Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Евразийская парадигма в цивилизационном контексте
1. Российская социально-философская традиция о цивилизационной специфике России
2. Становление и основные этапы эволюции евразийства.
3. Евразийство и «Русская идея».
Глава II. Особенности и перспективы современного евразийства (социально-философский дискурс)
1. Современные цивилизационные теории и евразийская модель
2. Современное евразийство: Российская модель.
3. Современное евразийство: Россия - СНГ, генезис и перспективы развития.
Заключение.
Библиография
- Российская социально-философская традиция о цивилизационной специфике России
- Становление и основные этапы эволюции евразийства.
- Современные цивилизационные теории и евразийская модель
Введение к работе
Продолжающийся уже около двух десятилетий процесс трансформации российского общества проходит в условиях беспрецедентных «вызовов» геополитического, экономического, социокультурного характера. Опыт 90-х годов убедительно свидетельствует: современная российская политическая и культурная элита испытывает дефицит рациональных представлений о целях, средствах и, в конечном итоге, результатах современной трансформации.
Объективно назревшая необходимость философского осмысления ци-вилизационного опыта развития России вообще и последних десятилетий в частности заставляет обратить внимание на проблему поиска социально-философских оснований данной трансформации. Абсолютизация ценности «внешнего» цивилизационного опыта и многочисленные попытки перенесения его на российскую почву свидетельствуют о необходимости выработки такой модели развития, которая соответствовала бы цивилизационному опыту и потенциалу России.
Исследования в данной области имеют длительную историю, но лишь сегодня можно констатировать, что евразийская цивилизационная парадигма, как комплекс социально-философских представлений о специфике цивилизационного пути России, стала свершившимся фактом.
Возвращение в 90-х годах XX столетия «евразийского» культурного наследия способствовало формированию в рамках общего цивилизационного подхода нового направления - евразийской цивилизационной парадигмы. Евразийское наследие, представители которого внесли значительный вклад в развитие истории, правоведения, философии, религиоведения, лингвистики, этнографии, экономики, исторической географии и многих других наук, дает возможность всесторонне рассмотреть проблему евразийской цивилизационной парадигмы и ее значения для модернизационного развития России. Обращение к евразийскому наследию дает возможность продолжить традицию философского осмысления культурно-исторического своеобразия России, прерванную в начале XX века.
Евразийская цивилизационная парадигма, как качественно новый этап осмысления и систематизации изысканий в области цивилизационной специфики, отвергает возможность единого, универсального пути общественного и социального развития, равно как и попытки некритически следовать чужим образцам. Как продолжение и развитие российской историософской традиции она несет в себе возможность анализа, моделирования и прогнозирования социальной перспективы современной России.
Степень научной разработанности темы диссертационного исследования представлена автором в виде нескольких уровней теоретического анализа. К первому уровню следует отнести, собственно, российскую историософскую традицию XIX века. Процесс осмысления России как цивилизации был начат П. Я. Чаадаевым и В. Ф. Одоевским, продолжен славянофилами: А. С. Хомяковым, И. В. Киреевским, К. С. и И. С. Аксаковыми, Ю. Ф. Самариным, создателями оригинальных концепций Н. Я. Данилевским и К. Н. Леонтьевым. Их наследие рассматривается в работе как постановка проблемы цивилизационной специфики России.
Однако, русская социально-философская мысль XIX столетия не пошла дальше констатации уникальности цивилизационного опыта России и ее противопоставления Западной Европе и европейской цивилизации.
Ко второму уровню автор относит работы представителей «западной» (в широком смысле) школы, которые, начиная с М. Вебера («Протестантская этика и «дух капитализма»»), О. Шпенглера («Закат Европы»), А. Тойнби («Постижение истории»), П. Сорокина («Социальная и культурная динамика», «Главные тенденции нашего времени») и продолжая, уже сегодня, работами С. Хантингтона1, П. Кеннеди2, Ф. Фукуямы3, Э. Тоффлера4 и другими, исследовали проблему цивилизационной специфики и создавали оригинальные цивилизационные концепции.
Среди многочисленных работ в области цивилизационных теорий и их приложения к проблемам модернизационного развития необходимо отметить коллективные труды, вышедшие в России в 90-е годы3, а также работы А. С. Ахиезера6, Б. С. Ерасова7, В. А. Красильщикова8, А. С. Панарина, А. Рябова, В. Г. Хороса и др.
Новейшая история поставила проблему возможности прогрессивного развития стран незападного типа без формирования у них системы социокультурных ценностей, воспроизводящих целиком или частично систему ценностей западного общества. Позиции различных исследователей, проблемы модернизационного развития менялись в течение второй половины XX века от утверждения необходимости полной вестернизации, как единственного пути прогресса стран незападного типа, до признания неизбежности изменений структурного характера, в которых самобытные традиционные и современные ценности сосуществуют и взаимодействуют, распределяясь по различным социокультурным сферам и продуктивно взаимодействуя на качественно новом, синтетическом уровне.
Однако большинство современных цивилизационных концепций развиваются либо в нео-европоцентристском ключе, т. е. рассматривают проблемы цивилизационного и межцивилизационного взаимодействия в контексте глобализации, либо рассматривают проблемы цивилизационного развития, абсолютизируя на макроцивилизационном уровне те или иные доминанты: конфессиональную, этническую, технократическую и т. д. Ни тот, ни другой подходы, по мнению автора, не являются эффективными для анализа проблем развития российской цивилизации.
К третьему уровню отнесены труды «евразийцев» и работы современных авторов, развивающих евразийское наследие.
Начиная с конца 80-х годов, регулярно выходят публикации по «евразийской» проблематике . С 1990 года, издан ряд работ евразийцев в Вестнике МГУ (филология)10. Проблемы евразийства обсуждались в августе 1991 года на Конгрессе соотечественников в Москве. В конце того же года Комиссия СССР по делам ЮНЕСКО провела конференцию по евразийству, где было отмечено: «О евразийцах вспомнили не от большой любви к философии. Это практическая потребность. В них есть просвет из тупиков, куда ... мы забрели»." В 90-е годы «евразийская» проблематика в контексте цивилизационно-го подхода активно разрабатывается рядом современных авторов, таких как А. С. Панарин12, Б. С. Ерасов13, Л. И. Новикова, И. Н. Сиземская14, выходят серии антологий евразийских текстов15, сборники материалов и статей по евразийской проблематике , статьи Э. Кульпина17, С. Лурье18 и многих других. В работах «евразийце» развивалась идея «России-Евразии» как цивилизации, обладающей своей отличной, как от Запада, так и от Востока цивилизацион-ной идентичностью с необходимостью обуславливающей специфический, не сводимый к внешним заимствованиям путь социокультурного и политического развития. Решающее значение для развития и творческого восприятия евразийского наследия играют труды Л. Н. Гумилева19, давшего теоретическое обоснование ряда идей евразийства в своем учении об этносе, о комплиментарное™, о формировании Российско-тюркского этноса, об особых условиях «месторазвития» евразийских народов. Л. Н. Гумилев показал невозможность механического использования западноевропейского опыта. Императивы поведения более молодого российского этноса, по мнению Л. Н. Гумилева, делают его невосприимчивым к навязываемым западноевропейским нормам.
Востребованность евразийского наследия в 90-е годы, обусловила не только внимание к их идеям, но и появление, как в научной среде, так и в по литическои практике попытки развития и творческой адаптации их наследия к современным условиям. Автор считает, что представленная работа исследует проблему социально-философских оснований евразийской цивилизационной парадигмы именно в этом ключе: творческой адаптации их наследия к современным условиям.
Объект диссертационного исследования - специфический опыт российской цивилизации, отраженный в социально-философском и культурном наследии, исследующем проблему цивилизационной специфики и моделей общественного развития.
Предмет - исследование социально-философских оснований евразийской цивилизационной парадигмы, как качественно нового этапа теоретических изысканий в области цивилизационной специфики.
Основная цель работы - социально-философский анализ становления и развития евразийской цивилизационной парадигмы - определила задачи исследования:
Рассмотреть работы тех представителей российской философской мысли, которые, начиная с XIX века, развивали проблему самобытности российской культуры, неповторимой цивилизационной идентичности и геополитической самодостаточности.
Выделить сущностные черты «евразийства» как одного из направлений российской историософской и социально-политической мысли и проследить их влияние на формирование и развитие евразийской цивилизационной парадигмы.
Проанализировать современные цивилизационные концепции в контексте их предметной связи с формированием евразийской цивилизационной парадигмы с целью выявления механизмов культурной адаптации внешнего опыта и интеграции его в систему традиционных культурных и цивилизаци-онных ценностей.
Раскрыть социально-философское содержание евразийской цивили-зационной парадигмы как качественно нового этапа в развитии цивилизационного подхода на основе анализа цивилизационного опыта России.
Наметить перспективы и возможности реализации евразийской модели общественного развития на постсоветском пространстве.
Теоретическую и методологическую основу исследования составили принципы нелинейности исторического и уникальности цивилизационного развития, сформулированные в рамках российской историософской традиции (П. Я. Чаадаев, В. Ф. Одоевский, А. С. Хомяков, И. В. Киреевский, К. С. и И. С. Аксаковы, Ю. Ф. Самарин, Н. Я. Данилевский, К. Н. Леонтьев), развитые и конкретизированные в трудах евразийцев о России-Евразии (Н. Н. Алексеев, П. М. Бицилли, Г. В. Вернадский, Л. П. Карсавин, А. Кизеветтер, П. Н. Савицкий, Н. С. Трубецкой, Э. Хара-Даван и др.), а также работы западных авторов, в которых разрабатывались проблемы цивилизационных моделей (М. Вебер, О. Шпенглер, А. Тойнби, П. Сорокин, С. Хантингтон, П. Кеннеди, Ф. Фукуяма, Э. Тоффлер и др.).
В процессе исследования евразийской цивилизационной парадигмы использованы теоретические положения и идеи, развиваемые такими современными российскими исследователями как А. С. Ахиезер, Л. Н. Гумилев, А. Г. Дугин, Б. С. Ерасов, В. А. Красильщиков, Э. С. Кульпин, Л. И. Новикова, И. Н. Сиземская, А. С. Панарин и др.
Диссертационное исследование проведено в рамках цивилизационного подхода на основе применения сравнительного культурно-исторического анализа, диалектических принципов историчности и конкретности, а также общенаучных методов, в частности, системно-структурного и социального моделирования.
Положения, выносимые на защиту:
Евразийская цивилизационная парадигма является комплексом теоретических представлений, определяющим важнейшие качественные черты российской цивилизации и решающие факторы ее развития.
Формирование евразийской цивилизационной парадигмы следует рассматривать как продолжение и развитие российской социально-философской традиции, повлиявшей на развитие и становление цивилизаци-онного подхода.
Евразийская цивилизационная парадигма выступает как наиболее адекватный российским реалиям методологический подход, позволяющий выявлять цивилизационную специфику России и определять конкретные формы, цели и задачи ее социокультурного развития.
Научная новизна исследования: выявлены социально-философские основания евразийской цивилизационной парадигмы, раскрыто ее содержание; показано, что евразийская цивилизационная парадигма является основой формирующейся в рамках цивилизационного подхода модели цивили-зационного развития, выражающей важнейшие качественные черты российской цивилизации; обосновывается использование евразийской цивилизационной парадигмы в качестве методологического принципа анализа наиболее важных тенденций развития России, стран постсоветского пространства с целью выявления общности социокультурных доминант в условиях модернизационно-го развития.
Теоретическая значимость исследования заключается в том, что в ней определяется методология анализа и решения проблем модернизационного развития российской цивилизации.
Результаты диссертационной работы позволяют углубить теоретические представления о сущности процесса модернизационного развития культур и цивилизаций незападного типа, что создает предпосылки для корректного анализа современного состояния российского общества и открывает перспективы выработки модели общественного развития, отвечающей реалиям XXI века.
Материалы диссертации, могут быть использованы в преподавании общих и специальных курсов по социальной философии, истории философии, политологии, культурологии, в современных исследованиях и дискуссиях о природе и характере российской цивилизации, перспективах ее развития и т. п.
Основные теоретические положения, содержащиеся в диссертации, прошли апробацию в докладах автора на научно-практических конференциях, в том числе международных: межвузовская научно-практическая конференция студентов и молодых ученых Сахалинской области (Южно-Сахалинск, 1997); научно-практическая конференция преподавателей и студентов ЮСГРПС (Южно-Сахалинск, ЮСГИК, 1997); научно-практическая конференция профессорско-преподавательского состава, аспирантов и студентов ЮСГИК (Южно-Сахалинск, ЮСГИК, 1998); международная научно-практическая конференция на базе ЮСИЭПИ (Южно-Сахалинск, ЮСИЭПИ, 2001); региональная научно-практическая конференция «Совершенствование форм и методов взаимодействия органов власти, общественных объединений, некоммерческих организаций, бизнеса и средств массовой информации» (Южно-Сахалинск, 2001); философские чтения в СахГУ (Южно-Сахалинск, СахГУ, 2001, 2002, 2003, 2004), научные труды Дальрыбвтуза (Владивосток, 2005).
Структура и объем диссертации обусловлены целью и задачами исследования, а также избранной автором логикой их раскрытия. Работа состоит из введения, двух глав, состоящих из шести параграфов, заключения и списка библиографической литературы.
Российская социально-философская традиция о цивилизационной специфике России
Социально-философские истоки «евразийства», в широком смысле, следует усматривать в российской историософской традиции, которая на протяжении столетий развивала идеи, сконцентрированные в последующем в евразийской концепции. Прежде всего, здесь следует иметь в виду, что историософская традиция развивала такие представления как: цивилизационная и культурная уникальность и самодостаточность российской цивилизации, специфика ее исторического пути, геополитическая и геоэкономическая целостность, непреодолимая антагонистичность российской цивилизации и цивилизации Запада, культурная близость России и цивилизаций Востока и т. д.
Уже в самых ранних памятниках древнерусской мысли мы находим идеи и концепции историософского характера. В XI в. в сочинении Киевского митрополита Иллариона прослеживается ясно выраженный идеал Святой Руси, имевший огромное значение для русского религиозного сознания. В период формирования и укрепления Московского царства государственная идея начинает играть все более доминирующую роль в религиозной историософии. В русском церковном сознании крепнет представление о том, что историческая роль «православного царства» отныне принадлежит русскому государству. В завершенном виде идея «Москвы - третьего Рима» была сформулирована старцем Филофеем. Русское царство, по Филофею, должно быть оплотом подлинно вселенного христианства, «все христианские царства сни-зошася в твое едино: яко два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти». Филофей мечтал не о «тысячелетней империи», в его историософской концепции Русь должна была стать оплотом христианства на финальном, итоговом этапе мировой истории.
XIX век принято считать временем не только рождения, но и расцвета русской философской мысли. Уже в этот период начинается формирование историософских концепций, отражающих так называемую почвенническую традицию. Почвенничество отрицает единство всемирно-исторического процесса, всемирная история для него - это совокупность культурно-исторических миров, замкнутых и непроницаемых друг для друга, а историческое бытие определяется бытием природным. Почвеннические мотивы представлены у самого широкого круга авторов того периода. Еще A. С. Пушкин писал, что Россия никогда не имела ничего общего с остальной Европой. Типично «евразийский» лозунг: «России надо овосточиться» вы двинул в 1836 г., еще при жизни поэта, В. Титов - любомудр, литератор и дипломат. А через год А. Краевский в статье «Мысли о России», почти точно предваряя евразийцев, высказал мысль о том, что Россия - не Азия и не Европа, а нечто третье, срединное и самостоятельное. Поэтому вполне оправдано мнение, что евразийство могло бы считать себя «не младше младших славянофилов, а старше старших»20. Ярким представителем российской историософской традиции являлся B. Ф. Одоевский. Итогом его многолетних размышлений о судьбах культуры и истории, о прошлом и будущем России и Запада стало сочинение «Русские ночи» (1844). Здесь, впервые в русской литературе, анализируется и критику ется западная культура. Следует отметить, что и до этого времени в русской литературе не раз попадались критические замечания о Западе, но Одоевский первый касается этой темы, столь глубоко волновавшей русскую мысль, в более систематизированной форме" . Русский мыслитель прежде всего не приемлет в характере развития современной ему цивилизации односторонность. «Односторонность есть яд нынешних обществ и тайная причина всех жалоб, смут и недоумений», - утверждает он. Наука, оторвавшись от «всесо единяющей силы ума», разбилась на ряд специальных дисциплин, и пости :о Цит. по ст.: Хоружий, С. Русь - новая Александрия: страница из предыстории евразийских идей / С. Хо-ружий // Начала. - 1992. -№ 4(6). - С. 17.
" Одоевский, В. Ф. Сочинения в двух томах / В. Ф. Одоевский; сост. и коммент. В. И. Сахарова. - М: Ху-дож. лит., 1981.-Т. 2. Повести. жение «целого» оказалось невозможным. Искусство ослабело, гибнет и религиозное чувство. «Осмелимся же выговорить слово, которое, может быть, теперь многим покажется странным, а через несколько времени слишком простым: «Запад гибнет»».
Несмотря на постоянный рост цивилизационных благ и мощь технического прогресса, западная цивилизация, из-за «одностороннего погружения в материальную природу», может предоставить человеку лишь иллюзию полноты жизни. Таким образом, оценивая итоги и дальнейшие перспективы развития цивилизации, В. Ф. Одоевский с надеждой думал о будущем России. Надеялся он, прежде всего, на то, что она сможет избежать «односторонности» развития и будет способствовать сохранению в истории столь необходимого человечеству начала «всеобъемлющей многосторонности духа». Обращаясь к русскому народу, автор говорит: «В святом триединстве веры, науки и искусства ты найдешь то спокойствие, о котором молились твои отцы. Девятнадцатый век принадлежит России».
Одоевский высказывает много оригинальных мыслей, предвосхищающих часто то, о чем в последующем говорили славянофилы, Достоевский, отчасти Соловьев.
Однако сходство это носило самый общий и в значительной мере противоречивый характер. В письме к А. С. Хомякову от 20 августа 1845 г. В. Одоевский писал: «Странная моя судьба: для вас я западный прогрессист, для Петербурга - отъявленный старовер-мистик; это меня радует, ибо служит признаком, что я именно на том узком пути, который один ведет к истине».""
Несомненно, что автор «Русских ночей» шел своим особенным путем, отличным как от пути западников, так и славянофилов.
П. Я. Чаадаев впервые осмыслил Россию в категориях европейской историософии. «Наблюдая нас, - пишет Чаадаев в первом «Философическом письме», - можно бы сказать, что здесь сведен на нет всеобщий закон чело " Труды по русской и славянской филологии. - Тарту, 1970. - Т. XV. - С. 344. вечества».23 Если западные народы, согласно мысли Чаадаева, прошли уже значительную часть пути к цели исторического развития, то русские и не вступали на этот путь. То, что на Западе стало инстинктом - идеи долга, порядка, права - чуждо русской действительности. Нравственное равнодушие, дух всеобщего рабства, отсутствие живой веры, безразличие к самим формам жизни - это, по мысли Чаадаева, окружающая жизнь. Россия представляется ему лишь «фактом географии»" , но не истории. «Про нас можно сказать, что мы составляем как бы исключение среди народов. Мы принадлежим к тем из них, которые как бы не входят составной частью в человечество, а существуют лишь для того, чтобы преподать великий урок миру».-3
По Чаадаеву, истории, то есть провиденциального, закономерного пути, у России нет. Хаос, неорганизованный мир, детские подражания Западу, не затрагивающие реальных рычагов жизни, - такой, по его мнению, путь России. Обычно при изложении учения Чаадаева на первый план выдвигают его оценку России в ее прошлом. Это, конечно, caivioe известное и, может быть, наиболее яркое и острое из всего, что писал Чаадаев, но его взгляд на Россию совсем не стоит в центре его учения, а, наоборот, является логическим выводом из общих его идей в философии христианства.
Основная богословская идея Чаадаева есть идея Царства Божия, понятого не в отрыве от земной жизни, а в историческом воплощении, как Церковь. Смысл истории осуществляется «божественной волей, властвующей в веках и ведущей человеческий род к его конечным целям».
Католицизм наполняет Чаадаева воодушевлением, энтузиазмом, но вовсе не в своей мистической и догматической стороне, а в его действии на западный исторический процесс.
Становление и основные этапы эволюции евразийства.
Продолжением и развитием традиций русской социально-философской мысли в XX веке явилось «евразийство» - историософская концепция, сложившаяся в среде русской эмиграции. П. Н. Савицкий причислял к предшественникам «евразийцев» всех мыслителей славянофильского направления, в том числе Гоголя и Достоевского (как философов-публицистов).
Евразийцы в целом ряде идей, являются продолжателями мощной традиции русского философского и историософского мышления. Начало этой традиции восходит к ЗО Ю-м годам XIX века, когда сформировалось славянофильское течение.
Зарождение и становление евразийства тесно связано с именами филолога и лингвиста Н. Трубецкого, музыковеда и публициста П. Сувчинского, географа и экономиста П. Савицкого, историков М. Шахматова, Г. Вернадского, Л. Карсавина, Г. Флоровского, правоведов Н. Алексеева и В. Ильина.
В работах евразийцев были достаточно четко определены истоки их учения, его связь с русской философской мыслью XIX-XX веков. Евразийцы преемственно связаны с идеями славянофилов, Данилевского, Леонтьева, Соловьева. Практически во всех трудах евразийцев просматривается их тесная связь со славянофильством. Наибольшее и непосредственное влияние на евразийцев оказал Н. Данилевский с его системой культурно-исторических типов.
Особенностью евразийских исследований являлось то, что специальных, крупных работ концептуального характера, объединяющих воззрения ученых этого течения, не было создано. Евразийство 20-30-х годов представлено рядом авторских публикаций, сборниками статей, брошюр евразийцев, в которых затрагиваются различные стороны фундаментальной проблемы Евразия как культура и цивилизация. Труды евразийцев указывают на то, что их авторы затрагивали следующие области знаний: историю государства, правоведение, философию, религиоведение, лингвистику, этнографию, антропологию, экономику, статистику, демографию, историческую географию, геологию, биологию, промышленность, сельское хозяйство, литературу и политику. Евразийцам была свойственна высокая компетентность, глубина анализа исследований и широта охвата разнообразных граней разрабатываемой ими проблематики.
Деятельность евразийцев как движения начинается с выхода сборника «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев» (София, 1921 г.). Хотя, собственно евразийские мотивы зародились еще в предреволюционную эпоху. Так, статья Г. Вернадского «Против солнца. Распространение русского государства к востоку» была напечатана в России еще в 1914 году, а первые работы П. Савицкого появились в «Русской мысли» в 1915 г..
Активная издательская деятельность движения начинается после 1923 г., когда было открыто «Евразийское книгоиздательство». С того же года начал печататься «Евразийский временник» под редакцией Н. С. Трубецкого, П. Н. Савицкого, П. П. Сувчинского. С 1924 г. начала выходить «Евразийская хроника» (до 1937 года вышло двенадцать номеров).
Евразийские организации были широко представлены практически во всех крупных центрах русской эмиграции - от Парижа и Берлина на западе, до Харбина, главного центра русской эмиграции в Китае, на востоке.
Исследователь С. С. Хоружий выделяет три этапа в истории евразийского движения: первый этап охватывает 1921-1925 гг. и проходит преимущественно в Восточной Европе и Германии. На следующем этапе, приблизительно 1926-1929 гг., центром движения становится Париж. Наконец, 1930-1939 гг. - после нескольких тяжелых кризисов и расколов движение пошло на убыль и продолжало существовать незначительными группами в отдельных эмигрантских центрах.
Концептуальное и организационное разложение евразийства началось к середине 20-х гг. Вряд ли можно согласиться с Л. И. Новиковой и И. Н. Си-земской, которые считают, что именно Флоровскому и Бицилли евразийство обязано разработкой философских основ, и что в результате их ухода оно из социально-философского учения эволюционировало в политическое движение.
Во-первых, евразийство с самого начала было политическим движением и не собиралось уходить от решения политических задач. Уже в «Исходе к Востоку» П. П. Сувчинский писал, что русская интеллигенция поставлена в необходимость заслуженно оценить свои возможности, а главное, свои национальные истоки и самоутвердиться62. А самосознание русского интеллигента всегда в России предполагало осознание своего долга народу, разрешение острых социальных и политических вопросов. Наконец, эмиграция есть явление политическое. Во-вторых, разработкой своих философских основ евразийство обязано прежде всего Трубецкому, Савицкому, Алексееву, Карсавину.
Перелом в истории евразийского движения происходит в ноябре 1928 г., когда в Париже стала выходить просоветская газета «Евразия». Основатели евразийства П. Н. Савицкий и Н. С. Трубецкой, затем и Н. Н. Алексеев выходят из рядов евразийской организации.
Современные цивилизационные теории и евразийская модель
Длительный процесс эволюции социально-философских взглядов на проблему природы, характера, динамики цивилизационного развития нашел выражение в формировании как наиболее общих подходов рассмотрения данной проблемы, так и в целом комплексе «цивилизационных» концепций.
Данный процесс характерен и для России. Первые попытки изучения цивилизационной специфики России, начатые еще в середине XIX века с позиционирования России как исторического субъекта со своими законами развития, отличными от «всеобщего закона человечества»165, привели, в первой половине ХХ-го века к формированию «евразийской» концепции.
Однако сегодня вряд ли возможно говорить о существовании универсальной концепции социально-философского, исторического, социокультурного и т. п. развития общества. Тем не менее, поиск в этом направлении способствовал теоретическому оформлению представлений о специфике цивилизационного развития, нашедшего воплощение в широко распространенной дихотомной схеме «Запад - Восток», где фиксируются основные цивилизационные доминанты.
Данная схема, отражая значительные цивилизационные реалии, является в современных условиях глубоко укоренившимся штампом. Свидетельство тому - регулярные попытки создания универсальных цивилизационных концепций.
Но несмотря на критику дихотомной схемы «Запад - Восток», с завидной регулярностью эта схема или ее принципиальное содержание воспроизводится в различных исследованиях, где снова фиксируются характерные для «восточного» типа мышления и культуры признаки. Это приоритет общих интересов перед частными, массы перед личностью, духовных ценностей перед материальными, преобладание идеационального (сверхчувственного) социокультурного строя, бережное отношение к природе, частью которой ощущает себя человек. Отсюда всесилие государства, преобладание консерватизма; крайне осторожное отношение к новациям, к переменам, несущим беспокойство, нарушающим традиционность жизни; недооценка роли науки, особенно прикладной, практической.
Для западного типа мышления и культуры вновь фиксируется свойственный им индивидуализм, преобладание личности и чувственного социокультурного строя, активное покорение природы, склонность к агрессии и переменам, недоверчивое отношение к государству и стремление ограничить его вмешательство в экономику и частную жизнь.
Следует отметить, что в приведенной выше схеме выделены характеристики по принципу «или-или», то есть многообразие культур и цивилизаций сведено к двум «классическим» типам. Схема не учитывает:
1. Историческое время и место (месторазвитие), рассматривает цивилизацию вне исторической динамики и конкретных социокультурных, политических, географических, и т. д. реалий.
2. Схема исключает или сводит к минимуму возможность взаимопроникновения (синтеза) культур и цивилизаций, фиксируя их взаимоисключающие, базовые принципы существования. 3. Наконец, наиболее существенный недостаток заключается, по мнению автора, в том, что данная схема есть, фактически, продолжение и развитие принципа европоцентризма. Вертикальное противопоставление двух уровней: Европа (высший), неЕвропа (низший) заменено на горизонтальное противопоставление двух типов Запад - Восток. Таким образом, формальная трактовка цивилизационного принципа сводит типологическое и динамическое многообразие к двум предельно абстрактным, крайним типам.
Как отмечал А. Ахиезер: «Абстрактная идея расчлененности мира на две суперцивилизации имеет смысл как методологическая основа для дальнейшей конкретизации (выделено мною..- Е. Д.). Каждая цивилизация, каждое общество должны конкретизироваться, то есть определяться через суперцивилизации, через их специфику».166
Проблема определения цивилизационной специфики была одним из важнейших направлений российской социально-философской мысли. Российская мысль ХГХ-го века хотя и интуитивно, иррационально, но поставила проблему цивилизационной уникальности России, невозможности понять и объяснить ее историю, культуру, противоречивую политическую и социальную реальность на основе схем иного цивилизационно-культурного опыта.
Намеченная Данилевским циклическая модель исторического процесса предвосхитила последующие весьма разнообразные опыты подобного рода как на Западе (О. Шпенглер, А. Тойнби), так и на Востоке (наиболее яркий представитель культурологического циклизма - китайский мыслитель Лян Шумин167).
