Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретико-методологические основания исследования феномена тревоги 17
1.1. Эволюция представлений о тревоге в истории философской мысли 17
1.2. Дифференциация понятий «тревога» и «страх» 32
Глава II. Понимание тревоги в психоаналитической и экзистенциально-феноменологической парадигме 61
2.1. Онтологический статус тревоги 61
2.2. Тревога в психоаналитических концепциях 82
2.3. Экзистенциально-феноменологический анализ тревоги 99
Глава III. Социальные модусы тревоги 115
3.1. Динамика переживания и проявления онтологической тревоги в контексте влияния социальных факторов 115
3.2. Конструктивные и деструктивные формы проявления тревоги в социуме 127
Заключение 144
Список литературы 148
- Дифференциация понятий «тревога» и «страх»
- Тревога в психоаналитических концепциях
- Динамика переживания и проявления онтологической тревоги в контексте влияния социальных факторов
- Конструктивные и деструктивные формы проявления тревоги в социуме
Введение к работе
Актуальность исследования
Проблема тревоги специфически отражается в присущей обыденному сознанию тенденции поиска способов не столько преодоления, сколько избавления от беспокойства. Феномен тревоги чаще рассматривается с позиций частнонаучных исследований человека в рамках биологии, психофизиологии, фармакологии и психиатрии, психологии, социологии. Частнонаучные исследования, как правило, эмпирически раскрывают отдельные аспекты феномена тревоги как несамостоятельного состояния, но в большинстве своем не предлагают системной комплексной характеристики феномена тревоги и ее экстра-биологической социальной специфики.
Исследование феномена тревоги ввиду его сложности и многоаспектности требует интеграции эмпирического и теоретического знания, что возможно на основании социально-философского подхода к проблеме.
Растущее внимание социально-философских исследований к феномену тревоги убеждает в том, что востребованы современный взгляд на проблему тревоги и поиск ее решений. Важным для преодоления в рамках социально-философского исследования аспектной ограниченности частнонаучного изучения проблемы тревоги становится выявление онтологического основания, интегрирующего различные аспекты исследования тревоги. Обращение к онтологии социальных феноменов присутствует в работах целого ряда авторов, рассматривающих экзистенциально-социальную проблематику (М. Хайдеггер, Г. Марсель, К. Ясперс, О. Больнов, Л. Бинсвагер, Н. Бердяев). Выявление онтологического статуса феномена тревоги предполагает его трактовку как неустранимого специфически человеческого модуса существования, и вместе с тем, отказ от тщетных попыток устранения данного переживания.
Феномен тревоги, будучи имманентным человеческому существованию, все же не является следствием одних лишь частных субъективных качеств человека и особенностей психики. Каждой социально-исторической эпохе присуще то или иное совокупное содержание опасностей, специфически рефлексируемых в общественном сознании, которые актуализируют тревогу. Та же обусловленность (реальностями эпохи) имеет место и в отношении механизмов преодоления, и форм проявления тревоги.
Тревога, одиночество, абсурдность собственного бытия, чаще воспринимаемые как сугубо субъективные переживания индивидуальной жизни человека, могут выступать симптомом специфической социально-историчес-
кой, социально-культурной ситуации. Таким образом, актуальность социально-философского исследования феномена тревоги оправдана еще с точки зрения определения его прогностической способности как симптома грядущих масштабных перемен в обществе.
На первый взгляд феномен тревоги является одним из аспектов исключительно индивидуального бытия человека и составляющей его субъективности. Принимая во внимание дихотомию социального – индивидуального, которая проявляет себя как динамическое взаимовлияние и взаимопроникновение, феномен тревоги можно исследовать как модус социального бытия человека. Тревога в социальном бытии человека обнаруживает себя в латентных механизмах ее преодоления, которые оказывают опосредованное влияние на социальные процессы любого масштаба. Исследуя тревогу как имманентное социальному бытию человека переживание, мы обнаруживаем, что оно всепроникающее в отношении всех сфер человеческого бытия, пронизывает все уровни и пласты его социальной жизни. Таким образом, актуальность исследования феномена тревоги обусловлена необходимостью выявления, как форм ее проявления, так и механизмов ее преодоления. Реализация такого исследования открывает возможность понимания скрытых механизмов опосредованного влияния тревоги на социальное поведение человека той или иной эпохи, и вместе с тем на макро-социальные процессы.
Для нашего исследования важно отметить, что генезис тревоги так же обусловлен присущей социальному бытию человека необходимостью осуществлять выбор, разрешать ценностные дилеммы. Таким образом, исследование феномена тревоги проливает свет на один из аксиологических аспектов социального бытия человека: выявление места, роли и значения тревоги в ценностной регуляции социального поведения человека. Фундаментальные потребности (Э. Фромм) проецируются человеком в социальную среду, где они обретают субъективное, индивидуальное содержание, обращаются в социальные потребности, и тем самым детерминируют ценностную иерархию.
Степень разработанности проблемы
Проблема тревоги во всем ее многообразии укоренена в истории философской мысли, начиная с глубокой древности. Несмотря на отсутствие целенаправленных исследований, систематизирующих знания о феномене тревоги в течение достаточно длительного периода, мы все же имеем возможность познакомиться с описаниями переживаний тревоги и ее проявлений, с позицией мыслителей в отношении к данному феномену.
По мере того, как возрастала рефлексивная способность человека, наблюдалась все более отчетливая тенденция к различению феноменов тревоги и страха. Семантика переживания пополнялась новыми субъективными значениями, оттенками, нюансами, что в дальнейшем способствовало выделению феномена тревоги как самостоятельного исследуемого предмета.
Изложению размышлений античных философов свойствен в большей степени афористичный и метафоричный характер, что ни в коей мере не обесценивает их содержание. Среди наследия античных философов особый интерес для нашего исследования представляют взгляды стоиков (Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий). Именно стоики не только признавали тревогу (именуя на тот момент страхом), но и указывали на ее значение и функции. Тревога, согласно стоической позиции, призвана служить совести, предупреждая совершение человеком бесчестных и постыдных поступков.
В средние века проблема тревоги не была в забвении, и решалась опосредованно, т.е. фундаментальные потребности человека в объекте поклонения, в системе ориентаций, в принадлежности удовлетворялись средствами религии (Аврелий Августин, Г. С. Эриугена, П. Абеляр).
С началом Нового времени человек провозгласил свое торжество над природой, ощутив свое «всемогущество», лишил себя прежней опоры и чувства сопричастности (части целого). Прежняя конституированность самосознания и поведения сменилась тревожным переживанием «беспочвенности», «уязвимости», переживанием своей изолированности и оторванности от основы. Наиболее отчетливой для сознания человека Нового времени стала проблема одиночества, как проблема экзистенциальной изолированности человека (Л. Б. Альберти, Пико дела Мирандола). На переживание тревоги как следствия выделенности человека из мира природы, его обособленности указывали М. Шелер, А. Гелен, Х. Плеснер, Б. Паскаль. Растущее беспокойство становилось предметом рефлексии, но проблема тревоги в качестве самостоятельного предмета по-прежнему не попадала в исследовательское поле мыслителей.
Б. Спиноза, не дифференцируя тревогу и страх, будучи уверенным в возможности разума «победить» эмоции, связывает эти переживания с надеждой, с будущим. Вопреки всеобщей вере в силу и могущество человеческого разума, которую разделял Б. Спиноза, Б. Паскаль указывал на уязвимость разума человека перед силой переживаний, среди которых есть место тревоге.
Тревога стала предметом специального философского осмысления, начиная с предпринятой попытки дифференциации этого переживания в творчестве С. Кьеркегора. Он привнес в проблематику тревоги существенную новизну, установив ее взаимосвязь со свободой человека (Тревога как «головокружение от свободы»). С. Кьеркегор отмечает характерное для человека «бегство от тревоги». Тревога, сопровождая движение человека вперед, причиняет ему сильную боль и страдания, что объясняет желание человека убежать от нее, избежать боли.
С. Кьеркегор не только осознал значительную роль тревоги в жизни человека, но и указал на различие страха и (Angst) экзистенциальной тревоги. Таким образом, С. Кьеркегор среди первых признал онтологический статус тревоги. Если страх – это ожидание негативного определенного события, то экзистенциальная тревога - это страх ничто, который ужасен тем, что его невозможно ни понять, ни избавиться от него.
Философско-теологическое осмысление тревоги мы встречаем у П. Тиллиха, который определяет тревогу как состояние, в котором бытие осознает возможность своего небытия.
С. Кьеркегор и П. Тиллих положили начало экзистенциально-феноменологической интерпретации тревоги, которая отражена во взглядах: Ж.-П. Сартра, М. Хайдеггера, О. Больнова, Э. Фромма; а также психиатров, работающих в экзистенциально-феноменологической парадигме К. Ясперса, Л. Бинсвагера, М. Босса, В. Франкла, Р. Мэя, О. Ранка, И. Ялома, С. Ариети, Дж. Бьюдженталя), сталкивающихся непосредственно с клиническими последствиями неспособности человека совладать с тревогой, рассматривающими тревогу как источник психопатологии. Авторы единогласно признают онтологическую природу тревоги, исследуют ее различные модусы.
Социально-философское исследование неизбежно сопряжено с частнонаучными исследованиями, дающими эмпирические знания. Таковым выступают психоаналитические исследования, раскрывающие иррациональный аспект феномена тревоги (З. Фрейд, К. Юнг); социокультурный генезис тревоги (К. Хорни). Современный психоаналитический взгляд на тревогу представлен работами Ф. Римана, В. Тэхкэ, Н. Мак-Вильямс, Э. Ван-Дорцен, О. Маурером, которые полно освещают эндогенные факторы, детерминирующие динамику переживания и характер проявлений тревоги.
Дифференциация феноменов тревоги и страха частично представлена работами К. Гольдштейна, Дж. Сэдок, Г. И. Каплан, в поле исследования которых преобладают биохимические и психофизиологические аспекты переживания и проявления тревоги.
Психологическую интерпретацию тревоги мы находим у Дж. Боулби, Р. Кеттелла, Г. Салливана, А. Кемпински, А. Бэка, Ф. Б. Березина, Р. Кочунаса, которые заостряют внимание на роли социальных микрофакторов в генезисе тревоги, и так же на личностных характеристиках, определяющих социальные проявления тревоги.
Тревогу, как составляющую психотравматической стрессовой реакции рассматривали отечественные авторы: В. А. Рудницкий, Г. М. Румянцева, Н. С. Седина, В. И. Осетрова, И. Р. Семин, В. В. Архипов, Г. Я. Пилягина, А. К. Напреенко, К. Н. Логановский, С. И. Табачников, Е. Ю. Боброва, А. В. Гычев, П. П. Балашов, Е. Н. Попова. Результаты проведенных авторами социально-психологических исследований указывают на особенности динамики переживания тревоги в ответ на различные травмирующие ситуации.
В современной социальной философии получили развитие исследовании феномена тревоги, освещающие различные аспекты проблемы.
В исследовании Заворуевой А.С., проведенного в рамках экзистенциально-феноменологического подхода, было осуществлено социально-фило-
софское исследование проблемы трансгрессии тревоги (формирования социальных «страхов» – фобий). В своей диссертационной работе автор раскрывает социальную «востребованность» социальных фобий в сфере торговли.
В диссертационной работе Гагарина А. С. «Экзистенциалы человеческого бытия: одиночество, смерть, страх (от античности до Нового времени) представлен богатый историко-философский материал, но, само название диссертации указывает на отсутствие дифференциации феноменов страха и тревоги.
Романовой Е. Н. так же проведено диссертационное исследование по теме «Основные смыслы категории «страх» в аспекте феноменологического и социально-философского анализа» без учета существующих различий между феноменами страха и тревоги.
Логиновой Е. Г. в рамках диссертационного исследования рассматривался «страх как социальный феномен в русской религиозной философии конца XIX – первой половины XX вв.»
Таким образом, имеющиеся исследования тревоги существующих философских концепций показывают, что, несмотря на давнюю историю изучения феномена тревоги, его социальная природа остается мало изученной. Частнонаучные исследования ограничены прикладными аспектами решения проблемы тревоги. Современные социально-философские исследования были ограничены отдельными аспектами, вспомогательными для решения частных задач, и не представляют систематизированного комплекса социально-философского исследования тревоги как модуса человеческого существования.
Проблема, таким образом, состоит в несогласованности теоретического и эмпирического знания, проявляющегося, прежде всего, в противоречии между квалификацией тревоги как неустранимого модуса человеческого существования, и ее трактовкой в качестве проблемы, требующей преодоления.
Цель диссертационного исследования – разработка социально-философской концепции тревоги как модуса существования человека в обществе.
Задачи диссертационного исследования
-
Охарактеризовать основные подходы к исследованию феномен тревоги в истории философской мысли.
-
Выявить основания философских интерпретаций тревоги.
-
Выявить онтологический статус феномена тревоги, как имманентного человеческому бытию.
-
Выявить роль и значение феномена тревоги в социальном бытии человека.
-
Охарактеризовать основные социальные формы проявления тревоги.
-
Выявить специфику феноменов страха и тревоги.
Объектом исследования является тревога как данность человеческого бытия.
Предметом исследования выступает экзистенциально-социальная специфика феномена тревоги как модуса человеческого существования.
Научная новизна исследования:
-
Выявлена экзистенциально-социальная природа тревоги, заданная конфронтацией самосознания человека с данностями бытия.
-
Выявлено, что экзистенциально-феноменологическая парадигма является оптимальным методологическим основанием в исследовании феномена тревоги, так как связана с природой феномена и адекватна ее исследованию.
-
Показано, что рефлексия человеком тревоги имеет особое значение, для его мировосприятия, так как осознание и принятие роли значения тревоги способно изменить бытие человека в пользу его целостности и социальной вовлеченности.
-
Охарактеризованы основные социальные формы проявления тревоги, которые, прежде всего, заданы экзистенциальными дихотомиями и потому континуально проявляются, как зависимость – контроль, идеализация – обесценивание, индивидуация – слияние.
-
Выявлено, что действующими факторами, определяющими механизм преодоления тревоги выступают, прежде всего, такие эндогенные факторы, как уровень развития и интегрированность сознания, мировоззрение и ценностная иерархия, актуальность социальных потребностей.
-
Обоснована эндогенная и экзогенная детерминация социальных форм проявления тревоги.
-
Выявлены специфические характеристики феноменов страха и тревоги, позволяющие различать их как в процессе рефлексии, так и по социальным формам проявления.
На защиту выносятся следующие положения
-
Самосознание отвечает на тревогу актуализацией фундаментальных потребностей, проецированных в социум.
-
Ценностные приоритеты, мировоззренческая позиция, уровень развития и степень интеграции сознания эндогенно детерминируют механизмы преодоления и формы проявления тревоги в социуме.
-
Механизм преодоления тревоги представляет собой эндогенно детерминированный индивидуальный способ социального поведения, направленного на удовлетворение фундаментальных потребностей человека.
-
Тревога служит не только предвосхищением опасности, но и «проводником» во внутреннем мире человека, следуя за которым человек имеет возможность обратить свой взгляд на отложенные жизненные задачи и фрустрированные социальные потребности.
-
Основные социальные формы проявления тревоги в социуме обусловлены влиянием, как эндогенных (ценностных, потребностно-мотивацион-
ных), так и экзогенных (микро-, мезо- и макро-социальных) факторов. -
Специфику феномена тревоги составляют следующие отличительные особенности: социально-когнитивная оценка маркеров угрозы; континуальный характер переживания, преобладающий латентный характер переживания; актуализация тревоги в ответ на угрозу в адрес собственного «Я».
Теоретические и методологические основания работы
Методологической доминантой исследования является экзистенциально-феноменологическая парадигма, объединяющая концепции теоретиков и взгляды практиков в отношении экзистенциальной ситуации человека в целом.
Обоснование онтологического статуса тревоги, исследование экзистенциально-социальной природы феномена опирается на концепции таких представителей экзистенциального направления философской мысли, как Ж. - П. Сартр, М. Хайдеггер;
Социально-философское осмысление экзистенциально-социальной природы тревоги в исследовании осуществлено с опорой на работы таких представителей Франкфуртской школы, как М. Хоркхаймер, Т. Адорно, Г. Маркузе, В. Райх, Э. Фромм.
Обращение к феноменологическому методу в работе позволяет из множества явлений тревоги обнаружить и истолковать сущностное ядро феномена. Теоретико-методологическими ориентирами понимания социально-феноменологических характеристик тревоги послужили труды Г.-Г. Гадамера, Э. Гуссерля, Х. Плеснера, М. Хайдеггера.
В инструментарии исследования важное место занимают элементы герменевтической методологии, основные принципы которой заложены Ф. Шлейермахером, В. Гумбольдтом, В. Дильтеем, и, в особенности, М. Хайдеггером и Г. - Г. Гадамером. Понимающие процедуры являются методологически необходимыми при исследовании многообразных интерпретаций феномена тревоги.
Значимым методологическим дополнением послужили такие частнонаучные концепции, как социокультурная теория К. Хорни, теория первичной травмы О. Ранка, психоаналитическая диагностика Н. Мак - Вильямс.
Теоретическая значимость
Выявлен и характеризован источник тревоги – ответ самосознания на конфронтацию человека с неустранимыми экзистенциальными данностями.
Определены место и роль тревоги в ценностной регуляции социального поведения человека. Фундаментальные потребности проецируются человеком в социальную среду, где они обретают субъективное, индивидуальное содержание, обращаются в социальные потребности, и тем самым детерминируют ценностную иерархию. Интенсивность переживания тревоги пропорциональна степени субъективной значимости того содержания, которое попадает под удар.
В работе показано, что с развитием самосознания возрастает способность осознавать и переживать тревогу, совершенствуются социальные формы ее проявления; расширяется спектр переживания, приобретая новые эмоциональные и семантические оттенки.
Был выявлен ряд специфических характеристик феномена тревоги, существенно отличающих его от феномена страха. Одной из таких характеристик, различающих феномены, является направленность угрозы в адрес самосознания, что актуализирует тревогу. В случае угрозы физическому существованию, более актуальным и интенсивным становится переживание страха.
Практическая значимость исследования
Основные идеи и результаты диссертации вносят вклад в социально-философское осмысление феномена тревоги как модуса человеческого существования. Выявление оснований онтологического статуса феномена тревоги и его универсальности дает возможность междисциплинарного диалога, более подробного рассмотрения отдельных аспектов проблемы на едином методологическом фундаменте. Методология исследования, основные положения и выводы могут быть использованы в преподавании базового курса философии, ряда других гуманитарных дисциплин, а также при подготовке спецкурсов.
Данная работа ориентирована также на практическое применение в сфере психологии, психотерапии, психологического консультирования, социальной работы. Практическая цель – предложить специалистам целостный взгляд на источник, генезис и проявления тревоги как переживания, имманентно присущего бытию человека.
Апробация работы
Результаты исследования были представлены на региональных, всероссийских и международных научно-практических конференциях: V (XXXVII) Международной научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых, Шестые Кузбасские философские чтения «Кризис как фундаментальное понятие науки», VII Международная научно-практическая конференция «Наука и культура России», Международная научно-практическая конференция «Реализация основных положений Европейской социальной хартии в Кузбассе: опыт и перспективы», Международная научно-практическая конференция «Психологическая безопасность образовательной среды: состояние, проблемы, перспективы, пути решения. Российская заочная конференция «Философия как вечная актуализация смысла», посвященная Международному дню философии ЮНЕСКО.
Публикации. Основные научные результаты диссертации опубликованы в 7 публикациях (общим объемом 1.8 печ. л.), одна из которых - в рецензируемом журнале, из списка изданий, рекомендованных ВАК РФ; одна – в сборнике научных трудов; пять – в сборниках материалов научных международных и всероссийских конференций.
Структура диссертации определена целью и основными задачами исследования и порядком их исследования Диссертация состоит из введения, трех глав, семи параграфов, заключения, списка литературы из 193 источников. Общий объем диссертационного исследования – 162 страниц, включая 1 иллюстрацию и 1 таблицу.
Дифференциация понятий «тревога» и «страх»
Далеко не все исследователи рефлексируют и осознают различия между феноменами страха и тревоги и потому не видят необходимости их дифференциации (Гагарин А.С. 2002г., Романова Е.Н. 2002г., Боровой Е.М. 2006г., Логинова Е.Г. 2007 г.) Для нас эта необходимость очевидна.
Понимание сути и значения феномена тревоги в отличие от страха способно в корне менять отношение человека к этим переживаниям, а значит, способно влиять на социальное поведение. Например, в тех случаях, когда человек не дифференцирует переживания страха и тревоги и принимает тревогу за страх, он может действовать ошибочно, тщетно стараясь избежать «объекта» или ситуации, которые доставляют эмоциональный дискомфорт. Ошибочно потому, что тревога, как мы уже знаем, не имеет объекта. Это переживание требует к себе совсем иного отношения.
В обыденном представлении (сознании) тревога сама оценивается как угрожающая, при этом источник угрозы не осознается. Тревога воспринимается как досаждающее диффузное негативное переживание, от которого сознание старается избавиться, защититься. При этом источник угрозы остается вне сферы сознания. Человек чаще всего, опять-таки ошибочно, принимает за опасность само переживание, будто именно тревога приносит боль и мучает его. Фрустрированная потребность, актуализирующая тревогу, как правило, не осознается, поэтому человеку трудно повлиять на свое состояние. Мы особо подчеркиваем важность дифференциации не только феноменов тревоги и страха, но, в первую очередь, тревоги как сигнала об опасности от источника этой опасности.
На сегодняшний день можно насчитать немалое число взглядов на природу тревоги и страха, предлагающих критерии их дифференциации.
Для нашего исследования также представляют интерес концепции, в которых феномены тревоги и страха отождествляются. Дж. Боулби представлена концепция, в которой страх и тревога имеют общие причины и проявления. Рассмотрение концепции Дж. Боулби может оказаться полезной в целях подтверждения обоснованности дифференциации феноменов страха и тревоги.
Дж. Боулби выделил врожденные детерминанты страха, которые он называет «природными стимулами и их производными». Производные стимулы скорее подвержены видоизменениям в опыте, чем природные. Природными стимулами страха, согласно взглядам Дж. Боулби, являются: одиночество, незнакомость, внезапное приближение, внезапное изменение стимула, высота и боль. «Тенденция испытывать страх при всех этих ситуациях, не являясь патологической или инфантильной, должна рассматриваться как естественная, тем более, что в определенной степени она остается с человеком с детства и до старости и присуща также животным других видов» [183].
Очевидна тесная взаимосвязь переживаний страха и тревоги, которая отмечается Дж. Боулби, но, на наш взгляд, имеет место проблема дифференциации феноменов. Рассмотрим подробнее. Среди природных стимулов страха Дж. Боулби называет одиночество, которое, на наш взгляд, имеет исключительно социальную природу и может выступать лишь усугубляющим фактором, актуализирующим тревогу. Одиночество само по себе не несет в себе угрозу для физической жизни и потому не способно порождать страх.
Второй природный стимул, о котором говорит Дж. Боулби, это «незнакомость». Субъективно «незнакомость» переживается как отсутствие определенности, прогнозируемости событий, отсутствие возможности дать когнитивную оценку ситуации при некотором дефиците информации, затруднение в целостном восприятии окружающей среды. В том случае, когда когнитивная оценка ситуации все же произведена, и в окружающей среде отмечены маркеры угрозы для физической жизни, более вероятно, что человек будет переживать страх. Если когнитивная оценка среды выявила маркеры угрозы для социальной жизни человека, для его «Я» (вероятность унижения, оскорбления, изгнания и т.п.), то актуализируется тревога. Сам Дж. Боулби и другие авторы (М. Льюис, Л. Розенблюм [183]) показали, что способность к целостному восприятию, когнитивной оценке, к адекватному выявлению маркеров угрозы физической или социальной жизни человека, к прогнозированию зависит от процессов развития и созревания [183, С. 80].
Такие стимулы, как «внезапное приближение, внезапное изменение стимула, высота и боль», названные Дж. Боулби, в большей мере ассоциативно (и подтверждено опытом) связаны с вероятностью угрозы для физической жизни человека. Здесь мы согласимся с Дж. Боулби в том, что «внезапное приближение, внезапное изменение стимула, высота и боль» актуализируют переживание страха, как производную инстинкта самосохранения.
Несмотря на отсутствие необходимой дифференциации феноменов страха и тревоги в концепции Дж. Боулби, мы в ходе ее рассмотрения получили возможность проиллюстрировать отличие не только этих переживаний, но и угроз, их актуализирующих. А также получили возможность уточнить и определить роль когнитивной оценки в генезисе переживаний.
В работах Р. Кеттелла выявляются различия между тревогой и страхом по целому комплексу психологических показателей. Р. Кеттелл связывает беспокойство и тревогу с целым рядом других факторов, обозначаемых им с использованием психоаналитической терминологии. Эти факторы: «слабость эго, страх перед лишениями, давление и др. (бессознательных влечений), застенчивость, параноидальность, недостаток интеграции и сопротивление сублимации» [98, С. 94].
Отмечаем, как особо важные, три фактора (в генезе тревоги), на которые указывает Р. Кеттелл: 1) слабость эго, 2) недостаток интеграции и 3) страх перед лишениями.
В психоаналитической традиции слабость эго предполагает трудности или неспособность совершать выборы, совладать с импульсами бессознательного и моральными императивами Супер-эго. В рамках нашего исследования мы обращаем особое внимание на большую вероятность развития (проявления) тревоги в ситуациях выбора, принятия решений, а также на внутриличностные конфликты как возможный источник тревоги.
Второй фактор — недостаток интеграции - это следствие размытости идентичности, ее фрагментарности, диффузности; приходится на периоды нормативных кризисов и является специфичной характеристикой юношеской идентичности. Размытость идентичности и ее фрагментарность в любом возрасте индивида сопровождается тревогой, источником которой является нестабильность внутренней структуры, лабильность и нарушенная целостность. Острая тревога возникает в ответ на опасность, нависшую над интегративной способностью Я-системы (Я-концепции).
Третий фактор — страх перед лишениями. Мы убеждены, что актуализация тревоги связана с потенциальной фрустрацией значимых социальных потребностей, которые обслуживают удовлетворение мета-потребностей (укорененность, наличие системы ориентации и смыслов, принадлежность большему и др.) [98, С. 98].
Анализ содержания факторов, инициирующих й актуализирующих тревогу, предложенных Р. Кеттеллом, подтверждает влияние уникальных личностных характеристик на возникновение и динамику тревоги, делая акцент на ее сложности как переживания. Именно сложность и глубокая внедренность в биологическую, физиологическую, социальную и онтологическую динамику человека, на наш взгляд, существенно отличает тревогу от страха. К. Хорни, Э. Фромм и Г. Салливан - представители нео-психоанализа -усматривают источник возникновения тревоги в нарушениях интерперсональных контактов с родителями и «значимыми другими».
Термин «базовая тревога» К. Хорни использовала для обозначения тревоги, приводящей к формированию невротических защит. Такая форма тревоги, являющаяся проявлением невроза, является «базовой» в двух смыслах. Во-первых, она представляет собой основу невроза. Во-вторых, она «базовая» потому, что появляется в самом начале жизни человека вследствие нарушения взаимоотношений между ребенком и значимыми другими - как правило, родителями. «Типичный конфликт, ведущий к возникновению тревоги у ребенка, есть конфликт между зависимостью от родителей (которая особенно сильна по той причине, что ребенок испуган и чувствует себя одиноким) и враждебным отношением к ним»[159, С. 98 ].
Тревога в психоаналитических концепциях
Основоположником психоаналитических концепций признан австрийский психиатр 3. Фрейд, чей весомый вклад в исследование психики не вызывает сомнения. В данном разделе работы мы представим последовательно два взгляда самого 3. Фрейда на природу тревоги (ранний и. более поздний). По ходу исследования 3. Фрейдом психических феноменов, его понимание природы тревоги расширялось существенными дополнениями, о которых мы считаем важным упомянуть.
3. Фрейд в начале своих исследований определял два вида страха -Angst, который «относится к состоянию и не выражает внимания к объекту», и Furcht, который «указывает как раз на объект». Таким образом, 3. Фрейд дифференцирует страх, являющийся реакцией на определенную угрозу, и тревогу, являющуюся реакцией на неопределенную непонятную опасность. 3. Фрейд подчеркивал, что тревога, в отличие от страха, характеризуется чувством беспомощности перед надвигающейся опасностью. Беспомощность может быть вызвана как внешними факторами, так и внутренними [144, С. 315].
Исследуя тревогу, 3. Фрейд проводил различие между тревогой «нормальной», «невротической» и «моральной». Нормальная тревога, согласно пониманию 3. Фрейда, является проявлением инстинкта самосохранения и реакцией на внешнюю опасность.
Нельзя не заметить очевидное сходство характеристики «нормальной тревоги» и страха. И страх, и «нормальная» тревога для 3. Фрейда представлены как проявление инстинкта самосохранения и как реакция на внешнюю опасность. Отсутствие важных содержательных критериев заметно затрудняет дифференциацию психических феноменов. Мы полагаем, что в данном случае может быть полезным для дифференциации такой критерий, как характер опасности (угроза физической жизни или угроза целостности и интеграции «эго»).
3. Фрейдом введено понятие «невротическая тревога», которое так же необходимо четко отграничить в типологии от понятия «нормальной тревоги». 3. Фрейд различает «нормальную» и «невротическую» тревогу по источнику опасности и степени осознанности: внешний источник — осознаваемая нормальная тревога; внутренний источник — неосознанная невротическая». На наш взгляд, такая дифференциация не совсем оправдана и точна. Источник субъективной «опасности» может быть как внешним, так и внутренним, но источник тревоги — исключительно внутренний (внутрипсихический). 3. Фрейд сделал важное замечание относительно равноценности и равной субъективной значимости внутреннего и внешнего источника опасности в генезисе тревоги. Опасность при «невротической» тревоге, исходящая изнутри, является столь же реальной, как и опасность внешняя, вызывающая «нормальную» тревогу.
Таким образом, мы можем заключить, что и «нормальная», и «невротическая тревога» конституирована субъективными факторами. Мы не можем остановиться, указав лишь на общее. Для медицинской и психологической практики необходима все же дифференциация «нормальной» и «невротической» тревоги.
Тревога, как и другие переживания, имеет свои соматические проявления и социальные (поведенческие, функциональные). Мы, не посягая на медицинское знание, предлагаем критерий функциональности органов и систем тела человека. В тех случаях, когда переживание тревоги так длительно или так остро, что вызывает сбой в нормальном функционировании органов и систем, называть тревогу «невротической». И второй критерий - социальный. Когда тревога переживается так интенсивно и так длительно, что оказывается препятствием к «нормальному» социальному поведению, определять такое переживание "как «невротическую тревогу».
Третья разновидность в типологии тревоги 3. Фрейда - «моральная» тревога. 3. Фрейд характеризовал моральную тревогу как «страх наказания, обвинения, осуждения», считая происхождением тревоги психодинамический конфликт между влечениями и усвоенными запретами. Нарушение запретов, или даже бессознательное желание их переступить, является поводом для переживания «моральной тревоги».
К данной 3. Фрейдом характеристике «моральной» тревоги мы считаем необходимым добавить еще один существенный и специфически человеческий аспект переживания тревоги — экзистенциальная вина. Экзистенциальная, вина инициирует тревогу, когда человек совершает «преступление» по отношение к себе самому: отказывается от реализации своего потенциала, не живет в полную силу, проживает чужую жизнь, отказывается от свободы выбирать.
Ранние представления 3. Фрейда о природе тревоги главным образом отражали центральный психодинамический конфликт инстинктивных влечений (Оно, Id) и противостоящих им интроектов (усвоенных культурных предписаний — супер-эго). Таким образом, конфликтующими оказываются табуированные инстинктивные проявления и внутренние социальные императивы, присвоенные в онтогенезе личности. Поскольку инстинктивные импульсы эго-дистонны (отрицаются и не принимаются сознанием), они не попадают в сферу сознания, но при этом, не теряют своей энергии. Конфликт сопровождается переживанием тревоги, как состояние без объекта и предмета, т.к. для сознания предмет тревоги не доступен в силу действия процесса вытеснения [144, С. 129].
После многолетней практики и анализа своих клинических наблюдений 3. Фрейд пересмотрел свои взгляды на природу и смысл -тревоги. Он пришел к пониманию, что тревога является функцией эго, и назначение тревоги состоит в том, чтобы предупреждать человека о надвигающейся угрозе для его «Я». Содержания бессознательного или социальных ситуаций оцениваются как угрожающие или безопасные исключительно субъективно. Для «эго» травматичным и болезненным оказывается унижение, обесценивание, игнорирование значимым человеком, обвинение, риск утраты значимого человека, утрата человеком своих прежних функций и возможностей, беспомощность, разочарование и т.д.
Представленный 3. Фрейдом взгляд на природу тревоги как функцию «эго», предупреждающую опасности не исключает наших предположений относительно ее источника — фрустрации фундаментальных потребностей.
3. Фрейд, переживший утрату любимой дочери в период I мировой войны, обратился к экзистенциальной тематике, а именно - к тревоге и страху смерти. Позднее в его взглядах на психику человека тревога и страх смерти получили достойное место.
К. Хорни к инстинктивным источникам опасности для «эго» прибавляет социогенные, т.е. тревога может быть спровоцирована фрустрацией социальных значимых потребностей в принадлежности, признании, любви, уважении и т.д. «Для человека нарциссического типа, чья безопасность основывается на том, что его ценят и им восхищаются, смертельной угрозой является утрата этого привилегированного положения. У него может возникнуть тревога, если он оказывается в окружении, которое его не признает... Если безопасность индивида основывается на СЛИЯНИРТ с другими людьми, у него может возникать тревога, когда он остается: з одиночестве» [160, С. 174-180].
Тревогу, уточняет К. Хорни, вызывает не только то, что ставит гтод сомнение специфические защитные процессы, но и то, что ставит под удатэ значимые ценности личности. Особую значимость для личности, по мнению К. Хорни, обретают те ценности, которые формируются в индивидуальных условиях жизни, в уникальном социокультурном контексте развития личности; значимость этих субъективных ценностей определяется таюке структурой самой личности. Интенсивность переживания тревоги, полагает К. Хорни, пропорциональна тому смыслу, той субъективной значимости которые для данного человека содержит конкретная ситуация. «Так как различные индивиды считают своими жизненно важными ценностями совершенно разные вещи, можно обнаружить самые разнообразные вариации и в том, что они переживают как смертельную угрозу. Хотя определенные ценности чуть ли не повсеместно воспринимаются как жизненно важные например жизнь, свобода, дети, — однако лишь от условий жизни данного человека и от структуры его личности зависит, что станет для него высшей ценностью: тело, собственность, репутация, убеждения, работа, любовные отношения. Как мы вскоре увидим, осознание этого условия тревожности дает нам ориентир для понимания тревоги при неврозах» [160, С. 174-180].
Субъективно значимые ценности порождают социальные личностно-значимые потребности, удовлетворение которых возможно лишь в условиях отношений с людьми. Очевидно, что отсутствуют всякие гарантии тотального удовлетворения значимых социальных потребностей-, т.е. неизбежна фрустрация, которая инициирует переживание тревоги.
Динамика переживания и проявления онтологической тревоги в контексте влияния социальных факторов
Во второй главе данной работы мы указывали на существующую динамическую взаимосвязь онтологической тревоги и порождаемых ею фундаментальных потребностей с условиями человеческого существования. Мы вновь обращаемся к этой взаимосвязи с целью подробнее осветить в этой главе социальные формы проявления тревоги, социальные способы и стратегии совладания, а также конверсию защитных механизмов в случаях неспособности нормативно переживать тревогу.
Рассмотрение социальных аспектов онтологической тревоги следует начать с определения места и роли социальной среды в соотнесении с экзистенциальными данностями (смерть, свобода, изоляция, бессмысленность). И мы полагаем, что социальная среда (в широком смысле) по отношению к экзистенциальным данностям выступает, служит своего рода испытательным полигоном для поиска индивидуальных решений: удовлетворение фундаментальных потребностей в социуме.
В ответ на отсутствие универсального смысла (как данности) социальный организм выработал и предлагает способы созидания уникальных индивидуальных смыслов, размещенных в канве социальной жизни каждого человека.
Абсолютная свобода как тотальная неопределенность, отсутствие заданностеи в контакте с социальной реальностью находит свои ограничения для каждого человека в условностях, нормированное, договоренности, правилах общежития, регламентах и т.п.
Смерть, как конечность своего бытия и как завершение всему начатому когда-либо, имеет непосредственное выражение в социальной жизни человека. Многовековой опыт человечества как социальной общности располагает средствами «обезболивания» и облегчения страданий тем, кто умирает сам, кто переживает смерть другого, смерть своих начинаний, своего мировоззрения, своих ценностей и идеалов. Для обезболивания и облегчения страданий людьми придуманы всевозможные ритуалы, традиции, интерпретации и системы отношения, средства достижения символического бессмертия и т.п.
Социальная среда не предоставляет средств для полного избавления от переживания экзистенциальной изоляции, но предоставляет возможности быть приобщенным к различным сообществам, принадлежать референтной группе, быть сопричастным деятельности, . иметь эмоциональные привязанности к близким людям, что помогает снизить остроту переживания тревоги.
Основываясь на выявленной взаимосвязи, мы можем рассматривать способы и стратегии совладания с тревогой как способы и стратегии удовлетворения фундаментальных потребностей в социальной среде.
Онтологическая тревога проявляет себя, как мы уже говорили ранее, в различных модусах, заключая в себе- различные субъективные оттенки и нюансы переживания. Не меньшее разнообразие можно наблюдать в ее социальных проявлениях, а также в способах и стратегиях совладания с нею.
Под понятием «совладание» с тревогой в данном контексте мы имеем в виду бытие с тревогой, ее переживание и осознавание без обращения к невротическим защитным механизмам, ограничивающим или искажающим восприятие реальности.
Фундаментальные потребности, будучи субъективно проецированными человеком в социальную среду, размещенными в ней, принимают социальные формы, т.е. обращаются в общеизвестные социальные потребности: аффилиации, принадлежности, уважении, признании, в объекте поклонения, покровительстве и заботе, в любви, в самореализации и т.д. Но нельзя забывать, что особой субъективной значимостью и аффективной заряженностью социальные потребности наделены посредством проекции потребностей фундаментальных, фрустрация которых ставит под сомнение существование человека как человека. Поэтому происходящие в социальной среде потрясения, кризисы (на любом уровне) вызывают заметный резонанс в глубинах человеческой психики.
Принимая во внимание все вышесказанное, обратимся к динамике онтологической тревоги в условиях действия социальных макро - и микро факторов.
За короткий период времени в России существенные изменения претерпела общая идеология, ментальность россиян. В сторону большего разнообразия и свободы выражения изменилась религиозная идеология и национальная мотивация. Не осталась без изменений индивидуальная ценностная иерархия. Общая динамика процессов в обществе не могла не отразиться на психологическом самочувствии населения и его психическом статусе. Как следствие психологического неблагополучия, в основе которого лежит актуализация тревоги, мы сегодня наблюдаем широкий спектр аддиктивного поведения.
Социализация подрастающего поколения происходит под влиянием масштабных процессов, которые по сегодняшний день продолжают набирать силу, - экологических, демографических, экономических, военно-политических.
Макросреда — этнос, общество, государство, в условиях которых происходит социализация человека. К процессам, происходящим в макросреде, можно отнести: социальные и экономические государственные реформы, периодически возникающие кризисы в различных сферах жизни общества; пандемии; террористические акты и войны; революции и государственные перевороты и др., которые создают общий тревожный фон в той или иной стране (государстве). Повышенный тревожный фон в данном случае - актуализация тревоги (проявленность тревоги из латентного состояния в активное) происходит у больших групп населения, т.е. массово. В таком состоянии тревога не вполне осознана, и переживается чаще как общее беспокойство и нервозность.
Большое значение имеет этническая, политическая, экономическая и экологическая среда в том регионе, городе, где проживает человек. Особую роль в социализации человека играет социальный контингент, окружающий его. Плотность населения, темп жизни в регионе, городе напрямую отражаются на психологическом состоянии его жителей. Общеизвестно, что люди, проживающие в мегаполисах, заметно отличаются напряженностью, раздражительностью, а также ценностными предпочтениями, мотивацией и другими характеристиками от тех, кто живет в небольших городах, удаленных от центра (столичных и областных городов) поселках и деревнях.
Характеризуемые факторы макро- и мезоуровней социальной среды объединены нами в три группы факторов, имеющих сильное влияние на динамику переживания и проявления тревоги:
Группа социально-экономических факторов, среди которых особо значимы нестабильность дохода и его низкий уровень; в.связи,с этим низкий прожиточный минимум и неудовлеторяющие социально:бытовые условия. жизни.
Вторую группу факторов можно условно обозначить как факторы социальной агрессии. Влияние этой группы факторов особенно действенно в отношении актуализации тревоги, т.к. их влияние оценивается как угрожающее не только социальным аспектам жизни человека и его мировоззренческим основам, но и жизни человека как биологическому существу. Актуальные угрозы, которые отнесены нами к этой группе, — это преступность (насилие, кражи, убийства), и в более широких масштабах-террористическая активность и войны.
В условиях влияния факторов «социальной агрессии» не только повышается тревожный фон, но и люди явно осознают тревогу, доходящую в своей интенсивности и остроте до панических состояний. Участие в военных действиях имеет еще более тяжелые последствия - весь симптомокомплекс психотравматической стрессовой реакции.
И третья группа факторов — «экологических» - по характеру своего воздействия заметно отличается от двух других тем, что экологически факторы более длительны в своем действии и менее проявлены для непосредственного восприятия. Исключая экологические и техногенные катастрофы, в целом влияние экологических факторов можно оценить как воздействие малой интенсивности.
Человек каждый день (время от времени) отмечает ухудшение экологической ситуации в его регионе, городе, оценивает вероятность экологической или техногенной катастрофы. Такое наблюдение человека не всегда осознается им, но это не означает отсутствие влияния. Ухудшение экологической ситуации исподволь, в тени сознания, инициирует повышенный тревожный фон, который субъективно может переживаться как тоскливое настроение, раздражительность, подавленность, беспросветность и т.п.
Нельзя забывать о том, что человек живет во всех характеризуемых нами социальных сферах одновременно и терпит воздействие суммы факторов, пробуждающих и актуализирующих тревогу, в разной степени обостряющих ее переживание.
Конструктивные и деструктивные формы проявления тревоги в социуме
До. того, как рассматривать способы совладания с тревогой, считаем полезным (важным) ответить на вопрос: почему человек вынужден не просто переживать тревогу, а совладать с ней? Мнение о том, что от тревоги можно «избавиться» довольно распространено, и его частично или в полной мере разделяют специалисты в области психического здоровья. В психиатрии принято считать нормой временное, проходящее переживание тревоги. В психологии есть понятие ситуативной и личностной тревожности. Та и другая сфера знания допускают возможность бытия человека без тревоги и предлагает пути «избавления» от этого «тягостного» переживания.
Обращаясь к психоаналитическим концепциям, мы выявили латентное состояние тревоги как не проявленное для сознания (частично или всецело). В латентном состоянии тревога как переживание находится постоянно, кроме тех моментов или периодов, когда она прорывается, в сознание в силу ряда причин. Выявленной динамикой тревоги. (латентное - проявленное) можно объяснить иллюзию, что тревога может«исчезнуть» или «прекратиться».
Основатели и последователи экзистенциально-феноменологического направления философской мысли убеждены в том, что от тревоги не только невозможно «избавиться», но и цель такую преследовать не стоит, т.к. бытие с тревогой имеет и свои ценные (полезные) для человека ресурсы.
Р. Мэй, один из последователей экзистенциально-феноменологического понимания тревоги, подчеркивает вездесущий и всепроникающий характер тревоги, источником которой является конфронтация человека с его конечностью (обреченностью на свободу, изоляцию и бессмысленность). Тревога - «это сознавание человеком того факта, что каждый из нас является бытием, противостоящим небытию. Небытие — это все, что разрушает бытие: смерть, тяжелая болезнь, человеческая враждебность, внезапные перемены, которые отрывают нас от наших психологических корней. В любом случае, тревога - это реакция на столкновение человека с разрушением существования или- на того, что он с ним-отождествляет» [77, С. 271].
Имманентная человеческому бытию тревога не может быть исчерпана, прервана, купирована. Человек, прибегая к собственным ресурсам (психическим и соматическим), способен переживать тревогу, сосуществовать с этим переживанием и совладать с ним -. Поскольку тревога не является внешним или отстраненным по отношению к человеку переживанием, термин соеладание (to соре) мы понимаем как имеющиеся у человека индивидуальные внутренние механизмы и процессы, позволяющие сосуществовать с тревогой и сопутствующими ей переживаниями, как свой способ бытия с тревогой.
Наше понимание близко представлениям теоретиков психоанализа о механизмах психологической защиты. Механизмы психологической защиты исчерпывающе описаны представителями психоаналитической традиции (3. Фрейд, К. Хорни, О. Ранк, В. Райх, Н. Мак-Вильяме, Р. Лэнг, Ф. Риман).
Мы считаем целесообразным уделить особое внимание описанию защитных процессов и их дифференциации потому, что доминирующий защитный механизм, согласно Н. Мак-Вильяме, составляет основу характера человека, является его мировоззренческой призмой в восприятии мира и во многом определяет социальное поведение (его характер и направленность).
Н. Мак-Вильяме в своей работе «Психоаналитическая диагностика» предлагает ценное для нашего исследования понимание защитного механизма как «глобальные, закономерные, здоровые, адаптивные способы переживания мира» [68, С. 4].
В тех случаях, когда их действие направлено на защиту собственного «Я» от какой-либо угрозы, их можно рассматривать как защиты. Защитное поведение реализует «одну или обе из следующих задач: (1) избежать или овладеть неким мощным угрожающим чувством - тревогой, иногда сильнейшим горем или другими дезорганизующими эмоциональными переживаниями; (2) сохранение самоуважения» [68, С. 6].
Для нас важно в этом определении не только разграничение функций защитных процессов, но, в первую очередь, указание Н. Мак-Вильямс на «глобальность» и всеохватность бытия человека этим защитным процессом. В таком прочтении защитный механизм уже не является чем-то временным и проходящим.
Во-вторых, это определение содержит еще один важный для нас акцент на защитном процессе как «способе переживания мира». В понимании Н. Мак-Вильямс защитный процесс предстает не просто отдельной функцией, а целостной картиной мира, отношением человека к социуму и к самому себе. Таким образом, защитный процесс представляет собой индивидуальный способ бытия человека в обществе и находит свое непосредственное выражение в социальном поведении. Способ совладания с тревогой, защитный процесс, как «способ переживания мира», как способ бытия в социуме, на наш взгляд, является той индивидуальной позицией (отношением), которую каждый человек (осознанно или нет) занимает в отношении экзистенциальных данностей: смерть, свобода, изоляция; бессмысленность.
Опираясь на определение Н. Мак-Вильямс, мы раскрыли широкий смысл «защитных процессов» или «способов совладания». В узком смысле защитные процессы могут быть поняты как функции сознания, оберегающие его от психологических угроз и социальных опасностей.
Важный дифференцирующий критерий в отношении защитных процессов низшего и высшего порядка указывает Н. Мак-Вильямс. «Как правило, к защитам, рассматриваемым как первичные, незрелые, примитивные, или защиты "низшего порядка",, относятся те, что имеют дело с границей между собственным "я" и социальной средой. Защиты, причисляемые ко вторичным, более зрелым, более развитым или к защитам "высшего порядка", "работают" с внутренними границами — между Эго, супер-Эго и Ид или между наблюдающей и переживающей частями Эго» [67, С. 7]. Взросл у Ю; зрелую психику, согласно критериям Н. Мак-Вильяме, отличает наличие защит первого и второго порядка.
Дифференцирующий критерий, выявленный Н. Мак-Вильяме, служит не только разделению защитных процессов на «высшие» и «низшие», но и указывает на причину их востребованности на границе контакта «Я» с внутри психической и социальной реальностью. Позволим себе напомнить, что источник тревоги лежит так же на границе внешнего (экзистенциальные данности) и внутреннего (самосознание).
К примитивным защитам низшего порядка Н. Мак-Вильяме относит примитивную изоляцию, отрицание, всемогущий контроль, примитивную идеализацию и обесценивание, проекцию, интроекцию и проективную идентификацию, расщепление и диссоциацию.
Примитивная изоляция - психологический уход в другое состояние сознания. Состояние неопределенного беспокойства, которым, является. тревога, субъективно переживается тягостно и мучительно, и у некоторых людей провоцирует уход в иное состояние сознания, измененное. Среди конструктивных форм проявления можно отметить временное уединение с погружением во внутренний мир и ограничение социальных контактов. Применение ПАВ и алкоголя для перехода в измененное сознание; несомненно, деструктивная форма социального проявления.
Главное достоинство изоляции как защитной стратегии состоит в том, что, позволяя психологическое бегство от социальной реальности, она почти не требует ее искажения. Человек, полагающийся на изоляцию, находит успокоение не в непонимании социума, а в удалении от него [68, С. 34].
Отрицание представляет собой отказ принять существование неприятностей или в ситуации уязвленности чувств, отказ от чувств. В ситуации смертельной опасности отрицание как защита позволяет многим людям сохранить жизнь себе и другим, предприняв смелые поступки в ужасающих обстоятельствах [68, С." 37]. Отказ переживать и осознавать тревогу бывает чаще вызван необходимостью отрицать другие, сопряженные с тревогой чувства: вины, ненависти, унижения, боли и др. Отказываясь от переживания болезненных чувств, человек нередко отказывается и от реальных событий, вызвавших эти чувства, т.е. от реальности. Например, онкологический больной отрицает тревогу смерти, отрицает болезнь и медицинскую помощь; отрицающая опасность женщина живет с мужчиной, избивающим ее; невеста, ожидающая предложения год за годом отрицает факт отвержения со стороны ее жениха и т.п.
Всемогущий контроль. Ощущение, что ты способен влиять на мир, обладаешь силой, является, несомненно, необходимым условием самоуважения... Исследователями выявлено, что сознательная манипуляция и управление другими оказывается для многих эффективным базовым способом совладания с тревогой и поддержания самоуважения (Ben Bursten; «The Manipulator», 1973a).
Всемогущий контроль как способ совладания с тревогой не оставляет никакой неопределенности и непредсказуемости, которая послужила бы поводом для беспокойства, когда «я сам за всех все решаю», когда «своим целям подчиняю деятельность других людей», когда «все зависит только от меня одного».
