Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Этнос и этнотипологическая триада 15
Глава II. Племя, народность, нация : парадигмы исследования в XX веке 31
1. Марксистская парадигма 31
2. Формационная парадигма 56
3. Мироцелостная парадигма 69
Глава III. Племя, народность, нация как этнокультурные и этнопопуляционные образования 77
1. Системный подход 77
2. Этнические функции популяции 87
3. Феномен этничности : этнокультурная специфика и этническая идентичность 96
Глава IV. Этнотипологическая триада в контексте этнической истории 116
1. Племя: историко-стадиальная типология и эпохальная модификация 116
2. Народность : ее этнические трансформации 163
3. Нация : формирование общенационального самосознания и национальной идеи 203
Глава V. Этнотипологическая триада в процессе этнической глобализации человечества 229
1. Племя : эмбриональная стадия мироцелостности 230
2. Народность : локальное проявление мироцелостности 237
3. Нация : этническая глобализация и первичная миро-целостность человечества 246
Заключение 262
Список сокращений 265
Литература 266
- Марксистская парадигма
- Феномен этничности : этнокультурная специфика и этническая идентичность
- Народность : ее этнические трансформации
- Нация : этническая глобализация и первичная миро-целостность человечества
Марксистская парадигма
Марксистская парадигма этнотипологической триады имеет свою историю, она неоднозначна и никоим образом не может быть сведена к так называемой марксистско-ленинской теории нации и тем более отождествлена с ней. Будем придерживаться хронологической последовательности в ее изложении.
На наш взгляд, для сегодняшнего состояния изучения этнотипологической триады характерна ситуация последней трети XIX в., связанная с осмыслением теоретического наследия эволюционной школы в классической этнографии.
Парадигма триады в контексте осмысления теоретического наследия эволюционизма. Первое, что заслуживает быть отмеченным, учитывая, что работы Моргана, Бахофена, Мак-Кинли и других исследователей открыли новую эпоху в разработке первобытной истории, так это то, что характеристика начальной ступени человеческого общества, впрочем, так же как и характеристики последующих типов общества, в предмете марксистского социально-философского опыта не были самоцелью, а давались в процессе исследования возникновения и развития народов, обозначаемых как племена, народности, нации.
Известна понятийно-терминологическая, семантическая многозначность этих понятий в трудах К. Маркса и Ф. Энгельса. Так, понятия «нация», «национальность», «народ» и «народность» употребляются ими достаточно расширительно. «Нация» отождествляется с населением страны (государства), либо это понятие применяется в значении «народ». Ис пользуется выражение «древние нации», например в отношении древних финикиян. Понятия «нация», «национальность» неоднократно употребляются в отношении рабовладения: «...в римском пантеоне можно было найти богов всех наций», применительно ко времени образования государства у германцев утверждается, что «элементы новых наций были пов-сюду налицо». Говорится о «чешской нации» относительно периода существования Великоморавского государства (IX—X вв.) и т. д. Под нацией в таких случаях понимался именно народ, этнические особенности которого предопределили его самобытность. Это принципиальное положение, игнорируя которое нельзя уяснить сущность современных наций как этнокультурных образований. В то же время утверждается национальность 4 -г племени и зарождающейся народности. Так же многозначна семантика понятий «народность» и «народ». ПоФ. Энгельсу, народность характеризуется как общность, иерархически следующая за племенем: «в поэмах Гомера мы находим греческие племена в большинстве случаев уже объединенными в небольшие народности». Народ трактуется как общность людей, соответствующая племени и народности. Вот примеры: «...все три племени вместе составили римский народ...», «четыре афинских племени слились в Аттике в один народ вследствие смешения племен на одной территории». Можно сделать вывод, что семантика понятия «народ» отвечает его трактовке как родовой общности, в результате чего племя и народность выступают как его исторические типы. Надо сказать, что довольно обстоятельно исследовано племя, относящееся ко времени начала имущественной и классовой дифференциации. Племя определяется как надродовая межпоколенная общность кровных родственников, включающая в себя не менее чем два экзогамных рода и являющаяся в отличие от них эндогамным образованием. Племя проживает на единой территории и имеет признаки, характеризующие его как культурную общность — единые диалект и самоназвание, общие религиозные представления (мифология) и культурные обряды. Есть еще одно достаточно насыщенное по содержанию определение: «...племенная общность (кровное родство, общность языка, обычаев и т. д.) ...есть первая предпосылка присвоения людьми объективных условий как их жизни, так и той деятельности, при помощи которой эта жизнь воспроизводится и облекается в предметные формы...».
Понятийно-терминологическая многозначность в объяснении племени, народности, нации действительно налицо, но исследовательский интерес все же не в ней, а в принципиально иных методологических подходах. И прежде всего в том, что в рамках социальной философии марксизма впервые называется и объясняется триада «племя, народность, нация»; в то время как начиная с эпохи Возрождения и вплоть до современности для изучения конкретных народов использовались главным образом термины «нация», «раса», «племя».
Примечательность этой методологии, по нашему мнению, в том, что исследование возникновения цивилизации, так же как (применяя со временную терминологию) этническая характеристика народов, имеют в качестве своей предпосылки всемирность, принцип единства и многообразия культурно-исторического процесса. Объяснение истории как саморазвивающейся смены общественных состояний, исследование проблематики всемирности в сочетании с методами восхождения от абстрактного к конкретному, взаимосвязи исторического и логическо го, системный подход, примененный в теории и методологии К. Маркса, — таковы, как нам представляется, исходные концепты для социально-философского, а не идеологически конъюнктурного объяснения триады.
Фактически перед нами методология, раскрывающая многообразие и вариативность развития триады, соотносимой не только, точнее, не столько с определенным типом общества, сколько с масштабами всемирное. Вот, например, одно краткое, но характерное высказывание: «Нации, рассеянные и распыленные в продолжение тысячелетия, каждая из которых тем не менее оставит свой след в исторической кла-довой современных народов». В свете предлагаемой методологии историзма и диалектики племя, народность, нация объективно оказываются вписанными не в европейскую историю Старого Света и взаимосвязанными не с «колониальными» народами, а с человечеством в целом, что безусловно способствует углубленному, лишенному «белых пятен» осмыслению всемирной истории. При этом всемирность трактуется как конечная цель поступательного развития народов в обобществляющееся человечество. Итак, объединяющееся человечество и всемирность — вот два условия рассмотрения основной идеи племени, народности, нации в свете методологии историзма и диалектики.
Интересно и поучительно для сегодняшнего дня обратить внимание также на взаимосвязь новой методологии с теоретическими основаниями классической этнографии, поскольку очевидна преемственность этой методологии с эволюционизмом, в особенности с наследием Моргана, и на объединяющий их принцип историко-культурного единства человечества. В то же время методология историзма и диалектики не приемлет метафизическое понимание развития в эволюционизме; отрицает как исторически повторяющиеся закономерности культуры в духе риккертианства, так и характерное для диффузионизма исследование культуры главным образом в плане метафизически пространственного перемещения как совокупности единичных неповторяемых явлений; и, наконец, эта методология не приемлет откровенный антиисторизм и признание невозможности осуществления исторических реконструкций, присущих функционализму
Феномен этничности : этнокультурная специфика и этническая идентичность
Каким образом все же ответить на «проклятый вопрос» о том, в силу каких причин люди вырабатывают «этничностные конструкции» и чем этничность принципиально отличается от других видов социальной идентичности? Какое из обозначений «этничности» может быть выбрано как адекватное отражение ее сущности?
Племя, народность, нация есть социальные образования, отличительные черты которых проявляются в сфере традиционной культуры, но не исчерпываются ею — это факт эмпирически и теоретически установленный: этнос определяется как смысл существования любой культуры, являющейся механизмом групповой адаптации. Проблема феномена этничности, достаточно серьезная по своей теоретической важности, состоит в том, чтобы концептуально объяснить, каким образом формируются отличительные черты одного народа, достаточные для противопоставления культуре другого народа. Обратимся к диалектике социального и культурного, культурного и этнического, не переводя ее основные положения в плоскость стилистики или же очередной терминологической усложненности.
I. Есть уровень общечеловеческой культуры и соотнесенный с ним уровень этнической культуры, включающий: 1) напластования из прошлых эпох; 2) наличие разновременных по своему генезису внутренних слоев, а также 3) интеграционных элементов, выражающих общность культуры, присущую как человечеству в целом, так и этносам родственных хозяйственно-культурных типов и историко-этнографических областей.
II. Диалектика функционирования культуры этноса, или же этнической культуры, такова, что она одновременно является способом интеграции и разъединения как отдельных индивидов, так и образуемых ими социальных образований. Именно это свойство культуры и лежит в основе ее этнических функций. Этническая а в отличие от родовой культуры «вообще» определяется как совокупность лишь тех ее элементов и структур, которые выполняют так называемую этноинтегрирующую и эндодиф-ференцирующую функции. В частности, традиционно-бытовая и социо-нормативная культуры выполняют этноинтегрирующую функцию, а взаимопроникновение культур объективно предполагает формирование эт-нодифференцирующих факторов.
III. Взаимосвязь культурного и этнического, социогенеза и этногенеза не может быть однозначной. Представляется оправданным исходить из методологического положения об одновременном возникновении социокультурных и этнически-потенциальных различий, относительно четкое осмысление которых, их актуализация на уровне самосознания и самоназвания появляется гораздо позже.
IV. Практически трудно выявить специфику по отдельным элементам этнической культуры в целом. Вычленить непременно один универсальный дифференцирующий признак этнической культуры какого-либо народа оказывается невозможным. Так же не всегда достигают цели поиски обязательного абсолютного набора отличительных элементов этнической культуры. Их удельный вес, во-первых, невелик, а во-вторых, в современных условиях роста нивелирующих тенденций их становится все меньше. Фактически этническая культура того или иного народа предстает как целостность, ее специфические черты, особенности и конкретные формы возникают не обособленно друг от друга, а в качестве некой стабилизированной системы, компоненты которой взаимосвязаны и взаимообусловлены. Тем самым «неповторимый облик каждого этноса складывается не отдельной его специфической чертой, а особенным, характерным только для него сочетанием объективных свойств, многие из которых присущи и каким-либо другим этносам».
В духовной культуре, связанной с осмыслением общности происхождения, этническая специфика несмотря на процессы ее унификации и стандартизации гораздо более заметна, чем в материальной культуре. В результате усиления интернационализации сфера проявления этнических свойств культуры начинает сужаться, повсеместно распространенным становится смещение этнической специфики в сферу поведения и соционормативной культуры, в наибольшей степени сосредоточившей этнически окрашенные ценностные ориентации и ценностное маркирование. Пожалуй, именно этим и объясняется довольно устойчивый, а в некоторых ситуациях консервативный характер локальной традиционной обрядности — трудовой, календарной, семейной, свадебной, похоронно-поминальной и устного народного творчества, непосредственно близко, «обнаженно», раскрывающими исторические корни своего народа. Этническая специфика все в большей мере обусловливается значениями характеризуемых ею культурных явлений, возрастает символическая и знаковая функции ее интериорного уровня. Этнические особенности оказываются заложенными «не столько в вещах, сколько в сознании людей, их производящих, приобретающих и употребляющих ее в тех значениях, которые они им придают», и выявляются в характерных моделях образа жизни, в стереотипах поведения, становящихся предметом комплексного этнопсихологического, этносоциального, исто-рико-этнографического и этнолингвистического исследования. Так, этнические стереотипы поведения предопределяют характерную организацию пространства, своеобразие в выборе и комбинации пищи, одежды и т. п. Они имеют знаковый характер, формируя своеобразный язык культуры, единый в пространственных, временных и социальных координатах ее существования. Язык культуры раскрывает вербальные и невербальные средства коммуникаций, особенности кинесического и проксемического уровней общения, становящихся интимно близкими только в контексте именно данной культуры. Благодаря этому «при распределении культурных явлений и деталей отдельных компонентов по оси «интимное—общественное» сохранность и органическая вписанность этнически специфических черт нарастает в сторону интимности или эзотеричности элементов культуры и падает в направлении их экзотеричности. Невербальные средства общения достаточно самостоятельны и устойчивы в исторических формах своего существования. Так, традиционная мимико-жестовая система в ряде случаев выступает как отдельный «язык» относительно независимо от естественных языков, а основные элементы мимико-жестовой системы населения Сирии и Ливана, например, «не подвергались на протяжении многих веков сколько-нибудь значительному изменению, хотя за это время вербальные языки здесь, как известно, менялись не раз».
Все сказанное касается универсального факта локально-культурного своеобразия, этнокультурной специфики в целом для обозначения которой выражение «этничность» используется в своем первоначальном значении «как совокупность признаков или свойств, отличающих один реально существующий этнос от другого» наряду с достаточно распространенным ее обозначением, как тождественного понятиям «этнос», «этническая общность» вообще, но не как мифической «сверхсоциальной субстанции», стоящей вне понятий «народ», «народность», «нация».
Два вышеприведенных обозначения этничности оказываются недостаточными для объяснения того, почему индивиды предпочитают идентифицировать себя именно со своим этносом, а не с какими-либо другими социальными образованиями. Для ответа обратимся к диалектике функционирования этнической культуры, учитывая при этом, что этнокультурная специфика сама по себе, впрочем, так же как и самоназвание, не могут рассматриваться как не подвергающийся сомнению критерий этнической принадлежности.
Народность : ее этнические трансформации
Определение народности как общности людей в ряду с племенем и нацией является дискуссионным и противоречивым. Происходит инверсия предмета исследования, когда объяснение народности подменяется изучением присущих ей переходных ступеней вслед за племенем или в промежутке от племени к нации, что породило названия: народ, национальность, протонародность.85 Или, например, преднародность86 в качестве этнической общности переходного характера от доклассовой к классовой эпохе.
Одно из первых определений народности связывается с эпохой романтизма, когда доминантой духовной жизни становится острый интерес к самобытной народной старине, к так называемой народности, выражаемой в обычаях, преданиях, песнях, сказках. Сказанное в полной мере относится к известной в свое время книге Ф. Яна «Немецкая народность», полной восторженно-романтической любви к Германии. Слово «народность» встречается у Гердера, обозначая причастность к народу, качества народа, которые в совокупности его свойств не имеют аналога у других. Но уже во второй половине 40-х гг. XIX в. оно приобретает и другой смысл, обозначая сообщество людей. В российской дореволюционной литературе по-своему интересны следующие два определения народности. В.И.Даль определяет ее не более как «совокупность свойств и быта, отличающих один народ от другого», а А. Д. Градовский следующим образом: «Каждая народность, т. е. совокупность лиц, связанных единством происхождения, языка, цивилизации и исторического прошлого...». Первой серьезной публикацией о народности до известной работы И. В. Сталина может считаться статья Л. П. Якубинского, в которой намечены контуры формирования народности во взаимосвязи с образованием языков.
Внедрение в научный обиход понятия «народность» началось с 1950 г. после публикации работы И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкоз нания», в которой имелся тезис о развитии языков племенных в языки народностей. В числе последующих могут быть названы работы А. А. Саты-балова91 и монография А. Г. Агаева, номинально претендующая на этапное изложение данной проблематики. Достаточно представительна этнографическая литература: труды Ю. В. Бромлея, С. А. Арутюнова, Н. Н. Че боксарова,95 Ю. И. Семенова.96 Несомненный интерес представляют работы, изучающие народности в теоретическом плане, включая, напри мер, исследование этнического самосознания славянских НарОД-ностей. Следует упомянуть известную дискуссию по типологии этнических общностей, в центре внимания которой оказалась многозначность понятия «народность».
В определениях народности можно без труда заметить присущую им односторонность. Еще в 1940 г. она определялась следующим образом: «Народность — это этническая, т. е. племенная и межплеменная, общность, базирующаяся, как правило, на отсталой патриархальной культуре, характеризующейся нередко кочевым или полукочевым образом жизни племен и других пережитков родового быта». В определении народности используются языково-культурный и территориально-земляческий принципы, как например народность — это «объединение родственных по языку и происхождению племен, имеющих общность территории», и народность «есть исторически сложившаяся форма этнической общности людей, общественные связи которых носят земляческий характер, они характеризуются земляческим типом хозяйства, общей территорией, единым языком, проявляющимся в его диалектах и этническим (народностным) самосознаниєм». В соответствии с другой дефиницией «народности могут обладать теми же признаками общности, как и нации, только в слаборазвитой форме или могут терять часть своих признаков». Под устойчивыми признаками народности подразумеваются свой промышленный центр, рабочий класс, национальные кадры в результате роста которых народность способна превратиться в нацию. Есть определения, ограничивающиеся указанием на формационную соотнесенность: «...народность — это исторически складывающаяся (на основе этнической племенной общности) общность людей эпохи возникновения рабовладения и феодального строя». В этом же русле и предложение С. А. Токарева называть этнические общности рабовладения и феодализма соответственно «демосом» и «народностью».106
Множественность определений народности позволяет выделить следующие дискуссионные позиции. Первая из них подвергает сомнению сам факт бытия народности, обозначающий, по мнению его приверженцев, малопонятный загадочный тип этнической общности, понятия о котором нет в зарубежной науке. Оправданно в таком случае задаться во просами: должна ли вообще существовать народность и возможно ли, чтобы племя сохранялось в последующие формации после первичной; каковы системообразующие факторы, предопределяющие конституиро-вание народности и в чем критерий различия между племенем и народностью? Вторая позиция отстаивает ставшее хрестоматийным, но не получившее обоснования утверждение об исторической длительности, двухформационности народности в отличие от племени. И третья, достаточно распространенная позиция утверждает, что народность есть исключительно территориально-пространственное образование, что она конституируется только благодаря территориальным связям. При этом отвергается значение кровнородственности и умаляется роль этнокультурного фактора, в том числе самосознания.
Существует несколько подходов к упорядочению места народностей в этнической картине мира. Самая распространенная — это классификация народностей на классические, или же первичные, народности и вторичные (реликтовые). Классические народности непосредственно соотносятся с рабовладельческой и с феодальной формациями. Вторичные (реликтовые), дополнительные, или же неогенетические, народности соответствуют эпохам Нового и Новейшего времени. В структуро-генети-ческом плане различают два варианта генезиса первичной народности. В начале — ее возникновение непосредственно в условиях раннеклассового общества на основе племен и межплеменных образований. Это так называемая архогенетическая народность. Второй вариант — это генезис на основе предшествующих народностей, в результате чего образуется палеогенетическая народность. Очевидно, что речь идет о народностях рабовладельческих и феодальных, различие которых в том, что в формировании феодальной народности утратили значение архаичные родоплеменные отношения, на смену которым приходят земляческие связи. В хронологическом плане выделяются рабовладельческие, раннефеодальные и позднефеодальные народности. Поскольку имеются явные терминологические неудобства, связанные с одинаковым названием «народность», то как один из вариантов предлагается именовать народности — этносоциальные организмы для рабовладельческой формации — палеос, для феодализма — мезос, а народности этникосы именовать соответственно — палеокос и мезокос.
Этногенез народности. Для анализа этногенеза народности прибегают к многообразным источникам, среди которых первостепенное значение имеют нарративные материалы, результаты археологических, лингвистических изысканий, данные сравнительной этнографии, фольклористики, ономастики, топонимики и этнической антропологии. Этногенез народности обусловлен социально-экономическими, политико-государственными, языковыми, религиозными, демографическими и популяционными факторами, будучи в особенности связан с миграциями и с так называемой территориальностью.
Какое место в этногенезе народности и в ее конституировании занимает территориальный фактор? Понятие «территориальный фактор» («территория», «территориальные связи», «территориальность») используется для обозначения совокупности взаимоотношений народов в их пространственной локализации, что предполагает те или иные перемещения групп людей в результате смены места жительства, т. е. территориального размещения, расселения. Территориальность является условием формирования и племени, и нации, а не только народности, характеризуя привязанность людей к месту их происхождения (отсюда одно из значений выражения «общность происхождения»), в то время как соседские связи имеют ограниченные рамки, локализуемые границами расселения.
Нация : этническая глобализация и первичная миро-целостность человечества
Миропространственная интеграция в эпоху нации. Эпоха нации начинается с позднего Средневековья и с начала этапа Нового времени всемирной истории, продолжая свое существование в XXI в. Динамизм эпохи нации выражается в миропространственной интегрированности, предполагающей усиление внутренней консолидированности человечества. Можно выделить несколько уровней миропространственной интегрированности. Более или менее регулярные контакты между Востоком и Западом Старого Света стали устанавливаться в XI—XVI вв., в особенности во время Великих географических открытий со второй половины XV в. Помимо известных европейских экспедиций следует учесть и многие экспедиции китайских первопроходцев того же времени, в результате чего были освоены берега Африки, так же как и малоизученную деятельность арабских лоцманов, покорявших акваторию Индийского океана. В результате Великих географических открытий резко сократилась пространственная разделенность между регионами земли, уменьшилась степень их относительной изоляции. В XVI в. зарождается первая индустриально-модернистская глобальная общность, фактически первичная, собственно миро-целостность с последующим усилением ее консолидированности в отличие от ее эмбриональной и провинциально-локальной модификации, однако имеющая собирательное, суммативное значение подобно лейбницевским монадам. XVIII в., по известному определению, был веком объединения, собирания человечества из состояния раздробленности и разъединения. Только в XIX в. мироцелостность в сравнении с XVI в. стала «круглой», основная часть мира превратилась во взаимообусловленное целое, а сеть культурно-этнических взаимосвязей стала общеземной, глобальной. С конца XIX в. мир существует как система. Тем не менее XX в. продолжал оставаться веком национальных государств, поскольку две трети ныне существующих государств возникли во второй половине этого столетия. Глобализации в современном понимании не было, хотя действовали процессы интернационализации. Приблизительно на грани 60—70-х гг. XX в. процессы интернационализации постепенно охватывают все мировое сообщество, достигая планетарных масштабов, что с некоторым основанием позволяет считать этот исторический сдвиг качественным скачком, переходом интернационализации общественных отношений на более высокую ступень своего развития, именуемую глобализацией. Достигнув своего пика в середине XX в. индустриально-модернистская целостность в 80—90-е гг. того же XX в. трансформируется в современный информационно-глобалистский тип общности, характеризуемый установлением мировой коммуникационной сети и информационных технологий. В начале III тысячелетия мироцелостность с определенной долей условности предстает как единый организм, составляющие которого взаимозависимы и взаимодополняют друг друга, при этом численность землян, объединенных в крупные по территории нации, насчитывающие более 10 млн человек каждая, составляет 80—85 % от народонаселения мира, в то время как в 1961 г. подобные нации составляли 75 % жителей Земли. Этнически интегрируемое человечество. Этническая картина мира с начала эпохи нации и до рубежа III тысячелетия достаточно сложна по своей иерархичности и поливариантна как отражение асимметричности и асинхронности ее структуры. В самом начале XXI в. могут быть выделены следующие уровни в этнической мозаичной иерархии человечества, учитывая при этом, что глобализация антиномична и предполагает «взрыв исторического полиморфизма», в результате чего интег-рированность контрастирует с фрагментарностью и с локальностью. Сегодня существуют наднациональные метаэтнические образования, высокой степени плотности консолидированные классические и набирающие этническую устойчивость молодые нации, а также первичные и реликтовые народности. Несмотря на развитие рыночной экономики и проникновение информационных технологий в провинциальные уголки мира, в труднодоступных районах Латинской Америки, Юго-Восточной и Юго-Западной Азии, так же как в Африке и среди аборигенного населения Северной Америки, Австралии и Океании, продолжают сохраняться «застывшие» на уровне первобытности племена, обойденные поступательным ходом истории. Вместе с компактно или дисперсно расселенными малыми этническими группами и разделенными народами в этническую структуру человечества включаются не поддающиеся четкой классификации общности переходного типа, диаспоры, неоседлые и бродячие группы и в то же время изолированные от внешнего мира и разобщенные между собою популяции с характерным для них дрейфом генов и совершенно противоположные им урбанизированные популяции с беспрецедентной этнической и межрасовой миксацией.
Обратимся к этническим процессам в различных регионах мира.
Этнические процессы в Европе. В таких национально однородных странах Европы, как Албания, Исландия, Польша и Португалия, прогнозы этнических процессов очевидны: здесь продолжается внутриэтническая консолидация, выражающаяся в дальнейшем стирании локальных диалектных и этнографических вариаций. Сложнее картина в полиэтнических странах, где межэтническая интеграция происходит противоречиво и трудно в силу дающих о себе знать исторических влияний. Это касается, например, таких внешне благополучных стран, как Бельгия, Испания, Великобритания. В Европе продолжаются процессы этнической ассимиляции, особенно среди близких в этнокультурном и расовом отношении народов, заявляет о себе межэтническая интеграция регионального характера у народов, имеющих общее происхождение и общие исторические судьбы.
Весьма сложным представляется постановка и решение вопроса об этнических процессах у иммигрантов.Различают иммигрантские группы как европейского (итальянцы и испанцы во Франции, югославы в Германии и т. п.), так и внеевропейского происхождения (турки в Германии; североафриканцы во Франции; индийцы, пакистанцы, афроамериканцы в Великобритании). Возможно, что некоторые иммигрантские группы, скорее всего по признаку конфессиональной общности, способны превратиться в устойчивые этнические меньшинства.
Этнические процессы в Азии. Наряду с дальнейшей консолидацией наиболее крупных и доминирующих наций, происходит ассимиляция небольших групп этнических меньшинств как местного, локального, так и иммигрантского происхождения. В странах Южной и Юго-Восточной Азии, например, такие крупные иммигрантские группы, как китайцы и в некоторой части тамилы, весьма ощутимо сохраняют свою специфику в сфере внутрисемейных и брачных предпочтений. Однородные этнические общности, такие как белуджи в Пакистане или метаэтнические группировки типа нага или чипов, не пойдя по пути ассимиляции, вполне смогут консолидироваться или в четко оформленные ассоциированные народности или же в особые нации, существующие наряду с доминирующими. На уровень сложившихся наций способны выйти ведущие этнические общности Непала и Бутана, а родственные с ними мелкие общности могут превратиться в ассоциированные с этими нациями народности. XXI в., возможно, станет началом четко выраженного этнического самосознания в хиндиязычном поясе Северной Индии. Складываются благоприятные перспективы для консолидации как равнинных, так и горных народов Филиппин в филиппинскую нацию.
Однозначный характер будут носить этнокультурные процессы в Японии — это однонациональная страна, где японцы составляют 90 % населения. Консолидация японцев будет продолжаться, так же как и стирание различий между японцами и рюкюсцами. Однако в отношении айнов (коренные жители Японии) и корейского меньшинства консоли-дационные и тем более интеграционные процессы происходят весьма медленно и сложно.
Дальнейшее развитие консолидационные процессы получат в арабских странах Азиатского континента (Сирия, Йемен, Ирак, Саудовская Аравия). Здесь продолжатся интенсивные этнокультурные процессы сближения оседлого и кочевого населения. И, наконец, в Юго-Западной Азии есть народы, обладающие многотысячелетней историей, но не имеющие собственной государственности — курды, луры, бахтиары. Можно предположить, что освоение ими своей культурной специфики, обращение к исторической памяти будет не ослабевать, а усиливаться в направлении к конституированию своей этнокультурной целостности.
