Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I Теоретическое обоснование введения понятия «групповая психологическая защита»
1.1. Целостность как субъектная характеристика группы 12
1.2. Поиск аналогий: защитные механизмы личности 29
1.3. Индивидуальные защитные механизмы в групповом контексте 38
1.4. Семантическая реконструкция понятия «защита». 44
1.5. Группа как субъект психологической защиты 47
1.6. Проблемы эмпирического исследования групповых защитных механизмов 65
ГЛАВА II Эмпирическое исследование порождения и функционирования групповых защитных механизмов 74
2.1. Программа эмпирического исследования 74
2.2. Групповая психологическая защита в контексте межгруппового восприятия 77
2.2.1. Методика и процедура первого этапа 78
2.2.2. Описание, обработка и анализ результатов 80
2.2.3. Методика и процедура второго этапа 83
2.2.4. Описание, обработка и анализ результатов 84
2.3. Защитные механизмы в семейной группе 89
2.4. Групповые защитные механизмы в процессе совместного решения творческой задачи 95
2.4.1. Интерпретация содержания рассказов 98
2.4.2. Анализ и экспертные оценки видеозаписей 101
2.5. Выводы 105
Заключение 107
Литература 110
- Целостность как субъектная характеристика группы
- Группа как субъект психологической защиты
- Описание, обработка и анализ результатов
- Защитные механизмы в семейной группе
Введение к работе
В динамизме социально-психологического знания во многом отражается динамизм социально-исторического процесса, т.е. развития общественных связей и отношений. Однако такая зависимость имеет иногда очень причудливый характер. Как показывает весь непростой опыт социального, политического и экономического развития в нашей стране, науке не всегда удавалось постижение сущности происходящих в обществе процессов, часто оказывались неверными ее прогнозы относительно их направления. Это в полной мере справедливо и по отношению к частной социально-психологической проблематике, например к исследованиям групп. Начавшееся в первой половине 1980-х годов бурное развитие новых и оригинальных теорий групповых процессов, стимулированное, прежде всего, работами Г. Тешфела и Дж. Тернера, привело к росту числа публикаций о результатах исследований групповых процессов в 1990-х годах.
Настоящая работа, отражая в какой-то степени этот новый пик интереса к группе, направлена на исследование пока еще мало изученного аспекта групповой динамики. Речь идет о таком проявлении целостности малой группы как социально-психологического образования, которое может характеризовать ее как субъект психологической защиты. В диссертации теоретически обосновывается правомерность введения категории «групповой субъект психологической защиты» в понятийный аппарат социальной психологии, рассматриваются исторические корни терминов «психологическая защита», «защитный механизм» и их современные интерпретации на различных уровнях анализа: внутриличностном, межличностном, внутригрупповом и межгрупповом. Раскрывается прагматическое значение учета данного феномена в практике групповой работы в самых различных областях общественной жизни — в образовании, управлении, психотерапии.
На основании проведенного теоретико-методологического анализа современной социально-психологической литературы по проблемам путей, способов, средств и механизмов поддержания группой своей целостности обсуждаются и разрабатываются методические вопросы организации эмпирического, экспериментального изучения защитных механизмов групповой динамики, приводятся основные и побочные результаты проведенных исследований, формулируются выводы на разных уровнях обобщения.
Теоретическая актуальность и новизна исследования состоит в том, что категория психологической защиты, введенная в язык научной психологии 3. Фрейдом и разработанная впоследствии другими видными психоаналитиками (А. Фрейд, X. Хартманн, Дж. Сандлер и др.), до сих пор является категорией по преимуществу индивидуально-психологической, т.е. описывающей некие внутриличностные механизмы снятия психического напряжения и преодоления негативного эмоционального состояния. Вместе с тем, современная социальная психология во многом строится на признании примата целостности в анализе групповых психологических феноменов, в том числе процессов групповой динамики, что позволяет говорить о группе как о субъекте совместной групповой деятельности (Г.М. Андреева, А.В. Петровский, А.И. Донцов, А.Л. Журавлев, А.С. Чернышев, К.М. Гайдар и др.). Однако нерешенным остается вопрос о том, насколько распространяется и возможна ли в принципе прямая аналогия между индивидуальным и групповым субъектами? Существуют ли, например, в групповой реальности какие-то эквиваленты защитных механизмов личности? Исследования, посвященные анализу групповой динамики (К. Левин, Р. Тукманн, У. Байон, У. Беннис и Г. Шепард, Л.И. Уманский, А.В. Петровский и др.), обнаруживают, что для подобного предположения есть все основания. Таким образом, изучение того, какова специфика психологической защиты в групповой динамике, позволит существенно расширить границы теоретических представлений о группе как субъекте совместной деятельности.
В диссертации впервые обосновывается необходимость и правомерность научного анализа системы психологической защиты на групповом уровне, на котором социальная группа сама выступает субъектом психологической защиты. В качестве ведущей функции групповых защитных механизмов рассматривается поддержание и сохранение групповой целостности в трех ее основных аспектах: топологическом, структурном и динамическом. Дается определение понятия «групповая психологическая защита», разрабатывается типология групповых защитных механизмов.
Практическая значимость исследования заключается в разработке не только объяснительных и прогностических возможностей научного анализа групповой психологической защиты, а также самой социальной группы в целом, но и проектировочного компонента в практической работе с группами. Результаты исследования могут быть использованы: при организации учебного процесса, активно включающего групповые формы учебной и научно-исследовательской работы студентов; в организационном консультировании и психологическом сопровождении социального проектирования; в разработке и экспертизе тренинговых программ и т.д.
Цель исследования состоит в теоретическом обосновании и эмпирическом выделении особых форм групповой динамики, выполняющих функции психологической защиты, описании их содержания и условий порождения.
Объект исследования — групповая динамика как совокупность процессов, происходящих в социальной общности в ходе ее функционирования.
Предметом исследования является феномен групповой психологической защиты, проявляющийся в качестве одной из форм групповой активности и имеющий свою специфику по сравнению с другими динамическими процессами.
. Основная гипотеза исследования состоит в предположении о том, что в ситуациях, содержащих угрозу для сохранения целостности группы, возможна актуализация групповых защитных механизмов.
Для достижения указанной цели и проверки гипотезы были поставлены следующие задачи:
1) очертить в ходе анализа социально-психологической литературы феноменологическую область проявления групповых динамических процессов, позволяющих предположить наличие особой защитной функции этих процессов; 2)теоретически обосновать правомерность использования понятий «психологическая защита» и «защитные механизмы» применительно к группе как социальной общности;
3) операционализировать эти понятия с целью проведения эмпирического исследования социально-психологической природы, форм проявления защитных функций групповой динамики, факторов, обусловливающих их актуализацию;
4) экспериментально обнаружить и описать особенности проявления групповых защитных механизмов;
5) наметить пути дальнейшего изучения проблемы групповой психологической защиты.
Исследование проводилось с использованием методов
? теоретического анализа
? свободного и стандартизированного наблюдения
? опроса
? экспертных оценок
? эксперимента
? качественного анализа собранных эмпирических данных.
Положения, выносимые на защиту:
1. Явление психологической защиты может изучаться не только на внутриличностном, межличностном, но и на групповом и межгрупповом уровнях анализа.
2. В ситуациях групповой жизнедеятельности, содержащих угрозу сохранению или поддержанию целостности группы, последняя выступает субъектом групповой психологической защиты.
3. Наряду с иными интегративными процессами групповой динамики защитные механизмы способствуют сохранению (или восстановлению) групповой целостности в ходе непрерывного процесса ее воспроизводства.
4. Использование группой защитных механизмов отражает стратегию когнитивно-аффективного «переструктурирования» ситуации как способа реагирования группы на угрозу ее целостности.
5. Выделение различных аспектов групповой целостности (топологический, структурный и динамический), а также различение локуса угрозы (внешний или внутренний), позволяют задать основу для типологии групповых защитных механизмов.
Достоверность данных, полученных в исследовании, обеспечивалась реализацией методологических принципов системности и совместной деятельности, тщательностью планирования процедуры исследования на всех его этапах, соблюдением всех требований, предъявляемых к качеству эмпирической информации.
Апробация работы. Материалы диссертации были представлены в 1994-1995 гг. на заседаниях кафедры социальной психологии института психологии Берлинского Свободного университета (Freie Universitaet Berlin), на I Всероссийской научной конференции по психологии Российского психологического общества «Психология сегодня» (Москва, 31 января - 2 февраля 1996 г.), на заседаниях кафедры педагогики и психологии Воронежского государственного университета (1995-1998 гг.), на научном коллоквиуме отделения психологии факультета философии и психологии того же университета в 1998-1999 годах, на межвузовской научной конференции «Психолого-педагогические проблемы развития личности в современных условиях» (Санкт-Петербург, 18-20 мая 1999 г.), на ежегодных научных сессиях Воронежского госуниверситета в 1998 и в 1999 годах.
Внедрение результатов исследования. Отдельные теоретические положения диссертации и результаты исследования используются в учебном процессе на отделении психологии факультета философии и психологии Воронежского государственного университета, на психологическом факультете Воронежского гуманитарного института, на психолого-педагогическом факультете Воронежского государственного педагогического института, в Высшей школе практической психологии «Инсайт». Изданы методические указания для студентов психологических факультетов, разработана программа спецкурса по специализации «Организационная психология». В направлении диссертационного исследования было осуществлено научное руководство курсовыми и дипломными работами студентов указанных вузов. С учетом диссертационных материалов были разработаны ряд тренинговых программ по управлению групповыми процессами, в частности, «Групповое принятие решения», «Формирование управленческой команды» и др.
Структура диссертации. Диссертация изложена на 133 стр. общего объема, основной текст — на 127 стр. Она состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, включающего в себя 219 наименований, из которых — 81 на иностранных языках, и приложений. В текст диссертации включены 9 таблиц, 3 схемы и 2 рисунка.
Целостность как субъектная характеристика группы
По мнению А.И. Донцова, «Психологическое «открытие» малой группы как особой реальности человеческих отношений произошло в начале XX в. и послужило решающим стимулом развития новой ветви психологического знания - социальной психологии» (Донцов, 1984, С. 13). Практически в одно и то же время, т.е. в 1910-1920-е годы, в трех географических точках (в России — В.М. Бехтерев, М.В. Ланге, в Германии — В. Мёде, в США — Ф. Ол-порт) исследователи на основе многочисленных эмпирических данных приходят к сходным выводам: одновременное соприсутствие в ограниченном пространстве нескольких людей, т.е. их непосредственный контакт, существенно влияет на протекание психических процессов каждого из них, отражаясь в частности на результативности его деятельности. При этом возникают особые «метаиндивидуальные», или собственно групповые, психологические феномены, свойственные некоторой совокупности лиц как целому.
За всю почти вековую историю социальной психологии было порождено огромное количество дефиниций малой группы, как правило мало согласованных между собой и даже с трудом поддающихся хоть какой-либо классификации (Андреева, 1975, 1988, 1996; Донцов, 1979а, 19796, 1997; Журавлев, 1993; Кричевский, Дубовская, 1991; Психологическая..., 1979; Brocher, 1967; Cartwright & Zander, 1968; Fengler, 1986; Group Dynamics, 1968; Group Processes, 1970; McGrath & Kravitz, 1982; Shaw, 1981; Sozialpsychologie..., 1992 и др). К числу психологических признаков группы традиционно относят те или иные аспекты индивидуального сознания членов группы, в которых специфическим образом отражается сам факт их принадлежности к группе. Например, «члены группы имеют общие или сходные цели», «члены группы разделяют нормы и правила внутри- и межгруппового взаимодействия», «члены группы имеют ясное и дифференцированное представление друг о друге» и т.д.
Вместе с тем, если выделить то общее, что содержится в большинстве определений малой группы как зарубежных, так и отечественных авторов, то речь идет, прежде всего, о признаке взаимозависимости членов группы в ходе их взаимодействия по направлению к реализации некоторой групповой цели.
Не имея возможности в рамках настоящей работы подробно остановиться на анализе огромного многообразия подходов к пониманию сущности малой группы как социальной общности4, обозначим наличие одного острого противоречия между акцентированием особого, целостного характера групповых феноменов, (что, собственно, только и позволяет говорить о группе как отдельной социальной реальности), с одной стороны, и попытками описать эту целостность через внутренние, «привязанные» к отдельным составляющим группу индивидам характеристики.
Если исходить в понимании малой группы из контекста системы широких социальных отношений, то указание на ее специфику как такой группы, «в которой общественные отношения выступают в форме непосредственных личных контактов» (Андреева, 1996, С. 191), в какой-то мере намечает путь преодоления указанного противоречия, позволяя интерпретировать группу как субъект общей социальной деятельности и делать это на основе сочетания системного и деятельностного методологических принципов.
Так, Г.М. Андреева считает, что важнейшее содержание принципа деятельности раскрывается в социальной психологии следующим образом: а) деятельность понимается как совместная социальная деятельность людей; б) можно и нужно говорить о групповом, коллективном субъекте деятельности, а саму группу рассматривать как систему деятельности, откуда вытекает, что в) открывается возможность для изучения соответствующих атрибутов субъекта - потребностей, мотивов, целей, ценностей группы и т.п.; наконец, групповая совместная деятельность представляет собой определенный «социальный контекст», в котором разворачиваются индивидуальные деятельности членов группы, и который представляет собой, в свою очередь, реализацию данной системы общественных отношений, в которые включены непосредственно или опосредованно как группа, так и индивиды, ее составляющие.
В другой обзорной работе по проблемам психологии малых групп ее авторы Р.Л. Кричевский и Е.М. Дубовская добавляют: «выдвигается тезис о правомерности интерпретации совместной деятельности не только как фактора, конституирующего группу, как интегратора групповых процессов, но и как основания процесса развития группы» (1991, С. 36).
Принцип системности в психологии группы подразумевает приложение идей общефилософского системного подхода к специфическому объекту исследования - социальной группе. В том или ином виде эти идеи уже находили свое применение в работах различных отечественных и зарубежных авторов (Ломов, 1984, 1987; Морозов, Паповян, 1977; Психологическая..., 1979; Кричевский, Дубовская, 1991; McGath & Kravitz, 1982). Отметим некоторые из возможных путей реализации системного подхода к изучению малой группы:
1) выделение и исследование специфически групповых (системных) образований типа групповых норм, ценностей, целей совместной деятельности и т.п.;
2) подчеркивание взаимосвязи и взаимовлияния групповых феноменов;
3) рассмотрение группы как функционирующей во времени открытой системы, т.е. включенной в более широкую систему социальных связей и отношений;
4) учет при анализе индивидуального поведения в группе аспектов, появляющихся и действующих лишь в силу факта включенности индивида в конкретную социальную группу, вплетенности его индивидуальной деятельности в систему групповой совместной деятельности. Одним из наиболее специфических признаков социальной группы как системы является ее целостность. Однако до сих пор, рассматривая социальную группу как объект научного, в частности, социально-психологического изучения, большая часть исследователей исходили из представления о том, что целостность как бы имманентно уже задана группе. К сходному выводу в контексте анализа связи понятий «коллектив» и «совокупный, или групповой, субъект» приходит А.И. Донцов: «фиксируемая в понятии «совокупный субъект» целостность социальной группы выступает исходным (выделено мной - В.Ш.) моментом ее изучения» (Донцов, 1984, С. 92).
Вместе с тем, вполне правомерен и такой вопрос: является ли целостность лишь критерием выделения в процессе познания такой реальности, как социальная группа, или же целостность может выступать также качественной характеристикой социальной группы, т.е. иметь, например, различную степень выраженности?
Группа как субъект психологической защиты
Данное выше определение психологической защиты как системы средств, направленных на сохранение и поддержание позитивного состояния субъекта, открывает возможность предполагать, что субъектность группы проявляется не только в характере и типе совместной деятельности (Г.М. Андреева, А.И. Донцов, А.Л. Журавлев, Б.Ф. Ломов, В.А. Хащенко, А.С. Чернышев, Т.И. Сурьянинова), в особенностях общения и взаимоотношений (К.М. Гайдар, А.Л. Журавлев, Б.Ф. Ломов, А.С. Чернышев), но и в том, что группа выступает в качестве субъекта особой активности самоподдержания, субъекта психологической защиты (Штроо, 1996а, 19966). Феномен групповой психологической защиты характеризует группу, с одной стороны, как системное образование, в ходе развития которого обнаруживаются и преодолеваются противоречия между базовыми системными тенденциями - изменением и сохранением, - а с другой, — как целостное психологическое образование, имеющее особый «внутренний» план совместной деятельности, или «групповую реальность».
Анализ публикаций, где так или иначе ставится, упоминается, подразумевается или обнаруживается вопрос о механизмах групповой (социально-психологической защиты обнаруживает резкий рост интереса к данной проблематике среди исследователей. В частности, это проявляется в том, что по сравнению с началом 1990-х годов все чаще стали встречаться работы, где, если не понятия «групповая психологическая защита» или «групповой защитный механизм» в строгом смысле и с точными определениями, то по крайней мере эти слова и выражения используются достаточно широко.
В частности, в диссертационном исследовании К.М. Гайдар было отмечено, что в конце 5-го года существования студенческой группы в ней значительно уменьшается психологическая дистанция, устанавливаемая членами группы со своей группой. Это происходит на фоне «замирания» групповой активности в аспекте общения. В этой связи высказывается предположение о том, что «очевидно, срабатывает своеобразный защитный механизм, препятствующий быстрому образованию психологического вакуума вследствие рвущихся внутригрупповых связей» (Гайдар, 1994, С. 17).
Развивая подход к изучению психологической защиты как системы средств, направленных на поддержание позитивного образа «Я» субъекта на внутриличностном и межличностном уровнях анализа, Ю.Б. Захарова (1991) предлагает еще один уровень изучения проблемы - уровень межгруппового взаимодействия, на котором психологическая защита выполняет функцию сохранения положительного группового «Мы-образа». Соотнося уже достаточно хорошо изученные ранее уровни психологической защиты, автор приходит к обобщающей модели функционирования защиты на внутриличностном, межличностном и межгрупповом уровнях (рис. 1).
Здесь под «внутренней» защитой понимается актуализация защитных механизмов при угрозе Я-образу (личностной идентичности) со стороны собственного опыта. «Защита, направленная на сохранение Я-образа в межличностном взаимодействии,» есть актуализация защитных механизмов при угрозе личностной идентичности субъекта со стороны «другого», при этом предполагается, что взаимодействие полностью детерминируется индивидуальными отношениями и характеристиками. Под «защитой, направленной на сохранение Мы-образа, т.е. Я-образа субъекта как члена определенной социальной группы» автором имеется в виду актуализация защитных механизмов при угрозе социальной идентичности индивида во взаимодействии его как члена определенной социальной группы с членами других групп. При этом подчеркивается, что данный тип взаимодействия детерминируется в значительной мере социальными стереотипами межгруппового восприятия.
С учетом этих терминологических уточнений становится ясно, что в данной модели на всех трех уровнях анализа субъектом защиты остается индивид. Поэтому эмпирическая реализация обсуждаемой модели сводится, по "существу, к изучению индивидуальных репрезентаций образа группы в сознании (восприятии) ее членов, что заставляет автора прибегать к терминологии типа «индивидуальный Мы-образ (Я-образ субъекта как члена группы)» (Захарова, 1991, С. 12), что является по сути лишь синонимом понятий «социальная идентичность» или «аутостереотип группы». В этой связи, обсуждаемые далее автором стратегии защитного поведения группы, строго говоря, представляют собой стратегии защитного поведения индивида как члена группы в отношении к представителям другой группы.
Вместе с тем, сама по себе исследовательская идея, несомненно заслуживает нашего интереса. Ее возможное развитие представляется следующим образом. Во-первых, обращает на себя внимание отсутствие в модели Ю.Б. Захаровой еще одного уровня анализа, необходимость которого вытекает из логики самой модели, а именно — уровень внутренней групповой защиты. Но при этом, во-вторых, и это принципиально, происходит одновременно и смена субъекта защитной активности, а следовательно, и арсенала используемых защитных средств, или механизмов (Штроо, 1996). Следовательно, схематичное отображение «усовершенствованной» модели уровневого строения психологической защиты могло бы выглядеть следующим образом (рис. 2.). На 1 уровне субъектом защитной активности выступает Я как одна из «структурных единиц» личности в борьбе за свою целостность с нежелательными или травмирующими содержаниями Оно и Сверх-Я. На 2 уровне к защите прибегает личность для сохранения своей целостности и поддержания позитивного Я-образа. 3 уровень описывает защитную активность группы, отстаивающей свою целостность в ответ на внутреннюю угрозу распада. На 4 уровне группа защищается от факторов межгруппового взаимодействия, представляющих угрозу для ее целостности.
Описание, обработка и анализ результатов
Межгрупповые различия в степени позитивности социальной идентификации с ингруппой по сравнению с аутгруппой свидетельствуют о проявлении феномена ингруппового фаворитизма, что характерно для всех обследованных групп, за исключением ВГЛТА. Причем такие качества, как жесткость, идеализм, ориентированность на мнение окружающих и простодушие студенты ВГЛТА оценивают в основном положительно, студенты остальных вузов - отрицательно. Напротив, материализм, стремление к лидерству и хитрость оцениваются студентами ВГЛТА отрицательно, остальными студентами - положительно. У других групп (ВГУ, ВГМА и ВВИРЭ) таких явных противопоставлений не отмечено. В некоторой степени это можно было бы объяснить меньшим количеством студентов ВГЛТА, попавших в исследовательскую выборку, однако обращает на себя факт, что и со стороны других групп ВГЛТА «получает» минимальные показатели как аутгрупповой идентификации (в среднем - 0.22, тогда как ВГУ - 0.26, ВГМА - 0.29, ВВИРЭ -0.26), так и позитивности аутгрупповой идентичности (в среднем - 0.48, тогда как ВГУ - 0.51, ВГМА - 0.56, ВВИРЭ - 0.59). Вообще наиболее высокие показатели идентификации и позитивности идентичности имеет в качестве аут-группы ВВИРЭ, что может быть объяснено гомогенностью полового состава респондентов. По всей видимости, курсанты военных вузов все еще олицетворяют собой в сознании юношей студенческого возраста некоторый стереотип «настоящего мужчины», а это означает, что в нашем исследовании, возможно, наложились два контекста социальной категоризации, задаваемых по принципу метаконтраста (Тернер и др, 1994):
Полученные данные позволяют подтвердить предположение о том, что и в отсутствие реального межгруппового взаимодействия, топологический аспект групповой целостности поддерживается в группе за счет процессов са-мокатегорзации индивидов как членов данной группы в отличие от членов любой другой группы.
Обнаруживаются ли эти закономерности проявления защитных тенденций в топологическом аспекте групповой целостности и в ситуации реального межгруппового взаимодействия? Существует ли какая-то взаимосвязь между степенью групповой идентификации индивида (с группой членства и внешней по отношению к ней группой) и особенностями его внутригруппо-вого поведения? Для того чтобы ответить на эти вопросы, был организован второй этап исследования.
В качестве респондентов выступили учащиеся трех десятых классов муниципальной школы № 6 г. Воронежа, всего 53 человека. Измерение показателей групповой идентичности производилось с помощью той же процедуры, что и на первом этапе, т.е. каждый респондент из общего предложенного списка индвидуально-психологических качеств последовательно составлял четыре набора по 10 качеств в каждом: для «типичного представителя» своего класса, для типичных представителей двух других классов и для самого себя. Затем в исходном списке (40 качеств) он отмечал знак своего эмоционального отношения к каждому качеству как «положительное», «нейтральное» или «отрицательное».
Помимо этого, каждый учащиеся заполнял специализированную анкету, представляющую собой методику исследования социально-психологической ориентации личности в группе (Залюбовская, 1984). Выбор данной методики был обусловлен ее направленностью на изучение социально-перцептивных процессов именно в учебной группе. Она позволяет различить три типа ориентации внутригруппового поведения индивида: «индивидуалистический» (группа не представляет собой самостоятельной ценности для индивида, он уклоняется от совместных форм деятельности, ограничивает контакты с другими челнами группы), «прагматический» (группа воспринимается как средство достижения индивидуальных целей, оценивается с точки зрения ее «полезности», предпочтение контактов с компетентными членами группы) и «коллективистический» (группа выступает для индивида самостоятельной ценностью, проявляется заинтересованность в успехах группы в целом и ее членов, стремление внести свой вклад в совместную деятельность) (Залюбов-ская, 1984, С. 64). Предполагается, что коллективистический тип ориентации будет в наибольшей мере соответствовать высокому уровню целостности группы, а значит, и высокой степени ингрупповой идентификации.
Защитные механизмы в семейной группе
Второе исследование13 проведено с целью обнаружения групповых защитных механизмов в одном из наиболее специфических в этом смысле типе малой группы — семейной. Анализируя проблемы и перспективы социально-психологических исследований семьи, Л.Я. Гозман и Ю.Е. Алешина выделяют следующие принципиальные отличия семьи от других малых групп: нормативная заданность фактически во всех областях жизнедеятельности; гетерогенность состава; закрытость; полифункциональность, причем ни одна из функций не может признана основной, ведущей; «историчность» взаимоотношений внутри семьи и вне ее; а главное - тотальный характер включенности индивида в данный тип группы (Гозман, Алешина, 1985). Именно эти отличия во многом определяют специфичность семьи как социальной группы с присущими только ей особенностями топологического, структурного и динамического аспектов групповой целостности. С другой стороны, высокая психологическая значимость своей групповой (семейной) принадлежности для членов семьи обусловливает и высокую степень «готовности к актуализации» тех форм групповой защитной активности, о которых шла речь в теоретическом анализе (Сатир, 1992; Семья..., 1989; Скиннер, Клииз, 1995; Эй-демиллер, Юстицкий, 1989). Исходя из данных соображений в качестве объекта для второго исследования была выбрана семейная группа.
Закрытость семьи для проникновения извне, сама по себе уже выступающая в качестве одного из защитных механизмов, значительно затрудняет социально-психологическое изучение внутренних механизмов ее функционирования. Обращение семьи за психологической, психотерапевтической помощью, в какой-то степени свидетельствует о готовности членов семьи к преодолению данного «ограничителя изменений», однако, как правило, требуется очень серьезная и глубокая проработка этой формы защиты, прежде чем будет достигнут желаемый терапевтический эффект. С другой стороны, в психотерапевтическом сеансе могут задействоваться довольно специфические защиты не только на групповом, но и на межличностном и внтурилич-ностном уровнях, и строгий научный анализ в этом случае неизбежно потребует внесения известной «экспериментальной искусственности», что может существенным образом повлиять на изучаемый феномены. Поэтому оправданным представлялось создание таких искусственно-естественных обстоятельств, в которых можно было бы смоделировать процессы, протекающие в семье в ситуации если не явной угрозы ее целостности14, то, по крайней мере, постановки ее «под сомнение».
С учетом всех этих соображений, второе исследование было организовано в форме одноразовых собеседований психолога с семьей в полном составе «на ее территории», необходимость которых заявлялась в связи с апробацией зарубежной психологической методики с целью подтверждения ее достоверности в российских условиях. Всего обследовано 7 семей, подобранных по цепочке «знакомств-рекомендаций» («А какая из ваших знакомых семей тоже согласилась бы принять участие в психологическом эксперименте?»). Три семьи нуклеарные, т.е. состоящие только из супружеской пары и их детей, четыре — расширенные, т.е. включающие в себя более двух поколений. Общее количество испытуемых — 29 человек.
В качестве «зарубежной психологической методики» использовался Цветовой тест отношений (ЦТО) A.M. Эткинда (1988) с измененной в целях данного исследования процедурой. В предварительной серии каждому члену семьи предлагалось выполнить стандартной задание ЦТО, т.е. выложить из 8 разноцветных карточек ранжированный ряд, соответствующий в его представлении каждому из остальных членов семьи, затем выложить ряд цветовых предпочтений. После того, как задание было выполнено всеми присутствующими членами семьи, экспериментатор благодарил их за помощь, давая понять, что основная часть работы выполнена. Используя мотивирующий эффект незавершенного действия, поскольку испытуемые не получали какой Что, естественно, осложняется целым рядом этических соображений либо информации по результатам психодиагностики, эспериментатор как бы невзначай озвучивал «вдруг пришедшую ему на ум идею» — выложить совместно цветовой ряд для семьи в целом. Эта часть задания и была основной в нашем исследовании, ход выполнения которой тщательно протоколировался (см. Приложение 2).
Анализ результатов проводился по двум направлениям. Во-первых, оценивались результаты выполнения семьей задания ЦТО, т.е. ранжированный цветовой ряд. В этой связи вычислялись три показателя: показатель суммарного отклонения от аутогенной нормы (ОАН) как суммы абсолютных величин разностей рангов каждого цвета в двух раскладках (Эткинд, 1988; Тимофеев, Филимоненко, 1990), индивидуальные показатели отклонения ряда «Я сам» членов семьи, участвовавших в исследовании, от общего ряда «Наша семья» (ОС), внутрисемейное отклонение как среднее арифметическое индивидуальных показателей (СОС). Во-вторых, с помощью протоколов анализировался процесс решения семьей поставленной задачи, для чего использовались следующие показатели:
