные; Чиновников расплодилось, будто клопов в паршивой перине; Чиновники покидают мэрию столицы, как крысы тонущий корабль. В российском медиадискурсе количество аналогичных примеров в рамках данного приема составило 25 % что говорит о высокой продуктивности метафорической модели со сферой-источником «животный мир» для изображения «чужих»;
– антитеза: Нищие чиновники или как жируют жены единороссов? - противительные конструкции с союзами а, пока, но: Коррупционеры на суде не каются, а прибедняются; Евро рванул вверх: олигархи радуются, граждане грустят; Своя рука владыка. Как удаётся богатеть чиновникам, пока народ нищает?; Олигархи относятся к России не как к родной матери, а как к мачехе; Миллиардеры богатеют, Россия беднеет; Синоптики грозят сильными морозами, а кишиневские чиновники собираются сажать деревья – у них план горит!.
По мнению СМИ, чиновники и политики непрофессиональны и неэффективны, склонны к коррупции, думают лишь собственном обогащении и далеки от народа: Все у наших чиновников не как у людей получается!
Особой экспрессией обладают заголовки, в основе которых лежат фразеологические единицы: только и знают, что грести деньги лопатой; чиновники загоняют людей ловушки или трансформация прецедентных текстов: Век доли не видать. Чиновники не отказываются от индивидуальных решений по дивидендам госкомпаний. Выражение «век воли не видать» относится к тюремному жаргону, в анализируемом заголовке благодаря приему языковой игры воля - доля производится намек на незаконопослушное поведение представителей власти.
Подчеркивание «чужести» представителей власти осуществляется на контрастном противопоставлении предпочтения заграницы своей стране. В анализируемых примерах используется лексема «заграница» и ее производные как маркер «чужого»: Когда наконец проснётся у них совесть и они начнут помогать неимущему, а не тихо наблюдать из своего заграничного угла, что происходит с их страной?!; Нас и здесь неплохо кормят: чиновникам могут запретить отпуска за границей; Госслужащих возьмут за заграничные счеты; Непатриотичные аникулы – чиновники уезжали а отдых за границу; сытное заграничье слуг народа.