Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Проблемы изучения диалога и его коммуникативных единиц 20
1.1. Роль диалога в условиях современной коммуникации 20
1.2. Диалог и монолог. Диалог и диалогичность 24
1.3. Понятие дискурса. Типология диалогических дискурсов 34
1.4. Основные закономерности синтаксической организации диалогической речи 44
1.5. Прагматика диалога и
его коммуникативных единиц 51
1.6. Общая характеристика специфических
коммуникативных единиц диалога 56
1.7. Границы специфических коммуникативных единиц 65
1.8. Классификация специфических
коммуникативных единиц 73
Выводы 81
Глава вторая. Коммуникативы 83
2.1. Формальная организация 83
2.2. Семантическая организация.. з
2.3. Прагматическая ориентация 95
2.4. Основные виды СКЕ типа А
2.4.1. СКЕ функциональной зоны согласия/ подтверждения...99
2.4.2. СКЕ функциональной зоны несогласия/ отрицания 126
2.4.3. СКЕ функциональной зоны когнитивно-модальных оценок и квалификаций 148
Выводы , , 163
Глава третья. Незавершенные высказывания (специфические коммуникативные единицы типа Б) 165
3.1. Формальная организация 165
3.2. Семантическая организация 170
3.3. Прагматическая ориентация 174
3.4. Основные виды СКЕ типа Б
3.4.1. СКЕ функциональной зоны оценки 177
3.4.2. СКЕ функциональной зоны противопоставления 186
3.4.3. СКЕ функциональной зоны перечисления 194
3.4.4. СКЕ функциональной зоны времени 201
3.4.4. СКЕ функциональной зоны условия 205
Выводы 212
Глава четвертая. Функционирование специфических коммуникативных единиц в диалогических дискурсах разных типов 214
4.1. СКЕ в разговорном диалоге 215
4.1.1. Предварительные замечания 215
4.1.2. СКЕ в гармоничном разговорном диалоге 221
4.1.3. СКЕ в негармоничном разговорном диалоге 235
4.1.4. Культура употребления СКЕ 245
4.2. СКЕ в художественном диалоге 249
4.2.1. Предварительные замечания 249
4.2.2. Стилистические эффекты, создаваемые при участии СКЕ 251
4.2.3. СКЕ в художественном диалоге гармоничного и негармоничного характера 259
4.2.4. Индивидуально-авторские особенности употребления СКЕ 269
4.3. СКЕ в публицистическом стиле 279
4.3.1. Предварительные замечания 279
4.3.2. СКЕ в письменных публицистических дискурсах 282
4.3.3. СКЕ в устных публицистических дискурсах (телевизионных диалогах) 294
4.3.4. СКЕ как индикаторы дисгармонии в публицистических диалогах 302
Выводы 308
Заключение 310
Словари и справочники 321
Библиография
- Основные закономерности синтаксической организации диалогической речи
- Основные виды СКЕ типа А
- СКЕ функциональной зоны оценки
- Индивидуально-авторские особенности употребления СКЕ
Основные закономерности синтаксической организации диалогической речи
Для отечественной лингвистики характерен неизменный интерес к диалогу. Этот интерес заметно усилился в последнее время в связи с бурным развитием всех отраслей коммуникативной лингвистики: стилистики, лингвистической прагматики, современной риторики и др.
С точки зрения современной науки, диалог - интереснейший феномен не только человеческого общения, но также бытия и сознания. Глобальное понимание диалога и диалогических отношений в отечественной филологии восходит к трудам М.М. Бахтина. Исследователь подчеркивал, что диалогические отношения «глубоко своеобразны и не могут быть сведены ни к логическим, ни к лингвистическим, ни к психологическим, ни к механическим, ни к каким-либо другим природным отношениям» [Бахтин 1979: 303]. Согласно М.М. Бахтину, диалогический характер носит человеческое мышление в целом и процесс понимания в частности.
Глобальность осмысления диалога и диалогических отношений характерна для науки конца XX столетия. Так, в предисловии к сборнику «Диалог: теоретические проблемы и методы исследования» констатируется следующее: «Диалог становится, по-видимому, центральной метафорой нашей цивилизации. Распространение ее таково, что практически вся социальная сфера пронизана диалогическими отношениями: диалог культур, диалог политический, диалог межэтнический, диалог духовный» [1991: 5].
Диалог - чрезвычайно сложное и многогранное явление. Диалогическая речь является сферой проявления интересов целого ряда наук: филологии (литературоведения и лингвистики), риторики, философии (антропологии, социологии, логики), психологии и др.
Симптоматично, что первичность диалогической коммуникации признается даже исследователями монолога. Так, Л.П. Семененко делает такое принципиальное, на наш взгляд, заявление: «Нельзя отрицать, что диалогическое высказывание представляет собой основную и наиболее естественную форму использования языка для достижения говорящим определенных коммуникативных и практических целей. Диалогические отношения служат необходимым условием рационального взаимодействия для большинства сфер коммуникативной и практической деятельности ... Только в диалоге возможно полное взаимопонимание, и только диалог способен обеспечить пространство, достаточное для полной реализации коммуникативной инициативы участников» [Семененко 1996: 5].
Важно подчеркнуть, что для российской языковой действительности рубежа XX и XXI столетий характерна экспансия диалогических видов коммуникации. Диалог в самых разнообразных его проявлениях получает широкое распространение даже в тех сферах, которые отличались отчетливо выраженной монологичностью. В электронных средствах массовой информации, на страницах газет и журналов диалогические жанры (типа беседы, интервью, «круглого стола») занимают все более прочные позиции. Высоким рейтингом отличаются те программы, в основе которых лежит диалог ведущего с конкретным лицом или с целой аудиторией («Мы», «Человек в маске», «Герой дня», «Момент истины», «Моя семья» и др.). Черты диалогичности приобретают многие газетные жанры, прежде сугубо монологические. Усиливается диалогический характер научных произведений, в том числе и письменных. Диалогичность становится одним из важных принципов построения рекламного текста.
Чем же так притягательны диалог и все проявления диалогичности? На наш взгляд, их привлекательность и даже своеобразный магнетизм основываются на целом ряде свойств, имманентно присущих диалогу и тесно взаимодействующих между собой.
Чрезвычайно важным моментом оказывается очевидная антропоцентричностъ данного вида речи. В большинстве ситуаций диалогического общения осуществляется коммуникация «лицом к лицу», уже сама по себе создающая предпосылки для самораскрытия каждой вступающей в контакт языковой личности. Диалог с полным на то основанием можно назвать общением личным и личностным: это не просто экспликация, но и сопоставление, а иногда и противопоставление, нескольких смысловых позиций, связанных с каждым из коммуникантов.
Не менее существенным свойством следует считать демократизм рассматриваемого вида речи. Первичный диалогический дискурс - это всегда продукт коллективного творчества, речевое произведение, созданное несколькими авторами. Адресат отнюдь не статист, пассивно воспринимающий направленное ему сообщение, - это активный участник коммуникации.
Диалог, в силу особенностей своего протекания, является видом речи, запрограммированным на наличие определенного коммуникативного эффекта. Диалог, по определению подразумевающий наличие обратной связи, учет позиции адресата, идеально ориентирован на достижение взаимопонимания и согласия сторон (хотя бы частичного). Поэтому отнюдь не случайным считаем появление у соответствующей лексемы нового значения, которое в «Толковом словаре русского языка конца XX века» под ред. Г.Н. Скляревской формулируется следующим образом: ДИАЛОГ 1. Взаимопонимание и взаимодействие [1998: 210].
Основные виды СКЕ типа А
Диалог становится для лингвистической прагматики объектом гораздо более привлекательным, интересным, но и, естественно, гораздо более сложным по сравнению с изолированным высказыванием. В диалоге высказывание перестает быть абстракцией, обретает зримые, конкретные формы и каузирует вполне конкретные результаты. На это обстоятельство обращает внимание Н.А. Комина: «Именно в диалогической речи можно наблюдать непосредственную связь коммуникативного намерения говорящего и результата его речетворческого процесса» [Комина 1984: 5]. И далее: «В диалоге, характеризующемся единством места действия, сиюминутностью речепроизводства, где каждое высказывание имеет конкретного автора и обращено к слушающему, речевой акт есть полная реальность» [Там же: 5].
Н.И. Формановская справедливо подчеркивает, что в диалоге, воплощающем коммуникативные акты разной сложности, проблемы, рассмотренные в связи с речевыми актами, «умножаются и усложняются, поскольку здесь два говорящих и, соответственно, два слушающих (адресата). Следовательно, усложняются взаимодействия интенций/иллокуций, эмоций и оценок партнеров, при этом возникают когнитивные вопросы понимания, интерпретации смыслов, вопросы адекватных реакций в репликах и т.д. и т.п.» [Формановская 1998: 213].
Прагматизация отечественной коллоквиалистики, наблюдавшаяся в последние 10-15 лет, не могла не способствовать изучению прагматики диалогической речи [см., например, работы: Винокур 1989, 1993; Ермакова, Земская 1993; Борисова 1996, 1997; Прибыток 1992; Викторова 1999, 2000; Ширяев 2000 и др.]. Диалог - это двусторонняя (иногда многосторонняя) коммуникация, участники которой обозначаются по-разному. Первая сторона (автор реплики-стимула) именуется адресантом, инициатором (отправителем) речи, говорящим (или более конкретно говорящим Д коммуникантом і. Вторая сторона, в адрес которой направлена реплика-стимул, обозначается терминами слушающий, адресат, получатель речи, говорящий 2, коммуникант 2 Из приведенных наименований неприемлемыми представляются термины, содержащие указание на пассивность второго участника коммуникации {слушающий, получатель речи). Еще М.М. Бахтин в своих работах многократно подчеркивал активность адресата, его реальную возможность превратиться в говорящего: «Цсякое понимание живой речи носит активно ответный характер (хотя степень этой активности бывает весьма различной); всякое понимание чревато ответом и в той или иной мере обязательно его порождает: слушающий становится говорящим» [Бахтин 1979: 246].
Лингвистическую прагматику, претендующую на доминирующую роль в современной коммуникативной лингвистике, интересует, как известно, широкий круг вопросов, связанных с субъектом и адресатом речи, их взаимодействием в процессе коммуникации и с самой ситуацией общения: явные и скрытые цели высказывания (иллокутивные силы), речевые тактики и типы речевого поведения, конверсационные максимы, прагматические пресуппозиции, истинностные и иные оценки сообщаемого, интерпретация речи, перлокутивный (воздействующий) эффект и др. [Арутюнова 1990: 390].
Важными для описания диалога и его коммуникативных единиц в прагматическом аспекте являются понятия речевой стратегии и тактики. Вопросы о сущности данных субстанций, а также об инвентаре свойственных речи стратегий и тактик активно обсуждаются в научной литературе [см., например: Зернецкий 1988; Городецкий 1990; Верещагин, Ротмайр, Ройтер 1992; Борисова 1996; Рытникова 1996; Лазуткина 1998; Формановская 1998; Верещагин, Костомаров 1999; Иссерс 1999]. Большинство ученых понимает речевую стратегию а) как сверхзадачу речи, глобальную задачу говорящего, или его генеральную интенцию (макроинтенцию); б) как совокупность речевых действий, направленных на решение общей коммуникативной задачи. Речевая тактика трактуется как одно или несколько речевых действий в рамках избранной стратегии. Иначе говоря, речевая стратегия и тактика находятся между собой в родо-видовых отношениях. Наше понимание речевой стратегии и тактики соответствует изложенному выше. Что же касается инвентаризации речевых стратегий и тактик, то этот процесс, по-видимому, еще далек от своего завершения. Однако представляется весьма продуктивным и актуальным в свете задач проводимого исследования деление стратегий и тактик на кооперативные и некооперативные [см.: Лазуткина 1998: 73-74].
СКЕ функциональной зоны оценки
Семантическая организация коммуникативов весьма специфична, что целиком определяется своеобразием их формального устройства и в свою очередь во многом детерминирует их прагматическую ориентацию.
Современная синтаксическая наука, вслед за Ш. Балли, выделяет в семантической структуре предложения (и высказывания, соотносимого с предложением) два слоя: диктум (объективное значение предложения, пропозициональное содержание, обозначение того или иного «положения дел») и модус (субъективное значение предложения, интенция говорящего и его отношение к сообщаемому). При этом диктум, как правило, эксплицитен, модус же может быть выражен как эксплицитно, так и имплицитно.
Семантическая структура коммуникативов, имеющая свою специфику, выглядит несколько иначе. В силу отсутствия в составе высказываний носителей пропозициональных смыслов, эксплицитное вербальное выражение получает в коммуникативах лишь второй семантический слой (модус). Коммуникативы передают широкий круг модусных значений сферы адресата: согласие/несогласие с высказанным суждением, согласие/несогласие выполнить просьбу, подтверждение или опровержение сказанного, указание на успешность или неуспешность протекания речевого акта, оценку высказывания с точки зрения его соответствия/несоответствия ожидаемому, иные интеллектуальные, эмоциональные или интеллектуально эмоциональные квалификации сообщения собеседника или особенностей ситуации. Выражают ли коммуникативы диктум, и если да, то каким образом это происходит? В литературе высказывалось мнение, что коммуникативы, являясь структурно нечленимыми высказываниями, содержат в себе «цельную, не расчлененную на отдельные понятия мысль» [Киприянов 1968: 8]. С приведенным положением вряд ли можно согласиться. Компоненты, входящие в состав коммуникативов, являются либо неполнозначными словами, либо десемантизированными понозначными. Поэтому в изолированном виде, вне контекста и ситуации, изучаемые высказывания не способны передавать конкретного пропозиционального содержания, обозначать определенное «положение дел». Однако занимая позицию отдельной реагирующей реплики, коммуникативы могут приобретать пропозициональное прочтение. Конкретный диктумный смысл в этом случае передается коммуникативом анафорически, путем отсылки к ближайшему препозитивному контексту.
Анафорическими по определению лексемами являются да и нет, что неоднократно отмечалось лингвистами. Так, Л. Теньер писал о том, что да и нет представляют собой анафорические слова, заполняемые автоматически. Их контекстуальный смысл (положительный или отрицательный) зависит от содержания вопроса, ответом на который они являются. При этом, - отмечал Л. Теньер, - да и нет по своему значению оказываются эквивалентами целому предложению, которое может быть весьма длинным [Теньер 1988: 226-227]. Действительно, коммуникативы Да и Нет и их модификации могут анафорически соотноситься с высказыванием любой синтаксической структуры (как моно-, так и полипредикативным) и любой (теоретически) линейной протяженности. Например: (Из интервью Н. Мордюковой корр-ту «Комсомольской правды») - Говорят, настоящий актер узнается по умению держать паузу, но такое ощущение, что вы, Нонна Викторовна, все лее переборщили. Молчание между съемками в «Родне» у Никиты Михалкова и ролью в «Маме» Дениса Евстигнеева явно затянулось. -Да, семнадцать лет прошло мимо. Долго ничего не играла [...] [КП. 21.04.99. С.8].
Синсемантичность и анафорический характер коммуникативов наиболее ярко проступают при элиминации (экспериментальной или естественной) реплик-стимулов, а также в тех случаях, когда последние по каким-то причинам не дают возможности для однозначного истолкования коммуникативов. Распространенный случай естественной элиминации реплик-стимулов наблюдается, например, тогда, когда сторонний свидетель телефонного разговора слышит только реплики-реакции типа Да. Да. Нет. Хорошо. Конечно. Всего доброго.
Индивидуально-авторские особенности употребления СКЕ
В диалогическом общении (особенно непринужденном), почти неизменным атрибутом которого является высокая степень имплицитности информации, неизбежно возникают проблемы, связанные с адекватностью понимания передаваемых сообщений. Мы исходим из того, что понимание всегда носит активный, деятельностный характер и предполагает обязательность таких процедур, как декодирование и интерпретация. Частичное или полное непонимание в диалоге может быть обусловлено самыми разнообразными причинами: несоизмеримостью личностных смыслов у разных субъектов коммуникации, их разной частно-апперцепционной базой, а также особенностями языкового оформления высказывания собеседника (неполное или неточное выражение мысли) и др.
Необходимость разрешения проблем, связанных с неполнотой или неадекватностью понимания передаваемой информации, привела к тому, что в речевой практике выработались индикаторы, указывающие соответственно на успешность декодирования полученной информации или возникшие при этом сложности. Для индикации положительного результата информационного обмена используются коммуникативы Понятно, Ясно, для указания на отрицательный результат информационного обмена коммуникативы То есть (как)?, В смысле?
Понятно, Ясно - коммуникативы, сигнализирующие о том, что переданная информация услышана, декодирована, интерпретирована и не вызывает сложностей для уяснения и дополнительных вопросов у собеседников. Реплика-стимул, каузирующая использование рассматриваемых СКЕ, обычно имеет констативный характер и часто содержит те или иные разъяснения. Чаще всего реплики понимания появляются в микродиалогах, имеющих следующую структуру: вопрос (в прямой функции, т.е. запрос информации) либо побуждение к речевым действиям - ответ (часто развернутый, носящий характер разъяснения) - реакция понимания. Например: 1) (В автобусе, который неожиданно для многих пассажиров сворачивает с обычного маршрута) А. (испуганно) Куда это он? Б. Он теперь так ходит/ в объезд// А. Понятно// А я думала/ не на тот номер села//; 2) А. Ну рассказывайте/ чем вы занимались// Б. С утра ходили за елкой/ потом на рынок ездили за мандаринами// А. Ясно// В общем весь день в заботах//; 3) (О магазине с вывеской «Кодак-экспресс») А. Это «Фото мото» что? допоздна работает? Б. По-моему до десяти вечера// А. Неужели! Б. Да// Там ведь не только фототовары... (= но и многое другое) А. Ясно//. В разговорных диалогах реакция понимания зачастую носит автоматизированный характер и не связана напрямую с усвоением какой-либо информации одним из собеседников (реплика-стимул представляет собой не разъяснение того или иного положения дел, а краткое сообщение о чем-либо).
Коммуникативы Понятно, Ясно не относятся к числу высокочастотных, поскольку для передачи прагматического значения понимания нередко используются коммуникативные единицы ФЗ согласия/ подтверждения Да, Конечно и др. При их употреблении как бы автоматически передается и факт отсутствия коммуникативных затруднений у собеседников. Наличие же подобных затруднений всегда выражается эксплицитно и для их индикации используются коммуникативы То есть (как)? и В смысле?
Высказывания То есть (как)? и В смысле? представляют значительный интерес в силу своей необычной прагматической направленности. В диалоге они служат индикаторами непонимания, а также связанных с возникшим непониманием коммуникативных затруднений и неудач.
Выступая в качестве отдельной реагирующей реплики, данные коммуникативы всегда являются вопросительными по целеустановке синонимичными высказываниями. Реплика-стимул, влекущая за собой появление этих реакций, может состоять из высказываний любой коммуникативной целеустановки (повествовательных, вопросительных или побудительных). Например: 1) А. Позвонишь? Б. Как получится// А. То есть? Б. У них в окрестностях ни одного автомата нет// Если только соседей попросить... А. Ну ладно/ тогда лучше не звони//; 2) А. Уже пять// Давай собираться? Б. То есть? А. Ну к Васильевым мы идем или нет? Б. Ой/ совсем забыла// Конечно//; 3) А. Бумаги свои не забудь// Б. В смысле?// А. Ну из гимназии тебе передали!І Б. Те я положила//.
Как показывает проанализированный материал, оба коммуникатива обычно связаны в непринужденном общении с ситуацией коммуникативных неудач. В качестве коммуникативной неудачи, вслед за О.Н. Ермаковой и Е.А. Земской, рассматриваем «полное или частичное непонимание высказывания партнером коммуникации, то есть неосуществление или неполное осуществление коммуникативного намерения говорящего», а также «возникающий в процессе общения не предусмотренный говорящим нежелательный коммуникативный эффект: обиду, раздражение, изумление» [Ермакова, Земская 1993: 31].
Прагматической пресуппозицией для использования данных СКЕ является следующая: информация, переданная одним из коммуникантов, представляется другому непонятной, недостоверной или необоснованной. Употребляя любой из этих коммуникативов, говорящий недвусмысленно указывает собеседнику, что высказанное им суждение нуждается в пояснениях или дополнительной аргументации.
