Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Социальное пространство в категориальной системе «пространство-время».
1.1 Классификации социального пространства С. 12
1.2 Структура социального пространства С. 45
1.3 Конструирование социального пространства С. 69
Глава 2. Возникновение и развитие социальных пространств.
2.1 Экологическое движение - изменение социального пространства ....С.87
2.2 Наукограды - создание социальных пространств С. 100
2.3 Европейский Союз - объединение социальных пространств С. 113
Заключение С. 138
Приложение 1 С. 142
Библиография С. 143
- Классификации социального пространства
- Экологическое движение - изменение социального пространства
- Наукограды - создание социальных пространств
Введение к работе
Актуальность исследования социального пространства, его форм и, в особенности, развития обусловлена как фундаментальными теоретическими вопросами академической науки, так и задачами, выдвигаемыми конкретно-научным анализом современных социальных процессов и социальной практики. Стремительные изменения социального пространства на пороге XXI века привели к тому, что современный человек задает себе экзистенциальные вопросы о своем состоянии, о смысле своей жизни, о своем месте в мире и, чтобы ответить, он пытается найти себя, выработать порядок, который обеспечил бы его существование и обозначить рамки своего жизненного пространства. Как представляется, именно поэтому существовавший до недавних пор интерес к исследованию времени в социологии уступил место изучению пространства, в котором существует социум, и его границ.
Понятие пространства - одно из наиболее фундаментальных в человеческом мышлении. Органически нам присуще понимание его, во-первых, в единстве с категорией времени, как хронотоп, пространственно-временной континуум, во-вторых, как охватывающую и включающую нас самих реальность.
Исследование категории «пространство» уходит корнями в глубокое прошлое и с той поры эта категория является объектом пристального внимания со стороны ученых, что объясняется, прежде всего, особой ролью пространства в структуре мира. Пространство — это та арена, на которой развертываются все события мирового действа и одновременно, как стало очевидно в . последнее время, непосредственный участник этого действа, определяющий его ход.
Поэтому проблема пространства стала сегодня предметом специального внимания психологов, историков, социологов,
культурологов, искусствоведов, литературоведов, архитекторов, градостроителей, географов и представителей других наук. В последние годы появились и вошли в научный оборот такие понятия, как «социальное пространство», «экономическое пространство», «историческое пространство», «экологическое пространство» и др.
Пространство приобретает статус социологической категории в последнее время. С этим и связан тот факт, что категория социального пространства остается неустоявшейся и вызывает противоречивые истолкования.
Социальное пространство очень долго воспринималось как некоторая идеально «прозрачная» среда, по которой транслируются некоторые «смыслы», дискурсы, перемещаются тела. Пространство рассматривалось как «вместилище» тел. С начала 70-х годов XX века начинает преобладать трактовка социального пространства как сугубо социальной категории, определяемой человеческим опытом. Исходя из этого, главным субстратом социального пространства становятся индивиды, формы их социализации, способы организации социальной среды, формы отношений, коллективные представления.
Сложность изучения категории «социальное пространство» состоит еще и в том, что само понятие социального пространства носит интердисциплинарный характер и для его исследования необходимо использовать опыт, накопленный различными областями знания (как и изучение любого общественного явления требует привлечения множества наук - истории, социальной психологии, социологии и т.д.) Большинство научных открытий на современном этапе осуществляются на стыке различных дисциплин. Следовательно, на пути познания столь сложной и многоаспектной категории, как социальное пространство, необходимо встать на путь междисциплинарного диалога.
Кроме этого, необходимо отметить, что проблема анализа категории социального пространства связана еще и с тем, что эта
категория никогда не является самостоятельной, она всегда идет в паре с другой категорией (например, социальное пространство маргинальное, города) или в триаде со временем.
Но необходимо отметить, что на фоне многочисленных исследований в области социологии пространства, в фокус исследовательского внимания не помещались проблемы процессности, конструирования социального пространства.
Степень научной разработанности проблемы. Впервые проблемы, которые могут быть отнесены к социальному пространству, были затронуты в работах И. Канта, Э. Дюркгейма, Г. Зиммеля, П. Сорокина. На современном этапе это понятие широко использовал П. Бурдье, термин «социальное поле» - П. Штомпка, физическое и социальное пространство - Б. Верлен. Категория социального пространства трактуется ими по-разному: как созерцание и представление, наблюдение и социоанализ, выраженных в новейших теоретических перспективах интерпретации значений символических солидарностей, организующих тело (действующих людей), волю (социальные связи), душу (смыслы, идеалы, верования) общества.
Анализ подходов к пониманию социального пространства в советской социологии 60 - 80-х гг. показывает, что они могут быть сведены к проблемам взаимодействия пространства и времени как форм социального бытия, общественного пространства, соотношения пространственных форм в обществе (Я.Ф. Аскин, М.А. Барг, В.Г. Виноградский, Г.Е. Зборовский, В.К. Потемкин, В.Г. Черников, В.П. Яковлев и др.)
С конца 70-х годов проблема социального взаимодействия в пространстве активно исследовалась социальными географами (Д. Грегори, Т. Карлштайн, Д. Парке, Н. Трифт, Т. Хагерстранд). Представители «временной географии» акцентировали внимание на определении видов ограничений человеческой деятельности,
6 обусловленных строением человека и физической средой его социальной деятельности, исследуя влияние «обычного дня обыкновенного человека» на общую организацию социальных систем. В рамках социальной географии была также разработана теория «сжатия» пространства в результате усовершенствования транспортных систем и средств связи.
Нынешний период развития представлений о пространстве замечателен тем, что происходит обобщение взглядов на категорию пространства, выработка единой теории. Наряду с естественнонаучными, ведутся исследования общефилософского характера, посвященные множественности форм пространства и времени, специфике пространственно-временных отношений, роли пространства в структуре мира.
Все более углубляющиеся исследования пространства социума и дифференциация внутри его привели к поискам не только в отдельных областях пространства, но и к стремлению выявить тот общий уровень пространства, который наиболее полно характеризует жизнь социума. Это обстоятельство и обусловило стремление ученых исследовать структуру и феномены социального пространства, что потребовало обращения к таким областям философского знания, как антропология, герменевтика, философия культуры, этика, эстетика. 90-е годы отмечены повышением интереса к попыткам объективной оценки теоретических концепций современных ученых, стремлением использовать выводы зарубежных исследователей в конструировании отечественной социологии пространства (Ю.Л. Качанов, А.Ф. Филиппов), изучением структуры социального пространства занимается В.И. Ильин.
Достаточно продуктивно используются инновационные методы освоения социального пространства, сосредоточенные в большей степени на его информатизации и технологизации (А.И. Аверин,
В.В. Богдан, В.Н. Казанцев В.Н. Макаревич, В.И. Патрушев, И.М. Слепенков и др.)
Проблемам формирования границ уделял большое внимание Г.
Зиммель, в современной российской социологии можно назвать
О.Е. Бредникову, В.М. Воронкова, М.А. Рожанского. Изучением
процессов формирования Новосибирского Академгородка занимаются
Е.Г. Водичев, В.А. Ламин, Н.А. Куперштох. Анализу причин
возникновения экологических поселений в России уделяют большое
внимание А.А. Болотова, А.И. Выговский, И.А. Гончаров,
М.С. Тысячнюк, О.Д. Цепилова, О.Н. Яницкий. Процессы формирования Евросоюза рассматривают в своих работах Д.И. Васильев, Р.Т. Гриффите, Л. Зидентоп.
В целом анализ литературы свидетельствует о возрастании научного интереса к проблеме социального пространства. Вместе с тем, всестороннее теоретическое осмысление факторов и условий, позволяющих структурировать и конструировать социальное пространство, практически отсутствует. Это и обусловило выбор темы, объекта и предмета исследования, определило его исходные позиции и задачи.
Объектом исследования является социальное пространство.
Предметом диссертационного исследования выступают основные концепции понимания социального пространства как процесса; способы конструирования социальных пространств.
Цель исследования - теоретическое осмысление конструирования социального пространства, выявление социокультурных факторов, определяющих процессы этого конструирования.
Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:
анализ зарубежных и отечественных исследований по данной проблеме;
разработка классификации подходов к анализу социального пространства и определения категории социального пространства; выявление структуры социального пространства; исследование основных факторов, влияющих на процессы конструирования социального пространства;
анализ конструирования социального пространства на различных уровнях. Методологические и теоретические основания диссертации. Принципы системности и развития, социального детерминизма составили общеметодологическую базу исследования. Характер проблемы исследования обусловил привлечение зарубежной и отечественной научной литературы, посвященной изучению социального пространства, его отдельных элементов и развития. В процессе теоретико-методологического анализа социального пространства использовались теоретические идеи и положения как классиков, так и современных представителей социологической мысли.
Концепции организации социального пространства Г. Зиммеля, П.А. Сорокина, Э. Гидденса послужили теоретической основой исследования. Исходные установки диссертационного исследования во многом формировались под влиянием трудов П. Бурдье, в которых заложены основные принципы исследования социального пространства. Необходимым методологическим основанием для анализа процессов конструирования социального пространства стали работы П. Бергера, Т. Лукмана, А. Шюца.
Научная новизна исследования заключается в следующем:
осуществлен сравнительный анализ современной отечественной и зарубежной литературы по основным проблемам формирования социального пространства, проанализированы и систематизированы теоретические подходы к пониманию социального пространства;
проведен анализ социального пространства, раскрыто содержание его базовых характеристик применительно к процессам конструирования социального пространства;
предложена авторская модель структурирования социального пространства;
разработана авторская методология анализа конструирования социального пространства, проанализированы примеры конструирования социального пространства. Основные положения, выносимые на защиту:
Социальное пространство не является чем-то постоянным, оно воспроизводится в действиях людей, являясь процессом.
Социальное пространство организовано как иерархическая система. Основываясь на степени сложности составляющих социальное пространство элементов, автор выделяет 5 уровней социального пространства: индивидуальный уровень, уровень ближайшего окружения человека, региональный, государственный и общемировой уровни в соответствии с возрастанием абстракции и сложности агента коммуникации. Эта структура организована по принципу «матрешки», т.е. каждый последующий уровень находится внутри предыдущего и связан со всеми остальными уровнями. Эти связи могут быть как непосредственными, так и опосредованными другими уровнями.
Социальное пространство рассматривается как конструирующееся и конструируемое акторами в процессе коммуникаций, отражая условные границы, в пределах которых развертывается жизнедеятельность сообщества. Оно исследуется как субъективная реальность, объектом научного познания становятся ментальные репрезентации объективно существующих предметов и процессов.
Существует два возможных способа конструирования социальных пространств. Неосознанное конструирование социального
пространства возникает, когда акторы не предполагают, что
своими действиями они создают новое социальное пространство.
Второй способ конструирования используется, если акторы
сознательно создают новое социальное пространство. При анализе
сознательного конструирования социального пространства
выделяются совокупность субъектов, создающих данное
социальное пространство, существующие социальные практики по
отношению к этим субъектам и социальные институты общества,
поддерживающие или мешающие существованию этого
социального пространства.
5. При сознательном конструировании социального пространства
сильное воздействие на результат оказывают ранее
сформировавшиеся социальные практики акторов. На
индивидуальном уровне и уровне ближайшего окружения
человека социальное пространство формируется повседневной
деятельностью индивидуальных акторов. На более высоких
уровнях социального пространства роль индивидуальных
субъектов деятельности понижается и растет роль коллективных
субъектов деятельности.
Теоретическая и практическая значимость диссертационного
исследования определяется объективной необходимостью анализа
категории «социального пространства» с целью выработки
терминологического консенсуса. Рассмотрение социального
пространства в процессе конструирования дает возможность более
глубокого анализа происходящих процессов. Результаты работы могут
быть использованы при чтении учебных курсов по общей социологии,
спецкурса по социологии пространства.
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертационного исследования изложены автором в 9 публикациях общим объемом 1,7 печатных листа и на международных и
11 межвузовских конференциях (Шестая нижегородская сессия молодых ученых (25-29 сентября 2001, Н. Новгород); международная научно-практическая конференция «Молодежь XXI века.: толерантность как способ мировосприятия» (4-6 октября 2000, Н. Новгород, ННГУ им. Н.И. Лобачевского); международная научно-практическая конференция «Социальная политика социального государства» (4-6 октября 2001, Н. Новгород, ННГУ им. Н.И. Лобачевского); третья международная конференция «Государственное регулирование экономики: региональный аспект» (14-16 октября 2001, Н. Новгород, ННГУ им. Н.И. Лобачевского); седьмая нижегородская сессия молодых ученых (24-27 сентября 2002, Н. Новгород); международная научно-практическая конференция «Социология социальных трансформаций» (17-19 октября 2002, Н. Новгород, ННГУ им. Н.И. Лобачевского)).
Структура диссертации обусловлена предметом и целью исследования. Она состоит из введения, двух глав, каждая глава — из трех параграфов, заключения, приложения, списка литературы.
Классификации социального пространства
Категория «социальное пространство», введенная еще в начале XX века П.А. Сорокиным1, достаточно быстро вошла в инструментарий социологии, но до сих пор не принадлежит к числу устоявшихся элементов понятийного аппарата социологии. Автор видит свою задачу в ассимиляции социологическим дискурсом комплекса смыслов, потенциально обретаемых в результате обращения к категории пространство. Используя эту категорию, мы отвлекаемся от установки линейного мышления, следующего простым каузальным цепочкам. Абстрагирование, экспликация значимых связей есть признак не только научного мышления, но и имеет тотализирующую природу. Показательно в этом плане обращение к противопоставлению Л. Г. Иониным современной «отчужденной повседневности» архаической «конкретной повседневности», выступавшей как один из возможных миров именно потому, что она не еще устоялась и не приобрела черт индустриальной повседневности, по А. Шюцу2. Предсказуемость, управляемость мира достигается за счет абстрагирования от его вариативности, многосмысленности. Упрощением является представление, согласно которому движение от «пралогического» мышления архаических культур к реализму сводится к накоплению позитивных знаний о мире. Человек не столько подчиняет мир своей логике, сколько создает на его месте вторую среду, на первом уровне приближения действительно предсказуемую и управляемую при помощи установления простых каузальных связей, потому что составляющие ее вещи функциональны. Но эта вторая реальность не может существовать, не усложняясь, а по мере обретения вещами полифункциональности и даже по мере простого накопления вещей, оказывающихся способными образовывать во взаимодействии новые качества, простых каузальных объяснений оказывается недостаточно. В этом смысле повседневная отчужденность — это повседневность, лишь в малой степени доступная человеку оттого, что не эффективны его средства управления ею. Приобретя черты универсальности и обезличенности, черты социальности1, повседневность перестала распадаться на цепь «приключений», но не только оттого, что видоизменилась реальность, а в силу изменения субъективного отношения к ней.
Предметно-деятельностному освоению среды предшествует ее моделирование. Человек создает в своем сознании идеальный образ мира, с которым он оперирует. Естественно, что такой образ не может быть изначально целостным, а складывается постепенно, по мере включения в различные системы связей. Изначально только что родившийся ребенок не только не владеет образом окружающего мира, но и не выделяет себя из него. По мере освоения мир становится для индивида пространством развертывания личности. Но при этом и мир обретает пространственное измерение по мере становления личности. Дж. Беркли2 указывал на однотипность процессов становления языка и пространственного восприятия. Законы освоения физического пространства до определенной степени определяют процессы конструирования пространства социального. Мир человека на ранних стадиях социоантропогенеза представлял собой предметный мир, целостность которого дана взаимным положением и связями объектов, а не помыслена. Здесь могло бы иметь место объективное наблюдение, если бы субъект этого наблюдения мог действительно вычленять свойства и связи объектов. Однако и эта объективность условна, поскольку в той степени, в какой объект вообще может быть доступен наблюдателю, он помыслен. Таким образом, социальное пространство есть пространство включенности личности в мир, составляемый совокупностью реальных объектов, но данный субъекту только в восприятии.
Понятие пространства — одно из наиболее фундаментальных в человеческом мышлении. Органически нам присуще понимание его, во-первых, в единстве с категорией времени, как хронотоп, пространственно-временной континуум, во-вторых, как охватывающую и включающую нас самих реальность. Именно такое понимание зафиксировано в образном, мифопоэтическом мировосприятии.
Пространство приобретает статус социологической категории лишь в последнее время. Для Г. Зиммеля оно было, прежде всего, пространством физическим, служащим полем социального взаимодействия. Несколько более широкие возможности толкования открывает трактовка М. Вебера, рассматривающего цивилизованную жизнь отдельного человека как включенную в бесконечный прогресс. Однако для современной социологической традиции М. Вебер выступает классическим представителем «социологии времени», и его обращение к теме пространства не получило непосредственного продолжения. То же следует сказать и о концепции пространства Э. Дюркгейма1, актуализировавшейся лишь в новейших исследованиях.
Анализ опубликованных работ, в которых так или иначе рассматриваются пространственные характеристики общественного развития, свидетельствуют о том, что трудно говорить о каком-либо терминологическом консенсусе. Многообразие подходов, эволюция взглядов в зависимости от конъюнктуры постоянно меняющегося фона различных теоретических парадигм приводит к качественному трансформированию объема и смысла любого термина. Чем более влиятелен, а иногда и просто моден тот или иной термин, тем более разноречива его интерпретация.
«Пространственные» представления и понятия можно усмотреть у Т. Парсонса, Н. Лумана, Ю. Хабермаса и многих других. Но здесь речь идет скорее об имплицитном образе, проявляющемся в исследованиях. Вместе с тем, сам анализ социального пространства, в отличие от анализа социального времени, оставался на периферии научной мысли. Н. Луман воспринимал, как некорректный вопрос, «где место» той или иной системы, элемента и т.п. В качестве физического, служащего базой для социального «аналитического» действия, выступает резидентное пространство Т. Парсонса. Дальнейшая эволюция его воззрений по данной теме, как, впрочем, и ряду других, не была востребована социологической теорией, парадигматизировавшей именно работы Т. Парсонса 30-50 годов. Он трактует социальное пространство сходным образом с Н. Луманом: «Физическое время есть способ соотнесения событий в пространстве, время действия — способ связи средств, целей, и других элементов действия», «... Действие не пространственно, но временно»1.
Экологическое движение - изменение социального пространства
В предыдущей главе была изложена методология анализа возникновения социальных пространств, попытаемся с ее помощью проанализировать возникновение социальных пространств на основных уровнях социального пространства.
Само по себе пространство задает возможность взаиморасположения и взаимодействия. Но всякое пространство задает эту возможность четким образом, так что принципы расположения и взаимодействия становятся законами, и у располагающихся внутри предметов нет возможности расположиться и взаимодействовать иначе. Наблюдатель, изучающий любое пространство, самим фактом своего наблюдения привносит в пространство некий принцип упорядоченности явлений, который впоследствии может быть положен в основу математического и иного описания законов этого пространства.
Социальное пространство не является чем-то постоянным, оно само собою не сохраняется, «простраиваясь» и воспроизводясь в разделенных и связанных действиях людей. На различных уровнях действуют различные акторы, создавая в своей повседневности социальные пространства. Социальное пространство населяют и создают субъекты деятельности и коллективные субъекты деятельности.
На индивидуальном уровне и уровне ближайшего окружения человека социальное пространство формируется повседневной деятельностью акторов.
Примерно со второй четверти XX в. вопрос о субъективности вступает в «резонанс» с проблемой поиска собственно человеческих ресурсов развития общества. Экстенсивный путь в принципе оказывается тупиковым; продуктивность экономики, перспективность техники, обновление науки и культуры обнаруживают зависимость от энергии и качества деятельности индивидуальных субъектов. Проблема субъективности постепенно превращается в проблему субъектности индивидов как силы и формы развития социальности. Индивиды «входят» в рассмотрение этой проблемы сначала как носители физической и нервной энергии, то есть в основном как природные телесные объекты, приравненные к другим ресурсам социального воспроизводства. Но этот ход не обещает качественных сдвигов. Возникает необходимость включения в экономические, технологические, управленческие схемы и цепочки индивидов во всей возможной полноте их социальной субъектности, то есть со всеми их возможностями самореализации и продуктивного взаимодействия. Определяется тенденция к выявлению и комбинированию моделей, которыми индивиды оперируют в организации своих актов и контактов, моделей, реализуемых в средствах и результатах деятельности, иными словами - моделей, онтологизируемых в практике людей, превращаемых в элементы социального бытия1.
Поле социальности предстает разделенным между множеством субъектов, и это уже не индивидуальные субъекты с их психологизированной субъективностью, а «составные» — групповые, например, субъекты, реализующие свои образы мира, свои модели деятельности. Это субъекты, аккумулирующие в себе энергию и организованность социальных общностей, отраслей деятельности, познавательных дисциплин, использующие их средства и ресурсы, утверждающие их субъективность. В пределе - это социальные машины, не только занимающие важные позиции в социальном пространстве, но и воспроизводящие это пространство, онтологизирующие свои модели и инструменты, формирующие предметность социального бытия и типы поведения самих людей.
См. подр.: Кемеров, В.Е Концепция радикальной социальности/ B.E. Кемеров// Социемы. - 2002. № 4. -С.37-48. Поскольку в трактовке социальных систем на первый план выходит проблема их становления и изменения — и в аспекте формирования качества жизни отдельного общества, и в аспекте системного оформления связей человеческого сообщества, постольку все более осознается необходимость представить зависимость структурности общества от самореализации человеческих индивидов. Таким образом понимание взаимосвязанной индивидной жизни людей оказывается «ядром» трактовки воспроизводящейся и меняющейся социальности. Прежде всего практические стимулы предопределяют выход за рамки стереотипов, противопоставлявших совместное и индивидуальное, социальное и личностное, экономику и психологию, структуры и людей. Эта тенденция может быть представлена через простое перечисление концепций: «микросоциологии», «социального действия», «коммуникативного действия» (Ю. Хабермас), «структурации» (Э. Гидденс), «конструирования социальной реальности» (П. Бергер, Т. Лукман), «социального мира» (А. Шюц), «мир-системы» (И. Валлерстайн). К ним примыкают разнообразные схемы диалогических и полилогических взаимодействий, представления о качестве социальной жизни и деятельности, закладываемые в проекты современной экономики и экологии, модели «невидимых колледжей», переводящие в личностный и межиндивидный план трактовки социальной обусловленности познания и науки.
Субъект-объектная формула познания и деятельности постепенно вытеснялась субъект-субъектной схемой: «ключевое» отношение человека и вещи заменялось отношением двух субъектов. Этот сдвиг представляется вполне понятным: в многочисленных теориях социального (позже — коммуникативного) действия от М. Вебера до Ю. Хабермаса человеческая сторона деятельности противопоставлялась вещественно-предметной, логика человеческих взаимодействий освобождалась от механических и биологических моделей, обнаруживала свою особенность.
Таким образом, можно подчеркнуть, что социальное пространство формируется осознанно и неосознанно в процессе повседневной активности социальных субъектов. Неосознанное формирование социального пространства автора не будет затрагивать в данной работе, т.к. этой теме посвящены работы многих представителей социальных наук1. Его больше интересует осознанные действия акторов по изменению своего окружения.
Примером осознанного изменения социального пространства на первом уровне могут служить экологические поселения.
Классическое применение термина «экология» относится к области науки, занимающейся изучением многообразных связей живых организмов со средой обитания. Однако в реальности понятие «экология» ушло далеко за пределы своего изначального научного значения и употребляется в самых разнообразных сферах человеческой деятельности. Независимое экологическое движение в России существует с начала перестройки. За более чем десятилетнюю историю оно прошло несколько этапов развития. Экологическое движение является устойчивым феноменом общественного участия в России, несмотря на изменчивость составляющих его групп. Число экологических групп в России, по разным оценкам, колеблется от нескольких тысяч до десятков тысяч . Хотя эти данные приблизительны, они свидетельствуют о том, что экологическое движение можно считать фактом социальной жизни российского гражданского общества.
Наукограды - создание социальных пространств
Примером создания особого социального пространства на третьем уровне могут являться многочисленные так называемые «наукограды». Начиная с создания Новосибирского Академгородка в Советском Союзе было создано множество подобных организаций, например, Пущино, Обнинск и ряд других. Создание данных социальных пространств, их местонахождение, цели и задачи, отдельные индивиды, которые населяли это пространство, - все это почти полностью зависело от решения правительственных структур.
В 90-е годы в нашей стране в отдельную группу стали выделять города и поселки, в которых в качестве градообразующей базы выступают научные и научно-производственные комплексы, занимающиеся исследованиями в области ведущих направлений научно-технического прогресса. Хотя большинство из них появились и сформировались в советское время, термин «наукоград» был введен в научный оборот С. Никаноровым и Н. Никитиной в 1991 году в работе по исследованию проблем города Жуковского1. Наукограды как поселения при крупных научно-исследовательских и научно-производственных комплексах директивно начали создаваться в 30, 50 и 70-х годах специальными постановлениями высших органов власти страны для решения важнейших государственных задач научно-технической и, прежде всего, оборонной направленности. Сегодняшние наукограды - научно-производственно-территориальные образования, сильно различающиеся по масштабу, характеру и видам деятельности.
В настоящее время в число наукоградов России включают 65 городских и сельских поселений, расположенных преимущественно в основной полосе расселения страны1. Около половины из них находится в Московской области (29, в том числе г. Зеленоград, административно являющийся частью г. Москвы, но расположенный на территории области). За пределами столичного региона в Центральной России расположено еще 8 подобных территориальных образований во Владимирской, Калужской, Нижегородской, Тверской и Ярославской областях.
Второй район страны по концентрации наукоградов — Урал. Основная их часть сосредоточена в Свердловской и Челябинской областях. На третьем месте — Западная Сибирь, в южной части которой расположено 6 наукоградов — в Алтайском крае, Новосибирской и Томской областях. наукоградов страны имеют статус города, 8 — поселков городского и 4 — сельского типа. Поселения, имеющие статус города, расположены по всему ареалу распространения наукоградов, а поселки городского и сельского типа расположены преимущественно в Московской области (5 и 3 соответственно). Кроме того, к числу наукоградов относятся академгородки крупнейших научных центров Сибири и Дальнего Востока, в административном отношении являющиеся районами больших городов (например, Новосибирский Академгородок — это Советский район г. Новосибирска) .
Есть города с численностью населения более 100 тыс. человек, такие, как: Зеленоград, Королев, Северск - около 100 тыс. человек; Железногорск, Жуковский, Новоуральск - 70 тыс. человек; Дубна - 30 тыс. человек; Красноармейск, Мирный, Оболенск - примерно 4 тыс. человек, Орево - около 1,5 тыс. человек3.
По своему значению для научно-технического и технологического потенциала страны эти города не имеют себе равных. Например, первый наукоград, официально получивший этот статус, Обнинск, - это 1/10 всего экономического потенциала Калужской области; в 28 подмосковных наукоградах проживает 1/5 всего населения Московской области1.
По характеру и профилю научных комплексов наукограды подразделяются на монопрофильные, моноориентированные и комплексные. Типичный пример монопрофильного наукограда -Оболенск, социально и инфраструктурно обеспечивающий один Государственный научный центр - Научно-исследовательский институт прикладной микробиологии. К этому же типу можно отнести Протвино, Кольцово, Снежинск, Реутово.
Моноориентированные наукограды имеют несколько градообразующих предприятий одной сферы научно-технической деятельности. Это, например, Жуковский, в котором расположены крупнейшие исследовательские и испытательные комплексы авиационного профиля; Черноголовка - научный центр Российской академии наук с исследовательскими институтами и лабораториями в области химической физики; моноориентированными являются также Королев, Юбилейный, Краснообск, Трехгорный.
Наиболее характерный пример комплексного наукограда - Дубна, где, кроме Объединенного института ядерных исследований, имеются научные, конструкторские и научно-производственные центры авиакосмического, приборостроительного, судостроительного профиля, международный университет. К этому же типу относятся Климовск, Железнодорожный, Долгопрудный. Крупным комплексным наукоградам, несомненно, является Во времена Советского Союза условия жизни в наукоградах, как правило, были значительно лучше, чем на окружающих территориях. Многие из наукоградов имели хорошие связи со столицей или ближайшими крупными городами: для Северска это был Томск, для Кольцово и Краснообска - Новосибирск, для Соснового Бора -Ленинград. Все это создавало условия для «притечки умов» и обеспечивало научным организациям и производственным предприятиям наукоградов постоянное пополнение специалистами.
Отличительная характеристика, обусловливающая все особенности наукоградов, несомненно состоит в том, что они сложились не исторически, а были основаны по указанию свыше для решения совершенно определенных государственных задач, связанных, прежде всего, с обороной страны. Отсюда вытекает как специфический состав населения, так и возможности трудоустройства, уровень материального обеспечения населения. Эти особенности ярче всего проявлялись в наукоградах закрытого типа.
Автор хотел бы рассмотреть особенности формирования социального пространства наукоградов на примере Новосибирского Академгородка. Решающим фактором в выборе являлось то, что Академгородок, являясь одним из первых наукоградов, обладает рядом характеристик как общих для всех наукоградов, так и рядом особенностей, связанных с исторической обстановкой в стране и особенностями организации самого Академгородка.
Концепция организации научного центра в Сибири представляла удачный для того периода вариант разрешения сложившегося противоречия между потребностями экономического развития страны (первое региональное отделение Академии наук), развития научного потенциала страны (ученые должны были получить условия для работы, которых не было в Центре: свободу научного поиска, в том числе и в "опальных" отраслях, комфортный уровень жизни, возможность быстрой научной карьеры). В Сибири создавались институты, которые не имели аналогов по сочетанию междисциплинарных исследований1.
Идея создания научного центра в Сибири реализовалась успешно. Был осуществлен беспрецедентный в истории российской науки переток интеллектуального потенциала из Центра на периферию как по количественному, так и качественному составу. Основанный в Новосибирске наукоград за счет высокой концентрации научно технического потенциала, уникального оборудования, высококвалифицированных кадров и научных школ мирового уровня обеспечил в рамках существующей модели организации советской науки "рывок" в развитии исследований в стратегически значимых для того времени областях науки. Своеобразной квинтэссенцией исследований в области реконструкции истории организации СО РАН является монография Е.Г. Водичева . Кроме нее существует множество публикаций на данную тему3, так что автор лишь вкратце коснется исторического аспекта создания Новосибирского Академгородка.
Как известно, официальная история Новосибирского Академгородка ведет свой отсчет с 18 мая 1957 г., когда было принято известное постановление правительства о создании СО АН СССР. Период строительства и организационного становления Академгородка занял несколько лет: уже в начале 60-х годов большинство из вновь
созданных институтов смогло приступить к работе1. За несколько десятилетий количество научных работников резко выросло, а Новосибирский Академгородок приобрел репутацию одного из ведущих в мире научных комплексов.
Е.Г. Водичев в ряде своих работ выделяет особенности Академгородка (Новосибирского Научного Центра (ННЦ)), которые позволили ему не только быстро завоевать, но и до сих пор сохранить положение одного из ведущих центров научно-исследовательской деятельности .
Первая из особенностей ННЦ, имевшая долговременное значение для его развития, была связана с ориентацией институтов Академгородка на приоритетные и перспективные научные направления, а также со сложившимися в нем принципами организации и управления научными исследованиями.
Первым можно назвать принцип комплексности в организации исследований. Практическая реализация комплексного подхода обеспечивалась при помощи территориального единства научно-исследовательских учреждений в результате размещения в рамках одного центра широкой сети разнопрофильных научных институтов.
Принцип обеспечения единства и неразрывности научной деятельности и образования стал еще одной особенностью Академгородка. Новосибирский университет фактически стал частью регионального научного центра. НГУ изначально замысливался как «научный университет». Он был включен в систему ННЦ и методологически, и организационно, и территориально, и через конкретных ученых, бывших членами СО АН СССР, сотрудниками академических институтов и одновременно преподававших в этом вузе. Университет получил право на формирование индивидуальных учебных планов и программ, на широкое использование сотрудников СО АН СССР в качестве преподавателей-совместителей. Тесная интеграция с СО АН СССР дала возможность использовать для практических занятий лабораторную базу академических институтов. В целом успешный опыт организации университета, дополненный и другими звеньями системы профессионального тренинга, позволил СО АН СССР к середине 60-х годов вполне эффективно решить проблему подготовки научных кадров не только для самого Академгородка, но и для периферийных центров Отделения.
Еще одним принципом организации регионального научного центра стал поиск эффективных путей связи научных исследований и народнохозяйственной практики, т.е. попытка решения классической задачи советского времени. Проблема связей с производством и внедрения результатов научных разработок стала для СО АН СССР не только тактическим ходом, но и одним из приоритетных направлений его собственной стратегии развития.
Как известно, замысел ряда крупных инициатив Отделения в этой области как, например, создание «пояса внедрения», реализовать не удалось. В известной мере, все эти инициативы были изначально обречены на провал, поскольку разворачивались в условиях явной антиинновационной ориентации советской производственной системы. Тем не менее демонстрируемая руководством научного центра заинтересованность в народнохозяйственном внедрении результатов научной деятельности, предпринимавшиеся им попытки сформировать оригинальную и эффективную систему взаимодействия науки и практики приносили свои плоды. Они работали на имидж Академгородка, продолжали служить аргументом для оправдания колоссальных затрат на строительство научного центра, обеспечение его существования и развития.
Особенность Академгородка, имевшая, на наш взгляд, существенное значение для его быстрого прогресса, была связана с формированием надлежащих условий жизнедеятельности ученых в научном центре, ускоренным развитием его социальной инфраструктуры, а также с той уникальной атмосферой демократичности, свободомыслия и творческого поиска, которая сложилась в научном центре в начальный период его истории. Особенностью Академгородка было и то, что эксперименты по созданию «виртуальной общественно-политической реальности» (например, деятельность клуба «Под интегралом») дополнялись и вполне практическими акциями экономического характера (НРО «Факел»). Но подобные эксперименты оказались непродолжительными. Уже в конце 60-х годов ННЦ потерял характерную для него атмосферу свободолюбия. Это произошло под влиянием целого ряда обстоятельств, связанных как с общими изменениями в стране, так и со специфическими процессами, протекавшими внутри самого Академгородка. Как бы то ни было, научный центр лишился одной из наиболее привлекательных черт, в немалой степени способствующей его успеху в предшествовавшие годы.
